Ревность убила её, а потом его

Когда у тебя есть все, ты начинаешь хотеть невозможного.

ОНА:

Сука! Она знала, что играла не по правилам, не оставляя мне ни единого шанса. Я на расстоянии ощущала ее торжество. Ей снова удалось победить меня. Ссора, случившаяся между ними, была использована ею для упрочения отношений. Она достойная соперница. И мне предстоит снова ждать наступления удачного момента. Если бы я только могла предположить тогда, восемь месяцев назад, что буду сходить с ума по своему же мужу, от которого ушла с таким трудом. Воистину мы плачем, только потерявши кого - либо.
У нее самое мерзкое на свете имя. И она похожа на жалкую крысу, в ее внешности нет ничего примечательного, мелкие зубки едва прикрыты тонкой верхней губкой, глазки глубоко посажены, у нее просто отсутствует грудь. Но ей 31 год, и она научилась поневоле маскировать физические изъяны. Ее появление в нашей привычной картине мира, сначала, было воспринято мною весьма спокойно. Я привыкла за двенадцать лет, что он всегда принадлежал мне и все внимание было направлено на меня. Мне и в голову не могло придти, что кто- то действительно может встать между нами. Я не учла, что терпение как личностная характеристика, как непостоянная величина имеет предел. Мне казалось, что играть чувствами друг друга это такое негласное правило. Мы мчимся на невероятной скорости, догоняя друг друга в череде стремительно сменяющихся будней, запрещая себе смотреть куда-то кроме как друг на друга. Эта увлеченность обоюдная, и каждый раз придумывая новую историю, мы будто проверяем " а вот это как?" и снова эмоциональные пиковые точки, взлеты, после которых ты проваливаешься в самую кипучую бездну страстей, где нет ориентиров, где обнажаются самые сокровенные тайны человеческой души, где в невидимом портале нас только двое - он и я. Да, я заигралась, и не услышала мольбы о прекращение этой бесконечной гонки, даже не наперегонки, а друг за другом. Периодически когда внешний мир врывался в эту странную картину мира, усилия объединились против внешнего врага, и тогда победа была неизбежностью, потому как никому не устоять против двух людей, ставших за долгие годы брака единым целым. Но это было прежде, а сейчас я мучилась и ждала, издали наблюдая за развитием его романа, так театрально поставленного. Происходящее между ними было слишком явно напоказ, и я надеялась, что эта новая игра, придуманная им в плоскости очень личных пересечений. Я ждала, каждый раз представляя, что вот сейчас, в сей момент раздастся долгожданный звонок, и я услышу такой родной голос, и право хода перейдет ко мне. Я мечтала, придумывала сценарии развития наших отношений в этой тонкой и болезненной игре, но... Дни пересчитывали месяцы, месяцы складывались в какой-то затянувшийся год, и в ноябре меня поразило в самое сердце отчаяние. Оно навалилось как данность, давя меня невыносимым грузом безысходности. Боже, я валялась часами в ночной тиши, физически переживая боль, скуля про себя в боязни разбудить сыновей, порой степень переживаний достигала такого пика, что я каталась по полу в мучительной тишине большого дома, давясь слезами. Конечно же, я сильная и умная женщина, давно знаю, что все в этой жизни принадлежит нам, что все в наших руках, и в наступившем утре каждого следующего дня, сменяющего ночной кошмар, я создавала свою картину мира. Но секс с другими мужчинами представлялся мне порцией остывшей манной каши, съесть которую надо, только делаешь ты это давясь рвотными порывами. Любое внимание в мой адрес со стороны всех моих многочисленных поклонников воспринималось как четкое подчеркивание несовершенства претендентов. Как заноза, не проходящее душевное страдание, мешающее дышать, думать, слышать, слушать, уничтожающее меня день ото дня. Потом случился глобальный страх, а вдруг это навсегда? Вдруг я погибаю, без шанса возродиться?  Я стала подозрительной и очень злой, слезы которые орошали мою подушку ночью, днем превращались в злейший яд, плескавшийся в моем повседневном общении и отравляющий жизнь близким моим людям.
      А потом они поссорились, я это знала, что-то произошло, ее нет в моем доме, она больше не трогает своими руками вещи, которые я с такой любовью приобретала, тщательно собирая модный интерьер нашего с ним дома. Она не ложится в мою кровать, не варит кофе в моей кофеварке по утрам, не задергивает любимые мной шторы вечером и не ставит подаренные им цветы в мою любимую вазу нежного богемского стекла. Я затаилась, я притихла в ожидании того, что в мою дверь он постучит. И опять надежды обмануты, даже не так, надежда столь эфемерна, что осознание его нелюбви ко мне стало для меня непреодолимой преградой в мировосприятии.
Мои переживания как непрекращающееся сражение с самой собой, борьба в которой точно не будет победителя. Порой душевные порывы были столь стремительны, что я стала бояться себя.
Я не сделала ни одного шага навстречу, я ни разу не набрала его номер, он никогда не узнает о том, что я думала и чувствовала тогда. Мое жесткое убеждение, никогда не просить ни о чем, тем более любви у того без кого не представляешь свою жизнь. Однажды я проснулась и поняла, что у меня только два пути, открыть окно и шагнуть в пустоту, либо мысленно перерезать, перерубить этот канат, так крепко держащий меня около него. И я сделала свой выбор.

