Настоящие мы

Эскиз

Зрительский отзыв на спектакль «Письма любви» по пьесе Альберта Герни. Театр – студия «Наш Дом». Сезон 2008 – 2009. Одинцово.
Режиссёр – Алла Зорина.
Действующие лица:
Эндрю Мейкпис Лэдд 3-й – Олег Снопков
Мелисса Гарднер – Екатерина Лавренко
Музыкальное воспроизведение: А. Бежанов
Свет – К. Виногорский
Директор театра-студии «Наш Дом» - заслуженный работник культуры РФ И.Н. Кузнецов

Собираясь на единственный спектакль, на который мне посчастливилось попасть, - из всей программы IV Международного Фестиваля Молодёжных и Студенческих театров «Театральная революция – 2013», я рассчитывала на непредсказуемость и неизвестность. Так трепетно ждут только встречи с театральным чудом. Этот расчёт оказался правильным и единственно верным.
…Потому что ничего нет более непредсказуемого, чем любовь. Потому что нет ничего более неизвестного, чем Любовь.
…Потому что НЕТ…

…Нет в этом изумительно красивом внутренне спектакле ничего того, что обычно используется в молодёжном современном театре. Нет вроде бы напрашивающихся подтанцовок. Нет полиэкранов. Нет бешеной игры светом. Нет фокусов. Есть Театр как Метаморфоза, Театр-претворение, театр, обнажающий свою сущность.
Театр двух актёров состоялся как симбиоз двух сложнейших систем, из которых нет смысла вычленять отдельные элементы. Синтез разных начал, удивительно гармонический дуэт равных по таланту партнёров – Олега Снопкова и Екатерины Лавренко -  сделал возможным перевести язык сложной психологической драмы в плоскость молодёжных представлений о жизни.
Поскольку юным темы возраста и потерь абсолютно неведомы, режиссёр  Алла Зорина избрала путь прямых ассоциаций и для этого употребила ряд говорящих деталей, а именно предметов, характеризующих взросление и развитие каждого из героев.
Машинка, мяч и лук – детство и отрочество мальчика, для которого вся жизнь будет гонкой, где он непременно должен победить. Многое на этой гонке оставляют далеко позади… И не вспомнишь даже, что, где и когда…
Шляпа ковбойская – это уже претензии жутко амбициозного юноши, целеустремлённого до предела, до степени геометрического отрезка. Довольно ограниченного, кстати.
У Мелиссы – тоже предметы, но говорящие наоборот – о несостоявшейся жизни и творческой судьбе. Эти предметы – из её взрослой жизни. Рамы для так и ненаписанных картин. Неосуществлённые мечты. Обрушенные планы.
Мальчик из другого круга – не её круга – был обречён на успех, потому что добивался всего сам, вопреки обстоятельствам.
Девочка из богатой семьи, где многое было позволено, выросла капризной маргиналкой, балующейся всем и вся… в конце концов, и своей жизнью тоже.
Разные пути, и всего одна встреча. Но эти «письма любви»…
Такое тонкое понимание человеческих чувств на современной сцене присутствует не часто. Странно, наверное, для нас искать эту тонкость не в отечественной современной драматургии, а в лучших западных бестселлерах. Но Театр не имеет границ. Язык Театра универсален. И очень бы хотелось, чтобы такой талантливый спектакль был показан на других театральных фестивалях.
Получилось драматургически сильное произведение, достойное самых высоких оценок. Мой голос я охотно отдаю за этот спектакль.
В постановке Аллы Зориной осуществилась обычно очень трудная для режиссёров задача: или спектакль выходит чисто режиссёрским, или же актёрским, с этакими «отпущенными на волю импровизации» свободными актёрами. Здесь же соединилось то, что в принципе должно «разбегаться» в разные стороны: волевое режиссёрское решение и раскованные индивидуальности исполнителей.
Мягкий налёт старомодности окрашивает постановку в лирически-пастельные тона. Перед зрителем проходит не одна, а две жизни сразу, причём разбег в несколько десятком лет сжимается в полтора часа сценического реального времени. За этот обозримый промежуток герой разучился чувствовать вовсе, а героиня необузданными чувствами ухитрилась разбить не только свою жизнь, но и жизнь нескольких близких ей людей.
Сценография несколько смущает, сжимая пространство жизни до письменного стола в одном случае и тяжёлого неуклюжего кресла в другом. Актёру часто приходится находиться на сцене спиной к зрителю. Понятно, естественно, что это демонстрация равнодушия к героине, но она же оборачивается и пренебрежением к зрителю.
Станок должен помогать актёру на сцене. Помогать подниматься, трансформироваться, преосуществляться, преображаться. Само собой, легко читается, что обозначает в этой постановке станок: и место сна, и ринг политической борьбы, и многое другое. Но для актёра он слишком громоздок, а для актрисы неудобен.
Костюмы для Мелиссы – отдельная поэма. Настолько точные, что по ним можно проследить всю её судьбу даже (простите меня великодушно) без слов…
…Что и делает сама героиня: она практически (как многие художники) репликами прочерчивает отрезки своей ломаной жизни. Милая Мелисса! Люди, которые умеют и любят писать письма, - счастливы, если даже для этого, по мнению окружающих, нет никаких оснований…
…Вот, собственно, и всё, что успеваю написать в моём признании в любви к этому спектаклю. Ах, да! От всего сердца желаю его авторам и всему коллективу Театра-Студии «Наш Дом» счастья, любви и творческих успехов! Приезжайте ещё в наш странный город!
22 февраля 2013 г., Тюмень