Новое - квартира, школа, друзья

В пятом классе.

        Нашу новую школу № 40 ещё не успели достроить, и мы временно занимались в школе   № 88, в третью смену, которая начиналась в пять часов вечера, а уроки были по 30 минут. Учеников в пятых классов, распределили по комнатам, до заполнения аудиторий, и ученики рассаживались, кто с кем хотел.
  В наш  класс, попал и мальчишка с нашего двора, Юра Иванов. Я сел с ним за парту, и вначале, общался в основном с ним- и на уроке, и после занятий. А через недельку, мы побывали друг у друга в гостях. Так вот, этот самый Юрик, наплёл мне жуткую историю о том что, вечером ходить женщинам по дорожкам,  мимо Барановской бани очень опасно, что там есть банда, могут и поймать и сделать, что-то, не хорошее. Я, пару дней, по переживал за маму, но потом ей всё это и выложил. Мама посмеялась сначала, а потом сказала, что Юра, наверное, тебя разыграл, ну т.е. посмеялся над тобой. Я, успокоившись за маму, обиделся не на шутку, на этого самого Юру и не стал с ним больше общаться, из-за таких, дурных, его шуток.
        Мне, в  этот период, уж не знаю по какой причине, запомнился ещё и Вова Хмиров. Я представлял его бедненьким, несчастненьким, который и ответить учителю толком не может, и мне было его жалко. Но когда он заявился на занятия,  в очень дорогом костюме, вот тогда я и подумал – ах ты, лодырь несчастный, ведь тебе хоть что-то, учить то надо!
Из предметов, мне очень понравилась история древнего мира:  древний Египет, пирамиды, фараоны  и знойный запах пустыни. Обалдеть можно, столько впечатлений.    Я и книгу, на эту тему взял в библиотеке,  читал с большим  удовольствием, и маме по вечерам, стал рассказывать о прочитанном, когда она что-то готовила на кухне. А маме мои рассказы очень понравились, и она меня на кухню уже  сама звала, что бы послушать о древнем мире.
        Каждый предмет у нас теперь вел учитель по своему профилю, и мне это понравилось, ведь если нашалишь, то  до вечера ругать не будут, т.к. на следующем уроке, будет другой учитель. Русский язык  и русскую литературу вела высокая и симпатичная  и приветливая учительница Нина Трофимовна.   Она, в начале занятий, поделилась с нами впечатлениями о своей переподготовке в Москве и показала, новую для нас, шариковую ручку, очень удобную в обращении, а также и шариковые стержни, купленные ей  Москве. Из стержня можно сделать ручку, засунув его в расщепленный карандаш, объяснила она. Кто из ребят был по нахальней, сразу стал просить себе стержень, ну а я, конечно, это дело, из скромности своей, упустил. После занятия, подойдя к Нине Трофимовне, я, набравшись смелости, и ведь зная, что стержни кончились, уже  с отчаянием в голосе, попросил себе тот, заветный стержень, ведь мне очень его хотелось. Н.Т. сначала хотела объяснить, что уже они кончались, но, глянув на моё, вконец расстроенное лицо, отдала мне свой, последний стержень. А, я был ей так благодарен ей, и она по моему, поняла моё состояние. Мелочь, скажете вы, ерунда, а я в тот момент, был очень счастлив.
        А вот с английским языком, у меня вообще анекдот получился, вот послушайте. Всем ребятам сказали, что надо выбрать, какой мы собираемся язык изучать, английский или немецкий. Я дома с мамой, изучавшей оба языка, посоветовался, на каком языке приходит большинство зарубежной документации и мама сказала, что на английском, и я естественно, его и выбрал. На уроках мы начали изучать английские буквы, их произношение. Прейдя потом, с большим энтузиазмом домой, я спросил у мамы, какие наши буквы заменяются на английские, при переводе? Мама сначала с удивлением посмотрела на меня, потом  расхохоталась. Глупый маленький мышонок, сказала она. Заменяются не буквы, а слова! А я тут же представил, сколько много слов, надо учить и мне стало дурно, и у меня сразу пропал интерес к английскому.
