Письмо в будущее

Дверь. Обычная дверь разделяет два мира. Мир по одну сторону ее и мир по другую. Два мира как будто на экране телевизора по разные его части, слева один, справа — другой. Вы, в зависимости от толщины двери можете быть в считанных сантиметрах от другого человека, но даже не подозревать об этом и не испытывать никаких эмоций связанных с вторжением в ваше «личное пространство», а без нее вам будет не комфортно в куда более безобидной ситуации. Сегодня, сейчас эта дверь является границей между двумя мирами, один из которых мир молодой девушки, расхаживающей по дому в халате и вздрогнувшей от неожиданного звонка в дверь, и мир парня, ее ровесника, который держа в руках сумку, достал из нее один конверт, нажал кнопку, заставившую через сигнал звонка вздрогнуть девушку. Они находились особенно близко к друг другу когда она смотрела в «глазок», а он ждал что бы ему открыли, но разделявшая их миры дверь, не позволяла ни насладиться ни смутиться такой близостью.

– Мам, там парень какой-то пришел, - заглянув на кухню, сказала девушка.
– Кто там? - спросила мама, подойдя к двери.
– Я — курьер из организации «Письмо в будущее». Принес вам письмо, - улыбнулся и смутился парень от простоты сказанного.
– Мне письмо? - удивилась женщина и открыла дверь.
– Ну если вы... если вы Оксана Сергеевна Белкина, то вам... А если нет, то могу ли я ее увидеть?
– Это я. Оксана Сергеевна. Правда я уже давно не Белкина, это моя девичья фамилия. А какое же письмо вы мне принесли?
– Этого я не знаю. Я всего лишь курьер. Наверное, когда вы его прочтете... - парень снова улыбнулся.
– Мам, что там такое? - выглянула девушка и смущенно посмотрев на молодого парня произнесла — Здравствуйте.
– Добрый день! - ответил парень, чуть выпрямившись, ведь появившаяся в дверном проеме девушка была мила и вызывала желание нравиться ей.

Дальнейший разговор курьера и Оксаны Сергеевны проходил с оглядкой на прекрасную свидетельницу этого диалога. В парня как будто вдохнули новую энергию, ему хотелось говорить более уверенно и загадочно, выглядеть серьезнее и умнее, он старался разглядеть оценку своим действиям и словам в реакции девушки.

– Так интересно, мама, письмо. Ты не говорила, что ждешь письма из прошлого, - улыбнулась дочка.
– А я и сама не знала, что жду его - искренне ответила Оксана Сергеевна.
– Так это интересно, - продолжала дочь, - а у вас там только маме письмо? Мне случайно никто ничего не написал?
– К сожалению, нет, - ответил парень.
– Ууу... Жаль... Хотя...Почему к сожалению? Может быть к счастью?
– Может быть и к счастью... Однако что-то мне подсказывает, что вы обрадовались бы письму, и выходит так, что обрадовать вас мне не удалось...
– Но письмо могло меня и огорчить, значит вы меня и не огорчили тоже... Поэтому не стоит сожалеть об этом.

Симпатия молодых людей к друг другу была очевидна, однако присутствие мамы и необходимость соблюдения формальностей по оформлению доставки письма отвлекали их внимание и наводили некоторое смущение на обоих.

– Итак, все правильно. Эта квитанция остается у вас, эту я забираю себе. Всего хорошего, - обратился он к Оксане Сергеевне, - до свидания, - сказал, быстро взглянув на девушку.
– До свидания. Спасибо. - почти в один голос сказали мама и дочь.

Дверь закрылась и миры снова разделились. Парень с чувством недосказанности, стал неторопливо спускаться по ступеням. Пройдя несколько из них, приостановился и слегка задумался, как бы размышляя на тему правильности своих действий. Он чувствовал, что должен сделать следующий шаг, который позволит ему еще раз увидеться с понравившейся девушкой, но что это за шаг и как его сделать? Можно, конечно, просто подойти и позвонить в дверь повторно. Но... Ведь тогда надо что-то будет сказать. А что сказать? А что сказать ее маме если дверь откроет мама, а потом еще и самой девушке что-то говорить. «О Боже, как же все сложно в этой жизни...» - подумал парень, взглянул на часы и уже быстрым шагом побежал по ступенькам.

– Такой парень приятный — промолвила невзначай девушка в слух, что бы мама услышала ее и, может быть, выразила свое мнение по поводу сказанного, но и тихо-тихо в тоже время, что бы можно было сослаться на то, что это была ничего незначащая фраза.
В ответ мама лишь улыбнулась, однако этой улыбкой она сказала гораздо больше чем могла бы сказать словами, которыми к тому же не смогла бы так понятно донести свое одобрительное и положительное отношение к сказанному, а главное дать понять, что с высоты своих лет прекрасно понимает, что чувствует и пытается не выдать ее дочь, но не сердится на нее и даже, наоборот. Девушке было очевидно, что пред мамой она как раскрытая книга и от осознания этого, а также от того, что никому ничего не надо объяснять, ей было очень тепло на душе и комфортно, как когда-то, когда мама ребенком ее укладывала в кровать, укутывала в одеяло и целовала с пожеланием: «Спокойной ночи, моя маленькая».

Мама пошла в комнату, а дочь задержалась на несколько мгновений в прихожей, улыбнулась смущенно, прикусила губу, осознавая как основательно и молниеносно она была разоблачена, собралась с мыслями и, сменив ярко выраженную улыбку на сдержанную, отправилась вслед за мамой.

