Моя сторона кровати

 - ВСТАВАЙ. ВСТАВАЙ БЫСТРЕЕ! ДАЙ МНЕ МОЮ СУМОЧКУ. ДАЙ СУМОЧКУ!
 
 Я кончил в нее. Со всей душой, страстью и силой. Не то чтобы ненароком. Мощно. Сладко. Горько. Словно старина Гумберт в белый носок Лолиты. Захотелось. А почему бы и нет? Детей я не хотел. Хотел оргазмировать ТУДА. Я и за собой-то смываю через раз. Какие дети?
 
 Эта же боялась детей патологически. Боялась всего кроме ***. Хуи ей были по нраву. Вот и сошлись. Мне она не особо нравилась, но я не из тех кто выбирает. Я просто делаю свою работу вот и все дела. Мог бы делать и лучше, но зачем? Мне достаточно того, что достаточно мне. Спасибо мне за это.
 
 Я приподнялся и зацепил ее сумку с пола. Тонна барахла. Передал ей. Она что-то там делала. Я курил. Скука. Мерзость.
 
 Сразу же после секса с женщиной я начинаю ее ненавидеть. Меня просто выворачивает наизнанку. Единственное желание, которое возникает сразу после того, как я покидаю эту влажную, горячую, покрасневшую обитель - это чтобы сама эта обитель на пару со своей владелицей испарились и больше никогда не появлялись. Просто исчезли. Телепортировались в другой город, в другую страну, на другую планету, в другое измерение в конце концов. Куда-нибудь далеко и на всегда. Меня начинает коробить от ее запаха, пор на коже, несозревших прыщей там в низу, выражения лица, ее речи. Речь. Эти глупые разговоры. Эти никому не нужные, скучные сотрясания воздуха. "Ненавижу эту суку. Отбивает у меня все столы в зале" или "Смотрел вчера телевизор?", или "Читала недавно это и это", или "Не кажется ли тебе, что у меня чересчур длинные ногти? Они мешают мне работать". Мерзость. Скука.
 
 Она ковырялась. Я отвернулся. Думал о свободе. Хочу свободы. Хочу свободы, ничуть не меньше чем кончать в разъяренные, упитанные влагалища. Именно влагалища. Звучит отвратно. Подстать моей ненависти к себе и окружающим. Подстать состоянию моего черного ящика. До чего же хочется, черт бы ее побрал, свободы. Воздуха. Свежего. Прожигающего. Дайте мне пару тонн и я найду себе занятие. Найду воздух. Не в деньгах свобода, а в состоянии души - скажете вы - тогда отдайте свои деньги мне - отвечу я - Пошел к черту. Пошел.
 
 Ошо, Кастанеда и прочая шушера учит потребителя долго и осмысленно прожевывать еду, а вот где эту еду взять ответа они не дают. Хочется есть. Очень хочется есть. Но это не главное. Главное - не умереть. Хотя бы сейчас. Хотя бы еще пару минут посмотреть на изрисованные фломастером детей прошлых жильцов обои. Эти тонкие обои с ромбиками и цветочками внутри. Символ ушедшей эпохи. Как обнесенный новым забором заброшенный дом возле макдональдса.
 
 Она ковырялась. Я закурил еще. Хорошо что она там - на другой части кровати - а я тут - на своей. Мне нравится моя половина. Тут свободнее. Пол койки это не так уж и плохо. Африканские детишки, оторвавшись от мусорной кучи на окраине их трущоб в Кении, робко кивнули бы в знак согласия. Есть время. Есть время перед: "Смотрел вчера телевизор?". Дышу.
 
 На самом деле я не такой уж и сентиментальный. Или не такой уж и не сентиментальный. Или время от времени. Да нет, наверное.
 
 Дышу пока есть время. Впервые, за пару минут, взглянул на нее. Она из тех, что носит здоровые серьги и браслеты, мечтает ехать в кабриолете на встречу закату под Кардиганс. Любит всю эту киношную чушь. Считает это остроумным и стильным. Считает, что эта поездка изменит ее жизнь. Но, какой-бы дорогой и новой машина не была - бензин, рано или поздно, заканчивается, и жизнь возвращается в прежнее, убогое русло. Она так не думает. Она уверенна в этих пыльных дорогах. Уверена в этой постановке. Она поверила Керуаку и прочим. Поверила Тельме и Луизе. Я не верил. Меня не наебешь. Больше не наебешь.
 
 Она знала, что я смеюсь над ней. Поэтому ненавидела меня. А я ее. В связи с этим мы иногда насиловали друг друга. Скорее от безысходности нежели от чего-то другого. Что там, черт возьми, еще бывает?
 
 "Смотрел вчера телевизор? Интересную передачу, между прочим, показывали"