Одноглазая Сова по дороге в Ад - фрагмент 6

Одноглазая сова по дороге в Ад - фрагмент 6
ОДНОГЛАЗАЯ СОВА"
ПО ДОРОГЕ В АД
/Фрагменты/


"Олени"!

**

-"Олени"! "Олени"! Прием! Вызываю "оленей"...

Щелчок...

- Я, "Олень". Слушаю! Прием!

- Как у вас?

- Массированный артналет. С гряды ушли.

- Откуда ушли?!

- С гряды. Тьфу ты, черт! Сверху ушли, сверху!

- Почему ушли?! Назад!

- Да недалеко ушли... на десять метров... на самом верху очень сильно... минометы... очень сильно...

- Чего сильно?

- Ты что издеваешься?! Говорю, невозможно наверх-сильный огонь!

-"Олень"! "Олень"! Прием!

- Да здесь я!.. Слушаю!

- Вы там держитесь... не уходите... Если что - мы поможем... ты только скажи когда...

- ''КОГДА''!!!




''Час или полтора''

***

Час или полтора назад мы с Салахаддином напились из ручейка, потом выше по течению нашли разбухший труп, лежащий в струе лицом вниз и теперь Салика безудержно рвало, а у меня какой-то дикой спазмой сводило в животе.

И потом несколько часов вот таким образом:

Рывок вверх, метров на десять - Салика рвет на части блевотина, меня корчит на земле...

-Сигареты есть? - спрашиваю у солдата рядом.

'Сарысач'' (Рыжик) тут же достает пустую пачку "Примы", собирает сухие листья и сворачивает самокрутку из картонки сигаретного блока.

Бл – лин - ннн! Такого я еще не пробовал!!!

Взрывы теперь поближе и иногда над головой пролетают целые деревца каратикяна - черной колючки.

Дым от листьев и картона дерет горло.

Я ложусь на спину и смотрю, как медленно проплывают облака, прочерчиваемые подброшенными взрывами ветками и кусками земли.

Прекрасная иллюстрация к концу света...

Слева что-то горит...




''ЗУБЫ ДРАКОНА''

***

    - Эй, там внизу! Слушайте сюда. ‘’Сова’’ прилетела…

    - Здорово, ‘’Байгуши’’!!! вовремя!

    - ‘’Совы’’, садимся,… работаем как обычно… от сброса, конус на северо-запад до двухсот, и вперед,… две тройки на фланги, на прикрытие… раненных с собой не тащить... потом как-нибудь.

   Все знают, что все равно так не будет, но все согласно кивают,… кто-то сует мне флягу в руку…

- Нет - не хочу.

- Чего так?… Нормальное, вроде…

- Здоровье хочу поберечь.

- Ха – ха!!!

-  Готовы… ну, все вместе.

И все хором наш девиз

- Хочешь жить – крутись быстрей!!!

.… Хрустит опять что-то,… горит,… хорошо горит,… кто это так раскатал черепаху… впереди чешуйчатая дорога… искра… это не дорога… это спина огромного шершавого крокодила… дракона… и мы ангелы,… ангелы этой преисподней… искры… одна за другой… зубы,… зубы дракона…

 ДА… МЫ СЕЕМ ЗУБЫ ДРАКОНА.




''Первые полчаса''...

***

Первые полчаса полета Манки развлекался тем, что открыл иллюминатор и, высунув руку наружу, прислушивался к собственным ощущениям, бормоча что-то о турбулентных завихрениях. Остальные глядели на него, потому что это зрелище хоть отчасти отвлекало от мыслей о самонаводящихся ракетах, "Шилках" и просто БЗ/бронебойно-зажигательные боеприпасы/...

Потом Манки попытался стряхивать пепел за борт, опять же, в качестве эксперимента, но сигарету встречным потоком сдуло кому-то за шиворот.

 -А-а-а!!!

Манки надавали по шее и заставили закрыть иллюминатор.

Он дулся на всех минут десять, потом попытался рассказывать анекдоты сидящему рядом солдату. Солдат был из новеньких... необстрелянный... в первый раз на вертушке, глаза круглые... всю дорогу... лицо серое, вытянувшееся.

Манки орал ему в ухо, потом глядел в лицо, ожидая реакции. Солдат заискивающе глядел на него, осторожно кося взглядом за иллюминатор на проплывающие внизу облака...