        Уроков тогда задавали мало, и я частенько гуляя во дворе, и постепенно перезнакомился со своей дворовой компанией. Мне очень понравился Лёша Журавлев. Он был старше на три года, много знал, был добродушен и доброжелателен, впрочем, как и вся его большая семья. Его папа был начальник на заводе Баранова, мама была зав. библиотекой, и было ещё две сестры, старше и младше меня. У них была большая домашняя библиотека самых интересных книжек! Вот в обычную библиотеку придешь и выбираешь, что взять, а тут, бери любую книгу и читай! Я был очарован и этой самой библиотекой и  Лёшиной семьей. Ко всем приходящим туда ребятам, а их было много, они относились как к своим детям, и так сердечно! Большое им спасибо! Я этого никогда не забуду. Вот, а Лёша рассказывал мне много интересного, и так сердечно, как младшему брату, что я весь шестой класс и каникулы до седьмого класса, ни куда и не ходил, и ни с кем, особенно и не общался, и фактически жил  с этой семьёй, как и с мамой. Потом Лёша поступил в техникум, и всё закончилось, потому что, у него началась другая, почти взрослая жизнь, появились новые друзья, и времени ни на что, больше и не оставалось.
       И вот, наконец, школа наша достроена. Здесь всё было просторно и пахло краской.   Провели перекличку классов, и в нашем 5-м А классе, тоже. Познакомили с нашим классным руководителем, Розой Рахмановной и она на нас посмотрела. И, по моему, все остались довольны. В дальнейшем, наша классная стала нам, очень близким человеком, всегда о нас заботилась. Мы пришли в новый, классный кабинет,  нас рассадили по партам. А вот с кем посадили не помню, по моему с Галей Пурахиной. Она меня встретила, довольно холодно и общения никого у меня с ней  не получилось, ни чего не запомнилось, и не о чем  рассказать.
       Провели традиционный осенний кросс, на котором  я сбегал, благодаря стайерской подготовке в 4-м классе, очень даже не плохо. Наш учитель физкультуры Петр Яковлевич, стал меня агитировать записаться в секцию легкой атлетики, но мне это показалось не интересно, ведь это пришлось бы только бегать и прыгать, а я записался в секцию спортивной гимнастики, которую вела гимнастка со стадиона Красной звезды, Елена Васильевна. Сначала на тренировках, при общей физической подготовке, у меня всё получалось не плохо, но вот когда началась работа со снарядами, то у меня возникли некоторые проблемы.
        При занятиях по любому спортивному направлению, всё выливается в упорный, кропотливый, напряженный труд. Раньше я привык, что всё мне даётся играючи.  Нет, есть, конечно, исключения, например Сережка Трофимов, из параллельного пятого, сильный и верткий как настоящая обезьяна, у него  тут всё сходу получалось. А мне требовалось работать с каждым снарядом и работать, чтобы добиться успеха, и я потихоньку начал хлыздить, что было замечено тренером и поставлено мне на вид. Энтузиазм к спортивной гимнастике у меня улетучился, я стал пропускать тренировки, а потом, после простуды, перестал вообще ею заниматься, ведь было много проще, просто носится с ребятами по улице. Вот так! Из-за элементарной своей лени, я и не стал спортсменом.
         Узнав о таком печальном конце моей спортивной карьеры, наш физрук, Петр Яковлевич, имеющий склонность к сарказму, стал «доставать» меня  на уроках физкультуры, и, в конце концов, прыгая через коня, я отшиб как следует свою задницу. Вот вам смешно, а мне тогда было  очень - очень больно, и я невзлюбил и Петра Яковлевича и физкультуру вообще. На остальных занятиях я особого рвения не проявлял, так как вдохновлять меня на занятия,  не кому было, да я и книжек художественных, Лёшиных, много тогда читал.
Класс у нас разбился на группы, по месту проживания – в военном городке, на Бульварных, и тех, кто жил у  завода им. Баранова, к которым я и относился. Своей соседке по парте, я был не нужен, а скорее наоборот, да и к тому же, недолюбливала она мальчишек, наверное, они этого заслужили. Вот я и жил в классе тогда, один, совершенно самостоятельно, благо к этому у бабушки, в четвертом классе, я уже привык.
