Иностранный легион

                ИНОСТРАННЫЙ  ЛЕГИОН


       Чуть свет позвонила консьержка и бодро отрапортовала о посыльном. Алла нехотя поднялась с постели. Накинув халат, она мельком глянула в старинное трюмо и, поправив волосы, с первой трелью звонка распахнула входную дверь.
      
       - Доброе утро, - учтиво произнес молодой человек с корзиной цветов. Недурен собой, он держался скованно. – Извините, что так рано. Распишитесь, пожалуйста.
       - Признаться, не ожидала. От кого?
       - Из Штатов.
       Вадим, подумала она и из вежливости предложила парню выпить кофе.
       - Я с ночной, - простодушно признался он, - но у нас не принято.
       - А никто не узнает, - приложив палец к губам, заговорщицки прошептала Алла. – Кстати, как Вас зовут?
       - Саша, - нетвердо ответил он.
       - Ну, что мы здесь стоим? Проходите, Саша, – она провела его в просторную гостиную и, указав на глубокое кожаное кресло, удалилась.

       На кухне она окончательно проснулась: значит, к дню рождения Вадим не успеет.
Получать цветы через фирмы ей и прежде случалось: она много гастролировала, и поклонников хватало. Не сказать, что их внимание ей было безразлично, но по-настоящему радовали лишь цветы от мужа. И всякий раз она не могла понять, как ему удавалось заказывать изысканные букеты в задавленной дефицитом Москве.

       После ее травмы они поменялись ролями: он все чаще уезжал, а она хранила очаг.
Отбросив невеселые мысли, Алла споро приготовила кофе по-турецки и, разлив его в чашки утреннего сервиза «тет-а-тет», устремилась в гостиную.
Ранний посланец мирно дремал. Вмиг очнувшись, смутился и что-то пробормотал в оправдание. Алла не могла не оценить его подкупающей улыбки.

       Заметив висевший напротив портрет светловолосой красавицы в воздушной белой пачке, он просиял:
       - Так это Вы? – осенило его, - Ваша карточка у матери на трельяже в рамке стоит. Расскажу – не поверит…
       - Предпочитаете черный? – уточнила она, словно пропустив мимо ушей, и, как бы про себя, добавила:
       - Было дело…
       - Молоко есть? - робко спросил он, и Алла с готовностью придвинула к нему изящный молочник.
       - Я - без, - словно оправдываясь, заметила она.
       - Сахар?
       - Вот, пожалуйста.

       Алла давно не сталкивалась с такими молодыми и простыми, как он, и слегка растерялась. Они пили кофе, украдкой поглядывая друг на друга.

       - Давно на этой работе? - она первой прервала молчание.
       - Уже год, - приосанился он.
       - Нравится?
       - Как сказать? Можно так попасться, но выбирать не приходится.
       - Вы приезжий? - осторожно поинтересовалась она.
       - А не видно?
       - Не скажешь. Разве что выговор. Совсем немного...
       - Вообще-то мне пора, - засобирался он, - странно, что мобильник молчит. Большое спасибо.
       - Я тоже могу заказать? – спросила она.
       - Еще бы, – обрадовался он и протянул рекламку.
       - Как с доставкой? – посмотрела она выжидающе.
       - Если моя смена, сам привезу, – он отвел взгляд.
       - Постараюсь подгадать, - усмехнулась она. И он ушел. Справный, бесхитростный, настоящий…

       Букет был с выдумкой – иначе и быть не могло. Но сегодня цветы от Вадима навевали грусть. Признаться, она была непрочь подольше поболтать с посыльным.
Попыталась вспомнить, какой он: светло-русые кудри с рыжинкой, лучистые зеленоватые глаза, волевой рот. А еще - чуткие, музыкальные пальцы. Сошел бы за старшекурсника – впрочем, слишком уж статный. Их с Вадимом сын был бы моложе...

       Многие из балетных никогда о детях не думали. Иные откладывали до лучших времен. И они не сразу решились, но Алла загрипповала. Затем - режущий глаза свет операционной, тесная маска и месяц в забытьи. Ей сказали, что был мальчик. Потом долго ничего не получалось, и незаметно для себя они стали избегать этой темы. Близкие из деликатности тоже отмалчивались. Но и спустя годы они оба не могли забыть ту потерю.

