Перевёртыши

                Всем, кто служил в Афганистане,               
                посвящается..
               
                ПЕРЕВЁРТЫШИ.

                Роман.

                «Если вам всё равно, где вы находитесь,
                значит, вы не заблудились».
                Правило Рука.
                «Врут все, но это не имеет значения, потому
                что никто не слушает».
                Закон Либермана.
               
                Пролог.
   
История, произошедшая с моим героем, имела место быть на самом деле,  и я был лично с ним знаком. Но, после развала СССР, его следы  неожиданно затерялись, хотя я всегда помнил про него, и пытался найти.
  А потом, решил по крупицам собрать историю его  необыкновенной жизни, и представляю её на суд читателя.
               
                Всё, начинается с любви.      
 
 - Нет, Олег, ты должен со мной обязательно пойти на эту гулянку. Пусть этот козёл, посмотрит и убедится, наконец, что я не какая-то мать-одиночка. Да,  и не одинокая женщина! А имею вполне достойного мужика, и не такого толстого и пузатого как он,- Инга стояла передо мной, в одних малюсеньких  розовых трусиках,  прекрасная в своей наготе, взлохмаченная, возбуждённая, с  тонкой сигаретой в зубах, и буквально выкрикивала эти слова.
  Её мощные, налитые груди, знающие, что такое кормление ребёнка, она кормила своего сына грудью, почти полтора года, и очень этим гордилась, красиво колыхались в такт её словам. И меня, если честно, это уже начало заводить, хотя до этого, мы четыре раза за ночь «любили друг друга», как она любила говорить.
  Сынишка Инги - четырёхлетний Лёвка, заводной, шаловливый мальчишка, очень похожий на мать, сейчас  находился, под присмотром родителей  в её шикарной трёхкомнатной квартире, а она сама уже почти три года жила у меня.
Лёва тоже частенько гостил у нас, у него был даже свой уголок в моей квартире, и детская кровать, я очень любил с ним играть в «мужские игры», типа пряток.
 Жила, Инга у меня как свободная птичка: «захотела- прилетела, захотела - улетела», даже скорее как кошка, которая гуляла сама по себе. Это меня иногда очень напрягало, и иногда, я просто  доходил до бешенства. Но бросить её я  уже не мог. И такие вот отношения продолжались у нас уже около пяти лет.
  Она, и пришла ко мне сама, три года назад, пьяная «вдрызг», в открытом вечернем платье,  босиком, держа  туфли  и сумочку в руках.  Оказывается, она удрала тогда с одной из корпоративных вечеринок, а может, просто соврала мне.
  Пришла, осталась ночевать, а вечером, на другой день, даже не спросив моего согласия, перевезла ко мне в квартиру часть своего гардероба.
   Так я стал семейным человеком, к большому неудовольствию наших фабричных дам.
  Инга работала секретарём-референтом у мэра нашего города,  и я знал, что она уже много лет  была его любовницей.
  Мэр и на работу то, взял её выпускницу политехнического университета,  установив оклад, как у своего заместителя, только с одной целью, чтобы она всегда была  « под рукой» и готова была раздеться в его комнате отдыха по одному его жесту.
   В один из вечеров, после очередного секса, видимо в минуту слабости она рассказала мне эту историю.
  Историю про то, как, молодой инженер – строитель, Инга Воронова семь лет назад  первый раз вошла в  кабинет мэра, перед тем, как занять эту должность. И как Вадим Вадимович, не предлагая ей сесть, сам встал из-за стола, обошёл вокруг неё, осмотрел, как лошадь на ярмарке, принюхался, довольно хмыкнул, и только потом предложил сесть.
Когда она назвала себя, и сказала, что прибыла сюда по объявлению, мэр внимательно посмотрел на неё и сказал, глядя прямо в глаза:
 - Баба ты красивая, ничего не скажешь. Грудь, задница, ноги - всё на месте. Мордашка привлекательная. Ты мне подходишь, но у меня одно условие: ты будешь получать на этой должности тридцать тысяч, как мой первый заместитель и работать придётся много.  Когда потребуется то и по вечерам и выходным, но это не всё…
  Он на секунду остановился:
 - А ещё, ты будешь моей любовницей. И будешь ею, пока мне не надоешь! Вот такие условия. Если  ты согласна, то  можешь, хоть сейчас приступать к исполнению своих обязанностей. Можешь,  и пару деньков подумать, я подожду. Мне, тут уже больше сотни кандидаток предлагали, но ни одна мне не понравилась, а ты приглянулась сразу..
  Он  ещё  не договорил, а возмущённая  такой бесцеремонной мужской наглостью Инга, уже стояла у дверей, полная ненависти и злости.
  Она выскочила на улицу, слёзы душили её, и она несколько минут шла по тротуару, не видя никого вокруг. Ей было мерзко и обидно.
  Нет, она, конечно, не была тургеневской девушкой. У неё уже были любовные отношения со своим однокурсником – Стёпой Битовым,  она нравилась многим парням студентам, и даже некоторым молодым преподавателям, чем успешно пользовалась на экзаменах, но никто и никогда, за её двадцати двухлетнюю жизнь, с нею так нагло  не говорил, и не предлагал сразу стать любовницей.
 - Скот, сволочь, подонок, он что меня за проститутку какую то принял что ли? Тварь, какая. Ноги моей больше не будет в этой мэрии, лучше  я с голоду подохну!-  девушка шептала эти слова вслух, не обращая внимания на недоумённые взгляды прохожих.
   Так и получилось. Она устроилась работать в расчётно-сметный отдел строительного управления «Небоскрёб», на должность инженера с окладом в пять тысяч рублей.
  Этой суммы хватало как раз на то, чтобы не умереть с голоду. Но, тогда, она была счастлива, что нашла  даже такую работу для девушки-строителя.
 А вот о том, как она потом оказалась всё-таки на этой должности, она мне не рассказывала, да я, честно говоря, особенно и не допытывался, хотя ревновал её ужасно.
    Мне так не хотелось вставать и идти на работу, целый день носиться на машине по магазинам, заключать договора, спорить, доказывать, надувать и втюхивать наконец, как сейчас говорят, нашу сладкую продукцию.
 Я работал главным специалистом по продажам на городской конфетной фабрике «Надежда», и каждый день, уже в течение восьми лет занимался одним и тем же, не любимым мной делом – предлагал торговле наши конфеты и другие сладости.
 Из-под полу прикрытых глаз снизу-вверх я смотрел на Ингу, и любовался ею. Мне очень нравилось её тело, её грудь, ноги, волосы, губы. Нравилось,  как она отдаётся мне  во время секса, её руки, которые, по-моему, могли бы заставить подняться, если нужно, даже палку на улице. Это всё было прекрасно.
А что не нравилось? Не нравилось многое: во-первых, то, что она очень много курила; во-вторых, то, что она была любовницей мэра, этого жирного индюка, хотя клялась мне, что между ними ничего нет; в-третьих, мне не нравился её цинизм, хотя, если признаться честно, именно это и привлекло меня к ней три года назад; в-четвёртых..
  Да, херня всё это! Инга замечательная женщина, отличная любовница, и к тому же отличная хозяйка, умеющая делать почти полсотни различных салатов, я в этом убедился, когда мы отмечали у меня на даче моё тридцатилетие. И она мне очень нравится. И, ещё, я очень боюсь её потерять. Очень. Хотя, наши отношения с ней сложились не сразу..

                Олег Разумов. Начало.

   До Инги, у меня было с полсотни баб, не меньше, я же на конфетной фабрике работаю, а там пятьсот единиц одной красоты прибывает и томится без любви. Ну, я имею в виду незамужних работниц от двадцати до сорока, а не тех ещё двухсот  уже обременённых семьями,  но тоже иногда бросающими на меня многообещающие взгляды.
  На фабрике работало всего пятьдесят человек мужчин, вот где поле для деятельности, а? Особенно для молодых парней, если они даже не очень похожи на Алена Делона в молодости.
  Ну, я и увлёкся. И менял девушек и женщин,      « как перчатки», дав себе зарок, не влюбляться никогда. Так, на самом деле и было.
      Сразу после окончания института,  тогда, я только что устроился на фабрику работать, отец с матерью, сразу же подарили мне большую двухкомнатную квартиру в новом доме.  Они же обставили её  дорогой мебелью, от которой мои « подружки» были просто без ума, дали денег на машину, и укатили в Африку, лечить африканских детей - они оба были педиатрами по профессии.
   Моя  старшая сестра Ольга вышла замуж за военного лётчика, и теперь вместе с ним жила в военном городке на окраине города Торжок. У неё росли двое моих племянников Витька и Сашка, десяти и восьми лет, которых я очень любил, и мечтал, что когда-нибудь заведу себе парочку таких же, но только от любимой женщины. Но пока любимой не было, а были только проходящие, «однодневные», как их называл мой коллега по работе Генка Паршин, то и детей никаких, я иметь не хотел.
  Хотя, некоторые из моих «дам», с которыми я переспал несколько раз, пытались меня «проверять на вшивость», сообщая, что они беременны, и наблюдая за моей реакцией.
  А реакция, была всегда одна:
- Ну, не знаю, Я всегда предохраняюсь, и вроде не помню ни одного случая, чтобы презерватив у меня порвался. Может, ты ошиблась, а? А может, это ребёнок от кого-то другого?
  Ну,  а какая реакция следовала после этого, вы себе представляете? Зато, больше,  ни одна из моих подружек, ко мне с такими «заморочками»  не обращалась. И перед тем, как ложиться в свою постель с очередной пассией, я всегда предупреждал её, что              « спасение утопающих – дело рук, самих утопающих», только так и не иначе.
   Подружки меня уважали ещё и за то, что я никогда не распространялся о своей сексуальной жизни, и не рассказывал никому, о достоинствах или недостатках своих партнёрш.
 А были всякие:  и даже не всегда с нашей фабрики, из всех мне особенно запомнились две девственницы – студентки медицинского института, пришедшие ко мне сами, правда, по – очереди, чтобы испытать первую близость, наслушавшись от своих подружек, о том, какой я хороший и нежный любовник. 
  Потом были женщины, старше меня на десять и восемь лет, уже побывавшие замужем, но решившие узнать, что же во мне такого, что так привлекает баб. Была молчаливая, похожая на  холодную лягушку  женщина по имени Эльза - немка по национальности, сообщившая мне, что за десять лет, как она начала «трахаться, она ни разу не кончала», и не знает даже, что такое оргазм.
  Сразу скажу, что мне пришлось с ней помучиться почти три недели, пока она, наконец, его почувствовала. Недавно она вышла замуж, родила сына, и мы с ней по-прежнему большие друзья.
   Было много разных, интересных и неинтересных, страстных и холодных, бесстыдных и скромных, были и такие, которые просили научить их искусству любви в постели, потому что это очень важно в их дальнейшей семейной жизни.  Попались, правда, две молодые тёлки, приехавшие к нам из Воронежа,  показавшие мне, разумеется, в разное время, такой класс в постели, что я чувствовал себя с ними обоими, как в невесомости.
   Всё было, всякое. Но, это было всё не то, и я это прекрасно понимал. Понимал, в душе надеясь, что я когда-нибудь встречу такую необыкновенную, замечательную, и.. обязательно, и бесповоротно влюблюсь в неё.
  Наш генеральный директор, и хозяйка фабрики Надежда Петровна Виноградова, была некрасивой, полноватой и очень вредной женщиной  сорока пяти лет отроду.
  Назвать её «ягодкой», ни у кого, ни у женщин, ни у мужчин, даже язык, наверное, не повернулся бы. А тут ещё усики, которые постоянно пробивались у неё под носом, делая её похожей на Портоса, из фильма о трёх мушкетёров.
  Однако мнения она о себе была очень высокого, да и подхалимы, из её приближения постоянно поддерживали её в этом вопросе,  шепча при каждом удобном случае, что она просто красавица, «ну на чей-то вкус».
    У неё был муж, профессор медицины,   на пятнадцать лет старше её, начальник кафедры в медицинском университете, практикующий хирург - кардиолог, и двое сыновей  - оболтусов, которые учились в Сорбонне, во Франции.
  Так, что основное время Надежда Петровна проводила на фабрике и домой, особенно не спешила.  Зато она любила неожиданно  посещать   цеха фабрики, причём, без предупреждения  их начальников и к их большому неудовольствию.
  Не бывала она только в отделе логистики и сбыта, где я работал, предпочитая « пороть» нашу команду у себя в кабинете.
 «Порола» так, что наш шеф. Феликс Барвович Штейман, после очередной такой порки  пол дня «отходил» в своём кабинете и пил валерьянку.
   Один раз, во время одного такого совещания, я не выдержал и заступился за него. Это было неслыханно: никогда раньше, за много лет, никто кроме шефа, не мог даже «вякнуть» в своё оправдание, а тут  - на тебе, простой менеджер…
  Надежда Петровна осеклась, сняла очки в красивой оправе, потом снова надела их, и внимательно посмотрела на меня:
  - Интересно, интересно! Это кто же у нас такой смелый и в адвокаты к Штейману записался, а? И в чём же это я не права, ведь план сбыта основной продукции шоколадных конфет вы в том месяце завалили, или я не правду сказала?
   Директор лукавила, она прекрасно знала каждого из нас и не только по фамилии, но даже и по имени и отчеству. Просто она не ожидала от меня такой наглости.
  - Меня зовут Олег Разумов, и я готов ответить за свои слова. Да, по шоколадным изделиям мы план не выполнили, зато  по карамели, и  мармеладу вышли на сто двадцать процентов, а с этого месяца, вновь открываемый в нашем городе магазин «Сюрприз», подписал с нами договор, на шоколадные изделия на сумму девятнадцать миллионов. Вот он этот договор,- и  я протянул ей папку с вложенными в неё договорами.      
  – Вам его нужно только подписать,  их коммерческий директор ждёт в нашем кабинете.
   Штейман, удивлённо смотрел на меня, но, увидев, что  на сегодня «гроза» миновала, немного успокоился.
   Надежда Петровна взяла папку с документами внимательно при нас прочитала их, потом молча подписала и протянула Штейману.
  - Молодцы! Можете, оказывается, когда захотите. Потом окинула нашу команду взглядом, и сказала:
  - Всё, свободны. А Вас товарищ Разумов, я попрошу задержаться.
Весь наш отдел тихо и быстро выскочил из её кабинета, а я остался сидеть на своём стуле, приготовив ручку, и блокнот для записи «ценных указаний», которые, видимо,  собиралась мне дать директриса.
  Но, она почему-то не торопилась. Встала из-за стола, прошла  к двери, плотнее прикрыла её, и  снова внимательно посмотрела на меня. При этом я  вдруг заметил, что, несмотря на её кажущуюся полноту, фигура у неё, по моим меркам, была неплохая, и тёмно зелёный костюм, надетый на ней, очень ей шёл, прекрасно открывая довольно стройные ноги.
  Она молча прошла на своё место, улыбнулась и сказала:
 - Так вот ты, какой Олег Разумов!  Интересно, интересно. Знаешь, зачем, я тебя оставила?
  Я отрицательно покачал головой.
- Ну и хорошо.
Она встала из кресла, подошла к окну, демонстрируя мне свою задницу, плотно обтянутую зелёной тканью, постояла  несколько секунд отвернувшись, словно что-то разглядывала там, на улице, потом повернулась, и  добавила:
- Просто я решила с тобой поближе познакомиться.
  Я внимательно смотрел на неё, прекрасно понимая, кто она, и кто я,  и пока ничего не мог понять.
  - Но не здесь. Сегодня в пять часов, я жду тебя в гостинице «Гриф», номер 412. Надеюсь, ты знаешь, где она находиться? Форма одежды обычная, и попрошу не опаздывать. Всё, ты свободен, до вечера,- женщина села в своё командирское кресло и углубилась в чтение каких-то бумаг на столе.
  Признаюсь честно, даже выходя из кабинета директрисы, я тогда сразу и не понял, что  эта женщина просто пригласила меня на свидание, хотя был уже довольно опытным ловеласом и любовником.
  Я наивно подумал, что там, в гостинице, возможна какая-то деловая встреча с нашими клиентами, о которой не должно быть всем известно. Бизнес  - есть бизнес. У нас  частенько бывали и такие приватные  встречи.
  Я шёл гордый, что мне сама директор оказала такое доверие, и даже не представлял себе, что это доверие, я вечером должен буду оправдать.
   Дела закружили меня,  но до четырёх часов,  я успел все их решить. Теперь можно было, и идти на встречу с возможными клиентами.
  Понимая, раз  Надежда Петровна, оставила в кабинете только меня  и значит, о нашем разговоре никто не должен знать, я после выхода из  её кабинета сразу зашёл  к Штейману.
  Перед входом в его кабинет, я    на ходу сочинил легенду о том, что директриса просто хотела больше узнать про новый, самый большой в нашем городе гипермаркет «Сюрприз», с которым нам теперь придётся работать. И тут же пригласил в его кабинет коммерческого директора этой организации.
  Штейман, просто засиял от счастья и, отпустив меня работать, тут же полез в сейф, чтобы «обмыть» с новым клиентом только что подписанный договор. Ну, а я пошёл «работать».
    Сразу после работы я сел  в машину, и поехал к гостинице «Гриф», которую теперь, почему-то стали именовать «отелем», и на всякий случай, если вдруг придётся выпить «для дела, конечно», поставил машину на платную стоянку  расположенную недалеко от отеля.
  Вышел из машины, почистил бархоткой и до того блестевшие итальянские туфли за триста долларов,  посмотрел на себя со стороны – ну прямо красавец. Потом сделал серьёзное лицо, и пошагал в сторону  отеля-гостиницы.
   Зайдя в отель, я сразу подошёл к администратору, и сообщил, что меня ожидают, в 412 номере.
  Администратор, красивая женщина, лет тридцати, одарила меня милой, дежурной улыбкой и сказала:
 - Да, да! Меня предупредили, четвёртый этаж, номер справа, лифт позади Вас.
 Я поблагодарил её и пошёл к лифту, который тут же довёз меня до четвёртого этажа.
  Рядом с лифтом был  номер 410, а за ним, тот, который мне был нужен. Я взглянул на часы, было без одной минуты семнадцать,  а точность- вежливость королей, и постучал в дверь.
  - Да, да входите,- услышал я знакомый голос Надежды Петровны  и вошёл внутрь.
  Директриса сидела в кресле около журнального столика, на котором стояла бутылка какого-то вина,  несколько тарелочек с закусками, приборы на белоснежной салфетке и два хрустальных бокала. Это я успел заметить сразу.
 Верхний свет был погашен, а пространство вокруг столика освещал свет торшера, стоящего справа от другого кресла. Больше в комнате никого не было.
  И только теперь, до меня дошло, что  никакая это ни деловая встреча, а любовное, тайное свидание. Врубился, то я врубился, но в первый момент даже опешил, остановившись на пороге. «Трахать»  директоров, да ещё и намного старше себя, мне ещё никогда не приходилось.
  Надежда Петровна улыбнулась, встала из кресла, поправила свою юбку, её я уже видел, молча подошла к двери и,  повернув  ключ в замке, закрыла её. Всё, отступать мне уже было некуда – «позади Москва».
  - Ну, что застыл на пороге, проходи, не стесняйся. Или ты сразу в постель хочешь? Как ты поступаешь в такой ситуации, когда встречаешься с женщиной? – чуть хриплым волнующим голосом быстро проговорила директриса.
  - Ну, во-первых, я никогда не встречался с женщинами в гостиницах, а больше у себя, или у неё дома, и потому, не знаю даже, что решить,- сразу осмелел я, принимая женскую игру.
 - А как Вы хотите? Сначала в постель, или за стол? Как Вам  больше нравится?
Я увидел, как лицо женщины залилось краской, она опустила голову и сказала:
- Я не знаю, это в моей жизни первый раз, когда я встречаюсь с чужим мужчиной. Мы с мужем прожили двадцать два года, я родила двух сыновей, и ни разу, ты поверь, Олег, ни разу ему не изменила за эти годы.
 « А, что, может, всё именно так и на самом деле. Она не красавица, уже не молода, да к тому ещё и большой начальник. Ну, кто задумает за ней просто так приударить» - размышлял я, слушая сбивчивые признание женщины, а в голове уже срабатывал обычный план по обольщению, подходивший для всех возрастов.
  Я молча сделал шаг к ней, обнял, при этом, положив её руки себе на плечи, и нежно поцеловал в нежные, сочные губы. Потом ещё,  и ёщё. Она сначала не отвечала, просто подставляя мне их, но потом, обвив моё тело руками начала тоже целовать меня, при этом из глаз её катились крупные, солёные слёзы.
  Честно сказать, что было дальше,  помню смутно, хотя был абсолютно трезвым. Наш первый раз, был таким нежным и страстным, что я на какой-то миг кажется, даже отключился от неповторимого удовольствия. Такого со мной раньше никогда не бывало.
  Когда после нескольких минут наслаждения, я с трудом буквально сполз с неё, и лёг рядом,  уже Надежда, а не Надежда Петровна, повернулась ко мне, засмеялась и сказала:
 - Ну, как? Не уморила  я тебя, родной?
Спасибо тебе огромное, я уже думала всё женское во мне, давно умерло, оказывается, нет. Ты, молодец, солнышко моё! Ты, даже не представляешь, как мне было стыдно сегодня утром, когда я приглашала тебя на это свидание. Меня же в городе многие знают, пойдут разговоры всякие..
  - А я и не знал, что это свидание Надежда Петровна, думал какая-нибудь деловая встреча. Даже, не мог себе представить, что такая женщина как Вы, может снизойти до какого-то менеджера по продажам.
  - Это какая, такая женщина? – она оперлась на локоть, её грудь оголилась, из-под простыни, я увидел торчащий сосок и от головы до низа живота меня словно пронзил электрический ток.
  - Ну, «крутая», строгая. И очень иногда сердитая..
  - Надо же! А я и не знала, что я крутая. Баба, как баба, хоть и начальник большой. Ты не считай меня дружок уже совсем, падшей женщиной, и не кори, что меня на тебя молодого  парня потянуло, просто так получилось. Моя подруга Ирина Доронина, ты её хорошо знаешь, однажды на даче в бане, разоткровенничалась и рассказала мне, как была с тобой, и какой ты хороший любовник. А ведь она почти моя ровесница. Потом я долго думала об этом. Мне, Олежка, ведь только сорок пять лет, а я не занималась сексом уже почти десять, забыла даже, как это делается, всю, посвятила себя работе на фабрике.
  Мой муж,  Виктор Виноградов, известный в городе хирург, профессор десять лет тому назад, сильно простудился на охоте, у него заболели почки.
  Полгода он лечился сначала в Москве, потом в Баден-Бадене, почки вроде вылечил, но стал  полным импотентом. Даже лекарства никакие ему не помогают. Я сначала, даже хотела с ним разойтись из-за этого, но потом меня избрали директором фабрики, потом мы её акционировали, став хозяевами, нужно было пахать день и ночь, чтобы поднять производство. Я и пахала, напрочь позабыв о сексе. А, тело то просит. От природы не убежишь. У меня начались перебои с сердцем, думала это климакс, но врачи сказали, что ещё рано, а гинеколог, так и сказала:
 - Знаете что, Надежда Петровна? Мужик Вам нужен! И секс, здоровый и активный.. Вот и результат..
   Она подняла на меня свои смеющиеся серые глаза, которые были необыкновенно красивы в этом момент, обняла меня, прижалась всем своим телом так, что я почувствовал даже бугорки сосков, и начала нежно целовать меня.
Ну, а дальше..
   Дальше, как говорится в известном анекдоте: «было раньше». Всё опять повторилось, как в первый раз.
  Я тоже целовал, обнимал, ласкал, горячее тело своей партнёрши, не замечая, ни складок жира на животе и бёдрах, ни её осветлённых усиков, ни её некрасивого скуластого лица.
 Со мной была женщина с большой буквы! Горячая, порывистая, страстная, и полностью отдающая себя сексу. Отдающая, но и забирающая у своего партнёра его силу, ласку и живородящую жидкость внутрь себя. Это было незабываемое чувство.
   После очередного раза, мы по очереди мылись в душе, потом пили вино, закусывали. Затем снова ложились в постель, и всё начиналось заново.
  Я никогда не считал себя половым гигантом,  и с самой сексуальной партнёршей  мог кончить и два, и три, и четыре раза за ночь, а тут, я не знаю, что на меня нашло.  Потом мы с Надеждой посчитали, что с пяти до одиннадцати часов вечера, то есть за шесть часов, что мы были вместе, мы занимались любовью шесть раз, по одному разу в час в среднем. Я не знаю, какой мировой  рекорд в этом виде у мужчин, но для меня это был олимпийский рекорд.
 А, главное, моя Надежда, просто сияла от радости и счастья.
  Скажите, что может быть самым дорогим подарком для настоящего мужика? Точно! Это, чтобы женщина лежащая с ним в кровати млела и сияла от счастья. А, Надежда, по-моему, даже засветилась, и стала необыкновенно красивой.
   Мне было 24 года, ей сорок пять, но я совсем не чувствовал этой разницы. Со мной была просто женщина, страстная и любимая. Тогда я, по-моему, и полюбил её. А может и не её, а её тело, руки, губы, ноги. Не знаю…
    Ровно в одиннадцать часов вечера, Надежда Петровна закутавшись в простыню, выпроводила меня из номера, нежно поцеловав на прощанье. Больше никаких слов не было сказано. Шатаясь от усталости,  еле перебирая ногами, я вышел из гостиницы, остановил такси и поехал домой. Мне просто ужасно хотелось спать.
   Наутро разбитый, уставший, я с трудом проснулся и пришёл на фабрику. Сел на своё рабочее место, и целый день работал  « с телефоном», так мы называли наши действия, когда никуда не выезжали, а со всеми клиентами общались только по телефону.
  Я звонил,  разговаривал, перезванивал снова, а в голове всё время крутились мысли о вчерашней встрече с Надеждой Петровной. Тут было о чём задуматься.
  В моей работе с того дня вроде ничего не изменилось, но теперь в кабинет к директору нас всех почему-то приглашать перестали, а «на ковёр», ходил один наш шеф,  и это его особенно напрягало.
   Дни шли за днями, всё было как раньше, ничего нового не случалось, кроме того, что ровно через месяц приказом директора в штат нашего отдела была введена новая должность – старший менеджер, с окладом чуть меньшим, чем у начальника нашего отдела, и на неё назначили меня.
  Когда Штейман зачитал этот приказ на совещании в нашем отделе я, честно говоря,  внутри просто закипел от возмущения, потому что в нашем отделе были мужики постарше и опытнее меня в сто раз, и более достойные для назначения на эту должность.
   Коллеги, конечно, загудели, но шеф резко оборвал их, сказав, что я этой должности вполне достоин, потому что принёс фабрике самый большой заказ в этом году.
  Все вроде успокоились, потому что это была истинная правда, все кроме меня.
  « Надо же императрица! Екатерина вторая, блин! Решила отплатить своему любовнику за ласки и нежности повышением по службе. Зачем это? Я ведь этого не просил, и ничего не требовал у неё взамен» - возмущённые мысли кружились в голове, пока я шёл по коридору, а потом поднимался по лестнице на второй этаж, где размещалась дирекция фабрики.
   Секретарша Лиля, что-то печатавшая на компьютере, увидев меня, улыбнулась, мы были хорошо знакомы, потому что её муж Алик, работал в нашем отделе, и я был свидетелем у них на свадьбе два года назад.
  - А, Олег! Привет, поздравляю тебя с новой должностью!  Как у тебя дела? Жениться не собираешься?
  - Спасибо большое Лиля. Мне бы с Надеждой Петровной переговорить минут пять. Она на месте? Спроси, сможет ли она меня принять по срочному делу.
    - Ну не знаю. Твой шеф только полчаса назад от неё вышел, сейчас она с документами работает.
   - Лиль! Ну, мне очень нужно, очень!
   - Ладно, жди. Я попытаюсь, Но, это только по старой дружбе.
   - Согласен.
« По дружбе, Конечно по дружбе, да ещё и по старой. Лилька, была первой девушкой, с которой я закрутил роман, придя на фабрику после окончания института. У нас дело дошло и до постели, но я тогда просто «пожалел» её, так она жалобно и нежно просила меня не трогать её, потому что она ещё не поняла, любит она меня или нет.
  Я тогда просто грубо выпроводил её из своей квартиры, посадил на такси и отправил домой к маме с папой. А, через полгода в наш отдел пришёл Алик Сахнин, они познакомились, и  ещё через полгода поженились. Вот такая, «старая дружба» была у нас с Лилей, секретаршей директора».
  Лиля постучала в  знакомую дверь, вошла, прикрыв дверь за собой, пробыла там секунд тридцать, вышла, и кивнула мне головой – «заходи».
   Я, так же как и она, предварительно постучав, открыл дверь кабинета, сначала одну, потом другую, вошёл внутрь кабинета, плотно закрыв их за собой, чтобы не было слышно нашего разговора.
   Надежда Петровна  сидела за столом, но не читала, а внимательно смотрела на меня. Потом встала, улыбнулась, и сказала:
- А, это Вы Олег Разумов! Проходите, садитесь, и рассказывайте, какое у Вас дело неотложное ко мне, как сказала Лиля.
  Проговорила она это всё спокойно, обыденно, как начальник говорит со своим подчинённым, и не более того.
  « Вот же зараза! Даже один на один, остаётся начальницей, а не той бабой, которая  недавно там, в гостинице, млела от страсти, и шептала: «Ещё, Ещё!» Ну что ж, я тоже умею играть!»
   - Спасибо  Надежда Петровна, что нашли время принять меня, не в приёмные часы! Извините, но садиться я не буду – некогда, много работы,- зло сказал я, глядя директрисе прямо в глаза.
  - Я пришёл сказать Вам, что не согласен с назначением на эту должность, потому что считаю, в нашем отделе есть люди достойнее, и опытнее меня во много раз.
   Я сделал два шага вперёд, ближе к её столу, и выпалил:
  - Если ты, так решила рассчитаться со мной за тот вечер, то это подло и недостойно такой замечательной женщины, как ты! Мне такие подарки не нужны. Всё! А теперь можешь меня даже уволить!
   Надежда внимательно слушала меня, потом вышла из-за стола, подошла ко мне близко-близко как тогда, и сказала:
 - Да, тут я, пожалуй, переборщила! Прости меня родной, и не обижайся. Я знаю, ты этой должности  вполне достоин, Штейман на тебя не  просто не нахвалится. А он то человек знающий. Но раз ты так это оценил, ладно, решайте там сами в отделе, кто более достоин, быть старшим менеджером. Ну, не сердись! Ты неправ! Это вовсе не плата за тот замечательный вечер, который я запомню на всю оставшуюся жизнь! Замечательный  был вечер! – её глаза засияли, улыбнулись, и засветились каким-то ярким, ярким светом, его могут уловить только влюблённые мужчины. А я был влюблён.
  Я обнял её, поцеловал в знакомые чем-то вкусным пахнущие губы, и начал целовать лицо, шею, нос, волосы. Надежда не сопротивлялась, а только тихо шептала:          
  - Остановись дурачок, не надо! Сюда же  могут войти и увидеть нас!! А потом начала мне отвечать как там, в гостинице яростно и страстно.
   Разгорячившись, уже ни слова не говоря, она схватила меня за руку, притянула к двери, защёлкнула английский замок, а потом, продолжая путь, прошла со мной в свою комнату отдыха, где стоял небольшой диван, стол, два стула и холодильник.
  Мы, буквально влетели в эту комнату, и начали сразу раздевать друг друга, бросая свои вещи в разные стороны.
   Всё получилось нежно и прекрасно, даже немного лучше, чем в тот, первый наш вечер.
 - Господи, Олежка! Как же  я, оказывается, хотела тебя! Ты даже не представляешь! Просто с ума весь месяц сходила. Даже на совещание ваш отдел перестала приглашать, потому что боялась, как девчонка встречи с тобой. А, я ведь уже взрослая, сорокапятилетняя женщина, мать двоих детей. Я замужем, наконец! И вот, на тебе, совсем потеряла голову от тебя.
  - Представляю, представляю, Надя! Я тоже все эти дни только о тебе и думал. Влюбился по уши в тебя, и мне больше никто не нужен.
  - Ну, ну! Какие твои годы! Это просто увлечение, влюблённость. Да, и не та я женщина, в которую можно влюбиться, я себе цену знаю.
  Мы медленно одевались,  стыдливо отвернувшись в разные стороны и поднимая с ковра на полу части одежды, недавно разбросанные в порыве страсти.
  Одевались стыдливо, словно это не мы, всего десять минут назад, абсолютно голые, без всякого стыда лобзали друг друга, мяли, целовали все части тела, а потом занимались сексом прямо на ковре, совсем не думая, ни о какой гигиене.
  Да, страсть, это великое дело! Она весь стыд отбивает навсегда! Я это понял именно сегодня.
   Надежда, уже одетая, подошла к зеркалу расположенному на стене, принесла из кабинета расчёску, и начала медленно расчёсывать свои каштановые волосы. Я, даже не представлял раньше, что женщина, расчёсывающая волосы, может выглядеть так сексуально.
  - Надь? Мы ещё можем встретиться, а? Ну, если ты боишься, поедем куда-нибудь за город, подальше. Можно на речку, или в лес, - я смотрел на  её спину, на её фигуру, и она  в тот момент, казалась мне самой лучшей на свете.
  Надежда засмеялась, повернула ко мне своё лицо, и лукаво спросила:
 - А где мы будем сексом заниматься? В  твоей машине? Или на траве? Там же так холодно, и неудобно! Нет уж родной, если будем встречаться, то в «Грифе», мне там понравилось.
  - Ладно! Как ты сама захочешь! А не боишься, что кто-нибудь увидит тебя там? Разговоры пойдут всякие, сама  же говорила..
  Женщина – директор, спокойно глядя на меня, сидящего на диване, сказала:
 - Нет, не боюсь Олег. Я, за эти годы такую репутацию хорошую себе наработала, что не грех будет её немного и подпортить.
  Она засмеялась, присела ко мне на диван, нежно прижалась, встала, и снова подойдя к зеркалу начала подкрашивать губы, подкрасила и повернулась ко мне:
  - Спасибо тебе за ласку и любовь. Посмотри на себя в зеркало, причешись, а то Лилька, девка ушлая, сразу просечёт, чем мы тут занимались, - её глаза снова улыбнулись.         
 – И, как только я договорюсь с гостиницей, я тебе обязательно позвоню. Всё, беги. Мне работать надо. Целую тебя.
  - И тебе спасибо. Ты необыкновенная женщина! Я люблю тебя! И с нетерпением буду ждать новой встречи.
 - Но, но! Не бросайся так словами дружок! Сколько их уже у тебя любовей тех было то, а? Время – покажет, и всё расставит на свои места. Иди.
  Я подошёл к двери, тихонько открыл замок, и вышел в приёмную.
  Лиля тут же подняла голову от клавиш и внимательно посмотрела на меня:
 - Ну, что? Решил свои вопросы? Говорил на пять минут, а сам, почти сорок минут с ней разговаривал. Так решил или нет?
  - Да решил, решил. Она мой проект полностью поддерживает. Спасибо тебе за помощь!
  « Конечно, решил. Знала бы ты, как мы мой проект обсуждали. Голые, потные. Сначала на диванчике, а потом и на ковре».
     Я попрощался с Лилей, и помчался в свой отдел, окрылённый и удовлетворённый. Теперь я  твёрдо знал, что Надежда любит меня.
   А вопрос с  новой должностью мы решили просто: я рассказал о том, что звонил по этому поводу директору, и отказался от назначения, предложив на эту должность более взрослого и более опытного в нашем деле человека, и она согласилась. Я  тут же предложил  на эту должность кандидатуру  Равиля Саитова, отличного опытного специалиста, и его назначение, к большому удовольствию всего отдела состоялось.
 Так я приобрёл авторитет и друга, который для меня теперь многое мог сделать. Ну, а я остался на прежней должности.
   Мы с Надеждой начали теперь постоянно встречаться, и я почти забыл про всех других  своих подружек, летая в облаках и мечтах. Так продолжалось полгода, до тех пор, пока я не   случилась одна история.
          
              Надежда   Виноградова. Начало.

    Закутавшись в махровое полотенце, я вышла из душа гостиничного номера. Светка теперь постоянно бронировала мне номер 412, в память о том, моём первом грехопадении более полугода тому назад, и подошла к кровати, на которой крепко спал мой молодой любовник Олег Разумов.
   Он был необычайно красив в этот момент, и глядя на него, я вдруг неожиданно поймала себя на мысли, что этот молодой мужчина – самец, которого я боготворю, и от ласк которого млею и таю, всего на четыре года старше моего старшего сына Георгия. Но, смотрю я на него, не как на сына, а как на мужчину, разбудившего во мне на «старости лет», необычную страсть и чувственность.
   Разбудил и изменил меня так, что даже окружающие стали замечать во мне эти перемены: я стала более терпимой, более спокойной, доброй и даже похорошела немного.
  Даже мой муж, два дня назад за завтраком, несколько раз внимательно посмотрел на меня, потом улыбнулся и сказал:
 - Наденька, я тебе не говорил, что ты сегодня прекрасно выглядишь, даже помолодела, похудела немного.
  Я смешалась немного и, по-моему, даже покраснела, но нашла в себе силы и прошептала ему на ушко:
  - Спасибо родной! Это всё шейпинг  и бассейн делают.
  Конечно, я безбожно врала ему, потому что вместо шейпинга и бассейна, я занималась совсем другой гимнастикой, кувыркаясь на кровати с Олежкой.
  « Так, Надя. Нужно быть осторожной, раз уж муж заметил в тебе перемены, бабы заводские, тем более всё поймут и догадаются, что у меня кто-то появился, и начнут судачить».
 - А, ты Виктор, не хочешь со мной в бассейн походить, поплавать. Эта нагрузка  для твоей спины была бы неплохой, - я решила разрядить обстановку, и пойти в наступление.
   – Ты же тоже  постоянно жалуешься на боли в спине, на остеохондроз, а там, в спортивном клубе, где я занимаюсь, тренеры хорошие, врачи, все занятия под их наблюдением проходят.
  - Ладно, дорогая, я подумаю. Нужно только время выкроить между лекциями и операциями,  его то, как раз мне категорически не хватает. А  поплавать было бы неплохо..
  - Вот я и говорю. Давай вместе, - я двигалась дальше, в сторону от моей внешности и от моих глаз,  действительно изменившихся после встречи с Олегом.
  Я говорила, настаивала, хотя прекрасно понимала, что муж, с его кафедрой, студентами, операциями, лабораторными работами, никогда в жизни не выберется в наш бассейн в спортивном клубе, где я сама то, честно говоря, была всего два раза. Но, как говорил Штирлиц: «Запоминается последнее». А последним в то утро, был разговор о бассейне и здоровье мужа.
  Олег открыл глаза, протянул ко мне руку, потом потянул к себе в постель, полотенце слетело на пол, и через секунду я уже оказалась рядом с ним в его жарких объятиях.
Олег ласкал меня, тискал, щекотал однодневной бородой, а я упивалась запахом его тела, и уже летала в облаках. Теперь мы уже не считали, сколько раз занимались любовью а, просто, впиваясь в тела, друг  друга,  доводили себя до беспамятства. Отдыхали, а потом всё начиналась сначала.
 За полгода я похудела на шесть килограммов, и пришлось срочно покупать новые костюмы, потому что, прежние, уже висели на мне как на вешалке.
   Немного отдышавшись, я поцеловала своего партнёра в губы, и сказала:
 - Вот интересно, как долго это всё безумие может продолжаться, а? Я же с тобой, мой любимый мальчик просто с ума схожу. Забываю про все дела, про все заботы, и думаю только о тебе. А ведь я замужняя женщина, мать двоих детей, жена профессора..
   Олег улыбнулся:
 - Знаешь что Надя? Я долго думал  про наши отношения, и вот к какому выводу пришёл, я это говорю вполне серьёзно,
  Он повернулся лицом ко мне, опершись на правую руку:
  - Ты должна разойтись с мужем, и выйти за меня замуж!! Вот так!
  Я чуть не упала с кровати.
 «Ну, ни хрена себе заявочки у парня? Он что совсем с ума сошёл?»
  Но, Олег говорил вполне серьёзно, и я поняла, если сейчас сразу начну отказываться и ещё и аргументировать свой отказ, он меня не поймёт и обидится. Поэтому, я промолчала, как будто обдумывала его предложения, а потом, как можно мягче прошептала:
 - Ты, что с ума сошёл? Я же стара для тебя. Ну, ладно, сейчас тебе 24 года, а мне 45. Но, через пятнадцать лет мне будет уже шестьдесят, а тебе только тридцать девять. Женщина в этом возрасте уже старуха, а ты будешь в самом расцвете сил. Ты об этом  хоть подумал?
  - Подумал! Но, ведь пятнадцать лет у нас впереди всё же есть. И потом, кто сказал, что ты в 60, будешь старухой? Я же буду тебя любить, и ты будешь молодая долго, долго.
  «Да, уж! Конечно, буду молодой, если буду так интенсивно, как в последние месяцы заниматься сексом. Насколько только твоей любви хватит, милый мой? Вокруг вон, сколько молодых красивых девушек и женщин, одна другой краше».
  Я смотрела в его глаза, и понимала, что парень говорит искренне, он действительно сейчас влюблён в меня.
 « В меня? С чего ты взяла мать, что он мог влюбиться в некрасивую толстоватую сорокапятилетнюю  тётку? А, может, в моё тело, которое неожиданно раскрылось и засияло во всю свою женскую суть, после того, как попало в его руки, молодые, горячие, бесстыдные?»
   Мои мысли заплетались, а руки снова искали тело мужчины, которое доводила меня до исступления.
   После встречи с Олегом, я на такси рванулась в спортивный зал, было уже поздно, народу было мало, и я в одиночестве проплыв несколько сот метров по бассейну, вернулась домой, счастливая и довольная сама собой.
   Задумалась о   том разговоре и предложении Олега, я только на другой день, когда сидела в кабинете и подписывала приказы и распоряжения.
   « Нет, Надя, так долго продолжаться не может. Рано или поздно ты ему надоешь, он начнёт притворяться, выкручиваться, врать, ловчить. Ну, зачем тебе это? Пока не поздно, разорви этот узел сама. Ради мужа, ради детей, ради себя самой, в конце концов. Трудно будет, потому что ты сама влюбилась в этого мальчика без памяти. Влюбилась, потому что, видимо недолюбила в детстве, а потом и в юности.
  Вот она любовь неожиданно и выскочила как чёрт из табакерки. Но, только кому она теперь нужна эта любовь, в мои то годы, и с моим положением».
   Я представила себе картину: вот я развелась с мужем, и иду по городу вместе с Олегом. Все конечно меня узнают, смотрят на нас а, пройдя мимо, сплетничают за спиной: вот, мол, старуха, какого молодого парня себе отхватила, или купила за деньги.
  А, что, говорить будут всякое. «На всяк роток, не накинешь платок», как говорят у нас на Руси.
  Мне даже стало немного смешно от этих мыслей, а потом  немного грустно.
   Я подошла к окну, долго смотрела на осыпающиеся листья с берёз: за окном была осень, и на моём сердце тоже. Нужно было что-то решать, и случай мне этом помог..
  На день города, в городском Доме культуры состоялся большой концерт, а потом, силами мэра города давался банкет для избранных людей, по отдельным пригласительным билетам. На тот банкет приглашались только пары, и моя фабрика получила пять билетов для лучших работников.
  Мне же шофёр мэра Вадима Вадимовича Полуярова - Саша, передал приглашение отдельно.
  Мы были с мэром хорошо знакомы, даже дружили семьями. Мой муж, пять лет тому назад, сделал Вадиму успешную операцию на сердце: аортокоронарное шунтирование, и теперь, он доверял только ему и прислушивался ко всем его советам. Ко всем, кроме одного:     « немного укротить свой пыл, и перестать увлекаться молоденькими девушками и женщинами».
  Вадим, несмотря на все  секретности, слыл в городе донжуаном, несмотря на свои пятьдесят пять лет.
  Его вторая жена, Жанна, красивая, статная блондинка, бывшая гимнастка, очень любила его,  знала о похождениях мужа, но всё  прощала, занимаясь воспитанием восьмилетнего сына и продолжая работать в детской спортивной школе с маленькими гимнастками.
  Я долго думала, кого выбрать для  этого вечера, а потом нашла пять кандидатов: двух мужчин и трёх женщин, и попросила Лилю, пригласить их ко мне в кабинет сразу после окончания смены. В их числе был и Олег Разумов. А сама, я решила тоже пойти на этот вечер с мужем, предполагая, что обязательно уговорю его сопровождать меня  на это мероприятие.
   Ровно в пять часов вечера  все пять человек, выбранных мною для вечера, вошли ко мне в кабинет, недоумевая, по какому поводу я собрала их после работы.
   Рассадив всех за большой приставной стол, я сказала:
 - В эту субботу, у нас отмечается день нашего города, ему уже 275лет. Так вот, по такому случаю, в городском Доме культуры, состоится торжественное собрание, потом концерт московских артистов, а потом банкет. Если на концерт приглашено большое количество народа из нашего города, то на банкет, наш мэр приглашает только ограниченный круг людей. Лучших специалистов, орденоносцев, ветеранов труда нашего города. Я посоветовалась с руководством, и мы остановили свой выбор на вас друзья мои. Вот Вам пригласительные билеты на два человека. Там будут танцы, музыка, поэтому все должны прийти с парой.
   Ну, у ветеранов я знаю, пара есть, а Вы, Разумов? Как? Найдёте себе партнёршу на этот вечер? Это обязательное условие. Меня с мужем тоже пригласили.
  Олег, на секунду поднял на меня недоумённый взгляд, покраснел, потом тихо сказал:
  - На этот вечер, кого-нибудь найду.
  - Ну, и хорошо. Форма одежды конечно парадная, Вы уж там нашу фабрику не опозорьте, очень Вас прошу.
  Мужчины и женщины  недовольно загудели, это мне понравилось, значит, всё будет хорошо.
   Стараясь не смотреть на Олега, я раздала пригласительные билеты, и  работники ушли.
Я села за стол, очень недовольная собой. Мне казалось, что я сделала уже какую-то маленькую подлость  по отношению к Олегу, и на  душе у меня было серо и пасмурно.
   Для вечера, я купила себе тёмно-синее итальянское платье, буквально обтекающее мою фигуру, и стоившее половину моей зарплаты. Виктор мою покупку одобрил и, конечно же, согласился пойти со мной на этот вечер.
  Всё было очень здорово. Весь концерт, мы смотрели из ложи директора, сидя рядом с мэром, губернатором нашего края, двумя его заместителями и их жёнами, с которыми я была хорошо знакома.
  Концерт  действительно был замечательный: пели Лев Лещенко, Александр Буйнов, Юля Савичева и ансамбль «Золотое кольцо», как раз, в эти дни прибывший на гастроли в наш город, а потом и наши местные артисты.
  Я смотрела на сцену, стараясь не смотреть в зал, где сидели на десятом ряду наши, но успела всё же рассмотреть лицо Олега, и рядом с ним молодую красивую девушку.
  «Нашёл, значит пару подлец! И, так быстро причём. А может, ему и искать не пришлось,  совсем, и она, эта девка у него постоянно была одновременно со мной, а?»
   От этой мысли в области сердца вдруг застучали молоточки, его сжало как тисками, так, что это отразилось на моём лице. Муж заметил это:
 - Надь тебе что плохо, ты побледнела немного?
   Вадим, сидевший рядом,  посмотрел на меня с тревогой, и его жена тоже повернула в  мою сторону своё красивое лицо.
  - Да, не волнуйтесь вы так,- прошептала я. – Просто здесь немного душновато, вот и всё.
Мэр тихо встал и, пройдя к выходу из ложи, открыл её дверь.
  - Ну, всё, теперь будет легче, я открыл дверь..
 - Спасибо за заботу. Мне уже лучше, давайте смотреть концерт.
  Концерт удался на славу, настроение у всех было прекрасное. У всех, кроме меня, хотя я держалась изо всех сил.
  Столы для банкета были накрыты в малом зале, и туда пропускали только по отдельным пригласительным билетам с указанием номера столика.
  У губернатора нашего края Василия Васильевича Найдёнова, и его заместителей, это были столы под номерами один и два, затем шёл стол мэра, и его заместителя, ну а дальше уже согласно городскому табелю о рангах.
  Наш столик, хоть и был под номером десять, но располагался почти рядом со столик мэра.  Моя пятёрка, вернее десятка, размещалась под номерами двенадцать, четырнадцать и пятнадцать. Олег, со своей дамой, теперь я её окончательно разглядела, разместился за двенадцатым столиком.
   Гости, которые за три часа концерта изрядно проголодались, быстро расселись за столы, согласно указанным билетам, и принялись за трапезу. Оркестр, тихо играл какое-то танго, в зале было шумно, слышался только звон бокалов и стук столовых приборов.
  Губернатор произнёс первый тост за наш город, за его юбилей, пожелал нам успехов, и пообещал, что выделит дополнительно пять миллионов, правда, в следующем году, на ремонт и асфальтирование городских улиц.
  Потом слово взял мэр, поблагодарив всех присутствующих за хорошую работу, пожелал новых успехов в труде, личной жизни, и в воспитании детей.
  Мы выпили шампанского за наш город, я его действительно люблю больше других городов, но есть мне почему-то совсем не хотелось. Я  незаметно наблюдала за подругой Олега, сидевшей вполоборота ко мне,  мысленно сравнивала её с собой, и понимала, что даже одетая в дорогое модное платье, я проигрываю ей, одетой очень просто: в розовую кофточку, и юбку с разрезом справа, чуть выше колена. Проигрывала по всем статьям: она была молода, красива, и ей удивительно шли две  дешёвые побрякушки,  висевшие на  её маленьких, аккуратненьких ушах. Но, особенно красивыми, у неё были губы. Не в пример моим: сочные, алые, нежные.
  Настроение у меня окончательно испортилось. Я попросила Виктора, налить мне  шампанского, потом ещё выпила, под внимательным взглядом Марьи Тимофеевны, жены нашего городского отдела здравоохранения, с которыми мы оказались за одним столом.
  Марья Тимофеевна, в молодости прошедшая « и Крым и рым», к  пятидесяти годам, неожиданно стала поборником морали. Окончив  с грехом пополам,  в сорок лет заочно филологический факультет нашего университета, она через органы печати, опираясь на авторитет своего мужа, начала проповедовать здоровый образ жизни.
  Рьяно боролась с пьянством, наркотиками и всякими другими недостатками мешающими нам жить.
   Её  единственный  сын Андрей, уже два года работал инженером у меня на фабрике после окончания института, и отличался своим неадекватным поведением, постоянными гулянками и скандалами в женском общежитии фабрики, несмотря на все увещевания своей мамаши.
   Не сумев воспитать своего отпрыска, Марья Тимофеевна гнвно «обличала» газетными строками, других родителей, постоянно поучая их как надо жить и воспитывать детей.
   Вот за эту двуликость и ханжество, я не любила ни её, ни её мужа, начальника Виктора, и от этого настроение моё становилось всё хуже и хуже.
   Вокруг уже танцевали пары, кавалеры  приглашали, дам, и я неожиданно увидела перед собой лицо Олега:
 - Надежда Петровна, можно Вас пригласить на танец.
  Я  посмотрела на мужа, он кивнул головой, протянула Олегу руку, и посмотрела ему в глаза. Они по-мальчишески блестели, то ли от выпитого шампанского, то ли от атмосферы вечера, не знаю.
  Мы прошли на середину зала, где было место для танцев, и я мельком заметила, что подруга Олега, направляется в сторону нашего столика. Оказалось, она пошла, приглашать на танец моего мужа.
«Смелая зараза!»
 И надо же, мой Виктор, который никогда в жизни не танцевал со мной, ссылаясь на неумение, прошёл к месту, где мы танцевали с Олегом вместе с ней.
  Олег очень хорошо танцевал, целомудренно держа меня, на небольшом расстоянии от себя, ничего мне не говорил, только нагло смотрел  в моё лицо. Наконец, я не выдержала и прошипела ему на ухо:
- Красивая девушка с тобой пришла. Ты давно с ней знаком?
  - Давно. Она и вправду красивая, но ты лучше..
  - Ну, уж конечно, сказал..
Во мне уже заиграли чёртики.
-Нет, правда, кто она? Где работает? Судя по одежде,  она не из семьи банкиров и наших олигархов? Одета она простенько, но со вкусом. Волосы шикарные..
  Олег улыбнулся, и прошептал:
  - Ты, что ревнуешь?
  - Ну, вот ещё?
  - Ты же сама всё так подстроила, и дала указание, прибыть на вечер с парой. Вот я и пригласил Ингу, свою знакомую. Не мог же я не выполнить приказание моего любимого директора..
  В этот момент танец кончился и Олег, как настоящий джентльмен, проводил меня до столика. Марья Тимофеевна с мужем уже ушли, а следом за нами к столику подошёл и Виктор, проводивший свою даму на место.
   - Познакомься Виктор, это Олег Разумов с нашей фабрики, он, между прочим, прекрасно танцует, как и ты..
    - Ну, ты скажешь Надя. Это девушка меня, пригласившая отличная танцовщица, просто молодец. Меня зовут Виктор Сергеевич, очень приятно познакомиться Олег, - и он крепко пожал  Олегу руку, от чего тот даже слегка поморщился.
  - Вить, ну вечно ты так, - сказала я, заметив это. – Не обижайся на него Олег. Он же хирург, и руки у него должны быть сильные, он их постоянно тренирует, то гантелями, то эспандерами разными.
  - А, где, кстати, наши соседи по столику, а? Ушли? Ну, и прекрасно. А, что Олег, если Вы свою даму к нам пригласите, будет здорово, тут у нас ещё шампанское есть, вино, водка, напьёмся..
  - Хорошо, сейчас я её приглашу. Её Ингой зовут, - и он пошёл к своему столику за девушкой, а моё сердце просто защемило от ревности. Собрав все силы в кулак, я решила, чтобы всё развеялось, нужно ещё выпить.
   Когда пришёл Олег с девушкой, и мы познакомились, я тут же провозгласила тост за знакомство. Мы выпили, и вдруг я увидела, как побледнело лицо у девушки. Мгновенно  посмотрела, куда она смотрит, и увидела, что к нашему столику, с бокалом в руках идёт наш мэр.
  - Привет друзья! Ну, как Вы здесь? Вечер, кажется, удался. Жанка, во всяком случае, очень довольна. К ней уже очередь выстроилась, чтобы  потанцевать. А Вы девушка, почему не танцуете? Праздник ведь? –  мэр внимательно посмотрел  на Ингу,  почему-то опустившую  лицо вниз, а потом на всех нас.
  – Нет, мне кажется, всё отлично получилось. Артистам отдельно накрыли в кабинете директора, они тоже довольны. Давайте выпьем за наш город, за его благополучие, и счастье всех нас, - он поднял бокал, и мы все присоединились к нему.
  - И за его хозяина, за тебя Вадим! – добавил Виктор и выпил вино залпом, по-гусарски.
  Мы снова пошли танцевать, теперь уже я с Виктором, а Олег со своей подругой.  Я танцевала с мужем, веселилась, а на своём теле ощущала горячие руки моего молодого любовника, и это периодически бросало меня в жар.
   Инга, уже пришла в себя, после ухода Вадима, а я своим женским чутьём поняла, что их что-то связывает, и что  должна об этом непременно узнать. Узнать от Олега.
Вечер кончился почти в два часа ночи, и мы усталые и довольные разъехались по домам на такси, которые по указанию мэра ждали нас около дворца.
  А на завтра всё началось сначала..
  После жарких и страстных ласк и объятий, мы разгорячённые лежали рядом, и оба приводили своё дыхание в порядок.
 Страсть Олега после того вечера, по-моему, только усилилась, и это меня стало немного беспокоить, потому что я прекрасно понимала, что он от своего не отступится, и будет снова «доставать» меня, как говорят мои сыновья,  вопросами о разводе и уходе к нему.
  Я, всё также пылала от страсти, желала его тела, его губ, его прикосновений, но маленькая каверзная  иголочка уже вонзилась в моё сознание и не давала спокойно спать.
   - А, эта девушка, как её, кажется Инга, ты с ней встречаешься? – задала я невинный вопрос своему любовнику.
 - С Ингой? Нет! С того вечера больше её не видел. Ты, же сама просил прийти  парой, вот я и пришёл с ней. Потом проводил домой, и всё..
 - И всё? Нет уж, позволь тебе не поверить. Она девушка интересная, красивая и фигурка,  то что надо, не то, что у меня, пень-колода, Как же ты мог её упустить такую и  не переспать с ней.
  Олег возмущённо приподнялся и сел.
- Надь, ну какого чёрта? Опять всё начинаешь сначала. Я же сказал, что люблю только тебя, и другие мне просто сейчас не нужны. А ты, у меня самая красивая, самая сексуальная и фигуристая. Вот так!
   Он обнял меня, крепко прижал к своей груди и закрыл рот поцелуем. Всё внутри у меня закипело, проснулись чёртики, и  я снова, в который раз, как молоденькая девчонка подчинилась «зову страсти», совершенно забыв обо всём на свете..
  - Нет, ты всё-таки скажи, ты с этой Ингой, правда, не встречаешься? Или врёшь мне..
 Кстати ты заметил, когда наш мэр подошёл к нашему столу, она сразу побледнела как смерть, и опустила  голову. У неё с ним что-то было, может быть?
  - Да,  я уже устал тебе повторять, что не встречаюсь с ней, ничего о ней не знаю и ничего там, на вечере не заметил,- Олег коснулся губами моего соска, и от этого дрожь пробежала по всему телу..
 - А, я заметила. Ну, ты ведь с ней ещё можешь встретиться, да?
 - Могу, конечно. У меня есть её телефон, она работает в какой-то строительной организации. Но, у меня, нет никакого желания с ней больше встречаться. Да, и зачем..
  - Ну, я прошу тебя, встреться с ней, и разузнай, только осторожно, что её связывает с Вадимом Вадимовичем. Он кобель в городе известный. Просто мне его жену Жанну очень жалко, она прекрасная женщина, и столько для наших городских детей делает.
   Я хитрила, и гнула свою линию.
Мы лежали рядом и разговаривали, его левая рука была на моей груди, а я наслаждалась запахом его молодого потного тела. Любопытство уже так распирало меня, что я  непременно должна была узнать, что же  всё-таки связывало Вадима и эту Ингу.
 И,  теперь уже не просто так, совсем не ради любопытства.
               