         Достопримечательностью нашего класса был Миша Блюмберг, мальчишка сметливый, циник и немножко демагог, клоун, и к тому же, лодырь порядочный. Он любил по развлекать класс, и по возможности, и учителя. Вот и представьте, выступление А. Райкина на уроке, скажем, истории. Нам, ученикам, было смешно, а  учителю не очень. Кроме того, с девчатами, он изображал из себя секс символ, хотя по моему, больше был похож на клоуна.
Был у нас и  свой Сталлоне, это любитель всяческих приключений, Лёша Щетинин. Мне, как недавнему «краснокожему», он был  симпатичен. Мы даже подружили немного, в конце пятого класса, но он жил у военного городка, так что наши компании были разные, и мне, в его компании было не очень-то уютно и кроме того эти компании периодически дрались.
         Были у нас и отличницы – Таня Сотникова и Галя Шмырина подружки в начальной школе, и почти отличник Юра Гришаев. Держались они с достоинством, и были  отдельно от всех. К ним, к отличникам, причислялась и почти отличница, Наташа Передвигина. Я относился к ним с уважением, за их способности к учебе, но не более того, считая, что они чужие для меня, как впрочем, и остальная часть класса, не входящая в нашу, «Барановскую» компанию.
         Мне запомнилось, как мы  с Толей Ефремовым, решали после занятий, какую-то задачу по математике, которую мы по заданным урокам, из-за своей лени дома не решили, а в классе еще находилась наш отличник, Таня Сотникова. Мне захотелось скорее с задачкой разделаться и побежать домой, книжки художественные читать. Я, просяще, глянул на Танечку, с молчаливой просьбой в глазах, помоги мол! Но в ответ увидел строгий взгляд Таниных глаз, говорящий, что это тебе с Толей, самим надо сделать, так что вперёд и с песней! Я вздохнул, подумал, что-то нехорошее про отличников, и взялся за дело. Мы посидели с Толей с полчаса, разобрались с задачей и потом, довольные собой, пошли домой. А вот на Танечку я тогда обиделся, и надолго, и как вы сейчас видите, совершенно зря, ведь именно так, ей и надо было поступить.
         И ещё у нас была красавица всего класса, Алла Гвоздева, во всяком случае, она наверное, так считала. Она была девочка симпатичная, не глупая, старательная и твердая хорошистка. Мне она тоже нравилась, как и остальным ребятам. Я, как то попытался с нею пообщаться, но, увы. Это был не мой мир, а девчоночий, мне там было не интересно, и я отошел в сторону, а в дальнейшем просто наблюдал за тем, как она живет, ну скажем как, обыкновенный, сторонний приятель, просто здоровался с ней глазами, и только.
Тут, по ходу написания сего труда, друг-товарищ жизни моей, Таня Сотникова, вспомнила еще двух девочек из нашего класса: независимую Люду Григораш, очень  способную девочку, которая потом с успехом занималось фигурным катанием и прекрасно рисовала, скромницу и умницу нашего класса, Валю Щербакову, и      нашу классную невозмутимость, сэра Ромашова.  А вот я, пожалуй, ничем особенным в нашем классе и не выделялся, был обыкновенным «серым», троечником, которого и учится сильно, и не заставишь.
  С большим удовольствием читал я  тогда, книжки своего приятеля Лёши Журавлева. Особенно мне запомнился такой писатель как Майн Рид, вернее его произведения. Я читал их не отрываясь, всё остальное воспринималось мною, как что-то лишнее, мешающее мне жить, и в том числе и были и мои уроки. За них я садился, когда мама приходила домой, делал их кое-как, что бы отвязаться, и снова «нырял» в мир любимых книг. Однако мама иногда успевала проверить, а что же я сегодня выучил и заставить меня заниматься.
  Я любил ходить с мамой на весёлый, всенародный праздник,  под названием: демонстрация. Ведь вы помните, наверно, я про это в своём ребячестве уже рассказывал. И тут мы снова отправились на ноябрьскую демонстрацию, с маминым институтом. Мама весело и по дружески общалась со своими коллегами, а я смотрел на это и мне было приятно находится тут, в этом нашем общем празднике.  Мы прошли положенный маршрут до «серого» дома  и пошли обратно, домой. По дороге мы встретили дядю Игоря с Витей и очень обрадовались, и они нам, конечно тоже. Я попросил проходившего дяденьку, и он нас, всех вместе и сфотографировал, вот, посмотрите.
