По рекам Кольского полуострова в 2007 году

2007 год. Решили пройти сплавную реку. Нас трое: я, Марина (моя жена) и Катя (девочка 19 лет художник-дизайнер у нас в отделе). Сначала хотели пройти речку Амгу в Якутии (левый приток Алдана). Конечно не всю – она тянется на 1200 км, а примерно 200 км примыкающих к трассе на Якутск. Места безлюдные, рыбные. Река спокойная. Хотелось (и хочется) поймать тайменя.


Проблема первая: катамаран 4-х местный, а нас трое, причем женщины никогда не ходили на катамаране. Проблема вторая: это тайга со всяким зверьем, включая медведей, безлюдье (по дороге только 2 стойбища оленеводов), а вся команда 2 женщины и я, в возрасте 56 лет и без оружия. Проблема третья (менее существенная): поездом туда добираться 6 суток, а на самолет финансов не хватает.


Все-таки решаем, что поедем поездом, и будем искать матроса-мужчину 4-м на катамаран. В идеале с ружьем. Забросил объявления на туристические порталы – ждем. Проходит месяц, полтора – матроса нет. И тут я призадумался и решил, что идти втроем таким составом в Якутию – это откровенная авантюра.


Срочно начинаю прорабатывать вариант прохождения связки рек Индель-Пана-Варзуга, которые на Кольском п-ове. Места знакомые. Я проходил тут Умбу (3 категория сложности) и в 2006 году мы большой группой жили недалеко от г. Кандалакша на короткой, но бурной реке Колвице. В общем, даю новые объявления, что нужен матрос уже на Кольский. К моему большому удивлению отзывается сразу 2 человека, причем оба мужчины, которые желают в Якутию. Но я уже перестроился и предлагаю им идти за семгой на Кольский. Валентов Алексей из Казахстана отказывается сразу, а Павел Поплавский из Питера после некоторого размышления соглашается. Справка: Поплавский Павел 56 лет, турист-водник с опытом походов до 5 категории сложности, байдарка. Так нас стало четверо.


Пока я переписывался с разными туристами, в том числе и с Павлом отзывается пара из Москвы, точнее из Подмосковья Максим и Татьяна. Три или четыре года живут в гражданском браке. Молодые. Они изъявили желание идти с нами, но на своей байдарке. Так сформировалась сборная группа из шести человек на двух судах. Сразу скажу, чтобы к этому больше не возвращаться – я в итоге был разочарован такой «солянкой сборной» и на будущее закаялся собирать группу с бору по сосенке.


Организационные вопросы я опускаю. В общем, получилось, что и москвичи и питерец билеты купили, а я затянул из-за согласований, и из-за этого пришлось просить машину. И мы трое отправились в Кандалакшу на Ниве. На третьи сутки добрались (1700 км). Переночевали в гостинице и утром встретили сначала москвичей, потом Павла.


Машина, заказанная для заброски нас в Индель, пришла вовремя. Мы сначала переехали в п. Умбу, там я оставил Ниву, а потом пересели на «буханку» (это микроавтобус марки УАЗ повышенной проходимости). На УАЗике, преодолев за три часа 70 км, мы прибыли в нежилой поселок Индель на берегу одноименной реки.


Реки Индель, Пана и Варзуга являются заказником и там запрещено не только рыбу ловить, но и сплавляться по ней и даже находится ближе 100 метров от берега.


Стапель.

Стапель – это место сборки средств сплава. Таковых у нас было два: катамаран и байдарка. Катамаран – это две надувные гондолы, соединенные рамой в одно целое. Гондолы обычно двойные: внутренние баллоны из тонкого, но герметичного материала и наружные защитные кожуха из толстого и грубого материала для защиты внутренних баллонов от повреждений. Байдарки бывают разные по исполнению и по вместимости. Они бывают каркасные, каркасно-надувные, цельные и надувные (два последних варианта никогда не видел). У Максима с Татьяной была каркасно-надувная «Щука». Каркас там был чисто символический – четыре поперечных стрингера. Они их почти сразу заменили 4-мя досками.


В том месте, где нас высадили, раньше находилась плотина. Несколько лет тому назад она разрушилась по чистейшей халатности. Вверх по течению было симпатичное озеро (на Кольском, как-то не принято название пруд). Сейчас болото.


С первого дня навалилась жара, комары и мокрецы (род мошки). Из-за жары в ветрозащитных костюмах, которые защищают и от кровососов, было крайне жарко. Но не снимешь – съедят. В дополнение к этим удовольствиям мы с женой не взяли накомарники (просто не отыскали дома). Из всего перечисленного в первом предложении самое неприятное – это мокрец. Это – такие маленькие насекомые, которые проникают в любую щелочку одежды и выгрызают кожу. У некоторых просто полосами выгрызли. Это все воспаляется и в сочетании с укусами очень быстро доводит до бешенства. Мокрец – нетипичное явление на Кольском, обычно дело ограничивается комарами, к которым за 2-3 дня привыкаешь и перестаешь обращать на них внимание.


К мокрецу привыкнуть нельзя. Единственное спасение репеллент. Но его хватает максимум минут на сорок. Так что нас спасло исчезновение мокреца через 3 дня. Похолодало и они исчезли. Для справки, одна из групп на этом маршруте в июле из-за мокреца стремительно прошла маршрут за 3 дня и сошла. Нам повезло, что он исчез. Иначе возможно и нас ждала та же участь.


Итак, все раздраженные и злые собираем суда. У нас с Павлом работы, конечно, больше. И больше материала на раму нужно заготовить и ошкурить. Да и собрать раму, а потом привязать к ней баллоны тоже требует времени и труда. Обычно катамаран имеет металлическую раму, которую достаточно просто собрать. Но туристы в целях экономии веса такую раму берут только в безлесные края (тундра или реки средней Азии). А там где есть лес, делают раму из подручного материала. С увеличением числа туристов все сложнее находить нужные стройматериалы в местах стапелей. Стапель обычно устраивают в одном и том же месте и вычищают подходящие стволы так, что за ними приходится далеко ходить.


Худо-бедно суда к вечеру собраны, ужин готов. Павел успел попробовать половить рыбу. Без успеха. Во втором часу угомонились и уснули. День оказался очень длинным – ведь мы трое встали в 4 часа утра, да и остальные не намного позже. Первый день закончился.


День второй

Как оказалось, Максим раньше двух, а то и трех часов дня в походных условиях не встает. И вообще они с Татьяной и не едят то, что все, и баню в походе не принимают, и кооперировались они с нами только для того, чтобы уменьшить издержки заброски-выброски. И я, и Павел, мягко говоря, были удивлены, если не сказать шокированы. В дальнейшем мы уходили на катамаране с утра, а щука нас потом догоняла. Скорость байдарки составляет 12-15 км/час, а катамарана 4-6 км/час. Так что догнать катамаран на байдарке труда не составляет.


А в тот первый день мы вышли то ли в 15, то ли в 16 часов. В августе на Кольском дни еще длинные – темнеет где-то в час или половине второго ночи. Мы прошли примерно 12 км и остановились. Во-первых, пошел дождь, во-вторых, катамаран начал складываться по продольной оси. Не выдержали поперечины – начали гнуться под весом нашего груза. Так что как только обнаружили более-менее подходящее для стоянки место, так там и причалили.


Из примечательностей первого дня вспоминаю громадные поля цветущих кувшинок и баню, которую снесло весенним половодьем, да и посадило в пустынном месте почти целую. Начала ловиться рыба. Пока не семга, а хариус и окунь. Ловили только спиннингами. Я ловил первые три дня, потом бросил. Во-первых, спиннинга у меня не было – я захватил, что было: проводочную удочку с довольно большими пропускными кольцами (не лучшая замена спиннингу). Но это бы еще полбеды. Хуже другое. Во-вторых, блесны постоянно цеплялись за камни, за дно, за коряги и вообще за что попало. Их приходилось либо обрывать, либо лезть и доставать. А водичка холодная… И даже в гидрокостюме пробирало. И, в-третьих, у меня, как и у Максима, клевали только окуни и хариусы. Но Максим более упорный рыболов, чем я – он ловил до самого конца, а я бросил. В дальнейшем семгу ловил только Павел, а Максиму лишь в конце похода улыбнулась удача и то только однажды.


Однако вернемся ко второму дню. Мокрые и замерзшие зачалились в узкую бухточку. Мы как раз вынырнули из-за острова и пришлось подниматься между камней против течения до этой бухточки. Дождь полил как из ведра. Мы быстро натянули общественный тент и попытались пересидеть непогоду. У Максима с Татьяной была газовая походная плиточка, на которой они вскипятили воду и сделали всем кофе с коньяком. Немного отогрелись.

