Баня или заморочки голых. 6

         6.    
- Паримся и сразу мыть,- командует Восток,- пота столько натекло, что и отравиться недолго.
Вонь стояла в самом деле ощутимая, особенно, внизу. Но всегда находятся противники мытья. Тезы всегда одни и те же: «Что там ее мыть, она и так чистая, я пришел париться, а не ждать, когда ее помоют, скоро уже закрывают» - и так далее и такое всякое.
 Вот народ! Он ведь не мытья против, он против того, что ты делаешь себе хорошо, чем ущемляешь его грязное самолюбие. 
Но подобные  возражения Востоку на один зуб, гигиена – его конек. Удивительно толерантно и терпеливо он начинает втолковывать свою аргументацию:
-  А   ты знаешь, сколько каждый из нас за одно посещение парной выделяет пота? А ты знаешь, что несколько граммов пота крысу убивают. А пота этого сейчас уже накопилось столько, что тебя, если он и не убьёт, так покалечит, и неизвестно, чего будет от парилки  больше, - пользы или вреда. Мытье займет всего семь минут, ты сделаешь на один заход меньше, но сохранишь себе жизнь, кроме того, не один ты заплатил деньги, а те другие хотят, чтобы парилка мылась, и их большинство. А у нас демократия, -  произносит Восток  отчетливо и спокойно.
Для него это аутотренинг на выдержку, раньше послал бы куда подальше, а еще лучше – в морду – и все убеждения. Теперь – нет! он себя тренирует на толерантность и выдержку, а заодно пробует убеждать словесами. Но трудно словами – и играют желваки на его скулах, выдавая глубоко-внутреннее желание – дать в морду.   Но с некоторых пор, с тех самых, когда стал в обнимку с политикой – то ли обычная мужская любовь к сплетням, то ли потребность найти выход агрессии через политическую трескотню, которую вместо кулаков он обрушивал на  теперь уже политического  противника, а, может быть, просто вырос мальчик, и драться кулаками в его полтинник  с гаком стало не солидно, только стал Восток человеком политическим, а, значит, приходится быть толерантным и рассудительным. Все это не означало, конечно, что кулаки заржавели  и   «вмазать» совсем не зудит, еще как зудит, тем более что соблазн постоянно и ото всюду.  Тяжело хулигану стать праведником. Бывают пока что и срывы, срывы надо как-то оправдывать, потому и решил Восток, что набить плохому человеку морду да еще и за дело, а не просто себе так, - есть дело праведное.  И хотя случаи эти случаются довольно редко, но случаются, один такой случай ко всему еще и забавный вскоре поведает Восток обнаженному сообществу.

Меня всегда удивляла безапелляционность людей, когда они спорят о материях им не ведомых и не понятных. Он и в бане-то, видно, если не в первый раз, так во второй, ничегошеньки в ней не смыслит, а уже поучает и даже вступает в спор, абсолютно не боясь показаться невеждой или дураком. Он не  спросит: « А как правильно?» Нет, он спорит, что-то там доказывает, рассуждает. Мне обычно  бывает  жаль таких  людей,  а больше  жаль  мне  себя  за  такое мое окружение. Окружение это преследует меня всю мою жизнь, никогда и нигде не оставляя в покое. Повоюешь, повоюешь, потом плюнешь, а привыкнуть никак не могу, а вот Восток продолжает воевать,  изыскивая все новые способы и тактики.
  Пока Восток проводит образовательную беседу, мытье парилки в полном разгаре.  Моют только те, кто знает как.  Здесь важно соблюсти технологию и каждую операцию выполнить правильно, иначе время убьешь,  а вонять будет, как и воняло, хоть розовым маслом залей. 
  Мытье подходит к концу, сейчас важно не дать страждущим ворваться  в парную раньше времени, важно также досушить ее до определенной влажности, потом хорошо бы подбросить пиво и заходи все кто желает. Но нет! Восток, который выдает себя за большого знатока русской бани и который инициировал ее мытье, вдруг объявляет, что время вышло, хватит мыть и пора запускать. Спорить с Востоком себе дороже, пива ни у кого нет, Федя идет за любистком, подбрасываем любисток и запускаем толпу, собравшуюся под дверью, толпа заполняет все пространство, не оставляя места даже для продолжающего бросать Шуры, только   Восток, удивительно сочетающий нахрапистую беспардонность с джентльменской деликатностью, встает   и уступает ему свое место. Толпа греется в полной тишине – не принято шуметь в парилке, здесь даже кран подзакрутят, если он капает, чтобы не раздражал. Надышавшись любистком, начинаем работать вениками, захватывая  им  горячий пар,   с силой прикладывая веник вместе с паром к телу, избиваем себя изощренно, со смаком. Напарившись и окунувшись в бассейн, выходим на улицу. Здесь совсем другое дело: разговоры идут о политике, тема для бани родная и горячая. Мужик, обмотанный полосатым полотенцем, красный от спора больше, чем от бани, жестикулируя руками, чем-то серьезно возмущается.

далі буде