Манки вконец обиделся, стукнул его кулаком по каске и лег спать в проходе, заткнув в знак протеста уши патронами калибра 5,45.

Ахлиман поглядел на него, постучал пальцами по виску и, наклонившись к Манки, что-то сказал.

Манки, не открывая глаз, показал ему кукиш и повернулся на другой бок.

 Ахлиман выпрямился, довольный и улыбающийся...

Интересно: Что он ему такого сказал?






''Доктор Тримплекс''...

***

Утром сообщили, что еще одиннадцать солдат нужно отправить в госпиталь из-за чесотки и дизентерии.

Комбат, выпятив живот под тельником, вышел на крыльцо штаба, поглядел на подтянувшихся и пытающихся застегнуться на несуществующие пуговицы офицеров, посмотрел хмуро на прячущего глаза Тримплекса и задушевно сказал:

- Вы........у!

Прошествовав к установленному на косогоре ''Утесу'', он дал пару пристрелочных очередей по зеленке напротив и, выругавшись, сообщил в пространство.

- Хоть вертолет бы, какой, прилетел. Такая позиция, а долбануть не по кому!

И потом, обернувшись к, сверкающему в утренних лучах солнца очками, Тримплексу.

-Ты еще здесь?

Немного погодя Тримплекс, стараясь скрыть панику, ходил и спрашивал нас:

- Кому это он? в смысле вот это слово...

Лейтенант Ветруха оторвался от созерцания гор и ответил ему цитатой:

- Не спрашивай, по ком звонит колокол - он звонит по тебе!

Потом добавил, глядя на окаменевшее лицо Тримплекса:

- Это слова Мухаммеда Али...

Тримплекс стал обгрызать ногти, а Ветруха вздохнув и не вытаскивая руки из мешка, принялся пересчитывать оставшиеся сигареты.

Пересчитав, он вздохнул.

- Кранты!

- Да! - согласно и горько ответил застывший в напряжении Тримплекс. – Никак не вылечиваются! Может клизму им еще раз?!!




''У обочины''...

***

У обочины дороги, утонув в грязи, торчит в низкое грязно серое небо волосатыми копытами разбухшая туша коровы. Рядом пошатываясь и падая на голенастые колени, маячит теленок, и мычит с каким-то жалким прискуливанием, тычась в ее уже холодную шкуру…

Мы пробегаем мимо - нас ждут там впереди, но каждый в колонне оборачивается и сочувственно цокает.

- Сдохнет!

- Забрать бы,… а куда?

- Жалко ведь!

    Манки покидает строй и растерянно мечется между связистом и командиром роты.

- Сообщить бы надо… пусть заберут.

Командир вырывает руку и, продолжая докладывать обстановку, крутит пальцем у виска.

Манки осторожно, никогда ведь раньше телят не видел, кроме как в кино, гладит его по грязной голове. На шее у теленка след от касательного ранения. Малыш тычется носом в ладони Манки…

Манки растерянный и жалкий… как теленок…

- Не выживет, - говорит кто-то из деревенских. – Молочный… кончать надо, чтобы не мучался…

Командир, бросая трубку связисту, оглядывается на Манки, грозит тому кулаком

- Попробуй только выстрелить,… ножом,… без звука,… мы уже рядом.

Потом Манки догоняет колонну и хрипит, опустив голову со злобной слезой в голосе.

- Суки… паскуды,… мы все!!!




Ад совсем не там.

***

Ад был не там... ТАМ все было просто и понятно, и лица тех, кого иногда встречаешь, оживают... они выходят из какого-то уже привычного ступора и трясины житейских проблем... начинают пересказывать в сотый раз куда, кто и как побежал, как прятался и как стрелял... имитируют движения персоналий своих рассказов, смеются, вспоминая смешное, хмурятся, вспоминая грустное... мне кажется, что им... а мне то уж точно там было совсем не тягостно... им ТАМ было ПО-НАСТОЯЩЕМУ хорошо... то есть было все конечно... и потери и трудности, но было самое главное - понимание, что ты нашел, может самое главное в твоей жизни место... место и время, которое предопределено было тебе, чтобы понять, что такое дружба, ответственность, страх, боль, радость и все остальное... радость от одной затяжки сигареты, пропитанной грязью и обмусоленной в кругу таких же, как ты, сбежавшихся на табачный дым... она ведь была гораздо больше, чем радость от вручную скатанных сигар, привезенных из-за океана... глоток воды был вкуснее самых диковинных лимонадов, кусок засохшего и пахнущего всеми мыслимыми запахами хлеба казался немыслимо чудесным лакомством и ты, пока бережно откусываемые крошки размокали во рту, и ты мог, как - будто, пересчитать все жизнетворные молекулы в этом лакомстве... и посчитать, сколько они помогут тебе еще продержаться.