                Инга Воронова. Начало.

Я плохо помню своё детство и младшие классы в школе, зато все годы учёбы в лицее номер 7, помню прекрасно.
   В том году, мы только что переехали в город из деревни, и снимали квартиру недалеко от Старого базара, а лицей располагался всего в двух кварталах от нашего дома, поэтому папа сразу же пошёл туда меня устраивать.
 Была уже середина октября 1998года, и я уже итак пропустила две недели занятий, пока мы переезжали.
   Лицей был «элитный», как его тогда называли, потому что в нём учились дети всех городских и  краевых  «шишек», начиная от директора крупной строительной компании, и заканчивая директором рынка.
   Самый богатый в городе, да к тому же ещё и с английским и немецким уклоном. Может, именно это, и сыграло свою решающую роль, что меня сельскую ученицу только что приехавшую в город туда сразу приняли.
  Дело в том, что деревню, в которой жили мои дедушка с бабушкой, населяли немцы, они были высланы из Поволжья в начале войны. Часть из них уехала назад в  город Энгельс, часть в Германию, но основная масса осталась в деревне. Поэтому с самого рождения, я общалась с немецкими детьми, потом училась с ними вместе в школе, и быстро освоила немецкий язык, чему очень удивляла моего отца, и брата мамы дядю Колю, жившего вместе с нами.
   Когда мы с папой в первый раз пришли с документами  к директору лицея, она нас даже слушать не захотела.
  - Да, Вы что молодой человек? Какой лицей может быть для вашей дочери? Ей нужно в обычную школу. У нас дети, с первого класса учат языки, а к восьмому классу уже свободно читают Гёте и Драйзера в оригинале. Она же не сможет их догнать, над ней начнут смеяться, начнутся слёзы, обиды.. Нет, нет! Даже не простите. Да, у нас и мест в восьмых классах нет. Всё укомплектовано.
   Нинель Семёновна, так звали директрису, говорила правду, я потом это всё узнала сама. Но, мне уже так понравилась гимназия, её светлые коридоры, дубовый паркет в коридорах, широкие перила лестниц, что я решила помочь немного растерявшемуся отцу.
  - Знаете, я тоже с первого класса учу язык, правда немецкий, дело в том, что в нашей школе, не было учительницы английского языка, и я очень хочу у вас учиться,
  Всю эту фразу я произнесла на немецком языке, быстро и без остановок.
  Директриса теперь уже внимательно посмотрела на меня, и  на немецком спросила:
 - Твои родители немцы?
- Нет, русские. Дед и бабушка переселенцы из Орловской области.
 Отец, ничего не понимая,  молча смотрел  на нас, и слушал наши переговоры.
 - А как вы сюда попали?
 - Переехали из деревни Бородино. У папы и дяди Николая, маминого брата, открылись старые раны, которые они получили в Афганистане, там у нас, в сельской больнице врачей совсем не осталось, вот мы и решили переехать сюда. Дядю Николая уже положили в госпиталь, и папа начал лечение. Он сказал, что как только меня устроит в школу, тоже ляжет на лечение на две недели.
   Нинель Семёновна, на секунду замолчала, что-то обдумывая, потом сказала уже на русском языке, обращаясь к отцу:
   - Простите, как Вас по имени-отчеству?
   - Роман. Роман Ильич Воронов.
   - Так вот Роман Ильич. Ваша дочь самородок, она говорит на чистейшем немецком языке, видимо там у неё в школе были хорошие учителя. Просто так, я взять её не могу, меня заклюют,  в городе огромная очередь стоит, чтобы попасть  в наш лицей.
  Но, Вы, как я поняла, ветеран боевых действий, и у меня есть предписание, в исключительных случаях принимать детей ветеранов вне очереди. Сейчас мы пойдём ко мне в кабинет, там вы напишете мне заявление, а пока мы отведём Вашу дочь в класс, где она будет учиться. Ну, что, Инга пошли? Не, боишься?
  Я в ответ замотала головой, и уже через пять минут была представлена учительнице и ученикам восьмого «А» класса, с которыми проучилась до самого выпуска из школы.
   Сказать, что мне было трудно учиться в гимназии? Нет! Учёба и языки давались мне легко, поэтому с этим делом у меня всё было нормально. Всё дело было в другом.
    Мне  10 декабря должно было исполниться 15 лет, я становилась взрослой, и ещё оказывается, самой красивой среди двенадцати девочек нашего класса так мне говорили все наши мальчишки.
  Да, ещё так получилось, что Раиса Марковна, учительница литературы, в первый же день посадила меня за один стол с  Егором  Камовым сыном главы администрации нашего края, по которому сохли все девочки, и которого ненавидели все одиннадцать мальчишек. Всего в классе  было 24 ученика: двенадцать мальчиков и двенадцать девочек.
   С этого дня и начались мои мучения. Одевалась, я очень просто и скромно, не то, что мои соученицы, у которых родители получали во много раз больше, чем пенсия моего отца и нищенская зарплата воспитательницы детского сада в деревне, где работала мама. Именно поэтому моя одежда сразу стала постоянным предметом «разбора», и насмешек некоторых наших девочек, одетых, несмотря на возраст, в импортные шмотки и обувь за пятьсот долларов не меньше.
   Они уже в пятнадцать лет щеголяли в модных сапогах, дорогой одежде и носили в ушах серьги с бриллиантами,
  Хвастались друг перед дружкой  начинавшими тогда входить в моду сотовыми телефонами, и количеством денег на карманные расходы, которые им в ежедневно выделяли родители.
  Кстати сказать, учителя, одетые иногда скромнее, чем их ученицы, всё это видели, но  никаких замечаний не делали. Такова была демократическая обстановка в этом престижном лицее где я провела свои лучшие четыре года.
   Зная прекрасно, что в моей семье лишних денег нет, и таких одежд, мне не видать никогда, я смирилась, и закусив губы решила доказать всем, и особенно самой себе, что не одежда красит человека, а человек одежду.
  Училась я хорошо, занималась  большим теннисом   в нашем спортзале, и старалась, как могла, не замечать колкостей и язвительных замечаний моих школьных подружек. А вскоре у меня появилась и подруга – Майя Борисова, дочь главного милиционера области генерала Борисова.
   Оказалось, что Майя был влюблена в Егора, и вначале очень ревновала меня к нему но, поняв, что я на шутки и колкости Егора никак не реагирую, решила мне довериться и передать от меня записку для него с признанием в любви. Чем, уж я заслужила её доверие, я не знаю, но записку Егору я передала.
    Что там было написано, я не знаю, но знаю,  что они встретились, сходили в кино, ели мороженное, об этом мне потом рассказала сама Майя, и с того времени, я стала для них лучшим другом и почтальоном.
 Однажды когда  мы уже учились в девятом классе,  Майка  громко при всех  заявила: «что она моя подруга, и если кто её обидит, будет иметь дело со мной». Так, у меня появилась подружка-защитница.
   Мальчишки из нашего класса мне не нравились совсем, мне нравились парни постарше, с одним из них  десятиклассником Стёпой Битовым, я познакомилась на  одном  из школьных вечеров, которые проходили у нас в лицее каждую субботу.
  Стёпа мне сразу понравился тем, что не кичился своими родителями, и даже сразу не сказал мне кто они. Уже потом я узнала, что его отец – председатель нашего Областного суда, а мать судья в Областном арбитражном суде, «шишки» большие.
    А мой отец в это время работал автомехаником в автосервисе, ремонтировал машины,  и я им всё равно очень гордилась.
  Из рассказов папы, я знала, что  в 1980 году, папа был капитаном, командиром автомобильной роты, и служил в провинции Кундуз в Афганистане.
  Ему было 25 лет, он был смелым, бесшабашным и не думал ни о чём плохом.
  Основная обязанность их роты состояла в том, чтобы доставлять топливо для наших войск и авиации  размещённой на аэродроме. Он, рассказывал, что в первые месяцы 1980 года, когда наши войска вошли на территорию Афганистана, тогда его стали называть ДРА – Демократическая республика Афганистан, они пахали как черти.
   Не спали совсем,  мотались туда - сюда, от Кундуза до Термеза  по два-три раза за неделю, считая, что они выполняют важнейшее задание Родины, партии и правительства, по оказанию интернациональной помощи свободолюбивому Афганскому народу.
   В августе 1981 года, по дороге на Ташкурган, его машина подорвалась на мине,  водителя  силой взрыва выбросило в лобовое стекло, и он чудом остался жив, а папе  осколки поранили обе ноги. Один большой осколок раздробил  ему коленную чашечку на правой ноге, сделав  на всю жизнь инвалидом.
   Его привезли сначала в Кабульский госпиталь, а потом в Ташкент.
   К тому времени, в госпиталь Ташкента стали прибывать самые лучшие военные врачи со всей страны. Благодаря одному из них, хирургу, подполковнику Ивлеву, папа остался с двумя ногами, и даже стал ходить. Лечили его долго, почти полгода, до тех пор, пока он не смог самостоятельно передвигаться.
   Рядом с ним, в палате лежал прапорщик, с  осколком в спине, который он получил, при обстреле их городка из миномётов в другом городе, кажется Кандагаре. Николай, так его звали, был детдомовцем, как и его 17-ти летняя сестра Катя, их родители, десять лет назад, погибли в автомобильной катастрофе, где-то под Ташкентом. Они жили в маленьком родительском доме недалеко от Алайского базара, в центре города Ташкента. Катя, как раз окончила школу, и хотела поступить на работу, когда в госпиталь из Афганистана неожиданно привези её брата с осколком в спине, и без надежды, что он, когда-нибудь, будет ходить.
   Папе, так понравилась эта девушка, так нравилось, как она трогательно и с любовью относится к своему брату, как ухаживает за ним, как вселяет в него надежду и веру, что он тоже глядя на неё, стал быстрее выздоравливать и ходить потихоньку.
   А когда встал на ноги, объяснился с моей будущей мамой в любви, и увёз их обоих, вместе с дядей Колей в Россию, в деревню, где жили мои будущие  дедушка и бабушка.  Осенью, когда маме исполнилось восемнадцать лет, они поженились, а через год родилась я.
   Жили мы трудно. Папа и дядя Николай оформили пенсию, на которую по нынешним временам можно было только что не умереть с голоду. Лекарства для дяди стоили очень дорого, а без них он просто не мог жить. Но мы жили все вместе, дружно и весело в небольшом деревянном домике на окраине деревни, который смогли купить, продав дом в Ташкенте.
   Папа начал работать механиком  в совхозных мастерских, а дядя Николай оставался дома. Техника в совхозе вся была старая, изношенная, и поэтому, папа подолгу пропадал на работе, чтобы её восстановить. Денег платили мало, но другой работы на селе вообще не было.
  Сначала я росла с мамой,  сидевшей  дома три года после моего рождения в декретном отпуске, а потом, когда она поступила  на работу в школу уборщицей,  меня  воспитывал уже  дядя Николай.
  Он, к тому времени получил коляску, научился на ней быстро ездить, и мы вместе с ним ездили даже на речку Калинку, протекающую по окраине деревни. Ловили карасей, пели песни, плели венки. Он рассказывал мне разные истории, сказки и стихи, которых знал огромное множество.
   Иногда его увозили в больницу, когда у него открывались раны, и тогда, я «работала» вместе с мамой, бегая по вечерам по пустынным школьным классам, и рисуя чёртиков на  классных досках.
   Потом я выросла, и пошла, учиться в первый класс этой же школы, где проучилась до восьмого класса, пока папа из-за дяди Николая, не решил переехать в город, потому что ему нужно было постоянное лечение.
   Так же как и в деревне, мы зажили очень дружно, а наш деревенский дом, теперь стал нашей дачей, куда мы ездили отдыхать от города, и на земле около которого, сажали всякую зелень, а потом, сняв урожай, заготавливали овощи и фрукты на зиму.
  Мама моя, была великая мастерица варить варенья, особенно ароматным и вкусным  у неё удавалось варенье из сливы и малины. Она готовила и закрывала в банки разные салаты, баклажанную и кабачковую икру и многое другое. Я всегда была рядом с ней, и училась всему этому. Папа, не имея возможности помочь нам, из-за своей занятости, всегда нахваливал работу мамы и с удовольствием ел её изделия.
   Но самым большим нашим помощником был дядя Николай, он умело закатывал крышки на  стеклянных банках сидя в своей коляске рядом со столом, резал лук для лечо и икры, из  его глаз при этом, никогда не текли слёзы, в отличие от нас с мамой.
   Часто после школы, я прибегала в дом к       дедушке с бабушкой, и мы  все вместе шли в сад собирать смородину, или крыжовник. Потом месили  с бабушкой тесто, и пекли пироги со смородиной. Они были такие вкусные, что я до сих пор люблю  печь их по старому бабушкиному рецепту.
   Бабушка Даша работала дояркой на ферме, а дедушка Серёжа был механизатором. Они тоже очень много работали, и мне редко удавалось застать их обоих дома, особенно в посевную и уборочную страду. Они меня очень любили и постоянно баловали, покупая в городе новые игрушки, куклы и платья. И ещё очень многое прощали: ну там разбитые чашки, съеденные за раз все конфеты,  поломанные часы ( мне очень хотелось в семь лет посмотреть, как они работают), и многое другое, чего моя мама мне бы так просто простить не могла, а обязательно поставила бы меня в угол.
    Когда мы переехали в город, папа настоял, чтобы мама поступила заочно учиться в институт народного хозяйства на экономический факультет, и устроил её помощником бухгалтера в автосервис, где работал и сам. Теперь  в нашей семье появилось две ученицы.
  Однажды, ещё в  конце восьмого класса,  когда Майя в первый раз пришла ко мне в гости, она просто поразилась, как мы вчетвером умещаемся в этой маленькой двухкомнатной  квартирке,  притом, что один постоянно ездит по ней на коляске.
   Она познакомилась с дядей Колей и моими родителями, мама угостила девочку  своим «фирменным» сливовым вареньем, и этим навсегда покорила её сердце, потому что Майка, была невозможной сладкоежкой.
   Но, особенно её поразил дядя Коля, который,  несмотря на то, что у него не работали ноги,  научился обходиться без посторонней помощи укладываться и вставать из постели, и самостоятельно принимать туалет. 
 Он не давал  мышцам ног совсем атрофироваться, и несмотря на сильную боль, постоянно массировал их, свято веря, что когда-нибудь найдётся такой  хирург, который вытащит этот проклятый осколок из его позвоночника и он начнёт ходить. Я  спала с ним в одной комнате, и знала, как тяжело ему это даётся, и  гордилась им, что он не ноет, не скулит, как парень инвалид из дома напротив, которого ранили в Чечне, и за которым ухаживают две сиделки.
  Майя слушала его рассказы про Афган, про военную службу, а потом наивно, по-детски спросила:
  - Дядя Коля, вот вы  бывший прапорщик, воевали за нашу родину в Афганистане, мне папа рассказывал, он тоже там служил, только в афганской милиции.  Ведь там погибло почти пятнадцать тысяч наших солдат и офицеров, и много, много было раненых, так почему же никто о Вас, инвалиде не заботиться? А? Мне Инга сказала, что вы эту квартиру снимаете за деньги, и у Вас даже своего жилья нет. Это же несправедливо!
   Николай рассмеялся.
- Милая девочка, ты конечно права. Мы воевали по приказу нашей родины. Но где она теперь та родина? СССР развалился, в стране распад, тысячи людей остались без работы, миллионы русских людей брошены там, в бывших наших союзных республиках: в Узбекистане, Казахстане, Киргизии, Прибалтике. Ну, кто в это время о нас, бывших солдатах Советского Союза будет думать. Кинули пенсию, как кость собаке, и всё: ЖКХ - живи, как хочешь, или можешь!
  - Коль, да ладно тебе Бога гневить, - вмешалась мама, слышавшая весь этот разговор.          
 - Да, пенсия мала, это точно, но мы же с голода не умираем, правда? Были бы руки. Вон тебя каждые три-четыре месяца в госпиталь кладут, лечат бесплатно. Даст Бог, и пенсию скоро прибавят, Ельцин обещал, а я ему верю.
   Николай, слушая младшую сестру, только посмеивался:
  - Эх ты Катя, святая ты простота! Ну, откуда ему взять денег, чтобы нам пенсию прибавить? Заводы стоят, фабрики стоят, мы уже ничего своего не шьём давно, всё китайское. Обувь, одежда, детское бельё, всё не наше. А, этот козёл, только пьёт, на него уже смотреть противно. Ну, чего нам ждать, от  нашего президента - пьяницы, а?
  Я, потянула Майю на улицу, подальше от этих бесконечных споров, которые я слышала почти каждый вечер.
   Но Майя, вернувшись, домой всё рассказала своему отцу.
  Всё. И про то, как мы живём, и про двух инвалидов,  героев – афганцев, о которых забыла родина, и которые ютятся вчетвером в крохотной снимаемой квартирке.
  На какие уж там рычаги и пружины «надавил» тогда генерал Борисов, но ровно через три месяца, мы получили отдельную  трёхкомнатную квартиру, на первом этаже, с учётом того, что дядя Коля, у нас инвалид – колясочник.
  Квартира располагалась в центре города на Советской улице, в трёхэтажном доме ещё        « сталинской» постройки и была не новой, но ремонт там был произведён хороший.
  Когда мы первый раз пришли туда, и я увидела « эти царские хоромы»: высокие трёхметровые потолки, три огромные двадцатиметровые комнаты и такую же кухню, я даже заплакала от радости, а мама просто засияла от счастья. С этого дня, начался новый этап в нашей жизни, и у меня появилась своя собственная комната.
   Мы, даже не предполагали, кто нам мог так помочь с этой шикарной квартирой. Папа и дядя Николай стояли в очереди на получение жилья, и терпеливо ждали, когда же наступит эта очередь, поэтому новая квартира, была огромным сюрпризом  для всех.
   Наверное, прозорливее всех оказалась моя подруга Майка. Она, как и раньше часто бывала в нашей квартире, все эти годы пока мы учились в школе, и даже потом, когда я поступила в политехнический университет, а она в медицинский, мы продолжали дружить.
   В 2003 году, генерала Борисова, подорвали в его служебной машине недалеко от дома, и Майя осиротела окончательно, потому что десять лет тому назад, у неё от рака умерла мать. А, спустя несколько лет отец вновь женился на своей сотруднице, и она тут же родила ему двух детей, одного за другим, Отношения с мачехой, у девочки сразу не сложились, но пока был жив отец, она держала себя в руках. Однако после смерти отца всё изменилось. Начались судебные тяжбы по наследству, раздел имущества, и в результате, студентка третьего курса Майя Борисова, стала обладательницей небольшой однокомнатной «хрущёвки», и без копейки денег.
   Но, она не сдалась, нашла работу ночной сестрой-сиделкой, и продолжала учиться в медицинском университете. Её горе, ещё больше сблизило нас, она чаще стала бывать в нашей семье, и мы её все очень любили. Но, особенно Майю любил  дядя Коля, буквально расцветавший, несмотря на боли в позвоночнике, при ёе приходе.
   Майя, как будущий врач, помогала ему снять эту боль, ставила уколы, делала массаж спины и уговаривала на операцию,  по изъятию осколка из  позвоночника. Они очень сблизились за эти несколько лет, пока она заканчивала учёбу, и как-то так получилось, что полюбили друг друга, несмотря на разницу в возрасте и в положении. Ей было двадцать пять, как и мне, а ему пятьдесят. Она была шустрой, решительной, смелой, полной сил спортсменкой, а он инвалид, с неподвижными ногами. Но, чудо произошло, и неожиданно, через год после окончания учёбы, когда Майя начала работать терапевтом в городской больнице, она забеременела.
   Мы, уже давно были второй её семьёй, и поэтому она, узнав о том, что ждёт ребёнка, тут же прибежала ко мне, и рассказала об этом событии нам с мамой, не сказав только, кто отец ребёнка.
   «Женсовет» заседал долго. Так долго, что наши мужчины уже взмолились, что умрут от голода, и решение было принято окончательно и бесповоротно: рожать! А, мы с мамой, обязались помогать ей, и помогать воспитывать ребёнка. О мужской помощи разговоров даже не было, всё решили женщины.
   Я, к тому времени, уже тоже окончила университет и  работала в одной строительной организации. Работа была скучная, неинтересная, совсем не по моему характеру, и я мечтала скорее оттуда смыться. Но, увы и ах, в нашем городе по моей специальности найти другую работу было невозможно.
   Однажды, я задержалась на работе, шеф заставил меня переделывать какой-то никому не нужный отчёт, который мы ежемесячно посылали, не знамо зачем, в управление  строительства и благоустройства нашего города, и когда вышла из здания, где располагалось наше учреждение, было уже темно.
  Я  пошла к остановке автобуса, а потом вдруг решила поймать такси, чтобы не трястись   в вечно переполненном вечернем автобусе. Подойдя к краю тротуара, я подняла правую руку, и начала «голосовать».
    Место это было не такое людное, как в центре, такси было мало, и мне долго  никто не останавливал. Я уже замёрзла, и начала ругать себя, за то, что не пошла на автобус, как вдруг проезжавшая машина приостановилась, потом задом подъехала ко мне. Открылась, левая дверца, где сидел водитель и приятный мужской голос проговорил:
 - Вам куда девушка?
 - На Советскую. Подвезёте? А, то я уже замёрзла совсем.
  - Садитесь, я как раз в ту сторону еду, я на Комсомольском проспекте живу.
  Я быстренько нырнула на заднее сиденье, и села прямо за спиной водителя, заметив только, что он очень симпатичный и молодой. В машине было тепло и уютно, тихо играла какая-то музыка.
  - Это, что джаз? – решила я первой начать разговор.
  - Да нет. Это оркестр Поля Мориа. Замечательная спокойная музыка, я её очень люблю.
 - Надо же,  как я могла не узнать. Я тоже люблю его музыку..
 - Вы с работы? Где работаете, если не секрет?
  - Да, какой уж тут секрет. Баннеры с рекламой нашего строительного управления «Небоскрёб», на каждом углу развешены. Вот там я и работаю.
  - Кем? Начальником управления? – пошутил парень, и на секунду обернулся ко мне. К этому времени, я уже сидела на сиденье справа, и могла видеть его лицо.
   Я рассмеялась.
 - Да, уж! Берите выше, я инженер – расчётчик, составляю сметы на работы, рассчитываю необходимые затраты на строительство и обустройство домов, ну и ещё всякие там расчёты делаю.
  - И как платят? Пятнадцать есть хотя бы?
  - Да, какие пятнадцать? Всего на руки, чуть больше пяти тысяч выходит! Совсем мало. Но, я рада, что хоть такая работа есть, наши две девушки, после окончания института, уже два года работу по специальности не могут себе найти. А, как сейчас без работы?
   - Тут, я согласен. Пять, это конечно маловато. Я почти двадцать получаю каждый месяц, и то, считаю, что этого мало.
  - А,  Вы кем работаете, и где, если конечно не секрет? – я тоже решила немного пошутить, потому что парень, сидевший за рулём, и умело управляющий машиной, мне определённо начинал нравиться.
  - Секрет, конечно. Я работаю на секретной фабрике, производящей изделия, от которых пухнут женщины  и  у детей выпадают зубы.
  - Господи! Да,  что это за фабрика такая? Я уже много лет здесь живу, и ни о чём подобном не слышала.
   Парень повернулся ко мне, громко рассмеялся и сказал:
- Да нет, вы её хорошо знаете. Это же  наша кондитерская фабрика!
   Теперь уже и мне стало смешно за свою тупость, и я тоже рассмеялась в ответ.
Потом мы познакомились, перешли на «ты», он довёз меня до подъезда моего дома и мы обменялись телефонами.
   За заботами, работой, я уже стала забывать про Олега, так он себя назвал, когда ровно через месяц, он позвонил мне на сотовый телефон, и предложил встретиться. Я согласилась, и ровно в пять часов вечера, он подъехал к моей работе.
   - Здравствуй Инга, очень рад тебя видеть. Извини, что долго не звонил, дела, командировки..
  - Да, ладно! Я как-то особенно и не верила, что ты мне позвонишь. Ты, же ведь не обязан, правда? Ну, раз решил позвонить, молодец! Я уже почти забыла про нашу встречу.
   Олег внимательно посмотрел на меня, своими серыми глазами, улыбнулся и сказал:
 - Что, так много знакомых парней?
 - Ну, немного, но я вниманием не обижена. Пока, во всяком случае. Ну, и какое у тебя ко мне дело, ты ведь так сказал: есть дело.
  - Да, да. Дело на сорок тысяч, как говорит моя  мама. Давай поедем, я тебя отвезу домой, в машине и поговорим.
  Я смотрела на него, и не двигалась с места.
 - Что-то не так? Ты занята?
 - Да, нет. Всё нормально, но я не хочу разговаривать в машине. Тут за углом, есть кафешка с названием «Изумрудина», давай подъедем туда, попьём  кофе и поговорим. Как, устраивает тебя такой расклад?
 - Вполне! Садись, поехали!
Мы просидели в кафе почти три часа, и говорили обо всё понемногу. Про учёбу, про родных и знакомых, про наш город. Уже  перед самым уходом, я спросила:
  - Так, что у тебя за дело ко мне было?
 - Ах, чёрт, совсем забыл, за этими разговорами и воспоминаниями. А, дело, вот какое: в эту субботу в городском дворце культуры состоится вечер, посвящённый юбилею нашего города. Будет концерт, потом банкет, мне на фабрике выделили пригласительный билет на двоих, там такое условие,  приходить только парой. Вот, я и подумал, может, ты со мной туда сходишь. Говорят, будет очень интересно.
   Я внимательно посмотрела на своего собеседника, он мне был симпатичен, но сразу согласиться я не могла. Нужно было немного пококетничать.
 - Ну, не знаю. У меня, и одеть то особенно нечего на этот вечер. Там, ведь, наверное, все «сливки» нашего города соберутся?
 - Честно говоря, сам не знаю, Я на таких тусовках ещё ни разу  не был.
 - Вот видишь! Ну, я представляю, как наши  городские дамы, жёны местных чиновников будут разодеты..
  Олег неожиданно полез в карман, вытащил оттуда пачку денег, и протянул мне.
 - Что это? – я посмотрела на деньги, ничего не понимая.
 - Это? Это, деньги.. Тебе на платье к вечеру..
Ну, конечно,  я сразу возмутилась:
- Какие к чёрту деньги? Какое платье? Ты что? И почему это ты решил купить мне новое платье, а? Мы, ведь с тобой видимся всего второй раз, и не настолько близко знакомы!
  Олег покраснел, на него было страшно смотреть. Он заморгал своими большими ресницами и начал оправдываться:
 - Инга, ты не пыли! Ну, я же хотел как лучше. Ты  сама  прошлый раз сказала, что очень мало получаешь на своей работе, и  поэтому не можешь себе много позволить. Вот я и решил тебе просто по-дружески помочь.
   Он мял в руках денежные купюры, и молча смотрел на меня.
  - Так дело не пойдёт. Если ты действительно хочешь, чтобы я пошла с тобой на этот вечер, убери деньги, Это раз! Во-вторых, я думаю, найду что-нибудь подходящее в своём гардеробе, чтобы там прилично выглядеть, но твоих денег я ни за что не возьму. Понял?
  -Да, понял, я. Понял. Я согласен на все твои условия, - он медленно сунул деньги себе в карман, а я мысленно представила себе, какую обновку я, дурочка, могла бы купить на те деньги, если бы не начала перед ним выпендриваться.
   Мы вышли из кафе, Олег отвёз меня домой, и мы договорились встретиться в субботу прямо у дворца культуры.
  Из своего небогатого гардероба, я выбрала розовую кофточку, и серую юбку с разрезом. Надела серёжки с бирюзой, папин подарок на восемьнадцатилетие, и туфли на высоком каблуке. Всё, я к вечеру готова.
  Концерт, был действительно интересный, я смотрела на сцену, хлопала в ладоши, и была в приподнятом настроении. Меня не устраивало только одно, что мой партнёр, всё время куда-то поглядывал, и почти не смотрел на сцену. Куда, и  кого он всё пытался увидеть, я как  не пыталась, угадать не могла, а потом, просто потеряла к этому интерес, увлекшись происходящим на сцене.
   После концерта, нас по отдельным пригласительным билетам пригласили в другой зал, где были накрыты столы, и играл эстрадный оркестр.
   Мы с Олегом уже проголодались, поэтому, выпив шампанского после тоста  нашего губернатора, тут же принялись закусывать,  и когда говорил мэр, я даже не обратила на него внимание.
  Потом начали танцы, и Олег, ничего  не сказав,  неожиданно для меня, направился к столику, где сидела две женщины лет сорока -пяти - пятидесяти, и двое мужчин. Один совсем седой, а второй кудрявый, но с большой плешью на затылке. Он подошёл к их столику, и обратился к одной из женщин, сидевших спиной ко мне, довольно полноватой, с некрасивым, словно вырубленным топором лицом, но с весьма красивыми ногами.
  Женщина, сидевшая рядом с нами за столиком, вместе со своим мужем, она тоже была  с фабрики, где работал Олег, улыбнулась и сказала, вроде ни к кому не обращаясь:
- Вот пострел! Пошёл нашу директрису приглашать на танец. Интересно, интересно, никогда не видела, как она танцует!
   Её муж, глядя вслед Олегу, хмыкнул ей в ответ, налил себе полную стопку водки, и молча уставился на танцующие пары.
  Мне почему-то стало очень неприятно пребывание в окружении этой парочки, и я решилась: встала, подошла к тому же столику, куда подходил Олег, и пригласила танцевать седого мужчину.
   Он, сначала отнекивался, но потом, уступив моему натиску, встал из-за стола, и пошёл со мною на танцевальную площадку. Сначала у нас ничего не получалось, но потом он вошёл в ритм, и оказался довольно неплохим и галантным партнёром.
  Танец закончился, Виктор Сергеевич, так он мне представился, проводил меня до моего столика, а через минуту, туда же вернулся и Олег, с предложением перейти за столик директрисы и её мужа.
  Отказываться гостье было неудобно, и спустя некоторое время, мы уже сидели за их столиком, и знакомились друг с другом.
   Когда мы выпили первый бокал шампанского за наше знакомство, я неожиданно увидела мэра идущего с бокалом в руках к нашему столику, и у меня мгновенно испортилось настроение. Сидящая напротив Надежда Петровна, поймала мой взгляд, удивлённо вскинула брови, но я тут же опустила глаза вниз, и больше их не поднимала, пока он не ушёл от нас к соседнему столику.
   Олег, словно что-то почувствовал, начал за мной ухаживать, говорил комплименты. Мы много танцевали, а потом он проводил меня домой и не звонил две недели.
   Позвонил, и сказал, что приглашает меня в театр на концерт Дениса Майданова. Я конечно с радостью согласилась. Концерт нам обоим очень понравился, потом мы зашли в ресторан поужинать, а потом..
  Потом, мы оказались в его квартире, и я осталась у него ночевать.
  Может, выпитое спиртное подействовало, может, то, что мы были ещё мало знакомы, но первый секс, не принёс нам обоим большой радости.
  Скорее всего, это был просто секс, ради секса, и ничего больше. Зато, когда мы снова встретились с ним через неделю, всё уже было совсем не так. Именно тогда, я поняла, что влюбилась в него.
  После очередного раза, когда мы вместе с ним стояли под душем, он неожиданно спросил у меня про мэра. И, я так же неожиданно для себя всё ему вылепила. И про то, какой он пошляк и подлец, и про его фигуру, и про наглые глаза тоже.
  Олег тогда рассмеялся, потом обнял меня, и сказал:
- Ну, теперь мне всё понятно, почему это у тебя от ужаса округлились глаза, когда он подходил к нашему столику. Да, действительно, судя по твоим словам, он мужик непорядочный. Ну, да ладно, нам с ним детей не крестить, так ведь?
   Я  парила на небесах и была по-настоящему влюблена в него, поэтому о мэре мы совсем забыли, зато он сам напомнил о себе.
  Примерно через месяц, после того разговора, моего  шефа и меня, неожиданно вызвали в кабинет к мэру.
   Начальник управления засуетился, задёргался. Он хорошо знал  характер нашего градоначальника, и знал, как он умеет распекать людей, и портить им карьеру. К тому же, он никак не мог привязать к этому вызову меня, я  то, простой инженер его управления,  каким боком  должна быть связана с этим вызовом.
   Сюрприз ожидал нас уже в приёмной.  Пожилая женщина, сидевшая в приёмной, оказалось потом, что это экономист из планового отдела, тут же проводила меня в кабинет мэра, а моему шефу предложила посидеть, и немного подождать.
  Вадим Вадимович, увидев меня, тут же привстал из-за стола,  и жестом пригласил сесть на стул около его стола.
  - Ну, здравствуй Инга, Так тебя, кажется, зовут?
 - Здравствуйте, Вадим Вадимович! – ответила я, с вызовом,  глядя прямо ему в лицо
 - Ты, теряешься в догадках, зачем я тебя вызвал, да ещё с твоим начальником?
  - Нет, не догадываюсь, и даже представить себе не могу, зачем  мы Вам оба понадобились? – продолжала я дерзить.
     Мэр рассмеялся.
- Да, если честно говорить, мне твой шеф, и даром не нужен, я могу все вопросы с ним и по телефону решить. Но, он же тебя на машине привёз?
  - Да, на своей машине.
 - Вот видишь. С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Мы поговорим с тобой, а потом он тебя  и обратно отвезёт. А, то бы на автобусе пришлось трястись. Ладно, не теряйся в догадках. Ты, видела в приёмной женщину?
  - Видела. Это, Ваша новая секретарша?
 - Нет, это Полина Романовна, из планового отдела, она тут временно работает, и ждёт, не дождётся, когда сбежит отсюда. Я же деспот, и хам, как ты поняла.
  - Да, уж! Что есть, то есть!
  Мужчина снова рассмеялся:
 - А ты молодец, смелая. Именно так тебя и рекомендовали некоторые мои друзья. Значит так: если ты не передумала со мной работать, можешь с завтрашнего дня занимать эту должность. Ну, про оклад, я тебе говорил, рабочий день не нормирован..
   - Нет! – вырвалось у меня. – Я не согласна!
 Но, Вадим Вадимович, уже серьёзно глядя мне в лицо, перебил меня:
- Я знаю, почему ты не согласна. Этого не будет, даю тебе слово. Никаких  домогательств и приставаний с моей стороны, я обещаю. Мне, просто нужен хороший, добросовестный молодой помощник, а то эти бабки, мне уже надоели.
  Ну, так как? Согласна? Это же совсем другая работа, да и деньги другие.
  В кабинете повисло молчание. Я прекрасно понимала, что моя жизнь, с приходом в мэрию изменится коренным образом. Я наконец-то смогу получать достойную зарплату,  хорошо одеться, обуться и начать помогать родителям.
  А, мэр в это время не сводил с меня глаз, и скажу честно, я не очень то поверила, в его слова, что он не попытается снова проверить меня «на вшивость», и предложить переспать с ним.
  Интересно, что это за его друзья, которые меня рекомендовали? Ну, раз рекомендовали, значит надо оправдывать их рекомендации. Вперёд.
  - Хорошо, я согласна. Но, ещё раз хочу напомнить, про Ваше обещание, И, знайте, если Вы мне заплатите даже в два раза больше, я всё равно, не буду с Вами спать, а уж тем более, не буду Вашей любовницей.
  - Ладно, ладно! Я всё понял! Чисто деловые отношения, и всё, - засмеялся довольный мэр.
  - Да, чисто деловые.
 - Значит, договорились? – он тут же нажал на кнопку селектора: - Полина Романовна, пригласите ко мне Разбухина.
   Когда мой начальник, вошёл в его кабинет, он,  поздоровавшись с ним, прямо с порога, объявил ему, что с завтрашнего дня я буду работать в его приёмной, и попросил сейчас же отвести меня на работу,  чтобы оформить увольнение.
   Шеф, просто засиял от радости, иметь «своего» человека  в мэрии, это же мечта любого городского предпринимателя, а тут ещё и в самой приёмной.
   Он, засуетился, заулыбался:
- Вадим Вадимыч, я всегда знал, что Воронова далеко пойдёт, она очень способный и добросовестный работник, и очень рад  за неё. Конечно, я всё сделаю сегодня же, и завтра утром она будет у Вас.
  - Значит, я в ней не ошибся. Ну, всё, завтра  с самого утра, жду Вас, Инга Романовна и начнём работать.
   Так, началась моя новая жизнь.
Учить меня было некому, а спрашивать, я не привыкла из гордости, поэтому училась на лету, многому меня научил  мэр, как опытный чиновник, ну а многое, просто пришло со временем и само собой.

         Надежда Виноградова . Продолжение.