       Познакомились они на исходе зимы на дне рождения подруги. Пропадавший днями и ночами в лаборатории Вадим оказался знатоком театральной жизни и разбирался в балете. Он пригласил ее танцевать, и в тот вечер она уже больше никого не замечала. В нем было то, чего ей не хватало в партнерах.

       Как красиво он ухаживал! Другая продлила бы себе удовольствие, мучая его напрасными сомнениями. Но все и так было ясно, и вскоре они поженились, о чем она не жалела: Вадим не переставал удивлять проявлениями своей любви. Несмотря на страшную занятость, он не пропускал ни одной ее премьеры и неизменно «болел» на всех важных выходах.

       Чуждая звездной болезни и мелкой зависти, при всей сложности быта закулис, Алла была в театре любимицей. Она прочно обосновалась в кругу исполнительниц эффектных сольных номеров и снискала себе немалую известность: ее имя с завидным постоянством мелькало на афишах главного театра страны. С нее писали портреты, ее карточки не залеживались в киосках «Союзпечати». Однако многочисленные почитатели свято верили, что ей была уготована громкая слава и что ее неузарядный талант пал жертвой интриг. Аллу, напротив, ее жизнь устраивала.

       Если бы только не ночной гололед! Такси стало заносить, и шофер с перепугу дал по тормозам. Дважды перевернувшись, они легли на крышу. Двери заклинило, но Вадим сумел выдавить боковое стекло. Он бережно вынес Аллу на руках и усадил в сугроб. Потом помог незадачливому водителю. Устроив их в подъезде ближайшего дома, он ринулся на поиски телефона-автомата. Превозмогая боль в спине, Алла пыталась успокоить не на шутку перепуганного паренька. Недавно из армии, он только и умел, что крутить баранку. Но такая вот незадача: из такси теперь выгонят и за ремонт взыщут – за жизнь не расплатиться.

       Вадим вернулся, и они втроем молча наблюдали за дорогой. Стояла глухая морозная ночь, но не было ни одного, кто бы не притормозил у перевернутой «Волги» - такая вот человеческая солидарность. Милиция и «скорая» прибыли одновременно.

       Вадим и таксист легко отделались: их выписали на следующий день. Алла провалялась в больнице больше месяца. Потом намаялась в корсете. Никогда еще она не оставляла сцену так надолго, и возвращаться было страшновато.

       Как будто обошлось. Но через год она оступилась в заурядной партии. Нога прошла, но дала себя знать травма спины, и надежды больше не было...

       Окружающие как могли старались скрасить ее существование, но не всех  хватало надолго. К счастью, кому-то пришло в голову предложить ей классы. Ее преподавательские способности проявились довольно быстро: уже на второй год она приобрела репутацию искусного педагога. Появились перспективные ученики, и все как будто стало на свои места. Вот тогда и появился Саша.

       До конца зимы Алла кое-как дотянула. Вадим внезапно уезжал и приезжал. Все больше амбиций и больше хлопот, - короче, ни минуты покоя. В начале весны приключился небольшой юбилей: четверть века в балете. Она бы и не вспомнила, но накануне позвонила школьная подруга Люся, пригрозив явиться с поздравлением.

       Дабы соответствовать моменту, Алла воспользовалась Сашиной рекламкой. Нельзя сказать, что она не вспоминала о его нечаянном визите. Напротив, она неотступно думала о нем и даже порывалась его отыскать, но что-то ее удерживало.

       В общем, она позвонила и заказала букет. Телефонная барышня поверить не могла, что герберы мешают с розами и щебетала про гвоздики. С трудом столковались: она пообещала доставить заказ после обеда.

       Как и тогда, позвонила консьержка. Алла открыла дверь и на мгновение смешалась.

       - Здравствуйте... Ваши цветы, – сбивчиво произнес посыльный.
       - Проходите же, - не сразу нашлась она.
       - Вы меня помните?

       Они напряженно смотрели друг на друга.

       - Где ж ты был? – наконец, промолвила она.
       - Да нигде...
       - Я часто думала о тебе...
       - Не стоило… - смутился он.
       - Отчего же, напротив…
       - Хотя я тоже, - он потупил взгляд, - прости...
       - Все хорошо… - голос ее дрогнул. Она проводила его в гостиную и поставила цветы в хрустальную вазу. Едва он устроился в кресле, раздался звонок в дверь. Он приподнялся.