        После нового года я сначала сильно заболел простудой, а потом небольшая температура в 37 с хвостиком держалась очень долго. В поликлинике из-за этого, мне поставили диагноз: ревматизм, лечили какими-то таблетками и даже стали, уколы делать, новейшим, тогда ампицилином. Что бы ни таскаться в процедурный кабинет  детской поликлиники и отсиживать там приличную очередь, я приспособился  ставить самому себе уколы, в ногу. Я ведь видел однажды, как папа сам себе уколы ставил. Когда мой врач узнала об этом, то очень удивилась, она то ведь не понимала, что я в это время Маин Ридом зачитывался. В конце концов, врачи постановили, что гланды у меня постоянный источник инфекции и их надо удалять, и срок установили, будущим летом. И ещё, что было плохого. Из-за усиленного маминого питания и валяния моего в кровати с книжками, я прилично поправился, и ничего уже не осталось от того спортивного «краснокожего», который был у бабушки в четвертом классе, а появился вполне упитанный мальчик, и даже слишком.
Подошла весна. В школе, из за пропущенных из-за болезней занятий, я скатился до окончательного троечника, но меня это не очень смущало, ведь впереди, была целая жизнь, а точнее, ожидались летние каникулы, которые я рассчитывал провести у бабушки.
Кроме того, мне очень хотелось начать фотографировать, и я уговорил маму купить мне фотоаппарат, ну самый простой, конечно. Мама меня поддержала и пообещала, что на каникулах купит, но чтобы я этот год закончил, как следует. Что такое «как следует»,  я толком  не знал, но оставался ещё один месяц до конца занятий. Тут  я забросил чтение художественных книг, и с усердием засел за учебу. Учителя заметили моё стремление, и я начал потихоньку становится ударником, и учится, становилось приятнее. Ведь когда мало знаешь или плохо выучил, сидишь как заяц на уроке, вжавшись в парту, прячешь свой взгляд от учителя и думаешь – хоть бы меня не спросили. Не очень-то приятно. А теперь и я руку стал тянуть, среди желающих ответить. Красота! За год у меня получились почти все четверки, только вот по русскому тройка. Да. Обидно. И ведь это на всю жизнь останется. А я тогда от этого отмахивался. Думал – ерунда всё это, как ни-будь, напишу. Ан, нет! До сих пор мне это, жить мешает.
В детстве и далее, до восьмого класса, когда я был нужен и востребован девичьей братией, меня они замечали и хотели душевного общения, и я старался быть рядом с ними и сердцем и душой, с моими подружками. А вот в пятом классе, у меня такого не было, и  я прожил без вас, дорогие мои девочки.   
        Но вот занятия кончились. Мама оценила мои старания в учебе, и мы пошли в магазин за фотиком, а там были всякие, и очень представительные, типа «Зоркого» или «ФЭДа», но мы остановились на самом простом, на «Смене-6». Это был, тогда, современный, простой и дешевый фотоаппарат. Купили фото бачек, для проявки фото пленок, саму пленку и проявители, закрепители. Продавщица вкратце мне всё рассказала и объяснила, как и что надо делать. Я, эту милую продавщицу запомнил и потом  сфотографировал, когда научился снимать. И фотографию подарил ей, с благодарностью.
        А тогда, прибежав дамой, я заснял во дворе с ребятами пленку, растворил проявитель, и, не дождавшись, когда он остынет, залил в фото бачек и стал проявлять. Естественно эмульсия  с моей первой пленки отслоилась и слезла, и когда я вылил проявитель, всё это  обнаружилось, так сказать и проявилось. Мама посмеялась над моими результатами и сказала что, первый блин, всегда комом. Но самое, интересное меня ждало во дворе. Все, заснятые мной, ребята собрались на лавочке, у подъезда и с нетерпением ожидали своих фотографий. Когда я вышел из подъезда они, тут же их и попросили. А мне пришлось им объяснять, что теперь надо мне купить фото увеличитель, со следующей маминой получки, с помощью которого я  буду печатать их фотографии. Ребята успокоились а Сосипатыч, ну т.е. Вова Осипов, предложил всем сбросится мне на увеличитель. Ребята посмеялись и разошлись. Вот, этот Вовик, частенько старался съязвить по моему поводу, а так, вроде моим хорошим приятелем был.
