Проклятые поколения. Часть первая

****

Ну, а сейчас, пойдет самая грустная часть дороги. Она, будет сегодня, тоже плакать дождем, когда мне, нужно было собрать все свои силы, чтобы проститься с тобой и буквально ослепнув, нырнуть в одиночество.    

Кошмарно-жуткая эта вещь – одиночество.               

****               
 

1. Анна.
 
В семье Григорьевых железнодорожных обходчиков Киевской железной дороги, ждали второго ребенка.               
На улице самый красивый месяц лета – июль! 

Ночь когда она родилась, бывает очень редко, может один раз в семьдесят лет, а может и  сто.               
Млечный путь, стелился по земле, огромная комета пересекала нашу

Галактику, неся память о Земле в дальний космос. Длинный светящийся след, напоминал хвост дракона.               
Полная луна освещала землю, своими лучами просвещая предметы, наполняла своим удивительным светом мир, рождая причудливые тени, порой страшные, порой смешные.
 
Отражалась в воде реки, играя на маленьких волнах, которые балуясь, производили на свет сказочные русалки.               
Ровно в три часа ночи, закричала  маленькая прелесть, маленький ангелочек – возвестив всех, что пришла в свет, прожить свою уникальную, неповторимую жизнь.
 
Ранним утром, только начали просыпаться петухи, отец стоял возле поселковой больницы. Переживал, посматривал на трясущиеся руки, неистово калатало сердце.               
– Дай Бог, чтобы всё прошло нормально, всё прошло нормально…,- молил господа человек, ненаходя себе места, ходя по двору нашептывая,- успокойся, всё будет хорошо. Успокойся, всё будет хорошо....               

Постучал, так тихо, даже сам не услышал, собрался с силами, постучал сильнее.               
 
– Будь что будет,- думал он. Сердце замерло, когда услышал чьи–то шаги по коридору. Дверь отворилась, на крыльцо вышла пышная женщина в белом халате.
 
- У вас родилась красавица дочь,- сказала она, посмотрела, вытерла вспотевший лоб полой халата,- вы по всей видимости папа, идите домой. Маме и ребенку надо отдохнуть.

Григорьев не бежал домой, а летел, чувствуя себя самым счастливым человеком на всём белом свете.

****

Через неделю приехал забирать жену и ребёнка, на самых красивых лошадях  железнодорожной станции, новой двуколке, единственная телега, которая имела рессоры.               
Когда вышла мама, держа дочь на руках, подарил огромный букет летних цветов.
 
Дома было всё приготовлено для встречи пополнения. Кроватку для дочери отец смастерил сам, купил ванночку, игрушки, ему казалось, что любит свою дочь до бесконечности.

- Ты меньше люби, а не то можно залюбить. Знаешь, тот предмет, который страстно любят – могут забрать.               
- Чрезмерной любовью можно навредить,- говорила мама Анны, и притворно хмурилась, делая вид, что ревнует.               
 
Григорьев во всём соглашался, но со временем повторялось всё с самого начала.
 
Мамино счастье длилось недолго, как не старалась, всё случилось так, как случилось.
 
Она любила своего мужа, но где – то далеко в душе, женской интуицией  чувствовала недоброе.               
Отец, начал пропадать на работе. Иногда передавал через людей, что его задерживают, просят подежурить, в общем, всегда была причина.               
Мама надеялась, что все утрясется и её любимый вернется к ней, дочери и сыну.         

Однажды он не пришел с работы, и больше его не видели.

****               
Анна отца не помнила, но вот старший брат - помнил, в то время ему было уже пять лет.

Отец уходя на работу, крепко его обнимал, целовал в щеку, говорил ласковые слова.

- Жди сынок,- помнилось ему,- я тебя люблю.
 
Мама страдала, ей было очень горько и обидно. Ей казалось, что скрипнет калитка, услышит заветный условный стук в дверь, с новой силой вспыхнет любовь, счастье и радость поселится в доме навсегда.               

Но шло время, никто не приходил, никто не стучался в дверь. Порой она думала, что еще немного и сойдет с ума, всё валилось с рук, запустила дом, огород. 
 
Дети не понимая, что происходит, затихли, притаились - ждали беды.               
Она все плакала, плакала, иногда соседи слышали громкий и горький плачь.               
Анна сидела в своей кроватке, молчала, как будто понимала, что происходит, а брат, схватив маму за юбку, плакал вместе с ней.               
Женщина сознавала, что так жить, как она - больше нельзя. Надо было брать себя в руки, как не тяжело и жить дальше.               

****               


Киевская область, одна из самых красивых мест на Украине.

Через эти земли, огромная река Днепр - несёт свои воды в море.
Множество больших и малых рек, питают её живой водой.               
Леса, порой непроходимые, древние, куда не ступала нога человека.
Озера, в которых живут русалки, болота, с разными сказочными героями, включая лешего и бабу Ягу - всё это, маленькая часть прекраснейшей земли.               
Семья Анны, жила на краю большого поселка, практически в лесу, широкая река несла свои воды, разделяя село.               

1.1 Начало войны.


Анна как не старалась, что–либо вспомнить из своего раннего детства, не могла.

Помнилось одно – испуг, страх, немцы, болезнь, путешествие в военный госпиталь.

Когда началась война, ей  было шесть лет.

Немцы рвались к Киеву.
Через посёлок, тянулись отступающие советские войска.
 
Бои шли недалеко от их поселка, слышно было, как стреляли пушки, взрывались снаряды, бомбы.

1.2 Встреча.               

Девочка помнила, как она заболела – страшные боли внизу живота.
 
Поселковая медсестра сказала, что это приступ аппендицита - надо срочно делать операцию.

Ещё, в лесу возле поселка, на счастье Анны, разместился военный госпиталь, что бы отнесли её туда, там сделают операцию.               
- Другого выхода нет, надо спешить, иначе скоро эвакуируется.               
Мама, брат, сестра мамы тётя Таня, положили маленькую Анну на носилки понесли туда, где якобы должен размещаться госпиталь.               
 
Плакала всю дорогу, ей казалось, что вот–вот умрет.               
 
– Мама, если я умру – похороните меня возле твоей бабушки, под кустом сирени, она мне сказки будет рассказывать, а я буду послушной и слушать её.               
Тётя Таня плакала, мама молча вытирала слёзы.               

– Доченька, ты будешь жить, потерпи уже мало осталось, потерпи милая.

****

- Куда вы лезете!- кричал на них санитар, поставив ведро с грязными бинтами,- тут раненые, война, немцы рядом, а им аппендицит!

- Некому делать операцию!- кричал он,- хирурги неделями не спят!

На крик санитара, с палатки вышел молодой человек, в белом халате, по всей видимости врач.

- Что случилось?- спросил он, вытирая руки полотенцем,- кто эти люди?   

- Да вот, принесли девочку,- ответил санитар, поднимая ведро,- говорят аппендицит.

Врач подошел к носилкам, посмотрел в глаза ребёнку. Ему казалось, что эти глаза уже встречал, видел, даже любил - вот только где?               
Девочке было шесть лет, явно он её не знает, никогда не видел, но вот глаза? – Потом это ребёнок, как я мог любить её глаза, глаза.

- Почему глаза? Меня уже перемыкает, давно не отдыхал,- тяжело вздохнул, прогнал мысли прочь,- надо выспаться.

- Приготовьте все для операции,- строго приказал он, складывая полотенце.

****

Операцию сделал благополучно, потратив совсем мало времени.
- Всё хорошо, будет жить больше ста лет,- сказал молодой хирург, улыбнулся, доброта от улыбки разлилась по опушке леса, взмыла вверх в небо и всем стало хорошо и приятно наблюдать за добрым человеком в белом халате.               
– Несите осторожно. Я дам вам двух санитаров, они помогут.               

Мама, тётя Таня плачя благодарили молодого хирурга. Анну положили на носилки, понесли домой.
 
Шли медленно, осторожно, часто менялись, боясь лишний раз колыхнуть больную.               
Через две недели госпиталь, эвакуировался на очередное временное место дислокации, под древний русский город Тулу.               
Всю жизнь - более всего, люди помнят боль и необъяснимые вещи.               
1.3 Поход за водой.               

Мама и Анна, часто ходили за водой. К колодцу идти было далеко, практически через весь поселок.               
Ребёнок с большим удовольствием путешествовал - ведь сколько нового, интересного можно было узнать и увидеть!
Шла рядом с мамой, как взрослая, неся два маленьких ведёрца и такое же коромысло.               
Мама, как всегда рассказывала ей разные смешные истории, сказки.               
Колодец был неглубокий, низкий деревянный сруб которого, позволял даже детям заглянуть внутрь.

Анна просила маму, разрешить посмотреть на зеркало кристально чистой, родниковой воды.

Будучи совсем маленькой, ей казалось, что там живет страшное чудовище.
 
Блок колодца, цепь, на котором висело ведро, издавало страшные звуки скрипа, металлического скрежета, вызывая яркие фантазии у детей.
 
Но с колодца, всегда на нее глядела маленькая девочка с косичками, завитушками, как у одуванчика.               
 