Дождь сделал перерыв, мы разбили лагерь и переоделись. Туристы-водники берут с собой два комплекта одежды – на воду и береговой. Ходовой комплект одежды намокает. Одежда сверху гидрокостюма от дождя, тумана и брызг. А та, что под гидрокостюмом мокрая от пота. Поэтому на берегу нужно обязательно переодеться и просушить ходовой комплект одежды.


В серьезных походах на тело надевают шерстяной костюм, потому что шерсть даже мокрая держит тепло. У нас там было тепло, поэтому на мне был одет не шерстяной, а трикотажный х/б спортивный костюм.


На шерстяной костюм надевается гидрокостюм, непроницаемый для воды. Обычно наши туристы ходят там, где температура воды в реке не превышает 12;С, а может быть 5-6;С. И контакт с такой водой быстро приведет к переохлаждению. В воде турист оказывается не только во время опрокидывания плавсредства – такие события достаточно редки, но и во время прохождения препятствий. Помню при прохождении порогов реки Тумча нас заливало по горло. Но чаще всего ты сам своей волей спрыгиваешь в воду, когда катамаран садится на мель или на камень и его не удается спихнуть с помощью весел.


Поверх гидрокостюма надевается ветрозащитный костюм. Он служит для защиты гидрокостюма от механических повреждений. На ноги прямо, на гидрокостюм одевается сплавная обувь: спортивные тапочки, кеды или кроссовки на 2 размера больше обычного, чтобы нога в гидрокостюме могла влезть. Также одеваются и сверху – до пояса.


Но вернемся к походу 2007 года. Лагерь готов, костер горит. Ужин готовится. Одновременно желающие готовят рыбу. Я приготовил малосол из хариуса. Хариус такая рыба, которую очистил, выпотрошил, присолил и можно есть. А если минут 20 постоит с солью, то еще лучше. Рыбы было много и всю не съели. Позже я малосол из хариуса и не делал – было много семги.


День третий

Утром проснулись, приготовили завтрак. Таня приготовила себе отдельно. Павел доел все, что оставалось от ужина. Наверное, нужно немного рассказать о системах питания в походе. Я долго ходил с одной и той же группой, и у нас сложилось определенная система питания. Утром мы готовили чай и бутерброды с сыром или еще с чем нибудь. Кто хотел, доедал остатки ужина. В обед на ходовом дне мы останавливались и готовили первое блюдо и чай плюс кусок колбасы или сало. А на ужин были более плотные блюда: каша с мясными консервами, рыба в том или ином виде (если она была) и чай. На стояночном дне могли быть отклонения с приготовлением разнообразных вкусностей вроде пельменей из рыбы, вареников с ягодами или даже фаршированной щуки.


В этом же походе пришлось перестроиться. На ужин готовили заведомо больше каши с тем, чтобы она оставалась на утро для Павла. Остальное как описано выше.


И еще ландорики. Ландорики – это кулинарно-походная поэма. Это наш хлеб. Берется поровну мука высшего сорта и мука для оладий, смешивается, добавляется вода и из получившегося теста формируются лепешки. Название ландорики появилось в одном из наших предыдущих походов.

 
Часов в десять утра мы с Павлом занялись ремонтом катамарана. Для начала разобрали его и начали прикидывать, что поставить на поперечины. Сошлись на том, что лучше поставить сухостой и потолще. За сухостоем пришлось сходить почти за километр. Несмотря на обилие леса вокруг, ближе подходящего хлыста не нашлось. Принесли мы по хлысту, примерили, распилили. И тут…


Я, да и остальные туристы благодаря Интернету знали, что на этих реках очень эффективно действует рыбнадзор. Знали и то, что по закону Мурманской обл. без лицензии ловить рыбу нельзя. Причем достаточно найти поблизости от рыбака удочку готовую к лову – т.е. собранную. И Максим, и Павел свои спиннинги прятали (недалеко правда – метрах в тридцати). И я в этот или предыдущий день достал своё подобие спиннинга и собрал. Нужно отметить, что я до похода предупреждал ребят, что нас обязательно поймают, и рекомендовал заложить в смету по 2 тысячи рублей на штрафы с каждого мужика. Имея на руках протоколы, мы сможем в дальнейшем размахивать ими как пропуском. Нужно отметить, что правый берег реки Индель сильно пересечен лесными дорогами. Дороги, проходимые для автомашин. Точно не знаю, но думаю, что эти дороги тянутся до начала Варзуги. Это по правому берегу. На левом же автомобильных дорог нет. В дальнейшем мы останавливались на левом берегу.


И вот приезжает к нам УАЗик (буханка) и из него вылезают 4 человека. Четвертый водитель его дело баранку крутить и он ни во что не вмешивался. Старший и по возрасту и по положению начал нам объяснять, что здесь ничего нельзя, а особенно нельзя ловить рыбу. Остальные двое быстренько рассыпались по местности, и не прошло и 5 минут как все наши четыре удочки были найдены и составлены в центре лагеря. Началось составление протоколов и длинные переговоры.


Здесь нужно пояснить, что штраф платится через сбербанк. А в обеспечение уплаты штрафа изымаются спиннинги, которые возвращаются после предъявления квитанции об уплате штрафа. Оставаться без снастей нам совершенно не улыбалось, и поэтому мы начали уговаривать начальника взять штраф на месте, а снасти нам оставить. Тот сначала ни в какую - рыбинспекторам деньги в руки брать нельзя, чтобы не появилось обвинение во взяточничестве. Нужно отметить, что в Мурманской обл. работы нет и все работающие держатся за свои места. А рыбинспектор к тому же уважаемый человек уже в силу должности своей. Поэтому они взяток не берут или не попадаются. Во всяком случае, я о таких случаях не слышал. После получасового убалтывания договорились: деньги мы отдаем водителю и письменно наделяем его правом от нашего имени (каждого) заплатить штраф. Взамен нам оставляют снасти предупредив, что везти их нужно в сложенном виде. В общем, к полному удовлетворению сторон.


Забегая вперед, скажу, что это никакая не скрытая взятка, а все было именно так, как мы договаривались. Во всяком случае, со стороны инспекции. По окончании похода мы в соответствии с договоренностью зашли в рыбинспекцию в п. Умба. И там нам торжественно вручили постановления об административном правонарушении и копии квитанций о штрафах. Эти документы у меня сохранились.


Закончилось все круглым столом на лужке. Начальник уже не пил, я тоже. Остальные оприходовали бутылку водки на четверых – в общем по чуть-чуть. Хотя вспоминаю, что наши ребята инспекторам наливали больше. Как водится, поболтали и инспекция уехала. А мы продолжили заниматься прерванными делами: мы с Павлом катамараном, Максим с Татьяной укатили на рыбалку, а Марина с Катей обследовали окрестности на предмет грибов. Худо-бедно часа за два мы катамаран собрали. Отмечу, что в дальнейшем с ним проблем не было.


В этот день нас посетили еще раз. На этот раз браконьеры – поспрашивали об инспекторах, поставили сеть и уехали. Потом вернулись Максим с Татьяной, привезли хариуса и окуня и зажарили на решетке. Когда стемнело, Павел принес первую семгу – самца (лоха). Максим заявил, что это горбуша, которая подыхает и ее есть нельзя. Лоха семги я и сам видел в первый раз, но сильно усомнился. К тому же рыба была свежая и ничем не воняла. Из этого лоха приготовили уху, которую Максим есть не стал. Ну а мы с большим удовольствием. Кстати неправота Максима подтвердилась буквально на следующий день.


День четвертый

В этот день мы уходили с этой богатой событиями стоянки. Не помню, во сколько мы собрались отчаливать, но не рано. Пока еще все вместе. Перед нашим отходом приехали браконьеры, сняли сети и предложили нам купить рыбу. Я купил самку 2,5 кг по 150 руб./кг.


В числе пойманной рыбы был у них и лох семги весом под 5 кг. И на провокационный вопрос Павла местные пояснили, что это самец семги в брачном наряде. Это я так литературно излагаю, а бракуши все это высказали попроще. Присутствовал при этом и Максим. Естественно против местных жителей он и не пытался возражать. Так состоялось первое посрамление Максима. Может статься, что я уделяю слишком большое внимание этому эпизоду, но нужно было слышать с каким апломбом и безапелляционностью накануне вечером Максим доказывал, что это дохлая горбуша.


Мы, наконец, отчалили и так как до впадения Инделя в Пану было недалеко воздерживались от рыбалки. По непроверенным данным в этом месте располагалась рыболовная база, которая принимала рыболовов-любителей из-за рубежа. Такая же база по слухам была и при впадении Паны в Варзугу. Первая база оказалась на месте, а второй мы или не заметили, или ее не было вообще.


