Глава 30

Граф де Ла Фер не предупредил о своем приезде. Он не хотел никого заставать врасплох, но привычка чувствовать себя хозяином дала себя знать – разве необходимо отчитываться перед челядью? Они должны быть всегда готовы к его появлению.
К Бражелону он подъехал уже после полудня.
День был отличным. Все обитатели замка расположились во дворе и наслаждались прекрасной погодой.
Рауль был центром внимания. Он сидел на руках у Адель и с жадным любопытством следил, как конюх вырезал для него очередную деревянную игрушку. Как оказалось, парень был большим мастером на такие штуки и неутомимо трудился для мальчика. Как только игрушка попадала в руки Рауля, малыш с довольным сопением начинал ее ломать. Справившись с этим нелегким делом, он издавал радостные звуки и показывал обломки Адель. Конюх только усмехался:
- Как ловко у него выходит! Ну, давай сюда, еще что-нибудь смастерю.
Гримо лежал на траве у ног Адель, на время забыв свой статус управляющего. Жоржетта что-то шила, весело напевая себе под нос. Привратник, пристроившись в теньке, слушал ее, клюя носом. Шарло дразнил кухаркину внучку, а та кидала в него комьями  земли – ухаживание было в полном разгаре.
Погруженные в эту идиллию, слуги не сразу заметили приближающихся к Бражелону всадников. Первым услышал топот конюх:
- Это к нам? Едет кто-то. Точно, к нам.
Гримо поднялся. Пока граф отсутствует, он тут хозяин, значит, ему принимать гостей. Он жестом показал привратнику, чтоб тот шел к воротам.
Однако привратник не успел доковылять до решетки, как Адель тихо ахнула:
- Да это же господин граф!
Никто не успел толком сообразить, что происходит, а хозяин уже спешился и шел им навстречу. Конь послушно трусил за ним следом.
- Ваше сиятельство, а мы тут… гуляем… - выпалила Жоржетта.
Конюх метнулся к графскому коню, Гримо быстро отряхивал одежду, а Адель силилась улыбнуться. Она встала и хотела поклониться, но ей мешал Рауль, которого она держала на руках.
Атос протянул к нему руки, и Адель поспешно передала ребенка отцу.
Рауль попытался ухватиться за рукав Адель, в руках которой осталась игрушка, но граф чуть встряхнул мальчика и повернул к себе лицом:
- Здравствуйте, Рауль.
Несколько мгновений отец и сын смотрели друг на друга совершенно одинаковыми глазами – изумительный лазурный цвет, длинные черные ресницы и классически правильный разрез.
Затем Рауль открыл рот и заревел так, словно желал докричаться до небес. Он стал яростно вырываться и Атос еле удержал его.
- Что случилось?
Адель не сводила напряженного взгляда со своего любимца, но забрать его у графа не посмела.
- Что случилось? – строго повторил граф.
- Наверное, он испугался.
- Меня?!
Адель готова была заплакать, глядя, как малыш пытается высвободиться. Атос поймал ее отчаянный взгляд и, нахмурившись, сказал:
- Гримо, возьми его.
Очутившись на руках у Гримо, Рауль прижался к плечу слуги и продолжал плакать, но уже не возмущенно, а жалобно, словно жаловался Гримо на то, что его обидели.
- Что с ребенком? Чего он боится?
Женщины нерешительно переглянулись и Жоржетта ответила:
- Вас.
- Почему?
- Отвык. Забыл.
Атос нервно дернул плечом. Он стоял в центре кружка, образованного дворней, и изо всех сил старался сохранить хотя бы видимость спокойствия:
- Вот как? Раньше такого не было.
- Маленькие быстро все забывают, - виновато улыбнулась Адель. – Он давно Вас не видел. Привык, что рядом я, Гримо, Жоржетта. А Вы…
- А меня не было.
Адель кивнула:
- Он вспомнит, только дайте время.
- Мне надо вновь знакомиться с ним, - тихо, больше для себя, чем для других, сказал Атос. – Я даже не думал… Адель, через час зайдете ко мне – мне надо с Вами поговорить.
Когда Адель робко переступила порог кабинета, куда ей раньше было заказано входить, она готова была увидеть что угодно – нетрезвого господина, расслабившегося после тяжелой дороги; раздраженного отца, недовольного поведением сына; разгневанного сеньора, готового наказать не вовремя разгулявшихся слуг. Но, к ее удивлению, граф был трезв и собран. Гримо переодел его, побрил, умыл и по виду Атоса никто бы не сказал, что этот господин только недавно вылез из седла.