После того, как Олег рассказал мне причину того, почему его спутница не хотела даже смотреть  на том вечере на Вадима, в меня словно чёрт вселился. Я  решила сделать всё, чтобы подружка моего Олега, всё же была принята на работу в мэрию.
  Зачем мне это было нужно, сама не знаю. Может, мне просто стало обидно, что мой молодой любовник пришёл на этот вечер с такой красавицей и так быстро её нашёл. Может, мне просто стало жалко её, после того, как Олег рассказал мне, как мало она получает, и как ей тяжело живётся с папой и дядей, инвалидами. А, может, я просто хотела насолить Олегу, буквально подкладывая его девушку под Вадима, который, как я знала, ни одной юбки не пропустит, несмотря на больное сердце. И, он, судя по всему, уже глаз на неё положил и «своего» не упустит..
  Скорее всего, во мне просто взыграла обычная женская ревность, и я решила отвести свою соперницу.
   В один из вечеров, через два дня после того, как я узнала про Ингу, я нашла повод, и как бы, между прочим, заговорила о ней с мужем.
   - Вить, ты помнишь ту девушку, с которой танцевал на вечере? Её, кажется, Ингой зовут?
  - Конечно, помню, именно Ингой. Она прекрасная танцует, должен я заметить,  и сразу   напомнила мне мою молодость, - улыбнулся муж, и  морщинки возле глаз у него сразу разгладились, лицо помолодело, и даже глаза  немного  по-юношески засияли.
 « Вот, старый козёл!- с досадой подумала я. – И он туда же. Как увидят мужики красивую мордочку, так сразу и млеют, даже не думая, что у этой девки в голове. А у неё там, может, опилки вместо мозгов находятся!»
  -  Я её сегодня встретила в городе. Разговорились, то, да сё. Я узнала, что она живёт с родителями: отец инвалид, брат жены, то есть её дядя, тоже. Живут тяжело, денег не хватает, одни лекарства чего стоят. Оказалось она, к нашему Казанове ( так мы между собой Вадима называли), приходила устраиваться на работу, и даже конкурсный отбор на замещение вакантной должности его секретаря-референта прошла,  и он её вроде даже взял..
  - И, что дальше? - с любопытством уставился на меня муж.
  - А, дальше.. Дальше он в открытую сказал ей, что возьмёт её на работу и будет платить хорошую зарплату, если она станет его любовницей..
  - Да, ты, что? Неужели так и сказал? – рассмеялся Виктор. – Это на Вадима похоже. А что она?
  - Что, что? Страшно возмутилась, сказала в лицо несколько неласковых слов и выскочила из кабинета. Потом, через неделю устроилась на работу в строительную компанию, на мизерную зарплату, больше работы в нашем городе для  неё не нашлось.. Вот такие дела..
  - Да, с работой у нас действительно проблема. Особенно для женщин. Ну, и что же ты хочешь милая моя?
  - Я хочу, чтобы мы помогли ей. Ну, ты поговоришь с Вадимом, он тебя во всём слушает, и скажешь, что это к нему приходила твоя дальняя родственница, ну скажем двоюродная племянница, и ты бы очень хотел, чтобы она у него работала.
 Ну, добавишь, что она девушка умная, не избалованная, имеет диплом инженера-строителя. Я тоже позвоню, переговорю с ним, глядишь, и всё будет хорошо. Ну, если мы можем помочь человеку, то почему бы не сделать доброе дело, а Вить?
  - Тут милая, я с тобой согласен. А, ты о последствиях подумала, а? Жанна, же нас с тобой потом живьём съест, если узнает, что эта девушка наша протеже. Он же  бабник, молодых женщин и девушек любит, да они и сами ему на шею липнут. А вдруг эта Инга, не выдержит его натиска, и сдастся, ты же знаешь, как он ухаживать умеет. Жанна, вон  помнишь, какая неприступная была, и муж был прекрасный, так нет, он её всё-таки уговорил уйти от него, и выйти за него замуж. Я, как мужик  и то теряюсь в догадках, что вы, бабы в нём находите, он совсем не Ален Делон, а все от него без ума..
  Я, засмеялась.
 -  Да ладно скромничать то! Твои студентки тоже все от тебя без ума, многие вон до сих пор письма и поздравления ко дню рождения и ко дню Защитника Отечества пишут, разве не так?
  Виктор улыбнулся, но промолчал.
- Так, ты поможешь мне или нет? Если поможешь, то постарайся это всё обставить так, словно это было решение самого Вадима. Ну, типа того, что он вновь увидел её на вечере, и решил всё-таки пригласить на работу, так как ему нужны в мэрии молодые, растущие кадры. Сможешь так сделать?
 - Постараюсь.
На этом наш разговор окончился и я довольная, потирала руки, потому что знала: Виктор про свои обещания никогда не забывает.
   Так и получилось. Недели через две после того  нашего разговора, он пришёл и сообщил мне, что сегодня у него на приёме в клинике был Вадим, и они с ним договорились насчёт Инги.
  - Но, ты Надя, всё-таки сама с ним поговори, насчёт девушки, Он тебя уважает, и надеюсь, к твоей то «родственнице» уж приставать не будет. Кстати я сказал, что она твоя, а не моя племянница, потому что он всех моих родственников прекрасно знает, а вот твоих нет.
  Я сама съездила к нему в мэрию, тем более, что у меня были вопросы по переоборудованию одного цеха, и мне нужна была его помощь, и мы тепло переговорили с Вадимом.
  - Господи, Надежда! Да, что же она не сказала тогда, что она твоя племянница, я бы на неё по- другому посмотрел,- деланно возмутился Вадим, в ответ на мой рассказ.
  - Что, взял бы на работу? Никогда не поверю, потому что хорошо знаю тебя. Ну, предложил бы девушке стать его любовницей, «проверил на вшивость», как сейчас говорят, и если бы она не согласилась, то взял бы на работу. А ты её просто выгнал.
  - Я? Выгнал? Да, ты что? Она сама как оглашённая после моих слов выскочила из кабинета, и сгоряча кажется даже «сволочью» обозвала, представляешь?
  - Да, Инга девушка гордая, вся в мать. Хорошо, хоть по морде не дала, а могла бы, я её знаю,- засмеялась я.
 - Ну, ты скажешь, «по морде», Я же далеко сидел от неё, когда это предложение делал, - и он по-мальчишески громко рассмеялся.
 - Гордая говоришь? Это хорошо! А, я ведь так  до сих пор и не нашёл себе секретаря, его одна женщина из финансового отдела пока временно заменяет.
 - Ну, так что тебе мешает, взять на эту должность Ингу, раз должность вакантная, а она тебе подходит?
- Что мешает? Гордость, и уязвлённое самолюбие. Не люблю, когда мне отказывают, вот так сразу!
 - Ну, ты  и нахал, Вадим Вадимыч! – рассмеялась я. – А девушке разве не обидно, что ей сразу в глаза предлагают любовницей стать, а? Обидно, по себе знаю.
 - Не знаю, не знаю! До неё, ни одного отказа не было. Ты же помнишь Надя, как я Жанку добивался, а? Полгорода надо мной смеялось тогда. Но, ведь добился, и она теперь моя жена и мать единственного сына.
 - И, что тогда ещё нужно, то? Я знаю, она тебя очень любит, ты её вроде тоже любишь, судя по твоим разговорам. Зачем же тебе ещё и любовницы нужны? Не пойму.
 - Вы женщины нас мужиков в этом вопросе никогда не поймёте. Никогда! Ладно, раз уж ты за неё просишь, то я возьму её на работу, где ты сказала, она сейчас трудится?
 - В «Небоскрёбе». Но, я прошу тебя об одном, чтобы ты её не трогал, и даже не пытался этого делать. Я знаю, как ты умеешь красиво и галантно ухаживать – это моя первая просьба. Ну, а вторая, прошу не говорить ей, что именно я за неё хлопотала, она тут же всё оборвёт из-за своей гордости. Это же совсем мало Вадик? Правда, же?
  - Хорошо согласен! Ну, как же я могу отказать жене моего лучшего друга и человека спасшего мне жизнь. Завтра же сам лично займусь этим делом, обещаю.
  Потом мы поговорили о моих служебных проблемах, и тут тоже пришли к консенсусу, в общем, через два часа, я уже ехала к себе на фабрику, потирая руки и очень довольная собой.
  А через неделю, Олег сообщил мне, что Инга работает на новом месте, в мэрии.
  Чего я этим добилась, сама не знаю. Мы, по-прежнему продолжали встречаться с Олегом в гостинице, всё в наших отношениях было также, но внутри меня уже жила какая-то червоточина, ржа, которая исподтишка ела меня, и я ничего не могла с собой поделать.
  Месяца через три, после моего разговора с Вадимом, когда мы лежали с Олегом в постели и пили охлаждённое вино из хрустальных фужеров, его мне привези из Франции друзья мужа, ну а я решила угостить им своего любовника, я решилась.
   Отпила  небольшой глоток вина, я подержала во рту. Вино было нежное, ароматное и немного терпкое на вкус. Мне оно понравилось. Глядя сквозь бокал, на лежащего рядом мужчину, я, как бы, невзначай спросила его:
 - Ну, что Инга? Как ей работается? Ты с ней встречаешься? – и внимательно посмотрела Олегу прямо в глаза.
  Я увидела, что он смутился, хотел что-то сказать, но промолчал, а секунд через пять,  видимо взяв себя в руки и отпив глоток вина, сказал небрежно:    
  - Работает нормально. Я и видел то её всего два раза, да и то случайно.
 - Как это случайно? Значит, ты с ней всё-таки встречаешься иногда, да? – я поставила  недопитый бокал с вином на прикроватную тумбочку рядом с сотовым телефоном и часами, и снова повернулась к Олегу.
 - Нет, ты мне всё же честно ответь! Ты спишь с ней, когда встречаешься? Ну, трахаешь её, как у вас сейчас говорят, у молодых мужиков?
  Олег опустил на секунду глаза, смешался, но потом быстро взял себя в руки, допил вино, поставил бокал на свою тумбочку, и ничего не говоря, принялся целовать и ласкать меня. Вот в этот момент, я точно поняла, что он с ней спит и, причём уже давно.
  « Господи, Надя, ну какая же ты дура! Ну, неужели ты не знала, что финал будет именно таким, а? Даже если бы ты сошла с ума, разошлась с мужем и вышла замуж за Олега, если бы..
 То, всё равно, рано или поздно у Олега нашлась бы более молодая  и более красивая девушка или женщина чем ты. Ты же знала это? Знала! Так, что же теперь слёзы лить – расслабляйся милая и получай удовольствие, а то и этого не будет. А, ведь привыкла уже. Как хорошо: молодой любовник, пылкий, страстный, и самое главное уже достаточно опытный, несмотря на свою молодость, и всегда под рукой. Позвонила на сотовый, и он тут же явился» как лист перед травой». Удобно и совсем не затруднительно.
  Вот только дома постоянно приходиться врать, хотя и к этому  ты подруга тоже уже привыкла. Что поделать, в этой жизни все врут, как перевёртыши. В одном месте говорят одно, в другом другое. Даже сами себе постоянно лгут, такова уж видимо природа человека.
  Эх, Надя, Надя! До чего же ты докатилась! Но, раз уж завела себе молодого любовника, и пользуешься его телом, то терпи. Сожми зубы, и терпи!»
   И я стала отвечать на его поцелуи, позабыв на время о своих думах, и отдаваясь страсти, которая меня захлёстывала сразу после того, как Олег начинал целовать мои губы и грудь.

 
               
                Инга Воронова.
 
С новой работой, я почти не виделась с Олегом, хотя позвонить ему, и похвастаться новой работой, желание у меня постоянно возникало.
  Но,  я же женщина, и мне не к лицу звонить первой, а он, зараза, не звонил.
  Так прошло около  трёх месяцев, уже  началась весна, заныло сердечко, и тут раздался его звонок:
 - Инга, привет. Это Олег. Тут, к нам Сергей Трофимов приезжает, я купил два билета, пойдём? – он говорил так, словно мы расстались только вчера, и не было этих трёх месяцев разлуки.
   Сердце тревожно заныло, как бы предупреждая меня, что с его стороны отношение со мной не серьёзное, и может и совсем не надолго. Но, тут же переборов себя я согласилась.
   Был концерт, на котором, я щеголяла в красивом дорогом вечернем платье, теперь я уже могла себе такое позволить, и которое он тут же снял с меня, когда мы, после ресторана, пришли к нему в квартиру.
  У нас была сногсшибательная ночь, всё происходило будто в первый раз, и с каждым разом, мы, выпив друг друга до дна, лежали  потом запыхавшись, обессиленные и умиротворённые. Но, через двадцать-тридцать минут, всё в нас снова разгоралось, потом закипало, и всё  повторялось сначала. Ну и, конечно же, мы не предохранялись и даже и не думали об этом. Именно, в эту ночь,  во мне и зародился наш ребёнок.
   Когда мы рано утром пили кофе, перед тем, как мне пойти домой и под укоризненным взглядом мамы переодеваться на работу, я рассказала Олегу, что теперь работаю у мэра, секретарём-референтом.
   Он,  неожиданно для меня, удивлённо поднял свои красивые брови:
- Ничего себе! Ты же сама говорила, что он хамло, нахал, и вообще подлый человек. А теперь вот работаешь у него. Что-то тут не вяжется? И, как же он тебя уговорил, такую неприступную? И главное, чем?
   Дело, кончилось ссорой. Я в ответ,  вспыхнула, наговорила ему всякой всячины, и сказала, что если он мне не верит, то значит и встречаться нам не стоит. Быстро, оделась, выскочила вся в слезах за дверь, и помчалась домой.
   Мы, больше не встречались. Я просто сходила с ума от этого, тысячу раз решала сама позвонить ему и извиниться перед ним, сама не знаю, за что, и тысячу раз не звонила из-за своей гордости.
  Не, позвонила даже тогда, когда поняла, что беременная,  и хочу родить этого ребёнка.
Именно в это время, у нас в мэрии произошли важные события,  круто изменившие мою жизнь.
   Всё дело началось с участка земли под названием «Лесная поляна», на котором строительная компания «Инициатива», хотела построить целый квартал жилых домов, с магазинами, детскими садами и даже школой.
  Место, было прекрасное: далеко от промышленных предприятий города, недалеко сосновый бор, рядом три вида транспорта, и главное в черте города.
  Однако, на это место оказалось ещё несколько претендентов из числа строительных компаний. Поэтому, Вадим Вадимович, посовещавшись с начальником управления по строительству и благоустройству города, решил объявить тендер, на этот участок, и дал  ему задание разработать условия этого тендера.
   Прослышав про это, главы компаний, начали искать пути, чтобы выиграть его. Ну, а самый простой способ, это дать «откат», тому человеку, от которого зависит решение этого вопроса. И все потянулись в кабинет мэра под разными предлогами.
  Но, самым настойчивым из них оказался глава «Инициативы», Рубен Саакян, армянин по национальности, но родившийся и  давно живший в нашем городе.
   Утром, в среду, ровно в половине девятого утра, он в третий раз за последние десять дней, пришёл на приём к моему шефу. Я зашла в кабинет, передала папку с бумагами «на подпись», и сказала Вадиму Вадимовичу, что к нему на приём просится Саакян.
   Тот, недовольно хмыкнул, но сказал:
 - Ну, раз просится на приём, пусть войдёт.
  Саакян с дипломатом в руках, вошёл в кабинет мэра и плотно закрыл за собой дверь.
  Разговаривали они долго, я уже успела отредактировать график встреч  и поездок мэра, и вышла покурить в дамскую комнату. В последнее время, я стала особенно много курить, отчего это, я не знала сама.
  По задумке архитектора, и строителей, мужской и женский туалеты  на втором этаже нашего здания, находились через стенку, но каждый, второй дверью выходил на свою застеклённую лоджию, где было оборудовано место для курения. Эти места отделяла тонкая гипсовая стенка, такая тонкая, что через неё было слышно каждое слово сказанное курильщиками.
  Я, с удовольствием, затянулась длинной женской сигаретой, смотрела в окно, и размышляла, о чём-то своём, когда услышала за стеной знакомый голос Саакяна, он с кем-то говорил по сотовому телефону. Я, затаила дыхание и прислушалась, меня просто распирало от женского любопытства.
  - Николай Петрович, это я Рубен. Ну, всё получилось так, как Вы и предполагали. Он согласился, на пять лимонов. Завтра утром, я должен буду принести ему эти деньги. Да, конечно, я понял, что деньги должен получить у вас. И, вы его потом прижучите. Ясно, договорились, через два часа я буду у вас в кабинете. Всё, до встречи.
  Не нужно быть большим специалистом, чтобы понять, что он говорил про мэра, который согласился таки помочь Саакяну, за взятку в пять миллионов, правда долларов или рублей, я не поняла, но для меня эта сумма даже в рублях была огромной.
  И, значит, он завтра утром принесёт ему эти деньги, скорее всего меченые милицией или кем-то ещё, с кем этот Саакян связан, и кто хочет свалить нашего градоначальника и моего шефа. Вот же сволочь! А, какой красноречивый человек, обходительный, вежливый, всегда с букетом цветов и с плиткой шоколада приходил. Надо же! А сам в это время, уже  замышлял своё подленькое дело.
  Дождавшись, когда он выйдет из туалета, я мышкой прошмыгнула в приёмную, и тут же постучалась в кабинет Вадима Вадимовича.
  Вошла, плотно закрыла за собой дверь, и под недоумевающим пристальным взглядом хозяина кабинета, слово в слово, пересказала ему то, что услышала в туалете.
  - Это, точно был Саакян? – шеф даже вскочил со своего места. – Ты, не ошиблась Инга?
 - Да, он это был, он. Он же пока приёма дожидается, тысячу слов мне разных наговорит, поэтому я его голос ни с кем не спутаю.
  - Вот же паскуда, а! Три раза приходил ко мне с этим предложением, два раза по телефону звонил, говорил намёками, а на четвёртый раз, всё же уговорил. Слаб человек, слаб милая девушка. Ну, что же? Спасибо тебе за бдительность и помощь, я теперь твой должник до гроба. Давай-ка, пригласи ко мне полковника Тихомирова, начальника криминальной милиции, я должен с ним переговорить.
  Уже через полчаса Тихомиров был в кабинете у мэра, и они, закрывшись на ключ, поговорили там до самого обеда.
  Когда я на другой день без десяти восемь пришла в мэрию, шеф уже был на месте, и «работал с документами». Вокруг всё было тихо и спокойно.
   Саакян, с большим дипломатом в руках, появился в приёмной ровно в половине девятого, правда, сегодня почему-то, без цветов и шоколада.
  - Здравствуй, Инга. Вадим Вадимович у себя? Мне назначено.
  - Да, у себя. Сейчас, я спрошу его, сможет ли он Вас принять,- я встала из-за стола, постучалась в дверь и, получив разрешение, вошла внутрь.
  - Что, Саакян пришёл? Пусть заходит, я его жду.
  Саакян вошёл в кабинет, дверь за ним закрылась. Сначала, за дверью было тихо, но потом возник какой-то шум, крики. В тот момент, в приёмной появилось несколько человек в штатском, один из них держал в руках кинокамеру.
  - ФСБ! Сидеть на месте! – громко «рявкнул» один из них прямо  мне в лицо, а второй резко дёрнул дверь кабинета мэра на себя.
  Она открылась, и я увидела внутри кабинета откуда-то взявшегося там полковника Тихомирова, и ещё несколько милиционеров рядом с ним.
  Потом дверь закрылась минут на тридцать, а когда снова открылась, из неё гурьбой, друг за дужкой вышли люди в штатском, а за ними два милиционера вывели бледного как смерть Саакяна, но уже в наручниках. Последним, вышел улыбающийся Тихомиров:  «Операция, по поимке, взяткодателя, удалась!»
  Мэр своё слово сдержал, через месяц я получила служебную квартиру в новом доме. А когда он узнал, что я  жду ребёнка, сделал так, что мне, как матери - одиночке, предоставили уже другую, служебную трёхкомнатную квартиру, недалеко от дома моих родителей. Как эти дела решались, я даже не задумывалась.
  С того дня, мы  с ним стали  одной командой, и он стал мне полностью доверять. Мы, договорились, что я буду работать до самого рождения ребёнка, потом после его рождения, найму няню и выйду на работу, потому что, лучше секретарши, он себе не найдёт.
  Жанна,  жена Вадима Вадимовича, пару раз побывав у мужа на работе, сначала ревностно отнеслась  к появлению в его  приёмной молодой женщины. Но, когда увидела мой животик, и выслушала мою «правдивую ложь», что мы с мужем очень хотим мальчика, больше меня к своему мужу не ревновала, ну, или делала вид, что не ревнует, прекрасно зная, что её муж – кобель.
  Мама с папой, узнав о моей беременности, начали сначала расспрашивать, «кто он, да как он?», но не получив ответа, начали готовиться к тому, чтобы в скором времени, стать дедушкой и бабушкой. А, тут ещё хлопоты с новой квартирой, покупка мебели, кухонной утвари, кров на пол. Потом уже, когда появилась новая, большая  квартира, родители решили, что у меня богатый, состоятельный любовник, он женат, и потому я скрываю его имя. Иначе, откуда же взяться этим квартирам, сначала однокомнатной, а теперь вот трёхкомнатной.
  «Надо же! Какая богатая фантазия у моих папы с мамой? А? Богатый, состоятельный! Да, нет родные мои, папа моего ребёнка, не такой уж и богатый, хотя машину и квартиру имеет. И не такой уж   он и состоятельный, все деньги своим трудом  на фабрике зарабатывает. И, вообще, я о нём ничего знать не хочу, а уж тем более видеть его».
  После этих мыслей,  мне сразу хотелось заплакать, и я мчалась в дамский туалет, правда теперь уже не курить, а просто постоять у открытой форточки и подышать свежим воздухом.
  И, хоть город у нас небольшой, всего 600 тысяч населения, я до ухода в декретный отпуск, а потом и после рождения Лёвки, ни разу не встретилась с Олегом, хотя никогда о нём не забывала.
   Многие мужчины в самой мэрии, и приходящие к нам по делам, пытались за мной ухаживать, приглашали на свидание, но я, всё отнекивалась, и всё чего-то ждала. Чего? Сама не знаю. Но, в это время, мне, кроме моего малыша никто не был нужен.
  Вадим Вадимыч, несмотря, на данное обещание, тоже частенько посматривал в мою сторону, и  далеко не платоническим взглядом. А, я, всё ждала, и стойко держалась.
  Мы встретились с Олегом случайно, в парке, где я прогуливалась с сыном, спящим в коляске, ему к тому времени уже исполнился  один год.
  О, чём мы тогда говорили, я от волнения даже забыла, но была ужасно рада встрече.
  - Ты что, вышла замуж?
  - Нет, по-прежнему одна живу.
-  А, ребёнок от кого?  Господи, Инга, неужели, ты всё-таки стала любовницей этого борова, нашего мэра? Он, же тебе так прямо и сказал, ты мне сама потом рассказывала.
  - Олег, какого чёрта? Мы не виделись больше года, а встретились, и ты мне сразу предъявляешь какие-то претензии. Я, что, твоя жена? Или, что-то тебе обещала? Это ребенок мой, и только мой! Его зовут Лёва, и он вовсе не от «этого борова», как ты говоришь, а от моего любимого человека. И давай, оставим этот разговор, он мне неприятен. Лучше расскажи мне о себе: как ты, что ты, с кем ты?
  - Да, что рассказывать? У меня всё по-старому. Работаю там же, не женился.
  - А, почему?
  - Потому что не встретил такую женщину  как ты..
«Да, уж. Не встретил. Я же за тысячу вёрст от тебя жила мой родной. Наклонись, посмотри в коляску, там спит и сопит свои курносым носиком твой сын, плод нашей страсти и любви. Любви? А, может, нет? Просто страсти. Ну, с моей то стороны была не только страсть, да и любовь тоже, я и сейчас его люблю»..
  После этих слов, и этой встречи, я поняла, что мне в этой жизни нужен только этот мужчина, и никто больше.
   Видя, что Олег, никаких действий для нашего сближения не предпринимает, я решила действовать сама. В один из вечеров – застолий, по случаю дня рождения, заместителя мэра Сергея Сергеевича Глазунова, после того, как я немного выпила, я решилась. Потихоньку выскользнула из-за стола, и тайком прошла к выходу. Поймала такси, и попросила отвести меня к дому Олега, даже  предварительно не позвонив ему. Он оказался дома один, мне пришлось сыграть, что я вообще очень пьяна, и буквально рухнуть к нему на руки, прямо около входной двери в прихожей.
   В ту ночь я спала в его постели, и у нас ничего не было, но через несколько дней, я перевезла к нему в квартиру часть своих вещей и осталась у него снова ночевать. Все наши былые чувства вспыхнули снова, и Олег предложил мне пожить вместе.
  Он, по-прежнему считал меня любовницей Вадима Вадимовича, а Лёву его сыном, а я даже не пыталась его в этом переубеждать.
  Сначала с сыном сидела няня, которую мне подобрали по рекомендации мэра, а потом, когда я стала жить у Олега, ко мне в квартиру переехали мои родители, а в нашей квартире осталась Майка с сыном и Николай.
  Он недавно вернулся из Германии, где ему сделали операцию по удалению осколка. Операция, по словам Майи, прошла успешно, и теперь, он восстанавливался на домашних харчах рядом с дочкой. Майя, до сих пор не оставляет мысли, что сможет поставить его на ноги, и если даже он не сможет ходить, то стоять и сидеть он  всё-таки сможет. Ну, а я, всегда поддерживала её в этом вопросе. Она врач, она знает.
  Сейчас я уже понимала, что она по-настоящему любит моего дядю, и будет бороться за него всю жизнь.

                Вадим Родин.
   
 Я родился в городе Нижнем Тагиле, в простой рабочей семье, и был единственным ребёнком  у папы с мамой. Жили мы в рабочей окраине, среди тысяч таких же работяг, работающих на металлургическом комбинате всесоюзного значения.
 Сколько, я себя помню, отец всегда много пил, а когда напивался, становился хмурым и недобрым. Мать он не бил никогда и меня тоже, но мы с ней всегда боялись его, когда он пьяный приходил с работы. Мой, старший брат, Алёшка, умер в шесть лет от воспаления лёгких, когда мне было три года, и я остался у родителей единственным ребёнком.
   В рабочих районах, царила совсем другая жизнь, чем в центре города. Процветало пьянство, воровство, драки, поножовщина и азартные игры. Чего тогда не было, это  наркотиков, иначе я бы успел, как все наши пацаны, их попробовать.
  Со временем мать, работавшая в прачечной комбината, тоже пристрастилась к рюмочке, и стала пить вместе с отцом.
  Сначала, пока я учился в младших классах, я этого не стеснялся: все пьют. Но, потом,  уже в девятом классе, когда отец пьяный вдрабадан пришёл к нам в школу на родительское собрание, и мне об этом рассказали, я его просто возненавидел. Пытался с ними обоими  по утрам, пока они были ещё трезвые, разговаривать, увещевать, стыдить. Но, это помогало мало.
  По вечерам, я просто уходил из дома, и шатался по улицам до глубокой ночи, пока мои «предки» не засыпали, а в субботу и в воскресенье просто убегал на речку, со своей одноклассницей Светкой Орловой, жившей с одной матерью и тоже страдающей запоями. Там мы ловили рыбу, запекали её, варили уху, и там же учили уроки.
   На речке под ивой, когда нам было по шестнадцать лет мы, поверив в наше первое чувство, в первый раз «согрешили».
 Светке, это мероприятие очень не понравилось, потому что «ей было очень больно и противно», и больше она меня к своему телу не допускала, разрешая только целовать себя. Мне это быстро наскучило, потому что у нас в районе было много незамужних  молодых женщин и разведёнок.
  Я, к тому времени, уже дорос до метра и восьмидесяти сантиметров, и выглядел гораздо старше своих лет.
   Моей первой «учительницей», была Райка Сурмина, молодая вдова двадцати пяти лет.
 Её муж погиб, пьяным попав под машину два года назад. У неё был  трёхлетний ребёнок, которого она на время свиданий со мной, отправляла к маме, жившей через квартал от неё. Рая была очень красивой женщиной: черноволосая, чернобровая, с большими серыми глазами, и правильными чертами лица. Ну, а от ёе фигуры я, ещё мальчишка, вообще глаз отвести не мог.    В субботу по вечерам, в нашем  комбинатском дворце культуры устраивались танцы, на которые допускались ребята и девчонки только с шестнадцати лет, а я как раз  дорос до этого возраста.
  Райка была завсегдатаем этих вечеров, потому что очень любила танцевать. Там же она знакомилась с парнями, которые потом шли её провожать. Если парень  ей нравился, то она приглашала его к себе «попить чайку», а если нет, то просто давала от ворот поворот. Ну, естественно, парни и мужики у неё были или её ровесники, или постарше. Она встречалась со многими парнями.
  Чего вдруг она «положила глаз» на такого малолетку, в шестнадцать лет пришедшего в первый раз во дворец на танцы, я до сих пор не понимаю.Но так получилось, что во второй вечер, я уже ждал её после танцев в темноте около её дома.
  Во время «белого танца», она неожиданно пригласила меня танцевать и, наклонившись к уху, спросила:
  - Ты, Вадька, всё время на меня пялишься, что нравлюсь, да?
  - Да, очень! – шёпотом ответил я, и меня мгновенно обдало жаром.
 - Знаешь, где я живу?
 - Знаю.
 -Ну, тогда после танцев жди меня возле дома, хорошо?  Посидим у меня, чайку попьём, поболтаем.
  Я  счастливый выскочил из дворца, где ещё гремела музыка, и побежал к её дому. Ждать пришлось долго. Рая, появилась только через час, но с очередным кавалером, что привело меня, в некоторую растерянность. Однако, увидев из темноты дома, как она чмокнула его в щёку, сказала «пока» и « спасибо, что проводил», я немного  успокоился.
  Кавалер, ушёл, Рая подождав немного, крикнула в темноту:
 - Вадька, ты где? Выходи!
 Я тут же выскочил из темноты, как чёрт из табакерки:
 - Да здесь я,  здесь давно, тебя жду.
  - Давно ждёшь? Измаялся весь, наверное? Ладно, будет тебе за это награда, пойдём,- она прошла в подъезд дома и мы поднялись с ней на второй этаж, где она жила.
  Что это был за вечер, а потом за ночь, я помню до сих пор. Рая была сама нежность, чуткость и ласка, а просто млел от её рук, губ, запаха её тела. Потом, у меня было много женщин, но, ту милую женщину, мою первую сексуальную учительницу, я не забуду  до конца жизни.
 Я восхищался ею, боготворил её, и даже узнав, что она встречается и спит  с мужиками за деньги, то есть продаётся как проститутка, не перестал уважать и ценить её.
  С меня она денег не брала, да и что с меня, ученика десятого класса, тогда можно было взять. Мы с ней периодически встречались, по её звонку, на наш домашний телефон. Приходить к ней самому, мне было категорически запрещено.  Именно Рая, и приучила меня к спиртному, она не могла заниматься сексом, если не выпьет, и заставляла это делать и меня.
  Эх, ты Рая, Раечка, Раиса! Где ты сейчас? Какая стала, как живёшь?
  Мы встречались с ней до самого моего окончания школы и поступления в политехнический институт в городе Челябинске.
   Там, в студенческом общежитии, у нас как-то сразу тоже подобралась компашка «эй ухнем!» из таких же балбесов как и я, выходцев из рабочих семей. Интеллигенты своих детей   уже тогда в политех не посылали.
   Большой город вовлекал нас, молодых ребят и девчонок в свою жизнь, а это пьянки, гулянки,  бессонные ночи, несданные зачёты и экзамены пропуски занятий, комсомольские собрания.. Всё было..
   Как мне удалось доучиться до четвёртого курса, сам не знаю.
  Но, летом 1979 года, когда мне было уже двадцать два года, и я уже перешёл на четвёртый курс,   неожиданно для всех и самого себя, я бросил институт, и пришёл в военкомат, чтобы меня призвали в армию.
  Меня призвали на службу, и как студента направили в учебное подразделение по подготовке радистов в городе Кирове.
  Там, я проучился почти полгода, а потом получил назначение начальником радиостанции в мотострелковый полк в городе Рязани.
  Когда, я прибыл туда, полк, как раз, получил задачу перебазироваться в Афганистан, в город Кундуз.
  Мы, ехали туда  эшелоном до Термеза, а потом колонной шли до Кундуза. Уже в Кундузе,  на Афганской земле, мы получили команду следовать в Файзабад,  этот  небольшой забытый богом город.
   По штату, начальником радиостанции должен быть прапорщик, но их катастрофически не хватало, поэтому мне, младшему сержанту Вадиму Родину, присвоили звание сержанта и назначили начальником командирской радиостанции Р-145. «Глав рации», как шутили  ребята из моего экипажа, Игорь и Петька.
   Разместился наш славный 120 отдельный мотострелковый полк, недалеко от Файзабада, около посёлка Хош.
  В первые месяцы 1980 года, мы участия в боевых действиях не принимали, обживались, обустраивались, строили бани и землянки для хранения продуктов.
  Моя радиостанция держала связь со штабом 40-й Армии в Кабуле, где командующим  тогда был генерал-лейтенант Тухаринов. Наш командир подчинялся непосредственно ему.
     Ещё в Союзе, как только прибыл в полк из учебки, я познакомился с парнем которого, как и меня звали Вадимом, только отчество у него было Вадимович, а у меня Сергеевич, и фамилия его была Полуяров.
 Я сам подошёл к нему  познакомиться, потому что  ребята  из нашей роты, сказали мне, что мы удивительно похожи с ним, словно двойники.
  Это на самом деле было правдой. Мы были с Вадимом одного роста, такие же светловолосые, курносые, с одинаковыми чертами лица и даже глаза у нас были одного цвета.
Ну, а про стрижку, я и говорить не буду: перед посадкой в эшелон, «батя» - наш командир полка, заставил всех  солдат постричься наголо: « хер знает, какая гадость, кроме вшей там, в этом Афганистане водится, а так хоть видно будет». Так, что и причёски у нас тоже были одинаковые.
  Пока ехали из Европы в Азию эшелоном, мы подружились. Вадим много рассказывал мне о своём городе Тамбове, о детском доме, где рос и учился, о девушке Люсе, которая осталась там дома, и шлёт ему каждую неделю письма.
  - Вадик, как ты думаешь, туда, в Афганистан, тоже письма будут идти? Далеко ведь.
 Я рассмеялся.
  - Ну, ты даёшь, тёзка. Письма шли даже на фронт, когда была война. Знаешь такие стихи, я не помню, кто их написал, но звучат они примерно так: «.. письма не доходят, если их не пишут, только в этом случае, ни в каком другом!»
 - Этого я не боюсь. Люська у меня подруга верная. Мы с ней, с пятого класса дружим, она человек надёжный, верный. Сказала, что будет ждать и писать каждую неделю, и уже полгода всё выполняет – точь, в точь. Мне все ребята в роте завидуют, никто столько писем от девушек не получает. Люся у меня девушка что надо! А, у тебя есть девушка Вадик? Не может быть, чтобы не было, ты же в институте учился, а там, наверное, этих девчонок видимо, не видимо, не то, что у нас в детском доме: сто мальчишек и всего тридцать девчонок.
  - Да, девушек там много, есть из кого выбрать, аж, глаза разбегались. Я гулял со многими, но пишет мне одна Марина Кручинина. Правда, не так как тебе каждую неделю, а раз в месяц. И ничего не обещает, просто пишет про все свои новости и всё. Она в этом году наш институт заканчивает и она тоже из Нижнего Тагила, как и я.
  - Это же здорово! Я после службы в армии, тоже в институт пойду учиться, правда, заочно.  Потом женюсь на Люське, пойду работать на завод, и буду учиться на инженера. А ты, почему институт бросил? Ведь всего год оставался.
  - Просто я понял, что инженер по обработке металлов резанием, это не моё. Я строить хочу: дома, кинотеатры, магазины, кинотеатры – вот это настоящая работа.
  - Да, может ты и прав. А, я вот хочу работать на заводе, мне там нравится.
  В Файзабаде наш узел связи, где развернулись наши радиостанции и аппаратные засекреченной связи сразу огородили, поставили круглосуточный пост, и всю территорию вокруг узла «заминировали» сигнальными минами.  Там же разместили и весь личный состав роты. Так что  попасть к нам  было затруднительно, все солдаты и офицеры - не связисты, вообще практически не заходили,  на узел связи. Поэтому если была возможность, я сам иногда ходил к своему тёзке в его палатку, чтобы поболтать, и послушать, о том, как он поживает и что в очередной раз пишет его Люська.
    Первой зимой мы практически не принимали участия в боевых действиях, да ещё и не понимали, кто же здесь враг, а кто друг. Но, в апреле, когда наш полк начал помогать афганским войскам, восстанавливать  власть в городах Хайрабаде и Джарме, которую захватили повстанцы с помощью пакистанского и китайского оружия, тут всё стало ясно.
  В ту первую операцию, полк и понёс первые потери, у нас было двое убитых и пятеро раненых.
  Вот, тогда, впервые, укладывая наших ребят в гробы и прощаясь с ними, мы поняли, что это настоящая война, и она всерьёз и надолго.
   Полк участвовал в маленьких и крупных операциях  против анти правительственных войск, охранял дорогу Таликан - Файзабад, по которой постоянно двигались машины с товарами, или караваны верблюдов из Пакистана,  находившегося от нас за хребтом всего в ста двадцати километрах.
 И, хоть на карте, никаких дорог из Пакистана в Афганистан не было обозначено, грузы шли в несметном количестве. Их провозили ночами  по горным тропам местные проводники.  В этих караванах, наряду с различными товарами, конечно,  было и оружие: американские винтовки М-16, гранаты, мины, патроны, скопированные в Китае автоматы Калашникова, крупнокалиберные пулемёты ДШК, из которых «моджахеды», так теперь называли наших врагов, стреляли по нашим вертолётам.
  К лету, 1980 года, мы уже очень хорошо знали близлежащий район, часто бывали в Файзабаде, восхищаясь наличием различных товаров, за которые у нас в Союзе, могли бы дать большие деньги.
  Самое главное, это конечно модные мужские и женские джинсы всех фирм, которые выпускались на западе и в Америке. Потом радио аппаратура: радиоприёмники  и магнитофоны в основном японские или Гонконгские, одно кассетные  и двух кассетные,  тогда они только появились, а к ним  и аудио кассеты отличного качества, тоже японские.
 Мы смотрели,  на всё это, трогали руками, завидовали, но купить ничего не могли, потому что денег афганских у нас не было, да и советских тогда ещё тоже не было.
   Потом, когда нам стали платить чеки Внешпосылторга, и появился первый магазин, афганские продавцы - дуканщики тут же сориентировались, и стали  обменивать наши чеки на афгани. Обменивали они по курсу 1: 10, или 1:11,  то есть один чековый рубль на десять или одиннадцать афгани. А мы на эти афгани, уже покупали себе и джинсы, и зонтики, и очки, а прапорщики и офицеры аппаратуру и дублёнки для своих женщин.
  Кстати, хорошие джинсы, стоили там  750-800 афгани, а двухкассетный магнитофон Шарп -777, стоил 14000 афгани, это чуть больше 1000 наших чековых рублей. Конечно, дорого, если считать, что  мой командир радио роты капитан Дудин, получал в месяц всего 265 чеков. Однако у нас на родине в Советском Союзе, купить такую технику могли только те, кто ездил или служил за границей. А, здесь, если немного напрячься, её могли купить многие, ну конечно кроме солдат и сержантов срочной службы.
   Дни шли за днями, снова наступала зима, горы покрывались снегом, тропы тоже заносило, количество караванов резко уменьшилось, и в нашем районе наступило временное затишье.
   В Афганистане сухой закон, спиртного нигде не продают,  пить - грех, не положено по Корану. Самому нельзя, а продавать из-под тишка иноверным можно.
  Афганские продавцы это  быстро просекли, и начали в больших количествах варить для продажи нашему контингенту брагу из кишмиша - сушёного винограда, а для крепости добавляли туда табак и разные травы. Так, что брага получалась крепостью градусов под 15-16, и била в голову так, что утром многие ребята вообще ничего не помнили.
   Сначала за этим пойлом, продававшимся почти во всех Файзабадских дуканах,  наши офицеры и прапорщики ездили только туда, а потом и в нашем посёлке Хош, её стал готовить хромой дуканщик Ибрагим, и все переметнулись к нему.
  С появлением Ибрагима, и я, со своими ребятами с узла связи, мог тоже теперь купить спиртного и немного разговеться.
   «Батя» наш, сорокавосьмилетний командир полка полковник Данилов, на эти наши шалости внимания особенного не обращал, ну а офицеры и прапорщики всегда были в доле. В общем, зимой 1980 года, на нашем узле, под строгой охраной часовых, всегда можно было найти, что выпить, и закусить.
  Прошло уже почти полтора года службы, романтика куда-то улетучилась, я повзрослел, стал по-новому смотреть на многие вещи, и понимать, что мы влезли сюда незваными гостями, никому здесь не нужны, никто нас не любит, и лозунги замполита роты « про интернациональную помощь афганскому народу», просто блеф.
  Никому, мы тут ничем не помогаем и не поможем, а только загубим наших солдат, не знамо за что.
  Стала накатывать тоска по Родине, своему дому, своему институту, по Маринке. Заглушить всё это можно было только спиртным, вот я и глушил, тратя все свои чеки на покупку этого виноградного напитка, под названием «кишмишовка».
  Среди всех солдат и сержантов нашей роты, я один был с незаконченным высшим образованием, со мной считался и командир взвода, и даже командир роты. Полковник тоже, ко мне хорошо относился, потому, что я знал многие его тайны, но умел держать язык за зубами.
  Первые месяцы «батя» вёл все переговоры  с Кабулом, прямо из станции, выгоняя из неё всех кроме меня. Тут я и слышал многое такое, чего другие не слышат. Это и скрытые потери личного состава, и сообщение об отсутствии у нас в полку дизентерии, в то время как весь медсанбат был забит поносящими кровью солдатами, и многое другое. Я слышал, но молчал.
  Может поэтому, командир и прощал мне «маленькие шалости»,  даже если я утром, при его приходе сразу не мог сразу  подняться и прийти в себя, после вчерашней пьянки.
 Ну, а если поднимался, то от меня  распространялось такое «амбрэ», что дохли даже мухи, которые случайно залетали к нам на станцию.
  Он просто выгонял меня наружу, и приказывал одному из членов экипажа, вылить мне на голову ведро ледяной воды из речки Нардары.
  После этого похмелье вроде наступало, но душа снова искала выпивки и приключений.
   В конце декабря, практически перед самым новым годом,  из посёлка неожиданно, вместе с семьёй, куда-то исчез дуканщик Ибрагим. Наш  начальник особого отдела  сказал, что его, возможно, убили за связь с советскими солдатами и достать выпивку, стало теперь проблематично.
   Выручал иногда командир роты, который брал меня часто с собой на машине в город, под разными предлогами, и тут уж, я как мог, шустрил, запасаясь спиртным на продолжительное время. В общем, зима, кое – как, пролетела.
   А с началом весны, когда открылись тропы и перевалы, антиправительственные силы, которыми руководили теперь, объединившиеся вместе Раббани, Хекматияр и  Ахмед – Шах Максуд, стали нас бить со страшной силой.
  Вдобавок ко всему, в стане «душманов», как их теперь называли, появились переносные зенитно-ракетные комплексы, и они научились сбивать ими самолёты и вертолёты.
  Теперь полку забот прибавилось, и он практически не выходил из  боевых операций, иногда они проводились силами одного батальона, а чаще силами  всего полка, при поддержке вертолётов из Кундузского вертолётного полка, одна эскадрилья которого разместилась на аэродроме Файзабад, позывной этого аэродрома был, кажется «Санитар».
   Наш узел связи оставался на прежнем месте, а если проводилась операция, то с командиром выезжал ПУС – подвижный узел связи на бронетранспортёрах, он и обеспечивал связь командиру полка со своими подразделениями.
   Дни текли за днями, мы уже привыкли и к жаркому афганскому солнцу, и к ихней воде, и к ежедневной каше со свиной тушёнкой, и к сухому луку и к консервированной картошке. К одному мы только не могли привыкнуть, это к тому, что мы здесь чужие и все нас люто ненавидят, даже те солдаты афганцы, которым мы помогали.
   Это была уже не национальная ненависть. Среди нас было много узбеков, таджиков, казахов, но они всех нас считали «шурави» - советские, и ненавидели всех подряд.
   Несколько раз, нашим ребятам удалось отбить наших ребят, которых душманы захватили в плен, так зрелище было ужасным: отрезанные уши, язык, половые органы.
  Они не щадили  пленных, ну естественно, наши тоже их не щадили. Вадька рассказывал мне, что у солдат его роты, был тайный девиз: « во время операции пленных не брать!». Вот они и не брали, мстя так за своих замученных товарищей.
  В начале мая, когда боевые действия разгорелись с полной силой, я совсем затосковал, захандрил и чтобы заглушить тоску, решил напиться. Но, поскольку Ибрагима теперь не было, то спиртное можно было найти только в Файзабаде у знакомого дуканщика, но до него было идти более пяти километров.
  «Охота, пуще неволи», как говорят, и я решился.
  Настроив радиостанцию, и тщательно проинструктировав двух своих подчинённых из экипажа, я сказал, что хочу сходить к своему другу, и часик-полтора поболтать с ним. А, сам, взяв вещмешок и автомат, перелез через лаз в колючей проволоке, и по одному мне известной тропке направился в сторону кишлака Хош.
  Часовые, видели меня, но  даже не окликнули: наши «старики», частенько бегали в  кишлак, чтобы обменять сигареты и сгущенное молоко на жвачку или живую рыбу, которую местные ловили в речке сетью.
  Почти дойдя до кишлака, я свернул налево, вышел на дорогу, ведущую в  город, и быстрым шагом зашагал по ней.
 Через час, я уже стоял перед знакомым дуканщиком и доставал из кармана смятые деньги. В ответ на его немой вопрос, «что надо?», я вымолвил только одно слово по-русски – «кишмишовка».
  Дуканщик, уже не молодой бородатый мужик, оглядел меня с головы за ног,  потом, что-то  громко сказал на своём языке, засмеялся и встав со своего рабочего  места в дукане, пригласил  пройти за ним, в небольшую едва заметную калитку слева от магазина.
  Клянусь, если бы у меня не так болела голова, и весь организм не требовал выпивки, я бы ни за что не пошёл туда один. Раньше так и было: кто-то из офицеров и прапорщиков заходил в эту калитку, а несколько человек, с автоматами наизготовку ждали его снаружи. А, сейчас, я просто умирал с похмелья, и голова моя в этот момент плохо соображала, поэтому, я просто снял автомат с предохранителя, дослал патрон в патронник и, нагнувшись, шагнул в маленькую дверь вслед за дуканщиком.
  Как только я сделал первый шаг, на меня с двух сторон налетели сразу несколько бородатых мужиков,  мгновенно сбили с ног, связали ноги и руки, засунули в рот, какую-то грязную тряпку, и  надели вонючий мешок на голову.
   «Всё, конец! Попался. Доигрался сучонок. А, самое главное, никто из наших не знает, куда я пошёл. Будут в кишлаке искать»- первое, что подумал я, когда меня подняли с земли несколько рук, и куда-то понесли.
  Понесли, оказывается до машины, и бросили в кузов как куль. Я предположил что, это был «пикап», в котором раньше перевозили баранов.
   Везли недолго, где-то полчаса. Я не видел, но  чувствовал, что меня охраняют два человека: от них шёл специфический запах давно не мытого тела, который мы все, служившие с самого начала войны в Афганистане, знали очень хорошо.
  Потом машина остановилась, мои стражники с кем-то переговорили и, подняв меня как мешок с четырёх сторон, куда-то потащили. Оказалось в дом.
  Там, занесли в какую-то комнату, развязали ноги, усадили на табурет, сняли мешок с головы и вытащили кляп изо рта. Теперь я мог оглядеться.
  Передо мной, за небольшим столиком, уставленным чайными принадлежностями и сладостями, прямо на одеялах скрестив ноги, сидели два человека.
  Лампочка без абажура, освещавшая довольно большую комнату была яркой, и я смог хорошо их рассмотреть.
  Один из них был, скорее всего, коренным жителем: это мог быть и пуштун, и хорезмиец, и даже узбек, их здесь в этой местности много жило, а другой, судя по всему, европеец, хотя одет он был в одежду, которую носит местный народ.
  Ему то и передали   стражники мои документы, и он принялся их внимательно изучать.
  Он перелистал сначала все страницы военного билета, потом принялся за комсомольский. Он их внимательно разглядывал, даже кажется, нюхал.  Затем  он остановился на вложенных в билет фотографиях моей матери с отцом, и на фотографии Маринки. И, их он тоже также внимательно рассмотрел.
   После этого положил их на стол, взял в руки военный билет и посмотрел на меня.
  - Ну, что Вадим? Говоришь, «кишмишовка» нужна?
 То, что этот вопрос был задан на чистейшем русском языке, мгновенно повергло меня в шок, и я сразу подумал о том, что передо мной предатель, кто-нибудь из перебежавших к душманам наших офицеров или прапорщиков,  судя по его возрасту, от которых пощады не жди.
  - Да, нужна. Меня батя послал, наш командир, и если я через час не вернусь в часть, весь полк придёт в Файзабад меня выручать, - я от испуга начал блефовать, и говорить, как можно правдоподобнее. Я, не думал, что они мне поверят, но другого выхода у меня не было.
  - Так уж и поднимет весь полк ради тебя? Ты, что, какая-то шишка? Обыкновенный сержант, да ещё и срочной службы.
 - Поднимет, обязательно поднимет. Я же начальник командирской радиостанции, - вырвалось у меня,  и я тут же прикусил язык. Но, было  уже поздно.
 - Командирской, говоришь? Это хорошо, - он что-то сказал сидящему рядом с ним мужчине на непонятном мне языке, а тот, в ответ, гневно сверкнув на меня глазами, замотал головой, и что-то ответил ему.
  - Вот  Расулбек, хозяин того дукана,  где ты хотел спиртным разжиться.  И он хочет, чтобы мы тебя сейчас же расстреляли, прямо здесь, во дворе, а уши отправили твоему командиру, на память. Дело в том, что неделю назад, когда ваш полк проводил боевую операцию, ваша артиллерия обстреляла его дом на окраине Файзабада и там погибла вся его семья: три жены и одиннадцать детей.
   Это он дал команду своим помощникам, поймать кого-нибудь из полковых солдат или офицеров, притащить к нему, и он его прикончит, чтобы отомстить. Такие вот дела. Вот ты и попался, потому что очень любишь выпить..
  - Вы русский? Если русский, то знаете, что в Союзе все пьют,- вырвалось у меня, и по коже пробежал холодок.
  - С чего ты взял, что я русский? Я американец, и просто хорошо знаю ваш язык и обычаи. Но, здесь я для того, чтобы научить моджахедов бороться с вами, с русскими. А то, что вы все пьяницы, это ваш народ, когда-нибудь и погубит. Вы просто все вымрете как мамонты. Но, это всё ерунда. Готовься к смерти сержант! Правда есть один выход… - и он не докончив фразы, начал что-то говорить, сидевшему рядом с ним Расулбеку.
  Тот в ответ на его слова замахал руками, что-то гневно говорил в ответ, и не соглашался с американцем.
  Я же не пацан какой-нибудь юный,  и сразу понял, какой выход он хочет мне предложить, но промолчал, решив дождаться, что же мне скажет американец.
  - Так вот, выход у тебя сержант есть. Ты будешь работать на меня, будешь сообщать мне  обо всём, что происходит в полку: какие намечаются операции, где и когда, имена и фамилии командиров и их характеристики..
  - Да, ни за что на свете, лучше расстреляйте, но предателем я не буду! – во мне взыграло воспитанное ещё с пионерских лет самолюбие, когда слова «предатель», «сексот» и «фашист», были самыми позорными у нас мальчишек и девчонок, выросших при советской власти.
  Расулбек видимо понял, что я не соглашаюсь, усмехнулся, развёл руками, как бы показывая американцу: вот мол, я же тебе говорил, что он не согласится..
  Потом, он громко крикнул что-то на своём языке, и ко мне тут же подбежали два здоровых мужика, подняли меня, и как был с завязанными сзади руками, буквально выволокли во двор и поставили к забору, правда, мешок на голову уже не надели.
 « Всё Вадик, тут тебе и пи….ц пришёл, допрыгался козёл! А, ведь до дембеля всего несколько месяцев осталось. А, там Маринка ждёт, наверное, стала ещё красивее, а какая у неё грудь классная, а какое тело! Неужели  я больше этого не увижу» - эти мысли все пронеслись у меня в мозгу, и мне стало так жалко самого себя, что сразу захотелось заплакать, и как в детстве, прижаться к маминой груди.
   Дворик был небольшой, примерно десять на десять метров. Он, как все дома в Афганистане,  был окружён высоким глинобитным дувалом, за которым слышались какие - то голоса, там видимо играли дети.
   Из двери вышли американец и Расулбек, который тут же что-то сказал одному из моих охранников вооружённому нашим автоматом АК, с деревянным прикладом, обмотанным синей изоляционной лентой.
  - Ну, так что, не передумал? – обратился ко мне американец, и закурил сигарету.
 Я, в ответ, лишь молча замотал головой.
  - Как знаешь? Так, кажется, у вас, у русских говорят! – он что-то сказал Расулбеку и рассмеялся.
   Двое афганцев подняли своё оружие, второй был вооружён английским карабином, щёлкнули затворами, и направили оружие в мою сторону.
  Страх буквально парализовал меня, я понял: всё, сейчас всего одна - две пули, и меня нет. Нет, и никогда не будет! Никогда! Я закрыл глаза, и тут прозвучала очередь. Ноги мои подкосились, по ногам потекло что-то мокрое, тёплое и я буквально упал на колени, даже не почувствовав боли. Упал, а из горла уже рвалось:
 - Нет, не надо! Я согласен, на всё, на всё!! Я не хочу умирать!
   Меня тут же подхватил под руки, и поставили на ноги, американец подошёл ко мне, брезгливо поморщился и, улыбаясь, сказал:
  - Видишь, как всё просто, а Расулбек засомневался. Я ему сказал, что все хотят жить, особенно молодые парни, и как только над тобой засвистят пули, ты сразу согласишься с нами сотрудничать. И оказался прав. Видишь, теперь, после того, как мы тебя хотели расстрелять, и ты со страха обоссался, ты захотел жить, и даже забыл обо всех своих принципах и даже о военной присяге. Так, ведь? – и он внимательно посмотрел в мои глаза.
  Я молча кивнул головой в ответ.
 - Вот и хорошо. Нужно больше о себе думать, а потом о родине. Она, сержант, хрен о нас позаботится, если мы сами о себе не подумаем. И ты молодец, правильное решение принял, пошли в дом, поговорим, - и он, тут же начал перерезать ножом верёвки на  моих затёкших руках.
   Говорили мы с американцем почти час,  но теперь уже в другой, малюсенькой комнате, где я подписал обязательство сотрудничать с американской разведкой.
 Конрад, так назвал себя американец, рассказал, что его интересует в  нашем полку, где и как мы будем встречаться, и как я смогу передавать сведения. Потом, он сфотографировал меня, все листы моих документов, все фотографии, и сказал:
 - Это Вадик, так, для страховки. Если ты вдруг  к чекистам побежишь, тогда мы эти документы им и предъявим. Ну, а что за этим последует, сам знаешь. Так, что давай не дури, мы тут с тобой такие дела завернуть можем, закачаешься!
   Мне отдали документы и фотографии, снова  надели на голову мешок, повезли на той же машине до дукана и высадили около него. 
  Ещё через минуту, дуканщик, улыбаясь, вручил мне три двойных  целлофановых мешочка и даже не взял денег сука. В прозрачных пакетах плескалась та самая коричневая жидкость под названием «кишмишовка», из-за которой, я и попался в эту западню.
  Я машинально положил пакеты в вещмешок, и понуро побрёл в сторону полка, совсем позабыв про автомат. Когда я прошёл уже метров сто меня окликнули два  афганских пацана лет пятнадцати:
- Эй, русский, автомат возьми! – и один из них протянул мне моё боевое оружие, которое мне так и не понадобилось. Правда, оба перевязанных «валетом» рожка, оказались пусты, так на всякий случай.
 «Ладно, х.. с вами, Хорошо, что хоть сам автомат вернули. А с патронами, у нас пока, слава богу проблем  нет» - подумал я, потом повесил автомат на плечо и зашагал быстрее от этого места, из этого города, абсолютно не представляя себе, что я буду делать дальше.
   А, на душе было мерзко и пакостно, как говорил мой подчинённый радист Петька Вареников: «словно кучу говна за раз съел!»
  Сначала я шёл тихо, но потом ускорил шаг, и почти побежал,  и всю дорогу до части мне казалось, что американец смотрит мне укоризненно вслед и улыбается, и ещё я думал о том, что теперь делать, становиться предателем и американским шпионом, мне как-то не очень хотелось.
  Уже перед самым посёлком, я твёрдо решил, что всё расскажу полковнику Данилову, а дальше, будь, что будет.
   От посёлка до  расположения полка, я шёл по той же тропинке, вот только чувствовал я себя совсем не так, как перед уходом. Мне казалось, что за это время, я повзрослел лет на десять сразу.
    На станции меня никто даже не хватился, а Петька с Игорем, очень обрадовались, когда я вытащил из вещмешка пакеты с  пресловутой жидкостью.
  - Товарищ сержант, докладываю, - Петька дурашливо приложил руку к лысой голове.
 – У нас всё нормально, вас никто не спрашивал, всё тики - таки. Это была моя любимая присказка.
  - Ладно,  пацаны, служите. А мне нужно к «бате» срочно сходить, разговор имеется. Вечером  немного разговеемся.

