В обойме

                В обойме

Неблагоприятное стечение обстоятельств вынудило меня в срочном порядке мчаться через весь город, чтобы вовремя передать партнерам исправленную заявку. И это в такую жуткую погоду! Впрочем, сетовать на питерскую погоду занятие довольно бессмысленное, у нас с неба то и дело что-то сыплется или льется, так что, бесстрашно преодолев всевозможные препятствия, я в указанный срок вошла в проходную и по телефону доложила о своем прибытии. Хотя о моем визите было известно заранее, меня попросили подождать минут пятнадцать-двадцать. Мысленно накинув еще столько же, я разместилась на низкой деревянной скамье и осмотрелась.

Судя по всему, ремонта здесь не было чуть ли не с советских времен. Впрочем, ничего угрожающего я не обнаружила – ни глубоких трещин, ни заплесневелых углов, просто всё выглядело старомодным и тусклым. В этом здании с давних пор размещался весьма солидный и уважаемый научно-исследовательский институт. Официально он до сих пор продолжал функционировать, только вряд ли с прежним успехом, так как часть помещений сдавалась в аренду различным фирмам, в том числе и той, с которой мы сотрудничали. Неожиданно на меня накатила ностальгия. Примерно в таком учреждении когда-то я начинала свой трудовой путь. Фирма, в которой я сейчас работала, да и другие, в которых приходилось бывать, располагались в современных бизнес-центрах. Конечно, там тоже всё устроено по-разному, и в широком диапазоне – от аскетичной лаконичности до офисного шика…

Мои размышления на дизайнерские темы прервал дробный стук каблучков. Женщина лет шестидесяти с пышной прической из обесцвеченных волос и в яркой кофточке, выпорхнув из двери с табличкой «Отдел кадров», процокала мимо охранника, предъявив ему вместо пропуска лучезарную улыбку. Отдел кадров располагался слева от меня, а справа, возле металлического ограждения, отделявшего посетителей от некогда режимного объекта, стоял пожилой мужчина, скорее, старик. На нем было темное пальто с серым каракулевым воротником, какие когда-то носило большинство мужчин. Впрочем, пальто было в хорошем состоянии и выглядело добротно. В руках старик держал каракулевую шапку с козырьком. Этот строгий наряд несколько не вязался с его внешностью. Пухлое румяное лицо и седой пушок на макушке делали его похожим на престарелого младенца.

Несмотря на неудобную скамью, усталость прошла и настроение улучшилось. Я расслабленно смотрела перед собой и почти восхищалась женщиной из отдела кадров, про себя окрестив ее Секретаршей. Высокие каблуки и лишние килограммы не мешали ей бодро и весело сновать туда-сюда с бумагами в руках, а яркий макияж свидетельствовал о том, что она вообще не собирается поддаваться возрасту. Время от времени мимо охранника, предъявляя пропуска, проходили и другие сотрудники. Я вдруг замерла, обнаружив некоторую закономерность. Подавляющее большинство сотрудников явно перешагнуло пенсионный возраст, и это еще мягко сказано. Некоторые из них казались просто дряхлыми. Прославленный институт, похоже, доживал последние дни. Нет, эти старые стены выдержат еще много десятилетий, а то и веков, чего, к сожалению, нельзя сказать о сотрудниках.

В нашей фирме совсем другая картина. В прошлом году после увольнения бессменной бухгалтерши Марии Ильиничны неофициальное и отнюдь не почетное звание старейшины перешло мне. Следом за мной с большим отрывом шел наш сорокалетний начальник. Многим же сотрудникам не было еще и тридцати.

Тем временем из глубин института появился мужчина в синем рабочем халате и, не став проходить мимо охранника, остановился напротив старика по ту сторону ограждения. Они обменялись рукопожатием.

- Здорово, Иваныч! – бодро произнес мужчина.

- Здравствуй, Дима, - широко улыбнулся старик.