Еще больше удивилась Адель, когда поняла, о чем пойдет речь. Графа интересовал сын – абсолютно все, что происходило, пока он отсутствовал.
Его интерес был совершенно искренним, он жадно слушал ее рассказ и если перебивал, то только для того, чтобы задать новые вопросы или попросить подробностей.
Адель так долго говорила, что у нее пересохло в горле. Граф тут же налил ей несколько капель вина, но его собственный бокал так и остался пустым.
Когда Адель вернулась в детскую, на нее тут же набросилась Жоржетта, которая сидела с Раулем:
- Ругался?
- Совсем нет.
- Я думала, даст по первое число! Только мы расселись, а тут он! Кто ж знал! Да еще Рауль расплакался, бедняжка. Граф, наверное, разозлился.
- Нет, только спросил, действительно ли маленькие так быстро всех забывают.
- Известное дело! Какой у них ум? Как у блохи. Что там упомнишь.
Адель улыбнулась:
- Думаю, Рауль все же умнее блохи.
- Наш мальчик – лучше всех! – убежденно заверила Жоржетта. – Будет как граф.
- Причем тут граф? – холодно оборвала ее Адель.
- Я в том смысле, что он у графа хорошему научится. А когда хозяин Рауля держал и они смотрели друг на друга, так мне показалось, глаза похожи. Я только у графа такие и видела.
- Тебе показалось. У всех малышей голубые глаза.
Жоржетта вздохнула:
- Пусть будет у всех.
От опасного направления, куда сворачивала беседа, Адель спас Гримо. Он возник на пороге и выразительно поглядел на Жоржетту: «Хозяин с дороги. Голоден!!!»
Кухарка охнула и бросилась вон. Гримо усмехнулся, и пошел было за ней, но его удержала Адель:
- Гримо, теперь, когда граф вернулся, нам… мы… Ты не приходи ко мне. Если он узнает, у тебя будут серьезные неприятности. Я не за себя – за тебя боюсь.
У Гримо в глазах мелькнуло выражение, которое можно было истолковать: «И не подумаю». Адель улыбнулась одновременно счастливо и растерянно. Потом быстро притянула к себе Гримо и поцеловала:
- Я – для тебя. Всегда. А теперь иди – а то граф действительно рассердится.
Но Адель напрасно опасалась. Похоже, в поездке граф разучился сердиться. Иногда он делался задумчив, но чаще всего пребывал в хорошем настроении. Даже улыбаться он стал намного чаще, чем раньше.
Он возобновил свои визиты к Раулю и, не пытаясь брать его на руки, терпеливо ждал, пока мальчик снова привыкнет к нему.
Адель получила распоряжение с любой просьбой или вопросом немедленно идти к графу. Поначалу она немного стеснялась, но неизменное внимание, которое граф уделял даже самым незначительным мелочам, скоро убедило ее, что Рауль – это главное, что теперь есть в жизни Атоса. Если раньше он искал повода, чтоб уехать из Бражелона, то теперь, напротив, крайне неохотно покидал имение.
Адель потихоньку от графа старалась научить Рауля выговаривать имя отца. Рассчитывать, что Рауль осилит фразу «его сиятельство господин граф де Ла Фер» было глупо, и Адель выбрала самое простое: «Ла Фер».
«Р» у Рауля получалось отлично. Еще совсем маленьким, не умея внятно выговорить и пары слогов, он уже с удовольствием подражал рычанию пса, которого прикормил Шарло.
Все случилось так, как Адель могла только мечтать. Именно сидя на руках у отца, которого он, наконец, милостиво признал, Рауль заявил: «Ла Фер» и дернул Атоса за локон.
Адель поспешно опустила голову, чтоб скрыть улыбку, но Атос не дал ей отмолчаться:
- Адель, я не ослышался?
Чтоб отец не сомневался, Рауль снова повторил: «Ла Фер». Мальчика удивляли эти новые звуки, которые он сам и производил, и, восхищенный своими возможностями, он стал твердить, как попугай: «Ла Фер, Ла Фер, Ла Фер!!!»
Стоило только начать, и скоро граф шутливо жаловался Адель:
- Иногда я жалею, что Рауль начал говорить. Невероятно, как ему не надоедает твердить одно и то же? Неужели когда-то он молчал, и в Бражелоне хоть изредка была тишина?