    Вадим Родин  становится Вадимом Полуяровым.

Полковник Данилов находился в своём вагончике, и пил чай. Деревянные модули, из которых уже начинали строить наш штаб и казармы, уже привезли, военные строители уже готовили для них фундамент, а пока все, кроме командира полка и его заместителя по политической части подполковника Трунина, жили в палатках.  А они оба жили в специальном вагончике, оборудованном под жильё.
   Когда я, прямо с порога, заикаясь и краснея, рассказал командиру, что со мной произошло, и в какой «заднице» я оказался, он побледнел как мел, и схватился за сердце.
  - Е… твою мать! Мне только этого сейчас не хватало! Недавно только звонил мой приятель из Москвы, там решается вопрос о моём назначении на должность заместителя командира дивизии в Славуту, это Прикарпатский военный округ,  мы, с женой помыкавшись по Средней Азии, и даже мечтать об этом не могли. А, теперь всё, пи…., приплыли, что называется! Если я сейчас об этом наверх доложу, меня вообще могут  даже из армии турнуть, а уж их партии выгонят взашей, это точно.
  Ну, какой х.. тебя туда одного понесло, а? Ты, хоть понимаешь сержант, что произошло? Мы же на войне, у нас тут особые условия, и значит за измену Родине, могут и расстрелять даже.
  - Мне уже всё равно, товарищ полковник, меня уже расстреливали, - успел, я что-то брякнуть в ответ, но он меня тут же прервал:     - Молчать! Сопляк! Ты же сам нашёл себе на жопу приключений! Сам бы пошёл под расстрел, так х.. с тобой,  а теперь, ты весь полк подвёл алкаш проклятый!!
   Его глаза горели гневом, из горла вырывались такие потоки ругательств, которых я не слышал ранее никогда в жизни.
  А, я, опустив голову, стоял и молчал, понимая теперь степень своей вины. Но, на душе уже было спокойно: предателем я не стал, и не буду им, а остальное уже не имеет никакого значения.
   В это время раздался звонок полевого телефона. Данилов поднял трубку, послушал, и глаза его округлились:
  - Ни хера себе! Как же это получилось, где разведка то была?
  Там в трубке, что-то пытались ему объяснить, но он не стал слушать, и резко оборвал абонента, с которым говорил:
- Всё, хватит! Собери  срочно всю роту на плацу, я сейчас буду, - и положил трубку.
  Положил трубку, посмотрел на меня, стоящего по стойке «смирно», и сказал:
 - Там, в третьем батальоне ребят побили около Джарма,  они на засаду напоролись. Пойду, разберусь, а ты пока садись за стол, бери лист бумаги и пиши. Всё пиши, как было. Я тебя закрою, чтобы никто сюда случайно не заглянул.
    Он встал из-за стола, застегнулся на все пуговицы, надел  на голову солдатскую  панаму со звёздочкой и, не глядя на меня, молча вышел в дверь.
   Ну, а я сел на его место за стол, взял листы бумаги, заранее подготовленные командиром, ручку, и принялся описывать своё приключение.
  Командир вернулся к себе примерно через час, а я за это время исписал всего один лист, где как мне казалось, я описал всё полностью.
   Он сел за стол на своё место, и выложил на стол из  брезентовой противогазной сумки, кучу документов и фотографий.
  Я протянул ему листок, он прочитал его, хмыкнул, тут же разорвал его на мелкие клочки и бросил в урну под столом.
  - Это всё херня! Никто сержант  тебе не поверит, обстановка не та. Кто-то душманам про наши планы уже докладывает, слишком много потерь за последнее время. У меня, создаётся впечатление, что оно знают  о каждом нашем шаге. Значит, кто-то в полку на них уже давно работает.
   Если тебя арестуют, то сразу увезут  в Ташкент, и там начнут пытать по всем правилам, чтобы узнать больше, чем ты написал дружок. Тут ты им и расскажешь всё, даже то, чего на свете не было.
  Мой отец, в начале войны командиром  пехотного полка под Киевом был, говорил, что они дрались как звери, но у немцев было больше сил и оружия, пришлось отступить по приказу командира дивизии.
  Отступили, а оказалось, что ему никто команды отступать не давал. Арестовали  тогда обоих, и так допрашивали и пытали, что комдив головой тронулся, а отец сознался, что он английский и американский шпион с 1930 года.
  Повезло ему, что хоть не расстреляли - дали десять лет лагерей, а потом в конце войны, когда стало катастрофически не хватать  солдат, направили в штрафной батальон.  А закончил  он войну  капитаном, а потом только во времена Хрущёва, с него сняли все судимости и вернули ордена. Он мне много рассказывал, как наши чекисты работать умеют..
 Нет, ничего,  и никому мы сообщать не будем. Пусть это останется между нами.
   Он взял документы лежащие на столе, и стал их поочерёдно рассматривать.
  Уже в конце, его вдруг заинтересовал один из военных билетов, Данилов внимательно перелистал его, потом взглянул на меня:
 - Ну-ка дай мне твой военный билет!
  Я дрожащими руками протянул ему свой военный билет и ждал, что же будет дальше.
  Командир внимательно перелистал мой билет тоже, усмехнулся про себя и прошептал:
 - Надо же, какое сходство? Даже день рождения в одном месяце.. А, это, пожалуй, выход..  Тут вот Вадим, какое дело мерзкое случилось. Сегодня, три часа назад, наши напоролись на засаду, погибло двенадцать человек солдат, и восемь ранены. Так вот, в числе убитых, твой друг, на которого ты очень похож: Вадим Вадимович Полуяров, честь ему и слава! Хороший, смелый был парень, я его запомнил, когда медалью «За отвагу» награждал. Он, кажется детдомовский, родителей у него нет, так что никто искать его  никто не будет..
  Он, внимательно посмотрел на меня, потом добавил:
 - Теперь, ты будешь Полуяровым, а  сержанта Вадима Сергеевича Родина, в нашем полку больше нет, он погиб сегодня под городом Джарм. У нас с тобой дружище, просто нет другого выхода.
  Эта война когда-нибудь кончится, а в мирной жизни, ты легко сможешь вернуть себе своё родное имя. Но, это потом, а сейчас, мне нужно снова кое-куда выйти, а ты посиди, подумай, как будешь дальше жить.
 Ведь, я твоим родителям должен буду похоронку послать, и  тело Полуярова вместо тебя в цинковом гробу отправить, иначе нельзя. Жаль мне их, конечно, но ничего не поделаешь…
  Уже потом, спустя много лет, я узнал от Маринки, что гроб с  « моим» телом в цинковом гробу, похоронили с почётом, был даже  военный оркестр, но сам гроб, вскрывать категорически запретили..
  Но, это было потом..
  А, пока, полковник Данилов, ушёл и через какое-то время вернулся к себе с какими-то документами, и сказал:
  - Всё, вопрос решён. Сейчас ты бежишь к себе на станцию, никому ничего не говоришь, ну если кто спросит, то ты выполняешь моё поручение и едешь в Термез по делам, понял?
  Я, молча кивнул головой.
- Вот рядовой Полуяров, на тебе твои документы,  медаль, и орденскую книжку на неё, и ещё медицинскую книжку. Поедешь с колонной до Термеза, она пустая пойдёт, её,  скорее всего   душманы обстреливать не будут. Там, в Термезе пойдёшь в госпиталь, и покажешь свою медицинскую книжку.
  Тут   направление, а в нём написано, что ты недавно переболел  болезнью Боткина, то есть желтухой, и тебе нужно пройти реабилитацию в госпитале, хоть какое-то время. А, там глядишь, и срок твоего дембеля подойдёт.
  Он протянул мне все документы, продовольственный аттестат и, глядя в глаза, уже серьёзно сказал:
 - Да уж, подставил ты меня сержант, Да и себя тоже. Ну, иди, бог тебе судья. И помни, если попадёшься, то меня потянут сразу за тобой, а у меня семья: жена и трое детей. Всё, свободен! Да, и не забудь сержантские лычки спороть, ты ведь теперь рядовой.
  Я рванул на узел, быстро собрал свои шмотки, и доложил командиру роты, что командир полка посылает меня в Термез с колонной, где я должен выполнить одно его поручение. Потом попрощался с ребятами, пообещав скоро вернуться, и побежал в автороту, где формировалась колонна.
  Лычки я спорол в машине, по дороге в Термез. А, командиру автомобильной роты представился как сержант Полуяров, и он определил меня на машину – топливозаправщик на базе автомобиля Урал-375, с водителем Костей Михеевым. Мы с ним близко познакомились за время дороги, и даже подружились.
  Колонна состояла из двадцати топливозаправщиков, четырёх грузовых машин, и трёх БТРов сопровождения.
  Один шёл впереди колонны, другой в середине, а третий сзади, прикрывая наш тыл. На первой же стоянке, все солдаты сидевшие в кабинах рядом с водителями, тут же выскочили из кабин  автомобилей,  и пересели наверх БТРов. Так было безопасней, если выстрелят из гранатомёта или наскочишь на мину, куски железа от кабины могут поранить  всё тело, лицо и глаза.
  Чтобы защитить свои ноги и тело от поражения осколками, все водители старались, как могли обложить своё рабочее место хоть какой-нибудь защитой, зачастую это были старые комбинезоны, рукава от кителей, которые набивали песком, и обкладывали этими рулонами дно, стенки и двери кабины.
   Костя, показывая мне эти нехитрые средства защиты водителей, рассказал, что эти хитрости спасли многих ребят, и уже дважды даже его самого. А, вот место пассажира совсем не защищалось, поэтому сопровождающие предпочитали лучше сидеть на броне или внутри БТРа, считая, что так безопасней.
   В Кундузе, мы переночевали. Там к нашей колонне присоединилось ещё двадцать машин от лётчиков и теперь дальше, нас уже сопровождали  боевые вертолёты.  Поэтому до самой границы с СССР, мы доехали без приключений и потерь.
   Я, на БТР  из машины не ушёл, и до самого Термеза, ехал  вместе с Костей. Мы о многом переговорили с ним за это время, особенно о том, что будем делать, когда вернёмся домой. В Термезе, в местном полку мы  с ним попрощались и я взял его адрес. Я сдал в оружейку свой боевой автомат, и направился в госпиталь.
   В госпитале, меня сразу же положили в инфекционное отделение, и заставили сдавать все анализы. Когда болезнь «Боткина» не подтвердилась, сердобольные врачи, назад в Афганистан меня уже не послали,  потому что мне осталось служить всего несколько месяцев.
  Заместитель начальника госпиталя подполковник Рагимов, назначил меня старшиной над выздоравливающими солдатами и сержантами, и мы все занимались трудотерапией на территории госпиталя, подметали двор, убирали мусор, поливали газоны, насколько позволяло наличие воды, с которой в Термезе, всегда была напряжёнка.
      В середине июля 1981 года, меня уволили в запас прямо из госпиталя, и тут передо мной остро стал вопрос, куда ехать.
  Домой, где меня «похоронили», я естественно ехать не мог, а в город Тамбов, откуда был родом и где жил в детском доме после смерти родителей Вадик Полуяров, мне вообще дорога была заказана.
  А когда, случайно увидев в записной книжке адрес Кости Михеева, а он жил в Омске, я неожиданно для себя выбрал город Омск.
  Добирался я до него почти пять дней: сначала до хлебного города Ташкента, а оттуда уже на поезде Ташкент-Омск, до самого места в Сибирь.
  Я не знал, демобилизовался ли Костя, но на всякий случай поехал сразу к нему домой.
  Его ещё не было, родители, и сестрёнка Женька, смешливая пятнадцатилетняя девчонка с кучей веснушек на лице, уже ждали его со дня на день, а пока меня разместили в его комнате. Они были очень рады моему появлению, оказалось, что Костя написал им про меня, и про то, как мы с ним вместе ехали по дорогам Афганистана.
   Город мне понравился, и решил в нём остаться. В военкомате, мне выдали документ о постановке на учёт и направлении в паспортный стол за получением паспорта. Но, тут оказалась небольшая загвоздка, для того чтобы получить паспорт гражданина СССР, я должен был предъявить свидетельство о рождении.
  Как я не изворачивался, как не пытался убедить    дородную капитаншу  в милицейской форме, начальнику паспортного  стола,  о том, что  моё «свидетельство о рождении сгорело в машине там, в Афганистане, вместе с вещами, а я сам еле спасся», ничего не помогло. Она требовала свидетельство, или его дубликат заверенный нотариусом.
  Все мои попытки были тщетны, и я совсем пал духом. Ну, где на самом деле я мог достать свидетельство о рождении Вадима, если я эту бумагу, в глаза не видел.
   Тут мне повезло, возвратился, наконец, домой и Костя, за свой последний рейс в Афгане, он бы награждён медалью «За Отвагу», как и Вадим Полуяров, то есть я. Этот день был настоящим праздником для всей семьи, и всех многочисленных Костиных друзей.
  Когда, я рассказал Косте, что решил обосноваться в их городе, пойти работать, а учиться заочно в Омском политехническом институте на строительном факультете, он очень обрадовался. И когда я объяснил, что у меня проблема с получением паспорта, он тут же принял решение.
  - Да, это же всё фигня. Я займу тебе денег, у меня есть кое-какие сбережения, накопил, пока перед армией на НПЗ работал, съездишь к себе в город, сходишь в ЗАГС, там тебе дадут копию, и все дела. Не ссы брат, я рад, что ты жив и здоров, и что мы свиделись.
    И уже, через два дня, немного отрезвев после праздничного застолья по поводу возвращения Кости, одетый в гражданскую одежду, которую мне любезно одолжил Костя, я  ехал в  город Тамбов, абсолютно не представляя себе, где найти этот пресловутый ЗАГС, где мне выдадут, а может, и нет, этот документ.
 В военном билете я прочитал, что он выдан Военным комиссариатом Октябрьского района, и решил сразу направиться в ЗАГС именно Октябрьского района.
  Поезд пришёл в Тамбов рано утром, и водитель такси довёз меня прямо до ЗАГСа, как раз к его открытию. Там,  я сразу направился в кабинет к заведующей,  и тут мне несказанно повезло. Узнав, что я только что вернулся из Афганистана, она тут же усадила меня на стул напротив и начала расспрашивать, как там обстоят дела. Оказалось, что её муж, подполковник – лётчик, служит в Кабуле в транспортном полку, и она ждёт не дождётся, когда он вернётся домой.
  Узнав о моей проблеме, она взяла мой военный билет, и принялась куда-то звонить по телефону, кажется в архив. А, я пил чай с пирожными, которыми меня угощала Галина Павловна, и рассказывал про Афганистан, стараясь не особенно пугать эту милую женщину, очень похожую на мою мать, когда она была трезвой.
  Короче, к двум часам дня, у меня на руках было новенькое свидетельство о рождении, вернее его дубликат, взамен утерянного при стихийном бедствии.
  Галина Павловна позвонила на вокзал, помогла мне с обратным билетом, а потом уже из дома пришла к поезду, на котором я  вечером уезжал в Омск вместе с двумя сыновьями, принесла мне кучу продуктов на дорогу и оставила свой домашний адрес.
  Я, на всю жизнь запомнил эту замечательную русскую женщину, и очень благодарен был  ей за помощь и участие в моей судьбе.
  Вернулся в Омск, получил паспорт, родители Кости прописали меня в своей квартире, и я начал искать работу.
  Устроился на стройку сначала подсобным рабочим, а потом переучился на бетонщика. И, конечно же, сразу начал учиться. Жил пока у Кости, он решил в этом году отдохнуть и ни куда не поступать, а опять вернулся на Омский НПЗ, но уже водителем.
   Работа, на стройке мне нравилась, меня вскоре заметили, да и  прежнее образование, которое я на всякий случай скрывал, тоже кое-что значило, и уже через год, меня назначили бригадиром бетонщиков, а потом и  мастером.
  К этому времени, я  уже начал понимать, что гостеприимством семьи Михеевых слишком долго нельзя злоупотреблять, и начал подыскивать себе квартиру. А, тут ещё тот  последний случай, он то и поставил точки над «i» и заставил меня поспешить.
 Родители Кости оба работали на Омском нефтеперерабатывающем заводе, там же работал и Костя. Они уходили на работу каждый день, а я работал по  сменам, и   часто оставался в квартире один на один с  Женькой, которой недавно  исполнилось пятнадцать лет, и она превратилась в прелестную милую девушку. Евгения училась в восьмом классе, и мы с ней иногда вместе завтракали перед школой.
 Однажды перед ночной сменой, когда я твёрдо решил поспать часов до десяти утра, и поэтому безмятежно спал, я почувствовал вдруг рядом с собой горячее девичье тело.
   Это была Женька, одетая в ночную сорочку, которая забралась ко мне под одеяло, и принялась меня целовать. Я открыл глаза, отбросил в сторону одеяло, на секунду мне открылись красивые девичьи ноги и два милых бугорка в разрезе сорочки надетой на голое тело, но я тут же взял себя в руки:
- Женя, ты что, с ума сошла? Ты, же маленькая ещё. О чём ты думаешь, что ты себе сейчас возомнила, а? А, ну-ка брысь к себе в комнату пацанка!
  Женька медленно приподнялась, посмотрела на моё тело, я имел привычку всегда спать в одних трусах, даже в Афганистане, и нагло сказала:
 - Но, я ведь сама к тебе пришла. И хочу, чтобы ты меня женщиной сделал, у нас уже  три девочки давно взрослых парней имеют и постоянно занимаются с ними сексом. Я тоже хочу и я уже взрослая, ты не забыл, что мне недавно пятнадцать лет исполнилось, а? Не, забыл, когда поздравлял, даже поцеловал меня.
  Я рассмеялся.
 - Дурочка ты. Это же в щёчку. Так дружеский поцелуй!
 Её глаза вдруг заполнились слезами и заполыхали гневом:
 - По-дружески, да? А, я не хочу по дружески, потому что давно люблю тебя. Люблю с того самого первого дня, как ты появился у нас на пороге. Люблю! Ты, это понимаешь? Люблю, и никому тебя не отдам, ты всё равно будешь моим мужем! – она быстро соскочила с кровати, птицей улетела в свою комнату и заперлась там, я слышал, как сработал дверной замок.
  Завтракать в то утро мне пришлось одному, и я твёрдо решил съехать с этой квартиры под любым предлогом и притом, в самое  ближайшее время.
  В это время, я так, от нечего делать, встречался с нормировщицей из нашего управления Полей Новиковой, красивой тридцатилетней женщиной с двумя детьми. Она жила с родителями в собственном доме, а её муж, начальник строительного участка, уже пятый год сидел в колонии, за то, что в пьяном виде задавил на машине трёх человек. Сидеть ему оставалось ещё три года, а пока его спутница жизни времени не теряла, занимаясь любовью с  парнями всегда моложе себя, в своей собственной машине марки Volvo.
  Мне сначала это не нравилось, а потом ничего, приспособился, и даже находил в таком машинном сексе, какую-то изюминку.
  Поэтому, голодным, в смысле секса я не был, но прекрасно понимал, что настойчивость Евгении, она, если честно признаться, мне тоже нравилась, могла привести нас обоих к «финишу». А, значит, я буду просто свиньёй, потому что нагажу в доме, где живу, и где меня встретили и приютили, как родного человека.
  И я принялся  срочно искать себе отдельную квартиру. Тут мне очень помогла Полина, правда при этом она имела и свою корыстную цель, уже потом, когда мы лежали с ней на широкой двуспальной кровати после бурного секса, она призналась, что секс в машине ей ужасно надоел, и у неё после каждого секса в машине, два дня болит спина.
  Короче, она нашла мне недорогую квартиру с мебелью, её сдавала семья преподавателей, уже три года жившая во Франции и работавшая там, в Сорбонском  университете.
   Именно там, мы с Полиной, и обновили их кровать, сразу после того, как я в ту квартиру заселился.
  Родители Кости, и он сам, конечно были не очень довольны моим уходом, но мать, по-моему, была рада, она видела, что  доченька увлеклась мною, и это до добра с её то характером, не доведёт. Семья Михеевых так и осталась для меня самыми близкими людьми, и я часто бывал у них в гостях.
  К слову сказать, Евгения окончила школу и тоже поступила в тот же институт, где учился и я, только на дневное отделение, а Костя  к тому времени, уже заочно учился в институте на химико-технологическом факультете.
   В те времена, людям, работающим на строительстве жилья, выделялся жилой фонд.   Вот частично благодаря этому фонду,  я  в конце учёбы, уже работая в должности прораба, получил  свою  первую  однокомнатную квартиру в новом доме на четвёртом этаже.
 Этому поспособствовал ещё и документ из города Тамбова, который мне любезно помогла найти и прислать Галина Павловна. Он свидетельствовал о том, что я, как лицо без родителей и воспитанник детского дома города Тамбова, обязан был после достижения мною 18-ти лет, обеспечен отдельной квартирой согласно очереди и законов СССР.
  Так я, в двадцать девять лет, стал завидным  перспективным женихом с квартирой.
  И  тут, на моём пути снова появилась Женька Михеева: красавица, спортсменка, комсомолка и так далее, и я не устоял.
  К тому времени из заключения вернулся муж Полины, которого она оказывается, так, во всяком случае, она говорила всем женщинам в их управлении: «очень любила, ждала, и  за это время даже ни разу не посмотрела, ни на одного мужчину».
 Тут, она была права, когда все эти годы  занималась со мной сексом, то в самый важный момент,  всегда закрывала глаза и тихо стонала от наслаждения. Я, к ней, как-то привык, она была удобной, доступной, без комплексов и каких-либо претензий. И вдруг всё кончилось.
  Я, было, дёрнулся к ней в кабинет, пытался объясниться, настаивал на встрече, но Полина строго посмотрела на меня и сказала:
 - Ша, Вадик! Ша, как говорят у нас в Одессе, откуда я родом. Побаловались и хватит. Ты парень хороший, и любить умеешь по-настоящему тоже, мне было очень хорошо с тобой, и я этого никогда не забуду. Но, Федя, мой муж, он восемь лет сидел в колонии практически из-за меня, это я отвлекла его дурацким вопросом на перекрёстке,  он дёрнул руль, и машина наехала на людей.
 Я виновата была, а он на суде и слова про это не сказал. Всё взял на себя. Теперь вот вернулся, и я зачеркнула всё что было, пока он  отсутствовал, теперь я буду ему самой верной женой.
   Она говорила так серьёзно, убедительно, не знаю даже, кого она пыталась убедить в этот момент себя или меня, но я знал точно,  что это всё туфта. Полина, не тот человек, чтобы разом завязать с «этим делом». Найдётся мужик, который ей понравится, наступит подходящий момент, и Поля снова пойдёт искать приключения. Хотя верной она тоже могла иногда быть, все эти три года, пока она встречалась и спала со мной, больше мужиков у неё не было, во всяком случае, мне так казалось.
 Короче с Полей, мы остались друзьями, а моей любовницей в один из вечеров стала Евгения.
  Это был день моего рождения, мне исполнилось двадцать восемь лет, но я как-то даже забыл про него, после работы сидел дома и смотрел футбол, по новому телевизору, попивая пиво и закусывая солёненькими миндальными косточками, когда в дверь позвонили.
  На пороге стояла Женька, с огромным тортом  и бутылкой коньяка в руках.
 - Привет, Вадим! Не ждал в гости на день рождения? Или у тебя кто-то есть? – она с порога начала сыпать словами, явно смущаясь, от того что, сама первая пришла к мужчине, и ещё не ясно, не выгонит ли он её домой к маме и папе. Щёки её покраснели, брови тоже и от этого она стала такой красивой, родной и близкой, что я тут же схватил её за руку и притянул в комнату, чтобы она убедилась, что у меня никого нет.
   Она, очень довольная этим рассмеялась, разделась, и побежала на кухню, чтобы приготовить бутерброды и чай. Мы, пили коньяк, ели торт, потом танцевали. Уже в одиннадцать часов вечера, я сказал:
 - Всё Женя. Вечер был замечательный, спасибо тебе, но тебя, наверное, уже хватились дома, сейчас я вызову такси и отвезу тебя домой, уже поздно.
  Женька подняла на меня, свои огромные зелёные глаза, и тихо спросила:
 - Вадик, ты действительно хочешь, чтобы я ушла, тебе, что плохо со мной? Я что, уродина какая-то что ли? Почему ты меня прогоняешь? Ты, же знаешь, что я люблю тебя!
  Я немного смешался, но тут же взял себя в руки.
  - Да, я знаю, что ты меня любишь, но я в ответ не могу тебе этого же сказать. Не могу, пойми. Ты красивая, милая, добрая, и ты мне очень нравишься, но это всё не то. Я ещё никого не любил в своей жизни, и даже не знаю толком, что такое она любовь.
   Женька шагнула ко мне, на глазах её были слёзы, положила руки мне на плечи и сказала твёрдым уверенным голосом:
 - Ну, и пусть. Моей любви хватит на нас двоих, ты пойми мой любимый. Мы будем вместе, и я сделаю так, что ты меня полюбишь. Всё сделаю, - она обвила мою шею руками, и начала целовать меня горячими губами, от которых приятно пахло коньяком и тортом.
   Дальше сопротивляться я не мог, и стал отвечать ей тем же. Потом осторожно раздел её, положил на разложенный диван, разделся сам, и лёг рядом. Женька лежала голая, с закрытыми глазами и дрожала, словно сильно озябла на морозе, и я начал согревать её своим телом.
  Она, тоже принялась меня ласкать, крепко прижалась ко мне и прошептала:
 - Только ты не торопись милый мой, у меня ещё не было ни одного мужчины, ты первый.
   Эти слова, как громом поразили меня, я вдруг сразу осознал, какие могут быть последствия от нашего секса, и что Евгения, может сразу забеременеть. Осознать то осознал, но её руки, её губы и тело, сделали своё дело, теперь меня уже нельзя было остановить. И, я постарался быть нежным, и ласковым..
  Когда, после этого секса, Евгения стыдливо закрывшись простыней, шмыгнула в ванную, я тут же оделся, и стал ждать её, желая всё-таки проводить до дома. Она вышла из ванной завёрнутая в простыню, подошла ко мне, улыбнулась, поцеловала и сказала:
 - Спасибо тебе за твою нежность и сдержанность, я же видела, как ты весь кипел от желания и страсти, но всё же взял себя в руки, и осторожно сделал меня женщиной. Я, если честно, очень боялась, что мне будет больно, но всё получилось прекрасно. А, ты куда собрался?
  - Домой тебя отвести хочу, а то твои родичи, там, наверное, уже с ума сходят.
 - Да, нет, не сходят. Я им сказала, что поеду сегодня  к своей подружке Лидке Давыдовой, останусь у неё ночевать, и мы будем  вместе готовиться к сессии. Я ведь ничем не обманула их, правда? – она села мне на колени, обвила шею руками и лукаво посмотрела в мои глаза. – Правда, пришла не к подружке, а к своему любимому мужчине. Да, и  подготовка к сессии тоже, по-моему, неплохой получилась, с танцами и поцелуями. Так что, идти никуда не надо, они уже давно спокойно спят. Давай раздевайся и ложись спать, а я буду смотреть на тебя, хорошо?
 Я ей, конечно же, поверил, разделся, сходил в душ, и тоже юркнул в постель. Это была наша первая совместная ночь.
  Потом были ещё ночи, вечера, но ту первую ночь, я запомнил надолго.
Честно скажу, Женька действительно очень старалась, чтобы я, наконец, её полюбил. И в постели она была непревзойдённой выдумщицей и фантазёркой, и в жизни тоже, старалась, как могла, но я так и не мог себе признаться, что люблю её, и никогда не говорил ей этих слов, а именно их она больше всего ждала.
   Я купил себе подержанную машину «Жигули», и теперь на работу ездил на своём авто. Всё, в жизни было вроде нормально, и жить можно, однако последующие события всё перечеркнули.
  Так прошло два месяца. Я после работы, встречал Женьку из института, потом мы заезжали в магазин, покупали  продукты, приезжали ко мне домой, и она тут же принималась готовить ужин.
  Ну а после ужина, конечно же,  была постель. Иногда, соврав родителям про подругу, она оставалась у меня ночевать. Меня, если честно сказать, мучили угрызения совести, перед семейством Михеевых, а особенно перед матерью Кости, которая встретила меня когда-то как родного сына. Но, бросить Женьку я не мог, да и просто не хотел, меня такие, ни к чему не обязывающие отношения очень устраивали.
  Мы открыли входную дверь,  разложили пакеты с продуктами на кухню, и Женька тут же побежала в ванную освежиться. Я переоделся в домашнюю одежду, включил телевизор, и в это время раздался пронзительный звонок в дверь.
  Я открыл дверь, даже не спрашивая, кто там, и очень удивился: на пороге стоял прапорщик Погоняйло - фельдшер из нашего полкового медсанбата, только в гражданской одежде.
  - Здравствуйте. Вадим Сергеевич Родин здесь проживает?
  В первую минуту я похолодел, мои ноги  стали ватными, а язык, кажется, прилип к нёбу.
 Но, в следующую секунду, я взял себя в руки, и сказал:
- Нет, Вы ошиблись! Здесь такие не живут!
- Ты, что мне пи….шь Вадька! Я, что тебя не узнал что ли? Это, кого другого ты наеб… можешь, а не меня. Ведь это я тебе направление в  Термезский госпиталь выписывал по просьбе полковника Данилова. И, кроме меня, никто не знает, что ты на самом деле не Вадим Полуяров, а Вадим Родин.
  Не противно жить под чужой фамилией, а? Наверное, и его медаль «За Отвагу» иногда цепляешь на китель, когда идёшь на встречу с бывшими афганцами?
   - Вадим, кто это? Почему он сказал, что ты не Полуяров, а какой-то Родин? – за моей спиной, в махровом халатике, с мокрыми волосами и открытым от удивления ртом, стояла Женька, и я понял, что она слышала весь наш разговор.
  - Женя, иди в комнату, приготовь нам что-нибудь закусить, и достань из холодильника водку, это приехал мой сослуживец из нашего полка. А, я тебе потом всё объясню.
  - Да, девушка идите, приготовьте, нам что-нибудь вкусненькое, мы с моим другом давно не виделись. Да, честно сказать, я прямо с поезда, и ужасно проголодался,  - усмехнувшись, прямо в глаза девушке проговорил незваный гость, и Женя, неожиданно развернулась и пошла на кухню.
  - Ну, что? Так и будешь старого друга на пороге держать? Может, в квартиру пригласишь?  Посидим там,  выпьем, за тех, кого нет с нами, поговорим, вспомним о совместной службе, - он нагло усмехнулся мне в лицо, и это меня сразу взбесило.
« Ну, писал он мне направление в госпиталь на имя Полуярова, ну было дело. Но, не мог же  полковник Данилов рассказать ему, про то, что со мной произошло, и что стало причиной для этого. Нет, не мог. Он, слишком боялся за свою карьеру. Значит, про моё пленение и про то злополучное обязательство о сотрудничестве  данное американцу, он знать не может. Не может».
 - Нет, товарищ прапорщик!
 Но, он меня перебил:
 - Я уже не прапорщик и больше не служу, уволился сразу, после того как вернулся из Афгана.
  - Мне это по херу! Никуда я тебя приглашать не буду! Я тебя не приглашал,  ты сам  ко мне припёрся незваным гостем. Хочешь поговорить? Хорошо! Завтра, встретимся в шесть вечера у магазина под шпилем, его все в городе знают. Там, ты мне всё и скажешь, чего хочешь от меня, А, теперь, прости, я занят, - и я крепко взяв его за руку,  буквально вытолкал за дверь.
  - Пока, до завтра.
  - Ты чё, такой смелый, да? Думаешь, что всё забыто! – донеслось из-за закрытой двери.
 Но, я дальше не слушал. Я шёл в Евгении и думал, что я ей сейчас скажу..
    И я в тот раз ей соврал. Сказал, что у меня был друг,  с которым мы вместе служили, смелый отчаянный парень, и когда он погиб, я стал  жестоко мстить за него, не жалел даже пленных, и на месте убитых душманов, оставлял записку « Отомстил Вадим Родин». Ну, вот теперь наш бывший прапорщик решил меня навестить, потому что он был против такой мести. Что ему сейчас нужно, я не знаю.
  - Вадим, ты убивал людей,  когда служил там в Афганистане? Ты, мне никогда об этом не рассказывал, - очень удивилась моему рассказу Женя, но кажется, поверила.
  - Знаешь, мой папа тоже служил в армии, но в пограничных войсках,  рассказывал, что ему приходилось стрелять по нарушителям, но он, за два года службы, никого не убил. А, ты многих убил, там, на войне? – она доверчиво смотрела мне в глаза и ждала, что я скажу.
  Можно было всякого наплести этой ещё наивной молодой девятнадцатилетней девушке, приврать каким я был героем, показать чужую медаль  «За Отвагу», и рассказать о своих приключениях. Но, у меня, почему-то язык не повернулся это сделать, сам не знаю почему.   
      Может потому, что я в боевых операциях  я ни разу не участвовал, и за территорию полка выезжал  редко, только в город или кишлак за «кишмишовкой» или  какими-то шмотками.  И то, это в том случае, если удавалось скопить немного денег, да и то не один, а вместе с офицерами или прапорщиками роты.
  Какое уж тут геройство? Вот Вадька Родин – это другое дело. Он  и его рота, были постоянно в движении, ездили в разведку, нападали на караваны с оружием, которые шли  через горы к  душманам из Китая и Пакистана.    
     Вот он, действительно был герой, поэтому одним из первых был награждён медалью. О, как же мы все, ему завидовали тогда, кто бы знал. Завидовали чёрной завистью, совсем не думая, как она эта медаль ему досталась. А, мы связисты, всего несколько раз были на стрельбище рядом с полком, выпустив по  неподвижным мишеням, расположенным за сто метров, по тридцать патронов из своего автомата. Так,  просто, лишь для того, чтобы не забыть, что в наших руках оружие. И, конечно же, никого я в Афганистане не убивал, и даже ни в одного душмана ни разу не выстрелил, даже тогда, когда ехал в колонне в Термез.
  - Знаешь, Евгения, я не хочу об этом вспоминать. Не хочу. Там была война, мы были совсем мальчишками, а против нас воевали взрослые, опытные мужики. И тут уж, кто, кого? Вот так. Давай ужинать, и подай мне бутылку, мне сегодня очень нужно выпить.
  Был ужин, секс, а потом я вызвал такси и проводил Женьку домой, хотя она всё порывалась остаться, словно чувствовала, что мне сегодня плохо. Но, я настоял, и она уехала.
  После её ухода, я  снова сел за стол и допил пол-литровую бутылку водки до конца, но хмель в голову не шёл, и я мучительно думал о том, что буду завтра говорить этому паскуднику, который, судя по всему приехал, чтобы меня шантажировать.
  Потом лёг на диван, и мгновенно провалился в сон.
  Утром, стоя, под  острыми струями контрастного душа, я вдруг решил, что на встречу не пойду, и будь, что будет.
  Но, на другой день поздно вечером, бывший прапорщик снова позвонил в мою дверь.

                Женя Михеева.
 
 Вадим проводил меня до такси, и скоро я была дома. Мама, увидев меня, удивлённо спросила: - Жень, что случилось то? Ты же сказала, что сегодня  у Светки Самохиной ночевать останешься. Зачем же так поздно одной возвращаться, ты же знаешь, как в городе неспокойно.
  - Да, к ней неожиданно родственники  из Твери приехали, вот я и уехала, чтобы их не стеснять, - на ходу соврала я, чтобы избежать лишних расспросов.  - Посижу, позанимаюсь у себя в комнате, завтра зачёт по сопромату.
 - Кушать будешь?
 - Нет ма,  мы там, у Светки хорошо поужинали, спасибо.
 - Ну, ладно,  тогда я пойду спать, завтра рано вставать, - и мама ушла к себе в спальню.
  Да, завтра действительно был зачёт по сопромату, и я по этому предмету особенно не блистала знаниями, но сидеть и  читать конспекты я не могла. Просто перед моими глазами всё ещё стоял тот неприятный человек, который говорил что-то непонятные, про   имя и фамилию Вадима, его  растерянное лицо  и сбивчивый рассказ про то, что было в Афганистане.
   А главное, то, что он  буквально выпроводил  меня из квартиры,  хотя я могла сегодня остаться у него на всю ночь. Этого, за ним раньше не замечалось.
  Отсюда, я сделала вывод, что незваный гость, принёс Вадиму, какую-то дурную весть, и это меня сильно встревожило.
  Последующие события показали, что я была права. И, именно они, изменили потом всю мою жизнь.
  На другой день, вечером после занятий и успешно сданного зачёта, я зашла в хлебный магазин, купила вкусно пахнущую французскую булку,  молока  и пошла к дому Вадима. Уже неделю его машина была на ремонте, и теперь он меня уже не встречал около института.
  Со скамеечки, возле его дома, встала молодая, ярко раскрашенная девица, в нелепых, при пасмурной погоде больших  тёмных очках.
  - Вас, ведь Женей зовут, да?
  - Да, Женей. А мы, что знакомы?
  - Пока нет! Но, я думаю, что познакомимся, если вы меня выслушаете. Речь пойдёт о Вадиме Полуярове, а меня зовут Валентиной.
  Во мне сразу взыграло женское любопытство.
- Интересно, интересно. И, что же вы мне хотите про него рассказать, чего я не знаю.
 - Многое. Хотя бы то, что он живёт под чужой фамилией.
  Тут меня осенило.
- Надо же! Вчера какой-то мужик к нему в квартиру ворвался, и что-то про его фамилию говорил..
 - Это был мой брат Григорий. Ну, так Вадим же не захотел с ним говорить, а просто выгнал из квартиры. Вроде они договорились что сегодня встретятся и поговорят.
 - А, ты, значит, решила со мной поговорить сначала, да?
 - Ну, да! Просто мне больно и стыдно за тебя, такую молодую, красивую, если Вадим сломает тебе жизнь..
 - Да, ты что? Надо же какая ты заботливая. Ну, пойдём, присядем на скамеечку возле детской площадки, и ты расскажешь мне по порядку, чем же  это Полуяров может сломать мне жизнь.
  Мы прошли вглубь двора и сели на крохотную скамейку возле детской горки.
 - Ну, во-первых, его фамилия не Полуяров, а Родин. Вадим Сергеевич Родин. Это он скрывается под этим именем уже долгое время. Мой брат служил с ним в Афганистане в одном полку,  он фельдшером был в медсанбате, и точно знает, что Вадим Вадимович Полуяров, погиб 10 июля 1981года  под Файзабадом во время  боевой операции. Они тогда попали в засаду. Брат сам видел трупы тех  погибших солдат, когда их обмывали, переодевали  и укладывали в цинковые гробы, чтобы отправить  на родину в Советский Союз. Среди них был и Вадим Полуяров.
  Однако, командир полка, неизвестно зачем, отправил на родину сержанта Родина в Нижний Тагил цинковый гроб с останками Вадима Полуярова, туда же в военкомат, послал и извещение о  смерти.
  Говорят, Вадим Родин и Вадим Полуяров, были очень похожи друг на друга, их даже иногда  путали. Ты представляешь, какая подлость,- глаза у девушки запылали от возмущения.
  - Ведь родители Вадима Родина, который жив и здоров, похоронили  совсем другого парня, думая, что в гробу их сын. Представляешь? И он теперь от них прячется.
  - Ну, а Вадим Родин? Он то куда тогда делся? – вырвалось у меня. Мне уже стало нехорошо от мысли, что человек, которого я многие годы любила, постоянно врал мне.
  - Родин, то?  Он  неожиданно уехал в Термез в госпиталь, но уже с документами Вадима Полуярова. Потом уволился из армии, приехал в ваш город, и продолжает спокойно жить и поживать, даже квартиру получил и машину  себе  купил.
  Что за история у них произошла с командиром полка, и этим Родиным никто не знает, но  тогда летом 1981года, полковник Данилов лично, в спешном порядке попросил моего брата, оформить Родину направление в госпиталь города Термеза, но уже на фамилию Полуярова, и приказал молчать об этом. Может, быть, Родин был замешан в продаже наркотиков, может, в чём ещё, брат не знает. Он знает, только то, что  Вадим Родин  уже много  лет живёт под чужой фамилией, и позорит честь воина-интернационалиста. Вот об этом, он и хочет написать заявление в милицию, - девушка почему-то облизнула губы и внимательно посмотрела на мою реакцию.
   Я много слышала разного про войну в Афганистане от брата и его друзей, особенно, когда они немного выпивали,  но всегда гордилась ими, считала их героями, в том числе и Вадима, а он оказывается совсем не тот за кого себя выдаёт. Судя по вчерашней реакции Вадима, на появление гостя, то, что рассказала девушка, было правдой. И, это было самое страшное.
  - Значит вы с братом,  нашли Вадима в нашем городе, и решили вывести его на чистую воду, так? – меня заинтересовало, зачем эта девушка вдруг решила всё это рассказать мне.
 - Конечно! Мой брат воин – интернационалист, он встречается с бывшими сослуживцами, они дружат, помогают друг другу, особенно инвалидам, и борются с лжеафганцами, которые называют себя афганцами, а на самом деле дальше Кушки и Термеза нигде не были. Так что, мой брат стоит и борется за честность. Вот так, - и она снова заглянула в моё лицо.
  И я ей поверила. Поверила, и даже не переговорив с Вадимом, развернулась и просто пошла домой.
  Дома проплакала всю ночь, а утром решилась. Пришла в институт, написала заявление и забрала документы. Вечером, позвонила своей тёте Нине в Воронеж, и спросила, могу ли я к ней  сейчас приехать, и сможет ли она помочь мне поступить в медицинский институт.
  Нина Аркадьевна Михеева, папина сестра давно жила в городе Воронеже и  работала проректором в медицинском институте. Так, сложилась, что её первый муж умер от рака пятнадцать лет назад, больше она замуж не вышла и жила одна в трёхкомнатной квартире.
  Она много раз приглашала меня к себе, агитировала поступать  в медицинский институт, обещала помощь, но я, как дура, попёрлась в наш  политехнический на строительный факультет, где учился мой Вадим.
  - Женечка, ты действительно собираешься приехать ко мне? Это не прикол, как говорят мои студенты? А как же твой институт?
 - Да, я действительно хочу к вам приехать. Сейчас начало июля, как раз время сдачи вступительных экзаменов, поэтому, я свой институт бросила и хочу приехать к вам. Приехать, и попытаться поступить в  Ваш институт. Поможете?
 - Господи! Да, о чём речь? Конечно, помогу.  Ты же моя любимая племянница. Приезжай скорее, я буду очень рада. Когда выедешь, позвони, я тебя встречу! Ну, молодец! Вот сюрприз так сюрприз!
  Разговор по телефону происходил при маме и папе. Они с удивлением смотрели на меня, ведь совсем недавно, я расхваливала свой институт и свою будущую профессию.
 - Что это было, милая моя доченька? – мама обняла меня и прижала к себе.
 –  Почему это ты, ни с того, ни с сего,  даже ни с кем не посоветовавшись,  вдруг бросаешь институт и собираешься уехать из города. У нас, ведь тоже медицинский есть в городе, иди, поступай, зачем уезжать, то? Могла бы и нам с папой рассказать о своём решении. Как-то всё неожиданно..
  - Да, ничего неожиданного нет, мамочка. Ни-че-го! Просто я повзрослела, и вдруг поняла, что не хочу быть инженером-строителем, а хочу лечить детей.
   Ты же знаешь, тётя Нина меня давно к себе звала. А, теперь вот помочь поступить в институт обещает. Она ведь там не последний человек. А, здесь, при конкурсе пять человек на место, я ни за что туда не прорвусь,- я врала и старалась сделать это как можно убедительнее, чтобы мама, которая знала меня как свои пять пальцев, мне поверила. И это мне кажется, удалось.
 Ну, не могла же я рассказать ей, моему самому дорогому человеку, что просто бегу от своей любви, бегу ото лжи, от подлости, от неправды..
  Через два дня, я уехала в Воронеж скорым поездом.
  Тётя очень обрадовалась моему приезду, и мы сразу начали готовиться к поступлению в институт.
   Конечно не без протекции тёти, я успешно сдала вступительные экзамены и поступила на лечебный факультет, мечтая стать врачом-педиатром.
   После того, как объявили результаты экзаменов, мы с моей любимой тётушкой пошли в кафе, чтобы отметить это событие. Мы заказали хорошей закуски, вина, но когда это всё принесли, меня неожиданно затошнило, ничего есть и пить в тот вечер я не могла, а пила только воду.
  Тётя, как опытный врач, сразу поставила диагноз: беременность, и начала сразу за мной ухаживать, как за маленьким ребёнком. По моей просьбе, о том, что я беременна, мы решили родителям не сообщать.
   Взвесив все «за» и «против», выслушав мои путаные рассказы  о любимом человеке, от которого я просто сбежала,  тётя приняла однозначное решение: «начать учёбу и рожать, а дальше, будем решать проблемы, по мере  их появления».
  Я не знаю, что бы я делала в этом положении, если бы не  тётя Нина, скорее всего, просто сделала бы аборт, и тогда у меня бы не было Олежки, моего замечательно сына.
  Учиться было легко. Я как-то сразу втянулась в учёбу, потому что уже имела опыт студенческой жизни, лекций, семинаров. Мешало одно: токсикоз и живот, который начал «неожиданно» быстро расти, и лез мне на нос. Все, преподаватели, особенно женщины, меня жалели, тут сказалось ещё и тётино влияние, её все в институте очень уважали, поэтому первую зимнюю сессию я сдала успешно.  И дальше, несмотря на свою беременность и большой живот, продолжала ходить на лекции, почти до самых родов.
   Роды были тяжёлые, тётя тоже   постоянно находилась в это время в роддоме, не оставляя меня ни на минуту. Мне пришлось делать кесарево сечение, чтобы ребёнок появился на свет.
  Что-то внутри меня было не так, потому что хирург, делавший операцию, после того как я пришла в себя,  уже в палате в присутствии тёти сказал:
 - Ну, молодец, девочка. Какого мальчишку отличного родила, Но, это всё милая моя, больше рожать тебе не придётся, патология.
  Сына мы назвали Олегом, в честь этого  самого доктора Олега Романовича, потому что тётя выяснила потом, что случай со мной был очень непростой, и ему пришлось со мной долго провозиться.
   Меня выписали через две недели, когда я поправилась. Около роддома меня встречала тётушка и несколько моих сокурсников. Один из них Павел Разумов, держал в руках огромный букет цветов.
  Когда санитарка вынесла ребёнка, он тут же подскочил ко мне и протянул мне букет.
  - Женя, я тебя поздравляю.
Санитарка, подумав, что  это именно  он  отец ребёнка, тут же улыбаясь, протянула ему свёрток с ребёнком:
 - Держи, папаша своего сыночка!
 Паша, не растерялся, ловко взял его на руки, и торжественно обвёл всю компанию смешливым взглядом.
 - Вот, я уже и папашей стал Нина Аркадьевна! А, что, мне эта роль очень нравится!
 - Ладно тебе, балабол! Дай мне скорее моего малыша, и давайте быстрее по машинам, на улице ветрено.
  Я отдала букет санитарке,  по традиции, сунула ей несколько денежных купюр в карман халата и мы, разместившись в двух машинах, поехали домой. Своим родителям и брату, я о рождении ребёнка так и не сказала.
   Теперь у меня началась совсем другая жизнь. Я стала матерью, и теперь вся моя жизнь посвящалась этому маленькому существу, удивительно похожему на Вадима.
   Сказать, что я совсем о нём не думала, было бы неправдой. Думала очень часто, и даже плакала иногда по ночам, но это всё было в прошлом, а настоящее вот оно передо мной: пищящее - когда хочет кушать или описается, и улыбающееся, когда всё хорошо. И я была счастлива.
  С грехом пополам, я всё же смогла закончить
первый курс, и перешла на второй. Если бы не тётя, и её забота обо мне и о  моём ребёнке, я бы конечно не смогла этого сделать. Но тётя Нина стала для меня второй матерью и я ей была очень благодарна за это.
  За летние каникулы, я немного окрепла, подрос уже и Олежка, поэтому тётя нашла ему хорошую опытную няню, а я теперь могла продолжать учёбу.
  После рождения ребёнка, в моей внешности и лице видимо что-то изменилось в лучшую сторону, раз я стала замечать на себе больше мужских взглядов.
  За мной стали больше ухаживать мои сокурсники, зная, что я не замужем, и чаще говорить мне комплименты.
  Только Паша Разумов, оставался со мной прежним: просто вовремя сообщал об изменении в расписаниях, давал мне свой конспект, когда  я  из-за болезни ребёнка пропускала лекции, угощал вкусными пирожками с повидлом, продававшимся в нашем институтском буфете.
  И всегда улыбался при встречах. Он, был не назойлив, как Давлят Хакимов, который просто преследовал меня на каждом шагу, и постоянно садился рядом со мной в лекционных залах. Но он мне не нравился, и потому, я давала ему «от ворот – поворот». Пока в моих мыслях был один мужчина: самый добрый, самый хороший и самый любимый - мой сын.
  Но, молодость берёт своё, и как-то так незаметно получилось, что я  сама влюбилась в Пашу. Правда, произошло это уже на третьем курсе, когда мой малыш уже начал ходить.
  Мы случайно встретились в кафе, куда я зашла с подругой Валей Никитиной выпить кофе перед лекциями. И там  мы встретили Пашу сидящего с книжкой за столом и жующего бутерброды с колбасой. Свободное место оказалось только возле него, и он любезно пригласил нас за свой столик.
   Мы поболтали с ним несколько минут, и Валя, поняв, что она здесь лишняя, тут же «испарилась». А, мы продолжали беседовать дальше, совершенно позабыв про лекции. Разговаривали, и просто не могли наговориться. Тогда, я впервые и увидела какие у Павла красивые серые глаза, да к тому же ещё и очень умные. Наверное,  именно в этот день я в него и влюбилась.
  Мы начали встречаться, сажали сына в коляску и гуляли  с ним в парке, по набережной, или просто около дома. Тётя, поняв, что это у меня серьёзно, быстро навела справки о своём студенте, и дала «добро» на наши встречи.
  Ну, а нам уже никакого разрешения на встречи было не нужно, мы просто любили друг друга. И, естественно, это привело к постели, где, как оказалось,  Паша совсем не имеет опыта. Пришлось мне осторожно, не оскорбляя его самолюбия учить его, хотя, если честно признаться, я тоже была не особенно  большой докой в сексуальных отношениях, у меня кроме Вадима, отца моего ребёнка, никого не было.
  Всё у нас было хорошо. Павел рассказал обо мне своим родителям, а потом привёл знакомиться с ними.  Я очень стеснялась, и как мне казалось, вела себя у него дома не очень естественно, как полная дура.
  Но, на другой день, он мне сказал, что я папе, маме и его сестре, очень, кстати привередливой особе, сразу понравилась. О, том, что у меня есть ребёнок, они, оказывается, уже тоже знали.
  Мне, семейство Разумовых тоже  понравилось - это была дружная, весёлая и очень добрая семья, в чём я очень скоро убедилась.
  Именно мама Павла, Наталья Васильевна Разумова, познакомившись с моим сынишкой, и увидев, как к нему  и ко мне относится её сын, настояла на том, чтобы мы быстрее поженились. Расписались и, наконец, зажили  бы нормальной семейной жизнью, перестав встречаться,  где придётся.
  Через месяц Паша сделал мне предложение, попросив моей руки у тёти. Та, согласилась и благословила нас вместо матери, но поставила условие, что мы будем жить у неё, а она в свою очередь поклялась нам не мешать и в нашу жизнь не вмешиваться.
   Через три месяца нас расписали.
  Мы сыграли скромную свадьбу, и я стала Евгенией Разумовой. А, ещё через три месяца,  Паша оформил все документы на усыновление Олежки, которого уже давно считал своим сыном, а Наталья Васильевна и Юрий Петрович Разумовы, своим внуком.
  Только моя мама и папа, до сих пор не знали, что у них уже такой большой внук и есть зять, будущий врач.
 