Она давно знала, что никакого дракона там нет, эта девочка её отражение, но что бы развеселить маму, вроде маленькая.

- Здравствуй, девочка,- говорила, Анна.               
 Мама, смеялась.               
– Анна, ты же взрослая и знаешь, что там нет никакого дракона, а девочка смотрящая с колодца – это твое отражение.               
– Нет мама, это моя добрая подружка, она меня любит, даже сильней чем я её.
 
Потом дружно смеялись, это стало ритуалом.               
Набрали воды, нацепили ведра на коромысла - «пошла» вода домой.

****
 
Резкий рёв низко летящего истребителя немецкого аса люфтваффе, как гром среди ясного неба испугал людей.               
Анна закричала сколько было сил, выронив своё маленькое коромысло  с ведёрцами, вода брызгами облила маленькие ножки, разлилась по тропинке.
 
Земля рядом взлетала столбами, свистели крупнокалиберные пули, пронзительно и страшно, что девочка онемела, стояла, как маленький деревянный столбик.
 
Мама кинула в сторону коромысло с ведрами, повалила её на землю накрывая своим телом.
 
Девочка видела, как большой, страшный самолёт с черными крестами на крыльях, растопыренными колёсами куда–то улетел, но звук не исчезал.               
Подхватив ребенка на руки, мама бросилась прочь с дороги. Упали в глубокую воронку, от недавно взорвавшейся авиационной бомбы в придорожном кустарнике.               

Этот кустарник и глубокая воронка, спасли жизни людей.               
Самолет сделал разворот, вернулся искать свои жертвы.               
Кроме разлитой воды, двух опрокинутых больших ведер, двух детских, большого и маленького коромысел лежащих поодаль, немец ничего более не увидел.
 
Настырный «майн кампфофец», ещё раз развернул свой истребитель, снизил до предела скорость и высоту, упорно искал беженцев.

Никого не обнаружив - потерял к ним интерес, улетел в поисках новых жертв и своей судьбы.

****

Долго мама и Анна лежали в воронке прислушиваясь к звукам, которые издавал окружающий мир.

Самолет, более не возвращался.
 
Вылезли с ямы, дочь уже не плакала, иногда всхлипывала, моргала мокрыми от слёз глазами. Мама отряхнула платьице Анны, своё, оглядываясь с опаской по сторонам, собрала ведра, нацепила их на коромысло.

- Пошли милая моя, опять за водой. Там тебя ждёт твоя подружка, такая же красивая, с чудными косичками, как у тебя,- подавая ведёрка и маленькое коромысло, предложила мама.               
- Пошли,- всхлипывая, сказала Анна, кулачками вытирая слёзы, размазывая их по щекам.


****


Немецкие войска, проходили через их поселок больше двух недель, танки, грузовики, мотоциклы, легковые машины.

Все запылили, задымили выхлопными газами.               
Затем пошли, какие – то другие войска.   

- Это итальянцы,- говорила мама,- идут помогать немцам.

Итальянцы, как и немцы, ехали на грузовиках, которые тянули пушки, прицепы, танки, мотоцыклисты.
 
Когда поехали повозки, волы, которые тянули пушки, странно одетые люди, даже на солдат не похожи, говорили, что это румыны идут на восточный фронт.
 
Анне запомнились черные, с длинными прямыми рогами, огромного роста волы.               
Затем потянулись венгры. Они ничем не отличались от румын, вот только волы их были другой масти – белые и желтые, а рога имели маленькие, как у колхозных.
 
Когда казалось, прошли все желающие воевать с советскими войсками, пришли испанцы.
 
Испанцы - никак не были похожи ни на немцев, венгров, тем более румын, которые воровали всё, что им под руку попадало.

Анна помнит, как эти веселые люди, сели в большой круг, смеясь начали бегать друг за другом, один держал бычьи рога, другой красный плащ. Остальные хлопали в ладоши, кричали, подбадривали.

Дети пришедшие посмотреть, были в восторге, такого они ещё невидели!
 
Детей, солдаты угощали конфетами, печеньем.               
Один офицер во время такого веселья, взял Анну на руки, поднёс прямо к первому ряду болельщиков. По окончанию веселья, угостил большой шоколадкой, поцеловал в маленькую щёчку, которая долго горела от небритой щеки испанца.
               
Как только проснулась, побежала поздороваться с веселыми взрослыми, но их уже не было.               
Помнила, как немцы вели большие группы людей за лес. Потом, слышала ужасный крик, плач, долгую стрельбу, все умолкало.               
 
Старший брат говорил, что это немцы евреев расстреливали, с друзьями бегали смотреть.

****

Вспоминается, страшный эпизод из биографии её брата. Мама, чуть было не умерла со страха и горя.               
В оккупированной зоне, школы немцы не закрывали. Брат обязан был ходить в школу, причем, посещение проверял сам комендант поселка.               
Дети не любили немцев, отцы и братья сражались с немецкими войсками, а их учили в школе говорить на немецком языке.               

В центре класса над доской, висел портрет Гитлера. Балуясь, дети кидали в него тряпкой.               

Она была мокрой, оставляла небольшие влажные пятна. Никто бы не заметил, если бы тряпка была чистой.
 
Но когда мокрые пятна высохли - на портрете остались следы мела.      

1.4 Комендант.               

Йозеф Шварцкопф родился в западной Германии, городе Золинген земли Северной Рейн – Вестфалии,  двадцать седьмого мая тысяча девятьсот пятого года.
   
После первой мировой войны Германию - захлестнула невиданных размеров инфляция, экономический и политический кризис.               
 
Деньги - в цене падали каждый день. Страну охватил хаос, неразбериха, как следствие голод, эпидемии болезней.               
Все, большие и маленькие, вновь созданные партии рвались к власти. 
 
Тотальная безработица, нужда – были не прошеными гостями каждой простой немецкой семьи.

****

Семья Йозефа - бедовала. Отец, инженер – металлург, был без работы уже третий год, мать работала врачом в местном госпитале. Жили, на мизерную зарплату врача терапевта.               
Отец был демократом, поддерживал взгляды демократической партии, Йозеф – страстный поклонник идей Гитлера.               
Звезда Гитлера уже всходила, ярко освещая небосвод.

Набирала обороты, вновь созданная национал-социалистическая рабочая партия Германии.


****
 

Йозеф, восемнадцатилетним юношей - первый в городе, вступил в это модное течение.
 
Позже стал штурмовиком, участвовал в разгроме митингов левых, и просто тех, кого нужно было разогнать по приказу Гитлера.               
 
Восьмого ноября тысяча девятьсот двадцать третьего года, участвовал в антиправительственном путче.
 
Колонну путчистов, встретила полиция возле военного министерства и открыла огонь на поражения.

- Ложись Йозеф!- кричал его друг и побратим по партии, Курт Фольке,- убьют! 

Йозеф не слышал шагал, шагал вперед.

Когда пуля прошила на вылет руку, он присел. Курт, повалил его на землю.

Это действие друга, спасла ему жизнь.

В тот день, кто обращался за помощью в госпиталь были арестованы, преданны суду.

Судили и Йозефа. Он получил три года тюрьмы, за измену родине.               
Сидел недолго. Когда освободился, на всех штурмовиков, в том числе Йозефа - пришла амнистия.
   
Курт Фольке, ждал его возле выхода из тюрьмы.

- Пойдем в училище младших офицеров, говорят легко поступить,- такими словами, вместо приветствия встретил друга Курт,- вдобавок за учебу платят деньги, понимаешь - деньги!

- Пойдем,- обнялись два штурмовика, национал социалистической рабочей партии, весело рассмеялись радуясь встрече.

Лето двадцать четвертого года подходило к концу. Два штурмовика, настойчиво воплощали в жизнь свою идею - стать офицерами пехоты.               
В Мюнхене, было старое пехотное училище.               
У Курта приняли документы и зачислили на первый курс, а вот у Йозефа были проблемы.

- Вы попали в тюрьму за измену родине, как вас можно зачислить в пехотное училище с таким клеймом?

Йозеф не растерялся, и лично обратился за помощью к генералу Людендорфу, соратнику Гитлера.               

Первого сентября, два друга стояли на первом построении курсантов.


****


В этом же году произойдёт ещё, одно очень важное событие в жизни не только немцев, а фашистов всего мира – Гитлер закончит диктовать свои мысли и воспоминания.

Выйдет в свет его книга «Майн камф», которая станет настольной книгой практически каждой семьи «великой расы».               
 
За первые полгода, она разойдётся в количестве более пяти миллионов.               
Йозеф знал её наизусть, как арабские студенты - «Коран».