       - Сиди, это Люся, - бросила она.
       - Да чего ж хороша! – воскликнула вихрем влетевшая пухлая дамочка в очках с толстыми стеклами. Сколько знаю, ты все такая же.
       - Спасибо, Люсенька, - принимая цветы, воскликнула Алла.
       - Ты не одна. Может я некстати...
       - Познакомься, это Саша, из агентства. А это Люся – лучшая подруга, еще со школы, – ненароком подчеркнула она свой возраст.
      
       - Кажется, мы встречались, - вежливо заметила Люся.
       - Не припоминаю, - набычился парень.
       - Впрочем, я тоже, - парировала подруга, - а где Вадик? – поинтересовалась она.
       - В Канаде, - обронила Алла.
       - Надолго? – Люся пристально посмотрела на них обоих.
       - Скоро приедет. Ты присядь. Тебе кофейку?
       - Лучше чаю, без сахара.
       - Есть тортик.
       - Самую малость.
       - Ну, рассказывай, как ты?
       - Ничего нового: свекровь совсем плохая, мужу сокращением грозили. Ты ж его знаешь: мухи не обидит - вот все и клюют. Да что я все про себя? Сама-то как? Вы нас, юноша, уж простите – так давно не виделись, - не без вызова бросила она.
       - Понимаю…

       Попив чаю, Люся глянула на часы и было засобиралась, но как-то нерешительно, будто не решалась оставить их вдвоем.
       - Звони, если что, - Алла встала и направилась к двери.
       - Ты тоже, - в некотором недоумении с запинкой выдавила Люся.
       - Всего доброго, - Саша, привстав, одарил ее широкой улыбкой.

       Заперев дверь, Алла вернулась в гостиную и не сразу нашлась, что сказать.
       - Мне пора, – нерешительно произнес он.
       - Спешишь?
       - Поздно уже…
       - Побудь еще…
       - Конечно…
       - Мне тебя очень не хватало... наворожил что ли или насочиняла – возраст все же.
       - Молчи - опять я на «ты», - спохватился он.
       - Мне с тобой так легко, что могла бы все рассказать. Только зачем тебе?
       - Да есть зачем.
       - Тогда слушай: маленькая девочка очень любила танцевать, и ее отдали в балет. Не красавица, но, как все, мечтала о принце. Уже оставила всякую надежду, тут он и объявился. И они долго были счастливы.
       - А потом?
       - Потом она перестала танцевать, а он совсем заработался. Виделись они все реже и незаметно друг от друга отдалялись.
      
       - Хочешь, я расскажу?
       - Давай.
       - В старинном южном городе жил мальчик, - переглянувшись, они прыснули от смеха. Саша продолжил:
       - Как и его сверстники, он мечтал о походах в дальние моря. Однажды во сне он увидел свое счастье. А наутро, обведя взглядом их скромное жилище, он наткнулся на фотокарточку на мамином трюмо. Это была вылитая она.
       - Ну и выдумщик, - засмеялась Алла.
       - Можешь не верить, но так и было.
       - В Москву-то как попал?
       - Как все: после школы пошел на завод, потом армия. Вернулся - на учебу денег нет, работы никакой – вот в Москву и подался. Здесь я Сашей стал. Дома Богданом звали, но на фирме сказали, что не подходит.
       Алла удивленно приподняла брови.

       - Даже странно, что вновь увиделись. Завтра еду к себе, а оттуда – во Францию. Бумага из Иностранного легиона пришла. Может, слышала?
       - Саша… - воскликнула она и осеклась, - ну, да, конечно, Богдан… как так, завтра? Это же опасно...
       - А чего здесь сидеть? От силы два года - и найдут замену.
       - Куда тебя несет? Ты ведь еще жизни не видел! Не дай Бог, что случится? О матери подумай.
       - А что еще остается? Помогать буду не меньше...
       - Понимаю, но все так вдруг…
       - А куда денешься?
       - Мы больше не встретимся?
       - Доберусь до места - напишу, а там видно будет. Ну, мне пора…

       Проводив его к выходу, Алла не удержалась и на прощанье, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в лоб. Он крепко прижал ее к себе и поцеловал. Она перекрестила его вслед. Когда дверь за ним захлопнулась, Алла с трудом добрела до гостиной.
Лето выдалось знойным и грозовым. Она сидела в городе, а Вадим мотался по заграницам. Это его развлекало: почти через день в трубке звучал его бодрый голос.