ОН:

Наша история про то, как "нас" не стало. Я любил ее равно как и саму жизнь. Бог дал нам двоих сыновей. То, что происходило между нами когда мы были вместе - полное растворение, то, что происходило между нами, когда мы были врозь - стремление друг к другу. Она ушла от меня, сказав однажды "Это больше не любовь." Я отпустил, и три месяца не нарушал ее покой, считая что эта пауза на пользу переполненным эмоциями нашим отношениям. А она влюбилась, я сразу это понял, по одному взгляду, по первой фразе, которую она мне сказала после длительной разлуки. И началась ненависть. Я следил за ней, подло и мерзко, я нанял человека, который наблюдал за ее перемещениями по городу и раз в день присылал мне подробный отчет о том, где она была, с кем встречалась. Я жаждал смерти тому, кого она предпочла. И в один день я вмешался, я запретил ей продолжать историю. Я надавил на нее, она плакала, умоляла отпустить, я был непреклонен. Она подчинилась. Потом целый год кошмара, в котором все ее мысли принадлежали тому, кого я ненавидел всем сердцем. Что я только ни делал, для того чтобы она его забыла. Рвется там, где тонко. Она не выдержала и ушла вновь в марте. В тот час погасло солнце, потеряло смысл все, что было важным и глобальным. Сутками, я лежал на кровати, тупо проваливался в никуда. Не спасал ни алкоголь, ни наркотики. Она была сильнее. Она самый сильный наркотик для меня. Я болел ею, а лекарства никто не придумал. Тогда я изобрел это средство, дал ему имя и стал его употреблять. Секрет был прост. Я нашел женщину. Женщину, как средство защиты от неотвратимых эмоций, от страдания. Я привел ее в свой дом. Я задарил ее подарками. Я делал все, чтобы забыть ту, которая имела мою душу и сердце. Наши отношения длились полгода. Каждый день я ждал, что та, ради которой я разыгрывал сценарий, не выдержит, прибежит, позвонит, ворвется в ту действительность, которая со стороны выглядела так идеально. Я ненавидел телефон, потому что каждый входящий был не от нее. Она равнодушно жила рядом, не предпринимая ни одного действия, для того чтобы вернуться ко мне. Ей было безразлично. Самое страшное оружие - ревность, я применил напрасно. Та женщина, которая была смыслом моей жизни, матерью моих сыновей, самым родным человеком, разлюбила меня навсегда. Я желал ее слез, истерик, просьб, чего угодно в подтверждение любви, связавшей нас однажды и навсегда. Она была непреклонна. Я смирился. Мне нет больше радости в этом мире. Я живу в вакууме, в аквариуме несуществующего времени. Она закрыла мне все входы и выходы, и я навеки пленник своей пагубной страсти к единственной женщине, которая навсегда забрала мое сердце.