Наверное, здесь уместно рассказать о любительском рыболовстве в Мурманской обл. На всей территории области простым любителям можно ловить рыбу только при наличии лицензии. Получение лицензии связано с необходимостью приезда в райцентр и личного появления в рыбинспекции, где с предъявлением документов можно получить 1 (одну) лицензию в 1 (одни) руки. Получить больше одной лицензии на себя или за кого-нибудь нельзя. За лицензию нужно платить. Существует 2 вида лицензий и три цены. Первая – вида «поймал-забрал». На нее есть две цены: для жителей области и для остальных россиян. Современных цен я не знаю, приведу цены конца прошлого века, если для жителей области – 35 руб., то для прочих жителей России в два раза дороже. (По тогдашнему курсу это составляло 6 и 12$). Вторая  лицензия  – вида «поймал-отпустил». Она продается иностранцам (в том смысле, что первый вид им просто не продадут, а если взбесившийся житель области захочет купить такую лицензию, то только денежки плати). Эта лицензия стоит 250$. Вот такой бизнес. Соответственно и отношение.


Мы тихо-тихо завернули в Пану стараясь держаться подальше от базы и невольно ускорившись, проскочили вперед. Пана до впадения ее в Варзугу течет примерно 12 км, которые мы прошли без приключений. И вот впереди открылось значительное водное пространство – словно в солидную реку типа Северной Двины входим. Такой ширины Варзуга достигает именно в месте устья Паны, а в дальнейшем сужается до обычных 50-100 метров. Пана впадая в Варзугу, в которой вода темнее, довольно долго не смешивается с нею. Так и текут два потока воды – слева темный, справа светлый.


Через 300-400 метров по левому берегу обнаружилась занятая туристами стоянка. Там стояли водники из Орла. Пригласили нас к столу и угостили чаем. Катя почему-то сидела надутая, Максим вообще не пристал даже к берегу. Угостившись чаем, мы покатили искать место для стоянки и себе. На этот день стоянка была намечена после слияния Паны и Варзуги. Я еще не упомянул о графике похода. График мною был составлен не напряженный – для отдыха. После каждых 2, а то и 1 ходового дня был предусмотрен стояночный день. И здесь по графику на следующий день была стоянка. Место для лагеря нашлось в метрах 300 ниже по тому же берегу.


Как обычно разбили лагерь, разожгли костер. Семгу вскрыли, обнаружили икру и стали гадать, как ее приготовить. Ни мне, ни Павлу этого не приходилось не то что делать, а даже наблюдать, как это делается. И тут мимо идет Максим.


Небольшое отступление. После того как рыбинспектора в числе прочих запугиваний сказали, что на этих речках нельзя разбивать лагерь и жечь костры ближе 100 м от воды, Максим и Таня ставили палатку весьма далеко от воды, а если местность позволяла, то и маскировали ее. Костер обычно ставили мы, а нам в силу нашего возраста было глубоко наплевать на опасения Максима, и мы разжигали его единственно из соображений удобства. Левый берег, где мы расположились порос крупными соснами с большими расстояниями между ними. Подлеска почти не было. Такие светлые леса, в которых можно свободно ходить и просто приятно находиться, очень характерны для европейского, да впрочем, и сибирского Севера России. Вполне возможно, что и для всего северного полушария – не бывал, не знаю.


Так вот Максим сразу утащил часть груза, куда-то в глубь леса и появлялся изредка, чтобы что-нибудь уволочь. Вот в одно из таких появлений он и попался нам на глаза как раз, когда мы гадали, как же готовят красную икру. На сакраментальный вопрос: «Максим, ты не знаешь, как ее готовят?» последовал категоричный ответ: «Знаю!». Павел тут же сунул миску с салтыками Максиму и сказал: «Готовь». (Салтыки – это мешки с икрой, в которых икра находится до полного ее созревания в брюхе рыбы. Мешков два).

 
Максим от такой чести отвертелся, сославшись на занятость, сказал, что нужно нагреть воду, приготовить соляной раствор крепостью несколько больше чем солят пищу и залить им икру. Потом нужно выдержать салтыки в этом растворе – время выдерживания зависит от крепости и температуры раствора. Принцип тут простой: чем крепче раствор и чем выше его температура, тем меньше нужно держать салтыки в растворе. На вопрос, сколько все-таки времени просаливать икру Максим потрогав пальцем воду ответил: «Полчаса».


Через полчаса слив рассол и отыскав Максима, Павел спросил, что с салтыками делать дальше. Последовал обескураживающий ответ: «Это все». Как оказалось доводить салтыки до вида обычной красной икры Максим и те с кем он ходил не пытались, и потребляли это блюдо сразу после посола. Павла это не устроило и, пробурчав, что-то о полузнайках он вспомнил, что читал о взбивании икры вилкой для отделения ее от пленок. Вилок у нас естественно не было, но это уже были мелочи и, вырезав маленькую рогульку, Павел икру взбил, периодически удаляя, намотавшиеся на рогульку пленки. Такой вкусной икры я не помню. Больше полукилограмма икры смели ложками на раз.


Хлеб у нас на то время еще был. Мы им поделились с орловчанами. Пока стояли, подошли еще две группы, но с ними мы не общались.


День пятый

Стояночный день запомнился обнаружением куч раковин речной жемчужницы на берегу реки. Я не сразу догадался, что это именно жемчужница и что это за кучи. Только попозже вспомнил, что читал о налаженном промысле 18-19 века по добыче речного жемчуга. Промысел истощился с исчезновением жемчужницы. Получается, что моллюск тихой сапой снова размножился и местные жители начали его добывать. Ну, жить то как-то надо. Больше об этом дне не припомню ничего.


День шестой

День ходовой. Мы не слишком торопились отчаливать, и наши соседи начали уходить один за другим раньше нас. Я не упомянул, что наша стоянка располагалась возле порожка. Впрочем, не так чтобы и порожек, а скорее камни на мелкоте разбросанные. Протяженностью метров триста. В общем, и не препятствие, а так – видимость одна. Мы когда зачаливались на стоянку трудностей никаких не испытали хотя шли возле берега.


И каково же было мое удивление, когда с реки донеслись какие-то крики. Выйдя на берег, я обнаружил, что посреди реки на камне сидит катамаран-4. Его догоняет еще один. Впоследствии оказалось три таких катамарана, на которых в общей сложности сидело человек 15 (с пассажирами) мужчин в какой-то полувоенной форме. Как можно было посадить кат на камни я честно говоря, так и не понял. Может они это специально сделали, или, несмотря на свой бравый вид, вообще первый раз катамаран видели. Не знаю. В общем, они проходили эти 300 метров камней, наверное, минут сорок, перещупав половину камней по пути.


Несколько позднее нам начали встречаться на берегах реки, а позже и на берегу моря большие деревянные кресты. На первом встреченном кресте можно прочитать надпись, стилизованную под славянскую вязь: «В память о рабе божьем Олеге Найденове, любившем эти места ск. 2003». Уже вернувшись домой я выяснил, что Олег Найденов – это, скорее всего, мэр города Мурманска, скончавшийся в мае 2003 года после продолжительной болезни. Мэром он был 11 лет и имел большую популярность среди жителей города. Так на выборах 2000 года за него проголосовало свыше 80% жителей города. Самый высокий результат среди местных выборов того периода. Уже после похода сопоставляя увиденное и рассказы аборигенов, я пришел к выводу, что та группа, которую мы наблюдали на Варзуге, имеет отношение к этим крестам. По версии местных жителей такая или похожая группа занимается установкой таких крестов. Тогда понятно, почему они так плохо шли – видно профессиональных туристов-водников у них не было вообще.


Ну, наконец, собрались и мы. Катамаран ушел, а щука как обычно задержалась. Этот перегон не запомнился ничем. Шли довольно долго и когда решили остановиться, то было уже поздно. Только и успели, что палатку поставить и ужин сварить. Помню, что были проблемы с дровами, так как пила осталась у Максима. Да, щука нас в этот день не догнала. Удивительно, но, ни слияние Инделя с Панной, ни слияние Паны с Варзугой, ни первая стоянка на Варзуге не отложились в виде фотографий.


День седьмой

Наутро собрались довольно рано. Щуки, естественно нет. Переход запомнился удачным ловом семги. Все пойманные семги были отпущены.


Наконец по правому берегу показался первый крест. Ну, о крестах я написал выше. Здесь же нас догнала небольшая группа (кат-4), которая еще собиралась на какую-то речку в Карелии. Они остались ночевать на правом берегу, под крестом, а мы переправились на левый и разместились на крутояре. Как только мы переправились, показалась щука. Группа соединилась снова.