В комнате дочь не скрывала своего интереса к полученному мамой письму, однако воспитание не позволяло ей ни читать через плечо, ни прерывать чтение мамы вопросами типа: «Ну что там?», «От кого это?», хотя несомненно очень хотелось узнать это скорее, поскольку она хоть и знала о существовании такой почты, но никогда не пользовалась ее услугами, как собственно, и услугами обычной почты. «А какой смысл писать письма? Если гораздо проще связаться с человеком через интернет, позвонить ему по телефону» - размышляла она как типичный представитель своего времени. Между тем, письма это больше чем просто способ общения с людьми. Письмо как бриллиант, полученный из алмаза информации путем ювелирной огранки, в письме концентрируется главная мысль, отсекается ненужное, то, что в разговоре может увлечь в сторону. Письмо лишено надуманных обид, в письме ценно каждое слово, в письме нет обратного пути, нельзя сослаться на «вырвалось», на «это я с психу», в письме сказанное хорошо обдуманно, многократно взвешенно и от этого гораздо более ценно. Пускай прогресс шагает и дальше, пускай он упрощает связь с близкими людьми, но письма не должны уходить в прошлое, надо писать письма, писать потому что от писем получателю их становится теплее, причем ровно столько раз, сколько он их перечитывает. Видимо, кто-то из аналогично мыслящих, когда-то давно, стремясь, расширить функционал обычной почты, придумал нестандартную корреспонденцию — «в будущее». Конечно, и раньше находились те, которые писали себе или своим одноклассникам, сослуживцам письма с условием «вскрыть тогда-то», но организации такой не было, и вот однажды на базе обычной почты она появилась. Теперь стало возможным прийти и написать письмо кому-то «в будущее», на конвертах (бандеролях, посылках) кроме граф «кому» и «куда» появилась новая — «когда». Конечно, несмотря на появившиеся новые правила, изменения в законодательстве, возникло огромное количество проблем, связанных со сложностями доставки почты «в будущее», однако услуга, несмотря на это, приобрела своих потребителей и повысила рентабельность почты в целом.

Вот и сегодня, с работой этой организации столкнулись еще два человека — Оксана Сергеевна и ее почти совершеннолетняя дочь, которая никак не могла дождаться пока мама дочитает письмо и расскажет ей от кого оно и что в нем написано.
«Привет, Оксана! Пишет тебе Андрей, ты меня не знаешь... Вернее, сейчас, когда читаешь это письмо, надеюсь, уже знаешь... Но сегодня, сейчас, когда я пишу тебе его, не знаешь еще. Какая же нелепость получается... нет, даже не нелепость, а полный бред... не суди строго, я постараюсь все объяснить.

Я тебя увидел в магазине. Ты там работаешь, то есть работала когда-то (это для тебя когда-то, а для меня ты сейчас там работаешь). Мне очень приглянулась ты, твоя улыбка, твои милые черты лица, твои светлые глаза... Одним словом, я стал чаще захаживать в ваш магазин с одной единственной целью увидеть тебя и познакомиться с тобой. Но моя скромность, стеснительность не позволяла это сделать. Я в очередной раз совершал покупку, порой мне ненужную, и уходил, ругая себя... А еще через время я вновь нацеливал себя на знакомство с тобой. Продумывал в голове фразы, представлял как это будет. Говорил с тобой в мыслях и в мыслях же знакомился с тобой. Я не знаю интересно ли тебе, но я представлял себе наш разговор:
– Вы что-то хотели? — например спросишь ты, когда я войду в магазин.
– Да. Я хотел узнать ваш номер телефона и получить разрешение проводить вас сегодня после работы.
Или что-то вроде того:
– Вы что-то хотели?
– Да. Но увидел вас и категорически забыл что...
Или еще например такой вариант:
– Слушаю вас! - обескуражишь ты меня этой или иной фразой, ответ на которую я, предположим, не продумал, хотя несомненно, я старался предусмотреть все варианты...
– Ну вот, - думал я, что сумею тебе ответить, - рассчитывал на то, что вы спросите меня «Вы что-то хотели?», придумал даже, что вам отвечу, а вы просто взяли и обломали меня своим «Слушаю вас!»
И пока ты была бы в растерянности от того, что сказать и как среагировать, я намеревался продолжить:
– Давайте начнем так как я предполагал... что бы все было в соответствии с планом? Спрашивайте «Вы что-то хотели?»

Вот. В моих фантазиях я был как никогда решителен и меня переполняла уверенность в себе.
Сложности начинались когда я придумывал, что сказать тебе на ответ «Нет», я уходил далеко в мыслях, сам себя запутывал, порой ночами не мог уснуть. Но всякий раз поход к тебе в магазин кончался одинаково, я терялся и уходил. Я решил бороться со своей нерешительностью более жестко. И придумал довольно странный способ — написать тебе письмо «в будущее» и отправить его. Надеюсь, что совершение поступка, действие которого невозможно отменить, подтолкнет меня и заставит быть мужчиной, иначе ты сейчас читаешь письмо от человека, которого не знаешь и о существовании которого даже не догадываешься... Надеюсь, это не так. Надеюсь, что я смог к тебе подойти и познакомиться, и мы с тобой живем сейчас счастливо, и сегодня, когда я вечером приду с работы ты расскажешь мне про это письмо, а я удивлюсь и вспомню, мне станет и стыдно и приятно одновременно. Вообще очень интересно получается, ты знаешь о том, подошел-таки я к тебе в магазине или нет, а я этого еще не знаю, но почти уверен, что подошел... Тьфу-тьфу-тьфу, что бы не сглазить. Ты не смотри, что я такой нерешительный, я правда решил сегодня раз и навсегда с ней (с нерешительностью) распрощаться и ты в этом мне должна помочь, даже несмотря на то, что ты об этом еще не догадываешься («еще» - это я про свое время). Тот факт, что я разыскал твой адрес в интернете зная лишь фамилию (прочитал на бейджике на твоей одежде в магазине) и еще некоторые крохи информации о тебе, мне кажется, говорят о моем отношении к тебе. Короче, Оксана, я тебе признаюсь в том, что ты мне очень нравишься, в любви признаюсь лично, а не в письме. И обещаю тебе, что сегодня после того как я отправлю это письмо тебе «в будущее», подойду и признаюсь в своих чувствах. И будь, что будет! Ну все, заканчиваю письмо. Пока. До встречи сегодня вечером (и в моем времени, потому что в магазин пойду вечером, и в твоем, когда приду с работы, тьфу-тьфу-тьфу еще раз). Андрей Григорьев.»