Ты собирал воедино все оставшиеся в тебе крохи тепла и не позволял себе думать о доме... об огне в печке... потому что это могло усыпить и тогда тебе точно уже не проснуться в сугробе.

Но оказалось, что Ад не там.

Преддверье его в тот момент, когда ты сдал автомат... когда увидел, что уже в двадцати километрах от передовой совсем другая жизнь, а еще чуть дальше и слыхом не слышали и слушать не хотят обо всем этом... поют, танцуют, снимают фильмы о любви, играют в разные умные игры, борются в трико, гоняют футбол и рассуждают о творчестве, поэзии, и брызгают вокруг тебя и на тебя ароматихтьерами.

Ты ходишь среди них в очень неприличной и старой обуви, не модной прическе, не умеешь расшаркиваться, а только щелкаешь каблуками, и почему-то боишься любимой их забавы петард и особенно тех, что издают нарастающий свист при падении.

На свадьбах, днях рождениях и прочем, куда тебя еще пока приглашают, тебе не дают говорить, потому что ты сам, иногда того не желая, опять начинаешь вспоминать, и тогда все расходятся курить или танцевать и... хоть они не смотрят в твою сторону, но ты понимаешь, что они говорят о том, что не стоит его больше приглашать... и тогда ты встаешь и уходишь... в темноту... в самые удаленные и пустые проулки... там тишина и сборище тех, к кому ты так привык... тени... ждущие, опасные и предупреждающие... друзья и враги... тени этого мира, которые более живые, чем те, от кого ты ушел.

А потом ты слышишь за спиной

- Они должны были все там сдохнуть... вместо этого тут гуляют... пусть идут и доделывают свое дело... теперь из-за того, что они не сумели что теперь?!! Мой муж и мои дети должны пойти что ли? Через пять лет моим сыночкам уже в армию... пусть лучше эти свою работу сделают, чем мои деточки.

И ты понимаешь, что все правы... это ПРИРОДА... нельзя никого обвинять... есть рабочие муравьи, есть муравьи - солдаты, есть трутни, есть матки... матьперемать... а, следовательно, не надо дергаться и доказывать... представил - трутень на месте солдата... у него же узкая специализация и он умеет орудовать только одним органом... зачем он на передовой?

АД совсем не ТАМ.




''Довелось побывать''...

***

Довелось побывать в одной компании, в городе...

Заикнулся о том, что на фронте зачастую бывает страшно.

Один из незнакомых тут же зацокал языком:

-Ала - а! Ты что?!! Вот я когда воевал - ничего не боялся!.. Прямо на меня танк вышел... Я туда, сюда... нет ничего! Пули вокруг меня свистят, танк стреляет! Я прячусь! Он за мной!

(краем глаза вижу, как зевает Ахлиман)

… потом гранату нашел и в гусеницу ему!!! э-э-э! ты что?!! больше ста человек я убил!!!

(Ахлиман дергается)

- … в упор!!!

Я согласно покивал головой, глядя, как пара молокососов смотрит в рот рассказчику, вышел покурить...
 
Вспомнил слова Эдгара Берроуза:

"Мы говорим о храбрости только с врагами и только языком стали".



''Когда''...

***

Когда группу прижал к траве пулемет. Манки перекатился вдруг на спину, вытащил из кармана берет, нахлобучил на голову, тщательно расправил, сунул в рот соломинку и, подхватив автомат, поднялся рывком вправо... короткими очередями на бегу... чего-то он, по-моему, еще пел, когда бежал...

Видно было, как, не успевая менять прицел, рванулись за ним фонтанчики взбитой пулями земли.

- Вот красавчик! - выдохнул кто-то, и основная группа перекатами стала уходить влево...




''Глина''...