На круче оказалось популярное стояночное место с кострищем, огражденном валунами от ветра и оборудованном по периметру бревнами для сидения. Был там и столик со скамьями. Мы поставили палатку несколько поодаль от костра. Где поставил палатку Максим, я обнаружил только на следующий день. Консервные банки культурные туристы всегда обжигают. Этому есть 2 причины: первая – если оставить банку так, то звери, пытаясь достать остатки содержимого банки (а это как правило остатки тушенки и жира) могут порезаться об ее острые края, и вторая – обожженная банка сгнивает гораздо быстрее необожженной. Закапывание в землю в этом плане неэффективно, так как зверь вполне может ее выкопать. Ну а о том, чтобы туристы забирали мусор с собой, пока приходится только мечтать.


День восьмой

Стояночный день. По плану в этот день должна была быть походная баня, но я поругался с Павлом и баня не состоялась. Напомню, что Максим в походе баню не признает. Павел и Максим ловили рыбу. Максим с Татьяной по принципу, что на противоположном берегу всегда лучше ловится рыба (и самая крупная) перебрались для рыбалки на правый берег. Результат был впрочем такой же как всегда: Павел ловил и отпускал семгу, а Максим ловил и забирал окуней и хариуса. Остальные бродили по окрестностям, собирали грибы, готовили еду, в общем, развлекались, как могли.


В поисках грибов я отправился по течению и нашел сначала палатку Максима, а потом отклонившись в сторону от реки – рыбацкую избушку. Заброшенную. Потом показал ее девчатам. Мусора там было столько, что становилось понятным, почему кочевали племена. Как известно, за пару лет поселок кочевников окружал сплошной вал отходов, который к тому же источал отнюдь не амброзию. Так что волей, а скорее неволей приходилось переезжать на другое место. В общем, день прошел без особых происшествий.



День девятый и десятый

Утром собрались и пошли дальше. Максим с Татьяной остались. Переход ничем не отложился в памяти. Ближе к вечеру начали искать место стоянки. Хорошее место для стоянки нашлось немного позже сразу за небольшой речкой (или крупным ручьем).


Стоянка на ровном берегу, на краю леса. Стоянка оборудованная – даже стол под навесом. Полиэтилен навеса, правда местами продран и функцию защиты от дождя уже не выполнял. В этом мы убедились на следующий день, когда пошел дождь. Еще один минус обнаружился ночью – девчата поставили палатку вроде и на ровном месте, но так перевитую корнями, что на следующий день я перенес ее на открытое место ближе к воде. На самой стоянке – места для нее не нашел. Максим как обычно ушел в лес подальше от реки.


Я не упоминаю, что мы готовили, по-видимому, ничего особо выдающегося. Но все же сейчас попробую назвать, что мы готовили из рыбы. Во-первых, уху. Ее готовил я несколько раз. Рецепт один и тот же: сначала развариваю голову и хвост семги, а потом, выбрав мясо и кости, в кипящий бульон опускаю куски подготовленной семги. Через 20 минут уха готова. Разную рыбу, но не семгу, запекали на решетке. Это блюдо готовил Максим, а так как он считал, что при этом чистить рыбу излишне, мне такая еда не очень понравилось. Один раз я запекал семгу в фольге, получилось вкусно, но я попал как-то не вовремя и Павел это блюдо не ел. Я обиделся и больше его не готовил. Потом Павел приготовил какое-то блюдо – я его не ел. Соответственно он обиделся и больше это не готовил. Про икру я уже рассказал.


А вот коронное блюдо Максима. Его можно назвать сигудайчиками, хотя сам Максим называл его хе. В моем понимании это не корейское хе, а блюдо по мотивам хе. Но, тем не менее, оно пользовалось неизменным успехом, особенно под выпивку. Семга чистится, потрошится, режется на некрупные кусочки. При порезке из нее извлекаются, по мере возможности кости. Измельченное мясо рыбы укладывается в закрывающуюся посуду. К нему добавляется приправа для рыбы, уксус, рубленый лимон и соль. Потом посуда закрывается и смешивается в течение 10-15 минут. Все, можно есть.  Трясти эту посудину Максим подряжал Катю. О семге соленой расскажу несколько позже.


Переночевали мы на новом месте и занялись обычными делами: ловля семги, другой рыбы, сбор грибов, приготовление еды, просушивание одежды и т.д. и т.п. Неожиданно где-то вдалеке грохотнуло. Ну, пошутили на эту тему, типа атомная война началась. А нужно сказать, что уже больше суток мы вообще никого не видели и связи, естественно, с миром никакой не было. Через некоторое время Павел позвал народ и показал, что на небе образовалось как минимум три солнца, связанные между собой полосами. В целом, как говорила Алиса: «всё интереснеше и интереснеше». Это был особый вид гало, называемый паргелий. Но тогда мы не знали, что это известное оптическое явление и стали выдвигать разные фантастические гипотезы. Одна из самых правдоподобных базировалась на том, что с другой стороны Белого моря находится космодром Плесецк. Уже дома я посмотрел, что до него по прямой 400-450 км. Позже зарядил дождик и лил почти до вечера. Ничего знаменательного в этот день больше не произошло.




День одиннадцатый

День ходовой. Потихоньку собрались и пошли. Запланированная остановка была в устье Мельги – правого притока Варзуги. Дело в том, что там находится одна из достопримечательностей маршрута – водопад на реке Ареньге. Но о водопаде немного позже. Переход не помню. Правда он был и короткий. С устьем Мельги определились сразу. За устьем расположена значительная галечная отмель. Наша палатка стоит на галечной косе ближе к лесу. Максим затащил палатку и даже щуку на плато. Перед подъемом на плато расположен небольшой уступчик, заросший лесом. Шириной он метров десять. Дальше начинается крутой подъем на плато. На этом уступчике обнаружили кострище и устроили свою кухню. Грибов, как всегда было достаточно.


В первый день в основном исследовали окрестности. Как я уже говорил, вверх по течению Варзуги в нее впадает Мельга. Павел, как всегда ловил. В этот день он поймал рекордный экземпляр семги – 3,5 кг. Икра из нее в миску не влезала. Поэтому положили в противень.


С семгой на этой стоянке был забавный случай. Мы засолили одну из первых, выловленных рыбин. Подъедали ее в основном по утрам. И от нее остался уже маленький кусочек, поэтому пару дней тому назад засолили еще одну рыбину. Всю эту засоленную рыбу Павел решил прятать, причем так, что мы и не знали где. Рыба была завернута в холстину и потом в старую клеенку. Утром, если кто-то изъявлял желание съесть бутербродик с рыбкой, Павел уходил к своему схорону, приносил рыбу, а по окончании трапезы уносил обратно.


Так происходило и на этой стоянке, за небольшим, но существенным отличием. Павел по прибытию рыбу спрятал, а вот на следующее утро найти ее не смог. Так как рыба у нас была свежая, никто и не расстраивался. Но Павел периодически продолжал попытки найти, куда же он запрятал сверток. В конце концов, рыбу нашел я. Нашел случайно. Без шуток конечно не обошлось. А когда мы развернули сверток оказалось, что рыба испортилась. Задним числом я объясняю это двумя причинами: во-первых, стараясь сделать слабо соленую семгу, я положил мало соли, во-вторых, не надо было укутывать сверток дополнительно клеенкой. Впрочем, если бы рыба не потерялась, то половина была бы съедена, а так пришлось выбросить. Самое занимательное, что протухшую рыбу Павел снова тщательно спрятал.


Но я несколько забежал вперед. В этот же день вечером кроме икры было «хе» из семги. Катя получила титул «почетного и понечетного похеиста». Икры было много и ее снова ели ложками. На том день и закончился.


День двенадцатый и тринадцатый.

Дни стояночные. Двенадцатый день запомнился походом к Арьенгскому водопаду. Причем ходили тремя группами. Я втроем с женой и Катей. Максим с Таней. И отдельно Павел. Мы пошли не напрямую, а вверх по Мельге и далее по Арьенге. Мы почему-то никак не могли найти Арьенгу, которая впадает в Мельгу как раз по тому берегу, по которому мы шли. И расстояние оказалось больше ожидаемого. Я помню, что мы уже хотели назад возвращаться. Решили пройти еще 10 минут и, к счастью, через пару минут дошли до устья Арьенги.


С этого момента наш берег стал повышаться и довольно быстро мы оказались на крутояре метров 15 высотой. А вскоре показался и водопад. Впрочем, услышали мы его гораздо раньше, наверное, как только повернули на Арьенгу. Шум от него уже весьма приличный, ну а вплотную приходилось кричать на ухо, чтобы хоть что-нибудь услышать. Высота Арьенгского водопада 10 м.


Обратно мы пошли не вдоль реки, а напрямую через плато. Тропинки натоптаны, направление известно, поэтому мы вышли прямо к лагерю. По дороге видели развалины избушки, которые замечательны тем, что вначале мы эту избушку увидели на карте и не могли найти на местности.