        Вот я много про это фото дело, рассказываю и не зря, ведь тогда это было для меня таким интересным, увлекательным и значимым, для меня  событием, что я всё прекрасно помню, как я всё постигал и осваивал. Время пролетело, и я его и не заметил, ведь я сам  учился снимать, проявлять пленку, а потом и печатать фотографии и у меня появилась своя фотолаборатория. Сначала качество фотографий было конечно не очень, что бы очень, но, в конце концов, я более - менее, всё освоил.  Во всяком случае, ребята были довольны и мама тоже, ну и я конечно. Особенно заинтересовался этим делом Слава Гайдученя. Тогда он пришёл ко мне мы и сфотографировались с ним.
        Как и положено, на каникулах  мальчишке я носился с приятелями на улице и радовался жизни. Я полностью был принят в нашу дворовую команду, хотя и друга у меня конкретного не было, а так – приятели. И вот я со всей этой компанией отправился на велосипеде купаться в Иртыше. Во первых, добираться, в первый раз, на своём «Школьнике» по дорогам, забитым машинами было страшно, ведь надо было под них не попасть. А во вторых, купаться все полезли далеко от берега, что мне тоже не понравилось, ведь опасно. В общем, получилась такая экстремальная вылазка, и больше я туда не ездил. А дома я с большим интересом, осваивал фотодело.

         Тут маме дали горящую путевку для меня, в пионерский лагерь. Ну вот, я и отправился туда.  Конечно, у бабуши было бы лучше, но такова жизнь. Нас, в лагере, распределили по отрядам, и ребята  начали знакомиться, с целью найти себе приятелей на время отдыха. Я быстро нашел себе Сережу, такого же непоседу, как и я. Но погода стояла очень холодная и сырая, и все старались согреться, и,  в основном, сидели в корпусах. Кто болтал, кто читал, а кто потихоньку резался в карты, а мы с Серым, для начала, отправились осматривать лагерь. Самым интересным местом оказалась свалка, которая находилась на заднем дворе. Там мы нашли сломанную пишущую машинку и стали с ней забавляться и чуть, обед не пропустили.
          После обеда и послеобеденного отдыха, сходив на положенный по расписанию ланч, мы захотели покататься на качелях, но девчонки, как всегда, успели вперёд нас. Однако одна из качелей, была сделана не правильно, больше проёма для качания требовала и задевала за несущий столб. Конечно, на такой качели, нельзя было качаться, но это девчонкам! А я, как истинный каскадер, быстро  освоил все премудрости данного снаряда, и с большим удовольствием на ней раскачивался. Потом Сереге надоело ждать, он стащил меня с качели и качался сам. Ребятам нашего возраста тоже понравилась наша затея, и около нашей качели выстроилась приличного размера, очередь. Вот так мы пару дней и развлекались, пока наш вожатый всё это не заметил. Он запретил это наше каскадёрство, что бы мы, не покалечились, и в качестве замены выдал нам, с Серёгой  по ракетке к настольному теннису и шарики.
Всё было хорошо, но теннисный стол был один, и старшие ребята нас к нему не подпускали. Мы пошли  к вожатому, а тот к директору лагеря, и через день, для младших ребят в лагере появился новенький теннисный стол. А чтобы старшие ребята нас от туда не прогнали, вожатый выбрал одного из старших ребят, по здоровее других, и назначил тренером к нам, к тем, кто помладше, и вообще вожатый забегал к нам, посмотреть, что тут происходит. А у нас, наш старшой и большой,  по имени Жора, вошел во вкус, и вовсю нас тренировал. Нам же с Серегой все, кто был по младше, сказали спасибо, за такой вот подарок. 
Вечером, после отбоя, мальчишки, как обычно засыпали не сразу, сначала рассказывали анекдоты, а потом, когда они кончились,  у нас образовался литературный клуб. Мы, по очереди, рассказывали всякие выдуманные, страшные истории. Это было очень даже здорово! Послушаешь других и сам, что ни будь, насочиняешь, ну вот, как и я, сей час.
Как-то раз, Серёга, понизил тембр своего голоса, и, что-то рассказал. Нам всем, в нашей комнате, это очень понравилось и все старались повторить. К родительским выходным, мы все немножко научились быть басами и удивили родителей. Мама мне, на это дело, сказала: не медленно это прекратить, а то голос испортишь, что я и сделал.
