Клошка

   Курочка, назову ее Клошкой, никак понять не могла: почему снесенные яйца, из которых собиралась выпарить под своими крыльями ребятишек, забирают люди? Куры, вообще, глупый народ, не понимают, что их будущих дочек и сыновей съедают те, кто приносит корм в виде зерна, творога, вареной картошки. Так и Клошка... А знала бы, что происходит такая процедура, под поезд бы бросилась. Но поезда в сарае и в вольере не ходят; поэтому, даже зная бы о такой ситуации, то невозможно наложить на себя руки, точнее, ноги, нет, крылья. Как несла яйца, так и нести будет. Такая уж участь у Клошки и ее соратниц по несчастью. И все-же, ей очень хотелось вывести потомство, заботиться о нем. Ей так хотелось, чтобы это потомство постоянно бегало за ней- мамой, и любило бы только ее- одну. Не в этом ли счастье заключается, да и смысл своего существования? Так как Клошке очень хотелось иметь своих детей, она пошла на отчаянный шаг.   В вольере, за старыми досками, она отложила свое первое яйцо, чтобы вывести из него либо девочку, либо мальчика. Какая разница? Было бы потомство. Уселась на яичко, чтобы не дать остыть, пока не снесет второе. "И так далее,- думает.- Штук пять или шесть снести надо!"
   Прошло некоторое время; и ей захотелось есть. Покинула свое "ущелье" и...бегом помчалась в сарай, чтобы "урвать" несколько зерен от других сожительниц, а еще так-же быстро- проглотить вареной картошки, потом запить водичкой... Почти все так и получилось, как хотела. Почему почти? Произошло непредвиденное обстоятельство. Насел на нее петух и...давай мучить.     -Да отстань ты, проказник!- закричала бедная курочка на своем курином языке.
   -Да что с тобой случилось?- возмутился Петр Петрович.- Никогда такой не была, была податливой...
   -Деток наших с тобой хочу в люди вывести, вот и спешу к своему гнездышку.
   -Что-же, потомство- дело хорошее. Ступай. Обидит кто, обращайся... Общее дело делать будем- потомство выводить,- клюнул любя и побежал к другой, чтобы отдать нахлынувшую до предела любовь.
   Когда Клошка вернулась к своему гнезду, увидела омерзительную картину: какая-то дрянь уселась на ее место и собралась снести свое яйцо. Рассердилась Клошка. Воодушевленная напутствием Петра Петровича, начала хлестать крыльями и клювом разлегшуюся дрянь. Та, бедная, заорала благим матом, но отступила и шмыгнула в сарай. Потом снесла свое яичко в гнезде, которое смастерил человек для всего гарема.   Удовлетворенная своим поступком, Клошка села на родное яйцо и стала согревать его своим тельцем.
    На следующий день Клошка отлучилась в сарай в более спокойном состоянии. Не спеша покушала попила. Она не спешила, потому что была уверена, что после вчерашней демонстрации своей силы перед нахальной подругой, да еще воодушевленная поддержкой главы гарема;  и подойти-то к ее гнезду никто не посмеет. Да не тут-то было...
   Хотя, действительно, возле ее тайного ущелья никого не было, но в гнезде она обнаружила целую дюжину яиц. "А где-же среди них мое родное яичко?- закудахтала бедная будущая мама.- Что-же они наделали? Сволочи проклятые. Ну ничего! Высижу и обласкаю всех: и родное дитя и подкидышей. Приемные дети ведь тоже в ласках нуждаться будут. Бедные сиротки! Ну уж, нет! Не дам осиротеть. Все будете мне, как родные, как то единственное среди вас, которое я лично снесла!"
  Она подгребла под себя всю дюжину... Расправила крылья и уселась.
   -Теперь-то уж, точно, никуда от гнезда отлучаться не буду,- думает,-мне бы этих поднять на ноги... На большее я неспособна! Не уместятся лишние все под моими крыльями. Даже есть, пить не буду, но с места не сойду!   Ночь прошла. Утро настало. Слышит Клошка, как человек в сарай зашел, корму всякого навалил в кормушки: и зерна, и вареной картошки, и свеженькой травки... Слюнки текут, но сидит, яйца парит, слово держит- с места не сходить.   А человек еще созывает всех:
   -Куть, куть, куть, кушайте курочки, кушай Петя!
   -Дразни, дразни. Меня на мякине не проведешь,- рассуждает Клошка. А у самой слюнки так и текут.
   Сидит, крылья растопырила, греет яйца. Кушать хочется. "Нет,- думает,-не покину сегодня своего гнезда. Пусть все поймут, что этот угол мой, вместе с будущими ее детками. Хотя, еще и многоуважаемого Петра Петровича. Пусть он и развратник, но отец все-же. Детки папкой называть будут.   Подходит подруга, намеревается присесть рядом, чтобы яичко снести. Клошка кричит:
   -Пошла прочь, стерва!   Ударяет подсевшую рядом курицу клювом. Та отскакивает:
   -А еще самой лучшей подругой была! Забыла, что-ли, как в лютые морозы на насесте согревали друг друга, прижимаясь телами. Ладно, все тебе припомню! Так-же поступлю, когда свое гнездо обустрою.