       Как-то позвонила соседка сверху и пригласила зайти. Света одна воспитала сына. После института он устроился в иностранную фирму. Недавно его направили на стажировку в Англию, и она очень скучала. В прежней жизни Света была инженером-конструктором в закрытом НИИ, который, в конце концов, прикрыли. Вот и пошла она прислуживать иностранцам. Не будь у нее вузовского диплома, вряд ли бы взяли. Хотя, казалось бы, какая в нем нужда для стирки-мойки?

       Алла познакомилась с ней случайно, при переезде. Света вышла из лифта и встала, как вкопанная. Переведя восхищенный взгляд с Аллы на полупрозрачный чехол с белоснежными пачками в руках Вадима, она всплеснула руками:
       - Какое счастье… Представить себе не можете, как я рада. Извините, меня, пожалуйста, - это от неожиданности...
       Алла смущенно улыбнулась и, поблагодарив, заверила, что подарит карточку с автографом.
      
       Бескомпромиссная почитательница Аллиного творчества, Света была весьма деликатной натурой: что бы ни происходило в ее жизни, с ней всегда было легко и просто. С ней Алла отдыхала душой и потому с радостью откликнулась на звонок.
       - Как Дима? – первым делом спросила она.
       - Вроде ничего - не сглазить бы, – Света вытащила его фото с яркой блондинкой.
       - Жениться не надумал? – поинтересовалась Алла?
       - Рано еще. Пусть на ноги встанет.
       - Само собой, хотя у них свои планы…
       - Ты-то как? – тихо спросила Света.
       - Не поверишь… только правильно пойми: он твоему Димке почти ровесник. Ничего не было, да и быть не могло… Надежды никакой: он уехал. Кажется, навсегда...
       - Как же это, Алла?
       - Сама не пойму. Я ведь тебе не говорила: мы с Вадимом ждали сына, но не вышло, из-за меня… Парня этого словно сама судьба послала. В командировке Вадим заказал букет к дню рождения, через фирму… Так он и появился. Потом я сама заказала, и он опять пришел, чтобы исчезнуть навсегда.

       В общем, посидели-поплакали, каждая о своем. Прощаясь, Алла предложила сходить на неделе в одну из новых кафешек, что они и сделали.

       В конце лета пришло письмо с иностранной маркой. Будто из боязни, что оно попадет в чужие руки, Богдан очень скупо описал свою службу и упомянул о местном климате. Адрес выписал разборчиво: где-то в южной Франции.

       Она еще раздумывала над ответом, когда, отложив дела, Вадим решил развлечь жену, и они поехали на Лазурный Берег. Разумеется, в Ниццу, где русскоговорящих - хоть отбавляй, правда, не все вписываются.

       Как-то Вадим на ночь глядя уехал с друзьями в пресловутое казино Монте-Карло. Поскучав у телевизора, Алла вышла прогуляться на центральный бульвар. Пряные южные запахи, шум фонтанов и отсветы прожекторов в кронах кряжистых платанов слились воедино. По обеим сторонам тянулись бесконечные кафе и закусочные. Свет фар проезжавшего лимузина выхватил из полумрака веселую компанию. Взрослые подняли вверх бокалы, полные шипучего вина. Сидевшие с ними дети, не отрываясь, завороженно глядели на вазочки с разноцветным мороженым и искрящимися бенгальскими огнями.

       Алле сделалось совсем грустно. Не хватало еще, чтобы ее приняли за «ночную бабочку». И лаковая сумочка как нельзя кстати. Стоило ли за этим лететь через всю Европу?!

       Навстречу шли два парня в незнакомой форме. Показалось, что они говорили по-русски. Поравнявшись с ними, в том, что повыше, она не сразу узнала Богдана: он заметно возмужал и походил на героя кинобоевика.
       - Богдан? – почти вскрикнула она.
       - Не может быть, - оторопел он.
       - Я пойду? - осторожно поинтересовался его спутник, а они продолжали вглядываться друг в друга, никого вокруг не замечая.
       - Может, зайдем ко мне? - тихо спросила она.
       - Ты ведь не одна?
       - Он уехал с друзьями…
       - Есть одно место… без шика, конечно. - В сумерках он не заметил, как краска бросилась ей в лицо.
       - Если тебе так лучше, -  тихо прошептала она. Но плачу я.
       - Хорошо, я твой должник, - быстро нашелся он, - нам подъемные задерживают. Но лучше не выступать – как в «совке».

       Взявшись за руки, они свернули в узкую обшарпаную улочку. У входа он позвонил три раза – похоже, место знакомое.