Оксана Сергеевна прочла письмо, но задержала взгляд на последних его строчках, потому что знала как только она даст понять, что письмо дочитано — дочь станет расспрашивать ее, а она не знала, что ей сказать, она даже не знала как сама относиться к этому письму, не могла разобраться в своих чувствах. Однозначно было лишь то, что письмо заставляло ее волноваться, оно было весточкой из давно забытого прошлого, которое хоть и стало «прошлым» в самом «прошлом» смысле этого слова, однако достаточно неожиданно оно стало частью «настоящего», хотелось прочесть еще раз...

Оксана Сергеевна сложила письмо вдвое, вчетверо и резкими движениями стала его рвать медленно и показательно, что бы видящая это и недоумевающая дочь не подумала, что мама чем-то взволнована. А дочь, как и предполагала мама, сначала вопросительным взглядом, а после и непосредственно спросила:
– Мам, а что случилось? Кто тебе это написал?
- Ничего, Лен. Одноклассница это моя. Баловалась еще в школе. Мы с ней дружили одно время, а потом поссорились. Вот она и написала.
– Она тебе грубости написала?
– Да. Дети, сама понимаешь. Сейчас бы ей стыдно стало... наверное - мама старалась говорить так, как будто говорила правду, однако мысли о самом тексте письма, о правдоподобности придуманной «на скорую руку» истории про одноклассницу, сомнения насчет того, что дочь поверила в нее, осознание нелепости ситуации, в которой мать придумывает неправдоподобную историю, размышления о возможных мыслях дочери, которая не поверив, придумает свое объяснение такой реакции матери на полученное письмо, не давали ей концентрироваться и более достоверно преподносить информацию.
– Ааа... - многозначительно сказала дочь Лена, подтвердив этой многозначительностью опасения мамы по поводу недостоверности истории или ее недостоверного преподнесения, - понятно!
– Понятно ей... пойдем лучше чай пить, - сказала Оксана Сергеевна, взяв в руки себя и мелкие кусочки разорванного письма.

Это письмо «выбило из колеи» Оксану Сергеевну и, как она не старалась, ей не удавалось быть той мамой, которую привыкла видеть дочь когда все в порядке. Сейчас, когда они пили чай, дочь, понимая, что мама что-то скрывает, не пользовалась ее уязвимостью, а наоборот, пыталась подбодрить, помочь отбросить тревожащие мысли и вернуться из воспоминаний сюда, в настоящее, в семью, к дочери.

А мама погружалась в воспоминания, потом вновь пробуждалась от них, когда надо было ответить дочери, говорила пару слов, снова вспоминала... Вспоминала того Андрея, который действительно подошел к ней познакомиться когда она еще была студенткой и работала в магазине продавцом. О! Как это было давно! Наверное, если бы не письмо, она и не вспомнила бы об этом коротком периоде своей жизни, когда работала продавцом. Но письмо этим и отличается от простого разговора, что разговор нельзя «переговорить», а письмо перечитать можно, оно как застывший во времени разговор. Но такой разговор, если он неугоден, можно уничтожить, сжечь или разорвать на мелкие кусочки, уничтожив тем самым грань между ним и обычным разговором. Так уничтожали победители историю захваченного народа, так уничтожают «черную» бухгалтерию недобросовестные руководители, так и Оксана Сергеевна уничтожила «застывший во времени монолог», обращенный к ней. И, несомненно, воспоминание, пришедшее нежданно-негаданно в ее жизнь, канет в лету, и сам факт получения письма-воспоминания станет лишь новым воспоминанием, практически не имеющим шансов на воскрешение, если, конечно, не будет зафиксирован в другом письме. Но пока впечатление от прочтения свежо, пока еще эмоции тревожат сердце и разум, воспоминания нахлынули с новой силой и от них сложно отделаться.

Оксана Сергеевна не помнила, что сказал Андрей в тот день, как не помнила и в целом деталей их встречи, помнила лишь, что он держался неуверенно и был закомплексован, но она не отказала ему в знакомстве. Он проводил ее домой и пообещал прийти на следующий день, эмоциональных переживаний в этот, по видимому, ему было предостаточно.
У нее начинала болеть голова, потому что сейчас ей хотелось полежать чуть-чуть и предаться воспоминаниям, совсем немного, ей хватило бы. Но дочь... Она требовала внимания, ей нельзя было рассказать о мыслях, но и мысли не выходили из головы. Она что-то отвечала дочери, что-то у нее спрашивала даже, но ничего из этого не отложилось у нее в памяти. Ее память работала на воспоминание, а не на запоминание.

