Ундина

- Ты кита тащишь, что ли? - насмешливо прогудел лысоватый мужчина прямо над ухом Джима. В голосе его слышалось ехидство, перемешанное с немалой долей зависти — а ну как действительно вытянет?
«Китами» на рыболовецком судне называли любую рыбу - главное, чтобы та весила больше, чем пресловутый стандарт. Нужно сказать, что этот самый стандарт явно завышали, так что едва ли не треть улова отправлялась обратно в море: мол, слишком мало весит, молодняк еще. Из-за таких «недовесков» команда практически каждый раз оставалась в убытке.
- Может, - согласно проговорил Джим, покрасневший от натуги, но все еще добродушный. - Тебе-то дело какое?
- Да никакого, - Марк сплюнул под ноги, явно от досады. То ли помочь хотел, то ли в долю попасть — кто его сейчас поймет? Он ушел, а Джим все тянул.

Тянуть пришлось долго. За все время, пока Джим краснел, бледнел и снова краснел, к нему уже успела подойти большая часть команды. Кто-то хотел помочь, кто-то отпускал неуместные шутки, многие просто смотрели. Когда уже пришла пора поворачивать в порт, Джим предположил, что сеть застряла — такое часто бывает, — и со спокойной душой хотел плюнуть на это неблагодарное дело. Но лишь отбросив сеть, рыбак почувствовал, что она наконец-то поддалась.
На этот раз краснеть и бледнеть Джиму не пришлось — сеть пошла ровно и легко, ему практически не нужно было её тянуть. С одной стороны, моряк порадовался неожиданному отдыху, с другой — заметно загрустил. С каждым толчком его надежды на «кита» стремительно пропадали.
Джим совершил последний рывок, приложив все силы — такой рывок совершали все члены команды, когда чувствовали, что сейчас, - именно сейчас! - сеть с победным шлепком вывалится на борт. Не было разницы, много ли весил улов, подходил ли он по стандарту, главное — последнее усилие, когда рыбак падает навзничь, а рыба вываливается из сети. Наверное, именно из-за этого ощущения победы над собой они и соглашались на каждое плавание.
Джим упал. С неожиданно глухим и тяжелым звуком сеть шлёпнулась рядом с ним. Рыбак прикрыл глаза буквально на секунду, но усталость взяла свое, и он заснул прямо на верхней палубе, пропахшей рыбой насквозь. Хотя... Джим пропах этой рыбой не меньше.

- Ундина! - восторженно кричал кто-то. Ему вторили десятки голосов, от суеверно испуганных до таких же удивленных.
Джим проснулся и прикрыл еще сонные глаза рукой — солнце сегодня светило особенно ярко. Лежащего рыбака окружила вся команда судна, и Джим с удивлением заметил, что сеть всё так же осталась лежать на палубе рядом с ним, хотя обычно ее всегда убирали. На голоса он сначала не реагировал, а затем лишь удивился:
- Что вы несёте? Я опять всё проспал? - Джим поднялся. - Кто там ундину выловил?
- Ты! - практически хором ответили ему рыбаки и синхронно перевели взгляд на его сеть.
Джим хотел было запротестовать, опровергнуть нелепые домыслы, но, повинуясь толпе, сам посмотрел на свой улов.

В это же время капитан судна тяжелыми шагами рассекал собравшийся на верхней палубе народ. Народ, вопреки обыкновению, не расступался, стоя на месте, так что капитану приходилось буквально отодвигать рыбаков в сторону.
- Какого чёрта вы не работаете? Два часа до прибытия в порт, а у вас рыба даже не рассортирована! - кричал мужчина, прекрасно зная, что никакую рыбу сортировать не нужно — всё это делают за них.
- Так тут это.., - замялся лысеющий Марк, почесав затылок, - Форс-мажор, во.
- Какой ещё форс-мажор? Никаких форс-мажоров на моём судне! - приказным тоном прорычал капитан и, резко развернувшись на каблуках - видно военную выправку, - нос к носу столкнулся с Джимом:
- А ты почему стоишь? Делать нечего, что ли? Так иди улов из сетей доставай! Или не удосужился ничего выловить?
Джим молчал, и вместо него подал голос Марк:
- Так это, капитан... Джим-то, того... выловил. Только вот не рыбина это никакая.
- А что, если не рыба? Сапог ты выловил, что ли?
Джим только сглотнул, продолжая смотреть на сеть. Капитан проследил за его взглядом, вновь развернулся, но, в отличие от рыбаков, в суеверном ужасе не застыл, а лишь пнул сеть.
- И что? Баба мёртвая, как будто никогда мёртвой бабы не видели, - возмущенно прикрикнул на команду мужчина, - Всем разойтись! А ты, - капитан посмотрел на Джима в упор, - останься.

Пока мужчина осматривал тело, разрезая сеть, Джим наблюдал. «Баба» оказалась красивой. Чем дольше рыбак смотрел на неё, тем больше завидовал капитану: тот прикасался к её чуть посиневшей коже, трогал светлые волосы, зеленоватые от водорослей... У Джима так затряслись руки, будто он был заядлым алкоголиком. Он в общем-то, им и был, но за всё плаванье еще ничего не пил.
«А теперь придется, - отрешенно подумал рыбак, - Какая же красивая...», - Джим подошел ближе, и в это же время капитан встал:
- Как тебя там? Джон, да? Слушай меня, Джон. Мне на судне проблемы не нужны. Если бы мы не были настолько близко к порту, я бы велел тебе выбросить эту бабу за борт. Но сейчас, чёрт меня побери, это не получится! - капитан сплюнул. - Делай с ней что хочешь. Скорми рыбам, съешь сам, мне всё равно, но через пятнадцать минут её не должно быть на борту, иначе проблемы будут у все команды, - мужчина пошёл к капитанскому мостику, но обернулся на полпути, - И ты тоже... исчезни. Мне проблемы не нужны, - повторил он и удалился.

Джим упал на колени сразу же. Подполз к «мёртвой бабе» и не смог противится желанию погладить её по щеке. Ему абсолютно не внушала отвращения её синюшная, раздувшаяся кожа, - впрочем, она еще не пошла пятнами, а стало быть, в воде тело провело очень малое количество времени, - она казалась ему очень красивой, самой красивой на свете.

Так он и сидел. Час ли, день ли — он не видел разницы. Джим обнимал мёртвое тело, целовал безымянную девушку, прижимал её к разгоряченной груди, пытаясь отогреть, умоляя воскреснуть. Он шептал ей что-то на ухо; кажется, каялся во всех грехах. Рыбаку казалось, что она вот-вот откроет глаза, вдохнет, закашляется водой и обнимет его — он бы отдал за это всё, что имел на этом свете. Джим даже не задумывался о причинах такого порыва, он просто взял её на руки, повинуясь чему-то, что, как ему теперь показалось, вело его всю жизнь, сделал несколько шагов, пытаясь не упасть, и дошел до капитанского мостика. Он не знал, что собирается делать. Он просто хотел убежать отсюда.

Джим обнял безымянную девушку, прижал к себе как можно крепче, сглотнул и прыгнул в солёную пучину моря:
«Мы убежим с тобой, убежим.... Наверное, - подумал он, - это и есть моя настоящая жизнь. Какая же красивая... Моя ундина....», - и вода спокойно приняла их тела, укрывая волнами от чужих глаз.

Марк стоял в стороне, зажав в руке открытую бутылку водки. Сделал один глоток прямо из горла, а затем размахнулся и выбросил бутылку за борт.
- Никогда больше не буду пить, - сплюнул он.