       Номер был тесный и душный. Едва затворилась дверь, он порывисто обнял ее и припал к губам.
       - Не включай свет, - отстранившись, поспешно бросила она. Он настежь распахнул окно, и в нос ударил пьяный запах подгнивших южных фруктов. Широкая низкая кровать, кресла в белых чехлах, овальное зеркало над столиком. В ванной комнате - узкий душ с позеленевшими кранами. Из одного тянулась желтоватая струйка.
       - Жарко, - пожаловалась она.
       - Юг же! Присядь, - предложил он.
       - Ты изменился...
       - Если честно, ответа ждал каждый день, а он все не приходил.
       - Обо всем не напишешь…
       - Сам не заметил, как ты стала возвращаться на карточку с маминого трюмо…
       - Прости, если опоздала…
       - Отнюдь... я не об этом. Что ни говори, местные нашим в подметки не годятся.
       - Милый, где же ты раньше был? Хотя зачем тебе это?
       - Прекрати!
       - Хорошо... больше не буду. Расскажи, как живешь…
       - Народ в части разный, и каждый сам по себе. Нашим потруднее, вот и держимся друг за друга. Иначе не выживешь...
       - Слышала, и так противно...
       - Что поделаешь?
       - А не опасно? – с тревогой спросила она.
       - Время покажет…
       - Кормят как?
       - Сносно, но про борщ не слыхали.
       - Как с французским?
       - Пока не очень, но зубрю день и ночь. Молдаванам куда легче. Они меня часто выручают.
       - Дома как?
       - Мать, конечно, переживает, но держится.
       - Ты ей звонишь?
       - Когда могу. Месяц были в горах на ученьях…
       - У меня есть только это. Возьми. Может, и мне позвонишь...
       - Не стоит, сам заработаю.
       - Бери, мы же свои.
       - Хорошо, я верну.
       - Оставь, это мелочи.
       - Как твои ученики?
       - В общем, радуют. Особенно Настя из Нижнего. Так на меня похожа! На ту, в юности. Жаль, фотографии нет.
       - Ты все равно лучше всех.
       - Это пройдет... у тебя все впереди…
       - Не хочу, чтобы прошло.
       - Поздно уже, - заметила Алла.
       - Останься. Что тебе стоит?
       - Успокойся, я здесь…
       - Я сейчас, - он рванул на лестницу.

       От неожиданности Алла поежилась. Не зная, что и думать, она набрала мобильный Вадима. Он долго молчал. Наконец, откликнулся. Его голос с трудом пробивался сквозь шум игорного зала. Она поняла, что ему везет, и он вернется не раньше утра.

       Богдан прибыл с шампанским и огромным арбузом. Наскоро обмыв, он раскромсал его армейским ножом прямо на льняной салфетке. Шампанское ударило пенной струей. Он протянул ей полный стакан.
       - За тебя, - сказала Алла.
       - А я за тебя, - тихо ответил Богдан.

       Потом они принялись за арбуз, сочный, без семечек, не очень сладкий. Сок стекал по рукам, но они не замечали. Богдан налил еще, и они молча выпили.

       Он вдруг упал на колени и, прижавшись к ней, уткнулся в подол.
       - Не пущу, - будто переча кому-то, вымолвил он.
       - Не надо, мой мальчик, все хорошо… - она с трудом сдерживала слезы.

       Поднявшись, он погрузился в кресло и затих. Она потянулась к нему и поцеловала в лоб. Как тогда, на прощанье.
       - Прости меня. Зачем я только тебя окликнула? Очень прошу: береги себя и мать не забывай.

       Едва касаясь, Алла провела рукой по его коротко стриженым волосам. Подхватив лежавшую на кровати сумочку, она шагнула к дверям. Богдан не шелохнулся.

       Внизу она расплатилась карточкой. Оставив в блюдце пару монет, упомянула о спутнике и встретилась с безразличным взглядом пожилой дамы на стойке. Пряча смущение, Алла кивнула на прощанье и устремилась к выходу.

       Вадим вернулся под утро, проиграв все наличные.

       Вечером они уже подъезжали к их башне на Юго-Западной. У подъезда столкнулись со Светой, выходившей на прогулку с сиамским котом.
       - С приездом! - воскликнула она, - ну, загар - сразу видно: прекрасно отдохнули.

       Переглянувшись, Алла с Вадимом не сразу нашлись, что ответить.