****               
– Эти идеи утопические,- говорил ему отец,- они, приведут Германию к катастрофе.               

– Мы завоюем весь мир!- отвечал сын, хмурясь и вдохновенно рисуя в воздухе круг,- мы раса людей, стоящая выше всех остальных! Мы арийцы, должны повелевать миром!               
– Пойми сын, не один великий император Рима, Греции, Монголии и всех этих великих не пересчитать - хотели владеть миром. В итоге – одни руины с их грёз и фантазий. Где эти Чингизханы, Цезари, Македонские, Атиллы и им подобные, где? Нет их ни следа ни могилы.               
– Война зальёт кровью полмира! Германия превратится в развалины,- продолжал отец, наблюдая за негодованиями сына,- немецкая кровь будет литься рекой, погибнет ещё одно поколение, как в первой мировой.               
– Ты мыслишь, как старый, перепуганный человек,- отвечал Йозеф, нервно ходя по квартире, из под лоба смотря на отца,- потом твои мысли вредны Новой Великой Германии!               
– Я ухожу! Меня не ищите. Ты мне враг!- закрывая за собой входные двери сказал он и ушел.

Мать плакала, отец молчал.               
Родители искали Йозефа, но домой он никогда не возвратится, никогда....


****


По окончанию училища, Курт и Йозеф, попали служить вместе на западную границу с Францией.

Участвовали в боевых действиях, освобождая земли Рура от присутствия французов, командирами пехотных взводов.               
 
Вторую мировую войну, Йозеф встретил в чине майора пехоты.
 
Командовал батальоном, прошел Голландию, всю Францию, всю Польшу.               
 
Его дядя, брат мамы занимал высокий пост в войсках тыла - определил молодого преуспевающего офицера комендантом района, под Киевом.          
 
– Вы, за него не волнуйтесь,- говорил своей сестре брат, по телефону,- он стоит многих, быстро продвинется. Я им горжусь - у него львиная хватка!               

Эта новость, родителей ничуть не обрадовала, скорее наоборот. Отец страдал, считая то, что произошло с сыном своей виной.

****               
Йозеф был жестоким человеком, настолько жестоким, что лично участвовал в расстрелах мирных жителей, евреев, цыган, и всех тех людей, которые были не угодны идеям фюрера, ничем не напрягая свою душу и совесть.               
 
Руководя районом, выискивал людей сочувствующих советской власти, комсомольцев, коммунистов, активистов колхозного движения, всех предавал к расправе.               
После генеральной чистки евреев в его районе, комендант вычислил двух беглецов подростков, которые прятались в доме пожилой женщины.

- Чьи это дети?

- Это мои внуки,- без страха, ответила восьмидесяти лет хозяйка дома. Шварцкопф вытащил пистолет, выстрелил ей в голову.               
Дети просили пощадить их. Признались, что действительно евреи, что их родителей расстреляли месяц назад на шестом поселке, а им удалось скрыться.               
– Мы будем вам служить, как служат собаки, будем есть одну траву, только не убивайте....               
Бывший гитлеровский штурмовик, а ныне подполковник гитлеровской армии, преданный фашист, молча, завел ребят за бабушкин дом, развернул их к стене.
 
- Где ещё есть еврейские дети?- хмуро спросил он, меняя обойму вальтера,- скажете правду - отпущу!

- У старой Ильинихи есть маленький ребенок, это с нашего поселка. Отпустите! Больше никого не знаем....

Шфарцкопф стрелял в головы. Ребята попадали, корчась в судорогах. Палач отскочил от брызжущей крови из голов подростков, пошел к старой Ильинихи.

Ногой открыл двери. Женщина стояла посреди комнаты, держа на руках красивого синеглазого малыша, имевшего от роду полтора года.

- Еврей?- задал риторический вопрос палач, подойдя вплотную к хозяйке дома. 

- Нет, нет, этот ребенок мой внук. Его недавно привезли родители с города. Болеет очень. А у меня есть корова, думаю вылечить, все же свежие продукты.

- Еврей,- подтвердил полицейский из местных украинцев, сопровождавший коменданта.

Шварцкоп, надел перчатки, взял ребенка за ногу и с размаху ударил о пол.
 
Женщина кинулась защитить, но полицай сбил её с ног прикладом карабина, а штыком пригвоздил к полу.               
 
Фашист поднял мертвое тело ребенка, посмотрел, ударил ещё раз, швырнул маленькое, бездыханное тело прочь, вытащил пистолет - выстрелил в уже бездыханное тело старухи.

- Закопайте это дерьмо! Её корову, курей, свинью на ферму!               
 
– Хай Гитлер!- отдал честь украинец, вытянувшись в струну, подняв правую руку.               
Украинца этого опознают и предадут суду, когда советские войска освободят от немецкой окупации эту область. Его повесят в центре села. Он будет висеть до тех пор пока его тело не склюют вороны, а валяющиеся останки разнесут голодные собаки.

****               

Колхозы, как рачительные хозяева немцы не распускали, такая форма рабского труда  импонировала.               
У коменданта было много работы – мотался по колхозам, проверял школы, охрану участка железной дороги, проходящей через территорию его района.               
 
Проблемы с воровством и отлыниванием от работы - решил просто.
 
Посреди сел стояла виселица, готовая к применению. Надпись гласила - «Для воров и тунеядцев».               
Даже арбузы и дыни, с далеких времен любимое лакомство детей, оставались не тронутыми. За время оккупации, не пропало ни одной дыни.
 
Посреди полей, красовались все те же «лекарства» - виселицы.

****
 
Комендатура, в которой работал подполковник Шварцкопф, находилась против школы, которую обязан был посещать Николай.               
 
Первым делом, фашист проверял посещаемость. За прогулы, строго наказывал – бил детей плеткой.               
Этим утром, он проснулся в дурном настроении, приснился плохой сон.
 
Будто, ел его страшный дракон. Он кричал, вырывался, убегал, но каждый раз чудовище настигало вновь и вновь, жадно поглощало плоть, заливаясь кровью.
Чудом вырывался, убегал, вскочил на ковер самолет, взлетал в небо, но дракон настигал и настигал, опять начинал его жрать!               
Так длилось до тех пор, пока окончательно не проснулся и сознательно посмотрел на окружающий мир.               
Сердце выскакивало из груди, не хватало воздуха.

Подполковник вытер потный лоб, глубоко вздохнул, пошел умываться. 

Нехотя оделся, вышел на улицу, как всегда – ровно в шесть тридцать.
 
Хмурым, раздавленным, автоматически прослушал сводку помощника, пошел проверить посещаемость учеников школы.               

Комендант зашел в класс, дети встали, повернулся к портрету Гитлера, что бы приветствовать своего кумира, прокричал:- Хай Гитлер!- обмер, на мгновение потерял дар речи.               
Дети закричали, что было сил:- Хай Гитлер!               
– Кто это сделал?!- заорал разъерённый фашист, вытаскивая пистолет.               
–Кто?!               
-Расстрелять!               
Дети расплакались - показали на Николая, Владимира и Федора.               
Комендант построил провинившихся детей, хотел расстрелять на месте, но его что-то остановило.               
– Закрою в леднике,- подумал он, запихивая в кобуру оружие,- расстрелять всегда успею. Расстреляю перед всем селом - чтобы другим неповадно было.               

Дети сначала плакали, просились, потом замолчали. Опустили взоры в землю, всхлипывая, не понимая, что происходит поплелись, спотыкаясь о собственные ноги за комендантом.               
– Что бы это значило?- не переставая думал подполковник, идя сзади провинившихся.               
- Одно ясно - сон к этому событию, не имеет никакого отношения. Это сон вещий, несёт в себе другой смысл.               
По дороге к леднику, догнал его посыльной комендатуры и вручил срочный пакет.               
Подполковник никак не мог сосредоточиться. Дрожащими руками надел очки, посмотрел на адрес.

Ещё теплилась надежда, что это ошибка.

Но надпись гласила – «Срочно. Лично в руки», исключила все сомнения. Перевернул, посмотрел на печать. Их было две, одна военного ведомства, другая начальника гестапо города Киева.

- Что это?               
Пакет был не похож на почту, которую привык получать комендант.

- Вот к чему снился этот сон, вот причина. Руки, продолжали дрожать.
 
Сердце застучало так, что Йозеф слышал, как бились жилки на висках и шее. Его бросило в жар.

- О Господи, что это?               
Предчувствуя недоброе, ему было не до детей. Но он не отпутил их, привел к леднику запихал внутрь, закрыл замок.               

Тут–же распечатав пакет, прочитав – обомлел. 

Шварцкопф Йозеф повышался в звании, назначался командиром пехотного полка, как опытный офицер.               
Предписывалось срочно прибыть в Киев, для знакомства с личным составом вновь прибывшего полка, отбыть под Сталинград. На все, ему отпускалось два дня, или сорок восемь часов.               
У новоявленного полковника, была ещё одна «полочка-выручалочка», поспешил в комендатуру, периодами даже бежал.
 
Никто в поселке, не видел коменданта бегающим...

Тут ему было не до амбиций, его гнали страх и надежда.               
Позвонил дяде в Варшаву.

- Дядя! Мне пришло предписание,- волнуясь, с просящими нотами в голосе, говорил племянник,- принять полк и отбыть с ним на Сталинград.

- Может можно, что нибудь сделать?