Но Рауль не остановился на достигнутом. Он, словно ждал, когда отец одумается и вернется, чтоб раз за разом радовать его. За первым словом последовал первый шаг. Еще немного – и Рауль уже довольно уверенно орудовал ложкой, правда, иногда попадал себе в ухо или глаз, но это были такие мелочи!
Вечером, отправляясь спать, Атос с жадным нетерпением ждал утра – что нового принесет ему этот день?
Время летело незаметно.
Рауль уже не только ходил, но и бегал, не только послушно сидел, где скажут, но и шалил, если его оставляли без присмотра.
Атос только рот раскрывал, поражаясь неуемной энергии и изобретательности сына.
Совершенно ангельское выражение лица вызывало умиление у всех. Глядя на нежную улыбку Рауля, Атос только удивленно поднимал брови, рассматривая результаты очередной проказы:
- Неужели это все Рауль натворил?
Слуги прятали улыбки: «Ангелочек!»
Полностью поглощенный сыном, Атос немногое свободное время посвящал делам и совершенно забросил светские обязанности. До поры до времени это казалось ему несущественным.
Потому, когда он в Блуа столкнулся нос к носу с герцогом де Барбье, то не сразу понял, о чем тот заговорил с ним.
У герцога гостили внуки, и он спросил, почему граф не воспользовался приглашением. Атос совершенно забыл о той записке, которую ему неделю назад принесли от герцога, и сейчас чувствовал себя неловко – он так и не выкроил минутки, чтоб ее прочесть.
- Конечно, его визит будет неофициальным,  я же не прием даю. Я с удовольствием поглядел бы на Вашего… воспитанника. А ему знакомство с моими внуками может быть полезно. Вы же в будущем намерены что-то решать с его положением?
- Простите, герцог, я, видимо, переутомился. Сегодня так жарко, а я с утра на ногах. Не могли бы Вы еще раз объяснить мне…
Де Барбье терпеливо повторил:
- Я посылал Вам приглашение. Просто соседский визит. Мои внуки почти ровесники Вашего Рауля. Дети могут поиграть вместе. Вы намерены видеть Рауля в обществе или я неправильно понял Вас? Рауль останется просто – Раулем?
- Нет, я обязательно что-то предприму.
- Тогда почему бы Вам не начать вводить его в общество? Необременительные детские знакомства впоследствии бывают кстати. Вы здесь один?
Атос поехал в Блуа вместе с Гримо и Раулем. Раулю недавно исполнилось пять лет, и Атос стал брать его с собой в поездки, какие могли быть по силам для мальчика. Обычно он сажал Рауля впереди себя в седло, придерживая с осторожностью и нежностью. Рауля эти поездки восхищали. Он воображал себя взрослым всадником и ему едва хватало сдержанности, чтоб не вопить от восторга. Единственное, что его огорчало, что учиться верховой езде ему приходилось на пони. Граф ни за что не позволял ему садиться на большую лошадь самому.
- Так Вы приехали один? – герцог оглянулся, ища сопровождающих графа.
- Нет, Рауль со мной, но они с Гримо пошли в кондитерскую.
- Конечно, где еще можно найти мальчишку, как не в кондитерской! Разве что на конюшне или в оружейной, - хмыкнул герцог де Барбье. – Думаю, у Вас еще дела в Блуа?
Атос кивнул.
- Если не возражаете, я могу сейчас забрать мальчика с собой. Гримо поедет с ним.
- Но для Вас это будет неудобно.
- Пустое, я в карете. Вечером я отправлю Рауля в Бражелон. Признаюсь, граф, мне самому интересно познакомиться с крестником поближе. Вы простите мне это любопытство?
Атос вздохнул и развел руками:
- Я слишком многим обязан Вам.
- Ерунда. Зовите мальчика.
Рауль обрадовался, когда граф сообщил ему, что его ждет знакомство с двумя внуками герцога де Барбье. Рауль очень любил и Адель и Гримо и даже Жоржетту, но ему так хотелось побегать, поиграть со сверстниками. Граф не позволял ему общаться с деревенскими, а других мальчишек в Бражелоне не было.
Рауль  чинно поблагодарил герцога за приглашение, но его глаза были полны нетерпения.
- Рауль, ведите себя достойно, - только и сказал граф, глядя в эти сияющие радостью глаза.
