Режиссура выбора мини-повесть Глава 3

     3.
 
  Но вот я услышал грозное "цок-цок!". Это стучали каблуки той же самой девушки, что принимала у нас анкеты. На этот раз она ничего не забирала, а наоборот- давала, и давала листы. Листы обычные, с пропечатанными клетками на всю страницу, тем самым ассоциируя себя с глазом какого-нибудь насекомого. Как же хорошо, что эта ассоциация не зажглась во мне в тот день, а то бы мог отпрянуть в сторону соседки. А может, и жаль... Появился бы предлог с ней познакомиться... Она вроде была ничего... Впрочем, не суть.
"А теперь,- ответив на вопросы присутствующих в зале, профессор Игорь Алексеевич (или Алексей Игоревич- честно, не помню) подвел мероприятие к последнему акту.- Вам нужно заполнить имю-фамилию на этих листах. Всем раздали, да? А теперь проведем такой творческий конкурс: вам нужно поднапрячь свое воображение и проявить свое кинематографическое видение. Вам надо за 20 минут написать, и именно НАПИСАТЬ кадр, который приходит вам в голову при слове "жара". То есть цель ваша: уметь одним кадром показать какое-то явление. И пожалуста, не надо хитрить и писать про градусник, котрый показывает 42 градуса по Цельсию."
  Я старался настроить антенну своего воображения, но с ним явно было что-то не так: то ли она обогнулась, то ли гроза уныния снесла ее своей громогласной тишиной, то ли крыша моя с мозгами в чердаке была потрепана непогодой дневных хлопот. В общем, ничего "гениальнотарковскоэйзенштейновского" в голову не лезло. Только знакомое озеро у начальной школы. И то, как хочется нырнуть в него, вынырнув из летней жары. Но решил не сдаваться, и расписать кадр так, как могу. Для меня главной, больше как сексистской целью было переплюнуть всех этих девиц своей "режиссерскостью", которая, увы, могла быть "сухее", чем их. Но девушки, должен признать, были недурны, так что немного вдохновляли. Ну, собрав всю свою волю в стержень своей ручки, я коснулся своим "стержневым пером" листа бумаги. И намалевал:

"Вдоль журчащего озера, справа налево, бежит мальчик. В красной футболке. Он вспотевший. Дыхание громкое. Волосы взхлохмоченные. Краем глаза он видит детвору, которая плещется в озере, которая, в свою очередь, серебрится отражением солнца. В его взгляде отражаются зависть и утомленность. Он пробегает мимо красной "Волги", на чьей крыше так же бликует солнечный свет. Сам мальчик тоже красный, практически как его спортивная форма (от беготни)."