- Дорогой Йозеф, поздравляю тебя с повышением. Ты полковник!- поздравил генерал.               
– Спасибо дядя. Но?               
- Никаких но! Ты полковник! Я читал приказ фюрера о твоем повышении.               
 
- Да, теперь о твоей просьбе. Йозеф пойми, всё не так просто, как раньше.
 
- Мне тоже пришло предписание. Принять только, что сформированную дивизию, и отбыть, так же, как и тебе на Сталинград.
 
Генерал просто не мог изменить что-либо, дабы не попасть в немилость к начальству, вынужден был врать.               
- Приказ подписан лично самим Гитлером! Собирайся, у тебя мало времени. В Сталинграде встретимся. Хай Гитлер!               
У полковника, похолодело внутри, всё рухнуло.               
В этот же день, Йозеф Шварцкопф отбыл в Киев.

Там, принял пехотный полк, навсегда затерялся в вихре второй мировой войны, как миллионы других солдат и офицеров Новой Великой Германии.               
 
 
****

Дети попадали в яму, оказавшись в полной темноте. Понемногу привыкнув, дрожа от холода, начали понемногу понимать, что с ними сделает злой комендант, когда вернется.               
– Я здесь часто бывал с дедом,- сказал Федор,- проблемы отсюда убежать нет. Надо вылезть на парапет, он каменный, а стены здесь из соломы, прокопаем дыру и убежим.               
Дети были на дне ледника, ухватиться за край стены было крайне тяжело. Николай и Владимир подсаживали Федора, как могли, он никак не мог ухватиться за край, руки замерзли, отказывались слушаться.

Жажда жить пересилила страх, подросток зацепился, вылез, начал рвать солому.

Царапая руки до крови, он вырывал и вырывал плотную, годами слежавшуюся ячневую солому.

Ему казалось, что эта пытка не закончится никогда.               
– Коля я устал, больше не могу,- прохрипел он,- давай меняться. 

Федор сполз по стене вниз, упал на лёд.               
– Вовка,- сказал Николай,- подсаживайте теперь меня!               
 
 
Николай старался, у него получалось, страх близкой смерти подгонял подростка.

Еще и еще выдергивал солому, разодрал руку, текла кровь – но остановить его было невозможно.               
Когда рука провалилась на улицу, от радости заплакал. Николай осторожно, не спеша, прокопал дыру достаточных размеров, просунул голову – осмотрелся.               
 
На улице было темно, только звезды блестели, равнодушны ко всему, что происходило на земле - переливались, играя всеми цветами радуги, снег отсвечивал свет космоса, делая ночь не такой тёмной.               
– Федор, я подам руку, помогу тебе вылезть на стену,- тихо сказал Николай, ложась всем телом на холодный фундамент,- затем вытащим Володю.               
Ребята вылезли на парапет, затем по одному на улицу, никого нигде не было.               
– Домой не идти,- тихо, как мог прохрипел Федор.

- Вдруг немцы кинуться нас искать, пойдут по домам.               
Николай побежал к бабушке, в соседнее село, Федор к тетке, на дальний хутор, а Володя к деду в лес, на пасеку.               
Мама, как узнала, что детей, сам комендант вел в ледник – потеряла сознание.               
 
Анна сидела возле мамы, приносила ей воду, прикладывала мокрое полотенце на голову, горько плакала – думая, что её мама умерла.

 1.5 Тётя Таня.               
Анна любила свою тётю, которая жила через два двора, детей у неё не было.
 
Маленькую Анну любила, баловала, как свою дочь, каждый приход племянницы был праздником для двух людей.               
Не смотря на тяжелые времена - тётя всегда покупала конфеты, пряники или сахар рафинад.               
Во дворе у тёти было всё интересно, особенно, ей нравилась печь где горели дрова.               
 
Анна могла подкидывать в печь щепки, палочкой ковыряться в печи, думая о  своём, не боясь, что отгонят.
 
Загораясь, щепки приобретали странные фантастические формы, цвет, от ярко красного, до черного и розового. Они громко стреляли, и далеко летели искры.
 
Приятное тепло обдавало лицо маленькой девочки, всегда с большим белым шелковым бантом.               
Тётя Таня работала в колхозе главным экономистом, по долгу работы обязана была быть коммунисткой.               
Коммунистов, комсомольцев, активистов и просто людей сочувствующих советской власти – гитлеровцы уничтожали.               
Нацисты изобрели простой, надёжный и дешевый способ для этой цели.

На грузовик ставили изотермическую будку, куда можно было запихнуть пятнадцать-двадцать человек, подводили внутрь трубу с выхлопными газами двигателя.

Пока людей собирали, выхлопные газы выводили на улицу с помощью простого устройства.

Когда будка была полной, закрывали её, открывали внутрь выхлопной газ, ехали к месту захоронения.

Ехать было далеко, пока доезжали – люди были мертвы....               

****               
В этот вечер, Анна собиралась навестить тётю, заблаговременно начала подготовку.

Готовилась тщательно продумав все до мелочей, что она будет делать, как  будет разжигать огонь в печи, какие щепки пойдут в огонь первыми, какие вторыми.

Как тетя угостит припрятанными на этот случай конфетами или пряниками, как она их будет есть.
 
Анна вышла из своего двора поздно, но солнце ещё не зашло.               
Возле двора тёти стояла странная, чёрного цвета машина с большим крестом на борту будки.
 
Анна подошла поближе, два немецких солдата выводили тётю Таню из дома.               
Тётя была одета по домашнему, красивый голубой халат, летние тапочки.

Увидев Анну, помахала рукой. Девочка заметила, по лицу тёти катились слёзы, она плакала.
 
Немцы впихнули её в будку грузовика, заперли двери и машина поехала.               
Анна побежала в дом. На столе кусочек сахарного рафинада, две конфеты, стояла небольшая кастрюля, с только что приготовленной тушенной картошкой.               

Возле печи целая гора щепок, тётя хотела угодить маленькой племяннице....               

****               

Когда Татьяна оказалась внутри будки, стало страшно. Кромешная тьма, не хватало воздуха, невыносимо жарко, чуть было не потеряла сознание.
 
От сильного удара в спину прикладом автомата, мутнело в глазах. Людей было не так много, пролезла в угол будки - присела.
 
Ругались мужики - проклиная всех и вся, жалобно плакали женщины.               
– Сейчас пойдёт выхлопной газ в будку и нам конец,- сказал незнакомый мужской голос.
 
От этого известия, какае-то женщина ещё жалобней завыла и вдруг замолчала.               
– Наверное потеряла сознание,- подумала Татьяна,- надо что-то придумать. Я знаю, что это за машина! Выхлопными газами фашисты травят людей, везут к яме, которая находится в двадцати километрах от их поселка.               
– Если нас повезут сразу к яме, времени пройдет около получаса. Для отравления выхлопными газами – достаточно пяти минут. А если поедут за людьми, то времени пройдет больше.               
 
Тем временем немцы остановились. Через некоторое время, впихнули в будку мужчину, на улице кричала и причитала женщина, плакали дети.
 
Татьяна узнала его. Этот человек не был ни коммунистом, ни комсомольцем.
Волей судьбы, на его денежную облигацию выпал крупный денежный выигрыш.               
Долго к нему ходили колхозные активисты, уговаривая отдать деньги на нужды колхоза – он отдал, не обращая внимания на уговоры детей и жены.               
К нему приезжал журналист из областной газеты, его фотография была напечатана в республиканской газете «Сельская жизнь».               
На фронт этого «счастливчика» призвали на второй день, через неделю он пришел домой.               
– Окружили нас немцы,- рассказывал сочувствующий "счастливчик",- я поднял руки вверх, отдал им свою винтовку. Они люди грамотные - знают, что с ней делать, а мне она не зачем, и немцы отпустили меня домой.               
– Его арестовали, поместили в машину смерти, как колхозного активиста, лица сочувствовавшего советской власти,- подумала Татьяна, - но надо что-то придумать, должен быть выход.

- Убежать невозможно, надо думать,- стучали в её голове мысли,- должен быть выход. Безвыходных ситуаций - не существует!               
 
Тем временем двери будки закрыли, машина поехала дальше. На неровностях дороги - людей швыряло и подкидывало.


****
 

В экстремальных ситуациях – люди ведут себя по разному. В одних напрягается вся человеческая сущность: сознание, подсознание, память, сила мышц, энергия. Все подчиняется одной цели – найти выход, спастись!
 
Другие – впадают в панику, смиренно и тупо ждут своей участи, в лучшем случае повторяя с детства знакомые слова молитвы.               
 
Третьих - охватывает смертельный страх, оцепенение, они находятся в трансе, как зебра, которую разрывают на части львы.

Татьяна явно относилась к первой категории людей, упорно отгоняла мысли о  смерти, рылась в своей памяти ища выход.               
 
– Выхлопные газы бензинового двигателя, что это?
 
В школе, а затем в техникуме, Татьяна очень любила химию.               
 
