Глава 9 Греческая вылазка

               
    Наступил девяностый день осады. Ранним  утром   по улицам города   пронеслась  охрана  Стратига, сопровождая его   в направлении западных  ворот. Там, между  внутренней и внешней оборонительной  стеной, центурион Иоанн уже построил  воинов,  с которыми завтра ему суждено было совершить вылазку  и ударить по позициям русских варваров. А сегодня  стратиг  принимал  у центуриона доклад о готовности отряда. Как и договаривались, отряд  сформировали  в основном из городского ополчения и усилили   опытными  бойцами, прибывшими  с центурионом из Константинополя.

 
   Стратиг миновал ворота внутренней стены и сразу оказался  перед строем  греческих солдат. Их доспехи поблескивали в лучах  солнца. Раздалась команда центуриона. Солдаты замерли в строю. Отдав рапорт о готовности отряда,  Иоанн занял свое место, слева в стороне от командира.

 Стратигу  достаточно было  пристальным взглядом скользнуть  по шеренгам солдат, чтобы понять, что перед ним  стоят  новобранцы, и только изредка его глаза натыкались на  ветерана.

 Его друг все организовал правильно:  не отделил  бывалых от новичков, тем самым сделал свой отряд более управляемым и  жизнеспособным, насколько в данном случае это вообще было возможно.

Стратиг подъехал на коне ближе к строю и, повысив голос, обратился к солдатам:
- Защитники  Херсонеса! К вам обращаюсь я,  патрикий Андроник Калокир. Беззаконные варвары-руссы, не знающие культуры и веры, тщетно уже три месяца пытаются захватить наш город. Это им не удалось до сих пор и не удастся    впредь. А все потому, что мощь нашей великой империи безгранична, сила ее Базивлевсов  неисчислима, и по их решению мы завтра на рассвете нанесем варварам первый свой сокрушительный удар, от которого они не скоро опомнятся.

     Воины, вам выпала великая честь быть в первых рядах тех, кто под предводительством нашего Базивлевса Константина, спешащего к нам на выручку, положит начало освобождению родного города. В бой вас поведет лучший центурион. Всем,  кто проявит  бесстрашие и храбрость, будет выплачено дополнительно из казны города по десять золотых носим. Будьте стойки в бою, не посрамите своего командира. Да пребудет с вами Бог. Все храмы Херсонеса уже  молятся о победе вашего оружия. Слава Базивлевсам!

 - Слава!Слава!Слава! - прокричали нестройно и как-то понуро  новобранцы. Они явно не понимали,  ради чего их оторвали от  ремесел  и семей и через неделю непрерывной муштры бросают в бой за крепостные стены.

    Лица ветеранов, реально осознающих всю опасность завтрашней вылазки, 
 были суровы и серьезны.   
  Стратиг подозвал к себе центуриона и,  нагнувшись к нему,   прошептал:
- Запри их в казармах, в город не пускай, разбегутся,  не отыщем и через месяц.  Вина дай только перед выступлением,  а то со страху заранее напьются и до ворот не дойдут.
     Андроник перевел взгляд на солдат и громко сказал:
  - Завтра трудный день, воины. Вы славно потрудились, приобрели опыт настоящих солдат империи. А теперь отдыхайте до утра.

Стратиг спешился и подозвал   центуриона.  Они пошли вдоль крепостной стены,  беседуя друг с другом.
- Не хотел бы я, друг, чтобы ты командовал этим отрядом. Предчувствие у меня нехорошее.
 -Не пойду я, тогда варвары всех перебьют, а так может кто-то и спасется. 
- Наверное, ты прав. Одно прошу, поймешь, что все кончено, выводи людей и уходи сам. Я поддержу тебя со стен. Три  сотни конников будут наготове у  ворот  в случае если прорвете  кольцо варваров. А там одному Богу ведомо, может  возьмем их кагана  в плен, или убьем, тогда  русские сами разбегутся из-под наших стен. В общем, я желаю тебе , центурион,   остаться в живых, - закончил  речь стратиг, пожимая руку Иоанну.

     Иоанн еще немного постоял в задумчивости, а  затем решительно зашагал по направлению к лестнице, ведущей на вершину наружной крепостной стены. Расположившись между бойниц, он пристально вглядывался в  пространство за стенами, планируя предстоящее наступление.

    Ночь вступила в свои права, и Херсонес погрузился во тьму. Казалось,  что сегодня даже огни, зажигаемые  на стенах осажденного города, горели в своих жаровнях как-то не очень охотно. Ко второй половине ночи, со стороны,  могло показаться, что город совсем  уснул. И этот ночной покой нарушали лишь перекликающиеся между собой часовые. Сонную тишину, уже ближе к утру, потревожили скрип поворачиваемых блоков, которыми защитники приводили в готовность катапульты, стук подошв по мостовым,  да приглушенный топот конских копыт.