Следующий день запомнился посещением группы местных туристов. Местных было, кажется, четверо или пятеро. Дело в том, что общаться они не стремились, хотя мы по традиционному туристскому гостеприимству и чай их приглашали пить. Они отказались. Оказалось, что они из поселка Варзуга. Прикатили они на резиновых лодках по Арьенге, Мельге. Садились на воду на озере, из которого вытекает Арьенга. Конечно, это чисто рыбацкий поход выходного дня. Ребята попытались возле нас ловить рыбу. Ловили спиннингами. Поймать ничего не поймали и ушли вниз по реке.



День четырнадцатый.

Ходовой день. Вчера вечером зарядил дождик, который и шел полночи. Наутро, из-за моей ошибки, мы встали мокрые. Ошибка была в том, что я подстелил под палатку полиэтилен. В результате вода была не только в тамбуре, но и в самой палатке. Утро было холодное, пасмурное и туманное. Сушить вещи было сложно. Павел продолжительно бурчал.


В результате вышли мы поздно и все вместе. До п. Варзуга оставалось полтора перехода. На этом переходе запомнилась рыболовная база наличия, которой мы не ожидали, перекаты с множеством камней и поиски стоянки, в результате которых мы остановились поздно и на крутояре высотой метров тридцать. На него пришлось карабкаться, цепляясь за грунт. Кострище разложили в распадке, а палатку поставили дальше на следующем холме, правда, с более пологим склоном. Само место удивительно красивое, заросшее ягелем. Там я нашел удивительной красоты белый гриб.


Там останавливались не только мы, так совсем недавно там избавилась от остатков продовольствия какая-то группа. Продовольствие не успело намокнуть. Я заставил собрать все, что могло пригодиться. Впереди оставался последний переход до п. Кузомень.


День пятнадцатый и последующие дни в Кузомени

Село Варзуга расположено по обеим сторонам одноименной реки, которая здесь разливается до километра в ширину. Неторопливо проходим село и причаливаем к правому берегу примерно посередине. Как оказалось это и есть центр села с ларьками, церквями и сельсоветом. По цивилизации все соскучились и, оставив катамаран без охраны, ринулись вкушать блага цивилизации.


Блага цивилизации, в виде магазина, оказались закрыты. Пришлось удовольствоваться ларьками, которые нас откровенно разочаровали. К тому же церковь Успения, построенная в ХVII веке оказалась полностью разобранной для реставрации. Вместо уникальной деревянной церкви нам показали груду бревен на ее месте.


(Из википедии: Успенская церковь (1674 г.) — расположена на правом, Пречистенском берегу реки Варзуги. Она является образцом традиционного деревянного зодчества, относящаяся к группе шатровых церквей — сооружена без единого гвоздя. Посвящена она Успению Пресвятой Богородицы. Высота основного объема Успенской церкви 13 метров, а высота всей остальной надстройки — 21 метр. Такое соотношение размеров называется «золотым сечением». Сверху здание церкви имеет вид равноконечного креста. Свободная площадь, отведенная для молящихся, составляет 70 квадратных метров. Иконостас Успенской церкви был освящен 3 августа 1677 года, спустя 3 года после окончания строительства церкви. Он включал 84 иконы. Особый интерес представляет деревянная резьба иконостаса с многочисленными фигурками летящих ангелов. Церковь, признанная памятником русского деревянного зодчества 17 века, в 1973 году была реставрирована. В ходе этой последней реставрации была обновлена вся ее верхняя часть. В 1996 году храм был возвращен Русской Православной Церкви, и в нем было возобновлено богослужение.)


Рядом оказалась более поздняя церковь святителя Афанасия Великого.


 (Из википедии: Афанасьевская церковь — расположенна на правом, Пречистенском берегу реки Варзуги. Церковь во имя святителя Афанасия Великого основана соловецкими монахами в конце XV века. Нынешнее здание церкви возведено в 1854 году. Церковь была закрыта в 1932 году. В ней находились ясли, позже мастерская по шитью лодок, а еще позже клуб. При этом была уничтожена глава церкви. Храм возвращен приходу и восстановлен в 1999 году. Второй престол церкви посвящен преподобным Зосиме и Савватию, Соловецким чудотворцам. В храме проводятся регулярные богослужения.)


Оказалось, что магазин на левом берегу работает, и мы погребли туда. Левый берег в отличие от правого низкий и удобнее для высадки. Уже без опаски бросаем катамаран и идем искать магазин. По дороге наталкиваемся на правление колхоза с ностальгическим названием «Всходы коммунизма». За ним обнаруживаем искомый магазин, украшенный снаружи иконой святителя Николая. Оказалось, что магазин располагается в бывшей Святониколаевской церкви и внутри стоит ящик для сбора пожертвований на восстановления этой самой церкви. Зачем небольшому селу 3-я церковь мы не поняли, но какую-то лепту в ящик я опустил.

(Из википедии: Церковь Николая Чудотворца — расположена на левом, Никольском берегу реки Варзуги. Первой приходской церковью Варзуги, «состоявшей под владением монастыря», как пишет архимандрит Досифей в своем «Описании Соловецкого монастыря» 1836 года, стал храм во имя Святого Чудотворца Николая с приделом Успения Пресвятой Богородицы. Местный краевед И. Ф. Ушаков пишет, что Никольская церковь была первым православным храмом на Кольском полуострове. Нынешнее здание церкви построено, предположительно, в XVIII веке. В советское время храм был закрыт, с него снесены все семь глав. С 30-х годов ХХ века он используется как колхозный магазин, причем вход в него прорублен через алтарь. В память о храме с западной стороны установлена икона Святого Николая.)


(Из википедии: Некогда Варзуга была крупнейшим селом Кольского полуострова. Первое упоменание о ней содержится в летописи 1466 г., когда варзужанин Тимофей Ермолинич, как гласит сохранившаяся грамота, передал Соловецкому монастырю свои угодья в реке Варзуге и по морскому берегу — ловища и леса.


В ранний период существования Варзуги важную роль в жизни селения играл Соловецкий монастырь, который построил в Варзуге подворье, стал вести в реке лов семги, а также в марте 1491 г. была освящена церковь во имя Святого Николая Чудотворца — покровителя мореходов.


После падения самостоятельности Новгорода (1478 год) Терская земля перешла под власть Москвы. Варзуга именуется «волостью» — отдельной административной единицей, подчиненной двинскому наместнику великого князя с резиденцией в Холмогорах.


Подробные сведения о Варзужской волости содержатся в описи 1563 года. В государевом селе насчитывалось 167 семей в 124 дворах. По масштабам Русского Севера это — многолюдное селение. Все промысловые и сельскохозяйственные угодья в волости находились в совместном владении членов сельской общины и отчасти собственников-монастырей и арендаторов-двинян.


В 1568 г. селения Северо-Западного Беломорья подверглись опричному погрому, совершенному отрядом Басарги Леонтьева, Варзуга тоже не осталась в стороне. Это событие вошло в историю как «Басаргин правёж» (правёж — взыскание долгов или податей посредством мучений). Донесения о правёже не сохранилось, но результаты и последствия этого злодеяния отчетливо видны в описи села, проведенной в мае 1575 года. Спустя семь лет после «Басаргина правёжа» в Варзуге было 79 пустых дворов и 33 поросших бурьяном места, на которых до погрома стояли крестьянские дома; никем не использовались 11 семужьих тонь.


В 1614—1619 годах Варзужская волость стала вотчиной Соловецкого и Новоспасского монастырей и Патриаршего Дома. За пользование тонями и покосами варзужские крестьяне платили своим владельцам оброчную подать. Но Екатерина II в 1764 году ликвидировала духовные вотчины, перевела монастырских и патриарших крестьян в разряд государственных с передачей им в общинное владение всех волостных угодий. Деревня стала свободной и быстро разбогатела.


По переписи 1897 г. в Варзуге насчитывалось 793 жителя, а в 1910 в селе уже проживало 1001 житель, действовали училище Министерства народного просвещения и церковно-приходская школа.


Революция 1917 года не прошла для Варзуги незаметно. Жизнь начала перестраиваться и 1 мая 1930 г. — Четырнадцать семей варзужан объединились в колхоз, который назвали «Всходы коммунизма». Сегодня Варзуга — одно из немногих мест, где хранится поморский устный фольклор.)


Отчалили и пошли дальше. Далеко за селом на правом берегу заметили одинокую «буханку». Внезапно она сорвалась с места и покатила по берегу навстречу нам. Предположение о том, что это по нашу душу оказалось правильным. Машина остановилась напротив нашего катамарана, из нее вышли трое стали махать руками и требовать, чтобы мы пристали к берегу. Причалили. Это оказалась местная рыбинспекция, которая вознамерилась нас обыскивать. Хранимый именно для этой цели протокол возымел волшебное действие. Прочитав его от корки до корки и помянув «зайца» разочарованные рыбинспектора нас отпустили. (Фамилия руководителя терской рыбинспекции, которая и составила эти самые протоколы в начале нашего путешествия – Зайцев).