На следующий день Андрей принес в магазин розу большую и красивую, это было так мило, но и так наивно, как будто школьник принес цветы учителю, не потому что хочет подарить ей цветы, а потому что ему сказали, что так принято. Кто-то сказал, что женщины любят цветы. Женщины любят цветы, но немалое значение имеет подача. Если женщина любит самоуверенных и даже грубых мужчин, это же не значит, что прыщавый мальчик в очках и с туловищем похожим на вопросительный знак, который на свидание ходит с мамой, может нагрубить понравившейся ему девушке и думать, что этим ее завоюет. Нет. Главное, что бы внутреннее «я» мужчины гармонизировало с внешним его «я» и чтобы то и другое хотелось видеть в нем предмету обожания. Андрей этого не понимал, он думал, что цветы надо подарить и он их подарил.

Оксана была снисходительна и позволяла Андрею раскрыться перед ней, старалась не судить «по одежке», ей казалось, что в нем была некая другая суть, которая не видна сразу, только разглядев которую стало бы возможным решить может ли их знакомство перерасти в нечто большее.

Андрей тоже несколько успокоился. Он был доволен собой, своим важным преодолением себя, и некоторое время находился в состоянии эйфории, но, успокоившись, через время, действительно стал более интересен Оксане. У него оказалось хорошее чувство юмора и широкий кругозор, ей было интересно с ним и она частенько хохотала над его шутками на скамейке в парке.

– Мам! - в очередной раз оборвала воспоминания Лена, и стала о чем-то расспрашивать маму. Оксана Сергеевна вновь решила собраться и вырваться из этого зацикленного круга мыслей.
В этот раз ей удалась эта попытка. Она задумалась о семейных делах, о заботах, стала размышлять о потенциальном ужине, который необходимо было приготовить к приходу мужа, о телевизионных передачах, которые можно посмотреть в процессе готовки, о том, что будет делать сама, а чем попросит заняться дочь и вскоре она практически перестала думать о письме.

За ужином с мужем она сомневалась говорить или нет о сегодняшнем событии, сомневалась, потому что утаить свое волнение сложно, да и муж вряд ли поверит в историю про грубящую одноклассницу, а не сказать, значит, вызвать еще больше недоумения у дочери, которая может и сама сказать об этом отцу, причем тогда возникнет необходимость объяснять еще и тот факт, что сама она рассказывать не собиралась. Она уже неоднократно за сегодняшний день пожалела о том, что дочь присутствовала при получении этого письма. С другой стороны, хорошо, что не было мужа дома, хотя бы порвать была возможность. Конечно, ничего ужасного в этом письме не было, конечно, муж нормальный адекватный человек, он бы все понял, но какому бы мужу понравилось подобное послание?

Мужа звали Олег, он работал в одной не очень крупной, не очень нужной организации, занимал в ней и не очень высокий и не очень низкий пост. Сейчас он ужинал дома с любимой женой и любимой дочерью и, похоже, был счастлив. Несмотря на длительность супружеской жизни с Оксаной, и уже взрослую дочь, семейная идиллия была неким приоритетом для Олега и Оксаны, им удавалась тихая семейная жизнь, без интриг, измен и ревности, возможно, это была еще одна причина желать забыть о письме как будто его не было вовсе.

– Мне сегодня принесли письмо из прошлого, представляешь? - сказала Оксана Сергеевна, несмотря на то, что чувствовалось — Лена не собиралась говорить об этом. Видимо, она сочла необходимым быть максимально честной перед всеми в сумме, чем перед кем-то в отдельности. Дочь итак усомнилась в правдивости слов мамы, промолчать при муже, значило быть раскрытой дочерью, обмануть и мужа, значит, зародить сомнения в нем, однако уменьшить их у дочери. Нелегкий выбор был сделан в пользу второго.
– Ммм... Как интересно! - искренне заинтересовался муж.
– Да ничего интересного, на самом деле, - попыталась спокойно сказать Оксана.
– Почему? - не понял Олег.
– Да просто детская шалость, может взять и вдруг испортить тебе напрочь настроение... - пыталась говорить жена так, что бы в голосе не чувствовалось несвойственных ей ноток.
– Ну если ты рассчитывала этим охладить мой интерес, то у тебя не вышло, - улыбнулся он, -  мне стало еще интереснее.

Дочь в это время молча наблюдала за происходящим и, как и ожидала Оксана, пыталась вынести вердикт маме, заподозрив ее во лжи еще днем. И от нее исходило даже больше опасности чем от мужа, как казалось Оксане, потому что она видела ее и сразу после прочтения и теперь, успокоившись. Оксане необходимо было, не «путаясь в показаниях», преподнести мужу все так, что бы у него не закралось сомнений в искренности слов, как это случилось с дочерью.

– Да что там интересного? Одноклассница моя... Настька Люлина, придумала тоже... когда мы поссорились... сильно... однажды... не придумала ничего лучше чем написать мне все что она обо мне думает в детской хамской манере и отправить мне это в будущее.
– Да уж. И чего там? Ты такая сякая? И тому подобное?
– Да. И куда мне идти, и кто я, и кто мои близкие. Да если честно, вспоминать противно, не то, что рассказывать.
– Какой извращенный ум у нее, это же надо придумать... Мне кажется, нормальному человеку не придет такое в голову — написать оскорбления, но не сразу их сказать, а через много лет, ведь собственно, суть оскорблений в том, что бы их донести до слушателя незамедлительно после совершения плохого поступка. Не понимаю...
– Так вот же... Бред какой-то... Настроение мне только испортила...
– Ну не обращай внимания. Всякое бывает, главное, что в настоящем тебя окружают адекватные люди, которые тебя ценят, любят и уважают. Ведь так?
– Да. Так, - растрогалась Оксана, ей было не по себе, что она обманывала мужа, и очень приятно одновременно от его понимания и поддержки в, пусть и выдуманной, ситуации.