Дядя Игорь в такое вот,  родительское воскресенье сделал мне сюрприз, появился у меня в лагере, да еще и с Витей, да ёще и фотик мой захватил! Ура!!! Закричал я и обнял Витю. Вот это был мне подарок. С начала  он  угостил нас, всякими вкусностями, а потом мы пошли бродить по лесу и конечно фотографировались и мы даже втроём снялись, с помощью автоспуска фотика. Вот, посмотрите! Под конец уже надо было уезжать, и все стали грустными.   
Милым нашим девочкам я был в лагере, не нужен, и я тоже без них обходился. А больше и ничего интересного, и не вспомнилось, об этом заезде. Заезд кончился, и я приехал домой, к маме, которая по мне очень соскучилась, так же как и я по ней. 
        А тут мама придумала на две недели, на теплоходе по Иртышу до Салехарда по туристическим путевкам прокатится. Тем более что она могла взять на меня путевку за полцены, учитывая мой возраст. Я обрадовался и сказал, что она поедет со своим фотокорреспондентом. Осталась у нас, одна проблема, это сад, а вернее кто его без нас поливать будет. Мы решили его полить, как следует, а там как бог пошлёт, что мы и сделали - все полили. Дома конечно, как всегда всё не успели вовремя сделать и чуть не опоздали на наш теплоход, «композитор Алябьев».
         По пути на теплоход мы очень торопились, и я порядком взмок в своей теплой куртке. Мы, конечно чуть не опоздали, и даже отбытие теплохода задержали, дожидаясь нас. Мы заняли свою каюту 1-го класса, я снял свою куртку, мы вышли на палубу, и меня тут же продуло, потому был сильный ветер и дождь начинался. Потом мы вернулись обратно и разложились. Вскоре нам сидеть в каюте надоело, и мы с мамой, пошли в гости к её знакомой, Кларе Абрамкиной, в каюту люкс. Там было здорово – большая комната, широкая кровать на двоих, приличного размера стол, холодильник, и  даже туалет с умывальником.  Мы посидели там, подруги поговорили о жизни и мы пошли обратно.
         Потом я отпросился пойти осмотреть теплоход. На нем было три палубы. Были каюты люкс, две штуки, каюты первого и второго классов. Была также столовая и кинозал. Внизу было машинное отделение, куда меня не пустили и кухня, откуда выгнали, угостив, правда, вкусным пирожком. Я прошелся по теплоходу и вышел на корму, полюбоваться теплоходом и вообще фарватером, т. е. местом по которому мы проплывали. Меня там опять, как следует, продуло, и я почувствовал, что заболел. Ну вот, подумал я, вот так вот началось моё путешествие.
         Прийдя в каюту, я рассказал об этом маме. Мама, конечно, расстроилась, дала мне таблетку аспирина  и уложила в постель. Там я проспал до ужина. Проснувшись, я почувствовал, что у меня приличная температура, однако на ужин пошел, рассчитывая на, обещанное нам ранее, вкусное угощение.
         В столовой нас посадили за стол к колоритной семейной паре, лет так шестидесяти, которую я запомнил. Мы познакомились. Домна Петровна, была полной, высокой женщиной с невозмутимым спокойствием, её супруг, Василий Иванович, очень напоминал Чапаева, из знаменитого фильма, только был лысый и небольшого роста. Они радушно нас приняли, а когда узнали, что я заболел, то, не смотря на мои протесты, дружно принялись меня откармливать, приговаривая, что у них дома, такого же возраста любимый внук. В общем, за тем ужином, я к тому же, ещё и объелся, и мне стало совсем плохо. Кое-как, я дошёл до своей каюты и бухнулся в постель. Ночью у меня ещё выше поднялась температура, я плохо спал и, по моему даже бредил.