 -Не переживайте,- заранее успокаивал профессор.- Если кто не попадет на курсы, это бывает. Это очень часто бывает. Далеко не все с первой поытки попадают в наш институт. Некоторые- умудрулись только с 6-й. Это бывает. Бывает же, что либо вы не в том настроении, или просто устали за день. Это нормально.
  Я сдал свою работу, которая, казалось, обладала черной лохматой шерстью (уж такой у меня корявый и широкий почерк) и покинул зал. Я спускался по широкой лестнице, и вместе со мной спускались переживания: моя задача решена, а заценить ее ответ дозволено лишь судьбе. Одно я понимал: курсы мне светят в будущем слишком тусклым светом. Но профессор говорил: "Это нормально...Это бывает...".
  Я помню, как писал автобиографию, которая включалась в документах для поступления в подготовительные курсы. Я написал ужасно. Сухо и бедно, как разграбленное и подожженное село. Ибо я сидел за этой работой без настроения. Какая все-таки продажная потаскуха по имени Скука. (практически стихотворением сказал, хы-хы!). Она бесполезна и отнимает кучу времени. И за это время еще берет плату- нашу жизнь, или вернее, счастье в жизни. Ведь если нет настроения работать, так со временем распустится колючими ветвями отсутствие настроения ЖИТЬ.
  Впрочем, когда я вышел на свежий воздух, подобные мысли захлебнулись в очаровательной темноте осеннего позднего вечера. Сентябрь, воспользовавшись моим отсутствием, успела за три часа покрасить свои блондинистые волосы в ночную брюнетку. Хотя духи она все-таки подбирает странные: из автомобильного рева и выхлопых газов. Но что с нее взять, с городского Сентября? Мы шли и смотрели друг другу в глаза. Должен признать, ее глаза- это Глаза с прописной буквы. Что обычно глаза делают? Манят, растапливают сердце, засывают как "опасная трясина" и тому подобные маньячные вещи. А эти… Ну, как сказала бы любая, мокрая от слез, страница сентиментального романа какого-нибудь Карамзина, «О-о-о-о-а-а-а-а-ххххх!». Их зрачки, неисчерпанные вечерней мглой, согревали прохладным ветром, как бы по-графомански это ни звучало. Грели, чесали щеки и волосы. Мои шаги ныряли по асфальтовой глади, натыкаясь на островки из опавшей листвы. Сумка с длинным ремнем, перекинутая через плечо, толкалась в ногу, будто ей хотелось поистерить от недостатка моего внимания. Быва-ает.
  Но мне не на что жаловаться. Я был не один. Сентябрь всегда со мной. Ее дождливый шепот не перекричит городская суета. И пускай стук ее грозовых каблуков и синяки из сонных туч еще потреплют мой покой, Сентябрю есть о чем поистерить. А сейчас она проветривала мою голову спокойствием, и, как сказал бы один чертенок с пропелером на спине: "...только спокойствие!...". Я понимал, что не очень много шансов, что я поступлю на курсы. Я не смог доказать, что я- режиссер. А ведь режиссер- мужская профессия. Выходит, не мужчина я. По крайней мере в духовном плане. ОБЫДно!
  Хотя профессор говорил, что "это нормально...это бывает...". Во ВГИК редко поступают с первого раза. Наверное, такое удается только, наверное, Ызбранным. Которые с рождения Ызбранные. Или которые выбрали путь Ызбранного. Я проделывал себе иной путь, путь РежЮССера-"Сюррукуриста". Скромнягу-художника, рисующего на кинопленке безумие, в котором есть свое "умие". Возможно, это не тот путь. Не то я выбрал режиссерское решение своей Судьбы. Мне нужно стать Ызбранным.
  В конце концов, каждый из нас режиссер своей Судьбы. Я могу уговорить в себе Костюмера Совести, чтобы тот сшил мне костюм Ызбранного. Внутреннего Реквизитора попрошу пополнить себя интерьером знаний. Продюссера Халявы как-нибудь заставлю умолкнуть, чтобы он в моей постановке ничего не загубил. Но актерить придется все же мне. Это моноспектакль моей жизни.
"Сентябрь, просто... спасибо...- думал одухотворенный я, когда вновь расставался на некоторое время с Сентябрем, скрываясь в цилиндре станции метро ВДНХ.
  Я мог и ошибаться насчет того, что не обязательно иметь насыщенный ужасами жизненный опыт. Важнее всего видеть мир вокруг себя со всеми гадостями и вкусностями. И понять, что в этой мешанине самое нужное для тебя.
  Может, тот старик "из Африки" тоже пытается стать Ызбранным и в самом закате своих лет покажет нам фильмец, который все нарекут "старческим маразмом, но маразмом, офигеть каким насыщенным и жизненным". Кто знает, кто знает...
  Я буду искать. Я буду вечно сомневаться. Я буду решать. Как режиссеры обычно и делают. Лишь бы постановка Судьбы удалась на славу. Лишь бы...
  Лишь бы...
               
Сцена после титров.
Зимние каникулы. Мы  с другом на его же кухне хряпаем чай и закусываем печеньками . Я рассказываю о поездке во ВГИК.
-И там девиц было куча!- говорю я.
-Так их клеить надо было, а не фигней всякой страдать!- осуждает товарищ.
Я с тяжелым вздохом отвечаю:
"Я бы с радостью, но у меня не было клея...!"
  Друг покрыл свое лицо фэйспалмом, наверное, чтобы скрыть слезы сожаления.
"...ни карандашного клея,- продожаю я, усиливая трагедию рассказа.-...ни скотча, ни скрепок....".

                Конец.