– Продукты сгорания бензина, это не что иное, как углерод и кислород, то - есть угарный газ и углекислый газ. Эти газы вызывают у человека отеки дыхательных путей, прекращения движения крови, потерю сознания и смерть.               
- Если намочить тряпку и дышать через неё - то при прохождении через такое нехитрое устройство, угарный газ расщепляется на углерод и кислород.               
 
- Тоже самое происходит и с углекислым газом,- продолжала мыслить она.               
 
- Эффект отравления минимальный....

- Но где взять хлопчатобумажную тряпку и воду?- стучали в голове мысли,- рубашка, моя рубашка.               
- Вода – помочиться!

Трясущимися руками начала рвать рубашку – та не поддавалась.               
 
Тем временем машина остановилась. После короткой паузы открылись двери, в будку втолкали девушку лет девятнадцати. Это была односельчанка, звали её Наташей.               
- Она была комсомольским секретарём колхоза,- подумала Татьяна.

Нащупав шов рванула, что было сил. Рубашка поддалась, в её руках оказалось полметра первоклассной хлопчатобумажной ткани.               
 
– Вода, вода... Надо мочиться на тряпку!               
 
Немцы закрывали двери, тщательно закручивая упорные винты, для более плотного прилегания дверей к стенкам дверного проёма.               
– Всё,- подумалось Татьяне,- сейчас включат газ.      

Машина тронулась, будка начала наполняться отработавшими выхлопными газами.

Люди начали кричать, стучать в стены, ругаться, рыдать, плакать, некоторые прощались друг с другом.
               
– Где сколько мочи взялось,- подумала она,- обычно двух капель из себя не выдавишь.               
Обмотала лицо мокрой материей, получилось неплохо, начала потихоньку дышать.

Дышалось, как всегда, но всё же чувствовалось, газ быстро наполнил будку.               
Люди падали, задыхались, их тела бились в смертельных судорогах.
 
На Татьяну упал мужчина и ещё кто-то, долго содрогался, потихоньку затихая.
 
Женщине стало страшно, её начало тошнить.               
– Только сдержаться, только сдержаться...               

****      
 

Она знала, что на улице уже ночь - сегодняшние трупы, военнопленные закапают только завтра.

Машину трясло и кидало, газы наполняли изотермическую будку, начало выедать глаза, разъедать тело.
 
На Татьяне лежал мертвый мужчина и Наташа.               
 
Машина остановилась, фашисты открывали двери. Татьяна сняла свой спасательный «противогаз», сунув его в карман пиджака трупа.               
Густой дым повалил с фургона. Гитлеровцы ждали недолго, специальным приспособлением цепляли труп за ногу, вытаскивали одного за другим.
 
Постепенно, очередь дошла и к ней. Зацепили, потянули к выходу.               
Было очень больно. Её волокли по деревянному полу, который был оббит листовым железом.

В голень вонзился гвоздь, начал рваться халат. 
 
От боли Татьяна потеряла сознание. Кровь заливала пол, но немцы были пьяны, никто на это обстоятельство, к её счастью, не обратил внимание.               
Возле дверей, один взял за ногу, другой за руку, потащили тело по земле.
 
Возле ямы остановились, ногами столкнули вниз. Больно ударившись о труп, Татьяна очнулась, на неё упал труп молодой девушки и ещё кого-то.
 
Кровь шла с глубокой рваной раны. Татьяна старалась прижать рукой, но кровь идти не переставала.               
Немцы, кинув в яму последнего, помочились на умервщленных ими людей, закурили и уехали.

Звук машины, некоторое время стоял в ушах женщины.


****               
Никто не нарушал тишину летней ночи, только хор сверчков провожал в последний путь мертвых.               
 
В яме стоял густой запах разлагающихся людских тел, брошенных ранее. Её стошнило.               
 
– Наташа, совсем юная,- подумала Татьяна,- царство тебе небесное, пусть земля будет тебе пухом.               
– Немецкие выродки - будьте вы прокляты на веки веков!- сквозь боль и слёзы прохрипела молодая женщина.               
Слов своих она не слышала, скорее чувствовала. Трясущимися руками сняла халат, остатки рубашки, перевязала рану.               
Ей не составило труда вылезть из ямы на дорогу, она была полна трупов.               
 
- Пойду к маме, а там будет видно.               
 
Босая, в рваном халате, перевязка насочилась кровью, Татьяна пошла к лесу.
 
Хотелось пить, голову сдавили тиски, тряслось всё тело.               
 
Она знала, к селу где жила мама больше десяти километров, в таком состоянии в одну ночь не дойти.
 
Шла медленно, старалась держаться леса.               
– Надо прятаться,- думала она,- случайная встреча, даже с нашим человеком, может оказаться для меня роковой.               
 
Когда показалась утренняя зоря и июльское солнце пробуждало рассвет, женщина свернула в лес, нашла густой орешник, влезла внутрь, присела и провалилась в какой–то страшный и кошмарный сон.               
 
Очнулась когда солнце спряталось, наступал вечер. Прислушалась – в лесу было тихо, болела нога, пересохли губы, в теле страшная слабость.
 
Попыталась встать, не смогла.               
– Надо вставать,- твердила себе, разминая отёкшие ноги,- если не встану умру здесь.               

- Тогда зачем я вытащила себя с могилы? - Надо вставать!
 
Цепляясь за ветки орешника, встала на ноги, вышла на дорогу, по её ориентировке, к селу оставалось километра три.               
Шла медленно, болела рана, поцарапанные в кровь ноги, страшно хотелось пить.               
Внизу маминого огорода был колодец, на её счастье ведро было полно воды. Принялась пить, передохнув снова пила и пила воду, казалось никогда не напьётся.               
– Я дома. Мама, моя мама…               
 
Мамин пес, лохматый, похож на чудище, никогда незнавший привязи, издалека узнав её, подбежал махая хвостом, лизал ноги, руки.               

– Здравствуй лохматый,- нагнулась, поцеловала собаку в морду.
Подошла к окну, осторожно, еле слышно постучала. Мама сразу проснулась, как будто и не спала.               

– Кто там?- спросил, до боли знакомый с детства голос.               
 

– Это я мама – твоя Таня.   
 

1.6 Память.               

Осень сорок третьего выдалась очень холодной. Через село шли хмурые люди, обмотавши свои лица тряпками, брезентом, заходили в дом погреться, а утром снова уходили.
 
К вечеру, опять этих людей был целый дом.               
– Это итальянцы, румыны, венгры бросив фронт бегут к себе на родину,- говорила мама.               
Анна ждала испанцев, но ни один из них не прошел через их поселок, потом люди говорили, что испанцы все погибли под Сталинградом.               

****



Бои за освобождения Киева, продолжались с ноября по конец декабря месяца.               
Огромная масса людей и техники, была задействована в битве за Киев, казалось весь мир сосредоточился возле этого города.               

В посёлке стояла немецкая оборона. Солдаты жили в доме, а мама, Анна и брат переселились в погреб.               
На улице было холодно, дышать можно было только через шарф или материю.

Пожилые люди говорили, что таких морозов не помнили.               
Девочке запомнился один немецкий солдат, который приходил к ним в гости, приносил консервы, конфеты, хлеб.

Брал Аннушку, садил себе на колени. Говорил, говорил на своем языке, плакал, потом угощал шоколадкой и уходил.
 
Мама не была против, не прогоняла, понимала, что человек страдает за своей дочерью, оставшейся там далеко в Германии.               

Когда фашисты начали отступать, он в последний раз пришел к ним, спустился в погреб, отдал все, что было – хлеб, тушенку, две шоколадки, вежливо попрощавшись, поцеловал Анну в лоб - тихо закрыл за собой так называемую дверь.
   

****               
Перед генеральным наступлением, советские войска три дня и три ночи без отдыха обстреливали линию обороны противника из «Катюш» и артиллерии, думалось, вынесет их погреб со всем содержимым на свет божий.               
 
Мама неистово молилась....
 
Неожиданно прекратился обстрел, стало тихо.               
– Сидите здесь,- сказала мама,- пойду, посмотрю, узнаю, что и как.
 
Вернулась нескоро.               
– Фашисты ушли,- сказала она,- русских пока нет.
 
Отступающие бросали все, что было негодно или повреждено – оружие, боеприпасы, технику. Убитых оставляли там, где их настигла смерть.

В ту же ночь, через поселок прошли советские войска, бои загремели далеко за Киевом.
 
Русские, так - же, как и немцы бросали убитых. Войска наступали, спешили....
 
Тыловые части, не успевали подтягиваться за движением передовой.

****
Дом их уцелел и семья с радостью выбралась с погреба.

Анна вспоминает, как тетя Таня постучала в их дом, зашла без маминого разрешения. Как мама, упала в обморок, как её откачивали, а она все повторяла:- Таня, Таня, Таня...
 
Маленькая Анна обнимала тётю за ноги, плакала вместе с ней, радости не было предела.
 
Она, пряталась до конца оккупации у своей мамы. Никто ничего не знал, все думали, что Татьяна погребена в общей яме.               
****

Анна всю свою жизнь будет вспоминать русского солдата, убитого напротив их огорода у реки.