         Проснувшись утром, я понял, что температура спала, но всё ещё есть. Мама оделась и пошла за врачом. Настоящего врача на теплоходе, конечно, не было, а был массовик – затейник, библиотекарь и он же фельдшер, который принес кучу всяких таблеток и термометр. Он измерил у меня температуру, покачал головой, и заставил меня выпить таблетки. Ему надо отлежаться пару дней, сказал он маме. И чтобы мне не скучно было лежать, притащил мне книжек и кроссвордов. Из книжек мне запомнились « Три мушкетера», а с кроссвордами я впервые познакомился поближе. Раньше ведь мне времени на них не оставалось, т.к. я всегда был, чем ни будь занят, а тут пришлось ими заняться. Мама читала вопрос, а я старался дать ответ. Если не получалось, то мама подсказывала, если знала ответ, или мы его пропускали, если не знали оба. Выходило довольно интересно и первый день моего лежания мы этим  занимались. В столовую я не пошел, т.к. есть не хотелось вообще, а мама мне принесла приличную порцию поджарки, на которую я соблазнился. Ночь прошла спокойно, ведь я просто отсыпался, после первой, без сонной ночи.
         Следующее утро тоже было  всё в тучах и дождливым. Теплоход доплыл до Тары, но останавливаться там, из-за непогоды, не стали. Температуры у меня почти не было, и я отправился на завтрак. Домна Петровна и Василий Иванович мне очень обрадовались и завалили меня всяческими фруктами, которые давали в столовой и своими, которые они взяли с собой. Я вежливо отбивался, но всё было бесполезно, ведь они даже сетку с собой взяли, чтобы я всё это с собой мог утащить. И на второй день я объедался фруктами. Особенно вкусным был их виноград. До обеда мы с мамой занимались кроссвордами, а после обеда, как следует, выспавшись, я читал про мушкетёров, мама же пошла, поболтать к подружке и вообще пройтись. Вечером показывали кино, но мы туда не пошли, а пили чай с медом в своей каюте, вместе с маминой подружкой, и они разговаривали, а я уже почти что спал.
         Утро следующего дня было опять хмурым, однако дождя не было. Теплоход причалил к пристани Тобольска. Туда отправилась экскурсия посмотреть памятник Ермаку, по городу и в музей, в собор, из наших отдыхающих и мама с ними. Меня, конечно, не взяли, но я и не расстроился, ведь читал «Трех мушкетеров», а там как раз было самое интересное место, о том, как они в Англию добирались. Обед задержали, дожидаясь экскурсантов, а я поправлялся, и мне зверски хотелось есть. Наконец-то экскурсии вернулась и все отправились в столовую. Обед я проглотил махом, и уже сидел и подумывал, где бы ещё, мясного раздобыть. Домна Петровна заметила всё это и тут же отправила Василия Ивановича за добавками. Надо сказать, что она тоже, как и я, любила мясное, и мы в результате данной операции,  получили по тарелке вкуснейшей поджарки, а я её поблагодарил.
Вечером были танцы в кинозале, я отправил туда маму, и принялся за мушкетёров. Мама пришла с танцев оживленная и рассказывала, какой, Василий Иванович, галантный кавалер. На мой молчаливый вопрос, мама ответила, что Домна Петровна вообще не танцевала, а наблюдала танцы, сидя в кресле.
На следующий день погода улучшилась, выглянуло солнышко, но было холодно и дул пронизывающий ветер. Мне читать уже надоело, кроссворды надоели то же, и я отправился искать себе компанию. Ребят, среди отдыхающих было не много и все не моего возраста, либо значительно младше, либо была парочка старше меня. Короче я послонялся по теплоходу, вздохнул и пошел обратно к маме. А она тоже сидела и скучала. Я достал фотик и пригласил её фотографироваться. Мы зашли за её подружкой и пошли на палубу. Снимок получился не очень удачный, но какой есть.
Вот. А дальше у нас продолжалось плавание по более полноводному Иртышу, в Ханты-Мансийске мы не остановились, т. к. проплывали мимо него ночью. В Берёзовое мы прибыли к обеду. В столовой нам прочитали лекцию о данном городе и о его знаменитом пленнике – Меньшикове и мы поплыли дальше. На следующий день нам сказали, что мы плывем уже по Оби, и скоро будет Обская губа.  И дальше плыли уже без остановок, до самого Салехарда.