Спустя несколько дней, Оксана Сергеевна уже почти совсем забыла про письмо. Возвращаясь в очередной вечер с работы, она увидела возле подъезда сидящего на скамейке парня-курьера, визит которого еще недавно вывел из равновесия ее на целый день и поставил в нелепое положение перед дочерью и мужем, одним словом, когда она его увидела в ее груди что-то вздрогнуло, как бывает если оказаться в ситуации, в которой было очень неуютно, которая вспоминается как страшный сон, которую хочется забыть, но сделать это не получается. Конечно, может быть он пришел не к ней, может быть он просто ждал кого-то, может быть еще что угодно, но страх, что он пришел к ней и с целью принести еще одно письмо, и того, что это письмо будет снова от Андрея, от которого после первого письма неизвестно чего ожидать, в купе с интуитивным пониманием, что парню-курьеру нечего делать около их подъезда если не ждать Оксану Сергеевну с работы, готовили ее к худшему. Но когда она подошла к нему, завидевшему ее и приподнявшемуся чтобы заговорить, полная  настроя разговаривать с ним резким, решительным тоном, осознала, что его вины в сложившейся ситуации нету и ее немилость к нему была бы необоснованной, все в чем повинен был он — так в том, что ему поручили доставку этого письма. Поэтому она постаралась быть лояльной, однако парень почувствовал по отношению к себе некоторую антипатию, поэтому еще больше засмущался:
– Здравствуйте... - робко начал он.
– Здравствуйте, молодой человек! Вы ко мне?
– Да. К Вам! Простите меня, пожалуйста, - парень явно смущался, поэтому формулировать мысль ему было нелегко, - тут вот письмо...
– Опять? - сорвалась возмущенно женщина, но чуть собравшись добавила — молодой человек, можно вас попросить? Если будут еще письма... то как-нибудь приносить их... в удобное время...
– Так это... письмо не вам... а вашей дочке!
– Лене? - уже удивленно переспросила Оксана Сергеевна.
– Да! Ей...
– А ей-то от кого?
– От меня... - парень засмущался больше прежнего, потупил взгляд немного и, казалось, даже покраснел.
– От вас?
– Да...
Возникла небольшая пауза.
– Просто она мне понравилась, а я не знал что делать, а она жалела, что ей не пришло письмо, а я подумал, что... и вот... написал...
– Ага! То есть вы ей написали письмо? И сейчас принесли его?
– Да!
– Ну что же... - Оксана Сергеевна была рада, что ей не пришло новое письмо, но находилась в некотором недоумении и неторопливо, позволяя парню закончить фразу, продолжила - предполагаю, вы хотите мне его сейчас отдать, чтобы...
– Да. Что бы вы его передали Лене... - парень снова смутился, - если, вы конечно не против...
– А что я? Она немаленькая, читать умеет. Мне передать не сложно.
– Спасибо, - парень улыбнулся и полез во внутренний карман куртки за конвертом, - вот возьмите, я не знал как ее зовут, поэтому написал просто «понравившейся девушке». Ничего? Как вы думаете?
– Ничего, конечно. Только как докажете, что именно дочери написали, может у вас там про запас лежат заготовки и вы их всем «понравившемся девушкам» раздаете?
– Нет, вы что? - стал оправдываться парень, - я только ей, честно, там в письме...
– Да я шучу, - улыбнулась Оксана Сергеевна, - шучу, не обращай внимания. Письмо передам, не переживай. Ну а что она решит после прочтения от меня не зависит.
– Конечно-конечно. Спасибо. До свидания!
– До свидания! - улыбнулась Оксана Сергеевна.

Парень спешно отправился к остановке. Уже в прошлом был страх, что не удастся передать письмо, написанное накануне вечером дома, маскируя написание его под выполнение домашнего задания по высшей математике от родителей, вернее лишних вопросов с их стороны, ведь когда он позвонил в дверь ему никто не открыл. Конечно, первый раз он пришел в выходной, поэтому дома были все кроме отца семейства, а сегодня в среду или четверг, день недели вылетел у Святослава (так звали парня) из головы, дома не было никого. Он предполагал возможность отдать письмо не лично Лене в руки, а через маму, но для него не было очевидным какой вариант лучше, и в том и другом были свои плюсы и свои минусы. Он вышел на улицу после того как безрезультатно позвонил в дверь, и был в сомнениях по поводу дальнейших своих действий — остаться ждать когда кто-то придет либо переносить вручение письма на другой день. Вспоминая то, как нелегко ему было решиться поехать в другую часть города с целью (еще раз) решиться на то, что бы отдать письмо, содержание которого соткано из слов, требующих (опять же) решимости их сказать. В то, что он сможет повторить этот «подвиг» в другой день ему верилось с трудом, поэтому-то он и присел на скамейку у подъезда в ожидании неизвестности когда эта неизвестность обратилась желанной встречей.