Покатили мы дальше. Впереди оказались так называемые «Морские пороги», которые едва тянули на шиверы 2 категории сложности. По правому берегу открылась стоянка вертолетов с несколькими вертушками. Далее река потекла по протокам, и мы для сокращения пути одной такой боковой воспользовались. Выйдя из протоки, обнаружили две новости: во-первых, по правому берегу исчез лес, и появилась пустыня какого-то красно-желтого цвета и, во-вторых, возле горизонта оказалась видна Кузомень (ударение на первый слог). Минут через 40 мы причалили к берегу возле деревни. К нашей радости показалась байдарка. Она причалила в самом начале деревни и Максим куда-то пошел.


Вскоре он вернулся и прибежавший от байдарки Павел скомандовал: «Поехали». На вопрос: «Куда? Зачем?» последовала неадекватная реакция. В общем, разругались вусмерть, да так, что до конца похода уже не разговаривали. Как оказалось, Максим принес ключ от нашего жилья в Кузомени. Катамаран пришлось тащить волоком назад (уже начался отлив, который не позволил нам грести втроем). Притащили, разгрузили и вытащили на берег.


Наше жилье оказалось домиком лесника, который предприимчивый Вишняков использовал как гостиницу для своих гостей. Впрочем, цены были более чем умеренные – 100 рублей в сутки за место. Гостиница – двухэтажный дом, где 2-й этаж представлял собой мансарду. Внизу – одна комната и коридор-прихожая с туалетом и лестницей на 2 этаж. В комнате 5 кроватей, печь и газовая плита. Здесь мы прожили три дня. Спокойно разобрал катамаран, просушил его и упаковал. В таких комфортных условиях мне раньше не доводилось устраивать антистапель.


На следующий день Геннадий Власович (Вишняков) организовал рыбацко-грибную поездку на левый берег. Рыбаков на Кицу, а женщин побродить по тундре, пособирать грибы. Поехали все кроме нас с Мариной. Мы осмотрели поселок, посетили все три магазина Кузомени, привезли питьевой воды из колодца и попросили Власовича заменить баллон с газом. Приехали Таня с Катей привезли немного грибов. А рыбаков все нет и нет. Уже стемнело, прибегает владелец лодки и говорит, что не может найти наших мужиков. Мы начали беспокоиться. Наконец, уже почти в полночь Павел с Максимом появляются.
По их версии, «козел», который их возил на Кицу, самовольно ушел, а они кинулись его искать. Пикантность ситуации заключалась в том, что они фактически браконьерили, т.е. не брали лицензию. А внизу в устье Кицы стоял пост. И вот им и кричать-то нельзя было, чтобы себя не обнаружить, и искать как-то надо. Так они друг друга и искали чуть не до полуночи. Семгу им поймать не удалось. Впрочем, хоть что-то ловил как всегда Павел. Он периодически цеплял щук и отпускал. Когда он поймал третью, владелец лодки возмутился и забрал ее со словами: «Ты, что делаешь, ее же съесть можно!».


На следующий день я, Марина и Катя пошли к устью Варзуги, полюбоваться на Белое море. До моря недалеко – километра 2. При впадении Варзуги в море стоит заброшенный поселок, который так и называется Устье Варзуги. Находится он на противоположном – левом берегу реки. На вид не совсем заброшен, кое-кто там живет. На нашем же берегу находится кладбище забытых кораблей. Впрочем, судов осталось мало. Говорят, что раньше было гораздо представительнее.


На море был отлив. Местами на песке лежали медузы, улитки и ламинарии. Немного побродив по берегу, мы вернулись обратно через бывший аэродром.


Следующий день запомнился одиночным походом в лес за грибами. Если из Кузомени двигаться в сторону с. Варзуга, то примерно через 10 километров начинается лес. Дорога тянется через рукотворную пустыню, главным образом, вдоль реки. И все бы ничего, если бы не ветер. А так шагать было даже интересно: в первый раз всегда найдешь, на что посмотреть даже в пустыне. К сожалению, через пару километров припустил дождь и лил до самого леса. У туристов-водников есть поговорка: «Куда бы не повернула река, ветер все равно будет встречный». Я убедился, что она справедлива и на суше. Ветер подхватывал струи воды и швырял их прямо в лицо. Забегая вперед, отмечу, что на обратном пути ветер тоже был встречный, к счастью, уже без дождя.


Наконец я дошел до леса и понял, что сюда стоило идти даже сквозь дождь. Лес был сосновый с редчайшими вкраплениями лиственных деревьев. Сосны с краю леса обладали ярко выраженной индивидуальностью. Так как им пришлось расти, принимая на себя напор всех стихий, то каждую из них можно было фотографировать настолько вычурно, а то и гротескно они выглядели. Но, фотоаппарата с собой не было.


Грибы в лесу были – больше пластинчатые. Я настроился на белые, в крайнем случае, на подосиновики с подберезовиками. А попадались, в лучшем случае, моховики, да рядовки. Собрав небольшое количество грибов, я срезал роскошную сосновую с шишками ветку в подарок Марине и отправился обратно. Как ни странно это звучит – обратный путь показался короче. Вечером этого или предыдущего дня была баня (Геннадий Власович расстарался).


На следующий день приехал Игорь Пирогов, и мы распрощались с Кузоменью и гостеприимным Вишняковым. По дороге в с. Умба мы посетили часовню преподобного безымянного инока.


Сказание:

История о Безымянном Иноке Терском началась где-то в конце XVII века, когда ещё не было нынешнего поморского села Кашкаранцы. В этих краях жили на тонях (на "рыбных ловлях") соловецкие монахи, а иной люд приходил сюда на промысел лишь на сезон.
Как-то одному рыбаку, промышлявшему на тоне "Точильной", "явился во сне некий чудный монах и повелел похоронить его, указав место на берегу, где покоится его тело". Рыбак пошёл и на указанном месте обрёл вынесенное морем тело усопшего в монашеском одеянии – "без признаков тления, ничем не поврежденное". Местные монахи не опознали своего собрата. Расспросы монастырских людей иных монастырей также не открыли имени неведомого угодника Божия. И тело его было с благоговением погребено. На могильном кресте написали: "Неизвестный инок", полагая, что со временем имя монаха откроется. Время шло, но, ни один из монастырей так и не признал своего пропавшего собрата. И неизвестного инока отпели как безымянного.


Крест над могилой на берегу служил хорошим ориентиром, и вскоре рыбаки стали замечать, что напротив креста всегда случался чудесный улов рыбы. Особенно хорошо рыбу добывал тот благочестивый рыбак, который позаботился о достойном захоронении чудного инока. Этот рыбак часто приходил на могилку помолиться святым угодникам Божиим о помощи на море. Николу Чудотворца поминал, Варлаамия с Керети, да вот теперь и Инока Безымянного Терского. Стали и иные добытчики, прежде чем уйти в море, захаживать на могилу к Иноку – попросить его помощи и заступления пред Господом.


В одну из ночей сей угодник Божий явился тому рыбаку и открыл ему, что слышит молитвы просящих, и повелел над своей могилой поставить часовню. О том повелении узнали и иные промышленники, жившие на тонях Терского берега. Благочестивые христиане с радостью взялись исполнить это послушание, справедливо видя в этом потаённом Божием угоднике нового ходатая за них пред Господом в столь трудном и опасном морском промысле. А вскоре напротив часовни открылся источник. Местные жители называют его и поныне источником Безымянного Инока.


Во времена безбожной власти святыни Терского берега пришли в запустение. Часовня была разрушена, но при этом до самого последнего времени место это было обозначено крестом. Местные рыбаки-поморы знали древнюю верную примету о том, что напротив этого креста всегда рыбу возьмёшь.


В настоящее время эта северная святыня широко почитаема. С 2001 года на могиле приходским священником села Варзуга регулярно справляются поминальные службы. Тропинка к могильному кресту протоптана даже в полярную зиму.
Новая часовня была воздвигнута в 2003 году.


Мы все благополучно добрались до села Умба, попрощались и разделились. Мы втроем пересели в нашу Ниву и двинулись в обратном направлении. Но о заключительной фазе путешествия в последней части.


Дни возвращения домой. День первый и все последующие

Да мы сели в автомобиль и поехали обратно, почти туда, откуда только что приехали. Нашей первой целью был мыс Корабль. Вот как это место описывает справочник Геологические памятники природы России. Карпунин А.М., Мамонов С.В., Мироненко О.А., Соколов А.Р.. Санкт-Петербург 1998.
«Геологический памятник природы федерального значения минералогического типа. Мыс Корабль находится на берегу Кандалакшского залива Белого моря (Терский берег), в 16 км к востоку от пос. Кашкаранцы. Первые упоминания об аметистах с мыса Корабль относятся к XVI в.