             Вадим Полуяров . Продолжение.
   
   В жизни моей, всё оставалось по-прежнему. Когда, ничего не сказав мне на прощанье,  куда-то вдруг исчезла Женька, и Костя сказал, что она неожиданно для всех, и для него тоже, уехала из города. Уехала к своей тётке в Воронеж, и я даже  немного попереживал из-за, а потом решил, что это, всё к лучшему, потому что кажется, знал причину её побега.
   Видимо тогда, она не поверила моему рассказу, а поверила этой подлой авантюристке, сестре Гришки Погоняйло - Валентине.
  Так получилось, что их обоих уже нет, а я частично причастен к их смерти.
  Как раз, в те дни, когда на горизонте появился наш бывший фельдшер, я возглавлял строительство нового здания городского управления внутренних дел, потому что старое, деревянное, двухэтажное, построенное ещё в пятидесятых годах,  наполовину сгорело в результате короткого замыкания проводки.
  Строительство было спланировано на площадке, где  раньше был автопарк горотдела, почти рядом со старым зданием и это меня, как строителя очень беспокоило, потому что подъёмные механизмы работали практически над головами людей.
 Да и строить приходилось ударными темпами, потому что новый начальник городского отдела подполковник Дорохов, недавно назначенный на эту должность, мечтал к зиме уже работать в новом здании.
  Поговаривали, что он сын заместителя министра МВД генерала Дорохова, и поэтому,  городские власти мгновенно обеспечивали нашу стройку всем необходимым.
 А,  новый начальник - Виктор Васильевич Дорохов, с которым я лично был знаком, и не раз выпивал в его крохотном убогом кабинетике по чарке водки, привозил мне для «чёрной» работы выловленных в городе гастрабайтеров и даже лиц находящихся на поселении.
  В общем, людей хватало, оставалось только работать. Именно тогда, я перезнакомился со всеми оперативниками и следователями отдела, и они тоже все хорошо знали меня.
  Они смотрели на меня как на бога, мечтая о том, что новое здание будет, наконец, построено, и они перестанут ютиться по 8-10 человек в одной комнате.
   Я хорошо их понимал, и старался изо всех сил, работа шла практически в две смены.
  В это время и появился на моём горизонте  бывший прапорщик Погоняйло.
  Когда он вечером постучал мне в дверь, я в этот раз решил впустить его, надо же было знать, чего хочет «эта сука», не зря же он меня нашёл и так нагло со мной разговаривал.
   Я понимал, что наш бывший фельдшер, может очень усложнить мне жизнь, и даже не представлял, что делать, в такой ситуации.
  Идти в милицию, и признаться, что уже много лет живу под чужой фамилией, сразу начнутся вопросы: почему, зачем, как это получилось? Тогда придётся  рассказать всю правду. А, это невозможно, потому что эта самая правда сразу перечеркнёт всю мою жизнь.
  Взять и поменять имя, отчество и фамилию на свои, собственные? Но это тоже целая проблема. Все документы на квартиру, диплом, выданы на имя Полуярова, да и военный билет тоже, тогда придётся менять. Нет, это не выход! Не выход!
  Потом, Вадим Родин давно лежит в могиле в моём родном городе, и вот так просто воскреснуть, вряд ли получится.
  Выхода не было, а тут ещё этот козёл со своими претензиями..
  - Ладно, давай заходи, коли пришёл! – я пропустил гостя в прихожую. – И туфли снимай, у меня жены нет, сам убираюсь.
   Мужчина, усмехнулся, но туфли снял и прошёл вслед за мной в гостиную.
  - Садись, и говори, что тебе нужно, а то я очень устал, и хочу спать, - решил я опередить событие.
  - Мне то? Да, в общем, не очень много. Десять тысяч рублей в месяц и твою машину на время. Я тут бизнес закрутил один, буду запчасти к японским автомобилям из Новосибирска  возить, а туда, как ты знаешь более двухсот пятидесяти километров, на автобусе не наездишься. И, пока всё..
  - Пока? Ни хера, себе заявочки! А, потом что? Аппетиты будут расти, да? Потом ты мою хату захочешь, потом мою девушку! Не слишком ли жирно будет!
  - Ну, насчёт девушки, ты это Вадик зря. Она у тебя разумная. Когда ты не пришёл ко мне на встречу, моя сестра встретилась с твоей Евгенией, и всё про тебя рассказала.
  Девушка, конечно, была в шоке, и она, по-моему, к тебе больше никогда не придёт. Это я к тому, что, мы с сестрой люди серьёзные, и пойдём до конца! Ты, совершил подлость, товарищ бывший сержант, и должен теперь за это заплатить.  Обязательно! Следующий мой шаг – это военкомат, потом милиция, потом газета, и так далее. У тебя теперь только один выход помочь мне. И тогда, если у меня всё пойдёт как надо, я  может,  сжалюсь над тобой и прощу тебя. Но, это потом, а сейчас мне нужны деньги и машина..
  Он говорил это всё спокойным, уверенным тоном, глядя мне прямо в глаза, и я понял, что мой бывший сослуживец именно так и поступит. А для меня, это крушение всех надежд и может, даже и всей жизни.
  Я поверил ему,  и.. испугался..
 - Значит это ты уже успел мне напакостить, рассказав всё Евгении, да? И где у меня гарантия, что ты так теперь всю жизнь меня не будешь шантажировать и доставать моим прошлым? Ты, ведь с сестрой специально приехал в этот город, потому что я здесь живу и работаю? Ведь так?
  - Именно так.
  - И откуда же ты узнал, где меня искать, я ведь никому об этом не говорил?
  - Это же элементарно, Ватсон! – рассмеялся фельдшер мне в лицо. – Я, через два  месяца, после твоего отъезда, поехал в Термез, за медикаментами. Ну, и зашёл в госпиталь, чтобы навестить тебя, и поинтересоваться, жив ли ты вообще или нет. Ну, представился сослуживцем, зашёл в строевую часть госпиталя, там мне и сказали, что рядовой Полуяров.В.В. уволился из Вооружённых сил, и убыл в город Омск. Ведь, предписание тебе именно в Омск дали, так?
   Я кивнул головой, и подумал, как же всё просто. Один совершает предательство, другой ради карьеры и семьи его прикрывает, а третий, решает теперь шантажировать первого и испортить ему жизнь.
« Ладно, нужно что-то решать. С деньгами проблем нет, тем более, что Женьки теперь тоже нет, и тратится буквально не на кого, а вот с машиной?.. Машина уже неделю была в ремонтной мастерской, там ей перебирали двигатель, коробку передач, и должны были отрегулировать тормоза, особенно передние. Обещали сделать через неделю. Придётся отдать машину этому козлу во временное пользование, пусть подавится, гад!»
  - Десять тысяч я тебе дам, а вот машина пока на ремонте, будет готова через неделю, так мне мужики из мастерской обещали.
 - А что с ней?
 - Да, она прошла сто пятьдесят тысяч. Заменили поршни, кольца, клапана, вкладыши.  С движком  теперь всё вроде нормально. Осталось так по мелочам, кое-что доделать, - что именно, я уточнять не стал.
  - Ну и хорошо. Я сам водитель, кое-что в машинах понимаю, и машина мне нужна уже послезавтра. Я, договорился с продавцами в Новосибирске, они меня уже ждут. И деньги твои, как раз кстати будут. Сможешь завтра к вечеру машину забрать, и доверенность на меня оформить? Вот тебе мой паспорт. Давай, постарайся дорогой, а то я уже нервничать начинаю, - он нагло усмехнулся, вытащил из кармана пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой.
  - У меня в квартире не курят!
  - Ничего, потерпишь! Давай неси бабки, а то я тороплюсь, меня сестра на ужин ждёт!
 Я принёс ему деньги, по тем временам это была огромная сумма, автомобиль «Москвич»  стоил тогда шесть с половиной тысяч рублей, и мы договорились, что завтра вечером он придёт к дому, и там, на стоянке около дома, я передам ему машину и документы на неё.
   Когда Григорий ушёл, у меня словно гора свались с плеч, и я слегка перекусив, тут же лёг спать.
   С раннего утра, проверив, как идут работы на стройке, я поехал в автомастерскую, тогда они именно так и назывались, это теперь они все именуются «автосервисами».
   Мой знакомый механик Витя Крапивин, рассказал мне, то, что они сделали, всё то, что он говорил мне и накануне.
  - Вить, мне срочно нужна машина, уже сегодня вечером. На ней хоть ездить можно уже?
  - Ездить то можно, но нужно ещё клапана подрегулировать, карбюратор посмотреть. Потом, я же тебе говорил, что надо обязательно всю тормозную систему проверить, и может даже главный тормозной цилиндр заменить..
  - Да, согласен, я, согласен. Но, это потом. Я прошу «подшамань» её немного, подрегулируй, а я в пять часов за ней приеду и заберу.  Тогда и скажешь, сколько я должен. Хорошо?
 - Хорошо, хорошо! Сделаю по старой дружбе. Но, когда будешь ездить, помни о тормозах.
 - Да, понял я тебя. Раньше же ездил, и ничего.
 - Ну, так то было раньше. Ладно, давай, мне нужно работать, - и он, попрощавшись со мной, вошёл в здание мастерской.
  Ну, а я поехал к нотариусу, где оформил доверенность на право управления моей машиной Погоняйло Григорию Марковичу, 1955 года рождения.
   Вечером, после работы, в соответствии с договорённостью, я передал свои «Жигули», ключи от машины и документы своему шантажисту, ещё не представляя, что это будет последняя наша встреча.
   Потом, его сестра Валентина рассказала мне, что Григорий, совершил две поездки до Новосибирска и обратно. Привёз  оттуда кучу дефицитных запчастей для японских машин, и был очень доволен. Потом поехал, уже в третий раз. Дорога была скользкая, шёл дождь и на тридцатом километре при выезде из нашей области, его машину занесло, она выскочила на полосу встречного движения прямо навстречу Мазу, гружёному песком.
  От удара машина пролетела метров двадцать, несколько раз перевернулась, и буквально влетела в дерево. Водитель погиб на месте, приехавшие милиционеры и спасатели, долго не могли вытащить мёртвое тело Григория из машины. Говорил же мне Виктор, чтобы я был осторожен с тормозами. Говорил! А, я и не ездил на ней. А, тот, кто ездил, не был предупреждён, вот и пострадал из-за этого.
  А, может, и не из-за тормозов вовсе? А, из-за своей подлости и наглости? Ну, да бог ему судья. Вот машину жалко, мне на другую ещё копить, да копить надо.
   Недели через три, после того, как мы расстались с фельдшером, и я даже стал забывать про него, ко мне вечером постучали, на пороге стояла взбудораженная, со злыми глазами, делающими её лицо похожим на морду змеи, молодая девушка.
  - Что, ты думаешь, раз убил моего брата, так теперь будешь спокойно спать, да? Ни, хера не выйдет! – завопила она с порога, и мне, ничего не оставалось делать, как, схватив её за руку, буквально затащить девушку в прихожую.
  - Что ты орёшь? Какого брата? Кого я убил?
Ты, кто такая вообще? – я решил взять инициативу в руки, хотя буквально сразу догадался, что это сестра  того шантажиста, про которую он рассказывал, и которая разговаривала с Евгенией.
  - Я, Валентина, сестра Григория. Он три дня тому назад разбился на машине, и вчера я его похоронила.
 - Ну, и что? А, я то, ту причём?
 - Как причём? Ведь это же ты дал ему свою машину на время. Ты. А, теперь Гаишники говорят, что у неё, у машины возможно тормоза отказали. Видишь, как получилось: два раза он съездил, всё было нормально, а на третий раз, они вдруг отказали..
  Я рассмеялся.
  - Ты, прости Валентина, но ты говоришь глупость. Машина была у него, я её ему передал, он на ней оказывается, уже  более  чем тысячу километров наездил, а потом вдруг авария. Ну, я то тут причём? Это он сам виноват.
 - Нет, неправда! Это ты всё подстроил, ты! Ты думал, раз Гриши нет, так  всё будет шито-крыто, да? Ни х..!- она злобно выругалась.
- Я всё равно выведу тебя на чистую воду и уничтожу, как змею подколодную.
  У меня внутри всё закипело, не люблю, когда меня ругают матом, да ещё и женщины.
  Я  хотел схватить её за руки, и вытолкать из прихожей, но она вдруг размахнулась и со всей силы ударила мне кулаком прямо по носу. Из него тут же полилась кровь.
  Уже не владея собой от боли, я схватил её двумя руками за горло, и буквально выволок на лестничную площадку. Потом вернулся в комнату, взял её сумку и, выйдя снова на лестничную площадку, бросил её вслед Валентине. Она уже стояла ниже на несколько ступенек, и что-то орала мне, какие-то  угрозы и оскорбления.
   Пока я ходил туда, сюда - кровь из моего носа так и капала на рубашку и на пол. Потом, мне пришлось замывать « следы своего кровавого падения»,  впервые полученного от рук женщины.
   Я немного успокоился, прошёл в ванную,  снял рубашку и майку, умылся, засунул в нос несколько клочков ваты, а потом, достав лёд из холодильника, приложил его к носу и лёг на диван.
   Настроение было, хуже некуда. Теперь я знал, что у меня появился враг  - женщина, а это враг, похуже мужчины в сотни раз.
  Кровь вскоре остановилась, но нос немного распух, и страшно разболелась голова.  Взяв мокрую тряпку, я вытер следы крови, а потом, не закусывая, выпил стакан водки, лёг на диван, и тут же уснул.
   А,  рано утром, когда шёл на работу, наш дворник Александр Максимович, рассказал мне, что вчера вечером, недалеко от нашего дома на автобусной остановке умерла девушка.
 - Представляешь, Вадим, я тут короба пустые в мусорные помещения задвигал, вчера машина поздно пришла. Она мимо меня прошла, откуда шла не знаю. Растрёпанная вся, в белой куртке, с сумочкой в руках. Прошла мимо, и пошла на остановку. Там, села на скамеечку и умерла. Кто-то вызвал скорую помощь, та милицию, ну а меня понятым пригласили. Молодая, ещё, приезжая. У неё и документы при себе были, а там имя и фамилия.
  - И, какая, там была фамилия? – меня уже что-то наводить на мысль.
 - Да, какая то она, странная, толи Погребайло, толи Погоняйло. В общем, украинская фамилия. А имя русское: Валентина. Его я запомнил хорошо.
   У меня сразу пересохло в горле. Неужели, это я, своими руками её убил? Схватил за горло, что-то там  сильно сдавил, а она вышла из дома, по инерции дошла до остановки и скончалась. Нет, не может быть! Она же ещё кучу всяких оскорблений и матерных слов мне наговорила в ответ, когда я ей её сумку к ногам бросил. Нет, я же видел, она была вполне жива и здорова.
  - Так что, когда скорая приехала, она уже мёртвая была, что ли? – хриплым голосом, и как можно спокойнее, спросил я у дворника.
  - Да, они сказали, сердце отказало. Пытались помочь, делали искусственное дыхание, даже  специальным аппаратом пытались его запустить, я сам видел, ничего не помогло. Умерла, бедолага..
 « Да, уж, бедолага! Кобра она, а не бедолага. Знать, судьба с ней так распорядилась. Древняя истина гласит: шантажисты долго не живут. Это точно».
  С головой, полной чёрных мыслей, я поспешил на работу, время было горячее, строительство отдела милиции заканчивалось, и мне нужно было проконтролировать отделочные работы внутри помещений. За работой, текущими прорабскими делами, я почти забыл о Валентине, и вспомнил о ней только вечером, когда уставший, как чёрт, вернулся домой и прыгнул под душ.
  Я стоял под  упругими струями воды и думал о том, какую же службу оказал мне мой командир, таким образом, решив мою судьбу и в первую очередь, защитив «честь мундира». Он то защитил, а я? Как мне теперь жить с этим всем? И кто сказал, что это последние люди, которые знали настоящего Вадима Полуярова? В его роте ещё почти сотня солдат и сержантов была. Где гарантия, что кто-то из них не окажется в нашем городе и не узнает меня? Гарантии нет никакой! Шарик то круглый, а мир тесен, это я уже давно понял.
  В тот вечер, у меня впервые заболело сердце, да так заболело, что я подумал – умираю. Пришлось даже вызвать «скорую помощь». Она приехала на удивление быстро.
  Врач скорой помощи, молодая симпатичная женщина с медицинским чемоданчиком в руках, увидев в дверях моё лицо, тут же уложила меня на диван, и начала слушать сердце. Потом попросила медсестру принести из машины кардиограф, и сделала мне кардиограмму. Внимательно «прочитала» её, а потом сказала что кардиограмма не очень хорошая. Показывает сердечный криз.
 - Вы, что очень переволновались сегодня?
 - Да, нет доктор, не особенно. Всё как обычно, я прорабом на стройке работаю. Работа суетная, нервная, но я к ней уже привык. Правда, устал сегодня очень, это точно.
  - Но, отчего то, ваше сердечко заболело? Короче так, я сейчас вам сделаю укол, вы полежите, поспите, а завтра обязательно обратитесь в свою поликлинику, к терапевту, а лучше к врачу-кардиологу. С сердцем шутки плохи.
   Она сама сделала мне укол, посидела ещё немного, и уехала. А, я заснул, и проспал до утра.
   Утром ничего не болело, не кололо и вместо поликлиники, я направился на работу, и всё снова закрутилось..
  Ровно, через три недели, как и обещал, я сдавал «объект» приемной комиссии из горисполкома. Вместе с ними были журналисты, фотокорреспонденты из городской газеты и местные телевизионщики.
 Все члены комиссии остались, очень довольны и тут же подписали приёмный акт, особенно  радовался начальник милиции, который в этот  же вечер устроил новоселье в своём, ещё пахнущем краской кабинете и тепло поблагодарил меня и моих строителей за работу.
  - Вадим, я видел, как ты, твои бригадиры и работяги пахали, как старались быстрее построить новое здание для нашего городского отдела, и очень благодарен им и тебе за это. Мы, теперь, наконец, как нормальные люди сможем работать.
 Честно, говоря, я сначала даже не поверил, что вы сдадите этот объект в назначенный срок. Но, ты пообещал, и сделал. Огромная тебе благодарность за это. Ты теперь, уже почти наш сотрудник, заходи в любое время, обращайся ко мне, к моим ребятам, чем сможем – поможем.
   Я поблагодарил их за такие слова, но  пить не стал, сославшись на дела, а только пригубил стакан с водкой и закусил солёным огурчиком.
   На другой день, на совещании в управлении, меня назначили прорабом на строительство школы в спальном районе города, совсем недалеко от моего дома и это меня обрадовало.
  За новыми делами, заботами, я почти стал забывать о том, что произошло, о Евгении, пока не пришло то, злополучное письмо. Письмо из города Тамбова.
   Я  вечером вытащил его из почтового ящика, оно адресовалось мне, но обратный адресат  был совсем не знаком, и ничего мне не говорил.
  Пройдя, на кухню, я сел за стол, надрезал  кухонным ножом конверт, и принялся читать.
  Первые же строки письма, заставили моё сердце забиться и лоб покрыться потом. Письмо было от Людмилы Васильевны Мордвиновой,   той самой Люськи - подруги Вадима, про которую он мне там, в Афгане, все уши прожужжал. Как она узнала мой адрес, понятия не имею, а понял  это, только тогда, когда дочитал письмо до конца. Оно начиналось так:
  «Здравствуйте,  Вадим Полуяров. Пишет Вам Людмила Васильевна Мордвинова из города Тамбова. В детском доме номер шесть, где я росла, вместе со мной был мальчик Вадим. И тоже Полуяров. Он очень похож на Вас. Он тоже, как и Вы, в 1979году уехал служить, и попал в Афганистан. Сначала мы с ним постоянно переписывались, но летом 1981 года, письма от него перестали приходить совсем. Я написала командиру части, и он ответил мне, что рядовой Полуяров заболел болезнью Боткина, был направлен в город Термез, это уже на территории СССР, и оттуда, по всей видимости, уволился из рядов Вооружённых сил. Я нашла через военкомат адрес Термезского госпиталя и   сразу же написала туда письмо, но мне на него не ответили. Не ответили и ещё на несколько моих писем. Так, след Вадима затерялся. У меня, предчувствие, что с ним случилось что-то страшное, возможно он был тяжело ранен, мог лишиться памяти, возможно даже, что ему ампутировали руку или ногу, и потому он скрывался от меня, чтобы я его не нашла. Дурачок! Я же его люблю до сих пор, люблю всякого, и буду любить до конца жизни..» -  у меня вдруг снова защемило сердце, но, взяв себя в руки, я продолжил читать:
  «.. Случайно в российских новостях, по первому каналу телевидения, я увидела сюжет из вашего сибирского города. Там  рассказывали о недавно сданном, построенном с учётом всех достижений науки и архитектуры,  здании отдела милиции, и там рассказали немного о Вас. Я очень удивилась, потому что Вы, судя по тому, что  увидела, с  моим Вадиком очень похожи, и у вас даже имя и фамилия одинаковые. И, вдобавок ко всему, Вы тоже со слов  тележурналиста служили в Афганистане. Я  тут же написала письмо на ваше телевидение, рассказала свою историю, и попросила дать Ваш адрес. И, представляете, они мне ответили.
  Вот, тогда я и решилась написать Вам. Хочу Вас  спросить, как тёзку Вадима, может, Вы что-то слышали о нём, или знали его? Знаю, это всё абсурдно, там столько людей перебывало уже,  столько гробов к нам  в Союз и даже в наш город привезли за эти годы, просто ужас.  Но он жив, я уверена. Жив, но почему-то не хочет сюда возвращаться, хотя его здесь ждут и любят.
   А, вдруг? Буду очень рада получить от Вас   (от тебя), хоть какую-то весточку. Я работаю, оканчиваю институт, в общем, живу нормально. Напиши, если сможешь и захочешь. С приветом, Людмила».
  Я ещё раз перечитал письмо, потом перевёл дух и вытер пот со лба: « Всё, бл…, приплыли. Мне  только  этой Люси сейчас не хватало, да ещё, чтобы она сюда, вдобавок ко всему и  приехала, чтобы лично на меня посмотреть. Надо же, оказывается мою рожу, даже по центральному телевидению показывали, на всю Россию матушку, и не только. И всё про меня рассказали, откуда только узнали все подробности из моей жизни  эти гады-журналюги.
 Да, снимали меня, да рассказывал  я о строительстве, о своих подчинённых, но о себе ведь ни слова, ни сказал, да ещё и про то, что  когда-то служил в Афганистане».
   Снова заболело сердце, стало трудно дышать, и я, даже не поужинав, оделся и вышел из дома на улицу.
 На улице было тепло и уютно. В окнах домов уже горели огни, а по улицам спешили прохожие, в основном женщины с огромными пакетами и сумками в руках. Недалеко от моего дома открылся недавно новый современный магазин – «гипермаркет» по новому, где торговали всем, начиная от зелени, мяса, хлеба, и кончая женскими колготками, бельём и электроникой.
  Боль в сердце не отпускала, но я всё-таки дошёл до остановки и сел, как раз на ту скамеечку, где, по словам дворника, сидела и умерла Валентина.
  Нет, меня совсем не грызли муки совести за её смерть - таких людей жалеть нельзя.
  Но, где-то в душе, я всё же чувствовал, что в её смерти есть и капелька моей вины, а может, даже и не капелька. Не, помню кто, но  кто-то из великих людей сказал,  что шантажисты долго не живут, и умирают зачастую не своей смертью. И, это, по-моему, очень правильно, я за свою жизнь, никого и никогда не шантажировал, да и не хочу этого делать.
  И, хотя воздух был уже прохладный, дышать мне не становилось легче, но боль в сердце  всё равно не проходила.
 « Да уж! Не хватает мне ещё здесь повалиться на землю, или вообще загнуться именно  на этом месте. Вот будет фокус, умереть там, где умерла Валентина. Нет, я не согласен! Нужно срочно идти в аптеку и купить нитроглицерин, врачиха говорила, чтобы я его всё время носил в кармане, так, на всякий случай. Вот, он бл…. и «всякий» случай. А до аптеки ещё нужно дойти. Ни, хера, дойдём».
  Я тихо встал со скамейки, последний раз окинул её взглядом, тем самым, дав сам себе зарок, что больше никогда не приду сюда, и ни о чём не буду жалеть, и побрёл в сторону аптеки.
  Но, как часто мы говорим «никогда», хотя литераторы и сценаристы написали уже несколько книг и пьес, с названием «никогда, не говори никогда», а люди всё равно говорят и повторяют эту истину.
  Потом, я  ещё не раз садился на этой остановке на автобус, или сходил с него, когда ехал домой, пока не купил себе новую машину.
 Нитроглицерин помог, боль в сердце ушла, стало легче дышать, и я понял, что сегодня ещё не умру, а поживу немного, хотя сердцем нужно обязательно заняться.
     Выбрав момент, я в это время был, уже начальником объекта «школа» и был завален делами и заботами, я пришёл в нашу городскую поликлинику и попал на приём к терапевту. После нескольких минут бесед, прослушиваний, проверки давления и снятия кардиограммы, по глазам уже немолодой уставшей женщины я понял, что мои дела не так уж хороши. Вместе со мной, и моей карточкой мы прошли прямо к заведующей отделением, которая как, оказалось, была опытным врачом-кардиологом.
 Ольга Петровна, так звали заведующую, прочитала внимательно все мои  медицинские документы, посмотрела кардиограмму, и приказала раздеться до пояса:
 - Вы, молодой человек, очень беспечны, и плохо относитесь к своему здоровью. Судя, по вашей медицинской карте, вы уже несколько лет живёте в нашем городе, но ни разу не обращались к врачу. Вы, считаете это нормально? А, ведь сердце то побаливает частенько, так или нет?
  Я кивнул головой, стоя перед ней раздетым по пояс.
  Она, минут десять слушала меня стетоскопом, то стоя, то лёжа, то на одном боку, то на другом. Потом приказала сделать несколько приседаний с вытянутыми вперёд руками, и снова слушала, а терапевт Мария Степановна Устинова, всё это время молча сидела на стуле, совсем позабыв о других пациентах, которые ждали  её  около кабинета в коридоре.
  Но, потом, я часто в душе благодарил её, за то, что вовремя подняла «тревогу», заставила меня обследоваться, а потом и лечиться в городском кардиологическом центре.
  - Я не могу точно сказать, но у вас молодой человек, по моему предположению, острая сердечная недостаточность. Вам срочно нужно ложиться в больницу, где есть кардиологическое отделение или в кардиоцентр. Там, вас обследуют, подлечат, и порекомендуют  необходимое лечение.
 Я выпишу Вам направление, а вы завтра сдайте анализ крови, мочи, сделайте снимок грудной клетки, и с этим направлением и кардиограммой бегом в больницу. Но, лучше, пожалуй, в кардиоцентр, там врачи опытнее и сердце- это их специализация. А, пока не пить, не курить, не волноваться, не бегать.
  Я вам выпишу рецепт, это сильное американское средство, снимающее спазм, ну типа но-шпы или нитроглицерина, купите его, и постоянно носите с собой. Вы, судя по всему, человек не бедный. Но, это на крайний случай, если сильно прижмёт, я сама страдаю от этой же болезни, а делать операцию боюсь, да и возраст уже не тот.
  Ольга Петровна тяжело вздохнула, села за стол и начала диктовать медсестре всё необходимое, что нужно для меня. Спасибо и этой, милой женщине, за то, что настояла на моей госпитализации и тем самым продлила мне жизнь.
   Я пролежал в кардиоцентре двадцать один день, и что там только со мной не делали, какие только обследования я не прошёл. А, в конце концов, выписался с диагнозом: Острая сердечная недостаточность. Необходимо аортокоронарное шунтирование, то есть операция на сердце.
   С чем я естественно не согласился, решив: пусть всё будет так, как будет.
  Люсе, всё-таки ответил. Просто  коротко написал, что Вадима Полуярова  там, в Афганистане не знал,  а я просто его однофамилец, и ч рад, что у того Вадима такая замечательная девушка.
   Больше она мне не писала, но я очень боялся того, что она всё же решится, и приедет сюда. Этого я стал бояться больше всего, и твёрдо решил  куда-нибудь уехать из этого города, хотя бы на время.
  И такой случай подвернулся.
Летом 1990 года, на  региональном совещании строителей Сибири, я познакомился с заместителем председателя крайисполкома Алтайского края, Василием Найдёновым,  с которым мы оказались в одном номере, а потом  неожиданно встретились в ресторане.
   Мы разговорились, и он предложил мне переехать в город Барнаул, где как раз начиналось строительство огромного завода синтетического волокна.
   Он был лет на десять старше меня, и поэтому мог говорить мне «ты», особенно после нескольких рюмок коньяка, которые я только пригубил, помня указания врачей.
  - Я в крае ведаю строительством и благоустройством. Перспективы огромные, деньги пока есть, мы так много нового задумали, а вот строить некому. У нас, Вадик, край аграрный, всё для сельского хозяйства. Поехали, а? Мы тебе квартиру на первых порах снимем, а потом и свою получишь со временем. Нам, позарез такие специалисты - строители нужны. Жалеть не будешь. У нас там, на Алтае, знаешь какие красивые места? А, какая охота? О рыбалке, я уже и не говорю, рыба сама в руки так и прыгает..
  - Ну, да, сначала в руки, а потом и на сковородку, скажете тоже..
 - Не, веришь? Приезжай тогда просто погостить ко мне, и всё сам увидишь! Приезжай!
  И ведь я поехал.
 Правда, не сразу, а после одного события связанного с моей машиной. Затратил неделю из своего короткого отпуска, но съездил на Алтай. Съездил, и сразу влюбился в эту землю.
  Мне очень понравилась природа Алтая, реки Обь и бурная  красавица Катунь. Правда, рыба в них сама в руки не бросалась, её нужно было  оттуда выловить, но это было великолепное увлекательное занятие.
  Мне понравились люди, живущие на Алтае, добрые, щедрые и немногословные. А, вот Барнаул мне не понравился: в нём было много старых деревянных зданий, узкие улочки и дороги, не было набережной вдоль реки, где могла бы гулять молодёжь.
   Василий Васильевич за неделю, что я гостил в Барнауле, чтобы меня соблазнить, лично показал мне все прелести края, но я, всё ещё колебался.
  А накануне моей поездки, я неожиданно встретил подполковника Дорохова, около нашего гипермаркета и тоже с покупками.
  - Привет, Вадим, как ты, как дела? Чего не заходишь к нам? Мои ребята тебя и твоих строителей часто добрым словом вспоминают. Теперь им работается прекрасно, не то, что раньше. Ну, а как ты, машину новую не купил?
  - Да нет, откуда денег взять? Я на ту, старенькую три года копил, а улетела в один момент.
 - А, она у тебя застрахована была?
 - Конечно. Без этого техосмотр в ГАИ не пройдёшь.
 - Ну, тогда ты должен за неё, хоть какую то страховку получить. Ты завтра зайди ко мне, я посмотрю, отправили ли мои ребята материалы расследования по этому делу в страховую компанию, если нет, возьмёшь их сам и отвезёшь. Мы, оформим всё как надо.
 - Нет, нет!- мне стало немного не по себе.        – Ни хочу я никаких денег, там же человек на ней погиб. Я и так постоянно чувствую свою вину, будто это я повинен в его смерти, а потом и его сестра тоже.
  Она ведь приходила со мной разбираться после смерти её брата Григория,  считала что это я повинен в его смерти. Грозилась, даже драться полезла.  И нос мне разбила до крови, представляешь. А, потом ушла от меня, дошла до остановки села на скамеечку и умерла.
  - И что? Это ты её убил что ли?
  - Да нет, я после её ухода, часа два со льдом в руках кровь останавливал.
 - Ну, вот видишь! Я прекрасно помню тот случай с аварией твоей машины. Когда у  мёртвого уже водителя взяли кровь на анализ, оказалось, что у него в крови алкоголя в три раза выше нормы. Он был пьян!  Ну, или с глубокого похмелья, вот так. А, с его сестрой, ещё проще - сердечный приступ. Ну, остановка сердца произошла и всё. При вскрытии оказалось, что у неё с детства было больное сердечко. Вот оно и не выдержало после смерти брата.
  «Да, уж! Бог не фраер, как говорит молодёжь, он всё видит».
  Слова подполковника вроде бы были правильными и разумными, но я хорошо знал и «другую» правду.  Почти полгода общаясь с операми, знал что  им    « сверху»  было дано негласное указание, чтобы у вновь назначенного начальника городского отдела внутренних дел, не было ни одного «висяка», потому что он должен вскоре получить звание «полковник».
  Вот они и старались всё сделать так, чтобы нераскрытых преступлений у них не было. А значит, все эти выдумки про алкоголь в крови у Григория, и сердечный приступ  у Валентины,  могли быть неправдой или простой фальсификацией документов тех следователей, которым это дело поручали. Никто досконально  расследованием этих смертей, видимо даже не занимался. Но, в документах отображено именно так, как рассказал мне Дорохов.
  Мы тепло расстались с ним, но моя душа всё равно не успокоилась.
  Уже потом, в гостиничном номере в Барнауле, я снова вспоминал весь наш разговор с начальником милиции, и всё никак не находил решения, что  же мне делать, и как жить дальше.
   Василий Васильевич звонил мне на квартиру почти каждый вечер, и уговаривал на переезд, а я пока колебался.
   Страховая компания заплатила мне приличную страховку, равную половине стоимости новеньких «Жигулей», и я твёрдо решил копить деньги теперь уже на новую машину.
   Но, однажды вечером, после очередного звонка, я всё-таки принял решение переехать в Барнаул,  чтобы начать «новую жизнь» и сам набрал номер Василия Васильевича.
   Меня подтолкнуло к этому ещё одно небольшое событие. В один из вечеров, когда я уставший возвращался  после работы в свою холостяцкую «берлогу», прикупив в магазине продуктов, то увидел около своего подъезда  сидящих на детской площадке, мою соседку Варю, разговаривающую с какой-то молодой женщиной.
  Когда я подошёл ближе, они обе встали и внимательно посмотрели на меня. Мне стало, как-то не по себе. Варьку, я хорошо знал, она уже несколько лет была моей соседкой по лестничной площадке, знал я и её родителей, а вот девушка, пронизывающая меня взглядом, мне была не знакома совсем.
  Я поздоровался с Варей, задал пару дежурных вопросов, и пошёл к подъезду. Шёл, и чувствовал на своей спине взгляд той девушки, от которого мне, почему-то стало не очень уютно и испортилось настроение.
   Варька, потом сказала мне, что это была её дальняя родственница, которая приехала к ним погостить, они вышли с ней подышать воздухом и покурить, когда увидели меня.
   Однако никаких сигарет в их руках я не увидел, этот факт я всегда замечаю, особенно, когда вижу курящих женщин, которые вызывают у меня отвращение. Я всё ещё помню поговорку нашего школьного учителя по математике Степана Гордеевича  о том,       « что целовать курящую женщину- это то же самое, что облизывать пепельницу с окурками».
  Больше Варвара мне ничего не сказала. Но, этот случай, почему-то подтолкнул меня на действия, и я  окончательно решился на переезд в Барнаул.
   Теперь нужно было решить вопрос с квартирой: тогда о приватизации квартир только думали, все квартиры были или государственные или ведомственные. Значит, если  бы я выписался из своей квартиры и переехал в другой город  на постоянное место жительства, то, я  бы её просто потерял.
    Тут, мне очень помог подполковник Дорохов, пойдя на должностное преступление. Он предложил мне не выписываться из моей квартиры, а просто пустить туда на время квартирантов, лучше семейную пару, можно даже за символическую плату.   А мой паспорт, где стоит штамп  прописки, просто «потерять», о чём немедленно написать ему заявление.
  Потом, через какое-то время, получить новый паспорт, и в нём уже поставить два штампа, о прописке и выписке. Если, что-то там, в Барнауле не сложится, можно легко вернуться сюда, и жить по старому «потерянному» паспорту, который всё это время должен лежать в укромном местечке.
  Поскольку предложение было заманчивое и снимало кучу проблем, я согласился, и сделал так, как мне советовал подполковник.
  Он же нашёл мне и семейную пару, через две недели предложил поселить в мою квартиру следователя из его отдела, который недавно женился на их же сотруднице из отделения криминалистики,  проживающих  после недавней свадьбы отдельно друг от друга из-за отсутствия жилплощади.
  Всё, больше меня ничего в этом городе не держало, и я с двумя чемоданами и с новеньким паспортом в руках выехал в Барнаул за новой жизнью, никому не сказав, куда именно я еду и зачем. 
  Я просто сбежал из  этого милого моему сердцу города, к которому я за эти несколько лет уже прикипел душой.
               
                Люда Мордвинова.
 