Без шапки, черные красивые кудри развевал холодный зимний ветер, присыпая снегом, большая черная ворона не отходила от его головы, иногда клевала длинным клювом.               
Потом долго думала о нём, что у него есть мама, жена, дочь, такая как Анна. Она его любит, молит бога чтобы папа вернулся с войны...               
****

Есть было нечего, люди голодовали. Старший брат с друзьями, ходили на брошенные поля, из под сугробов снега доставали кукурузу.               
Шарили по карманам и ранцам убитых немцев. Иногда находили сухари, шоколад, сахар, кофе, журналы с эротическими картинками, которые так нравились подросткам.               
Русских солдат не трогали, в их карманах ничего не было.
 
Одежду, обувь снимали с убитых, находили шелковые парашюты, шили с них платья и рубашки.

****
 
Зима - усыпляет все процессы жизни происходящие в природе.
 
Как только солнце начало нагревать землю, вспомнили о солдатах убитых при отступлении.

- Председатель колхоза, просит всех кто старше тринадцати,- с порога, закрывая входные двери дома, сказал Николай,- завтра утром придти к управлению с лопатами, хоронить убитых.
 
- Говорил, это приказ,- снимая ботинки, продолжал он,- а мне уже четырнадцать, пойду мама.
 
Анна была ещё маленькой, а мама работала на железной дороге.
 
Работники железных дорог от захоронений освобождались, приказом «товарища» Сталина.
 
Братскую могилу устроили там, где больше всего лежало убитых.
 
Одни копали, другие стягивали трупы – немцев в одну сторону, русских в другую.               
Два сотрудника НКВД, у русских солдат искали зашитые в брюки железные медальоны с номерами, так называемые «жетоны смерти».               
У немцев - никто ничего не искал...
 
- Давай фашистов не будем тащить к могиле,- вытирая пот со лба, предложил Федор,- стаскиваем троих в кучу, под них кладем противопехотные мины и подрываем.
 
- С этих трупов ничего не останется,- ухмыляясь, продолжал он,- и нам меньше работы.
 
Так и делали. От трупов ничего не оставалось, кроме неглубокой ямы.               
Дети войны умели стрелять со всех систем германского и советского оружия. Знали, как правильно пользоваться не только гранатами, минами, но могли управлять танками, зарядить дальнобойное орудие, расчитать полет снаряда и произвести выстрел.
               
На взрывы, никто из взрослых людей не обращал внимание. Тогда саперные войска расчищали землю от оставленных мин, снарядов, разного рода боеприпасов, взрывы звучали в самых неожиданных местах.
   
Русских солдат, как было не тяжело ребята тащили на самодельных носилках к месту захоронения.

****
 
Николай спал, по всей видимости видел интересный сон.               
 
- Ты опаздываешь,- будила мама,- завтракай и беги, тебя уже ждут.

Чтобы сократить дорогу побежал напрямик, через окопы, зону бывшей передовой.
 
****

Мертвые люди, настоятельно требуют уважительного отношения – даже если они враги.

В противном случае - навлекут на своего обидчика много бед.    
 
О мертвом человеке, не говорят плохо. В народе ходит молва, если ничего  хорошего вспомнить о нём нельзя –  нужно молчать.               
Хоронить в любом случае необходимо, таков закон природы – живые заботяться о мёртвых.

****
 
Николай бежал, время от времени балуясь лопатой касался земли.

Мина взорвалась впереди него...

Он услышал взрыв, ноги охватила жуткая боль, потерял сознание.
 
Очнулся, когда несли на носилках. Посмотрел на ноги, они были снизу доверху перемотаны красными от крови бинтами.
 
В военном госпитале, хирург достал двенадцать осколков разных размеров.               
Кости были целы, ноги остались невредимы, но шрамы на ногах - всегда будут напоминать ему о захоронении погибших солдат.               
 ****               
- Далеко гулять не ходите,- говорила  мама, уходя на работу,- людей разных болтается в округе.

В школу, Анна пошла вместе с братом.

Комендатуру немцы взорвали, и детям, на скорую руку отремонтировали колхозный клуб, в котором была первая послевоенная школа.               
Все ученики, сидели в одном классе. Учитель, учил детей по порядку, старшеклассников отдельно, меньших – отдельно.
 
Дисциплина была, как в армии.

Учитель заходил в класс, слышно было, как случайная муха бьется в окно, в надежде приобрести свободу.

Дети, ходили в школу до наступления холодов. Одни валенки на всю семью, и те надевала мама на работу.

Анне очень нравилось учиться, но зима проходила в доме. Выйти босиком на снег, не решался даже её старший брат.               
****

Лето – это время чудес!

В это время года, совершается волшебство бытия. Все живое просыпается с любовью, вечной, неумирающей вере в свое счастье.

Пока мама была на работе, Анна и её брат бегали на речку купаться. Река была  широкой и  глубоководной.               
Местные старики говорят, что в этой реке живут русалки. Ночью выходят из воды гулять, заманивают в реку и уже со своих рук не выпускают.
 
Так  утонуло много людей.               
Анна была красивой – синие, любознательные глаза, почти белые вьющиеся волосы спадали на плечи, тонкий стан.
 
Она была горда, независима, всегда имела свое мнение, никогда не кривила душой, любила людей, но не подпускала к себе ближе дозволенного, с трудом верила в женскую дружбу.               
Больше всего на свете, любила свою бабушку и тётю Таню. Они были и как верные подруги. Бабушка в ней не чаяла души, а тётя Таня была второй мамой.

Анна училась в медицинском училище, мечтала поступить в медицинский институт.               

– Почему нас бросил отец?- однажды, спросила Анна у мамы.

- Полюбил другую женщину,- ответила она, вспомнила, что у неё много работы, вышла с комнаты.               
Дети, ни разу не слышали от неё критики в адрес их отца, как было не тяжело.               
Отец платил алименты, с детьми не общался – жил с другой семьёй.

****

Есть категория людей мужского пола, которая панически боится последствий своих поступков в отношениях с женщинами.

Оправдывая себя верят в свою "непогрешимость и правоту", что во всем виноваты они.               
Такие мужчины, практически всегда стают мишенью «опытных» женщин-охотников.
 
Воспитывая чужих детей, он рискует встретить одинокую, безрадостную старость, умереть в доме «престарелых», в холодной нетопленной комнате  - разглядывая казенные обои.

****
 
Господь, не повторяет много раз одну и ту же истину – время раскидать камни, никогда не совпадает с временем их сбора.
 
****

 2. Братья.
 
 «За каждой огромной собственностью – всегда скрывается преступные деяния!» proffesor, church critic,  Horst Herrmann.               

****               
Шел тысяча девятьсот пятый год. Россия вела войну с Японией, внутри страны назревал бунт против самодержавия.

- Просыпайся!- будил брата Афанасий, проверяя рюкзак,- близится полночь. Мы должны успеть.

Иван нехотя поднялся, пошел умываться. Он отговаривал старшего брата, интуиция опытного вора била тревогу – но деньги, много денег!
 
Ограблением поездов, братья занимались не один год.               
Подкупив крупного чиновника в управлении железной дороги, занимающегося перевозками ценных грузов, им была доступна достоверная информация о перемещении крупных сумм денег.
 
Полиция, никак не могла выйти на след преступников. За их поимку, власти обещали крупное вознаграждение.               
Вычислить их было сложно – никакой последовательности, никакой повторяемости.

Размах ограблений непредсказуемые и нелогичные. И самое главное – при малейшей опасности, братья незаметно исчезали.               
 
В полиции - их называли «привидениями».               
Они никогда, никого не убивали. Сейфы, в которых были деньги, взрывали специальными бомбами.

****   
 
На этот раз, «работа» намечалось относительно недалеко. Часа два на лошадях, пятнадцать минут пешком.
 
План был, как всегда банально прост.

Почтовый поезд, объезжая большое озеро тормозил, скорость падала почти наполовину, кроме того, весь путь проходил через лес.

Когда поезд сбавит ход, запрыгнуть на заднюю площадку, по крышам вагонов перебежать к третьему спереди, не мешкая отодрать доски, закрепить верёвочную лестницу, по ней вниз.

Взорвать сейф, подать мешки с деньгами на крышу, скинуть их под насыпь дороги.
 
По вагонам перебежать назад, когда почтовый затормозит заканчивая объезд озера, спрыгнуть.

До проходной станции, где дежурит железнодорожная полиция, останется девятнадцать километров.
 
Найти мешки с деньгами, скрыться в лесу...

Человек с лошадьми находиться в доме охотника, в километре от места ограбления.

 
На всю операцию, у них было около двадцати – двадцати пяти минут.
 
****

Афанасий в полном снаряжении топор, веревочная лестница, рюкзак с бомбами, нервничал.
 
- Пошёл снег,- посмотрев в окно, сказал он,- это на удачу.

- Возьми на всякий случай обрез, проверь патроны, не отсырели – бы.

Иван сменил патрон, показалось влажный.
 
- Всегда так,- негромко возмущался он, укладывая в небольшой рюкзак оружие,- сам оделся, а меня сонного гонишь – давай, давай. 
 