В Блуа дела заняли время графа до полудня. Солнце пекло нещадно, но он не стал задерживаться. Теперь он всегда спешил домой –  в Бражелон –  и жаркая погода это была не та причина, которая могла ему помешать отправиться немедленно.
Дорога была хорошо знакома – выехать через Амбуазские ворота, пустить коня в галоп и мчаться, пока впереди не покажется крыша Бражелона.
Но, отъехав от города совсем немного, граф придержал коня и усмехнулся. Он совсем забыл, что сегодня ему можно было не спешить. Рауля все равно нет, а значит, у него полно времени.
Странное, давно забытое чувство – свобода распоряжаться собой как заблагорассудится. Можно вернуться в Блуа и провести время в книжной лавке; можно найти приличный трактир и посидеть, наслаждаясь спокойствием, или просто прогуляться по окрестностям. Съездить куда-нибудь, в тот же Вандом…
Мысль о Вандоме несколько отрезвила размечтавшегося графа.
Нет, он не поедет туда. Он поедет в противоположную сторону – в Шамбор. Прекрасное место и прекрасный замок, надо будет обязательно съездить туда с Раулем. Заодно он расскажет ему о Франциске I – рассказ лучше запомнится, если Рауль увидит все своими глазами. Правда, мальчик еще мал и только-только стал приучаться к седлу, так что поездку пока придется отложить.
Но сам-то он может доставить себе удовольствие прогуляться прекрасным летним днем?
Граф тронул поводья и повернул коня прочь от Амбуаза.
Он давно не был в этих местах, но был уверен, что легко найдет дорогу. Он всегда хорошо запоминал местность, будь-то лесные дороги или сплетение городских улиц. Граф хотел подъехать к Шамбору не со стороны Луары, а со стороны леса. Ему очень нравилось, как внезапно расступалась казавшаяся сплошной зеленая стена деревьев, и прекрасный замок ослеплял путешественника своей белизной.
Не доезжая до Брасье, он свернул в лес, но старался не слишком углубляться. Лес де Булонь был огромным, и заблудиться там не представляло труда. Граф не очень опасался этого, он бы нашел дорогу, но, кроме того, лес был собственностью короны, и встреча с лесничим не сулила ничего хорошего.
Впереди показалось чье-то имение – господский дом и службы.  Здесь лес отступал назад, давая возможность поместиться не только дому, но и нескольким огородам, небольшому лугу и крохотному винограднику.
Атос проехал мимо, рассеянно поглядывая по сторонам и ни на чем не задерживая взгляд. Он просто наслаждался теплом, солнцем и тишиной.
Конь, которого никто не погонял и не направлял, постепенно перешел на шаг, а потом совсем остановился, выбрав себе место в тени деревьев, где трава была гуще. Лес здесь был совсем редкий, только молодые деревца росли среди луговых трав. Не дожидаясь разрешения, конь начал щипать траву. Граф спешился и похлопал его по шее:
- Ты решил заняться делом, пока твой хозяин раздумывает куда ему ехать и зачем. А действительно – зачем?
Граф улыбнулся. Он чувствовал себя мальчишкой, который удрал с уроков и счастливый своей свободой хочет бежать сразу во все стороны и хвататься за все дела, пока снова не пришел строгий наставник и не напомнил о необходимости вернуться к занятиям.
Он вспомнил лицо Рауля, когда тот, покончив с уроками, сохраняя внешнее спокойствие, выходил из комнаты, а через мгновение до графа доносился стук башмаков и радостный вопль. 
Графом овладело озорное настроение. Он скинул камзол и зашвырнул его в кусты. Разувшись, пробежался по лугу и с разгона бросился на траву, чтоб тут же рассмеяться – трава оказалась обманчиво мягкой, и он довольно чувствительно приложился боком о землю.
Можно было не опасаться, что его увидит кто-то из местных. Брасье остался в стороне, а Блуа еще дальше.
Граф перевернулся на спину и потянулся:
- Черт, как хорошо.
Он прикрыл глаза и слушал, как жужжат насекомые, еле слышно шелестит листва и пофыркивает конь.
«Надо привязать», - мелькнула ленивая мысль, но вставать не хотелось, и Атос продолжал валяться на траве, успокаивая себя тем, что позади лес и конь туда не пойдет. Его неспешные думы были прерваны явственным хрустом веток.