   Мы уже почти час сидели на детской площадке у песочницы, вместе с Варей, ели мороженый пломбир  и ждали, когда же появится человек, который нам нужен. Я, познакомилась с ней в тот момент, когда я звонила в квартиру человека, которого искала, но мне никто не ответил, а из соседней квартиры вышла рослая симпатичная девушка лет шестнадцати с косой почти до пояса, что сейчас редко встретишь.
  Я рассказала ей, кто мне нужен, а она, в ответ поведала, что этот человек сейчас на работе, и скоро должен прийти. И тогда, мы с ней спустились по лестнице с третьего этажа, и вышли во двор на детскую площадку. Оказалось, она шла на автобусную остановку за мороженым. Девушка за ним и сбегала очень быстро,  купив ещё одно  для меня. Мы сели на детской площадке и стали ждать.
   На улице стало темнеть, зажглись фонари, и стало светло как днём. За это время я узнала, что Варя, так звали девушку, учится в девятом классе и мечтает стать певицей, а пока поёт в хоре  городского дворца культуры. И ещё, что у неё есть старший брат, сейчас он служит на флоте, родители её работают на заводе производящем какие-то полупроводниковые приборы для ракет.
  И ещё я узнала, что человек, который меня интересует, живёт в их доме уже около пяти лет, он ей очень нравится, потому что однажды спас её от трёх хулиганов, не побоялся.
 «И, вообще он мужчина что надо, не пьяница, не бабник. Была тут у него одна подружка, наша местная, но потом она куда-то исчезла. А больше у него никого нет, я знаю точно, потому что всегда смотрю в окно, когда он возвращается домой, и всегда один. Да, ещё, к нему недавно скорая помощь приезжала. Я потом, когда врачи от него вышли, спустилась с ними и спросила, что с ним. Врачиха сказала, что у него больное сердце и ему нужно серьёзно лечиться».
  Я поняла, что девочка в свои шестнадцать лет просто влюблена в своего соседа, и с обожанием говорит о предмете своей любви. А, мне нужно было просто его увидеть. Только увидеть и всё.
  Наконец мы дождались.
  - А вот и Вадим идёт, смотри,- она указала пальцем на угол дома, где появился молодой человек, двигающийся по тротуару  в их сторону.
  У меня сжалось сердце, похолодели руки и ноги, но я нашла в себе силы встать и внимательно посмотреть на молодого мужчину приближающегося к нам.
   До него было шагов десять, и теперь я внимательно разглядела его.
  Нет, это конечно был совсем другой человек, не мой Вадька, которого я уже много лет искала по всей стране.
  Да, он был очень похож на Вадика, такого же роста, волосы такого же цвета, даже черты лица чем-то схожи, но это был не он. Мои надежды, ради исполнения которых я ехала сюда в Омск из Тамбова, затратив на эту поездку все свои сбережения, рухнули в один миг.
   У меня сразу исчезло желание говорить с этим парнем, что-то объяснять и спрашивать. В своём письме, он всё мне объяснил тогда предельно ясно.
   Увидев нас с Варей, стоящих недалеко от подъезда, Вадим внимательно посмотрел на нас,  махнул рукой в знак приветствия и улыбнулся:
  - Привет, Варя! Как дела? Как школа?
  - Привет! Да всё нормально.
  - Ну, и хорошо! – и он,  не став дольше выяснять про Варины дела, пошёл сразу к входной двери в подъезд.
   Нет, это была не улыбка моего любимого Вадьки, которую я знала до мелочей, так мог улыбаться только он. Теперь, я окончательно убедилась, что этот Вадим Вадимович Полуяров, ради которого я сюда притащилась за тысячу вёрст,  является просто однофамильцем моего Вадьки. Просто однофамильцем, и всё.
  Всё опять придётся начинать сначала. Вот только, билет у меня на завтрашний вечер, а на гостиницу денег нет, придётся сутки шататься по городу и ночевать на вокзале..
  - Так ты что, даже не поговоришь с ним? – искренне удивилась Варя.
  -Нет, не поговорю. Я ошиблась Варя. Это совсем не тот человек, которого я ищу. Совсем не тот, хоть и очень похож. Ладно, спасибо тебе за помощь подружка, ты мне всё равно очень помогла сегодня. Пойду на вокзал.
  - Подожди, подожди, как это на вокзал, да ещё ночью? Ты же сказала, что у тебя обратный поезд только завтра. У нас тут знаешь, сколько шушеры всякой, по городу болтается, да и менты наши, тоже не подарок. Могут затащить куда-нибудь и изнасиловать, или ещё что-нибудь сделать.
  - Доча, ты с кем это здесь разговариваешь? – они за разговором даже не заметили, как к ним подошла женщина средних лет,  с красивым лицом и вьющимися волосами.
  - А мама, привет. Это моя мама Тамара Викторовна, а это Людмила. Она приехала к нам из Тамбова, чтобы повидать одного человека. Она его многие годы разыскивает, думала, что это наш сосед Вадим, но, оказывается, ошиблась. А теперь вот собралась на вокзале ночевать, потому что поезд у неё только завтра,- всё это на одном дыхании выпалила Варя прямо в лицо матери, которая в это время слушала её и внимательно разглядывала меня.
  - Мам, пусть Люда у нас переночует, а завтра воскресенье, я ей город покажу, а потом провожу на поезд. Ну, не будем же мы бросать человека в беде, правда, же?
  - Правда, правда! Бросать не будем, пошли девочки домой, а то я что-то сегодня очень устала на работе.
  Это было сказано таким добрым тоном, что мне осталось только подчиниться.
  В доме Вари, я познакомилась с её отцом Константином Сергеевичем, весёлым, жизнерадостным мужчиной и, глядя на мать и отца Вари, я в какой-то миг даже позавидовала Варе, у меня-то родителей никогда не было.
  Наша воспитательница в детском доме,  однажды рассказала мне, что от меня моя мать отказалась ещё в родильном доме, и кто она я даже и не знала. Во всём мире, у меня был только один родной и близкий человек - Вадик, но и он куда-то исчез, а я никак не могу его найти.
  Пока я « с дороги», как положено по русскому обычаю, принимала душ, Тамара Викторовна и Варя приготовили ужин и накрыли на стол. Во время ужина старшие члены семьи ненавязчиво расспросили меня про мою жизнь, и так получилось, что я им всё рассказала. Всё, всё. И про детский дом, где провела всю свою сознательную жизнь, и про Вадика, и про мою настоящую жизнь, а потом вдруг горько расплакалась.
  Женская половина тут же принялась меня утешать, говорить, «что человек не иголка, если жив, значит, обязательно объявится или ты сама его найдёшь». А, Константин Сергеевич, просто достал из бара бутылку вина, и предложил всем выпить «за удачу», даже Варе налил немного.
  Мы выпили, и разговор пошёл уже веселее, и так продолжалось до самой полуночи, когда нужно было уже идти спать. К этому времени, мне уже казалось, что я знаю эту семью Максимовых всю жизнь, настолько это оказались добрые и сердечные люди.
  Мне постелили на тахте в Вариной комнате, и мы с ней, «посплетничали» ещё почти до трёх часов ночи. А, потом уснули, чтобы проснуться воскресным утром от запаха пекущихся блинов и весёлой музыки.
  Мы позавтракали, и пошли с Варей гулять по городу. Она очень любила свой город, выросла в нём и была прекрасным гидом. Честно говоря, город мне тоже очень понравился, и я даже представить себе не могла, что с ним у меня будет ещё многое связано.
    Мы гуляли по набережной, положили цветы на мемориале Победы и даже сходили в кино. За всё платила Варя, потому что я честно рассказала ей, что «мои финансы, поют романсы», и денег у меня осталось только на дорогу. Поэтому Варвара, изъяв все свои  денежные запасы, решила быть радушной хозяйкой.
  И, это у неё отлично получилось. Около четырёх часов вечера, мы вернулись домой, поужинали, и все Максимовы пошли провожать меня на поезд, вручив мне на дорогу большой, очень вкусно пахнущий пакет с едой.
   На перроне,  мы с Варей обменялись адресами и, даже немного всплакнули.
  Уже объявили отправление, я поднялась в вагон, и тут к нашему вагону подбежал молодой парень в военной форме и протянул билет проводнику. Тот взглянул на него, махнул рукой, приглашая парня в вагон. Потом поднялся сам,  закрыл дверь вагона и поезд тронулся.
  Я помахала рукой Максимовым, и стала пробираться к своему месту. Так получилось, что следом за этим, чуть не опоздавшим на поезд парнем.
   А, потом оказалось, что наши места оказались в одном купе, и даже напротив друг друга.
  Плацкартный вагон поезда «Омск – Москва»,  сегодня был полупустым, поэтому в нашем купе больше никого не было.
   Поезд тронулся, начал набирать скорость, я  быстро переоделась в спортивную одежду в туалете, и села на свою полку, глядя в окно на мелькающий пейзаж. На душе было пусто и грустно.
  Грустно потому, что исчезла последняя надежда, оборвалась тонкая ниточка, связывающая меня  с Вадимом.
  Я искала его с лета 1981 года, после того, как получила  от него последнее письмо из Афганистана.
  Куда я только не писала за эти девять лет: и в Министерство обороны, и в ту войсковую часть с номером полевой почты, где служил Вадим, и  даже в штаб 40-й Армии. Но, никто ничего путного мне сказать не мог, кроме того, что я уже знала из ответа начальника Термезского госпиталя полковника медицинской службы Рахимова. Он, сообщил мне, что рядовой Полуяров Вадим Вадимович, после излечения в госпитале,  уволен из рядов Вооружённых Сил СССР, как отслуживший положенный срок службы. Убыл по месту призыва. И всё. Хотя, в Тамбов рядовой Полуяров так и не приехал. Он просто исчез, может, его и в живых то уже нет.
  - Может, и нет,- произнесла я вслух.
  - Вы, что-то сказали,- парень сидевший, напротив, за столиком внимательно смотрел на меня.
  - Да, это я так. О своём, о девичьем, - улыбнулась я. – Давайте знакомиться, меня зовут Людмила, можно просто Люся.
  - А, меня  Игорь. Капитан пограничной службы Игорь Ромашов, - парень встал, улыбнулся мне в ответ и протянул мне руку.
 - Очень приятно. В гости ездила? Ну, и как Вам наш город? – парень сразу перешёл на «ты».
 - Город замечательный. Я была в нём всего сутки, не всё разглядела, но поняла, что сибиряки вообще особенные люди. Они, действительно любят свой город, гордятся им и облагораживают его. У нас в Тамбове не так. Всё проще, запущеннее, да и грязнее. Не был у нас в городе?
 - Да, как-то не пришлось.
 Разговор прервал проводник,  забравший  после проверки наши билеты, и выдавший два комплекта белья, ещё пахнущего прачечной.
  Мы заказали ему чай перед сном, застелили полки и продолжили разговор.
 Капитан оказался интересным собеседником. Оказалось, что после окончания Новосибирского пограничного училища, он попал служить на пограничную заставу около города Благовещенска, там получил звание старшего лейтенанта, потом по истечении шести лет службы, был направлен на границу с Белоруссией в Оршу.
  - Ну, и как новая служба? Лучше чем на границе с Китаем?
  - Да, о чём ты говоришь? – он открыл свою большую спортивную сумку и начал выкладывать на стол съестные припасы:   жареную курицу, варёные куриные яйца, огурцы. В купе сразу разнёсся запах пряностей, и мне очень захотелось кушать.
  Вспомнив, что меня тоже снабдили какими –то продуктами на дорогу, я  открыла пакет, и стала доставать оттуда, точно такие же продукты.
  Увидев всё это, мы рассмеялись.
 А, Игорь сказал: - Ну, что всё правильно, твоя мама, как и моя, тоже знает, что нужно брать в дорогу и что не  может испортиться за два дня дороги.
  Я, смутилась, немного и тихо сказала:
 - Нет, меня не мама собирала в дорогу.
  - А, кто же тогда?
  - Да, так, одни, просто очень хорошие люди, у которых я переночевала.
 - А, где твои родители живут? В Тамбове?
 - Нет! Это я живу в Тамбове, и работаю на фирме изготовляющей аккумуляторы для автомобилей,  инженером в техническом отделе.  Сразу после окончания института. А, родителей у меня нет. Я детдомовская.
  - Прости, что я задал тебе этот нелепый вопрос, я же не знал этого,- Игорь немного покраснел и виновато смотрел на меня.
  Я тоже взглянула в его глаза, и неожиданно между ним и мною, пробежала какая-то искорка. Маленькая, незаметная, но искорка. И, ещё, я прочитала в его глазах какую-то боль, тревогу и полное отсутствие надежды на что-то хорошее.
  - Да, ладно, проехали.
Проводник принёс нам два стакана чая в традиционных подстаканниках, от чая шёл пар, и пакетики с заваркой уже почти растворились. Он положил на  наш стол по два сдвоенных  фирменных кусочка сахара в упаковке, и пачку печенья. Оказалось, что чай в плацкартном вагоне подавался только с печеньем.
   Под  монотонный стук колёс мы принялись за поздний ужин, решив сначала начать с припасов Игоря, а потом улеглись спать.
  Когда проснулись утром, поезд шёл уже по уральской земле, и я заметила, как много вокруг  заброшенных деревень и посёлков, мимо которых мы проезжали.
   Игорь уже сходил за чаем, и пригласил меня позавтракать. Я привела себя в порядок и теперь решила угощать его своими припасами.  В это время наш поезд остановился на какой-то небольшой станции, и в нашем купе появилась новая пассажирка - пожилая женщина лет семидесяти. Её к нам привёл молодой, высокого роста парень. Он быстро поцеловал женщину, нежно обнял на прощание и вышел из вагона, остановившись на перроне напротив нашего окна.
  Через минуту поезд тронулся, парень грустно помахал рукой, женщина, улыбнувшись, помахала тоже, смахнула слезу и представилась:
 - Ну, молодые люди, давайте знакомиться, меня зовут Нина Петровна.  А это  был мой внук Серёжа, он тут в леспромхозе работает, я у него в гостях целый месяц жила блаженствовала. Вода горячая, отопление, тёплый туалет. Здорово. Не то, что у нас в селе под Ногинском. Мы ведь до сих пор воду из колодца носим, потому что водопровода нет. И это в семидесяти километрах от Москвы, представляете.
   Всё здесь хорошо: природа воздух, лес, речка, грибы, квартира у внука большая, но я не могу без своего дома, вот и еду обратно, соскучилась уже. За домом то, пока соседка присматривает. Серёжа там тоже вырос, после того как его родители в авиакатастрофе погибли. Ему тогда всего десять лет было, вот я его одна и вырастила. Вырастила, выучила, а теперь вот живу и радуюсь. У Серёжи прекрасная жена – учительница в местной школе, двое мальчишек погодок, они меня очень любят. Я с большим удовольствием гощу у них каждый год, иногда даже по два раза.
  Ну, да ладно. А Вы, что, молодожёны? И куда же направляетесь? В свадебное путешествие, поди?  - обратилась она ко мне.
   Я немного смутилась.
 - Да нет, мы вовсе не молодожёны. Так просто попутчики, вместе из Омска едем. Меня зовут Людмилой, а его Игорем, - указала  я кивком головы в сторону сидящего молча парня пьющего чай.
  Женщина окинула нас обоих ласковым оценивающим взглядом, потом тяжко вздохнула, и сказала:
  - Да, видимо я ошиблась. Но, вы такая замечательная пара, и очень подходите друг другу.
   Подошёл проводник за билетами, принёс постельное бельё. Игорь освободил свою нижнюю полку и перенёс свою постель наверх, я помогла застелить постель, и женщина, переодевшись, легла отдохнуть, даже не попив чаю, любезно предложенного проводником.
  Мы продолжали завтракать, но теперь Игорь сидел уже рядом со мной, и я даже чувствовала тепло его мускулистого тела.
  « Надо же, мы идеальная пара. Интересно, как она, эта бабушка себе это представляет? А? Но, приятно слушать. Мне, таких слов ещё никто никогда не говорил, хотя парней у меня знакомых очень много».
 - А почему Вы в плацкартном вагоне едете? Ваш внук что, не мог билет в купейный вагон купить, - меня очень заинтересовал этот вопрос, потому что билет у Надежды Петровны был на верхнюю полку, и хорошо, что в этом купе оказались мы с Игорем, а если бы здесь ехали старики, тогда бы ей что, пришлось на верхнюю полку лезть?
 - Да, он меня за это постоянно ругает за то, что я в плацкартных вагонах езжу. Но, я если честно сказать, очень боюсь ездить в купе. Однажды пришлось ехать одной с тремя мужиками нефтяниками из Сургута, так они всё время пили, матерились, а я от страха две ночи дрожала. А, тут в плацкарте простор, везде люди,  и кто-нибудь обязательно нижнюю полку уступит, если не удалось купить её в кассе. Так, что, никакой тайны деточка, здесь нет. Я посплю немного, вы простите, мы рано встали сегодня, чтобы успеть к поезду.
  Женщина закрыла глаза и задремала.
Мы, с Игорем вышли в тамбур, он спросил у меня разрешение и закурил. Затянулся, выпустил дым изо рта, потом посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
 - Да, интересная женщина! Как она нас сразу за молодожёнов приняла!
  Потом, глядя мне прямо в глаза, спросил:
- Ты замужем?
- Нет, и не была даже.
- А почему, если не секрет? Ты же такая красивая?
Мне его слова показались вдруг нежной музыкой, но я смешалась, и не знала что ответить.
  А, действительно, почему? Потому что долгие девять лет гонялась за призраком - парнем, убежавшим от меня или просто исчезнувшим из моей жизни? Да, так это именно и было. Так и было, до позавчерашнего дня, там, в Омске, когда я увидела того Вадима Полуярова.
  Теперь всё изменилось, нужно просто выбросить его из головы и жить. Надо жить подруга, выходить замуж, рожать детей, устраивать свою жизнь, наконец…
 - Понимаешь Игорь, здесь не всё так просто. У меня был любимый человек, мы с ним вместе в детском доме росли, хотя он был на три года старше меня. В 1979 году,  его сразу после школы, призвали в армию, а потом он попал в Афганистан. Я очень любила его, и он меня тоже. Но, в июле 1981года, когда он должен был уже уволиться и вернуться в Союз, от него вдруг перестали приходить письма. Мне сообщили из части, что он заболел, был направлен в военный госпиталь города Термеза, а оттуда уволился из армии и поехал в Россию. Уехал, и потерялся.
   Я ждала его, искала, писала во все инстанции, даже вот в твой город ездила, мне показалось, что этот человек, которого я увидела по телевидению из вашего города, именно он и есть. Но, ошиблась. Вот, почему я не замужем. Удовлетворён ответом, товарищ капитан?
  Ну, а ты? Женат, холост? Если не хочешь, можешь не отвечать, Говорят, что в командировках и в поездках, все мужики представляются неженатыми, - я рассмеялась, но всё же решила дождаться ответа.
   Игорь помолчал немного, потом сказал:
 - У меня была невеста, она тоже из нашего города. Мы, с ней в школе вместе учились, и даже жили в одном доме. Когда, семь лет назад,  сразу, после окончания училища, я предложил ей  выйти за меня замуж и поехать со мной на Дальний Восток, она сразу не согласилась, мотивируя это тем, что ей нужно окончить учёбу в университете.
  Я уехал служить на заставу, я тебе об этом уже рассказывал, а она через год окончила университет, но ко мне так и не приехала.
  Я приезжал в отпуск, доставал её своими вопросами, мы даже переспали с ней несколько раз, и я после этого, был уверен, что Галя, от меня теперь уж, никуда не денется. Но, она оказывается, даже и не собиралась ко мне приезжать, потому что очень боялась китайцев.
 Прошло время, не желая её терять, я отлично служил, отдавал службе всего себя, рвался с Дальнего Востока в Европу и буквально атаковал своё начальство рапортами о переводе в цивилизованное место.
  Наконец, получилось, и год назад, я получил назначение в Оршу. Сразу сообщил Галине, и стал ждать её приезда.
  - Но, она, так и не приехала, так ведь? – я решила немного поддержать разговор.
  - Не приехала. И даже перестала отвечать мне на письма, почти как в твоей истории. Отпуск в том году мне не дали, но к своим родителям, которые Галю хорошо знают, я решил не обращаться, потом решил переждать, и самому всё выяснить. Вот, в этом году и поехал домой.
 Поехал, а там сюрприз: оказывается моя Галина, уже год как замужем, за моим школьным другом, он сейчас бизнесом в Омске занимается, и уже беременна.
  Честно сказать, я после того, как это всё узнал и увидел, хотел этого Аркашку убить, а её прямо в глаза, высказать всё, что я о ней думаю..
  - Высказал?
  - Нет. Увидел однажды, как они вместе идут под ручку. Оба счастливые, весёлые. Как он нежно смотрит на неё, и не смог. Просто взял билет на ближайший поезд и уехал оттуда.
  - Ты, всё ещё её любишь?
  - Теперь даже не знаю. Знаю, что когда-то очень любил её,  даже боготворил, считал самой лучшей женщиной на свете, а теперь не знаю даже..
  - Но ведь так не бывает: сначала любишь до безумия, а потом вдруг нет! Наверное, любовь сразу не проходит, как и болезнь, нужно время.
 Время, самый лучший лекарь. Я уверена, у тебя всё будет хорошо. Обязательно будет. Я верю.
  - Ну, спасибо тебе Люда, на добром слове. Утешила. Дай Бог, чтобы твои слова Богу в уши долетели, а то я уже разуверился во всём.
 Бабушка спала, тихонько посапывая во сне, мы легли на свои полки и принялись читать прессу.
  Потом был обед, ужин и разговоры обо всём, как это бывает между случайными попутчиками, а потом снова ночь.
  Поезд в Тамбов пришёл рано утром, за окном только-только светало, но Игорь всё равно проснулся, проводил меня до перрона, и взял мой адрес. 
 А, вот    его адрес я попросить постеснялась, да и что я могла написать человеку, которого знала всего две ночи и один день. Ни-че-го!
  На прощанье, глядя мне прямо в глаза, он спросил:
 - Люда, можно я тебе напишу? Ответишь?
  - Отвечу! – я тогда была очень искренней.
 - Тогда жди письма, и до свидания! – он махнул рукой и вскочил на подножку вагона уже тронувшегося с места поезда.
   Игорь и Надежда Петровна поехали дальше, а я опустошённая и грустная вернулась на свою квартиру, которую снимала в ожидании очереди на получение своей собственной,  в соответствии с законом РФ, о том, что мне, как воспитаннице детского дома после достижения 18 лет,  государство обязано предоставить собственное жильё. А я ждала её уже восемь лет.
   Через неделю я вышла на работу, и всё потекло серой чередой, с днями в полоску, то серыми, то чёрными, то иногда белыми.
  Больше было серых дней,  потому что все мои мечты и надежды испарились, и я жила  и существовала просто по инерции, как автомат.
  А, через месяц, я получила письмо от Игоря, которого уже и не ждала. Вот, что там было написано.
     «Здравствуй Люда! Ты мне очень понравилась за то время, пока мы вместе ехали в поезде и разговаривали. Ты добрая, честная и порядочная девушка. Таких девушек сейчас редко встретишь. Мне бы очень хотелось, чтобы рядом со мной по жизни шёл именно такой человек. Поэтому я прошу твоей руки и предлагаю выйти за меня замуж. У нас тут заканчивают строить дом для офицеров и их семей, так что жить нам будет, есть где. Ты, можешь сразу не отвечать, подумай хорошенько, а я уже всё обдумал и решил. Жду  любого ответа. Игорь».
  Я несколько раз перечитала его, сочла строки Игоря за бред сумасшедшего,  забросила его подальше в ящик старого комода, и постаралась не вспоминать про него.
   Так прошло десять дней, но в один из вечеров, я, сама не зная почему,   решительно достала письмо Игоря,  ещё раз внимательно прочитала обратный адрес, разгладила его, взяла бумагу и написала:
 «  Здравтвуй Игорь! Я согласна.  Ты мне тоже очень понравился, потому что, настоящий. Но, мне нужно ещё  уволиться с работы. Как уволюсь, сразу сообщу телеграммой. Жди. Твоя Люда!»

                Олег Разумов. Продолжение.

Я сидел в  нашем кабинете, и ждал звонка от одного нашего клиента, когда зазвонил мой сотовый телефон, я нажал на кнопку и тут же услышал взволнованный голос Инги.
  - Олег, у нас несчастье. Лёвка, очень сильно поранился. Он, с моей мамой играл на детской площадке, потом катался на качелях, случайно соскользнул вниз, а сиденье качели, оно у нас сделано из железа, углом ударило его по спине, распороло куртку, майку и кожу на спине. Мама тут же вызвала скорую, его повезли в первую детскую больницу, я еду туда..
  - Давай, езжай быстрее, я тоже скоро там буду! И перестань реветь, я уверен, всё будет хорошо!
  Я успокаивал Ингу, а у самого тряслись от страха за мальчишку руки, он уже давно стал мне как родным, и я его очень любил, также как и его маму.
   Коротко сообщив шефу, что с моим сыном приключилось несчастье, чем вызвал невероятное удивление - у него даже очки на лоб полезли, я выскочил на улицу, рванул на стоянку и, усевшись в машину, помчался в детскую больницу. Я хорошо знал, где она располагается, потому что в ней когда-то работала моя мама.
   Кое-как припарковав машину возле больницы, я буквально влетел в приёмный покой, где увидел маму Инги – Екатерину Львовну и Ингу, нервно меряющую шагами коридор.
  - Где, он? Как он? – я обратился к матери Инги, желая знать всё из первых рук.
  - Мы его на скорой помощи полчаса назад сюда привезли, сейчас он в операционной, врач сказал, что нужно швы наложить на рану, которая на спине, а так, вроде других повреждений  у него нет. Я, сама, так испугалась, что в первую минуту даже пошевелиться не могла. Он много крови потерял. Врач, сказал, что нужна будет кровь для переливания.
 - Господи! Да, найдём мы кровь, столько, сколько надо. У меня друг, работает на станции переливания крови. Да, и я могу сдать, столько, сколько надо, если она по группе подойдёт.
  Екатерина Львовна, после этих слов, вдруг как-то вопросительно взглянула, на Ингу. А, та в ответ, лишь молча, помотала головой.
  - А, ты что молчишь Инга? Я же сказал тебе, что всё будет хорошо, а шрамы, мужчину только украшают.
  Инга внимательно посмотрела на меня, улыбнулась, и тихо сказала:
 - Я тоже верю, что всё будет хорошо. А, твоя кровь Олег, подойдёт Лёве по всем параметрам, потому что он твой сын, а ты его отец.
  В коридоре повисла тишина. Я ещё не до конца понял смысл слов сказанных Ингой, а Екатерина Львовна глядя на меня, лукаво спросила:
 - А, ты что, этого не знал? Не знал, что все эти годы, как вы с Ингой живёте вместе, с вами живёт ваш общий сын? Как же так дочка? Это же не честно.
  Инга молчала, и от этого проблема стала ещё актуальней.
 - А, действительно, почему? Скажи мне пожалуйста, моя милая? Почему ты мне раньше этого не сказала? – я задал вопрос, в упор глядя ей прямо в глаза.
  - Да я пыталась несколько раз, но ты, настолько был уверен, что я любовница моего шефа, и это его ребёнок, что я вряд ли смогла бы тебя переубедить. А, что изменилось, Олег?
    Он тебя очень любит, ты в нём тоже души не чаешь, я это прекрасно вижу. Это же замечательно. Что-то изменилось, когда ты узнал, что Лёвка твой родной сын? А?
 - Да, нет! В общем-то, ничего не изменилось? Просто, если он мой сын, то должен носить мою фамилию, и отчество. Да, и ты тоже.
  В это время к ним вышел врач, и сказал:
 - Я рану зашил, обработал. Мы, мальчика осмотрели, послушали, больше у него никаких видимых повреждений нет. Но, он очень испугался, а тут ещё кровь из раны пошла.
  Он со мной разговаривал, и даже рассказал, как было дело. Крепкий парень у вас растёт.
 Я ему сделал укол, и его поместили в палату, он сейчас спит, часа через три можете его навестить. Ну, недельку я думаю, он у нас побудет. Вот такие дела. Ох, уж эти детки.  Как говориться: -Маленькие детки – маленькие бедки, ну а большие, естественно – большие..
  - Спасибо  Вам огромное доктор. Можно мы здесь подождём, пока он проснётся, а то, как-то тревожно домой идти, и его маленького здесь одного оставлять. Он, у нас, к этому не привык, - Инга уже немного приободрилась.
   - А, что кровь ему не нужна будет? – я уже переживал за моего ребёнка.
  - Да, нет. У нас всё есть. Всё, что нужно, мы для вашего сына сделали, не волнуйтесь. Это, не самый страшный случай, из тех, которые я повидал на своём веку.
   Инга приободрилась, немного привела себя в порядок, и вдруг  лукаво спросила:
- А, что это ты  там говорил про свою фамилию? Ты, хочешь, чтобы я и Лёвка были Разумовы? Ну, отчество  то у Лёвки Олегович, ты разве не знал этого?
  Я удивлённо посмотрел на неё.
 - Нет, не знал. Я же его по имени и отчеству ещё не называл никогда? – отшутился я, хотя эта новость тоже ударила меня по голове словно палка.
  Екатерина Львовна вышла подышать на улицу, а Инга, снова попёрла на меня:
  - Я так и не поняла тебя?  Так, ты хочешь, чтобы мы с Лёвкой были Разумовы, или нет?
  - Конечно, хочу!
  - Значит, ты хочешь на мне жениться и усыновить Лёвку?
 - Да? –  улыбаясь и покоряясь её настойчивости, ответил я. Отступать мне было уже некуда, сзади  была палата, где лежал и спал в этот момент, наш общий сын.
 - Мама! – позвала она Екатерину Львовну, подойдя к двери.
 – Иди сюда. Ты, присутствуешь, при знаменательном событии! Олег Разумов,  через столько лет делает, наконец, мне предложение. Как ты думаешь, соглашаться мне или нет? – глаза Инги сияли от радости, и светились как светлячки.
  - А, по-моему, ты уже давно дала ему согласие, когда ушла к нему жить три года назад. И, потом, я знаю, что ты его очень любишь, а он тебя и сынишку твоего. Полюбил, даже не  представляя, что это его сын. Так, что соглашайся.
 - Хорошо. Раз ты просишь моей руки Олег, а ты мама не возражаешь, то я пожалуй соглашусь! – она подошла ко мне,  озорно, лукаво посмотрела в мои глаза и вдруг поцеловала долгим и нежным поцелуем.
   После того, как Лёвка проснулся, мы все трое ввалились к нему в палату, и были удивлены, что наш ребёнок, лёжа на животе, уже не плачет, а улыбается и разговаривает с соседом по палате – мальчишкой лет шести, лежащим рядом с  загипсованными ногами.
   Когда Инга, сказала ему, что она им гордится, потому что он смелый и храбрый мальчик, узнав, что не плакал когда получил рану, он в ответ только скупо улыбнулся.
  - Папа Олег, тоже тобой гордится! – она впервые назвала меня отцом, и мне это было не совсем привычно.
 Но, Лёвка, посмотрев внимательно на меня, потом на Ингу, на бабушку стоящую рядом и роняющую очередную слезу, и тихо, по-взрослому сказал:
   - А, я давно знал, что он мой папа, потому что он любит меня и покупает мне игрушки и книжки. И я его тоже люблю.
  После этих слов лицо  его матери и бабушки просило, а я тоже был на седьмом небе от счастья.
   Мы подали заявление в ЗАГС. Нам назначили,  как и положено тем, кто в первый раз  сочетается браком, день регистрации ровно через три месяца.
  Было решено, что я заранее сообщу о своей свадьбе своим родителям, чтобы они могли прилететь из Уганды, где работали уже пять лет.
   Так получилось, что во время своего отпуска, мама и папа очень мало жили в нашем городе, в своей квартире. Чаще они уезжали на море в Сочи или Анапу, и у меня дома за это время ни разу не были и  мою Ингу не видели.
  Хотя, в своих звонках, мама всегда интересовалась  моей личной жизнью, и  однажды я ей мельком сказал, что у меня есть любимая женщина, и что мы с ней очень близки. Больше, я ей ничего не рассказывал.
  Папа, Павел Юрьевич, тоже знал об этом, и советовал мне не торопиться жениться, пока я не уверен, что это именно та женщина, с которой, я готов провести всю свою оставшуюся жизнь.
  Я позвонил им по междугороднему телефону, сообщил о том, что женюсь, и попросил родителей  присутствовать на свадьбе, которая состоится 15 сентября.
  Мама, услышав эту весть, по-моему даже всплакнула немного, но видно было, что она очень рада за меня, а папа одобрил моё решение и пообещал обязательно быть на свадьбе их единственного сына.
   Всё, в нашей с Ингой жизни, вроде бы осталось по-старому, но что-то всё-таки изменилось во мне самом. Изменилось моё отношение к ней и к Лёвке.
  Приглядевшись к нему внимательнее, я заметил на его лице, кучу похожих на меня черт, и это окончательно убедило меня, что он мой сын.
  Одновременно,  к большому удовольствию Инги, я начал собирать документы на усыновление мальчика, которого уже выписали из больницы и он теперь «балдел» дома, под неусыпным оком провинившейся бабушки Кати.
   Мама и папа сдержали слово, и ровно за неделю до нашей свадьбы прилетели в Томск.   Прилетели как всегда стройные, загорелые и весёлые, и я их встречал в аэропорту.
  Когда, они неожиданно нагрянули вечером ко мне в гости, и  в первый раз увидели Ингу, маме она сразу понравилась, а папа, посмотрев на будущую невестку оценивающим взглядом, только  удовлетворительно хмыкнул, и  я понял, что он тоже одобряет мой выбор.
   Когда они узнали, что у них оказывается,  уже есть   четырёхлетний внук, то тут же захотели его увидеть, и мне пришлось  срочно заводить машину и вести их на квартиру Инги.
  Там, наши родители познакомились а, узнав, что мальчик – их внук несколько месяцев назад перенёс операцию, оба моих любимых врача тут же вымыв тщательно руки, к большой Лёвкиной радости начали его  голенького обследовать.
  Моя мама, просто сияла от счастья, глядя на внука, очень похожего на меня и за спиной Инги показывала мне кулак,  видимо за то, что я ничего ей не сказал за все эти годы.
  Ну, не мог же я ей сказать, что сам узнал, про то, что Лёва мой сын, совсем недавно, всего три месяца назад. И только недавно, почувствовал себя настоящим отцом и мужем.
  Когда Инга сообщила свому шефу, о том что выходит замуж и просит предоставить ей три положенных дня отпуска для этого, мэр тепло её поздравил и поинтересовался где она собирается накрывать столы? Когда Инга назвала адрес какого-то небольшого кафе на окраине города, которое мы скромно с ней выбрали, он тут же его забраковал.
  - Инга Романовна! Вы же работник мэрии! Что о нас скажут люди? Да меня же засмеют в городе! Скажут, референт мэра играла свадьбу в какой-то захудалой столовке! Нет, уж!
  Он тут же набрал номер телефона:
- Моисей Абрамович? Привет! Это Вадим Полуяров? Что? Знал по голосу? Приятно слушать. У меня к тебе дело. Ты я слышал недавно второй ресторан на улице Жукова открыл? Откуда знаю? Ты, наверное забыл, кем я работаю, да? Видишь, открыть открыл, а меня на открытие не пригласил, а ещё другом называешься! Что? Хочешь исправиться? Ну хорошо, только у меня есть предложение.
   Пятнадцатого сентября, у моего референта Инги Вороновой, ты её знаешь, свадьба. Она выходит замуж. Так вот, ты накрываешь столы, ну так человек на тридцать, - он прикрыл трубку рукой и спросил у Инги:
- Тридцать мест хватит, или народа будет больше?
- Да, нет! Мы так и рассчитывали человек на двадцать пять-тридцать  с учётом всех родственников и друзей.
 - Так вот Моисей, на тридцать человек! Ну, естественно мы всё оплатим, как положено. Надеюсь, ты нам даже скидку небольшую сделаешь, ну так процентов на десять-пятнадцать. Даже на двадцать? Ну и отлично! Тогда я даже сам к тебе в гости в этот день приеду. А, пока, дай своим помощникам команду, пусть продумают меню, всё просчитают, а Инга завтра к вечеру к тебе подъедет и всё на месте решит. Ты, сам её встретишь? Ну, это вообще замечательно! Пока, до встречи! -   мэр повесил трубку, весело посмотрел на Ингу и сказал:
  - Ну, вот видишь, как всё хорошо получилось. Моисей, один из лучших рестораторов нашего города. Он хозяин ресторана «Сибирь», а теперь вот ещё один ресторан открыл. Он, мне кое-что должен, поэтому я именно к нему и обратился.
  Ресторан новый, на улице Жукова,  он называется кажется « У Морозова», так на самом деле фамилия Моисея. Место хорошее, уютное, я там был инкогнито, чашку кофе выпил. Всё красиво по-современному отделано, оркестр неплохой. Теперь тебе уже никуда не отвертеться, придётся меня тоже на свою свадьбу приглашать, тем более, что я обещал Моисею лично присутствовать. А, он мужик хитрый, дошлый, обязательно из моего посещения рекламу сделает, втихаря пару журналистов наших местных как раз в это время пригласит поужинать у него в ресторане «на халяву».
   Ну и, конечно же, Инге ничего не оставалось, как согласиться на ресторан и пригласить нашего мэра с женой на нашу свадьбу.
   Когда, она вечером, дословно, в лицах, с женскими эмоциями передавала этот разговор, я, с одной стороны обрадовался тому, что мы будем отмечать нашу свадьбу в хорошем ресторане, а с другой стороны, меня не покидало чувство ревности, потому что я знал, как мэр относится к моей невесте.
  И. я решил с ним познакомиться, неожиданно в начале рабочего дня убежав с работы и поехав в мэрию, на работу к Инге.
  Она была очень удивлена, хотя виду не подала. Я, тут же на ходу придумал повод, вроде хотел ещё раз посоветоваться с ней о том, кого из моих друзей пригласить на свадьбу, а кого нет.
  Инга, по-моему всё поняла, и просто подыграла мне. Мэра на месте не было, он был на совещании у губернатора, и мы несколько раз прошли список приглашённых снизу доверху. Увлеклись так, что даже не заметили, как Вадим Вадимович  зашёл в приёмную с большой кожаной папкой в руках.
   Да, выглядел он, по сравнению с той нашей встречей в дворце культуры неважно. Большие залысины на голове, нос похожий на картошку, полный, можно сказать даже толстый. Одно его красило: его глаза на одутловатом лице, умные, насмешливые и очень хитрые. Этого, у него было не отнять, и ещё одежда. Костюм, рубашка, галстук,  туфли, всё было подобрано в тон, и очень шло ему, да и стоило всё, по моим скромным подсчётам, несколько тысяч американских долларов или евро.
   Он, остановился напротив стола, за которым мы сидели вместе с Ингой, внимательно посмотрел на меня, потом ещё  раз, и  улыбнулся.
Надо признаться,  улыбка у него была очень красивая, она  даже слегка молодила его лицо.
  - А, это, я так думаю, и есть твой будущий муж Инга? Очень рад познакомиться,- и он протянул мне руку.
  Я встал, и  крепко пожал её:
- Очень приятно, меня зовут Олег. Олег Павлович Разумов.
 Мэр, в ответ, тоже крепко пожал мою руку, и чуть задержал её. На секунду, я заметил в его глазах какой-то вопрос, но он тут же погас.
  - Ну, так что? Вы уже всё решили с гостями? Олег, если вдруг будут проблемы с деньгами, сообщи через Ингу, всё решим, как надо.
  - Да, нет, Вадим Вадимович, спасибо! Мои отец и мать вернулись из Африки, они там врачами работают, так что с деньгами, у нас проблем нет. Мы, с Моисеем Абрамовичем обо всём договорились, и все вопросы решили. Мы, Вас с женой, очень ждём на свадьбу.
  - Спасибо за приглашение, обязательно буду, тем более что я Инге  это  уже твёрдо обещал.
 А сейчас простите, у меня дела. Очень приятно было познакомиться, Олег. До, встречи, - и мэр решительным шагом прошёл к себе в кабинет.
   В день регистрации в ЗАГСе присутствовали  все родители - мои и моей невесты и конечно наш сын, одетый как маленький джентльмен в красивый костюм с бабочкой.
  Моя мама просто сияла от счастья, да и Екатерина Львовна, которую я за это время  полюбил как мать, тоже радовалась за нас.
  Она  давно считала, что жить вместе, вот так без регистрации, как сейчас говорят  «гражданским браком» - это просто «сожительство», и  мы пока  просто «сожители» с Ингой, а не муж и жена. Но, теперь уже всё становилось на свои места.
  Сидя с Ингой в машине по дороге в ЗАГС я, глядя на неё, на её красивое белое платье и сияющее лицо, вдруг подумал: как мало оказывается нужно человеку для счастья. Ей, печать в паспорте и свидетельство о браке, а мне свидетельство об усыновлении своего же собственного сына. И всё. Как будто раньше без этой регистрации мы не были счастливы, и не любили друг друга, или я этого замечательного мальчишку не любил?
   Да любил! Да, нам с Ингой и без печати было хорошо вместе! Хорошо! Но, с печатью, всё-таки станет ещё лучше.
  После регистрации  мы поездили по городу, фотографировались около вечного огня, на улицах города, а потом поехали в ресторан.
  Моисей Абрамович постарался на славу: столы были накрыты в малом зале, ровно на тридцать персон. Зал, не был отделён от общего зала, а просто находился в его боковом отсеке, откуда отлично была видна эстрада и где играл оркестр.
  Мне, ещё тогда, когда мы с Ингой приехали сюда в первый раз « решать вопросы», это место очень понравилось, хотя моя невеста, больше хотела чтобы столы накрыли в закрытом отдельном зале.
   Сегодня он был пуст, но в самом ресторане, за столиками сидело несколько пар, и мне это тоже понравилось. Мы не очень хотели, чтобы ресторан в этот день работал только для нас, пусть все, кто хотят, тоже веселятся.
   Вся наша компания, расселась за столом, слева от невесты сидела её подруга Александра, а справа от меня мой друг Денис, оба наших свидетеля. Ну, а дальше как положено,  с моей стороны:  мама, папа и другие приглашённые ребята из нашего отдела во главе со Штейманом, а с другой стороны родители, друзья и подруги невесты, которых оказалось, значительно больше, чем моих.
  Все места за столами были заняты, и если  Вадим Вадимович, всё же пришёл бы, сесть ему было  некуда, тут мы, с Ингой просчитались немного.
  Моисей Абрамович подождал, пока все  гости рассядутся за столом, попросил минутку внимания, и с бокалом в руках сказал нам напутственное слово:
- Дорогие друзья! Дорогие Олег и Инга! Это первая свадьба, которую отмечают в моём новом ресторане, и я надеюсь, она принесёт мне удачу. Ну, а я от лица нашего коллектива, хочу поздравить вас с законным браком,  и пожелать счастья на долгие годы! Оркестр туш!
  Грянул оркестр, за столом оживились, и тут я увидел, как в зал вошёл мэр с красивой женщиной под ручку и с огромным букетом белых роз в руках. Эту самую женщину я видел  раньше в зале там во дворце, и тогда ещё обратил  внимание на её красоту.
  Моисей Абрамович, так и не допив свой бокал,  улыбаясь, тут  же двинулся  навстречу вновь прибывшему гостю, словно это он был распорядителем и тамадой на нашей свадьбе.
  Официанты тут же подсуетились и начали «организовывать» ещё один стол, чтобы дорогому гостю, нашлось место,  где сесть.
  Вадим Вадимович, коротко поздоровался с хозяином ресторана, а потом они вместе с женой подошли к нашему столу.
 И в этот момент, я увидел, что мэр, вместо того, чтобы смотреть на нас с Ингой, вдруг уставился на мою мать. Я проследил его взгляд, и увидел, что моя мама неожиданно побледнела, увидев нашего гостя, и тут же опустила глаза вниз.
  «Ни, хрена себе! Ну, Инга, там во время банкета во дворце культуры, засмущалась тогда, когда Полуяров к нашему столу приблизился,  понятно почему. Это произошло после той истории, когда он  открыто, предложил ей сразу стать его любовницей.
  А, мама то ту причём? Что это она при виде этого мужика так засмущалась, словно девочка. Может их что-то связывает? Но, что? Интересный вопрос!»
   Вадим Вадимович « вернулся к себе», отвёл взгляд от моей матери, улыбнулся и сказал:
  - Мы, с женой поздравляем Вас, с этой замечательной датой. Счастья Вам и долгих лет семейной жизни! Наш подарок на улице в грузовой машине, - и он протянул невесте букет  белых роз.
  Красавица- жена мэра,  поздравляя нас, молча протянула нам по очереди руку,  и тоже добавила к словам мужа несколько своих тёплых слов и пожеланий.
 А, он сам, снова посмотрел на мою мать, посмотрел, и тут же отвёл взгляд. Да, уж! Было о чём задуматься.
  Место для мэра и его жены уже было организовано, они сели за стол, и Штейман, которого я попросил быть тамадой на нашей свадьбе начал вести наш замечательный вечер.
  А, в грузовой «Газели», около ресторана оказались замечательные подарки от Вадима Вадимовича и его жены: двухкамерный холодильник и стиральная машина последней марки.
 А, мои родители,  тоже сделали нам  замечательный подарок. Они продали свою двухкомнатную квартиру, добавили денег и купили трёхкомнатную,  её и подарили нам, а сами переехали в мою «двушку».
   Теперь, у Лёвки была своя отдельная «детская» комната, чему он был несказанно рад, но что очень огорчило маму Инги, которая была с ним всё последнее время.
  Родители мои, переехав в мою квартиру, снова уехали лечить детей в Уганде,  мы  отдали Лёвку в детский сад, расположенный рядом с новым домом, и зажили  настоящей семейной жизнью в новой квартире.

 
    Вадим Вадимович Полуяров. Продолжение.