Обширный выступ, сложенный красноцветными песчаниками терской свиты с аметистовой минерализацией, представляет это уникальное месторождение. Мыс Корабль - месторождение штокверкового типа. Зоны дробления красно цветных песчаников и алевролитов содержат многочисленные прожилки кварца и пустоты выщелачивания. Центральная часть штокверка сцементирована кварцем, карбонатом и флюоритом.


Аметистовая минерализация развита на стенках разноориентированных трещин, преимущественно в висячем боку штокверков. В щетках, размеры которых достигают 500 кв. см, преобладают кристаллы от первых миллиметров до 2 см. Интенсивность фиолетовой окраски кристаллов меняется не только в различных частях месторождения, но даже в пределах отдельных индивидов от светло-сиреневой - у основания, до густо-фиолетовой с дымчатым оттенком - к вершине. Иногда в аметистах встречаются игольчатые включения гетита. В западной части месторождения мыса Корабль (Флюоритовый шток) красноцветные песчаники пересечены многочисленными прожилками мощностью 5-15 см, состоящими из чередующихся полос темно-фиолетового и белого флюорита.»


А вот еще цитата:
«В 17 км на восток от деревни Кашкаранцы в Белое Море впадает ручей Лодочный. От устья ручья, около которого расположена старая изба связистов, начинается мыс со скалистыми уступами красновато-шоколадных песчаников, которые в некоторых местах рассечены причудливой вязью прожилков и жил с разноцветной кварцевой, флюоритовой и реже баритовой минерализацией. Это легендарное месторождение и одноименный памятник природы Мыс Корабль (Корабельный, Кораблик). Название мысу, вероятно, дала схожесть формы уступов с причалившим кораблем при взгляде со стороны моря.


Это место завораживает своей красотой и феерией необычных для природы сочетаний красок. Волны моря полируют гальки и коренные выходы красновато-шоколадных песчаников, жил темно-фиолетового флюорита, кварца и аметиста различных окрасок и оттенков. Все блестит и переливается. Картину дополняет, как правило, хорошая погода с ярким солнцем и сочная зелень трав и кустарничков второй террасы. Видимо поэтому мыс является излюбленным местом отдыха жителей и гостей Кольского края.


Известность Мысу Корабль принес аметист – один из самых ценных и почитаемых камней древности. Легенда гласит, что очаровательная юная Аметис (Аметио), одна из нимф и спутниц Артемиды, отвергнув любовь бога вина и веселья Диониса, спасается бегством от навязчивых преследований хмельного гуляки. Настигнутая разъяренным от вина и страсти Дионисом, она взывает о помощи к своей покровительнице – богине охоты и целомудрия Артемиде, и та превращает ее в камень. Дионис предпринял попытку оживить Аметис, брызнув на окаменевшее тело виноградным вином, но камень остался мертвым, только стал багряно-фиолетовым и таинственно-мерцающим. С тех пор и повелось считать, что аметист воплотил в себе, помимо внешней красоты, еще и внутреннюю, строгость нравов, благочестие и вечную верность. Другое объяснение происхождения названия минерала связывают со способностью камня нейтрализовать действие алкоголя (от греческих ame'thustos - "непьющий", "непьяный" или a-methysios - "неопьяненный").»


К сожалению, а может и нет, мы переехали ручей и выехали на море с левой стороны от Лодочного. Далее поехали по берегу моря в поисках мыса Корабль. Так как был уже вечер, то, проехав километров 5 по берегу, мы стали искать место для ночлега, каковое и обрели в мелколесье. Поставив палатку и приготовив ужин, мы улеглись спать.


Еще когда мы добирались до нынешнего места ночлега, обратили внимание на удивительную красоту берега Белого моря в этих местах. Иногда берег напоминал растительностью черноморское побережье. К сожалению, я не обнаружил таких фотографий.


С утра, после завтрака поехали исследовать морской берег. Как, наверное, понятно, нас привлекали аметисты. И вот не менее 3 часов мы ходили по берегу и выискивали камешки. Был отлив. У берега мелко и хорошо видно растительность и мелких животных. Интересные камни попадались редко. Зато было много плавника, который мы запасли для костра. Вообще море старается избавиться от того, что не может потопить, и выбрасывает все это на берег. В некоторых местах на берегу такое нагромождение выброшенных деревьев, что трудно подойти к морю. Деревья белые, обкатанные сначала рекой, а потом и морем.


Нам надоели безрезультативные поиски, и мы поехали вдоль моря. В одном месте нашли медвежьи кучи и заметили человека, бредущего вдоль моря. Нужно отметить, что места эти довольно безлюдные и люди попадались нам очень редко. Оказалось, что это браконьер, который предложил нам купить рыбу. Я согласился, и он побежал за бригадиром. Отсутствовал он так долго, что я уже собирался уехать. Но, наконец, появились втроем – всей бригадой. Рыба была спрятана здесь же в плавнике. Сначала на свет появилась небольшая семга. Я отказался и тогда пошли к другому тайнику. Показали семгу на 4 кг. Поторговались и я ее купил по 200 руб./кг. Я стал рассматривать их улов. Некоторые рыбы привлекли мое внимание. Первым делом я купил пяток сижков (50 руб./кг). А потом отобрал понемногу корюшку, навагу и треску – пожарить на ужин. Этих нам подарили.


Мужики рассказали нам, где находится мыс Корабль и мы поехали туда. Оказавшись на месте, мы сразу поняли, что это месторождение. Камешки, которые мы раньше собрали в течение 3 часов, здесь лежали кучами. Несмотря на то, что многие люди побывали здесь, коллекционные камни найти несложно. Вот ювелирные аметисты мы не нашли. Впрочем, и времени было у нас немного.


Я раньше девчат прекратил поиски, не дошел даже до места, куда они пошли. Нужно было разобраться с купленной рыбой. Поэтому я пошел на ручей и перечистил и выпотрошил всю мелочь. Семгу, отрезав предварительно голову и хвост, я засолил. Засолил и сижков, оставив одного для жарки. Закончив, пошел к машине.


Девчат еще не было. Я исследовал несколько зданий перед месторождением. Нашел немного продуктов и браконьерскую сеть. Все изъял. Тут появились женщины, и мы поехали к палатке. Ужин этим вечером был роскошный. Из головы и хвоста семги я сварил уху. А остальную рыбу девочки пожарили. Должен заявить, что жареная только из моря навага и треска имеет совсем не тот вкус, как мороженная, которую вы готовите дома.

На следующее утро мы оттуда уехали. Уже второй раз за короткое время мы уезжали из этих мест. Было немного грустно. Первая остановка была снова возле часовни безымянного инока. Когда нас вез Игорь, мы не осмотрели источник безымянного инока, который находится с противоположной от часовни стороне дороги. Я подъехал, сколько мог и дальше мы пошли пешком.


Следующим пунктом остановки было село Оленица. Нас интересовали глендониты (беломорские рогульки).


Снова цитата.
     На побережье Белого моря, можно встретить необычные каменные «ежи». Эти минеральные образования издавна были известны рыбакам. В литературе такие «ежи» известны под названием «беломорских рогулек». Долгое время считалось, что эти друзы кристаллов представляют собой псевдоморфозы, т. е. замещения, без изменения формы, карбонатом кальция стронциевого минерала — целестина.


   Название глендониты получили по названию района Гленденбрука (Западная Австралия), где были впервые найдены и описаны.


   Исследования последних лет показали, что минералом, форму которого в глендонитах занял кальцит (Ca [CO3]), является глауберит (CaNa2[SO4]2), легкорастворимый сульфат натрия. На границе пресных (речных) и морских вод создаются условия, при которых кристаллизуются легкорастворимые сульфаты. С изменением солености и других условий они растворяются, а их место занимают карбонаты. Так и образовались наши Кольские глендониты.


   Вместе с «беломорскими рогульками» можно встретить и россыпи «бильярдных шаров» различных размеров. В некоторых шарах забавно торчат «рожки», представляющие собой вершины кристаллов глендонита.


   Эти сферические образования представляют собой стяжения глинистых и карбонатных частиц в результате механического соединения (прилипания). Центрами таких стяжений могут быть обломки рудных пород, раковин и, конечно, глендониты.