Оксана Сергеевна неспешно, переживая недавнюю встречу с обаятельным и даже слишком непосредственным для своего возраста молодым человеком, поднялась и открыла дверь квартиры, в которую еще недавно этот молодой человек безуспешно звонил. Но в квартире не осталось ни следа о недавно наполнявшем ее звуке, не знай, что в дверь звонили, она ни за что не смогла бы об этом догадаться.

Кажется, в этом нет никакой трагедии, однако...

Бросив письмо на комод, Оксана Сергеевна пошла в комнату переодеваться, но после, проходя мимо уже в «домашнем», решила его переложить, потому что, размышляла она, это письмо со своей легендой, оно несет в себе посыл, а легенда, брошенная невзначай на комоде вместе с ключами, шапкой, рекламным буклетом из почтового ящика, теряет часть своей энергетики. Не даром же, раньше танцем выпрашивали вручения письма, подчеркивая его большую значимость. Убрав его между книг в шкафу, Оксана Сергеевна собралась «сдобрить» его вручение своим комментарием...

Само же письмо было полно ошибок, написано коряво, но написано с душой, благодаря чему можно было простить ему некоторые огрехи.

«Привет. Я расскажу тебе про одного человека, который увидев тебя единожды, более не смог расстаться с твоим образом по сей день... Хотя, наверняка, таких как он, много... Но я расскажу именно про него.

Этот человек — парень. Молодой. Среднего роста. Кареглазый. Брюнет. Учится он в институте. Достаточно сносно. Не глупый. И очень-очень добрый. Он жил в своем черно-белом мире и даже не подозревал, что есть мир полный красок, вернее подозревал, ему о нем рассказывали, он читал о нем книги, смотрел о нем фильмы, но воспринимал их как сказку, как яркую аллегорию какого-то успеха или результата, с целью создания иллюзии существования идеального мира. Однако, однажды, выполняя свою будничную работу, он увидел что-то, что не приходилось видеть ранее, он даже не понял, почему эта девушка произвела на него такое впечатление, ведь в мире много красивых девушек... И лишь спустя время ему пришло осознание — эта девушка была не только красивой, но и «цветной» в его «черно-белом» мире. И более того, она наполняла цветом все вокруг парня, когда он думал он ней. Так например, глядя в окно и думая о ней, он увидел, что небо не светлое, а голубое, что листья на деревьях не темные, а зеленые, это ему так понравилось, что не хотелось видеть более черно-белых образов, он думал о ней всегда и мир отзывался красками, от этого хотелось улыбаться миру и чувствовалось, что он отвечает взаимностью.
Но... Прошло время и энергия образа стала кончаться, мир, несмотря на то, что оставался цветным, стал блекнуть, как будто кто-то целенаправленно принялся уменьшать его яркость ручкой управления. И парень осознал, что не может и не хочет возвращаться в бесцветный мир, который его устраивал полностью, но только до тех пор пока он не познал другое. Как большинство наркоманов, несмотря на наличие выбора повторить процедуру или «переломить себя», я решил увеличить «дозу».

Какой образ тебе ближе? Художник, расписывающий полотно красками или «дилер» «наркоты»? В любом случае, позвони этому парню, он ждет.
Номер на конверте.»

… В тот день дверь вновь разделяла Святослава, звонившего в дверь и Елену, смотрящую в «глазок», но миры их уже объединились, пусть и не так давно, пусть пока не очень тесно и, возможно, не навсегда, но объединились. Когда дверь распахивалась, на лице обоих сияла приветственная радость и желание обняться. Так было всякий раз когда он приходил к ней или она приходила к нему. Выждав некоторое время, но точно зная сколько, как будто есть определенная норма времени на приветственные нежности двух молодых людей, мама Оксана Сергеевна выходила в коридор или выглядывала из глубины комнаты поприветствовать Святослава. Сегодня папы Лены дома не было, поэтому он не вышел пожать руку гостю, глядя в глаза ему так, будто через крепкое рукопожатие и строгий взгляд, стараясь разоблачить его в сокрытии «неблагородных» намерений, будто ожидая, что тот не выдержит взгляда и, извинившись, уйдет прочь из дома и жизни дочери навсегда.

– Оксана Сергеевна, - обратился парень, когда «обнимашки» молодых людей прервала вышедшая из комнаты мама, - а я вам письмо принес.
– Что? - удивилась мама.
– Я сегодня, - больше Лене, но с оглядкой на Оксану Сергеевну, продолжал Святослав, - разносил письма и среди них было вам, я решил, что вечером вам занесу, все равно же иду.
– Снова из прошлого? - спросила Лена.
– Ну да, - улыбнулся в ответ Святослав, - у нас только такие...
Мама стояла молча, на нее нахлынула волна чувств, которые еще недавно она испытывала в связи с предыдущим письмом, не знала как реагировать, а Святослав тем временем достал из сумки конверт и протянул Оксане Сергеевне. Она взяла его без энтузиазма, как будто думала брать ли вообще.
– Спасибо, - выдавила улыбку она.
– Пожалуйста! Ну что? Готова? - спросил, обращаясь уже к Лене.
– Да. Готова. Уже открыла учебники на нужных страницах, подготовила тетрадку-беловик, в которую буду переписывать решение я и тетрадку-черновик, в которой будешь решать ты.
– Не решать буду, а объяснять буду как решить...
– Ну-ну, - улыбнулась Лена и как бы, обратившись к маме добавила, - такой наивный...
– Что значит «ну-ну», учись пока есть возможность, - ответила мама, не полностью вырвавшись из плена охватившего ее потока мыслей, но это имело небольшое значение, поскольку молодые люди уже пошли в направлении комнаты Лены.