- Вот черт, полез-таки.
Он стряхнул дремоту и встал. Конь по-прежнему был в двух шагах, а там, откуда донесся шум, стояла женщина. Ее лицо выражало досаду, такую же, какую почувствовал он сам: «Зачем Вы здесь?».
Она была одета слишком легко, чтобы появиться на людях, и явно не рассчитывала на компанию. Ее платье было светлым, из какого-то полупрозрачного материала – слишком откровенное для общества, но очень подходящее для летней жары. Женщина невольно прикрыла грудь руками, не надеясь на тонкую ткань.
- Добрый день, сударыня, - Атос огляделся в поисках камзола. – Прошу прощения, я гулял и не знал, что тут можно кого-то встретить.
- Я тоже не ожидала, - женщина явно испытывала неловкость. – Вот Ваш камзол –  упал за куст.
Она подняла одежду и подала графу. Тот поспешно сунул руки в рукава:
- Еще раз прошу прощения, сегодня так жарко.
- Можете просто набросить на плечи. Вы направлялись в Блуа? Дорога в той стороне.
- Благодарю, я знаю.
- Я подумала, что Вы заблудились. Тут действительно редко можно кого-то встретить.
- А Вы?
- Я здесь живу.
В ответ на недоуменный взгляд Атоса она рассмеялась:
- Нет, не в лесу, конечно.
Смех у нее был по-детски забавный и сам по себе вызывал улыбку. Атос невольно рассмеялся в ответ, но тут же поспешил извиниться:
- Не подумайте, что я смеюсь над Вами…
- Конечно, надо мной, - поддразнила его женщина. – Вы уже вообразили, что я рою нору или прячусь в дупле, как белка.
Атос никогда не жаловался на отсутствие воображения и тут же представил себе эту картину. Через мгновение хохотали оба.
Отсмеявшись, Атос отдал дань светской любезности:
- Простите мой смех, боюсь, Вы подумаете, что я дурно воспитан.
Она улыбнулась:
- Совсем нет.
- Вы не боитесь быть здесь одна?
- Нет, я хорошо знаю лес. Мой муж был старшим егерем. Тут неподалеку наш дом.
Атос вспомнил маленькое имение, которое видел по дороге:
- Такой светлый, под темно-серой крышей?
- Да. Его величество подарил его мужу, чтоб мы могли жить здесь. С тех пор я видела супруга гораздо реже, чем король, - она с улыбкой развела руками. – Когда муж умер, Людовик позволил мне сохранить имение, так что теперь это мой дом.
- До него не близко, если хотите, я одолжу Вам коня.
- Благодарю Вас, не стоит. Я шла не туда. Здесь совсем рядом есть домик для разных охотничьих нужд. Я люблю летом отдыхать в нем – там тихо и спокойно.
- И все-таки, я провожу Вас – женщине негоже ходить одной, даже, - он улыбнулся, - если она лесная жительница и ничего не боится.
- Хорошо, тогда я, по крайней мере, предложу Вам что-нибудь выпить.
- По правде говоря, не откажусь – очень жарко.
Граф предложил даме сесть верхом, но она отказалась:
- Бедное животное, что за нужда была гнать его в самый солнцепек!
- Право, я уже и сам не знаю.
- Тогда дайте ему отдохнуть и отдохните сами.
- Вы любите животных?
- Я большую часть жизни провела здесь, в лесу. Не сочтите за кокетство, но тут я чувствую себя спокойней, чем в светской гостиной.
- Все-таки звери могут быть опасны.
- Не опаснее людей.
- Тогда я преклоняюсь перед Вашей храбростью – Вы совсем меня не испугались, - шутливо заметил граф.
- Вы еще не самый страшный зверь, - так же шутливо отозвалась она.
За разговором они дошли до маленького охотничьего домика и продолжали беседовать стоя на пороге единственной комнаты, что там была.
- Не страшный?
- Нисколько. – Женщина подняла на него глаза и тут же снова опустила ресницы.
В ее глазах промелькнуло выражение, от которого у Атоса сбилось дыхание.
Все еще стараясь сохранить шутливый тон, он легонько прикоснулся губами к кончикам ее пальцев:
- Так тоже не страшно?
Она, не поднимая глаз, покачала головой:
- Нет. Даже если Вы меня поцелуете.
