Глава 11 Исход

               
    Исход греческой вылазки. Или о том ,как жестокость порождает ненависть.

   Врубившись в тыл  расщепленной надвое  фаланги  и тем самым завершив ее полное окружение, русские конники во главе с князем Владимиром вихрем пронеслись до своих позиций, срубая наскоку греков, как серп срезает спелые колосья пшеницы.

      Князю,   находившемуся  у  северной стены, где он по своему обычаю проверял  боевое охранение войск,  потребовалось не более десяти  минут после сообщения о греческой  вылазке, чтобы отдать необходимые распоряжения, собрать воинов и во главе конного отряда в пятьсот мечей  выдвинуться на подмогу воеводе Данииле.

    Бой подходил к  завершению, на поле сражения оставались только трупы и стонущие раненые с одной и другой стороны. Воевода Даниил, вытирая пот с лица тыльной стороной ладони, сказал:
- Добро, князь, побили мы греков, под тысячу их почти легло,  из наших - только застава, почти полностью, первая приняла на себя удар, все остальные живы. Сейчас дам  команду  собирать раненых. - И вопросительно посмотрев вверх на князя, сидевшего на  коне, добавил: -  Соберем всех, князь, и своих и чужих?
- Собирай всех,  Данила, негоже им в степи умирать, как собакам, люди ж тоже, а из крепости им не помогут, - ответил  князь и тронул коня в сторону своего лагеря.

      Не успел Даниил обернуться, чтобы  дать указания, как в тот же миг из-за  стены осажденного города с противным, рвущим душу свистом начали вылетать огненные шары.   Они  разрывались  на том месте,  где еще недавно шел бой, выплескивая из себя фонтаны огня, разливающегося по степи  сплошной огненной рекой, которая мгновенно захлестнула  и  мертвых,  и живых. Страшные крики сгорающих заживо в диких мучениях людей огласили окрестности так, что у русских воинов,  видевших много на своем боевом веку, волосы становились дыбом от ужаса происходящего.

      Они сначала  кинулись к пылающей степи  спасать   умирающих, но нестерпимый  жар  отбросил  обратно, а тех,  кто все-таки вскочил в эту огненную реку,  больше уже никто в живых не видел. Прошло несколько мгновений, пока  Даниле громкими окриками  не удалось отвести стоявших в немом оцепенении товарищей от опасной огненной грани. В  их глазах  он  видел не  страх, а только скорбь  и немой вопрос - зачем? Происходящее не укладывалось в  понимание войны, бессмысленная жестокость  ему и его товарищам была чужда и непонятна.

      И казалось, что находящееся в зените солнце, пробивающееся к земле своими лучами через завесу гари и дыма, задает со своей высоты  копошащимся внизу людям тот же вопрос. Воевода Данил встал на колени и,   подняв голову к небу,  негромко произнес: «Господи! Если ты  это видишь, прекрати весь этот  ужас.  Помоги отомстить!» 

     Первое потрясение воинов от увиденного стало проходить, лица русичей были спокойны и суровы, а в их душах огненным бутоном, жгущим  сильнее греческого огня, расцветала ненависть. Князь Владимир, не успев отъехать далеко от места обстрела, наблюдал за происходящим с небольшой возвышенности. И  греки с крепостных стен  видели  за клубами черного дыма  силуэт одинокого всадника, застывшего  на вершине холма и  взирающего с его высоты на происходящее.  И каждый из защитников крепости, словно почувствовав его гневный пронзительный взгляд,  старался вжаться в спасительные крепостные стены, ибо поняли в тот момент греки, что расплата  за содеянное ими сегодня  уже близка и пощады не будет.

      Мольба воеводы и еще многих людей с одной и другой стороны крепости были услышаны свыше:  подул сильный  ветер, небо,  и так  черное от поднимающейся к нему зловонной гари, стало еще темнее, заволакиваясь грозовыми тучами. Его прорезали  зигзагообразные вспышки молний,  зазвучали первые басы громовых раскатов.   На изможденную августовской жарой и огнем землю  упали первые крупные капли дождя, как будто хотели смыть всю грязь и позор содеянного  под стенами Корсуни.  И  вскоре по земле часто забарабанил ливень. Полыхавший  огонь понемногу утихал,  и последние всполохи  язычков пламени перестали быть заметными в  выгоревшей степи.

     Русские воины, усевшиеся  там,  где их застала гроза,  и прикрывая головы от проливного дождя щитами, боязливо поглядывали из-под них на громыхающее и полыхающее   небо. Многие из греков, спрятавшись под  стенами  от налетевшей внезапно грозы,  истово молились.

     Стороннему наблюдателю могло показаться, что жизнь и война в этом мире остановилась. Остановилась в тот момент, когда кто-то большой и взрослый заметил,  что игра двух  маленьких детей стала беспричинно злой и жестокой.  А затем развел их по разным углам, чтобы они не смогли,   заигравшись, еще сильнее навредить друг другу.
 По навесу Княжеского шатра часто барабанил проливной дождь, его капли гулко ударялись о туго натянутые шкуры,  и эти удары сливались в монотонный единый гул, который иногда тонул в грохоте громовых раскатов.

     Князь Владимир  при свете двух церковных свечей читал греческое Евангелие, единственную из книг, которую он возил с собой во все походы и доставшуюся ему от его бабушки - Великой княгини Ольги.

    Читая Евангелие, князь пытался найти объяснения тем событиям, которые произошли в этот день. Эта мудрая книга, как считал он, каждый раз открывала для него что-то новое, поражая  своей необъемлемой глубиной.  Читать  князю было тяжело. Правая сторона лица  так и не оправилась  от полученного им сильного удара:  глаз  с каждым днем  все более и более затягивался красной пеленой, как бельмом.  Зрение Владимира  ухудшалось, и потому читать, да еще и при таком скудном освещении,  становилось все труднее. Глаза его быстро уставали. Князь отложил книгу и,  раскинувшись на шкурах своего ложа, закрыл их и замер в оцепенении, обдумывая прочитанное.

     Обладая острым слухом,  Владимир  сквозь грохот громовых раскатов в шуме дождя  услышал тихое потрескивание со стороны противоположной от его кровати  стенки шатра. Как будто кто-то неведомый аккуратно прогрызал ее. Князь поднялся, выхватил из ножен меч и,  взяв свечу в левую руку,  прижался к стенке из шкур, неподалеку от того места,  где все явственней слышался непонятный звук.  В свете,  падающем от огня, он заметил тонкое кривое лезвие   ножа, аккуратно вспарывающего стенку его убежища. Князь поднял меч и приготовился нанести смертельный удар  непрошеному гостю,  когда в один прекрасный момент в образовавшуюся брешь просунулась голова в остроконечном шлеме, с кончика которого свисал длинный и  изрядно вымокший  волчий хвост.

  Занесенный  меч   остановился на полдороге и чуть не выпал из  руки, когда из-за свисающего волчьего хвоста  на него приветливо и озорно посмотрел  старый и потерянный так надолго друг Жробейн.

- Ох,  княже,  не зашиби невзначай, а то враги никак  не смогли прикончить, так ты им тут как раз с тяжелой твоей рукой подмогой окажешься, - пыхтя,  ворчал мокрый от дождя Волк,  вползая в княжеский шатер из проделанной  дыры.
И уже вскоре старые друзья сидели за походным столом и,  попивая вино, вели неспешную беседу под монотонный шум дождя.


Следующая глава -http://www.proza.ru/2013/02/26/2207