    Всю ночь    караулы на стенах не менялись, а только усиливались. Под самое утро греки начали  тушить  горящие угли,  понемногу подливая в жаровни  воды, так что стороннему наблюдателю могло показаться, что огонь в них гаснет сам по себе. И уже совсем скоро жаровни погасли, погрузив стены в предрассветный сумрак. И только  горящие костры русских слабо прорезали  темноту снаружи крепости. Беззвучно были открыты, загодя смазанные жиром,  наружные ворота,  и из них ровным строем, стараясь не бряцать металлом доспехов,  вышел отряд, выстраиваясь у крепостной стены в старую добрую греческую фалангу.

     Фаланга,  ощетинившись  частоколом копий,  ускоренным шагом ,  пытаясь сохранять свой строй, двинулась  в сторону  горящих костров.  Скорость ее движения постепенно нарастала, и  уже у позиции варваров  она перешла на бег, поражая выставленными  перед собой  копьями все на своем пути.  Ее встретила, сомкнув щиты, передовая русская застава. Раздался треск копий и на миг  движение фаланги остановилось. Но учитывая явный перевес в численности нападавших, они все же медленно начали продвигаться вперед, тесня варваров вглубь их лагеря.  Воевода Даниил, разбуженный шумом на заставе, подскочил, распихал спящего рядом дружинника, и  со словами «Вставай,  друже , бегом беги,  подымай всех. Греки из города на нас полезли. Я к передовой. Там всех встречать и буду» он,   подхватив щит и тяжелое копье, бегом рванул в сторону заставы.

    Русский лагерь постепенно оживал. Воевода  приводил  отряды в боевой порядок и отправлял навстречу грекам. Однако    ромейская фаланга неумолимо продвигалась к центру лагеря осаждающих, прокладывая себе дорогу частоколом остро заточенных копий. «Ага,  спереди ее не взять»,  - смекнул   Даниил. И тут же свистнув, скомандовал:
- Первая и вторая сотни справа заходи, вторая и третья слева, лучники -  назад, бей гадов с боков.

       Русские,  быстро перегруппировавшись, насели на ромейское построение с новой силой.      Фаланга, вынужденная отбиваться от варваров с флангов, остановилась.
 А те,  в свою очередь, придя в себя ото сна и внезапности нападения, стали обстреливать фалангу из луков, нанося значительный урон  грекам. Центурион Иоанн,  находясь    в центре плотного строя , увидел, что его воинам   грозит окружение.  И руководствуясь планом сражения, скомандовал:

- Фаланга, построение «проход». Передовой отряд за мной.
 Греческий строй разделился на две части, развернув копья в сторону нападающих  с флангов варваров, образовав широкий проход внутри русского лагеря. А  бывалые  воины во главе с центурионом с обнаженными мечами кинулись в бой, добивая остатки передовой русской заставы.

      Стратиг  Андроник, наблюдавший за ходом  боя с самого начала,      во главе конницы ринулся через открытые ворота в проделанную  фалангой брешь. Путь к лагерю Владимира был открыт. Осталось лишь добраться до него, смять охрану и пленить незадачливого князя, а затем, прикрываясь им как щитом от русских стрел,  вернуться  в город. И неужели настанет конец проклятой   осаде? Эти мысли мгновенно пронеслись в голове  Калокира, мчащегося  в первых рядах имперской отборной  тяжелой конницы. Он успел  заметить, как она мимоходом выкосила остатки  русских на своем пути,   как центурион Иоанн добивает очередного варвара. И  он крикнул ему  на полном скаку:
- Иоанн, держись!

    Его отряд уже разворачивалась для атаки на лагерь Владимира, вдали  был виден большой княжеский шатер. Стратиг пришпорил коня.  Перед  шатром плечом к плечу стояли  несколько десятков русских воинов, с  тяжелыми большими щитами,  выставив вперед копья и уперев их древками в землю. Мгновение -  и лава  конницы, поглотила горстку  храбрецов, защищавших своего князя. Рассвет огласило истошное ржание наткнувшихся на  копья  лошадей и предсмертные крики  всадников. Варвары же  умирали молча. Через несколько минут все было закончено. Стратиг соскочил с коня и в сопровождении нескольких воинов кинулся к  шатру.

     Утренний свет проник за плотный полог и осветил княжеское походное ложе, застеленное шкурами диких зверей,  и большой пень,   на котором лежала раскрытая книга  в кожаном переплете,   инкрустированном серебром,  с такой же серебряной  застежкой. Стратиг подошел к пню.  Брови на его лице приподнялись от удивления. Это было Евангелие в греческом переводе.

К стратигу  подскочил центурион конного отряда.
 - Мы обыскали все вокруг, их конунга  здесь нет. Нашли только вот его, -  И  из-за спины центуриона греческий всадник вытолкнул мальчика лет тринадцати,  в белой рубахе и таких же портах.  - Сонного взяли, убежать хотел,  пытался за меч схватиться. Варварский звереныш!