****

Снежинки ложились на землю, деревья, прятали дороги, тропинки, сухую прошлогоднюю траву.

Ярко светила полная луна, переливаясь светом белого золота, заполняя пространство, делая причудливые тени.
 
Звезды переливались всеми цветами радуги, извещая мир о Крещенском сочельнике.
 
Такой ночью любимые говорят заветные слова, долго ищут на небе свою звезду, на дверных косяках мелом рисуют кресты.
 
Девушки гадали, ставили чашу с водой, смотрели колыхнется ли вода в полночь, зажигали свечи...

У братьев, планы и мечты в эту ночь были далеки от романтики.
 
 
Они награбили много денег, твердо решили - последнее ограбление.

 2.1 Поезд.               

- Подъехал,- посмотрел в окно, сказал Афанасий поправляя пояс,- пошли!
 
Гуцулов спрыгнув с коня, ждал хозяев держа за повода трех породистых лошадей.
 
Повинуясь приказу человека они стояли, но их сущность была в движении! Черная шерсть переливалась лунным блеском, играя телом им хотелось скорее в путь.               
Луна, ласкаво обливая их своим светом любовалась и радовалась.
Единственное отличие этих животных, от лошадей нечистой силы – не шёл огонь с ноздрей.

Братья привычно запрыгнули на своих скакунов, легко сорвались с мест, понеслись в будущее.               
Будущее – которого никто из людей не знал, не знает и знать не будет.               
 
До назначенного места, добрались без приключений.
 
- Стереги!- приказным тоном сказал Афанасий, поправляя снаряжение, подал повод Гуцулову.

- Пошли,- повернулся к Ивану.

По лесу шли молча.
 
Предчувствуя беду, меньший брат решил ещё раз обратиться к Афанасию.

- Давай вернемся, все не заберем....

- Хватит! Этот поезд последний!

Пришли к железной дороге, прислушались...

Иван взобрался наверх, привычно приложил ухо на рельс.
 
Холодный метал, передавал далекий стук металлических колёс состава.

- Идёт.

Братья, переглянулись...

****
 
Шум приближающегося поезда заставил Ивана вздрогнуть, дикое чувство охотника овладело его сознанием.
 
Состав начал сбавлять ход, они легко догнали последний вагон, к счастью на задней площадке никого не было.               
 
Очень редко, но иногда на ней стоял охранник, если состав перевозил заключенных.               
Зарыгнув на подножку, выбрались на крышу, побежали к третьему спереди.   
 
Ветер усиливал мороз, крупные снежинки били по лицу, дым трубы поезда обдавал их своим чадом выедая глаза.
 
Наконец третий...

Афанасий расчистил снег, профессионально выломал доски, положив упор верёвочной лестницы, полез в проделанную дыру.

Ступив на пол, волчьим чутьем опытного вора почувствовал тревогу, вероятно в вагоне кто-то был.

Прислушался... Ничего кроме стука колес, шума локоматива.
               
Скинул рюкзак с бомбами, достал фонарь, начал зажигать. 
 
В момент вспышки спички, прозвучал первый выстрел, пуля прошла рядом с виском.

Афанасий бросил фонарь, метнулся назад. Второй выстрел догнал беглеца, пуля прошла на вылет выше колена. Иван помог старшему брату, и тот мгновенно оказался на крыше.

Последовал третий выстрел, но достать грабителя уже не смог.
 
Нестерпимая боль парализовала тело, от которой время от времени терял сознание, изо рта лилась слюна, которую остановить было невозможно.
 
В пылу погони жандарм полез за Афанасием, выглянул из дыры, просовывая винтовку.   
 
Вопреки обычаю никого не убивать, Иван выстрелил ему в лицо из двух стволов обреза.
 

Голова откинулась назад, не веря своей смерти человек медленно скользнул по лестнице назад в вагон.
 
Старший брат корчился от боли. Иван, потерял чутьё времени, по его расчетам состав подходил ко второму повороту, должен вот-вот тормозить, надо было готовиться прыгать.
 
Стрельба подняла других жандармов охраны, поднялся крик, в это время поезд начал сбавлять ход.

Иван подтащил брата к краю крыши, столкнул. 
 
Сам уцепившись за кромку вагона, оттолкнулся, буквально слетел на дорожную насыпь.
Страшный удар о землю, на мгновение оглушил его.
 
Состав почтового скрывался за поворотом, мелькая задней габаритной лампочкой.
 
Иван вскочив, почувствовал острую боль в правой ноге. Не обращая внимания, поковылял назад в поисках брата.

- Афанасий!- морщась кричал Иван.

Ответа не было.

- Афанасий!

****

В метрах двадцати от неудачного приземления, Иван нашел тело Афанасия.
 
В агонии хотел было поднять его, но сразу  опустил.               
 
Автоматически взял руку, искал пульс, приподнял голову, которая напоминала нечто похожее на холодец, правого глаза не было, из него вытекала темная, теплая жидкость.
 
 
Тишина сдавила голову, слышал, как бьётся сердце, как в венах пульсировала кровь.

- Царство тебе небесное,- прошептал он, опуская голову на насыпь.               
- Что же теперь будем делать – брат?

 2.1 Бегство.               

Иван чувствовал, надо уходить. С минуту на минуту, сюда прибудет наряд полиции, в поисках следов преступления.

- Что делать?

Он понимал, труп Афанасия не вынести, нога если не была поломана, то ушиб был очень серьезный.
 
Не веря в свое бессилие, еще раз попытался поднять труп, упал на колени, заплакал.

- Прости Афанасий!

Перекрестился, подтянул труп к крайней рельсе.               
Вытащил топор из-за пояса Афанасия, которым вырывали доски вагона.               
– Будут видны следы,- подумал он, поковылял в лес.

Притащил небольшое сухое бревно, подложил под шею. Острый топор перерубил шею мягко, застрял в бревне.
 
Голова отлетела, уперлась в рельс. Иван, подобрал, поцеловал в ещё теплый лоб, положил внутрь между рельсами, а туловище от откоса.

Вложил за пояс трупа обрез, из которого убил полицейского, топор и веревку.               

– Скрыть бревно!

- Понесу с собой, где-то выкину,- прошептал он, подтягивая сапог больной ноги.
Иван поднялся, посмотрел на труп Афанасия, на голову лежащую между рельсами.               

- Прости, что не могу тебя похоронить по человечески, вынужден бросать здесь.               
 
– Ты бы поступил таким же образом, если бы это случилось со мной.

- Царство тебе небесное.

- Прости!
 
Отойдя от брата метров на десять, остановился, посмотрел ещё раз на чернеющий труп, пошёл прочь, волоча за собой бревно, страдая от нестерпимой боли.
 
Снег продолжал идти, засыпая следы трагедии.

 2.2 Мама Виктора.               
В эту крещенскую ночь, не спалось ещё одному человеку - маме молодого охранника.               
Целый день женщине чудилось, что она что-то потеряла очень ценное, важное.

Как не старалась сосредоточиться, прогнать это предчувствие - не удавалось.
 
Наконец наступил вечер, подумала заснёт, и всё пройдет.

Легла на кровать, в короткий промежуток времени когда всё же удавалось уснуть, приснился сон.
 
Якобы ночью она оказалась в темном, густом парке. Навстречу вышли два бандита, схватили, прижали к дереву, насильно открыли рот, начали какими-то кузнечными щипцами вырывать зубы.

Со рта лилась ручьём кровь, хотела кричать, захлебнувшись в крови не смогла. Изуверы вырывали зубы один за другим, явно наслаждаясь.
 
Пыталась вырваться, но сильные руки не давали даже пошевелиться. Отпустили лишь тогда, когда вырвали последний зуб.               
 
Она выбежала с парка, пытаясь просить помощь – но крик был настолько тих...
 
Теряя рассудок, задыхаясь от пережитого во сне страха и боли, женщина проснулась. 

После, как не старалась уснуть не удалось. От пережитого сна, сердце неистово стучало, казалось вот-вот выскочит, давление подскочило, закрутился, поплыл перед ней белый свет.

****

Утром, требовательно, как умеют это делать только почтальоны, постучали в дверь. Поднялась с кровати, шатаясь пошла открывать, думая, сын вернулся с очередного дежурства.
 
На пороге стоял участковый служитель почты, протягивая телеграмму и ценное письмо.
 

- Вы Наталия Ивановна Скворцова?- спросил он, меняя руки с конвертом и почтовым бланком.               
 
- Распишитесь за получение телеграммы и ценного письма.

Наталия Ивановна расписалась, почтальон взяв бланк скрылся, вроде его здесь и не было.

От первых строк телеграммы ей стало плохо, в надежде, что закралась ошибка или она неразобрала, надев очки - перечитала.               
В телеграмме говорилось, что её сын, Виктор Скворцов – погиб при исполнении служебных обязанностей. Ей предписывалось придти на отпевание в церквовь на Михайловском спуске и похороны, указывался адрес и время начала.
 
Машинально открыла письмо, вытащила денежный чек на огромную сумму денег – денежное вознаграждение за один год службы в жандармерии.