Оксана Сергеевна, присев на диван, задумалась читать ли ей письмо. Она с легкостью выбросила бы его после прочтения или вовсе не читая, что бы даже понятия не иметь о его содержании, против было одно — как и в первом случае, дочь, которая и в этот раз будет желать узнать кто и о чем написал маме, и при которой вновь неловко будет умолчать мужу о  корреспонденции, в очередной раз испытать этот позор — выглядеть оправдывающейся в глазах дочери, снова придумывать какую-то ложь.

«А может письмо не страшно показать близким, тогда и не обманывать никого не придется...» — размышляла Оксана Сергеевна, решаясь открыть конверт.

«Привет, моя любимая и ненаглядная Оксана. Сегодня удивительная дата, которая переполняет меня эмоциями — сегодня год как мы с тобой вместе. Но «сегодня» у меня, когда я пишу письмо, и у тебя, когда ты его читаешь, разные. Ведь я намерен вновь отправить письмо тебе в будущее. Вновь, потому что, согласно моим расчетам, предыдущее письмо ты получила совсем недавно. Хотел, что бы ты получила это письмо ровно через месяц после предыдущего, но не помнил на какую дату заказал доставку того письма, поэтому перестраховался и это отправил позже, но прошло, если не ошибаюсь я, не более трех месяцев. Забавно, для тебя не более трех месяцев назад, я ныл в письме и жаловался на свою нерешительность, а для меня прошло почти полтора года. С тех пор все изменилось, мы с тобой любим друг друга и понимаем с полуслова, а там, в будущем, за три месяца, наверное, ничего особенно и не изменилось.

Я каждый день тебе говорю, что люблю тебя, но душу мою переполняют чувства, и становится недостаточно слов, я готов писать стихи, посвящая тебе, писать картины, ваять скульптурные композиции, иллюстрирующие безграничную любовь между мной и тобой, но я ничего этого не умею. Единственное, что я могу — это без страха и опасения заявить о своей любви к тебе на весь Мир! Да что Мир? На все Времена! Для этого и отправляю это смелое письмо, потому что уверен в своих чувствах, уверен, что пронесу их сквозь годы и невзгоды.

Так уж вышло, что ты, которая сейчас читает это письмо, мой друг, которому можно доверить самые тайные мысли, настолько тайные, что я их пока не могу доверить даже тебе, но той тебе, которая здесь, со мной. Так, в прошлом письме я поведал о своем намерении с тобой познакомиться, никто, кроме тебя не знал о моих мыслях, никто, кроме тебя, не поддерживал меня. Вот и сейчас, я хочу поведать то, чего нынешняя ты еще не знаешь. Я сегодня был в ювелирном магазине и... я выбирал тебе кольцо! Да! Да! Это то, о чем ты подумала — я хочу сделать тебе предложение! Представляю, как тебе приятно сейчас это прочесть, ведь ты можешь снова пережить те счастливые мгновения, когда я в романтичной обстановке красивого ресторана, предложил тебе стать моей женой, а ведь я еще не предложил (ну вернее, у тебя там уже да, а у меня тут — еще нет), какие парадоксальные и невероятные возможности открывает служба отправки сообщений в будущее... То, что ты не можешь мне ответить, это ничего, я же все понимаю, главное, что ты слышишь меня...
Наверное, пора заканчивать... Ты тоже так думаешь? Надо же, у нас и тут совпадают мнения. Все же мы идеально друг другу подходим... Ну давай, любимая моя, ненаглядная, до встречи в реальной жизни, мы с тобой сегодня идем в кинотеатр на премьеру фильма, название которого мы, если помнишь, в шутку еще до просмотра намерено исковеркали на «Тля времени».
Пока. Целую. Скучаю.»

… Оксана Сергеевна с мужем шли с кухни вместе с путающейся под ногами кошкой, которая как полноправный член семьи была там пока они ужинали и теперь, так же с ними, направлялась в комнату, что бы не пропустить какого-нибудь важного события в судьбе этого дома.
– А куда убежала Лена из-за стола, даже не дождавшись родителей своих любимых? - спросил Олег, обращаясь к жене, но показательно громким голосом, чтобы дочь, одевающаяся у себя в комнате его тоже услышала.
– Пап, я тут, я просто собираюсь, не успеваю, но я с вами мысленно...
– Понятно-понятно, - ответил он, в шутку провоцируя дочь оправдываться за свое поведение.
– Папуль, я правда-правда вас безумно люблю и с удовольствием посидела бы с вами, - она подбежала с растрепанными волосами и обняла папу сзади, поцеловала и добавила, - но сейчас придет Слава, а я тут вообще еще не готовая. Он же увидит меня и разлюбит. Ты же не хочешь, что бы твою дочь разлюбили вдруг?
– Конечно же, - сказал папа, уже убегающей в ванную комнату, дочери, - не хочу...
– Когда он зайдет за тобой? - спросила мама, но Лена ее уже не услышала и не ответила.
– Куда они собрались сегодня? - Олег поинтересовался у Оксаны, взяв пульт от телевизора и выглянув в окно.
– В кинотеатр!
– Мы давненько не ходили в кино... - задумался Олег.
– Да уж... Давненько. Надо выбрать время и сходить.
– Это да. Только давай не время выберем, а фильм... И сходим...
– Ну так тоже можно, - улыбнулась Оксана, зная подход Олега к выбору фильма.