   В Барнауле мне сняли  однокомнатную квартиру в пятиэтажной «хрущёвке», на Северо-Западной улице. Квартира была с мебелью, и там было всё, что нужно  для холостяка. Чем я и воспользовался, когда через неделю после моего заселения в квартиру, ко мне  в дверь постучала моя соседка по площадке по имени Вероника.
  У меня в холодильнике была водка, вино и несколько бутылок пива, а вот с продуктами была напряжёнка. На дворе стоял   1990 год и  уже начались проблемы с продуктами в магазинах, а где находятся рынки, я ещё не успел разведать. О, чём я, представившись, тут же сообщил моей соседке.
  Но, она оказалось женщиной пробивной, уже потом, я узнал, что она работает экспедитором в Алтайпромсоюзе, и занимается закупкой продуктов у населения края. Поэтому  спустя  полчаса, мой стол уже был завален копчёным салом, домашней колбасой, солёненькими огурчиками и душистым алтайским хлебом.
  Мы  начали с водки, выпили за знакомство, потом за мой приезд в Барнаул, а потом..
  Потом, мы оказались в постели, где Вероника показала мне всю свою суть изголодавшейся по мужской ласке женщине. Её муж Владимир,  за хищение в особо крупных размерах, уже пятый год пребывал в местах не столь отдалённых, а впереди было ещё пять лет срока.
   Мы сразу с ней подружились, и наши отношения меня вначале очень устраивали. А, что? Любовница рядом, никуда ходить не надо, не на какие свидания. Позвонил в дверь, вошёл, раздел, оттрахал, помылся, поел, выпил рюмочку и снова в дверь, спать.
  Или наоборот, она  сама звонила мне в дверь, когда я находился дома, и всё происходило в той же последовательности. Ни Вероника, ни я, вместе всю ночь ни разу не были, предпочитая  каждый спать в своей постели.
  Но, через три месяца, она вдруг изъявила такое желание, и осталась у меня на всю  ночь. Потом,  ещё раз, а на третий   начала намекать, что она не прочь вообще переехать ко мне навсегда.
 Это меня напрягло, потому что я к длительным отношениям  с женщинами не был готов,  да и не хотел этого.
   Работа на строительстве комбината синтетического волокна шла полным ходом, я снова был в деле, оседлал своего «конька», и от этого получал большое удовольствие.
  Василий Васильевич часто приезжал на стройку и торопил рабочих - страна жила в ожидании, каких- то великих событий, и потому он очень торопился достроить комбинат.
  Один раз, он приехал на стройку с девушкой, оказалось, что это его дочь – Ксения.  Когда она вслед за отцом вышла из его служебной «Волги», и я впервые увидел её,  то сразу понял, что пропал, настолько эта девушка была грациозна и красива.
  Представьте себе Афродиту или Диану, выходящую из пены волн, но с голубыми глазами, вьющимися волосами, правильными чертами лица, и великолепной фигурой балерины, вот что такое Ксения Найдёнова.
   Василий Васильевич, познакомил нас, и продолжал решать со мной служебные вопросы. Но, я его почти  не слушал, а как дурак,  косил взгляд на ушко и завиток светлых волос возле него у стоящей рядом с отцом девушки.
   Как она мне потом честно сказала, я ей в первый раз не понравился. Я был мужчиной ни её грёз.
  Ксения окончила московскую консерваторию, и работала заместителем директора Алтайской филармонии, это в двадцать пять то лет. А, я простой строитель, ну не совсем простой, а начальник строительства комбината, но с загорелой и обветренной мордой.
   Она – стройная, хрупкая, нежная, живущая в мире искусства и музыки, а я грубый, неотёсанный мужик, не способный отличить  даже  Чайковского от  Шуберта. Ну, что у нас с ней могло быть общего? Что?
  Отвечаю: - ничего!
 Но я в неё влюбился с первого раза, и неделю спустя, сообщил об этом своей соседке. Сообщил деликатно, обосновав то, что произошло   « с точки зрения банальной эрудиции».
   Ну, во-первых, я сказал ей, что чувствую себя скотиной и подонком, когда трахаю её, в то время как её муж сидит в тюрьме;
  А, во-вторых, сказал, что уже давно люблю другую женщину, ради которой и переехал сюда из другого города, но она пока несвободна, и ждёт развода.
  Соврал так, на всякий случай: Барнаул город небольшой, и мало ли где и когда она может встретиться с Ксенией.
   Вероника всё вроде поняла, немного поплакала, и согласилась с тем, что наши отношения не очень порядочны, в то время пока её Володя сидит. Мы выпили, закусили и «закрепили» наше расставание бурным прощальным сексом.
   Кстати сказать, первое время Вероника держала своё слово, но через год всё повторилось.
   А, через год произошли огромные изменения в нашей стране. В августе 1991года развалился Советский Союз, и к власти пришёл Борис Ельцин.
   Строительство комбината тут же застопорилось, все ждали каких-то изменений, действий нового президента с надеждой на лучшее.
    Я,  тогда уже встречался с Ксенией: ходил на все спектакли Алтайского драматического театра, на все концерты приезжих музыкантов и  даже на концерты своих алтайских музыкантов. И всё это, только ради того, что  быть рядом с этой замечательной, милой девушкой.
   Никакого секса между нами не было. Ксения просто оборвала все мои попытки  к близости, на пятый раз нашей встречи.
  Когда я после ресторана, провожал её на такси домой к  особняку Василия Васильевича, и попытался у ворот, обнять и  поцеловать её на прощанье, она вдруг отстранилась и сказала:
  - Вадим! Не торопи события! Ты мне нравишься, это правда! Но я ещё не знаю, хочу ли я, тебя поцеловать в ответ. Подожди немного, когда время придёт, я сама тебе это скажу, - и она, улыбнувшись, развернулась и как птица улетела к себе в дом.
  Всё тело у меня горело от желания,  неожиданно заболел низ живота, и с этими эмоциями, я поехал домой. И, надо же такому случиться, что одновременно со мной, в подъезд вошла моя соседка.
 Мы  поздоровались, посмотрели друг другу в глаза, и Вероника, как опытная женщина, увидела в них, что-то такое, что заставило её, не заходя к себе в квартиру, пройти следом за мной ко мне, и тут же на полу в прихожей, удовлетворить всё моё огромное сексуальное желание.
  И всё между нами завертелось снова.
Но, это были уже совсем другие отношения:   они были построены только на чистой «физике». Она захотела, позвонила мне, я захотел, звоню ей, если наши желания совпадали, а они совпадали очень часто, потому что Ксения, мне твёрдо сказала, что она не сторонница интимных отношений, пока не вышла замуж.
  Вот так  всё и было. Я встречался с ней, мы ездили за город на теплоходе, ездили то в Рассказиху, то в Бобровку, где у них была неплохая собственная дача, с замечательной банькой. Мы даже парились вместе с ней, и били друг друга заготовленными Василием Васильевичем берёзовыми вениками, но в это время она была в купальнике, а я, естественно в плавках.
  Я, в тот день, вообще чуть с ума не сошёл, когда увидел Ксению розовощёкой, распаренной, без капли косметики на лице, с идеальной фигуркой и стройными ножками.
   Она, тогда в первый раз продемонстрировала мне себя во всей своей девичьей красе. Не, зря же один из писателей говорил, что жену нужно выбирать себе по дороге из бани. Жаль, правда,  что бань на Руси становиться всё меньше и меньше.
 Но тогда, Ксения была действительно великолепна,  и я полюбил её ещё больше.
  Василий Васильевич был не против наших отношений, хотя считал дочь несерьёзным человеком, а всю надежду возлагал на младшего сына – Глеба, который  учился на пятом курсе политехнического института.
  Ксения очень любила брата, а он её, поэтому мы иногда проводили вечера в компании друзей Глеба, весёлых и занимательных студентов. Много пели, пили вино, пиво, жарили шашлыки, и спорили о том, что же теперь будет с Россией-матушкой.
  Глеб, мне первому признался в том, что влюблён, и показал « предмет своих воздыханий», симпатичную однокурсницу Лену, чем-то удивительно похожую на Ксению.
  Впрочем тогда, я всех знакомых девушек и женщин, сравнивал с  ней, и не находил ни одной, что была бы лучше и краше моей любимой. Я одобрил его выбор, и тем самым, ещё больше сблизился с ним.
  Я не видел в моей любимой девушке, никаких отрицательных качеств. Не замечал даже, что она иногда бывает очень спесивой, неуравновешенной. Любит, чтобы ей поклонялись,  угождали, и если этого не было, она тут же теряла к этому человеку интерес. И мало того, даже записывала этого человека в «недруги».  Ещё она, иногда была очень неискренней и совсем не обязательным человеком.
Но, я, ослеплённый своими чувствами, ничего этого не замечал, или просто не хотел замечать, потому что впервые, по-настоящему влюбился. Влюбился,  казалось, раз и навсегда.
   В это время, путём различных переформирований, Областной исполнительный комитет  преобразовался в администрацию Алтайского края, а Василий Васильевич Найдёнов,  стал уже заместителем главы администрации края.
  Он же, пристроил и меня в городскую администрацию города Барнаула, на должность заместителя  начальника управления  администрации по строительству и благоустройству. Должность была очень перспективная, но не для меня, потому что начальником управления служил семидесятилетний ветеран, Заслуженный строитель СССР, орденоносец. Он вообще не имел строительного образования, был практиком и очень не любил помощников, которые знали больше него и грамотнее тоже.
   Начальник  попытался, было на первых порах, спихнуть меня как заезжего  «варяга»  с этого места, но мой будущий тесть в обиду меня не дал. В результате: дедушка ушёл на заслуженный отдых, а я занял его место.
  Вот только тогда он и дал нам с Ксенией «добро» на то, чтобы могли пожениться, о чём я давно мечтал.
  Несмотря на все трудности 1992 года с продуктами, столы на нашей свадьбе, которую мы отмечали в ресторане «Русь», просто ломились от яств. Честно говоря, многие блюда я даже не запомнил, но хорошо помню запеченного целиком поросёнка, и двух огромных жареных осетров на столе, и ещё много водки.
  Квартиру нам дарить было не нужно, оказалось, что у Ксении на Социалистическом проспекте есть отличная квартира из двух комнат, обставленная дорогой югославской мебелью. Поэтому «папа» подарил нам  на свадьбу машину - новенькую «Волгу».
   Вот в эту квартиру, мы в первый раз и приехали вместе с моей молодой женой, точнее, нас привёз водитель моего тестя, он в этот день был «развозным». То есть развозил всех значимых гостей,  не имеющих персональных авто.
     Увидев в первый раз квартиру  Ксении, я был поражён богатством и роскошью обстановки, и сразу представил себе, что для того, чтобы мне иметь такую квартиру и такую мебель и кухню, нужно пахать на моей работе лет пять. А мне получается, всё досталось даром, вместе с красавицей женой.
   Зная, прекрасно, что бесплатно ничего не даётся, разве что сыр в мышеловке, я тогда счастливый и влюблённый ни о чём таком не думал.
  А, думал лишь об одном, как сниму с моей милой жёнушки её нарядное белое платье, и всякие другие одежды, возьму её на руки, отнесу на её, или теперь уже нашу широченную кровать, и..
  Я, просто горел от этого желания, и когда мы, наконец, остались одни, начал проявлять нетерпеливость, и торопить Ксению.
Она, сначала вроде была не против моих намерений и даже отвечала на мои ласки и поцелуи, но потом, вдруг закусив губу, резко сказала:
- Подожди! Я ещё не готова! И отстранила от себя мои руки.
  Но, это меня ещё больше завело, у меня в голове всё закипело, и я крепко прижав её к себе начал неистово целовать в губы, в нос, в щёки в глаза, потому что до безумия любил эту девушку.
  Увидев мои бешеные глаза, и горячие руки, Ксения, неожиданно рассмеялась, и сказала:
 - Ну, всё, всё! Подожди немного, мне нужно в ванную, привести себя в порядок, да и тебе бы тоже не мешало помыться под душем.
   Она, выскользнула из моих рук, и как была в свадебном платье, так и заскочила в ванную комнату. Я, решил, раз я уже теперь муж, то могу помыться под душем вместе с ней, но она меня к себе в ванную не пустила, а начала мыться одна.
   А я, как дурак сидел на мягком импортном диване, в чёрной тройке, только без обуви и ждал мою суженую. Ждал целых полчаса.
   За это время страсть моя немного улеглась, и когда Ксения, наконец, вышла из ванной, одетая в пижаму, и сказала мне, что я теперь могу идти мыться, душ свободен,  то тут же молча последовал её совету.
   Пижамы или халата у меня пока не было, и я минут через десять вышел из ванной прямо в трусах и пошёл в спальню, надеясь, что моя жена уже ждёт-дожидается меня в постели, и готовится к нашей первой брачной ночи.
   Однако Ксении в спальне не было. Она сидела в гостиной, на том же месте, где сидел и я, а пред ней на столе стояла ваза с фруктами,  откупоренная бутылка вина  два бокала. Один из них, наполовину наполненный она держала в  левой руке, а в правой руке у неё была зажжённая сигарета.
  Это меня чуть не убило, потому что я с детства терпеть не мог курящих женщин, сам курил очень мало, в основном в компании  или когда немного выпью. А, в последнее время, после рекомендаций врачей, вообще перестал курить.
  Я когда-то, ещё в первые месяцы нашего знакомства с Ксенией сказал ей об этом, и она, по-моему, тогда это очень одобрила, ну, во всяком случае, при мне ни разу с сигаретой не являлась, а тут, вот, на тебе: и вино и сигарета сразу!
  Увидев меня в таком виде в своей квартире, Ксения, кажется, немного смутилась в первый момент, но тут же взяла себя в руки и сказала:
 - Садись Вадик, нам нужно поговорить. Меня так жажда мучила там за столом, но папа за мной наблюдал постоянно, он противник того, чтобы женщина пила и курила. Надеюсь, ты не такой ретроград и позволишь жене искурить одну сигарету в неделю.
   Она налила  красного французского вина в бокал и протянула мне. Я взял бокал в руку, сел рядом, и приготовился слушать  её, ожидая, какие  ещё сюрпризы ждут меня дальше.
  - Понимаешь Вадик, у меня сейчас такой опасный период  - овуляция, что я сразу могу забеременеть, а мне это совсем не нужно, да и тебе, наверное, тоже? – она отпила глоток вина, вдохнула и выдохнула из себя дым, и вопросительно посмотрела на меня.
 «Ни, хрена себе, даже про опасные периоды у женщины хорошо знает, откуда это?» - мелькнула у меня мысль. Мелькнула, и тут же погасла, я просто приготовился слушать дальше.
  - У меня много разных планов на работе, мы создаём новый оркестр из Алтайских музыкантов, я хочу где-нибудь с тобой вместе отдохнуть, хорошо бы на море. А если сразу забеременею, то всему конец, а я этого не хочу. Ты согласен со мной? – Ксения ласково взглянула на меня, потом поставила бокал на стол, положила недокуренную сигарету в хрустальную пепельницу, и как кошка ласково и нежно сначала обняла меня, потом крепко поцеловала.
  И всё..
 Дальше, я уже ничего не помню. Помню одно, как срывал с неё  пижаму, потом бюстгальтер, потом небольшие голубые трусики, как горя от желания и страсти целовал её тело, раздвигал ноги и входил внутрь прекрасного нежного тела.
  Потом  делал мои первоначальные осторожные движения, потому что  предполагал - моя подруга ещё девушка и не хотел приносить ей боль. И как вдруг, её тело, в ответ на мои ласки, извилось словно змея, как она резко прижала меня к себе, шире раздвинула ноги и закрутила, тазом приводя меня и себя в исступление.
  Как я, уже  секунд  через тридцать такого секса, не в силах сдерживаться,  изверг в неё струю своей живородящей жидкости, а когда она, в этот самый острый момент, вдруг сначала крепко, крепко прижала меня к себе, и потом попыталась вырваться из моих рук, слегка придержал её, чтобы не портить себе удовольствия.
  И, как Ксения, почувствовав это, вдруг дико заорала:
  -  Что ты делаешь болван? Я же просила: не в меня, только не меня!!
 Потом резко оттолкнула меня в сторону, так что я слетел с кровати на пол и, сверкая голой,  красивой попой рванулась в ванную.
  Честно говоря, такого отношения к себе в первую нашу ночь я не ожидал. Я встал с ковра, надел трусы, лёг под простыню и начал думать, что же произошло.
  Как опытный в сексуальных делах мужик, я сразу понял только одно: никакая моя жена не девушка. А, женщина, уже имеющая достаточный сексуальный опыт. На хрена только, передо мной весь этот год нужно ей было недотрогу разыгрывать, это я пока не понимал. Значит, мужики у неё до меня были, и возможно не один.
  Честно говоря, меня это мало волновало, я любил Ксению, такую, какая она есть. Я сам не паинька, у меня этих баб было столько, что я уже и со счёту сбился.
  Но, она то ведь, мне всё время пыталась доказать, почему не хочет чтобы мы легли в кровать, потому что у неё принцип – она ляжет в постель только с мужем, и ни как иначе. Да уж, положеньице.
  « Да ладно тебе! Ну, было у девушки что-то или кто-то до тебя. Может по молодости, или по глупости, а потом не хотелось об этом вспоминать, и всё. Это у мужиков всё проще: переспал с одной, потом с другой, а первой даже имени не вспомнишь.
  У женщин всё не так, они по-другому устроены. По-другому, не так как мы мужчины».
  Мне мгновенно стало жаль её, стыдно за свою несдержанность, и за то, что очень обидел, в первую же ночь.
  Я соскочил с кровати, и подошёл к двери ванной, дёрнул дверь – закрыто.
  Но, из-за двери слышались всхлипывания, и шмыганье носом. Она плакала. И я, тут же готов был сгореть со стыда.
  - Ксения, Ксюша! Открой, пожалуйста, дверь, и прости меня! Прости родная! Я очень виноват перед тобой, - я искренне винился перед моим любимым человеком, и готов был даже стать на колени, чтобы вымолить у неё это прощение.
  Но за дверью была тишина. Зато всхлипывания прекратились, и это меня немного утешило.
  Я постоял ещё немного, потом вернулся в спальню, лёг на кровать, и … уснул.
  А, когда проснулся, было уже утро, за окном светило солнышко, а моя жена, свернувшись клубочком поверх одеяла, крепко спала рядом.
  Так началась моя семейная жизнь, которая, в общем, кроме разочарований и горя, мне ничего не принесла.
  Секс для моей жены с этого дня стал своеобразным ритуалом. Я приходил с работы, всегда позже неё, она готовила ужин, или мы ужинали вместе в каком-нибудь кафе, потом немного смотрели телевизор, и она первая направлялась в ванную и находилась, там закрывшись  целых полчаса.
  Что уж там она делала всё это время, я не знаю, но она выходила оттуда в махровом халате и сразу шла в спальню. А потом уже туда шёл я, вся процедура занимала у меня не более десяти минут. Надев новый махровый халат, который мне купила моя жёнушка, я после душа стремглав мчался к  ней, но меня тут же останавливал её взгляд на тумбочку, где всегда лежало несколько пачек презервативов. Она их сама покупала разных сортов и производителей.
  И  всё. А дальше она просто раздвигала ноги, позволяя мне утолять свою, как она выражалась «низменную» страсть в средствах защиты, абсолютно не отвечая мне на мои ласки и поцелуи.
  Того, обворожительного момента, который произошёл у нас в первую ночь, когда она вдруг расслабилась и вместе со мной испытала истинное удовольствие от секса, хотя потом просто взбесилась от этого, у нас больше не было.
   Честно сказать меня это вначале вполне устраивало. Да, я к тому же оправдывал её, и ругал себя за несдержанность и грубость, в ту нашу первую брачную ночь.
 «Ничего,  - уговаривал я сам себя. – Она молодая, не опытная, ещё не вошла во вкус. Вот поживём немного, она родит ребёнка, в ней проснётся женщина, наука это уже доказала много раз, и всё у нас будет хорошо».
   Я много работал, потому что просто не мог по-другому жить. У меня появились левые деньги, причём неплохие по тем временам суммы, которые ручейком текли от «новых русских», пожелавших теперь в нашем городе, в новой России строить свои собственные магазины, дома, авто заправки и рестораны.
  Ну, а разрешение на строительство, выбор участка под строительство, шли через меня и архитектора города – Сергея Самарина, с которым мы сразу подружились.
  Так незаметно пролетел год. Жизнь налаживалась.
   Собрав деньги, я  всегда в конце месяца ехал на квартиру тестя, и там, так, чтобы не видела тёща, вручал ему конверт, ровно с половиной суммы, которую имел за месяц.
  И совсем не важно, что мою работу в администрации края курировал мой тесть, был бы другой человек, я бы и ему тоже отдавал половину, потому что давно знаю, что нужно делиться с начальством, и ещё « что жадность фраера сгубила».
  Тесть был доволен, я тоже. И хотя у меня была машина «Волга», подаренная им ко дню свадьбы, мы с ним решили купить машину и Ксении.
   И сделали всё в тайне от неё. Просто доверенный человек тестя поехал в командировку на Дальний Восток, и пригнал оттуда японскую «Тойоту», ну а деньги за неё мы заплатили пополам с ним.
  Ксения была очень рада подарку, и тут же поступила учиться на курсы водителей, чтобы получить права.
  В тот вечер и в ту ночь, она, в постели, даже несколько раз нежно поцеловала меня, и почти искренне сымитировала страсть в конце процедуры.
  Я был доволен, надеясь в душе, что смогу, наконец, растопить лёд в её сердце, и она измениться в лучшую сторону.
   Тесть у меня был заядлый рыбак и охотник, и всё пытался втянуть меня в «это дело».
 Сказать честно, рыбалку я, наверное, в силу своего неусидчивого характера, не очень любил,  а вот охота мне нравилась больше. Нравился сам процесс, нравилось бродить по берегу озера с ружьём на зорьке, и слышать звуки утра и его тишину.
  Из всех видов охоты, я больше всего любил охоту на уток, глухарей и на горных козлов в горах Алтая.
  Уток и глухарей в те годы было очень много, но мы стреляли столько, сколько могли съесть. И если моя любимая тёща Любовь Ильинична любила возиться с дичью, которую привозил тесть, то её дочь - моя жена Ксения, категорически отказывалась даже притрагиваться к ней.
  Поэтому получалось так: я сам добывал дичь, сам  обрабатывал, а потом сам и варил или запекал, благо, что за годы холостяцкой жизни давно всему научился.
    И самое интересное,  было в том, что Ксения всегда с удовольствием ела суп из фазана или мясо глухаря,  нашпигованное кусочками сала и запеченное в духовке. Ну, а мне как повару, это доставляло огромное удовольствие, поэтому я никогда на неё не обижался.
  Охота, работа, прогулки на теплоходе по реке, выезды за город  и на дачу, походы в театр, или в филармонию, потихоньку скрашивали нашу с Ксенией совместную жизнь, и я к ней уже начал привыкать. Даже считал, что всё идёт как нужно, и как у всех.
  Так было до августа 1993года.
  30 августа было открытие осенней охоты на водоплавающую птицу в Алтайском крае, и  я сначала думал, что из-за событий произошедших в Москве, расстрела Белого дома, мы на охоту не поедем. Но тесть  «со товарищи», решили такое событие не отменять, и мы на два дня выехали в район посёлка Тальменка, это около ста километров от Барнаула.
   Вечером, накануне мы,  несколько близких, хорошо знакомых людей, собрались у костра. Один из самых опытных охотников врач- уролог по профессии, сварил в большом котле похлёбку из мяса телёнка,  его мы привезли с собой, и за стаканами водки, без которой никогда не проходила «настоящая» охота на Руси, начались слушанья охотничьих баек.
  А, утром, чуть свет, началась сама охота. Однако нам с  Василием Васильевичем, не суждено было познать все  её прелести, потому что  в одиннадцать часов утра, в самый разгар охоты, за тестем неожиданно  прибыл курьер от главы администрации края, с просьбой срочно прибыть на службу, потому что ему сообщили, что  к нам  неожиданно летит сам президент Ельцин.
   Ну, мы конечно, сломя голову, рванули вместе с ним в Барнаул, на моей машине.
  Я высадил его, возле  дома, а сам поехал домой, в надежде отоспаться и немного прийти в себя, после накануне выпитого спиртного. 
  Я знал, что Ксения в это время на работе и предвкушал, как я тихо приду, разденусь и лягу в мягкую кровать. Лягу и просплю до вечера.
  Я поставил машину на стоянку, и как был в «охотничьей одежде», с ружьём и рюкзаком в руках вошёл в подъезд, поднялся на этаж, и своими ключами открыл квартиру.
  Первое, что меня поразило, это тихая музыка, которая неслась из спальни, судя по всему, Ксения была дома.
  Я положил рюкзак на пол в прихожей, там же поставил ружьё, снял тяжёлые ботинки, которые я купил специально для охоты, и в носках тихо прошёл по коридору в сторону спальни.
 - Илья, я хочу ещё, хочу! Ты должен! Я же вижу, как ты хочешь меня! – услышал я  возбуждённый голос моей любимой жены, и остолбенел на месте.
  Я понял, что пока мы должны были быть с тестем двое суток на охоте, моя жена решила  сочетать приятное, с полезным - пригласила к нам в квартиру своего любовника.
  Кровь во мне закипела, я быстро вернулся назад, схватил незаряженное двуствольное ружьё, между прочим, вертикалку ТОЗ – 34, ручной работы, и вне себя от гнева буквально пробежал в спальню.
   Я был в носках, поэтому, ни моя Ксения, ни её любовник моих шагов не слышали.
  Я залетел в спальню, и мне представилась такая картина: голый мужик, с волосатыми ногами лежит на спине на моём месте, на моей подушке, а моя любимая жёнушка, тоже голая, сидит на нём лицо к лицу, и вертит задом, держа руки в своих шикарных волосах.
  У неё закрыты глаза, и видно, что она, сидя на мужчине в позе «всадницы» сама ведёт партию. Это, я заметил и оценил сразу.
  - Что здесь происходит, е.. вашу мать? - заорал я, наставив ружьё на мужика.
  Ксения, увидев меня, словно приведение, дико закричала, тут же соскочила с мужика, легла рядом с ним, и мгновенно укрыла их обоих, смятой простынею.
 А мужик, которому я обломал кайф, мгновенно побелел от ужаса, у него от страха даже выкатились глаза, и он молча смотрел на меня или на дуло ружья, не предполагая даже, что там нет патронов.
  - Ты кто мужик? Как ты сюда попал, отвечай, сука, а то, убью, на хрен! – выпалил я, приближая стволы ружья к его лицу.
  Мужик, вообще потерял дар речи, у него начала дёргаться правая половина лица, и я испугался даже, что его может схватить « Кондратий».
  В это время из-под простыни, где лежала Ксения, накрытая почти до самых бровей, раздался тихий голос:
 - Вадик, не надо, не стреляй! Я тебе сейчас всё объясню. Илья совсем не виноват, это я его к  нам пригласила. Он талантливый скрипач из нашей филармонии.  И я пригласила его сама, потому, что давно его люблю,  и он был моим первым мужчиной.
 Но он, к сожалению, женат, у него двое детей, и он их не может бросить.
  А, ещё он еврей, а мой папа терпеть не может евреев, потому я и не могла выйти за него замуж, даже  если бы он развёлся с женой,- Ксения спустила простыню до шеи, и теперь я мог видеть её лживые глаза.
   И посмотрев на них, я вдруг понял, что эта женщина, которую я любил, боготворил и ценил больше жизни, никогда не будет моей, потому что любит этого носатого, с волосатыми ногами скрипача, и  ему она отдаётся по-настоящему, ни как мне,  только на четверть.
  Разум мой тут же взял верх, и я, держа любовников под прицелом, подошёл к телефону,  набрал номер работы тестя, и срочно попросил его приехать к нам, по делу, не требующему отлагательств.
  - Ну, раз так, милая моя, я между тобой и им, встревать не буду! Любишь? Люби себе на здоровье! Но, и бл…во моей жены, да ещё и в нашей постели, я терпеть не намерен. Так, что, я сегодняшнего дня ты свободна. Хата твоя, живи, радуйся, води кого хочешь, хоть за…сь, но меня рядом больше не будет!
  Сейчас, приедет твой отец, которого я очень уважаю, и  я хочу, чтобы он всё это увидел, и потом не винил меня, в нашем разводе,
   Ксения побледнела как смерть, вскочила с кровати, оголив свои красивые груди, которые я так любил целовать, и прокричала:
 - Нет! Ты не можешь так поступить! Причём здесь папа, это ведь наше личное дело!
  Её любовник, тоже попытался встать, но я, поднеся стволы ружья прямо к его носу, резко сказал:
 - Лежать, обоим! Если  ты Ксения двинешься, я его пристрелю на хрен. Пристрелю, и скажу, что так и было. И главное любой суд меня оправдает. А, что? Я  был в состоянии аффекта, потому что застал свою жену с любовником в моей постели!
   Как же ты милая дошла до такой жизни, что притащила любовника в нашу постель, а? У, тебя, хоть капелька стыда осталась?
   Ксения, в ответ, как была села на кровать, чуть прикрылась  уголком простыни и только моргала глазами,  ничего не говоря. А, вот Илья, унюхав запах пороха из стволов, стал совсем плохим, он даже говорить ничего не мог.
  - Ну, что там у тебя такое срочное случилось? – спросил встревоженный моим вызовом тесть прямо с порога.
  Я, как был,  с ружьём в руках, молча провёл его в спальню. Потому что хотел,  чтобы он увидел всё это бл.. во воочию. А сам, от греха подальше -  ушёл  на  кухню.
   Он  всё увидел и оценил.
 Тут же мгновенно выгнал любовника дочери из квартиры, долго с ней говорил, а потом вышел из спальни, закрыл дверь, и молча пригласил меня с собой.
   Эту ночь, я провёл в гостинице «Барнаул».
На другой день, в то время когда Ксении не было дома, я заехал  на нашу квартиру за своими вещами, которых у меня набралось всего на один чемодан.
  Больше в этой хате, моего ничего не было.
Сказать, что я очень переживал, пылал гневом и жаждал мести? Нет! Просто мне было немного обидно, и досадно оттого, что я, уже опытный ловелас, так влюбился, и не замечал в предмете моей любви никаких отрицательных качеств. Да, именно так и было, потому что Ксения была для меня богиней, и я ей просто поклонялся.
     Я начал жить в гостинице, и потихоньку, через знакомых подыскивал себе квартиру. Тесть мне больше не звонил, не знаю, что уж там ему наговорила за закрытой дверью его любимая доченька, но, наверное, ничего хорошего.
  Через неделю, я уже начал подумывать даже о возвращении в Омск, где у меня были свои законные метры в квартире, но в этот вечер уже в половине одиннадцатого ночи, ко мне в номер неожиданно  постучали.
   Я открыл дверь, и увидел Ксению, всю в слезах, с опухшими от плача глазами. Это было совсем на неё не похоже, и я, в первую минуту даже немного растерялся, наверное, потому, что уж кого-кого, а увидеть здесь мою «блудную» жену никак не ожидал.
  - Здравствуй Вадик! Пустишь? Нам нужно поговорить, - нежно и сердечно пролепетала она, глядя мне прямо в глаза.
  И, если бы я раньше от этого его взгляда и такого голоса, сразу разомлел бы, и стал мягким и гибким как пластилин, то сейчас, её чары на меня совсем не подействовали. Но, я поступил, как настоящий джентльмен:
  - Конечно, пущу, проходи! Только вот, о чём ты хочешь поговорить, глядя на ночь, не знаю. По-моему, всё итак ясно.
  Ксения молча прошла в номер, село на одно из кресел, вытерла нос платочком, скрестила свои красивые ноги.
  - Ничего тебе не ясно, понятно! Неужели ты, такой опытный, взрослый мужчина, когда настойчиво звал меня замуж, не понял, что я всё это время другого любила? Ты, не знаешь,  но Илья гений! Это скрипач от бога! Я, когда его музыку слушаю, прямо с ума схожу! Его нельзя не любить!
  - Так, какого же ты хрена всё же согласилась за меня замуж выйти, если другого любила? Что, назло ему? – я чуть дар речи не потерял от её такого открытого и наглого признания.
  - И откуда же я мог это знать? Ты мои ухаживания и подарки принимала, со мной встречалась. Значит, всё это было не в серьёз? Ты, что, дура набитая, да ещё с высшим образованием? Да?
  Какого чёрта ты  тогда на эту свадьбу согласилась? Ну, и морочила бы мне потихоньку мозги, а со своим Илюшей трахалась где-нибудь у подружек на квартире? Зачем тебе это было нужно, не понимаю?
   Ксения подняла на меня глаза:
- Это всё папа. Он когда тебя сюда из Омска перевёл, то сразу решил, что ты подходящая для меня пара, и даже маму смог уговорить и брата. Они все были за тебя. Папа настаивал, увидев, что ты в меня влюблён, вот я и согласилась. Потому что я дура, это ты правильно Вадик сказал. Думала, выйду замуж, смогу Илью забыть, буду любить только тебя, ну вернее научусь тебя любить, но как видишь, ничего не получилось. Ни- че- го! – по слогам произнесла она последнее слов с ударением на букве «о».
  - Ну, и зачем ты тогда ко мне явилась? Захотела, чтобы я узнал всю правду? Я, её видел своими глазами! Какого чёрта тебе ещё от меня надо? – я просто кипел от злости.
   Видя мою реакцию на её слова, Ксения пустила в ход «артиллерию», она вдруг заплакала. И из её глаз, покатились такие большие слёзы, каких я не видел даже в кино.
   - Меня папа заставил, - услышал сквозь всхлипывания.
  – Он сказал, чтобы  я пошла к тебе и встала перед тобой на колени. Стояла хоть целую ночь, но вымолила  у тебя прощенье. Иначе, он меня всего лишает: и квартиры и машины и денег. А, я его знаю, он, как сказал, так и сделает.
 Он мне сказал, что любит тебя как родного сына, и не позволит даже родной дочери разрушать твою жизнь. Вот, потому я и пришла. Прости меня, если можешь Вадик, прости и возвращайся домой. Я всё поняла! С Ильёй мы уже переговорили, все точки над «i»поставили, я буду тебе хорошей женой, вот увидишь! - она говорила эти слова, так правдиво, так искренне,  что я, в первую секунду ей даже поверил, тем более что искренность её монологу придавали и слёзы на щеках, ещё не успевшие высохнуть.
  Но, потом, глядя в её лукавые глазки, просто понял: она играет. Просто играет, потому что Василий Васильевич не оставил ей выбора: или я, или никто. А он  мужик суровый - сибиряк, и она это  прекрасно знает.
  А, что же в такой ситуации делать мне? Возвращаться в Омск? В город, с которым у меня связаны не очень хорошие воспоминания? Жить здесь в гостинице или на квартире? Но, мой тесть этого не допустит. А если я откажусь от его дочери, очень может быть, что перекроет мне сразу кислород, и конец тогда моей карьере. Придётся всё начинать с нуля, это в 36 лет, то? Нет, это не выход.
   Моя голова просто распухала от мыслей, но где-то далеко, далеко, внутри меня сидящий мой внутренний голос мне шептал: «Прости её сучку! Или сделай вид, что простил. Вернись в семью, а потом живи, как знаешь!»
     Я помолчал, собрал все свои мысли в одно место, послушал свой внутренний голос, ещё раз посмотрел на мою «страдающую» супругу, улыбнулся ей голливудской улыбкой и сказал:
  - Хорошо.  Я тебя прощаю, и надеюсь, что ты тоже кое-что извлекла для себя из этого урока. Поехали домой.
   Мы молча начали собирать в чемодан и сумку мои вещи, потом оба спустились вниз, уловив на себе пристальные взгляды администратора. Там, я рассчитался за номер, и мы прошли к машине, на которой приехала Ксения.
   Моя машина осталась стоять на платной стоянке недалеко от переезда.
  Так начался второй этап моей семейной жизни.
 Первое время, Ксения, действительно вела себя как настоящая, примерная жена. Она даже начала имитировать оргазм, чтобы я не сомневался в её искренности, и научилась готовить утку с яблоками, но это было уже не то. Совсем не то, что было после нашей свадьбы.
  Мы, как бы заключили соглашение о совместном проживании и  наглядного показа для всех родных и знакомых, о том, что у нас прекрасная  и дружная семья. На деле же, ничего такого не было.
  Видя фальшь и двусмысленность в её отношении ко мне, я постепенно стал остывать к ней, и порою, почти неделями к ней не прикасался вообще. Но, организм требовал своего, и  я пошёл в разнос.  Просто  начал трахать подряд всех женщин, которые попадались на моём пути.
 Первой попалась моя заместительница –Зоенька, дама немного старше меня по возрасту, но приятная во всех других отношениях. Однажды, я пригласил её к себе, для обсуждения какого-то насущного вопроса и попросил закрыть дверь на ключ, чтобы нам никто не мешал. А потом отимел её прямо на своём письменном столе, причём она не особенно  то и сопротивлялась.
  Потом была Люда из планового отдела, Света из бухгалтерии, Ирина – директор магазина, Варя – прораб со стройки, и даже Ангелина – танцовщица из нашего музыкального театра, в общем, всех и не упомнишь.
  Я встречался с ними на квартирах, или в номере гостиницы, не приходил ночевать по нескольку дней, но Ксению это совсем не интересовало. Правда один раз, когда я, после трёхдневной гулянки, вернулся вечером домой и полез к ней, она гневно сверкнула своими прекрасными очами и процедила сквозь зубы:          - Надеюсь, ты меня никакой заразой не наградишь? Кто, знает, где  ты там и с кем  спал, эти несколько дней?
 - Я заверил её, что это исключено, потому что я был не у женщин, а на рыбалке со своими друзьями, и она может быть спокойна.
  Мне действительно везло, я встречался с разными женщинами, иногда совсем даже незнакомыми, а просто подсаженными в машину прямо на улице, но никакую заразу ни разу не поймал.
  В ответ на мою «услугу», после второго раза сексуального разложения в моём кабинете, Зоенька, медленно приводя себя в порядок, как бы невзначай, «по большому по секрету» сообщила мне, что у моей жены есть любовник, и об этом судачит полгорода, потому что она дочь «большого» человека.
  Вот это, мне почему-то не понравилось, потому я  к себе на рандеву её больше не приглашал никогда, как она не намекала и не старалась. Бл…и на стороне это одно, а сплетни про жену – это другое, такое было у меня правило.
  Так мы и жили с Ксенией. Она, как и раньше любила своего носатого, волосатого Илюшу, где-то тайно встречалась с ним, а я работал и жил своей распутной жизнью.
  Дело дошло до того,  что я поступал как, когда-то поручик Ржевский, знакомый нам по анекдотам.  Просто  приглашал или заводил  к себе в кабинет, одну из понравившихся мне дам, или девушек, а их в мэрии тогда работало около сотни, и тут же в упор спрашивал, не хочет ли она со мной переспать.
  Ну, некоторые, конечно сердились, краснели,  и возмущались. Правда, по роже, как Ржевского, не били, потому что прекрасно знали, чей я зять, и кто у меня «наверху», но таких были единицы. Многие соглашались, но просили, чтобы встреча была подальше отсюда, и желательно на квартире.
   Года, через три такой жизни, Ксения, вдруг заговорила о ребёнке, видимо её папа и мама посчитали, что время пришло, правда, мы с ней к тому времени, уже вместе не спали. Это произошло месяца за три до этого, когда я, встретив её на пороге и предлагая раздеться, унюхал незнакомый мне запах мужского одеколона. И, сразу понял, она пришла от своего незабвенного Илюши, хотя клялась, что у них теперь чисто дружеские отношения.
  Я, конечно, устроил скандал, она естественно в слёзы и оправдания. Но с этого вечера, я  стал спать отдельно.
   Её папа и мама, обо всём этом конечно не знали, при них мы были настоящей влюблённой парой, и порядочной крепкой семьёй.
  Брат Ксении, Глеб, окончив институт с помощью папиных денег учредил  строительную фирму, и начал заниматься строительством жилых многоэтажных домов, к большой радости отца. Он верил в него, и больше беспокоился за Ксюшу.
   Когда Ксения в один из вечеров, когда я находился дома, завела разговор о ребёнке, я сразу понял, «откуда ветер дует». Ей самой, он совсем не был нужен, да ещё и от нелюбимого человека. Но папа обеспечивал ей красивую богатую жизнь, и чтобы не лишиться этих благ с его мнением нужно было считаться. Иметь ребёнка от Ксении, у меня желания не было, и я долго ломал голову, как поступить, пока не вспомнил про своё больное сердце.
   На другой день поехал прямо к начальнику кардиоцентра, которого я хорошо знал, потому мы совсем недавно окончили его строительство,  переговорил с ним, и он мне выдал документ, в котором говорилось, «что в связи с моей болезнью, половая жизнь в ближайшие полгода, мне категорически запрещена».
  Когда я прочитал эту справку, с недоумением взглянул на профессора:
- А через полгода что, будет уже можно?
  Он рассмеялся:
  - Ну, как говорят на востоке, через полгода или падишах умрёт, или ишак сдохнет. Может Ваша жена Вадим Вадимович   через шесть месяцев уже и не захочет ребёнка, кто их женщин поймёт?
  Я тепло поблагодарил профессора Гольштейна, и внимательно выслушал рекомендации по приёму сердечных препаратов, хотя, если честно признаться, именно в Барнауле, моё сердце совсем не болело, ни то, что в Омске.
   Справку я решил показать не Ксении, а её папе и маме, как бы, между прочим. Тесть знал о моих проблемах с сердцем там, в Омске, и потому вопрос о ребёнке, как-то незаметно отпал сам по себе.
  В России произошли разительные перемены, приватизация, изменение государственного строя, а у строителей всё было как раньше, нужно было быстро и хорошо строить.
  Правда, теперь, наряду с многоэтажными домами, у «новых русских» вошло в моду строительство двух—трёх этажных  коттеджей, с различными «наворотами», типа «умный дом». А для домов естественно выбиралась самая хорошая земля, ближе к лесу, подальше от заводов, а она стоила много, и претендентов на неё тоже было много. Так, что  «левые» деньги в мой карман текли рекой: хватало даже на подарки мэру и его жене.
   Ни, о каком ребёнке, Ксения больше разговора не заводила, она целиком была занята обустройством нашего коттеджа, который я построил, глядя на других, на горе, недалеко от телецентра, с видом на  реку Обь.
  Двухэтажный  кирпичный дом, общей площадью 220 квадратных метров, был уже полностью готов, и теперь жена занялась его внутренним интерьером, пригласив для этого самого дорого и самого модного в Барнауле дизайнера. Ну, а моё дело, было обеспечивать все её задумки материально, и пока всё это у меня неплохо получалось.
   В 1998 году, мы, наконец, обустроили    этот дом, и переехали туда жить. К тому времени, я уже сменил свою «Волгу» на «Ниссан –Патрол», а Ксении, мы с тестем купили новый «Форд».
  К тому времени, мы с Ксенией вообще стали чужими, и даже спали в разных комнатах, только создавая для окружающих видимость семьи.
   Иногда мне казалось, что тесть обо всём догадывается, но виду  не  подаёт. Для всех в городе и крае, его дочь была замужем за приличным человеком, и у неё есть семья.
 Я его очень уважал и ценил, за то, что он за все эти годы ни разу не вспомнил при мне про измену Ксении, и не  позволил  бросить её.
  Так продолжалось до января 2000-го года, когда Ельцин передал бразды правления Путину, и  страна снова зажила в ожидании перемен.
  В январе Василия Васильевича Найдёнова неожиданно пригласили в Кремль, и предложили должность губернатора Томской области. И, он конечно с радостью согласился, потому что, ему давно надоело находиться на вторых ролях.
  Вернувшись из Москвы, он быстренько  сдал дела и должность своему заместителю, устроил «небольшой прощальный  сабантуйчик» с близкими друзьями  и вместе с тёщей убыл на своей машине в Томск. Ну, а мы с Ксенией пока остались в Барнауле.
   И уже через месяц после его отъезда, я начал чувствовать, что отношение ко мне со стороны мэра, и нового  заместителя главы администрации края, пришедшего вместо отца, резко изменилось. Теперь, у меня не было «наверху» никого, кто бы мог меня защитить и прикрыть в случае необходимости.
  Я тут же позвонил тестю, и рассказал об этом. Он, немного помолчал, подумал, и попросил меня немного потерпеть, потому что ему, пока неудобно пользоваться своей властью.
 Ну, что поделаешь, пришлось терпеть ещё почти целый год, зато потом, я получил в Томске точно такую же должность, на которой работал в Барнауле.
  Весной 2001года я уехал в Томск. Ксения, ехать со мной, категорически отказалась, сообщив мне, что она никогда не покинет свой родной Алтайский край. Но я думаю, что причина была другая, и потом оказалось, что я прав.
  Через год после моего отъезда, Ксения  забеременела и родила ребёнка от Ильи, и тут же подала на развод со мной.
  Так, я снова,  в сорок пять стал холостым. Нет, теперь уже, просто так жениться, увидев красивую мордашку или складную фигурку, я не хотел, А, женщин для постели у меня хватало, а тут ещё снова начало беспокоить сердце.

                Люся Миронова.

  Свою мать, я не помнила совсем. Знала только, что  её лишили родительских прав за систематическое пьянство, когда мне было всего три года. И с этого времени я жила без матери: сначала в Тамбовском доме малютки, а потом уже в детском доме.
  При детском доме была школа, где дети учились до восьмого класса, а потом шли или в девятый класс городской школы, или в техникум или в профессионально-техническое училище.
  Девочек в детском доме, всегда было больше чем мальчишек, поэтому, наиболее смелые из  девочек, уже начиная с пятого класса, разделили их  по  личной принадлежности.
  Всё это происходило под руководством старших девочек, происходило тайно, на девичьем совете в их спальне, и подлежало строгому выполнению.  Вытягивали имена мальчишек,  написанные на бумажке и свёрнутые в трубочку  все девочки. То есть, всё честно по жребию. Руководила всем, озорная, и отчаянная Томка Снегирёва, ученица восьмого класса.
  Тем,  девочкам кому мальчиков не досталось, давали поощрительные призы: вторую порцию киселя за обедом, дополнительный кусок торта на праздник, когда приезжали шефы, они получали большее количество дежурств по столовой. В общем, для детского дома льготы были существенные, но всё равно девочки, которым мальчик не достался, втайне завидовали тем, кому повезло.
   Иногда,  у кого-то из девочек  находились родители, или их брали в семью -  усыновляли, и тогда только у следующей девочки был шанс  занять её место  и «заиметь» себе мальчика.
  Самое интересное, что их мальчишки, о том, что они строго распределены, не ведали, и из-за этого порой возникали ссоры, а порой даже драки между «соперницами».
  Я, росла девочкой некрасивой, с веснушками на лице, они проявлялись на моём лице и теле в конце февраля и не сходили до самой глубокой осени. Дарья Семёновна, наша воспитательница, шутила, «что я родилась от солнышка». И с её лёгкой руки, все дети с самого детства так меня и называли «Солнышко».
  Даже учителя в классе, вызывая меня к доске, и то, вместо имени, частенько говорили: «Иди, к доске Солнышко. Будем решать задачу». И, я к этому привыкла. Да, и рассматривая себя в зеркало, я действительно находила в себе сходство с солнцем: круглое лицо, огненно-рыжие волосы, и веснушки.
  Мне моё лицо нравилось, а вот мальчик мне по жребию не достался. Того мальчика,  который мне нравился - Серёжу Огнева, моего одноклассника, с которым я сидела за партой с первого класса, неожиданно вытянула Зинка Камушкина из шестого класса. Вот, такие бывают курьёзы в жизни. И теперь я, ни должна была никак выказывать ему свои симпатии, иначе меня ждёт «девичий» суд, а потом может и бойкот.
   А, что такое бойкот в детском доме? Это, кошмар, который мало кто из ребят  выдерживает. Ту, выход только один – податься в бега, в надежде, что тебя не поймают, или если поймают, то отправят в другой детский дом.
   Бойкот объявляли сами ребята за воровство, за то, что ты обидел младшего, за то, что не поделился с другими  полученными подарками, ну и конечно за невыполнение решения «девичьего собрания».
  Вот его то, я и боялась, больше всего, и именно поэтому, ничего не объяснив Серёжке, я через неделю, просто пересела на последнюю парту, которую у нас называли Камчаткой.
  Там, и просидела там одна до окончания восьмого класса, постоянно поглядывая на Серёжку, и завидуя Зинке.
   Уже потом, он мне признается, что смог выпытать о нашем дележе  пацанов у Зинки, но, зная, как могут мстить девочки, ко мне решил больше не подходить.
   Мы начали с ним встречаться,  только тогда, когда, окончив нашу школу, поступили: он в машиностроительный техникум, а я  в училище, где готовили операторов персональных компьютеров.
  Мы по-прежнему пока жили в стенах детского дома, и с нетерпением ожидали, когда же нам исполниться по восемнадцать лет, и мы можем получить своё жильё.
   Другого парня, кроме Сергея у меня не было, и я мечтала, что всё-таки когда-нибудь выйду за него замуж.
   Нам исполнилось  по 18, и нас поставили  в очередь на квартиру, в которой до нас было ещё двести пятьдесят человек.
  Сергей, окончив техникум, пошёл работать на завод, и ему  сразу дали койку в заводском общежитии, а я работала в бухгалтерии одной торговой фирмы, и по-прежнему, уже на «птичьих» правах жила в комнате воспитательницы, потому что  проживать в детском доме уже не имела право.
   Мы, продолжали встречаться с Серёжей, и он, наконец,  признался мне в любви. В тот день, я была «на седьмом небе» от счастья. Мы, всю ночь просидели  на скамеечке около общежития, разговаривали и целовались. Целовались так, что утром губы у меня были как у Анджелины Джоли.
   В ту ночь, мы с ним окончательно  решили накопить денег, снять квартиру, пожениться и жить вместе.
  Но, при той зарплате, которую получала я и мой любимый, сделать это было очень трудно,  потому что съёмные  квартиры в городе стоили очень дорого, а помочь нам было просто некому. Мы, посчитали с Серёжей, что если будем ждать нашей очереди на получение квартиры, то, при тех темпах, как их выделяют детдомовцам, мы получим её только в сорок лет. И, это, привело нас в ужас.
   И тут, нас как будто услышал Бог.
 Однажды меня неожиданно вызвали в милицию, к начальнику паспортного стола, капитану Ефремовой.
   Недоумевая, по какому поводу  моя особа вдруг понадобилась нашей милиции, которую, я, как и все выросшие в детских домах дети, просто ненавидели,  утром, перед работой,  пришла в наш районный отдел внутренних дел,  вошла внутрь и постучала в кабинет Ефремовой.
  В кабинете находились две женщины, примерно одного возраста, одна, видимо хозяйка кабинета, была одета в отлично сидящую на ней милицейскую форму, а другая, сидящая рядом на стуле, одетая в модный бежевый костюм и красивые  туфельки на маленькой ноге. Это, я заметила сразу, потому что любила смотреть на красиво одетых женщин и девушек. У нас, в детском доме,  особо красивой одежды ни у кого никогда не было.
«Так, проще жить», - говорила наша заведующая Алевтина Петровна Соснина, которую мы все  звали «мамой» и очень любили.  - « И никакой зависти не будет. Вырастите, выйдите отсюда, одевайтесь так, как хотите. А, здесь, всё будет просто: удобно,  чисто  и скромно».
  - Здравствуйте! Я Людмила Миронова, вы меня вызывали?
  -Да, да, это я тебя вызвала по просьбе Галины Павловны Гостевой, она у нас заведующей  городским ЗАГСом  работает. Здравствуй Люда, - капитанша вышла из-за стола мне навстречу, улыбнулась и указала рукой на женщину сидящую на стуле.
  - Садись, поговорим. Тут для тебя девочка, есть хорошая новость, но пусть её лучше сама Галина Павловна расскажет.
  Я села, окончательно сбитая с толку. И только где-то в глубине у меня мелькнула мысль о том, что после стольких лет, вдруг, наконец-то, нашлась моя мать. Но, как только женщина начала говорить, я поняла, что дело совсем не в матери.
  - Дело вот в чём. В вашем детском доме когда-то давно воспитывался один мальчишка. Он вырос,  пошёл служить в армию, попал в Афганистан, потом вернулся, но сюда не приехал, а остался жить в другом городе. Учился, работал, многого  в жизни добился. Стал хорошо зарабатывать. Несколько дней назад, он  неожиданно приехал в наш город и пришёл ко мне. Когда-то, я помогла ему в одном деле.  Он сходил в ваш  детский дом, и хотел даже  перечислить деньги на его счёт. Поговорил там с ребятами   и от них  узнал про тебя и твоего парня Сергея.
   Узнал, что вы давно любите, друг друга, хотите пожениться, но вам негде будет жить. И, он решил сделать вам с Сергеем свадебный подарок, купил и оформил на тебя однокомнатную квартиру в новом кирпичном доме на улице Маяковского. Мы с ним вместе выбирали.
  Квартира большая, общая площадь 58 квадратных метров, большая кухня, две лоджии, шестой этаж. Вот документы на квартиру, - и она пододвинула ко мне прозрачную папку с какими-то бумагами внутри.
  - Не бойся, читай. Можно, хоть завтра туда заселяться. Да, и ещё.  Он передал мне двадцать пять тысяч рублей, на приобретение мебели, вот они, - и женщина, улыбнувшись, вытащила из сумки конверт с деньгами.
   Я просто онемела от радости, и ещё не веря в то, что мне сообщила Галина Павловна, переспросила:
 - А, это не обман, не розыгрыш? Мы ведь стоим уже два года в очереди на квартиру, которая нам положена  по закону, так наша очередь за это время всего на одного человека продвинулась.
  - Да, знаем, знаем, мы это. И, этот мужчина, тоже всё это знал, потому и решил, что  вам двоим, квартира сейчас нужнее, чем, если бы он передал эти деньги на счёт детского дома. Так, что, бери документы, изучай, я уже всё посмотрела, квартира оформлена на тебя, ты владелица,-  широко улыбаясь, ответила за Галину Павловну капитан Ефремова, и с этого момента, я неожиданно полюбила всю милицию в её лице.
   Я всё внимательно прочитала, изучила и поняла, что всё, что говорят  эти милые женщины – правда. Мне непонятно было, почему этот человек выбрал именно меня, нас таких без- квартирных было много.
  -А, как хоть его зовут, можно узнать? Ну, этого человека, который нам квартиру подарил, - спросила я у Галины Павловны.
 - Ты, прости Людочка, но я тебе этого сказать не могу. Это было его требование и условие. Да, и зачем тебе это? Заселяйтесь со своим Серёжей в квартиру,  потом ко мне в ЗАГС и живите дружно и весело.
   - Давай поедем, посмотрим твою квартиру, ключи у меня, и машина на улице, и скажем большое спасибо Ирине Фёдоровне Ефремовой за то, что она помогла мне быстро тебя отыскать.
   Я встала из-за стола, ещё не очень веря в привалившее мне неожиданное счастье, тепло поблагодарила Ирину Фёдоровну и, попрощавшись, держа заветную папку с документами на квартиру,  вышла вслед за  Галиной Павловной на улицу, к её машине.
    Дом был новый, но уже обжитый. Лифт работал, и быстро поднял нас на шестой этаж. Перед дверью с номером 49, мы остановились, и Галина Павловна протянула мне связку ключей.
  - Ну, хозяйка, открывай, любуйся.
Я быстро открыла дверь, первой вошла в прихожую и ахнула.
  Квартира была оклеена красивыми голубыми обоями, на полу застелен линолеум, всё было очень красиво и ново.
  Комната была квадратная, по плану почти 25 квадратных метров, кухня 16 – это были хоромы, и я просто завизжала от радости.  Слёзы  неожиданно побежали у меня из глаз, и я прижалась к груди моей спутницы.
 - Как здорово, вот Серёжка будет рад! Спасибо тому человеку, и Вам тоже. Вы, даже не представляете, как я рада! Наконец-то, у меня, впервые в жизни в двадцать лет, будет свой дом. Свой! Вы понимаете?
   Потом я побежала на работу, и рассказала всем девчонкам, о том, что мне выделили квартиру. Решив, что совсем не обязательно всем знать о том, что её кто-то подарил.  А вечером,  я пригласила на свою квартиру Сергея. Когда он узнал, что это теперь моя квартира, он просто запрыгал от радости.
  Мы,  вдвоём, экономно расходуя подаренные нам деньги, обставили квартиру самым необходимым и стали в ней жить, как муж и жена. Но, когда через два месяца, я забеременела, и Серёжа узнал об этом, мы тут же отнесли заявление в ЗАГС к Галине Павловне, и  стали официальным мужем и женой.
  А потом, через семь месяцев, у нас родился сын, и я назвала его Серёжей, в честь моей первой и единственной любви.

    Вадим Вадимович  Полуяров. Продолжение.