Этому «Диме» вряд ли было меньше шестидесяти, хотя точно сказать трудно. Его лицо было каким-то темным и мрачным, то ли он был очень смугл от природы, то ли так отразились на нем следы неправедной жизни. Однако седина почти не коснулась его волос.

- Как жизнь? – поинтересовался «Дима».

- Да помаленьку, - отозвался старик, - вот…

- А здоровье? – задал «Дима» второй вопрос, не дав ответить на первый более подробно.

- Да какое здоровье в семьдесят пять лет! – воскликнул Иваныч. – Но пока со старухой сами со всем справляемся, грех жаловаться. Лучше расскажи, как тут у вас. Ты ребятам сказал, что я пришел?

- А как же. Они передавали тебе привет.

- Чего же сами не пришли? – бесхитростно поинтересовался старик.

«Дима» немного замялся, но ответил уверенно и внушительно:

- У нас сейчас запара, работы очень много.

- Неужто Институт пошел в гору? – удивился Иваныч.

Такое предположение вызвало у «Димы» усмешку:

- Да какое там! Если бы мы жили на заказы от Института, то уже давно ноги протянули. Наш новый начальник очень шустрый, находит заказы на стороне. Теперь гоним большие партии всякой фигни.

- Но ведь это же экспериментальное производство… уникальные изделия…

«Дима» не дал ему закончить, всем своим видом выражая нетерпение:

- Давно это было!

- Сам-то как поживаешь? – сменил тему старик.

«Дима» досадливо поморщился:

- Да известно как. Жена стерва, дети оболтусы, какими станут внуки, даже представить страшно.

Оба невесело рассмеялись, после чего Иваныч продолжил выпытывать новости.

- В прошлом месяце Афанасьева схоронили, - сообщил «Дима».

При этом известии старик отшатнулся от своего собеседника и сдавленно прошептал:

- Как же так?! Почему мне не сообщили?

«Дима» явно испытывал неловкость и пробормотал, что не хотели его попусту беспокоить. Иваныч аж задохнулся от возмущения:

- Как это попусту?! Мы с ним в одной бригаде работали! Столько лет!

Я всё внимательнее прислушивалась к разговору. Он задел во мне какие-то струнки и вызвал неясные и не очень приятные ощущения. Я была уверена, что беспокойство за Иваныча здесь ни при чем, о нем просто забыли. Он выпал из обоймы, и его не приняли в расчет. В этот момент металлическая перекладина, разделявшая двух мужчин, показалась мне этакой символической и даже магической чертой. Но ведь рано или поздно, а, скорее всего, в недалеком будущем и «Дима» окажется по другую сторону черты. Пока он, похоже, об этом не задумывался и смотрел на бывшего сослуживца сверху вниз, всем своим видом демонстрируя, что тот пустыми разговорами отрывает его от важного дела.

Мне стало не по себе, вспомнилось недавнее посещение офиса Марией Ильиничной. Тогда мы тоже оказались не на высоте.

Затянувшуюся неловкую паузу прервало появление Секретарши. Она бросила быстрый взгляд на «Диму», затем на старика и, резко затормозив, с радостным изумлением воскликнула:

- Иван Иваныч!

Тот расплылся в довольной улыбке:

- Люся…

Она тем временем продолжала:

- Собираетесь к нам на работу устроиться? Так мы мигом вас оформим!

Всё это было произнесено «специальным» тоном, каким некоторые взрослые разговаривают с детьми, считая тех полными недоумками. «Дима» недовольно дернул плечом, Иван Иваныч открыл рот, чтобы что-то ответить, но «Люся» уже скрылась за дверью отдела кадров. В это мгновение я возненавидела ее почти так же сильно, как и «Диму». Каждый на свой лад обидел старика, явно того не желая, но и не задумываясь о его чувствах. Я попыталась представить, какими они были лет тридцать-сорок назад.

