Собачка

Мы вышли из привокзальной забегаловки. Стояла зима, но странная зима. Было холодно, а снег практически не выпадал весь период с декабря по середину января. Странной она была  еще в том , что я почувствовал тягу к жизни. Мне хотелось летать от осознания того, что рядом со мной есть  человек, который дает мне волю к жизни. Такой человек, которому я не могу выразить всю привязанность и любовь банальными тремя словами. Все что я проговаривал про себя, пытаясь подобрать нужную фразу, выглядело необычайно убого и скупо.
-У нас есть еще полчаса. Может, зайдем в пиццерию?
-Мы только что поели. Хочешь разжиреть и стать как я?
Она хихикнула и посмотрела на меня. Я утопал в этих в серо-голубых глазах. Хотелось орать и выворачиваться наизнанку, танцевать вприсядку и творить самые нелепые безумства. Невозможно подобрать тех слов, которые выразили бы все, что я чувствовал.
-Так что, пойдем?
-Ну пошли.
Сделав буквально двадцать шагов - пиццерия находилась в том же здании, что и бистро из которого мы вышли - мы остановились, чтобы покурить. Напротив нас стоял прилавок убогих сувениров, застеленный целлофаном. «Зачем его застелили , ведь снега же нет». - удивился я. Типичная привокзальная точка, на которой продают всякий ширпотреб. За прилавком стояла полная женщина лет пятидесяти, в фартуке, поверх потрепанного пуховика. 
-У меня никогда не было такой в детстве.
-Чего?
-Ну собачки.
Тут я увидел этих уродливых пушистых собачек на батарейках, которые пищали и двигали ножками.
-Ха, ты не смотрела «Звездные Войны», не играла в «Дьябло» и у тебя не было такой собачки. Что ты за человек такой?
-Зато мне мама колыбельные пела.
Тут мне было нечего ответить.
-Ладно, ты иди внутрь, возьми чего-нибудь, а мне, извиняюсь, надо поссать. Пойду обратно в Ростикс.
-Зачем в Ростикс, ты не можешь сходить в пиццерии?
-Мне там туалеты больше нравятся.
Она вновь хихикнула и  зашла внутрь.
Докурив сигарету, я подошел к этому прилавку.
От продавщицы, в добавок к ее разбитому облику, еще и ужасно смердило.
-Здравствуйте. Сколько у вас стоит такая собачка?
-200 рублей, 250 с батарейками.
«Да вы, матушка, охуели, полтинник за батарейки брать». – проворчал я про себя.
-Дайте пожалуйста вот ту коричневую, с батарейками.
Она была посимпатичнее чем остальные. Более качественная, что ли. Продавщица положила собачку в  целлофановый пакетик и протянула мне. Забрав у торговки пакет, я развернулся и зашел в пиццерию. Она стояла у кассы, заказываю какую-то пиццу. Я не люблю пиццу, но мне было все равно. Я готов и кучу дерьма сожрать, лишь бы ей было хорошо.
-Что-то ты долго. Возьми поднос.
Было довольно сложно держать поднос в одной руке. Вторую я спрятал за спину, держа пакетик с собачкой. Мы сели за столик, я посмотрел на нее.
-Ты чего не ешь?
Я молча поставил собачку на стол перед ней. Она посмотрела на нее восторженными глазами, я до сих пор помню выражение этих глаз. Неописуемо. Невозможно, решительно невозможно подобрать хоть какой-то эпитет, чтобы описать эти глаза.
-Это что, мне?
-Нет, конечно, ты что, боже упаси, кому угодно, лишь не тебе.
Она тоненько запищала и бросилась ко мне на шею. По-моему, у нее даже слезы проступили. Я обнимал эту маленькую девочку и ощущал себя самым счастливым человеком на планете. Ну или как минимум в этом богом забытым городе. Она немедленно включила эту собачку и запищала еще сильнее. Достала телефон и сфотографировала ее. Через  пятнадцать минут, мы уже стояли на платформе вокзала. Она уезжала домой, в областной город. К ней приехала лучшая подруга из Москвы, и она не могла не могла не увидеться с ней. Подошла электричка, внутрь хлынула толпа людей.
-Иди, а то будешь стоять все три часа.
-Я люблю тебя. Спишемся.
-И я тебя.
Через две недели я снова погрузился в пучину стагнации и алкоголизма. Все было банально до чертиков – разлюбила. Мои друзья говорили, что так бывает, что мы не подходили друг другу, найдешь, мол, другую,  и прочую банальную ободряющую шелуху. Я не верю в эту чушь. То, что чувствовал я будучи с ней, больше никогда не повторится в моей жизни. Кстати, ту собачку она забыла в своем городе. Надеюсь, хоть та фотография останется с ней навсегда.