  Я позвонил в знакомую дверь один раз, потом второй, прислушался, за дверью была тишина. В это время, открылась дверь  соседней квартиры и из неё вышла пожилая женщина, с небольшой собачкой на поводке.
  - Вы, к Марине? Звоните ещё, она, видимо после ночной смены отдыхает. Муж на работе, дети в школе, а она сегодня с дежурства вернулась, я её утром видела. Звоните! – и женщина начала вслед за собачкой спускаться вниз по лестнице.
   И я снова нажал на кнопку звонка, нажал и не отпускал.
Наконец, за дверью послышалось какое-то шевеление, и недовольный женский голос проворчал:
 - Господи, ну кто это там такой настойчивый, а? Да, иду, я, иду! Дайте мне одеться!
   Задвигались запоры, открылась дверь, и женщина с удивлением уставилась на меня:
 - Вы кто? Что Вам нужно, какого чёрта вы трезвоните?
  Да, это была Маринка, та самая, которая писала мне письма в Афганистан, та самая Марина Кручинина, которая была в меня тайно влюблена, и я об этом знал. А, это была та самая квартира, где мы отмечали два раза её день рождения, когда приезжали на каникулы из Челябинска.
   Я молчал, и только внимательно, глядел на женщину.
   Честно сказать, она мне понравилась. Видно замужество и рождение детей, пошло ей на пользу, и как сказали бы американцы, она выглядела на «тысячу баксов», даже,   несмотря на свой простенький домашний халат и заспанный вид.
   Она тоже молчала, и только внимательно разглядывала меня. Так длилось секунд тридцать. Наконец, в её голове, стало что-то прозревать, она окинула меня с ног до головы, отступила на шаг назад и воскликнула:
 - Нет! Этого не может быть! Ты же умер, и мы тебя похоронили! Я сама была на похоронах. Вадька,  Родин, ты, что ли?
 - Я Марина, я! Как видишь живой и здоровый.
Может, ты меня в квартиру запустишь, или здесь на лестничной площадке будем разговаривать?
  - Господи! Ну, конечно заходи, и проходи в гостиную, ты знаешь, где это. У нас ничего не изменилось, а я сейчас, - и она тут же шмыгнула в свою комнату.
   Вернулась она минут через пять, уже подкрашенная, причёсанная и в красивом сером платье, облегающем плотно её красивую фигуру. Она села напротив меня в кресло, улыбнулась, и спросила:
  -  Ну, просто с ума можно сойти. Это после стольких то лет, надо же, ты жив! А, кого же мы тогда похоронили  в цинковом гробу вместо тебя? И где ты был столько лет, почему не показывался? А, ведь я, как сердцем чувствовала, что ты жив, даже на кладбище где твоя могила находится, ни разу не ходила. И ждала тебя, почти пять лет. А потом вышла замуж, родила двух сыновей, сейчас они оба в школе. Живу вот, работаю, хозяйничаю.
   -  Прости, я не знал об этом, прости. Так получилось, что я заболел желтухой, а в штабе  полка перепутали документы, - я решил ничего конкретного Марине не рассказывать. А то и у неё, как и у Евгении могли тоже возникнуть разные вопросы и предположения, А кому это сейчас надо?
  - Там, в Афгане это частенько бывало, вот меня и похоронили. Я, когда узнал об этом, решил в наш город больше не приезжать. Да, и к кому? Отцу и матери я был не нужен, они себя давно в водке утопили. Жил в Омске, учился, стал инженером - строителем. Потом жил  и работал в Барнауле, там  и женился. Детей у нас не было, и через несколько лет мы разошлись. Сейчас я один. Работаю  в мэрии города Томска начальником управления, есть квартира, машина. Одного только нет, счастья. Этот Афган, мне всю жизнь перечеркнул. А похоронен здесь мой друг, тоже Вадим, замечательный парень.
  Ну, а ты где работаешь?
- Я работаю сменным инженером на металлургическом заводе. Платят не очень много, но мне хватает. Муж, Костя работает в мастерской по изготовлению памятников и надгробий из гранита и мрамора. Он очень устаёт, работа тяжёлая, но если хочешь заработать, надо пахать,  - при этом она тяжело вздохнула, и я понял, что у них с мужем, не так всё гладко.
- В общем,  нам денег хватает. Живём, как все. Вот, скоро машину собираемся покупать. Ты, к нам надолго? По делам, или так, в гости приехал?
 - Да, как тебе сказать? И по делам, и в гости. Совесть заела, если честно сказать. Марина, скажи, а как там мои родители? Может, ты, что-нибудь про них знаешь?  - я, наконец, решился  задать этот важный для меня вопрос, ради которого,  собственно и приехал в город моего детства. Решился, приехать за много лет, если говорить правду.
  - Конечно, знаю. Мама твоя умерла пять лет назад. Когда её хоронили с комбината многие пришли. Её могилка, недалеко от того места, где ты был похоронен, - она замялась, потом  поправилась.
 – Ну, где тот парень, которого вместо тебя похоронили, лежит. А, отец умер пару лет назад, я об этом только недавно узнала. Он ведь был на пенсии, на комбинате не появлялся, его мало кто видел. А, вот твоя мама работала до последнего дня, я её хорошо знала, замечательная была женщина, и я даже была на её похоронах.
  - Марин, ты меня прости, но не сможешь ли ты со мной завтра сходить на кладбище, я ведь без тебя могилу родителей и того парня и найти не смогу. Сможешь?
 - Смогу, конечно. У меня завтра день отдыха, вот прямо с утра можем и пойти.
  Мы поболтали ещё около часа о том, о сём, вспоминали молодость, и я, сославшись на неотложные дела, даже не выпив предложенного моей  подругой юности чаю, вышел на улицу.
  Нашёл нашу знаменитую гостиницу «Урал»,   снял номер, потом пообедал в ресторане и завалился спать.
   Я приехал в Нижний Тагил из Тамбова, где сделал одно доброе дело. Правда, всё получилось не так, как я задумал.
   Наши отношения с бывшим тестем, по-прежнему оставались очень добрыми и сердечными, он относился ко мне как к сыну, хотя был старше всего на десять лет и в нашем разводе, винил только свою непутёвую дочь.
    После того, как я получил развод, он съездил в Барнаул, и там продал квартиру, в которой мы жили с Ксенией, оказалось, что она была оформлена на него. А дочери оставил наш дом на горе, где она жила теперь одна с ребёнком и няней.
   Илья, от жены так и не ушёл, они, по-прежнему работали вместе с  Ингой, и она была его штатной любовницей, этот факт очень возмущал Василия Васильевича.
   Все деньги в сумме полутора миллиона рублей он положил в Томский филиал банка ВТБ-24, а мне  вручил пластиковую карту:
 - Держи, Вадим. Это твои деньги. Ксюха тоже в накладе не осталась, тот дом,  там, в Барнауле, стоит в два раза больше. А, ты сам решишь, как ими распорядиться.
  Потом он помог мне  с приватизацией моей квартиры в Омске, послав туда своего помощника, оказавшегося оттуда родом, и с её последующей продажей.
   С учётом всего этого, у меня набралась достаточная сумма, чтобы купить себе хорошую квартиру в центре Томска, и я уже собирался это сделать. Но  мой бывший тесть - наш губернатор уговорил меня подождать, а пока пожить в служебной, которую мне выделил город.
   Я работал, жил один, встречался с женщинами, везде, где возможно, кроме своей квартиры. Там было слишком много завистливых глаз, но меня постоянно изнутри жгла какая-то подленькая, мелкая ржа.
  Я, постоянно жил с мыслью, что  чего не сделал, или сделал не так, или просто должен ещё что-то сделать. Особенно эти мысли приходили ночью, и они не давали мне спать спокойно.
   Наконец, после нескольких таких бессонных ночей, я решился.  Попросил у мэра очередной отпуск, и поехал сначала в Тамбов, где надеялся встретить Людмилу, подругу Вадима, и как-то помочь ей.
  Как, не знал сам. Не, знал даже, примет она мою помощь или нет, после стольких лет молчания.
  Приехал  я в Тамбов рано утром, устроился в гостинице, поспал немного, и потом направился по адресу, где когда-то жила Людмила. Но, там мне сказали, что такая здесь давно не проживает, и я в первую минуту даже немного растерялся.
  А, потом вдруг вспомнил о детском доме, где они росли с Вадимом,  и решил его найти, предполагая, что там, в детском доме, что-нибудь о Людмиле всё-таки известно.
   И тут, мне несказанно повезло. Уже подходя к зданию, где был расположен нужный мне детский дом, я увидел около него, скромно одетую девушку лет шестнадцати, с футляром, в котором носят скрипку.
  Она тоже шла в сторону ворот детского дома, шла, опустив голову вниз, вся в  окружении  своей музыки и  нот, ничего не замечая вокруг.
   - Простите, пожалуйста, Вы не подскажите, как мне найти детский дом номер шесть? - обратился я к ней, не совсем веря в успех.
  Девушка, как будто очнулась от своих дум,  брызнула на меня брызгами своих зелёных глаз и сказала:
- Скажу. Вон он впереди вас. Вы правильно идёте. Я тоже оттуда, вот из музыкальной школы иду. А, Вы к нам по делам, или кого-то ищите? – девушка сразу решила взять меня в оборот.
  - Да, я даже не знаю, как Вам сказать. И по делам, и ищу тоже..
  - И, кого же вы ищите, если не секрет, я в нашем детском доме уже десять лет, и всех тут знаю, - твёрдо и уверенно проговорила мне скрипачка, глядя прямо в глаза.
  - Так уж и всех? – не поверил ей я.
  - Да, всех. Даже тех, кто у нас жил и десять и двадцать лет назад. Вы, ведь, не представляете себе, что такое детский дом? Это  большая, дружная семья, а заведующая «мама» для всех нас. Поэтому, все наши воспитанники, где бы они не находились, хоть за сотню вёрст от нашего города, один – два раза в год, обязательно сюда приезжают. Поэтому, мы всё и про всех  наших знаем.
  - Ну, хорошо, Вы меня убедили. Скажите мне тогда, где я могу найти Люсю Мордвинову? Я когда-то знал её адрес, поехал туда, но мне сказали, что здесь такая давно не живёт. А, где же она живёт теперь?
   - Вот где она живёт, я точно не знаю. Знаю только, что она вышла замуж за офицера - пограничника, родила сына, и живёт где-то на границе с Белоруссией. Если, нужно, я могу узнать её адрес у заведующей, у неё все адреса есть. Они, ей постоянно письма пишут, а она  им всем отвечает. Иногда она их нам тоже читает, в качестве нравоучения, - девушка засмеялась, и продолжала:
  - Люда, к нам приезжала два года назад, малышам игрушек привезла, а девочкам разной бижутерии. У неё всё хорошо.
   Мы, стояли недалеко от входа в здание детского дома, и Александра, так звали девушку, рассказала мне очень многое из их сиротской жизни.
  Рассказала и об очереди на квартиры, и о том, как их обманывают порой, всучивая вместо положенной хорошей квартиры, комнату в старых домах готовящихся на слом.
  Я, немного устыдился, услышав про это: в нашем городе, тоже с этим вопросом было не всё благополучно. Но, глядя в глаза, этой милой  девушки, не знавшей родителей, я, неожиданно дал сам себе слово, что если  когда-нибудь, буду, способен решать эти вопросы с квартирами для детей сирот воспитанных в детских домах - сделаю так, что они все смогут нормально жить.
   Саша, рассказала мне и про другую Люду, по фамилии Миронова. Оказывается, они с Серёжкой Огневым, тоже их воспитанником давно любят друг друга, и хотят пожениться, но где жить? Квартиру снимать дорого, а их очередь на квартиру подойдёт лет через двадцать.
  - Это, мне вчера сама Люда рассказала. Она, тут у нас нелегально проживает уже два года, в комнате воспитательницы. Вы, наверное, знаете, что после достижения 18 лет, нам в детском доме уже проживать нельзя. Выпускают  в жизнь, а куда идти, если квартиры нет?
   Ну, некоторые наши ребята, кооперируются, снимают одну комнату на троих или четверых, и так и живут, по много лет одной коммуной. А, что? Меня скоро такая же участь ждёт, через два года,- девушка тяжело вздохнула, улыбнулась и сказала:
- Да, ладно, вы не думайте, мы детдомовцы люди сильные, и главное дружные. Выживем, потому что всегда друг дружке помогаем.
 - Спасибо тебе Саша. Очень рад был с тобой познакомиться. Я узнал всё, что мне надо, рад за Люсю, и желаю ей счастья. И, тебе девочка, тоже желаю всего хорошего, будь счастлива.
   Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл назад к автобусной остановке, а в глубине души, у меня уже созрело решение.
   Поймав такси,  я попросил его довести меня до городского Загса, мне нужно было встретиться с Галиной Павловной Гостевой.
   Она была на месте,  очень обрадовалась встрече,  и сразу же начала расспрашивать о моих делах, о семье. Но, я тут же перевёл разговор в нужное мне русло.
  Я попросил её найти  знакомого риэлтора по недвижимости, быстро купить и оформить хорошую однокомнатную квартиру на  бывшую воспитанницу детского дома номер шесть Людмилу Миронову, ей примерно двадцать лет, а как её  по отчеству я  не знаю.
  - Пусть он  подыщет квартиру, желательно в новостройках, мы с Вами поедем туда, посмотрим и я оплачу её стоимость. Но, нужно так сделать, чтобы квартира сразу была оформлена на её имя,  и как можно быстрее, а моё, нигде и никогда не появлялось. Можно так сделать?
  Вы  Галина Павловна,  только не подумайте ничего плохого. Она, эта Людмила мне никто. Просто я узнал, что ей и её парню, тоже детдомовцу, негде жить, вот я и решил им помочь. Так вышло, что у меня, на руках неожиданно оказалась энная сумма денег, просто свалившихся мне на голову. Вот я и решил ими так распорядиться, сделав доброе дело людям.
  Галина Павловна всё поняла. Она тут же подняла все свои связи, подключила всех свои знакомых, и  ровно через десять дней,  новая квартира для Люси и Сергея была куплена, и оформлена на Миронову.
   Я, всё это время, пролежал в гостинице, спал, читал книги купленные на вокзале, и просто шатался по городу, ожидая, когда совершиться сделка купли- продажи.
  Когда вопрос был решён, я сам лично осмотрел квартиру и попросил Галину Павловну довести дело до конца, найти, наконец, эту самую Людмилу Аркадьевну Миронову,  увидеть её воочию и вручить ей документы и ключи от квартиры.
   Потом тепло попрощался с ней, и с чувством выполненного долга убыл в Нижний Тагил, где не был с 1979 года, то есть почти двадцать три года.
  На другой день, мы встретились с Мариной  около полудня прямо около гостиницы, предварительно созвонившись по телефону. Когда, открылась дверь такси, подкатившего прямо к ступенькам перед гостиницей, и оттуда вышла Марина, я был просто поражён.
  Она, и накануне, при нашей первой встрече выглядела прекрасно даже в домашней одежде, а сегодня она была просто великолепна. Не, знаю уж, когда она успела уложить волосы, наложить макияж на лицо, но я был просто поражён увиденным, и мне кажется даже «разинул рот» от удивления.
  Довольная, произведённым эффектом, Марина, улыбаясь, подошла ко мне, взяла под руку, и при этом я почувствовал тонкий запах  моих любимых французских духов, которыми пользовалась, когда-то одна из моих гламурных подруг - манекенщица из дома моделей в Томске.
  - Здравствуй Вадим! Как тебе отдыхалось? Ну, что поедем на такси, или пройдёмся, их могилы на новом кладбище, а это  около Стахановца, помнишь, где это?
  Я кивнул головой, всё ещё не придя в себя от эффекта произведённого на меня Мариной,  а потом бодро сказал:
 - Лучше пройдёмся. Рядом, с такой красивой женщиной, я готов идти хоть на край света!
 - Ох, не верю я тебе! Не верю! Все вы так мужчины  вначале говорите. А потом, когда женщина вам доверится, полюбит, то всё сразу меняется. Вот мой Костя, когда меня добивался, всю свою зарплату скульптора на цветы изводил, а теперь, даже по праздникам их от него не дождёшься. А,  вот когда выпьет, то начинает вспоминать про наши молодые годы, и про то, как заваливал меня букетами роз..
  - И, что? Действительно заваливал?
  - Да, было дело. Мне тогда все женщины на комбинате завидовали. Куда, всё делось то?- грустно вздохнула она, опустив вниз глаза.
 - Ты счастлива с ним?
 - Я даже не знаю. Наверное, привыкла уже. Он, ведь вначале, когда не пил, совсем другим человеком был: добрым, щедрым, отзывчивым. А, сейчас? Как напьётся, а повод у них всегда есть, то похороны, то поминки - орёт на детей, со мной ругается, потому что никак не может смириться с тем, что я зарабатываю в два раза больше его, и практически содержу семью. Ну, да ладно, что это я жалуюсь, не обращай внимания. Как тебе наш город? Изменился?
  - Очень изменился. Очень жаль, что закрылось много заводов, а те, что остались, работают на неполную мощность. Когда-нибудь, потеря этих заводов на Урале, очень скажется на экономике России. У нас в Томске, тоже подобная ситуация.
   Так, под ручку, беседую о судьбе России  и  людях живущих в ней, мы незаметно подошли к железным воротам  Ворсинского кладбища.
   Марина, довольно быстро отыскала могилу, где была похоронена моя мать, и я, с бьющимся сердцем подошёл к этому месту. Оказалось, что мать и отец, были похоронены рядом, и на их могилах, стояли одинаковые кресты с табличками, где были выгравированы их имена, дата рождения и дата смерти.
  За могилами никто не ухаживал, и они успели зарасти травой.
  Я оставил Марину у могилы родителей, а сам пошёл к стоящим невдалеке, около другой могилы, пожилым мужчине и женщине, чтобы попросить у них лопату.
  Они, дали мне лопату, и я почти час, занимался тем, что очищал могилу от сухой травы, относил её к мусорному контейнеру, а Марина мне помогала.
  Я поправил землю на обеих могилах, мы сходили с Мариной к воротам, купили там цветы, и положили их на могилы.
  - Послушай Марин, ты, кажется, говорила, что твой Костя, в комбинате, где надгробья делают и надписи на них, работает? Видишь, надписи на табличках совсем не видно, выгорели на солнце. А, что, если я его попрошу выполнить срочный заказ, сделать красивые надгробные памятники моим родителям? Как ты смотришь на это? Как долго они будут этот мой заказ выполнять, не знаешь?
  -  Знаю. Он как-то говорил, что они делают надгробные памятники за три четыре дня, ну если только родственники не просят барельеф покойника из мрамора или гранита высечь, то тогда месяца полтора-два. У них же там заготовки уже почти готовые есть, нужно только надписи высечь, а с современной техникой это не проблема.
  - Вот и отлично. Давай сходим на «мою могилу», а потом поедем в мастерскую к твоему Косте, я хочу посмотреть на то, что там установлено. Может и для  моего друга Вадима, лежащего там вместо меня, тоже можно будет надгробье изготовить.
  Марина согласилась, и молча повела меня к месту, где был похоронен Вадим Полуяров. Оказалось, что там, рядом было захоронено ещё несколько воинов-афганцев. Все их могилы были ухожены,  металлические надгробья покрашены, а мраморные или гранитные отмыты от пыли. И, ещё, на каждой могиле лежали свежие цветы, видимо их приносили или  родственники погибших, или сами бывшие афганцы, не забывающие своих  погибших или умерших  от ран товарищей.
   На   могиле, где был захоронен мой тёзка, был установлен такой же крест с табличкой, как и у моих родителей, а на травке у основания креста лежал букет красных гвоздик, от вида которых, по моей спине сразу пробежала мелкая дрожь.
  Марина стояла чуть позади меня, смотрела то на меня, тон на надпись на табличке, и глаза её наполнялись слезами.
  - Господи! Вот война проклятая, что наделала» Прямо с ума можно сойти.
  Я молча поклонился могиле Вадима, обнял Марину за плечи, и мы медленно побрели по аллее к выходу из кладбища.
  Возле ворот, мы поймали такси и поехали в комбинат, где работал муж Марины.
  Уже, у самого здания комбината, Марина попрощалась со мной, мы договорились встретиться через два опять у моей гостиницы и в это же время. Я вышел из машины, заплатил водителю заранее и попросил, чтобы он отвёз её до самого дома.
    Машина уехала, а я прошёл в контору комбината, и постучал в дверь с надписью «Отдел заказов».
  Всё, получилось так, как говорила Марина.
Когда я сказал, что хочу заказать два надгробья  одно на могилу родителей, а второе на могилу друга, и попросил, чтобы его выполнил Костя, про которого я услышал от ребят на Ворсинском кладбище, его тут же прислали ко мне.
 Костя оказался низеньким, склонным к полноте мужиком, со следами разгульной жизни на лице, от него и сейчас, несло перегаром. Но, меня это сейчас мало интересовало, мне нужно было выполнить то, что я задумал, и сделать это, во что бы то ни стало.
  «Да уж, Маринка! Не повезло тебе с муженьком. Может он и хороший мастер, не спорю, но то, что он законченный алкаш, это точно!»
   Дыша  перегаром, Константин внимательно выслушал меня, потом предложил мне альбом с образцами памятных плит и надгробий. Я, полистав его, выбрал два из них, и показал ему.
 - Ну, что же выбор хороший. Но, это надгробья дорогие, у Вас как, денег хватит?
 - Хватит.
 - Хорошо, я сейчас составлю смету, решим со сроками,  Вы оплатите половину заказа, и я думаю, дней через пять-шесть оба надгробья будут готовы.
 - Нет, Константин, меня это не устраивает. Я, в городе проездом из Сибири, и скоро мне нужно возвращаться на работу. Скажите, сколько, будет стоить весь заказ, без установки. Об установке, я уже договорился с ребятами, которые работают на Ворсинском кладбище.
  Константин взял в руки калькулятор, потом какие-то скреплённые скрепкой листы бумаги, полистал их, подсчитал и назвал мне цифру.
  - Эта сумма меня устраивает, но у меня есть предложение. Я плачу Вам лично, ещё одну стоимость заказа, наличными.
  Как вы ими потом распорядитесь Ваше дело, но мне нужно, чтобы заказ был выполнен ровно через три дня к вечеру. А, утром, вы на своей грузовой машине подвезёте  надгробия к воротам кладбища, и дальше уже не Ваша забота.
  Я видел, как у сидящего напротив меня мужика загорелись глаза, потому что появилась реальная возможность заработать приличную сумму денег, и он не хотел упускать свой шанс.
   Нет, я особенно не торопился, меня бы устроило, если бы надгробья были готовы через шесть дней, но я очень захотел, хоть чем-нибудь помочь Марине, хотя бы за то, что она меня ждала столько лет, и встретила как родного спустя годы.
   - Чтобы не было никаких сомнений, я прямо сегодня заплачу лично Вам половину суммы за скорость. И сегодня же оплачу  весь заказ,  сумму, указанную в договоре полностью. А, вот оставшуюся сумму наличными, Вы получите утром  у ворот кладбища. Как Вам моё предложение?
   И через полчаса, вопрос с моим заказом был решён. К заказу, я добавил  бумагу, с данными моих родителей и с тем текстом, который я хотел видеть на могиле Вадима.
  А, потом, я пешком добрался до гостиницы, зашёл в ресторан, и… напился почти до беспамятства, несмотря на моё больное сердце.
  На другой день, весь день никуда из номера не выходил, заказал себе обед прямо в номер, и отпаивал себя минеральной водой. Марина, в этот день была на дежурстве, и ничем не могла мне помочь. Зато, она помогла мне на следующий день, когда к обеду, предварительно позвонив, пришла ко мне в номер.
  Я, как поётся в той старой студенческой песне: «..лежал немытый и небритый, и о чём-то тихо бормотал..», когда она, постучав, вошла в мой номер, необыкновенно красивая и пахнущая сиренью.
  Увидев мой  потрёпанный вид и небритую рожу, Марина,  ещё раз окинула номер взглядом,  взглянула  на меня,  а потом, не слова не говоря, разделась до трусиков, легла рядом и прошептала:
  - Сейчас, я буду тебя приводить в порядок.
И, действительно, часов через пять, я уже был как огурчик, правда выжатый как лимон, но тело и душа горели, это точно.
  Мы лежали в постели голые, горячие, абсолютно не стыдясь друг друга, и я искоса глядя на красивые Маринины соски, торчащие как карандаши, с горечью подумал, что она ведь могла быть моей женой и матерью моих детей, если бы не тот случай в Афгане, перевернувший всю мою жизнь.
 - Ты знаешь, Костя в тот вечер прибежал домой, сунул мне в руки пачку денег, сказал, что это его левый заработок, и убежал на работу, сообщив перед уходом, что не придёт ночевать, потому что у него срочный заказ. Это, ты  что ли  ему заказ срочный дал?
  - Нет, видимо   кто-то другой.  Да, я заказал в их конторе два надгробья, как и задумал, потом заплатил в кассу деньги, обещали за три дня сделать, - я решил не рассказывать Марине о сделке с её мужем, пусть мужик покажет, что он в этой жизни, тоже чего-то стоит.
   Марина подняла на меня глаза, приподнялась, коснувшись грудью моего тела, и я почувствовал снова огромное желание. Но одновременно и горечь от того, что эта замечательная, горячая, сексуальная женщина не моя, а чужая, и всё, что сейчас происходит, просто сон..
  Константин сделал всё как надо, и на другой день, ближе к вечеру позвонил мне, сообщив, что мой заказ выполнен.
  Утром другого дня, как и договаривались, мы встретились перед воротами кладбища, куда он с водителем привёз мой заказ. Я, посмотрел на него, остался доволен, поблагодарил за работу, и вручил, как договаривались, оставшуюся сумму.
   Парни, работающие на кладбище, быстренько перегрузили всё на свою грузовую «Газель», и мы поехали сначала к могиле родителей, а потом к могиле Вадима.
  Ребята своё дело знали хорошо, и через два часа первый памятник на могиле родителей был установлен. Я ещё раз посмотрел на него со стороны, и остался, очень доволен работой Константина и его товарищей.
  Ну, а надгробье Вадима, тоже украсил новый памятник, на котором было  высечено:
 « Вадим  Вадимович Полуяров. Воин-интернационалист. Вечная тебе память». И даты – рождения и смерти.
   Мужики, много повидавшие  работая на этом месте, совсем не удивились, когда увидели, что одна фамилия на  могильной табличке, была заменена на другую, совсем не похожую на прежнюю фамилию. Не удивились, даже тому, что я попросил их при установке нового надгробья, положить старую табличку наверх могилы, и присыпать её землёй. Они всё так и сделали.
  Потом я достал из дипломата бутылку водки, одноразовые стаканчики и круг одесской колбасы. Мы, помянули Вадима, я с ними рассчитался, и они ушли по своим делам.
  А, я остался, захотелось немного посидеть, и погрустить на могиле моего погибшего товарища.
  Я вернулся в номер, и тут ко мне снова явилась Марина, хотя мы уже попрощались, потому что я завтра должен был уже уезжать домой.
  Честно говоря, у меня, после кладбища, и выпитой водки, не было никакого желания заниматься сексом, но, видя грустные Маринкины глаза, я просто не мог ей отказать, и мы с ней почти до наступления темноты «прокувыркались» на  широкой, скрипучей гостиничной  кровати, видимо немало повидавшей на своём веку.
  А, потом, пока я спал утомлённый сексом и ласками моей институтской подруги, она встала  с постели, и тихо ушла, оставив на зеркале в ванной надпись губной помадой: « Всё было просто великолепно!!!»
   Я принял душ, спустился в ресторан, поужинал и, придя в номер, снова уснул.
  А на другой день, ровно в десять часов по местному времени, я уже сидел в поезде, и ехал домой. Ехал, со спокойной душой и, как мне казалось, чистой совестью, а главное с чувством выполненного долга.
                Жанна Полуярова.

    Тогда, в 2002 году, когда мы впервые встретились с Вадимом, я ещё была Жанной Романовной Хамидулиной. Мне  только недавно исполнилось тридцать лет, и я  работала тренером по художественной гимнастике в областной школе олимпийского резерва. Там же работал и мой муж Альберт Хамидулин, но он готовил спортсменов уже  по спортивной гимнастике.
   Мы были женаты десять лет, но детей у нас не было, и муж очень страдал от этого. Да, и я, молодая дурочка, взяла, да ещё и рассказала ему, что когда-то, когда мы только поженились, сделала тайно два аборта, первый раз чтобы участвовать в соревнованиях на первенстве Европы, а второй раз из-за чемпионата России. Его в это время не было в городе, он был на соревнованиях в Польше, а потом в Эстонии. Альберт, тогда просто взбесился, и даже ушёл из дома, и три дня жил у своих родителей.
   Но, именно с того дня, в наших с ним отношениях появилась маленькая трещина, которая со временем превратилась в пропасть. Наверное, мне нужно было уйти от него, развестись. Но я была девушкой воспитанной на старых устоях и традициях, и поэтому продолжала жить в семье, создавая для всех своих родных и знакомых видимость благополучия.
   Однако, один эпизод, произошедший в нашей с Альбертом жизни, заставил меня, по другому посмотреть на некоторые семейные ценности и задуматься о своём будущем.
  Мы оба с Альбертом,  после окончания спортивной карьеры окончили заочно Московский институт физической культуры, и уже несколько лет работали тренерами. Я, занималась   с  маленькими девочками, а в секции Альберта были мальчики и девочки постарше.
   Однажды вечером, когда мы после ужина сидели и смотрели телевизор, в нашу дверь неожиданно позвонили. Муж пошёл открывать дверь, и через минуту вернулся в гостиную бледный и с трясущимися руками, я его таким, никогда в жизни не видела.
 А, за ним следом, на пороге гостиной, появились мужчина и женщина, приблизительно нашего возраста.
  Оказалось, что это родители шестнадцатилетней воспитанницы мужа - мастера спорта, Альфии Салимовой. А пришли, они к нам затем, чтобы решить вопрос, что делать дальше, потому что их дочь беременна, и беременна от моего мужа.
  Я когда услышала это, чуть не захлебнулась от возмущения. Но, увидев лицо сидящего, и скромно опустившего свои наглые глазки тридцатипятилетнего мужика - моего мужа, поняла, что это правда.
  Родители Альфии, как верующие мусульмане, дабы избежать позора в семье, предложили, чтобы мой Альбертик, взял их девочку второй женой, и чтобы их обвенчал мулла в мечети. Оказывается, они уже приходили к нему на работу, но он тогда очень испугался, и подло сбежал с территории спортивной школы.
   А теперь вот, они решили придти к нему домой, и довести всё это и до его жены, то есть до меня.
  Моему возмущению просто не было предела, но я взяла себя в руки,  и чтобы не показывать своего гнева при гостях, просто молча вышла из комнаты.
  Потом гости ушли, а муж так и остался спать в гостиной, но теперь уже без меня.
  А утром,  я просто собрала все его вещи, в два огромных немецких чемодана и выставила их вместе с мужем за дверь.
   Он ушёл, и три дня его не было, мы не встречались даже на работе, а потом он позвонил в дверь нашей квартиры.
  Альберт был с большим букетом роз в руках, что на него совсем не похоже, и с виноватой миной на лице.
  Он прямо в прихожей упал передо мной на колени, начал слёзно молить о прощении, сказал, что его бес попутал, и ещё много, много всякого плохого про себя, а в конце сказал, что любит только меня, и я для него единственная женщина на свете. А потом протянул букет.
   Сердце моё дрогнуло, я взяла букет и.. простила его.
  Правда, спать вместе с собой больше не положила, предложив просто жить вместе и во всё разобраться.
   Но, через неделю, одна из моих воспитанниц, оказалось, что она двоюродная сестра Альфии, по секрету рассказала мне, что её сестра вышла замуж, и их обвенчали в мечети, и что её мужа зовут Альберт.
  Тут я всё и поняла. Муж, всё же испугался, что его привлекут за совращение несовершеннолетней девушки, и поступил так, как предложили её родители.
   В общем, получилось так, что и волки сыты, и овцы целы.
  Но, этого я уже  вынести не могла. Устроила дома громадный скандал, и окончательно отделилась от него, решив сама для себя, что больше ни одному мужику, будь он даже золотым, в жизнь не поверю! И даже сняла со своей руки  обручальное кольцо.
  Да, ещё, если честно сказать, мне совсем не хотелось быть второй женой у моего блудного мужа, да к тому же ещё и «старшей». Пусть он живёт по Корану, а я буду жить сама по себе.
   Вот в этот момент перед моими глазами и появился Вадим.
   В городе как раз началась предвыборная  кампания, по выборам мэра города Томска, а он был в числе трёх кандидатов на этот пост.
   Мы тогда проводили областные соревнования, и на них приехали несколько чиновников из городской администрации.
   Вадим Полуяров, я уже потом узнала его имя и фамилию, оказывается, отвечал в нашем городе за строительство и благоустройство. Он, выделялся среди всех гостей, модной дорогой одеждой, своим ростом, и ежиком начинавших уже седеть волос, и больше, пожалуй, ничем.
  Нас тренеров, судей и организаторов соревнований, перед их началом представили гостям, и в тот момент, я заметила, что один из мужчин просто не сводит с меня глаз.
  В один из перерывов между соревнованиями, он  сам подошёл ко мне, представился, и спросил о наших проблемах.
  - Наши проблемы? Да вы что, сами их не видите? Посмотрите на сам зал, где занимаются дети,  на его стены, крышу! Они же уже сто лет не ремонтировались, а крыша элементарно течёт, поэтому, когда на улице идёт дождь, мы не занимаемся. А, пол? Его уже давно пора менять! Говорят наш директор, уже много раз поднимает вопрос о ремонте этих двух залов, но мэр ему отвечает, что на это у города просто нет средств! Да, на ремонт средств нет, а на строительство его собственного трёхэтажного особняка на Неглинной улице, у него денег хватает, - в запальчивости высказала я всё это, прямо в лицо внимательно слушающему меня мужчине.
   Он, в ответ только улыбнулся, и неожиданно спросил:
   - Вы замужем, Жанна Романовна?
Я, немного растерялась от неожиданного вопроса, а потом, дерзко глядя ему в лицо, сказала:
 - Да, замужем. И, между прочим, очень счастлива в браке! Мой муж тоже тренер, вон он сидит за пятым столом в составе судейской бригады, -  быстро и как можно увереннее, проговорила  я и  показала в сторону Альберта, действительно сидевшего за столом судьи и  мельком бросавшего любопытные взгляды в нашу сторону.
  Мужчина в ответ рассмеялся:
  - Ну, ну! Какая, вы оказывается молодец! И  чемпионка,  и тренер замечательный,  и хозяйка заботливая, вон как о своём зале беспокоитесь, и даже замужем. Ну, в это во всё я, пожалуй, поверю. Но, вот в то, что Вы счастливы, не поверю ни за что. И, ещё,- он наклонился пониже к моему лицу и добавил:
 - Будь, Вы хоть трижды замужем, через какое-то время, Вы разойдётесь с мужем и будете моей женой.
   Я просто задохнулась от такой наглости и возмущения, покраснела с ног до головы и буквально прошипела ему в ответ:
 - Не знаю, что Вы там о себе думаете? Но, Вы нахал и мечтатель. Знаете меня всего несколько минут, а уже строите свои предположения. Тому, что Вы говорили, не бывать никогда! Просто Вы Вадим Вадимович не в моём вкусе. А, сейчас простите, мне нужно работать, - и я, развернувшись кругом, быстро пошла к месту, где готовились к соревнованиям мои воспитанницы.
  Я шла, и всю дорогу чувствовала на своей спине, его взгляд. Раньше, когда мужчины смотрели мне вслед, оценивая мою фигуру, походку и ноги, я возмущалась, а сейчас, мне это было абсолютно безразлично.
   А на другой день, после обеда, мы с ним неожиданно встретились снова, но уже в кабинете директора  спортивной школы, где решался вопрос о капитальном ремонте моего зала. Оказывается, мэрия, за один день изыскала средства, а тут ещё и спонсоры  - директора двух рынков помогли, и теперь можно было начинать ремонт сначала моего зала, а потом и зала где работал Альберт.
   Вадим Вадимович  был вместе с двумя начальниками строительных управлений, вёл разговор спокойно и со знанием дела. Было решено, что ремонт зала проведут в течение месяца, а пока мы будем заниматься во втором зале: в тесноте, но не в обиде. Ну, а после этого, всё будет наоборот.
  - Ну, так что Фёдор Филиппович, поддержим спортивную честь нашей области, справимся за месяц? – обратился он к начальнику строительного управления сидящему рядом со мной, мужчине с крупным, обветренным ветрами лицом.
  - Да, были бы деньги Вадим Вадимович! Слава богу, строителей и отделочников у нас хватает, конечно, поддержим. Моя внучка, ей уже пять лет, тоже хочет гимнастикой заниматься, вот для неё и буду стараться.
 - Ну, и прекрасно, завтра же и приступайте, не тяните, зима, как всегда бывает у нас в Сибири, нагрянет неожиданно.
  Как Вы, Николай Андреевич, довольны? - обратился  кандидат в мэры к  нашему директору,  молча сидевшему за столом и удивлённо слушавшему  весь этот разговор. Вчера ещё ему сказали, что в этом году ремонт зданий спортивной школы не предусмотрен, а сегодня вдруг всё изменилось.
  За всё это время Вадим Вадимович не разу не взглянул на меня и даже не улыбнулся. Однако когда я вышла из здания школы, меня неожиданно окликнули из машины стоящей около двери.
  Я остановилась и посмотрела вокруг. Дверь машины открылась, и оттуда быстро вылез Полуяров, с огромным букетом алых роз.
  - Это Вам! – он протянул мне букет, и я машинально взяла его. А Вадим, больше ничего не говоря,  быстро  сел в машину, и она тут же рванулась с места.
  Машина уехала, а я, как дура, стояла на месте, с  огромным букетом в руках, и на сердце вдруг стало холодно и тревожно от дурного предчувствия.
  Вот так, Вадим начал меня завоёвывать.
 В течение месяца бригада лучших отделочников города ремонтировала наш зал, меня даже на время попросили освободить помещение, где я, и ещё два моих помощника постоянно находились. И, каково же было моё удивление, когда ровно через месяц, я вошла в свой кабинет, и не узнала его.
  Во–первых, в кабинете были переклеены все обои, перестелен пол, заменены на пластиковые старые деревянные окна, в центре кабинета сияла огромная люстра на пять ламп. Но, главное, была заменена вся наша старая, ещё с СССРовских времён мебель, на  современную - мягкую и красивую.
  Но, больше всего меня поразил зал, в нём было всё сделано так, как планировал Полуяров, и теперь рабочие приступили к ремонту  второго зала.
  Мои девчонки, увидев такую красоту,  просто завизжали от восторга, а я просто пошла, и поблагодарила прораба за отличную работу.
   Вадима я не видела ни разу, хотя цветы в мой кабинет, где мы на время ремонта ютились ещё с тремя тренерами, доставлялись регулярно два раза в неделю, и заставляли наших «кумушек» гадать, от кого эти дорогие дары.
  Я уже привыкла к ним, и даже Альберта, пытавшегося меня немного поревновать, осадила, сообщив, что это цветы от папы одной из моих девочек – директора городской оранжереи.
  Мы, по-прежнему жили с ним вместе в одной квартире, я готовила ему, стирала, убиралась в квартире и даже гладила ему рубашки. Но, спали мы отдельно. Я знала, что он встречается со своей молодой беременной женой, тайком по вечерам, чтобы никто не увидел, гуляет по  набережной Томи, но меня это совсем не трогало, только вызывало лёгкое чувство досады и горечи.
  Всё это, наверное, произошло потому, что я не знала, что дальше делать. Родители мои жили в Кемерово, жили не богато, оба работали  на местном мясокомбинате и еле сводили концы с концами, помогая оплачивать учёбу    в университете города Новокузнецка, моей младшей сестрёнке Вере.
 Если бы я, вдруг решилась разойтись с Альбертом, и нам бы пришлось делить квартиру, ничего, кроме комнаты в коммунальной квартире, я бы купить не смогла, вот это меня и останавливало от решительных действий по разводу и разделу квартиры.
    Мы, по-прежнему появлялись вместе с Альбертом на вечерах, и различных мероприятиях, и все были уверены, что у нас дружная, нормальная семья.
   Наступил 2003 год. Мы, работали с мужем уже в отремонтированном здании школы, и не могли нарадоваться, на тепло, и новые полы, которые особенно важны для  тренировок     спортсменов- гимнастов.
   Мой кабинет, был также заставлен красивыми букетами роз, и я даже подсчитала однажды, что их стоимость равняется, моей полугодовой  тренерской зарплаты. Две, моих помощницы, Марина и Лена, искоса удивлённо поглядывая на меня, периодически меняли сами букеты, по мере их увядания и воду в вазах.
  А, мои маленькие спортсменки, просто из любопытства, частенько  по делу и без него, шушукаясь между собой, заглядывали в наш кабинет, чтобы полюбоваться на букеты прекрасных роз,  всё так же два раза в неделю доставляемые мне курьером из цветочного магазина,  в течение полугода.
   Я, естественно никому не говорила, от кого эти цветы, хотя прекрасно знала, что их посылает мне Полуяров, но где-то в душе, получая очередной букет роз, гордилась тем, что это именно мне их доставляют, причём очень настойчиво и постоянно.
   Выборы мэра города  состоялись в апреле, и в эти же дни произошло событие, подтолкнувшее меня к действиям.
  В один из  апрельских вечеров Альберт не пришёл домой ночевать, не было его и на другой день.  Такого раньше никогда не бывало, и я, естественно, начала волноваться, не случилось ли с ним чего плохого, муж ведь всё-таки.
  Я позвонила его родным, друзьям, начала обзванивать все больницы, морги, но всё безрезультатно. А, потом, он сам мне позвонил, и сообщил, что находился в роддоме у Альфии. У неё был тяжёлые роды, пришлось делать кесарево сечение, чтобы вытащить на свет ребёнка, и он провёл эти два дня в больнице рядом с ней. Теперь всё хорошо, Альфия родила мальчика, её жизни ничего не угрожает, и он скоро приедет домой.
   У меня, всё внутри, просто закипело от бешенства.
  - Альберт, ну как ты можешь? Ты, же взрослый мужик! Ну, почему ты никому ничего не сообщил, где ты находишься и что с тобой, а? У тебя, что, телефона с собой нет? Я, и твои родители, чуть с ума не сошли, разыскивая тебя!
  - Ладно, Жанка, не ругайся. Я просто не мог Альку там одну оставить, она очень испугалась, и просто молила меня, чтобы я оттуда не уходил, пока она не родит. Вот, я и не уходил, до самого рождения сына. У меня сын родился! Сын! Ты представляешь! И, прости меня.
   Я в ярости бросила трубку, выпила бокал коньяка, и ушла спать в свою комнату.
  А, через два дня,  за два дня до дня выборов я встретила Вадима, он приехал к нам в школу со своей командой, чтобы в последний день, когда агитация ещё не запрещена, убедить нас всех работников  областной спортивной школы проголосовать за него.
  Вообще-то, он мог и не приезжать, после отлично проведённого капитального ремонта здания и залов школы, который был проведён под его руководством, все были за него.
  Он произнёс небольшую речь, о перспективах развития сорта в области и в городе, потом выступили его доверенные лица, ну, в общем, всё как обычно.
  Пока шла агитация, Вадим  неожиданно подошёл ко мне, и предложил пройти в кабинет директора школы.
   Войдя к пустой кабинет, он прямо с порога, глядя мне в глаза, спросил:
- Ну, и как тебе мои цветы? Нравятся?
- А, мы что, разве уже на « ты» перешли, я что-то не припоминаю? - решила я свредничать, хотя моё сердечко, глядя на этого большого, похожего на медведя, и видимо не очень счастливого мужика, тревожно забилось в груди.
  Он, не ответил на мою колкость, а просто взял мою руку и, глядя мне прямо в глаза, сказал:     - И, ни капельки ты не счастлива, Жанна Романовна Хамидулина. Вся школа уже давно знает, что вы со своим мужем находитесь в стадии развода, потому что у него есть молодая жена, и совсем недавно родился сын.
  Ну, зачем ты мучаешься, а? Уходи от него, и выходи за меня замуж. Ты, достойна большой любви, и стоишь того, потому что ты прекрасная, красивая женщина. И, ещё, потому что я давно люблю тебя!
   Я не знала, что сказать в ответ, потому что, всё, что сказал Вадим, было правдой. А, в то, что он любит меня, я уже давно поверила.
  Ничего, не сказав ему в ответ, я вырвала свою руку из его огромной лапищи,  села в кресло у окна, и расплакалась, как девчонка.
    Вадима Полуярова, большинством голосов избирателей,  выбрали мэром нашего города, и он, через неделю, прямо с работы, украл меня, посадил в свою машину и привёз к себе домой. Все  мои вещи,  оставшиеся в  нашей бывшей квартире, он мне брать запретил, мы просто поехали с ним по магазинам, и накупили мне всё модное и новое.
   А, ещё через три месяца я получила развод, и вышла замуж за Вадима, сменив свою фамилию, на фамилию Полуярова.
   И, ещё через девять месяцев у нас с Вадимом родился сын – Павлик, и я была безмерно счастлива впервые в жизни.

               


                Олег Разумов. Продолжение.
 
  Мы сыграли свадьбу, всё стало на свои места, и внешне, кажется, ничего не изменилось. Однако, я, почему-то, стал думать по-другому, у меня появилось, наконец, чувство ответственности  за семью, за Ингу, за моего сына.
   Я стал быстрее бежать после работы домой, заходя в продовольственные магазины, смотрел, что бы купить вкусненького для жены и сына, а в отделах одежды присматривал для них красивые вещи.
  Утром, после планёрки у Штеймана, меня, неожиданно вызвали в кабинет директора. Мы, не встречались, с Надеждой уже почти  четыре года, и я даже представить себе не мог, чем вызван этот вызов, поэтому приготовился к самому худшему.
  Когда я,  предварительно постучав, появился на пороге её кабинета, она тут же встала из-за своего огромного стола и, улыбаясь, пошла мне навстречу.
  - Здравствуй Олег! Здравствуй! Очень рада тебя видеть. Что же ты не заходишь? Совсем забыл старых друзей, - она засмеялась, и я заметил, как постарело, изменилось за эти четыре года её лицо.
   Видимо она, своим женским особым чутьём, прочитала это на моём лице, и поэтому, наверное, добавила:
  - Да,  жизнь бьёт ключом. Ты, вот молодеешь, а я старею. Такие, брат дела.
  Как же так получилось, что ты меня, не удосужился на вашу с Ингой свадьбу пригласить, а? Я ведь, принимала непосредственное участие в её судьбе.
  - Как это? Какое участие? – меня заинтересовал этот вопрос.
  - Обыкновенное, женское участие. Когда я узнала от тебя, как ей трудно живётся, что у неё отец инвалид- афганец, я попросила мужа, чтобы он поговорил о ней с Вадимом  - нашим мэром. Попросил его, чтобы  он взял твою будущую жену Ингу к себе на работу.
  Ты, наверное, не знаешь, но мой муж, в 2005 году делал мэру операцию на сердце, аортокоронарное шунтирование, и до сих пор наблюдает его, поэтому он просто не мог ему отказать.
  - Ну, и..
  - Что, ну и?
  - Полуяров тогда позвонил в строительное управление, где работала за мизерную зарплату твоя Инга, её пригласили к нему в кабинет, и она осталась там работать. Такие вот дела. Надеюсь, ты доволен её работой и зарплатой, которую она теперь получает? – она ехидненько улыбнулась, глядя мне прямо в глаза, и я понял, что Надежда Петровна, ничего не забыла.
   Она просто вызвала меня к себе, чтобы отомстить, за то, что я тогда быстро отказался от неё в пользу Инги. Хотя, если честно сказать, она сама меня к ней и толкнула.
   Я, смотрел на эту стареющую женщину, понимая прекрасно, чем вызваны теперь её действия и слова, и ругал себя, за то, что совершил «оплошность», не пригласив моего «любимого директора» к себе на свадьбу.
   Вдруг директриса остановилась, перевела дух, стала вдруг начальственной, серьёзной, и сказала:
  - Дирекцией завода принято решение разделить  ваш отдел сбыта и логистики, на два отдела: отдел логистики и отдел маркетинга.
  На втором отделе остаётся Штейман, а отдел логистики возглавите Вы – товарищ Разумов.  И это мой Вам подарок на свадьбу. Я, думаю теперь, когда Вы стали семейным человеком, Вы не будете отказываться от этой должности? Вопрос уже решён, приказ я уже подписала, и простите меня, без Вашего согласия, - он вопросительно посмотрела на меня, видимо ожидая, хоть какой-нибудь реакции на её сообщение.
  Но я молчал, одновременно обдумывая плюсы и минусы моего нового назначения. Плюсов оказалось больше, и секунд через тридцать молчания, я торжественно сказал:
  - Хорошо! Я согласен, и постараюсь оправдать Ваше доверие Надежда Петровна!
  Директриса, окинула меня взглядом, не подшучиваю ли я над ней, но, увидев мою серьёзную физиономию,  слегка улыбнулась и сказала:
- Ну, и прекрасно. Вы свободны, идите работать, и передавайте привет, Вашей  жене.
   Я пошёл к двери, но уже на пороге не удержался, и сказал:
- Спасибо за заботу обо мне и   Инге. Ваш привет я ей обязательно передам.
  А, потом  тихо открыл дверь, и вышел в приёмную к Лиле.
  Пока я шёл к себе в отдел, я всё думал, как мои сослуживцы теперь отнесутся к моему назначению, и как я буду руководить отделом. И, на душе было светло и радостно. А, то, что касается назначения Инги, и кто за неё ходатайствовал, я уже знал от неё самой, а ей об этом рассказал сам Полуяров.
  Всё моё семейство очень обрадовалось моему повышению  на работе, и мы даже устроили по этому поводу праздничный ужин.
  У моих родителей оставалось ещё две недели отпуска, и они почти всё время проводили у нас, гуляя и играя с внуком, и уходили домой только ночевать, да и то не всегда.
   Я никогда не видел мою маму такой счастливой, а отец просто млел от радости, когда внук рассказывал ему какие-нибудь стишки или пел песенки.
  В один из вечеров - это была пятница, Инга вернулась домой раньше обычного времени, бледная и расстроенная.
  - Ты, что так рано сегодня? – поинтересовался я у неё, помогая снять плащ, и целуя жену в щёку.
 - Да, у нас там такое сегодня, произошло, такое?
  -  Что же там такое, из рук вон плохое произошло в вашей мэрии, что тебя так расстроило доченька? Посмотри, на тебе же лица нет, как ты побледнела,- на пороге кухни стояла мама в фартуке, она жарила блины для  внука.
  - Да, просто моему шефу, два часа назад, стало плохо, и он потерял сознание. А, всё эти козлы из администрации области. Приехали к нему ещё утром, с какими-то огромными папками, и начали вести разговор, о строительстве жилого комплекса на месте центрального детского парка. Ну, вы знаете, где это. Лёвка этот парк больше всего любит.
  Я знаю, что шеф категорически против того, чтобы сносить парк и строить там дома, он уже определил два района, где можно строить, однако кто-то из областной администрации, всё-таки давит на него.
  В общем, они заседали два часа, я им и кофе, и чай приносила дважды. А, потом  эти трое ушли. Ушли злые, и очень недовольные, я это по их рожам видела, когда они проходили через приёмную.
  Потом Вадим Вадимович вызвал меня, попросил пройти в отдел строительства, и принести ему план застройки центра города. Выглядел он неплохо, всё было как обычно.
  Ну, я быстренько пошла в отдел, взяла там план, он у нас в такой огромной папке, и понесла его шефу. Когда вошла в кабинет, то увидела, что он сидит в кресле, откинув голову назад, и глаза у него закрыты.
  Я окликнула его, он не ответил, и я  очень испугалась. Сразу же начала его тормошить  и брызгать в лицо водой из кувшина. А, потом набрала телефон скорой помощи,  а после уже позвонила профессору Виноградову.
  Вы, наверное, не знаете, но в 2005 году, шеф чуть не умер, из-за сердечной недостаточности,  и его спас именно Виноградов, он сделал ему операцию на сердце, какое-то шунтирование. А теперь вот снова приступ.
   Скорая помощь, приехала минут через десять, и они уже сами вызвали реанимационный автомобиль.
  Все  врачи были страшно перепуганы, увидев состояние мэра. Но, быстро начали работать, делать уколы, ставить капельницы, потом приехал профессор Виноградов и больного осторожно перенесли в реанимационный автомобиль.
  Он, в сознание так и не пришёл. Когда, я спросила у профессора, а мы были с ним знакомы, про то, выживет ли он, он только горестно развёл руками. Потом профессор тоже сел в машину и скорая понеслась в кардиоцентр.
   Мы, с  матерью слушали Ингу не перебивая, и я вдруг обратил внимание, как  у моей  мамы   побледнело лицо, как  неожиданно покраснели её глаза.
  Она,  быстро сняла себя фартук, передала его Инге и  немного волнуясь, сказала:
 - Давай доченька шагай на кухню, дожаривай блины и корми мужиков. Правда, там дед с внуком уже по пять блинов съели, а мне нужно срочно поехать в кардиоцентр.
  Олег, пока я буду, одеваться, вызови мне, пожалуйста, такси, - и она быстро прошла в гостиную.
   Мы с Ингой переглянулись, ничего не понимая, но я уже начал набирать номер вызова такси.
  Мама уехала на такси, а через два часа, раздался телефонный звонок, и я взял трубку.
 - Олег, ты должен срочно приехать в кардиоцентр, на третий этаж, скажешь, что к профессору Виноградову, кабинет триста пятнадцать, тебя пропустят. Ни о чём не спрашивай сынок, а бери такси и приезжай поскорее, я жду! - я понял, что мама очень взволнованна, и потому, не задавая лишних вопросов, начал одеваться, решив поймать такси на улице, и только Инге сказал, куда я собираюсь ехать.
   Я быстро поймал левака, и мы за двадцать минут домчались до семиэтажного здания кардиоцентра.
  На, посту охраны,  я назвал свою фамилию, и хотя было уже достаточно поздно, мне открыли двери и проводили к лифту.
  Мама, одетая в белый халат ждала меня, нервно отмеряя шаги по коридору около профессорского кабинета.
  Увидев меня, он сразу бросилась мне навстречу, и я увидел, что у неё было заплаканное лицо.
  - Пойдём со мной, но сначала надень этот халат,  - и она протянула мне белый халат, висевший на вешалке, около поста медицинской сестры.
   Ничего, не понимая, я надел халат, и пошёл вслед за мамой.
  Мы подошли к  двери, на которой было написано - «Реанимационный блок», и вошли внутрь.
   Палата была перегорожена стеклянной перегородкой,  за ней слева и справа стояли две кровати, а около них какая-то аппаратура, приборы, стойки, компьютеры.
  Одна кровать была свободна, а на другой лежал человек, по пояс укрытый простынёй с капельницами на обеих руках. Возле него суетилась медсестра, рядом стоял врач, а позади них сам профессор Виноградов, муж Надежды и наш областной медицинский «светило».
  Приглядевшись внимательно, я узнал в лежащем с бледным лицом мужчине шефа Инги, и главное, что меня поразило, это то, что у него были открыты глаза, и он улыбался.
  Медсестра сняла капельницу с одной руки, и вышла из отсека к нам. Врач, увидевший нас с матерью за стеклом, подошёл к двери, приоткрыл её и пригласил нас обоих войти:
  - Только недолго, прошу вас. Он только недавно пришёл в себя. Кризис миновал, мы  вместе с профессором Виноградовым смогли восстановить у него нормальное кровообращение в сердечной мышце, но состояние больного пока ещё нестабильное.
  Я шагнул к кровати вслед за матерью, и сразу обратил внимание на лицо больного, мне показалось, что он, с того времени, как я видел его на нашей свадьбе, постарел лет на десять.
   Мама же, глядя на больного, улыбнулась, и тихо произнесла:
 - Вадим, это твой сын, его зовут Олег, ты его хорошо знаешь.
  Потом повернулась ко мне, увидела мои округлившиеся от удивления глаза и, указав глазами на лежащего  мужчину, сказала:      
 - Сынок, а это твой родной отец, Вадим Вадимович Полуяров. Прости, что я тебе раньше об этом не сказала, но после того, как я узнала, что ему стало плохо, и он может умереть,  решилась, и подумала,  что просто должна  это сделать.
   Простите меня за это. Простите оба,- и она подтолкнула меня вперёд ближе к больному.
 Профессор, услышав всё это, с недоумением уставился сначала на  мою мать, а потом на меня. Затем улыбнулся, и только осуждающе покачал головой.
   А Вадим Вадимович  молча смотрел на нас с матерью, смотрел так, словно давно, давно не видел, и ничего не говорил. Только по щекам его текли скупые мужские слёзы.

         

       



          Вадим Вадимович Полуяров. Эпилог.

  На другой день вечером, когда мне стало значительно лучше, меня навестили все мои родные. И тут, я впервые узнал, что у меня, оказывается, есть ещё и внук Лёва - сын Олега и Инги.
   Жанна, очень переживавшая за меня, тоже пришла вместе с Павликом, и они  все теперь познакомились, а Олег как ребёнок  обрадовался тому, что у него, оказывается, есть маленький братишка.
  Когда  все они  расселись вокруг меня на стульях, и я увидел  их родные и взволнованные лица, то понял, что  просто должен жить. Обязательно должен. О чём и сообщил моему лечащему врачу и  профессору Виктору Виноградову, второй раз вытащившему меня с того света..
   Теперь я  знал, что должен жить за двоих: за себя, и за моего друга Вадима Полуярова, чьё имя я сейчас ношу, иначе это будет не справедливо….
 
                21 февраля 2013г