Наизнанку

   В тесной учительской негде повернуться. Два небольших шкафчика и ряд видавших виды стульев вдоль стены, а напротив – два небольших, слегка выцветших диванчика, стоящих впритык друг к другу.  Учителя, а это, в основном, женщины,  заходят на перемене поставить в фанерную стойку классный журнал и взять другой, для следующего урока.  Почти все уходят в класс не сразу, присаживаются обсудить новости, поговорить.
      Слева, прямо около двери,  висит большое зеркало и почти все, заходя в учительскую, в него посматривают. Это создает некоторое неудобство сидящим под зеркалом, но так уж сложился неписаный  закон – у каждого своё место. Под зеркалом восседают  самые старшие по возрасту – пенсионерка Лидия Тарасовна, работающая временно вместо недавно родившей первенца учительницы  математики,  и Екатерина Тимофеевна – учитель начальных классов. Лидия Тарасовна – педантична до мелочей, много лет она  работала завучем и никогда никому не давала спуска, требуя точного исполнения всяческих инструкций. Екатерина Тимофеевна –  уверена в себе, в её классах всегда хорошая дисциплина и хорошие знания,  часто  именно она  подводит черту под учительскими  дискуссиями  и выпроваживает всех   на урок. У неё   спрашивают совета более молодые коллеги, с её мнением считаются.
    Учителя в ожидании звонка негромко переговариваются, за широким  окном неспешно разгорается неяркий мартовский день. Ветер сплошняком гонит по небу низкие тучи и они, беспрерывно меняя очертания, обещают когда-нибудь открыть  солнце.  Этот момент неожиданно наступает: робкий солнечный луч скользит по  голубоватой дорожке на полу, чуть задерживается  на стене, разрастается  и уверенно заполняет  всё помещение. Педагоги  примолкнув, смотрят   друг на друга, на Екатерину Тимофеевну, и она, почувствовав, что от неё ждут авторитетной оценки долгожданному просветлению   природы, коротко   резюмирует:  – Весна не за горами, пора  сажать рассаду. Учителя дружно кивают, соглашаясь.  Лидия Тарасовна надевает очки, которые  обычно висят у неё на чёрном, со следами мела, тонком шнурке, и, внимательно  посмотрев  на соседку, тоже согласно кивает.
     Вдруг что-то привлекает  её внимание. Она внимательно присматривается,  трогает  платье Екатерины Тимофеевны, как бы ощупывая плотность ткани,  и сомнение  проступает  на её лице. Все заинтриговано умолкают. Но, по-видимому, выработанное годами чувство долга всё-таки берёт верх над всем остальным.
– Это…ммм…извините, конечно, Екатерина Тимофеевна…, – начинает  Лидия Тарасовна  осторожным полушепотом.  Елизавета  Григорьевна замирает, глядя  на неё с нескрываемым удивлением.
     – Платье-то у вас… это…ммм… наизнанку, – извиняющимся голосом  продолжает Лилия Тарасовна и опять, как бы для убедительности,  мнёт швы  злосчастного платья. Екатерина Тимофеевна неспешно надевает очки, и нешуточная борьба эмоций отражается на её порозовевшем лице. Впрочем, выскочив  из учительской, она вскоре возвращается обратно, ничем не выдавая  неловкости, усаживается на своё место, окинув нарочито спокойным взглядом присутствующих.
     Неожиданно её глаза, будто зацепившись за невидимое препятствие, останавливаются на Лидии Тарасовне. Та съёживается, привычно ожидая какой-нибудь колкости за свою всегдашнюю принципиальность, но лицо её соседки вдруг озаряется такой  по-детски удивлённой,  почти восторженной улыбкой, что Лилия Тарасовна, словно загипнотизированная, улыбается в ответ. Сдержанно  улыбаются, не понимая в чём дело, и другие.
     – Лидия Тарасовна, – уверенно произносит  Екатерина Тимофеевна, – а ведь не зря говорят, что в чужом глазу и соринку видно… Лидия Тарасовна  смотрит, не мигая,  мелко кивает, мнёт  виноватую  улыбку  и, по всему видно, никак не решит – соглашаться или возражать. Учителя тоже переглядываются недоуменно. Пауза зависает, заполняя собой пространство, но тут бойкая на язык учительница биологии Соловьёва всё расставляет на свои места. – Так юбка-то у Вас тоже… наизнанку! Лидия Тарасовна направляет взгляд из-под очков долу и буквально вылетает  из учительской, хлопнув дверями и распугав стайку учеников, идущих по коридору.  Вдогонку ей несётся неудержимый взрыв хохота. Весна…