Хорошенькая белокурая секретарша наверняка разбила немало сердец. Интересно, кого она выбрала в мужья – какого-нибудь молодого специалиста или мужчину постарше, но с положением? Впрочем, сейчас, похоже, она одинока, о чем свидетельствовали ее быстрые взгляды, щедро расточаемые улыбки и слишком яркий макияж. Иван Иванович, наверное, был очень положительным и надежным, и его портрет постоянно украшал Доску Почета. Вот о «Диме» сказать труднее. Возможно, он не реализовал своих амбиций, но почему-то виделся мне крепким и уверенным в себе парнем.

Тем временем разговор между бывшими сослуживцами продолжался.

- Ты к нам просто так заглянул или по делу? – потеряв терпение, прямо спросил «Дима».

Иван Иваныч суетливо достал из кармана сложенный вчетверо листок писчей бумаги и протянул «Диме»:

- Вот, я тут чертеж набросал. Жаль, ты не рыбак, а то понял бы, как здорово может получиться. Обычно приспособления для рыбалки я сам мастерю, - быстро говорил он, - у меня полно всякого инструмента, но тут нужна особая точность, да и профиль сложный.

«Дима», ознакомившись с чертежом, пробурчал:

- А как эту фаску снимать? – И вдруг неожиданно улыбнулся: - Мы ведь твоим резцом до сих пор пользуемся.

Иван Иваныч приободрился и даже как-то просветлел:

- Неужели он до сих пор уцелел?

- Нет, конечно. Но мы новые затачиваем так же.

Иван Иванович радостно извлек из кармана второй листок:

- Я и техпроцесс описал! Если бы меня пустили в цех на пару часов, то я бы и сам со всем справился.

- Об этом забудь, - резко произнес «Дима» и сунул в карман листок с техпроцессом, так в него и не заглянув. – Сейчас у нас всё оборудование задействовано, придется урывать по минутам.

- Так, сделаешь?

- Сделаю, - вздохнул он, - но не сразу.

- Можно и на следующей неделе, - кивнул Иван Иваныч.

«Диме» это не понравилось:

- К чему такая срочность?! До лета еще далеко.

Иван Иваныч терпеливо пояснил, что в этом году они с женой решили переехать на дачу пораньше. Еще осенью новую печку сложили, так что теперь там можно жить и зимой.
Некоторое время ушло на не слишком дипломатичное согласование сроков выполнения заказа, после чего они обменялись дежурным рукопожатием, но, как мне показалось, сердечности в нем было мало. «Дима» быстрым шагом удалился, а Иван Иваныч, неуклюже нахлобучив шапку, медленно направился к выходу. У него на глазах блестели слезы.

Интересно, как он расскажет жене о сегодняшней встрече? Ведь одну и ту же историю можно рассказать по-разному, смещая акценты. К нему отнеслись невнимательно, из бывших сослуживцев к нему вышел только один, к тому же, ему не сообщили о смерти старого приятеля – это в минус, но ведь было и кое-что положительное – его метод заточки резцов до сих пор используют, и приспособление все-таки пообещали изготовить. Так, куда сместит акценты Иван Иваныч, или же изложит всё по порядку?

Мои размышления прервало появление представителя наших партнеров. Я вручила ему исправленную заявку, а он передал мне новый каталог с оборудованием, попутно сделав рекламу нескольким образцам. Только вся эта информация благополучно пролетела мимо моих ушей.

Распрощавшись с ним, я вышла на улицу и, увязая по щиколотку в снежной каше, двинулась в сторону метро. Мои мысли были заняты событиями, произошедшими в проходной. Подслушанный разговор между совершенно посторонними людьми никак не выходил у меня из головы. Психологи утверждают, что самым сложным и болезненным является подростковый возраст, когда происходит переход от детства к взрослой жизни. Но разве переход от полноценной взрослой жизни к старости легче? Представив себя по другую сторону черты, я невольно поежилась. Нет, не буду торопить события. У меня впереди еще есть время. Я пока в обойме.