Стратиг посмотрел  на  пленника и спросил:
- Где твой конуг, где Владимир? Ты понимаешь меня?
 Отрок,  криво усмехаясь,   в одно мгновение    правой  рукой   сложил пальцы   в кукиш, а левой  метнул в стратига  резким движением   тесак,  незаметно для всех остальных  вынутый им из складок  широкой рубахи. Нож со звоном отскочил от своевременно подставленного конником   щита.
 
- Уходим! -   коротко бросил стратиг, и греки устремились  туда,  где фаланга из последних сил держала проход обратно  в крепость. 
На поляне у княжеского шатра,  стоя на коленях, умирал русский отрок, срубленный, как пшеничный колосок. В его  мертвеющих  голубых глазах отражался восход  летнего таврического солнца, по белой холщевой рубахе расплывалось большое кровавое пятно.

     Андроник в первых рядах  врезался в гущу сражения,  прорубая себе дорогу мечом. У самого начала «коридора» он заметил  Иоанна, отбивающегося от трех варваров, рядом с ним бились еще около десяти его воинов -  все,  что осталось от сотни ветеранов центуриона. Стратиг на полном  скаку достал мечом одного из нападавших  и крикнул:
- Бросай все,  отходи вместе со мной я возьму тебя на седло.
 Иоанн, пытаясь перекричать шум битвы, указал мечом в северном направлении.
 
- Поздно, нам уже все равно не поможешь, а ты спасайся сам и выводи конницу, торопись, а то можешь и не успеть.
 Андроник повернул голову  и  увидел клубы пыли, которые приближались к месту сражения с северной стороны крепости.
- Прощай,  центурион, все в руках божьих.
 Стратиг, пустив коня в галоп, двинулся в проход по направлению к крепостным воротам.

     Перед его глазами как в тумане проплывали спины  солдат, отбивающихся от все сильнее наседавших  русичей. Повернув голову, он рассмотрел в приближающихся  клубах пыли силуэты варварских всадников, направляющихся  на перехват его конницы.  Ворота крепости  были еще закрыты, когда конь стратига миновал коридор, все еще  удерживаемый фалангой,  и во весь опор ринулся к ним. Со стен заметили мчащихся к городу всадников и стали открывать ворота. А когда до них оставалось не более ста локтей, стратиг услышал свист  стрел.  Это варвары начали обстрел крепостных стен  и спасающейся бегством греческой конницы. Били они точно и умело, прямо с седла и на полном скаку.

     Прижавшись к шее своего коня,  Андроник через несколько секунд влетел в открытый проем западных ворот. За ним -  около двух  десятков воинов. Все,  что осталось от трех сотен отборной тяжелой конницы греков. Ворота за всадниками с треском захлопнулись, заскрипели задвигаемые на петлях засовы.  Конь под стратигом с хрипом начал заваливаться на бок. Андроник быстро выдернул ногу из стремени и,  спрыгнув с загнанного коня, устремился на крепостную стену. Осторожно, опасаясь шальной стрелы, он выглянул в проем бойницы.

     Перед ним предстала полная картина завершающегося сражения. Русская конница на всем скаку врезалась в проход и ударила по  спинам греков.   Фаланга,  лишенная возможности  маневрировать,  окруженная  со всех сторон,  доживала  последние минуты.
 Стратиг снял шлем, вытер рукой вспотевший лоб,  подозвал  офицера «огнеметателей» и отдал приказ, не глядя ему в глаза:
- Заряжай катапульты греческим огнем. Поджарьте варваров, немедленно. Пожилой воин, так же не глядя на стратига,  спросил :
-  Но там же еще идет бой, под огонь могут попасть и наши люди? – Выполнять!  -рявкнул  стратиг, а потом уже более спокойно добавил: - Там за стенами  уже все кончено,  облегчи их позор и страдания. 

     Через некоторое время в воздухе засвистели ядра катапульт. Ударяясь о землю и выплескивая из себя фонтаны огня, они   образовали   сплошной огненный ковер. Раздались крики сгорающих заживо раненых -  греков и русских. Запах горящего человеческого мяса распространился по степи и достиг крепостных стен. Почувствовав его, стратиг Херсонеса Андроник понял, что с этой минуты ему из   города живым не уйти.

    Он  бросил усталое тело в седло и медленно двинулся в сторону центра, безучастный ко всему происходящему. Полностью отдавшийся своим мыслям, он не слышал возмущенных криков горожан,  разгоняемых его охраной,  которая, следуя по пятам,      абсолютно не представляла, куда он направляется.

    Спросить же у своего мрачного командира  о конечной цели их поездки они не решались.
О ней знал только  сам  византийский патрикий , стратиг  Херсонеса Андроник Калокир.

Следующая глава -http://www.proza.ru/2013/02/26/2195