Delirium 1-7

1.
Я люблю кофе. Когда стоишь на каблуке так, что ломается. И ещё люблю осень.
Мой друг говорит мне, что скоро придёт. Я жду.
Мы так и жили. Я изрисовала уже пять стёкол, съела четыре вишни, потом маркер вдавился в окно и выплюнутая косточка слабо стукнулась в пол. Мне скучно.
Так вот, о чём я. Мы снимали неинтересный фильм вчера. Про кофе и осень. Было банально-красиво, красиво и банально. Поэтому я его забраковала. Когда я что-то забраковываю, я ставлю на правом запястье, на пульсе, крест чёрным маркером. Эта привычка с детства. Всегда ненавидела фломастеры как факт. Но после того, как жизнь превратилась в киноленту, это стало очень удобно.
Листки удобны для того, чтобы ждать. Листки шотландского мира – только в клетку. Черчу в верхнем левом Irish. Красота не заставляет себя ждать – стремится излиться в линию, ощущаю кончик авторучки. Накрывает запах и звук – распахнулось окно в груди. Где-то – как сломанное радио на фоне – телевизор. «Точно… Америка… и вот известный агроном… на сорок пятой минуте… стой!». Вздрагиваю на последнем вопле. Улыбаюсь. Скоро придёт. Если не перекрыли шоссе.

2.
Колокольчики стояли в вазочке на окне – звеняще-жёлтые. Кэрол перерисовывала их в тетрадь, я наблюдала, мир шёл по привычному руслу. Пока она не спросила меня о чае. А шло это примерно так:
Я: Поправь линию.
Кэрол: Плевать. Главное, что тень лежит.
Я: О чём ты?
К: О том, что художники из нас не мы.
Я: Я опять тебя не понимаю.
К: Плевать (это вообще было любимое её словечко, «плевать»). А вот что ты скажешь мне о чае?
Я задумалась. Глубоко. Потом:
-- Я бы сказала, что он бывает красный, чёрный и зелёный. Вроде.
Кэрол раздражённо качнула рыжеватым каскадом волос.
-- Не дели на нации, расистка. Я спрашиваю не об этом.
-- Знаешь, чем вы с Кианфаном меня поражаете? Вы вечно вырубаете меня в лоб дурацкими вопросами.
-- Мальчик-тысяча-парусов… Ещё бы он не задавал глупые вопросы, Нэн. Так вот. Чай. Ты знаешь, о чём я.
Опять игра в ассоциации. Ну ладно…
-- …Записывай, дура! Записывай!
Я опять ей проиграла.

3.
А потом пришёл Ки – сокращение меняет значение, он всегда об этом вопил. Я вообще предпочитаю Киу – осенний, а лучше Хэй – море. Мы каждый день переименовываем его как хотим. Мы – это я и целый Китай.
Как всегда – идеальная обувь. Ужасно. И белые носки.
-- Странный ты для китайца.
-- Да. Ты говорила, -- Киу поправил светлую прядь и прокашлялся. Выпендривается.
-- Так вот. Я хотела тебе показать, -- я пролистала альбом. Нашла карандашный набросок. Билась над ним пять часов.
-- Дай угадаю. Это экзистенциальное восприятие мира слепым наркоманом?
-- Смешно. Это просто кленовый лист.
-- А.
Кианфан прогулялся взглядом по бумаге. Потом ещё раз, внимательней. Коснулся пальцем. Пятнадцать минут тщательно изучал каждый сантиметр. Мечтательно улыбнулся. Предельно осторожно отдал мне альбом и сказал:
-- Отвратительно. Зачем ты рисуешь?
Да. Это и есть мой друг.
Я внимательно посмотрела ему в глаза и не увидела в них ничего нового. Разве что зрачок чуть уже обычного. Ровно на сотую долю миллиметра.

4.
-- Мальчик-белые-носки. Замечательно.
-- Почему тебя всегда волнуют мои носки, Нилам?
-- Как ты меня опять назвал?
-- Если хочешь – Джиоти. Я говорил, что у тебя отвратительное имя?
-- Твоё любимое слово – это «отвратительный». Сложно не догадаться. Как переводится «Нилам»?
-- Это хинди. Переводится как «нервная». Похоже, правда?
-- Врёшь.
-- Не вру. Кто-то был в этом доме до меня?
-- Нет, только Кэрол. Да и та дорисовала свои колокольчики и уснула. Сейчас покупает где-нибудь платье, живёт нормальной жизнью.
-- А.
-- Ты просто поражаешь меня непредсказуемостью реплик.
Молчание.
-- Отвратительно.
Закрыл глаза. Спокойно вдохнул.
-- Стой!
Поздно. Его нет.

5.
Лил заплетала косы перед зеркалом. Я поморщилась. Сильно саднило плечо – натолкнулась на дверь, ссорясь сама с собой. Ей говорить не буду.
Сильно и резко запахло пряностями. Множество шкатулочек на столике перед ней. Я встала за спиной Лил. Вгляделась в зеркало. Рядом с ней всегда отражается огонь. Я привыкла, она не видит. На её руках – много тоненьких браслетов. И где уже набрала?
-- Привет. Не мешай.
-- Я молчу.
Главное – ничего не свалить, ничего не задеть и не уйти. Я же уже пообещала тебя беречь, хотя вру, что ничего никому не обещаю.
Где-то тихий-тихий звук. Слева. Нарастает неуловимая музыка.
-- Это моя, -- Лил, не оборачиваясь.
-- Хорошо.
-- Ты побудешь со мной?
-- Конечно.
Я люблю тебя, Лил.

6.
-- Киу. И всё-таки.
-- Не хочу.
-- Придурок.
-- Заткнись.

7.
Отщёлкнут кадр – Табита с клинками. Японское кимоно. Подобраны быстрые волосы. Спокойствие оскала. Синевато-белое недвижное торнадо.
-- Айлин?
Заколки выпадают. Русые длинные волосы разлетаются ветром с розоватым привкусом.
-- Привет, Айлин.
Она дала обет молчания и только улыбается. Но подзатыльник я в любом случае заслужу.
Айлин.
Табита с клинками.
Японское кимоно.
Якорь.
Танец.
Движение.