   -Иди, иди! Чего уж прошлое ворошить? Жизнь течет, все меняется. Вот и у меня изменились мнения о тебе. Нахалка ты этакая!
  Но, все-же, Клошке немного жалко подругу. Но иначе нельзя поступить. Не выходить ей большего числа яиц. Дюжина- как раз умещается под телом и крыльями. Она продолжала согревать свое будущее потомство. А мамы в последнее время, все знают об этом, в большом почете. Даже петухи сторонятся, боятся ненароком обидеть чем-либо: или взглядом, или движением.
  Сидит Клошка. Хоть и кушать хочется, не покидает гнезда. Ждет, когда другие подруги, тем более не такие близкие, как только что подходившая, будут проситься сесть на гнездо, чтобы снести яички. А она их не пустит, более того, прогонит своим неистовым воплем, крыльями и клювом. "Вот только бы яйца не повредить, не расколоть до нужной поры!"
   И точно... вторая приходит, намеревается прилечь рядом, чтобы снести яйцо. Но наседка и эту прогнала, точно таким-же "макаром", как и первую. Подружка, конечно, не такая близкая, как первая, туда-же- в сарай помчалась, которое смастерил человек. Не будет-же она нести яйца где попало? Так не положено.
   И так, десять кур напрашивались сесть в гнездо Клошки. Но будущая мама всех прогоняла. Но почему будущая?... Она, по сути, уже мама!   На следующий день никто не осмелился подойти к сердитой курице. Хотя, на самом деле, она не была сердитой. Так поступать со своими сожительницами требовало обстоятельство, желание вывести потомство. Не прояви характера, ничего бы не добилась...
   Убедившись, что к ее гнезду никто не стал подходить, покинула на 2- 3 минутки свой угол, чтобы сбегать в сарай, поклевать зерна, вареной картошки, некоторой зелени, потом запить водичкой из таза.
   Вернувшись к гнезду, подсчитала яйца. Убедилась в том, что там- дюжина. Расправила крылья, перевернула клювом яйца и, довольная, уселась на них.
   Все бы ничего... ожидать бы не надо лучшего. Но только хозяйка сарая, которая следит за наличием в хозяйстве скота и птицы, не досчитала одной дамы, самой упитанной и красивой- рябой, как из сказки одного Великого писателя.
   Полезла хозяйка под старый деревянный хлам и увидела сидящую с растопыренными крыльями любимую курицу. Хотела ее рукой ухватить, да... не тут-то было. Клошка ее ка-а-к клюнет за палец, что мурашки по телу пробежали. Что делать? Не оставлять-же курицу с ее потомством вне крова. Но как перенести семейку под крышу сарая? Не знает. Пойдут дожди, промокнет, бедолага! Хозяйка желает добра Клошке, а та думает, что ее потомства лишить хотят. Договориться друг с другом не могут. Языки-то разные.   Помогла разбушевавшаяся стихия. Сверкнула молния, загремел гром. Сначала вдалеке; потом раскаты стали приближаться, а молнии- ослеплять глаза. Возник шквальный ветер, который сорвал с некоторых соседских сараев кровлю, повалил две телевизионных антенны.   Хозяйка, в первую очередь,  подумала о Клошке- бедняге, которая сидит на яйцах и не дает им переохлаждаться. Не сдержав порыва, примчалась к наседке, накрыла ее ящиком, просунула в него фанеру, на которую закатила яйца. Потом перенесла в этом ящике всю семейку в теплый, защищенный от дождя и ветра, сарай. Определила ее в одном из углов, загородила, чтобы никто нос не совал: ни подруги, ни Петр Петрович.
   Гром гремел часа полтора. Столько же времени дождь колотил по шиферу сарая, да так громко, что не было слышно мнений подруг о Клошкиной участи. А те судачили между собой:
   -Смотри-ка, какая барыня отыскалась? Хозяйка на руках носит вместе с ее яйцами!
   -Да ее яиц-то там...одно только. Там и мое есть..
   -И мое...
  -И мое!
   И это "мое" прозвучало несколько раз, пока Петр Петрович не прервал их:
  -Цыц, несчастные! Вам до Клошки морально расти да расти надо...
   Петр Петрович ведь обещал защищать Клошку и ее потомство. Вот он и  держит слово.
   Все притихли и стали слушать шлепки огромных дождинок, падающих на шифер.
   А Клошка, когда была накрыта ящиком, думала, что наступил конец света, в виде потопа. Ее ведь дождь успел промочить. Кругом была темнота; и дышать было трудно.   Но когда гром стих, она осмотрелась. В первую очередь, обнаружила, что все яйца на месте. Обрадовалась. Сдвинула их все в кучку, села на них. Осмотрелась еще. Сверху- крыша, рядом с гнездом- еда: и зерно, и вареная картошка, и даже творог... А главное: никто не мешает. Вот ведь как, хорошо-то!