Затем посмотрела ему в глаза. И снова в них было то выражение, от которого у Атоса застучала кровь в висках. Он все еще держал ее руку и слышал прерывистое дыхание. Внезапно Атос осознал, что это было его собственное. Она не отводила глаз, но ни на йоту не приблизилась к нему – позволяя ему самому принять решение.
Он наклонился и, уже не сдерживаясь, поцеловал ее. Двух шагов было достаточно, чтоб они оказались в комнате, еще шаг до кровати и Атос выбросил из головы все мысли, целиком отдавшись женскому теплу и нежности.
Он словно все еще лежал там, на лугу, убаюканный летним зноем, растворившийся в неге настолько, что едва ощущал свое тело. Разум отказывался просыпаться.
Туман в голове рассеивался очень медленно.
Приходить в себя совершенно не хотелось. Атос почувствовал, что глаза стали неудержимо слипаться, но он боялся обидеть лесную фею.
Рядом раздался шепот: «Спи». Он заглянул ей в глаза, ища разрешения, и снова услышал ласковое «Спи»…
Недолгий сон казался продолжением блаженства, а пробуждение было продолжением сна – расслабленность и нега не отпускали его.
Жара заставила их раздеться донага и Атос валялся на постели, не чувствуя никакого стеснения: женщины в комнате не было.
-  Хоть бы прикрылся, - попытался он устыдить самого себя и усмехнулся – стыдно не было совершенно.
В дверь постучали и тут уже руки сработали быстрее мысли, простыня была мгновенно натянута чуть не до ушей.
Граф почувствовал досаду – сейчас она войдет, сядет на постель, начнет говорить какие-нибудь глупости. Он сам виноват – дал ей ТАКОЙ повод. Но она не вошла, только слегка приоткрыла дверь и, даже не пытаясь заглянуть, негромко спросила:
- Вы проснулись?
- Да.
- Если хотите, Перонна накрыла для нас стол.
- Да, я сейчас выйду.
Он еще помедлил, но она только тихо прикрыла за собой дверь.
Одеваться без помощи Гримо было непривычно, и граф провозился дольше, чем хотел. Мысль о Гримо окончательно вернула его на землю. Ему надо домой, скоро вернется Рауль.
Он нашел хозяйку за маленьким столом, поставленным прямо под деревьями. Она чуть улыбнулась ему, но улыбка была натянутой. Похоже, она тоже опасалась проявления фамильярности с его стороны.
- Вы позволите?
- Да, конечно, присаживайтесь. Вот сыр, мед, свежий хлеб. Вино у меня с лучших виноградников Блуа. Прошу Вас.
Атос подумал, что в светских любезностях иногда есть прок – за церемонность можно спрятаться, когда не знаешь, как себя вести.
Хозяйка с благодарностью подхватила светский тон. Они чинно беседовали, словно сидели в гостиной. Она рассказывала про мужа и детей. У нее были две дочери-погодки, обе уже замужем. Одна жила в Турени, другая в Нивернэ. Когда они бывали в Блуа, то давали матери знать, и она навещала их.
Затем они поговорили о хозяйстве, о видах на урожай и особенностях виноградарства на местных почвах.
Когда граф стал прощаться, он с опаской ждал прощальных слов. Но женщина не стала его удерживать или просить навещать, а просто пожелала доброй дороги.
Граф чувствовал себя отлично, конь отдохнул и до Блуа они домчались одним махом. Он не стал снова заезжать в город и проехал вдоль городских стен, на этот раз уже никуда не сворачивая. Эта дорога была изъезжена бесчисленное количество раз, так что коня можно было не направлять, и граф без помехи предался своим мыслям.
А подумать было о чем.
«Что мне делать? Я даже не знаю ее имени. Я должен раскаиваться? Просить прощения? Благодарить? Я не могу дать ей денег, она же не трактирная девка. Подарок? Это будет оскорбительно. Да и я не собираюсь снова видеться с ней. Но просто так уехать я тоже не могу. Что же делать?»
Впереди уже показалась крыша Бражелона, а граф так и не придумал, как ему поступить.
«Ладно, позже соберусь с мыслями и что-нибудь решу. А сейчас мне надо поспешить, Рауль, наверное, вернулся».
Но он приехал раньше. Рауль вернулся, когда граф успел войти в дом и в глубине души Атос был рад, что Рауль видел его выходящим из дома, а не въезжающим во двор.



Художник - Стелла Мосонжник.
Иллюстрация размещена с ее разрешения.