****
 
Она еще стояла, не двигалась, пытаясь понять, что происходит.               
 
- Какая телеграмма, какой денежный чек?

– Где её сын?

- Какое отпевание, какие похороны?- сознание помутилось, её повело, упершись о стену посунулась на пол теряя сознание.

****

Виктор вырос без отца, единственным родным человеком у него была мама.               

По соседству, с ними жила одинокая пожилая женщина. Мама с тетей Марией были дружны, но мама была человеком замкнутым, их дружба напоминала пересохший ручей. Тётя Мария видя такую ситуацию, старалась лишний раз не надоедать.               
Рос сильным, и как казалось его окружению очень серьёзным. Занимался спортом, учился играть на пианино, как и мама, любил театр.               
Его отец был полицейским, погиб при перестрелке с грузинской бандой, которая грабила банк, Виктору было всего два года.               

Грабителя, который убил отца задержали. Им оказался некий грузин, по фамилии Обхадзе. Его судили, дали двадцать пять лет каторжных работ.               
Позже, как писали газеты, этот убийца сбежал с каторги, со своим земляком - убив троих охранников.
 
Газеты сообщали, преступники родились в одном и том же городе Гори, Тифлисской области, за их поимку предлагалось крупное вознаграждение.

****               
Есть люди, которые помнят яркие картины из своего раннего периода жизни, а Виктор ничего не помнил, ничего.
 
Часто ходил к нему на кладбище, клялся отомстить бандитам за его смерть.               
– Я буду полицейским,- говорил маме, принимая и без того серьёзное выражение лица.               
 
Мама сначала сердилась, потом привыкла, думая сын взрослея поменяет свое желание.

Но время шло - Виктор стал жандармом по охране грузов особой важности.


****               
- Где я?- придя в себя, тихо спросила, не зная в кого, Наталия Ивановна.

- Что происходит?

- Где мой сын?- продолжала спрашивать пространство женщина.               
- Почему в белой палате, я мертвая?

- Вы матушка живая,- ответил врач, сидевший рядом на стуле,- и будете жить,  обещаю.

- Вас вовремя доставили к нам в госпиталь,- продолжал врач,- ваше счастье, что ваша соседка была дома.

- Двери были открыты, обеспокоенная этим обстоятельством зашла, обнаружила вас без сознания.

- Лучше бы умерла,- сказала Наталия Ивановна, отворачиваясь к стенке,- благими намерениями, устлана дорога в ад.

- Меня попросили поставить вас на ноги, лично начальник полиции города  – я ему обещал.

- Завтра, за вами приедут из жандармерии, отвезут домой. Вы Наталия Ивановна - переоденетесь, приведете себя в порядок. На похоронной процессии, вы обязаны присутствовать, таков закон.

- Кризисное состояние прошло,- подымаясь со стула, надевая очки,- вы вполне сегодня к вечеру, можете самостоятельно покинуть госпиталь.

****

Болела голова, было трудно дышать, ног не чувствовала, дрожали руки, слабость во всём теле не давала возможность даже приподняться.

- Всё как всегда, человек еле живой, а ему говорят - кризисное состояние прошло,- подумала она.

- Что я дома буду делать?

В палату зашла соседка, присела на стул рядом с кроватью.

- Спасибо тебе дорогая моя спасительница, не волнуйся за меня,- тихо, дрожащим голосом сказала Наталья Ивановна, поправляя одеяло,- иди домой.

- Мне надо остаться одной, может, как-то соберусь с силами.

Дежурные врачи не отходили, от такой заботы Наталии Ивановне было не по себе.

К вечеру, действительно почувствовала себя лучше, но домой не попросилась, в госпитале было не так одиноко и страшно.

Врачи и медсестры отвлекали её от мыслей предстоящих похорон.

 ****               
После завтрака, в палату вместе с врачом зашли трое полицейских в гражданской одежде. Врач подошёл к кровати, присел на стул.

- Доброе утро матушка,- тихо поздоровался он, сняв очки положил в карман халата,- за вами пришли...   

- Наталия Ивановна,- обратился к ней полицейский, видимо старший,- отпевание назначено на одиннадцать часов.

Одежда была приготовленна, висела в шкафу. Она молча встала с кровати, накинула на себя пальто, платок... 

- Спасибо вам Никита Петрович,- поблагодарила врача, который помогал одеться,- вы действительно волшебник.

- До свидания.

- Прощайте,- поправила Наталия Ивановна, выходя из палаты,- спасибо...

****

Дома, привела себя в порядок, надела черную одежду, молча пошла за полицейскими.

- Где Виктор?- недалеко от участка полиции, спросила она.

- Ночевал он здесь, гроб стоит в большой зале.

- Вам разрешено попрощаться с ним,- ответил старший полицейский, как подумала о нём Наталия Ивановна.

Её дитя, единственный сын,  разделил судьбу своего отца - лежал в гробу, будто спал!               
Пыталась кинуться к сыну, обнять – её задержали, не пустили...
 

- Почему он накрыт с головой?- машинально спросила Наталия Ивановна, дрожащими руками схватившись за гроб,- у него болит голова?

Полицейские переглянулись.

- Так надо,- ответил старший.

****

Эти трое высоких, крепких полицейских, постоянно были рядом, должны были обеспечить её сознание и присутствие.               
Наталия Ивановна ничего не помнила, сознание постоянно куда-то проваливалось и проваливалось. Ей давали нюхать какую-то гадость, приходила в себя, куда–то шли, шли, много людей, падала, подымали, потом опять шли.               
Виктора похоронили на кладбище, в каком-то старом парке.
 
Вековые деревья стояли густой стеной, как-то жалобно свистел ветер, будто прощался с молодым полицейским.               
Потом всё кончилась, больше она ничего вспомнить не могла – стало темно, тепло и уютно.

****
 
Очнулась, только через неделю после похорон.               
 
– Опять больница,- еле прошептала, увидев ту же белую палату госпиталя. Дежурная медсестра, быстро вышла из палаты.

- Вы будете долго жить,- сказал Никита Петрович, с порога.               
 
- А вы, прощались со мной. Видите, мы опять встретились. Да, вот сердце вам надо беречь.

- Спасибо,- тихо ответила она, пытаясь усмехнуться,- не надо так стараться, я как-то сама.

- Ничего матушка,- продолжал врач, присаживаясь на стул рядом с кроватью,- в этой жизни, к сожалению бывает и не такое.

- Бог дал, бог взял,- вздохнув, надев очки, взял её руку, сосредоточился, начал что-то шептать.
- Ничего, слава Богу дорогая Наталия Ивановна, всё обошлось.

- Выздоравливайте, простите мне надо срочно бежать... Я к вам позже зайду,- он поднялся, спешно вышел с палаты, тихо закрыв за собой двери.

- Ничего, как нибудь сама,- сказала себе Наталия Ивановна,- как нибудь сама...

Глядя в потолок вспоминала, что произошло. Как-то без эмоций, безразлично, всплывали в памяти те события, которые могла вспомнить.

Сон, телеграмма, денежный чек, полиция, похороны, прощальный залп с винтовок, который напугал её возле могилы.

- Ничего, как нибудь сама.

****

Когда никого не было, медленно поднялась, оделась, подождав когда дежурная медсестра отвлечется, прошла коридор, вышла с госпиталя.
Дома взяла денежный чек, который  принесли за жизнь её сына - пошла в банк.

- Такую сумму денег, мы не можем выплатить сразу,- ответили в банке,- надо немного подождать, скажем, два календарных дня.

- Очень жаль, но такой порядок.

Наталья Ивановна с дома никуда не выходила, замкнулась, ничего не ела, иногда ей казалось, что умерла. Сна не было, просто периодически забывалась на какое-то короткое время.
 
Через два дня, выдали деньги.

Такой огромной суммы, в руках она ещё не держала!

Шла по улице молча, решительно.

Сначала зашла в церковь, заплатила за молитвы о душе сына, в течение первых сорока дней и последующий год, после, пошла к знакомой ведьме.

- Где и силы - то берутся!?- подумалось ей.

Подойдя к двери колдуньи - остановилась, прислушалась к своему сердцу, разуму.

- Ничего, как поступили бандиты так поступлю и я,- решительно постучала в двери.

****

- Я тебе отдаю всё, что осталось от сына,- сказала она, обращаясь к ведьме,- а ты, проклянёшь весь род бандитов, который должен закончиться на третьем поколении и пусть все люди знают, что род их проклят!

Обычно такие заказы старая женщина не брала – боялась, но посмотрев на деньги, согласилась.

Она знала, что тот кто изменяет естественный ход событий в жизни других людей – карается смертью!  Таков закон...               
Но деньги, огромная сумма денег!…               
Деньги – сколько людей погубили, сколько из-за них сошли с ума, сколько людей пошли на преступление.....

****               
Наталия Ивановна уехала из города, в этот город никогда больше не возвращалась, никто её больше не видел и не слышал.               
Обещания свои необходимо выполнять и колдунья их выполнила - добросовестно.

****