Ваня и школа

Ваня и школа.

Однажды случилось так, что Ваня пошёл в школу.
Шёл он налегке, без всяких там цветастых ранцев и мешочков со сменной обувью, и даже без букета цветов и бантиков которыми так любят соревноваться друг с другом родители первоклашек, ещё не вкусивших всех прелестей своей новой учебной жизни в этом кошмарном заведении.
Просто так шёл, с папой, который и вёл его, крепко удерживая пальцами за ухо.
Папу слегка шатало из стороны в сторону после того, как он специально отпросился с работы именно для столь важного родительского визита, отчего ухо мальчика терпело некоторые сопутствующие неудобства в плане жуткой болезненности периодического грубого оттягивания ушной раковины.
Дети и пионеры, гулявшие в эту пору на просторном школьном дворе, двумя скорбными рядами зигзагообразно выстроились вдоль всей траектории тяжёлого Ваниного крёстного пути к заветным школьным дверям. Некоторые девочки-пионерки, совершенно расчувствовавшись, отдавали Ване свой пионерский салют, как былинному Мальчишу, про которого, правда, ничего не знали.
Ваня, в свою очередь, может быть, и смотрел бы на девочек с благодарной трагичностью, но боль и необходимость следовать за ней и за её источником, не позволяла ему сосредоточить своё внимание ни на чём больше.
На ступенях школьного крыльца папу мальчика подвёл глазомер, отчего он промахнулся правой ногой мимо пятой ступени и упал, чуть не оторвав Ване его уже многострадальное ухо, которое жестоко продолжал сжимать даже в падении. На что Ваня взвыл от боли, а пионерки и девочки заплакали хором.
Директор школы, собственно, и вызвавший родителя мальчика, а теперь наблюдавший за происходящим из окна своего высокого кабинета, уже успел забыть, зачем и за что он так поступил с несчастным ребёнком. Он выбежал на крыльцо, упал на колени перед лежащими на ступенях папой, Ваней и его малиновым ухом, и, подвывая остальным детям, взмолился отпустить и простить мальчика.
Папа, погрозив строптивому директору пальцем, наконец, отпустил почти оторванное  ухо ребёнка, и, упав на вовремя подставленные руки пожилых учительниц, жадно взиравших на его разодранные грязные брюки, сразу уснул.
Не сразу, но уже в этот день, обласканный пионерками, девочками и директором Мальчиш осознал, как дорога ему родная школа!