Возле Оленицы, во время отлива дно моря обнажается на несколько километров. Русло одноименной речки удлиняется по дну моря и вот на берегу этой подводной реки можно, если будешь внимательным, эти самые глендониты найти. Хотя мы были внимательны, самостоятельно их мы не нашли. Проходивший мимо местный житель оделил нас двумя беломорскими рогульками. После это Марина нашла несколько «бильярдных шаров». Гледониты и морское дно возле Оленицы можно посмотреть по этой ссылке http://geo.web.ru/druza/l-Olenitsa.htm.   Вообще то это месторождение, как и мыс Корабль является природным заповедником и собирать там камни запрещено. Но запрет существует фактически только на бумаге. Следует отметить, что беломорские рогульки лучше искать весной, когда ледоход снимает верхний слой морского дна. Думаю, что у местных жителей накоплены запасы наиболее красивого глендонита.


Едем дальше. Сегодня мы ночуем в Кандалакше. Предварительно заедем в Умбу, где нас должна ждать семга. На самом деле никто нас не ждал ни семга, ни Игорь. Игоря мы нашли. Случайно заметили его автомобиль в лесу уже за Умбой. Но, по его словам рыба не ловится. Поехали в Кандалакшу. Когда переехали Колвицу начались хорошо знакомые места. В прошлом году мы стояли лагерем над Колвицей. А я объездил все вокруг. По дороге заехали в одноименную деревню, где мы знали несколько браконьеров, но безуспешно. В Кандалакше мы остановились в той же гостинице. Из-за необходимости посмотреть машину электрику, мы уехали только через день.


Дальнейшей нашей целью был п. Ковда, что на севере Карелии. Точнее деревянная Никольская церковь XVII века. 5 километров в сторону от трассы 18 и мы у цели. По очень узкому мосту въезжаем в поселок. Мост настолько узкий, что встречному грузовику пришлось ждать, пока мы переедем. Да еще в сторону свернуть. И вот она старинная церковь. Впечатление заброшенности во всем. Конечно, ее реставрируют, но в каком году начали и когда закончат совершенно не понятно. За время нашего осмотра никто к нам не подошел, и спрашивать было не у кого. Двор зарос так, что напоминает непролазные джунгли. Тропинки отсутствуют. Посмотрели, пофотографировали и поехали обратно на трассу.


Дальше нас ожидала церковь в городе Кемь. Успенский собор ХVIII века. Отмахав по трассе чуть больше 400 км, подъехали к ответвлению на Кемь. Отмечу, что магистраль №18 по Кольскому п-ову и Карелии проложена, по большей части, в стороне от населенных пунктов. Даже в Петрозаводск нужно ехать в сторону от трассы. До Кеми еще 18 км в сторону моря. Но, хуже другое, искомая церковь находится на другой стороне города и туда пришлось ехать дольше, чем до от трассы до Кеми. Но, наконец, доехали. Вот он собор, конечно за оградой и конечно ворота заперты. Хотя сам собор деревянный (каким еще быть собору ХVIII века) выглядит интересно и его хотелось бы осмотреть. Церковь тоже в строительных лесах – реконструкция. Походили вокруг забора, пощелкали фотоаппаратом и зубами. Зубами и в переносном и в прямом смысле (вечерело, похолодало, и ветер вдобавок пронизывал до костей). Попрощались с собором, осененным золотистыми березами и поехали обратно.


По плану дальше было Шуерецкое с гранатовыми отвалами. Но расспросы местных водителей выявили отсутствие дорог от трассы до Шуерецкого. Даже грунтовых. Даже заброшенных. Скорее всего, какая-нибудь дорога там была, но как-то не тянуло на разведывательные поездки с риском заблудиться. К тому же вечерело.


Поэтому решили, сегодня доехать до водопада Кивач. Несмотря на то, что я гнал машину на 120, засветло до места мы не доехали. До поворота на водопад было больше 450 км. На дорогу, ведущую к водопаду, мы свернули уже после 2300. До него всего-то 8 километров, но дорога очень извилистая и плохого качества. Поэтому уже ближе к полуночи мы приехали к въезду на площадку, оборудованному будочкой со сторожем. Из беседы со сторожихой выяснилось: примо, гостиницы здесь нет, зато есть несколько кафе и ресторанов, секундо, переночевать здесь можно, в смысле, нам никто не будет чинить препятствия, но только в машине.


Втроем даже в длиннобазой Ниве спать ой как неудобно. К тому же в ресторане успокоились только после часа ночи. Но кое-как переночевали.


Наутро нам предстала асфальтированная площадка, окаймленная 2 или 3 кафе, несколькими киосками с сувенирами. У нас за спиной был спуск к водопаду. Первым делом мы и пошли к водопаду. Кивач впечатлял. С точки зрения водника Кивач – это порог водопадного типа, состоящий из 5 сливов (или ступенек). Общее падение воды – 10,7 метров. Для сравнения Арьенгский водопад, на который мы ходили, имеет высоту падения 10 м. Кивач самый известный водопад Карелии. С легкой руки Г.Р. Державина – первого Олонецкого губернатора и выдающегося поэта, посвятившего ему в 1791 г. знаменитую оду "Водопад", Кивач занял видное место в творчестве многих поэтов, художников, прозаиков.


Вернулись мы по другому спуску, расположенному ниже по течению и попали в дендрарий. После войны карельские лесоводы активно занимались интродукцией (выращивание растений, в данном случае деревьев, произрастающих в других климатических зонах). Большинство интродуцентов, вопреки учению академика Лысенко, погибли в суровых условиях, но некоторые прижились. Мы бродили по дендрарию минут 40. Карельская береза, которая растет только в Карелии и то не везде, а ирга (растение, давшее свое имя нашим приборам, мы не могли пропустить). Дошли до музея природы, который был закрыт и вернулись к машине. Купили какие-то поделки то ли из карельской березы, то ли из бересты (уже не помню) и попрощались с заповедником.


Наш дальнейший путь лежал в Кондопогу (ударение на первый слог). Кондопога от Кивача всего-то в 35 км. Поэтому, выпив кофе в каком-то придорожном кафе, мы бодренько прирулили в город. Там оказалось, что Успенская церковь находится не в городе, а в одноименном селе. Чтобы попасть в село Кондопога нужно проехать через весь город и немножко после него. Но это того стоило. Во-первых, это была первая церковь на нашем пути, не находящаяся в состоянии реставрации, во-вторых, это была первая на нашем пути шатровая церковь, в-третьих, она очень высокая – 41 метр (на 6 метров выше знаменитой церкви в Кижах), в-четвертых, церковь удачно и очень живописно расположена на мысу, вдающемся в Онежское озеро и, наконец, она просто красива.


Въехав в село, мы церковь просто увидели. Она возвышалась над всеми остальными зданиями. Найдя где припарковаться, пошли к церкви. Как оказалось, хотя она действующая, в остальное время служит музеем и ее можно осмотреть. Плата чисто символическая, кажется, 10 рублей с взрослого, а если ты согласен был заплатить сверх того 15 рублей, то обретал право фотографировать и снаружи, и внутри. Мы, конечно, заплатили и получили еще и комментарии женщины, которая там работала.


Первое упоминание эта церковь имеет в 1563 году. Конечно, мы видели уже восстановленную церковь, четвертую за время ее существования, но восстановленную в 1774 году. Впрочем, не совсем точно – в 30 годах ХХ века церковь Успения Богоматери была разобрана. Разбор закончился после войны. Так что мы видели церковь, восстановленную в конце ХХ века. Но, здесь есть существенное отличие. Раньше, после уничтожения ее не восстанавливали, а строили заново. И она получала новый облик, а то и новое место. А в конце ХХ века церковь была тщательно отреставрирована с восстановлением прежнего облика как снаружи, так и внутри. К сожалению, не была восстановлена колокольня.


Нужно упомянуть, что недалеко от церкви находится кондопожский ЦБК (целлюлозо-бумажный комбинат). Понятно, что наличие ЦБК никак не способствует ни сохранности церкви, ни чистоте озера.


Вход в Успенскую церковь со стороны озера. К входу ведут висячие крылечки. Они расположены с обоих боков: и с северной стороны, и с южной. (Напомню, что церкви в православной традиции ориентированы алтарем на восток). Из-за высоты и шатра церковь напоминает ракету, нацеленную в небо. Внутри восстановлено убранство, по возможности, таким, каким оно было до революции. Откуда что взялось. Даже иконостас восстановили теми иконами, которые ранее его составляли. Но, не всеми. И наша гид жаловалась на то, что не все иконы нашли.


Тем не менее, иконы красивые, старого письма. Целый ряд икон реставрируется прямо на месте. Сохранилась роспись купола. Замечательно сочетаются икона апостола Филлипа и букет желтых георгин. На прощание мы купили несколько открыток и распрощались с Успенской церковью.


Из намеченного осталось заехать на Ладогу за рыбой. Скажу сразу, мы сделали петлю на запад, но не нашли, чтобы кто-нибудь продавал рыбу. Выехав снова на 18 трассу мы купили 2 ведра брусники и покатили домой.


Рецензии