Я стою на крыше

Я стою на крыше.
Носки кед выступают за пределы бетонного ограждения.
На мне нет верхней одежды. Только легкая, когда-то белая и уже серая, рубашка, джинсы свисающие небрежно на тощем теле, собирающиеся неаккуратными складками внизу, держащиеся только на ремне. Они уже разорваны кое-где и потасканы изрядно.
Мои черные волосы под драное каре, стоящие ежиком от волнения и пассивности одновременно, измазаны грязью, слегка сырые от пота и дождя.
Пальцы содрогаются в спазме принятого решения.
И в голове знакомая песня, песня моей юности, песня, собравшая меня в мои бурные 16 лет.
Мелодия умоляюще воет в мольбе не прыгать,
но я уже не могу сопротивляться желанию разрывающему ребра изнутри.
Я закидываю голову как можно дальше назад, чуть расправляю руки, расправляя даже пальцы, закрываю глаза.
Капли мерной страстью скользят по коже, возбуждая где-то внутри меня желание.

Это моя вторая по счету попытка проверить жив ли я.
Сюда меня привела не любовь, как бывает у многих, а дружба,
желание увидеть друга вновь.
Вторая и, пока, самая удачная попытка.

Эта музыка в моей голове заглушает машинный шум,
гитарный строй разрывает нейроны моего мозга,
мысли затуманены вакуумной пустотой, мраморной стойкостью и серостью кожи.
Мои запястья посинели еще сильнее, чем обычно,
тонкие нити вен вздулись и опухли от прохладного напряженного воздуха.
Демоны внутри тянут эластичную мою кожу и разрывают ткани органов.
Я морально блюю от внутреннего кровотечения,
вздрагиваю от спазмов,
настырные колющие мурашки волнами бегут по предплечьям и лопаткам.
Я теряю контроль
и уже не вижу ничего, кроме застилающего глаза жидким стеклом дождя,
со лба течет пот волнения предвкушения.
Я наклоняюсь чуть вперед всем телом.
Ветер, поднимающийся вверх по стене, бьет в лицо ледяной прохладой
и откидывает волосы назад,
я щурюсь, но все равно ничего не вижу, только плывущие лики домов и дорог,
Лицо застыло в гримасе отчаяния,
но я давно все решил.
И ноги срываются с крыши.