Образ Свина в мировой литературе

               
Любезные судари и сударыни! В преддверии Поросячьего года позвольте изложить мои скромные наблюдения по поводу бытования-процветания образа Свинтуса в мировой литературе.
Отечественная классика убеждает нас в бессмертной силе и безграничном обаянии означенного образа. Свинья, знаете ли, для русской действительности и роскошь, и средство передвижения, и окорок, и, с позволения сказать, физиономия менталитета в кривом зеркале сатиры. Недурно подмечено!
 Бог не выдаст – свинья не съест! Хотя как сказать… Помните, в «Сорочинской ярмарке» у г-на Гоголя окошечко отворилось, а в него просунулась свинячья морда, поводя очами? Навела, прямо скажем, шороху одним своим явлением. Вообще незабвенный Николай Васильевич питал некоторое пристрастие к изображению поросятинки как в подвижном, так и в зажаренном, пардон, виде. Предприимчивый Чичиков, как вы помните, покушать был весьма готов: «Поросенок есть?» - спрашивал он в трактире. И уточнял: «С хреном и со сметаною?» Большой, знаете ли, был гурман! Что делать, Свин -  явление малороссийское (где хохол, там и сало!)
Перелистывая пожелтевшие от неупотребления страницы классики в поисках свиного образа, белого, рыхлого да рассыпчатого, мы натыкаемся на знакомое, родное, узнаваемое: «Свинья под дубом вековым/ Наелась желудей досыта, до отвала…» И мы в ужасе отшатываемся от беспощадного басенного зеркала. «Потом, глаза продравши, встала/ И рылом подрывать у дуба корни стала…» Но слава Богу, могучий дуб российского просвещения еще крепок, несмотря на хрюкающих невежд.
Догадливый читатель, я чаю, уже и выводы верные сделал о функции весьма колоритного национального образа. Мол, свинья в нашей литературе – символ невежества, синоним чревоугодия, чванства, мракобесия. И не удивительно, что изображают свинов, свинтусов, поросенков неумытых исключительно писатели сатирики, баснописцы, ироники и юмористы (уж больно фигура комическая! Что спереди, что с тылу). Свиньи обнаруживаются у Крылова, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Гончарова и Чехова. Улавливаете? Припоминаете, как в чеховском «Крыжовнике» все предметы, окружавшие героя, приобрели свиноподобный облик? И сам он имел такой вид, что «вот-вот  хрюкнет в одеяло». Весьма поучительная история.
Иное дело – литература зарубежная. Да полно, есть ли там свинки-то? На подстриженных-то газонах? Там и лужи-то приличной (подобной гоголевской) днем с огнем не сыщешь! Где свинье отдохнуть?
Однако пристальный взгляд наш выловил-таки пару-другую хрюшек в чуждой им среде. Но в отличие от наших, тамошние литературные поросятки имеют вид детский, обаятельный игрушечный. Наф-наф, Нуф-Нуф… Этакие миленькие сахарные свинки, хоть сейчас на рождественскую елку! Лично мне особенно симпатичен поросенок Пятачок из книжки «Винни-Пух и все-все-все», созданной А.А.Милном, английским писателем. Благодаря Борису Заходеру мы прочитали о милом и доверчивом друге Винни-Пуха, а мультяшный образ, озвученный Ией Савиной, придал розовой мордашке Пятачка неповторимое очарование. Вот вам и свинка-золота щетинка!
Но вернемся к нашим, отечественным, баранам. То есть свиньям. Ведь некоторым из них удалось даже полетать! Ну-ка, кто там летел верхом на толстом борове, «зажимавшем в передних копытцах портфель»? «Мастера и Маргариту» не угадать? Несчастного управдома Николая Ивановича в шляпе и пенсне, с поросячьим-то рыльцем? Вот и опять – сатирический образ. Вот и опять – литературные традиции. Михаил Афанасьевич недаром Гоголя и Салтыкова-Щедрина своими учителями назвал.
А сейчас на моем столе, дорогие  читатели, по странному стечению обстоятельств лежит книжка Дины Рубиной «Последний кабан из лесов Понтеведра». Ну так то кабан – скажете вы. И весьма будете правы. Одно дело – свинья в ермолке, совсем другое – дикое чудовище!
И я надеюсь, вы совсем не тревожитесь за свое будущее, то есть за год Свиньи. Свиньи всякие нужны, свиньи всякие важны. Недаром ведь сии литературные образы даны нам в поучение и назидание!