На следующий день мы плыли по Обской Губе. Это было очень красивое зрелище, берегов было почти не видно и казалось, что мы плывем по морю. Что бы, отдыхающим не было скучно, экипаж теплохода устроил нам, отдыхающим, экскурсию  по кораблю. Теплоход был построен на вервях Восточной Германии в прошлом году, его перегнали по Северному Морскому пути к нам и мы находимся в первом путешествии отдыхающих на данном теплоходе. Данный корабль может развивать вдвое большую скорость, но идет на самой экономичной скорости. Тут наш затейник, махнул рукой рулевому, машины теплохода взревели и мы понеслись. Так наш теплоход развил максимальную скорость. Это было очень здорово! Мы быстро плыли по спокойному руслу вперед. Приличные волны расходились от теплохода и было очень красиво. Эту динамику надо было заснять в кино, а я просто счёлкнул фотиком. Потом отдыхающие сфотографировались на корме теплохода. Ну и я, конечно, но он не получился. Потом нам предложили пройти на продолжение экскурсии в машинное отделение. Теплоход уже сбросил скорость, но там все равно, было очень шумно, т.к. гремели дизеля. Там мы постояли, полюбовались на шумящие машины и пошли наверх, смотреть документальное кино о Иртышском пароходстве, что было тоже очень интересно.
На следующее, солнечное  утро, мы приплыли, наконец то, к Салехарду. Ранее, я ожидал увидеть, приличного вида город, но тут передо мной предстал самого обычного вида посёлок, с одним трёх этажным кирпичным домом, наверное, исполкомом. Порт тоже был не большой, но с  раскиданными по берегу большими складами. На экскурсию в этот посёлок я не соблазнился, а пошел ловить с местными ребятишками щурят, в очень удобном для этого месте, между дебаркадерами, на причале. Сначала у меня ничего не получалось с ловлей щурят, но потом, приспособившись начал и я ловить, да так увлекся, что мама меня потом оттуда силком утащила. Мама купила в Салехарде двух больших муксунов, а я наловил с десяток щурят и у нас получился стол, заваленный рыбой. Щурят я унес на кухню и нам их поджарили на ужин, а муксунов мама засолила, что бы можно было увести домой. Сохнуть я их повесил, с разрешения капитана, на верхней палубе, за трубой теплохода, и с запиской, в которой попросил их не есть и не выбрасывать и так они и висели там до Омска, а вид у теплохода получился уже обжитой. Да! В Салехарде я ещё сфотографировал санитарный самолёт на поплавках, вот посмотрите.
На обратном пути мы уже опаздывали домой, и по ночам, по Обской губе, теплоход  плыл уже на полном ходу. Мы с мамой ночью вышли на корму и полюбовались видами и плывущим теплоходом. И днем тоже выходили и смотрели, ведь больше делать всё равно, было не чего.
При подходе к Ханты-Мансийску, погода стояла солнечная и тёплая. Теплоход, на пол дня остановился, и желающие пошли за кедровыми шишками, а кто и за грибами, в том числе и мы, с мамой. В лесу было очень красиво, т.к. нас высадили в кедраче без мелколесья. Грибов было много и больших размеров – белых, подберёзовиков, маслят  и конечно сыроежек. Мы с мамой набрали свои сетки и мою куртку. Потом все собранные грибы отнесли на кухню и на ужин всем сделали шикарную грибовницу.
Вот на этом и заканчиваются мои воспоминания об этом путешествии. Скучновато мне там было конечно, но зато теперь есть, что вспомнить и вы тоже об этом почитали.
Без хорошей, а лучше того, милой компании, меня в такое путешествие не потянет. И я, за свою прожитую жизнь, в подобное путешествие больше не ездил.
Приехав, домой, мы с удивлением узнали, что из-за нашего бачка над унитазом, который умудрился сломаться на следующий день, после нашего отъезда, соседи просидели без воды всё это время. Так, что нас встретили как родных. Яблоки, снятые с яблони скороспелки уже поспели, и в квартире стоял чудесный яблочный запах, даже не хотелось проветривать комнату. Испортилось только три яблока, а остальные имели чудесный вкус. В саду всё конечно под засохло, но не сдохло совсем, и мы всё засыхающее, отлили водой.
       А вообще то,  дома, меня ждала болючая и очень не приятная, для меня новость – мне надо было выдирать гланды. Мы с мамой поехали в Нефтяники, в больницу по этой, самой ухогорлоносной части, и меня записали на операцию на конец сентября. Я вздохнул облегченно, уж во всяком случае, подумал я, не теперь будут драть, и с увлечением занялся фотографией.