***

Я научился различать степени боли... боль от ушибов... трещина... сломанная ключица... резь в горле... боль ожога... на руке... на лице... боль в ногтях, когда поддеваешь камень и рука срывается... боль от пореза... они все разные и в каждом из них есть что-то неповторимо свое.

-Боль... - говорил Учитель. - Ты можешь понять больше и суметь больше, если определишь для себя, что Она есть на самом деле... понять ее истоки и сущность... ее составляющие. Боль похожа на...

Он в замешательстве замолкает... у него трудности с переводом... мне понятнее его сопровождающие жесты.

- Гранде! - говорит он, наконец.

Вообще-то вьетнамцы называют меня Ань Тау, но по-кхиеу это переводится как Китаеза Ань, что не совсем благожелательно и Красный Ветер называет меня также как эквадорцы... Гранде.

-Гранде... Боль похожа на... - он соединяет ладони и мнет в них что-то невидимое.

-Глина! - догадываюсь я.

-Гылина! - повторяет он, вслушиваясь в незнакомое слово. - Что это?

- Это как земля... из него делают горшки, посуду, кувшины... - поскольку я не уверен, что он знает эти слова я тоже сопровождаю речь жестикуляцией и мимикой.

-Да!!!- обрадованно говорит Ветер. - Конечно, это есть гылина!

-Боль можно подчинить... только надо слушать ее... не кричать и не плакать... слушать... потом соединить все ее...- он показывает словно щупальца. - Собрать все ее руки и начать соединять ее и делать как шар... все меньше и меньше... потом делить на куски и растворять их...

В комнату входят Ву и Зунг и говорят, что нужно уже уходить... и потому я не знаю продолжения... больше мы не возвращались к этой теме.

Поэтому теперь... на вершине Сары Бабы, когда я вдоволь насобирался холода, голода, жажды и боли... я стал собирать их все в единый огромный шар... отдирать их щупальца от желудка, кожи, костей и глаз... катать и мять... издеваясь над собственными ощущениями и изучая их... я комкал и правил то что мне мешало... я собрал всю Боль в маленький и тяжелый шарик... он искрил и пытался взорваться, но я все же подчинил его... а потом... потом я не знал, что с ним делать и куда его спрятать...

... и тогда я спрятал его в свое сердце.



***

"И по сей день бродит по миру таинственный Черный Тигр, Тигр-Защитник, решая для себя извечный вопрос, что такое Добро и Зло. Он черен от того Зла, которое вызывает на бой и не изменит свой цвет до конца этого мира, потому что в этом мире Зло неистребимо. И вместе с ним неистребим дух Кара Каплан.

ВЕДЬ КТО-ТО ЖЕ ДОЛЖЕН ПРОТИВОСТОЯТЬ ЗЛУ"




Теперь я знаю

***

Теперь я знаю, как выглядит КОНЕЦ СВЕТА. Немного похоже на картины Босха, но все объемнее и подробнее, потому что он только представлял, а я видел... и у людей в смерти нет тех героических поз и муки в лице как у того посаженного на кол... эта зараза приходит незаметно, и нет ничего эпического... как у парня, которого застрелили в туалете, и он закоченел скорчившись... так что не пролезал в спонсорские погребальные мешки...




Я хожу по этим местам

***

Я хожу по этим местам так, как ходили сталкеры по Зоне, я ставлю ногу с пятки на носок, подворачивая башмаки внутрь, как индейцы Фенимора и Тернера, Язон Дин Альт и пилот Пирке заряжают меня сарказмом, когда мне плохо, а мексиканец Ривера показывает пример, когда плохо совсем, Мак Сим и Белый Клык помогают выжить среди этого нововозникшего социума, а принцесса Отоми и Томас Вингфилд напоминают мне о том, что на свете все же есть ЛЮБОВЬ.

И пока я бегу, рассматривая горы и лес по сторонам, траву, песок или снег под ногами, пока пальцы горят от раскалившегося ствола автомата, пока кинжал занесен над головой и еще не успел ударить... я думаю, как поступили бы они... те, у кого я учился...

И наверно, потому поступки мои вызывают недоумение, поэтому шепчутся по сторонам и выдумывают небылицы...

"И сказали мне, что эта прямая дорога приведет меня к Океану Смерти...
С тех пор все тянутся передо мной глухие окольные тропы..."