Через некоторое время, когда Олег уже переключал пультом телевизионные каналы, разговаривая с женой на отвлеченные темы, в дверь раздался звонок — пришел Святослав. Дочь со словами вроде: «А! Я еще не готова, скажите, что я сейчас...» убежала в свою комнату, а папа пошел к двери.
– Добрый вечер, Олег Владимирович, - приветливо улыбнулся Святослав открывшему дверь.
– Привет! Проходи. Лена уже почти готова, - Олег протянул руку.
– Как ваши дела? - спросил Святослав Олега, - здравствуйте, Оксана Сергеевна.
– Привет, Слава, - улыбнулась вышедшая из комнаты мама, - как дела, сдал зачет? Ты сегодня сдавал?
– Да. Спасибо! Все сдал. На «хорошо». Меня устраивает, - парень улыбался широко и искренне.
– Что-то у нас жарко немного, открою балкон чуть-чуть, пусть проветрится, - папа, не выпуская пульта из рук. пошел через кухню на балкон.
– Оксана Сергеевна, вот, вы просили, - Святослав, воспользовавшись уединением, протянул конверт, - вручать вам не при дочери...
– Спасибо, - она схватила конверт и ей вдруг стало очень стыдно перед Святославом, перед дочерью и мужем, несмотря на то, что их не было рядом, но потому что ей приходилось скрывать от них, - жаль, Святослав, что вы их вовсе не можете мне не присылать...
– Извините, это же ответственность перед отправителем, вдруг он справится о состоянии дел...
– Да я понимаю... - с сочувствием сказала Оксана Сергеевна и отправилась «прятать» письмо в комод с бельем, что бы оно в ближайшее время не попалось на глаза мужу, - давай потом все документы о доставке подпишем? Хорошо?
– Конечно-конечно!

Святослав дождался Лену, отец одобрил их поход в кинотеатр и получил поцелуй в щечку от светившейся радостью дочери. Мама, стараясь не выказывать становящегося регулярным, смятения тоже пожелала им удачного похода и наказала не задерживаться. После чего, родители, каждый по-своему уставшие, отправились заниматься будничными вечерними домашними «делами». Удивительно, как часто заниматься домашними «делами» становится не приятным занятием, а «убиванием времени». Парень с девушкой, недавно ставшие семьей, каждый вечер, который позволяет встретиться им после трудового дня, проводят в наслаждении друг другом — целуются, обнимаются, занимаются любовью, «сюсюкаются» и «утютюкаются». Но проходит время, им это надоедает, или они «взрослеют», или что-то другое придумывают они в свое оправдание, рождается ребенок, потом они просто хотят «отдохнуть», потом «отдыхать» входит в привычку и телевизор (интернет) становится источником «отдыха». Возникающее иногда желание «посюсюкаться», «поутютюкаться» гасится нежеланием выглядеть нелепо, боязнью, что супруг или супруга не разделит в это время подобного желания, а если и решается кто-то из них-таки в какой-то момент попробовать, то у другого именно тогда не будет настроения и именно тогда он ответит так, что отобьет желание пробовать что-либо изменить. В такой ситуации два человека, которые соединили свои судьбы и решили шагать по жизни вместе, начинают по-одиночке решать проблемы одиночества. Способы их решения всем известны — алкоголь, измены, из менее социальноопасных - рыбалка, охота, «шопинг» и тому подобные. Нельзя сказать, что у Олега и Оксаны налицо какие-то проблемы, они любят друг друга, не изменяют, однако, сказать, что они довольны своей нынешней жизнью нельзя. Каждый из них замечает, что существуют проблемы, стараются о них не говорить, но и исправить ситуацию у них по-одиночке не получается, да и стараются они не особо, потому что опасение усугубить преобладает над уверенностью в возможность воскрешения идиллии.

Прошло уже достаточно много времени, когда Оксана Сергеевна решилась-таки прочесть третье письмо «из прошлого». Она долго сомневалась, неоднократно «перепрятывала» конверт, несколько раз порывалась его уничтожить, не читая, но что-то ее останавливало. Может быть, страх не собрать воедино мозаику, части которой судьба периодически ей преподносила. А может, банальный интерес, которым обусловлена популярность различных ток-шоу и сериалов. В условиях, когда собственная жизнь переполнена пресностью и серостью бытия, в условиях сложностей коммуникации с людьми, с целью повышения самооценки и искусственной генерации тем для разговоров между супругами, подружками, коллегами, просто необходимо следить за судьбами других, проживать их жизни, сопереживать им и тешить себя упоительной возможностью почувствовать превосходство над ними.

В один вечер, когда муж еще не пришел с работы, когда кошка свернувшись спала, потому что ничего не происходило такого, что требовало бы ее внимания, когда дочь была не в настроении, но не признавалась в этом, поэтому нельзя было узнать в чем дело, Оксана Сергеевна погрузилась в размышления. Как зачастую поступают в таких случаях грустящие от неразделенной любви молодые девушки, включая музыку, под которую очень просто грустить и очень сложно взбодриться, и слезы под которую, особенно горькие, наворачиваются из юных глаз бессознательно легко, она включила романтичную заунывную мелодию и стала медленно впадать в депрессию. Депрессия — отличный способ оправдать практически любое свое поведение. Сколько обещаний заниматься спортом, соблюдать диету, бросить курить было не выполнено с одной отговоркой, принимающей различные формы - «нет настроения», «...и без того плохо, а тут еще...», «...нет, не сегодня, сегодня мне не до этого...». Во время депрессии, как будто бы, позволено больше, ведь депрессия это болезнь, а больным простительны некоторые слабости. Вот и сейчас, Оксана Сергеевна, впавшая в депрессию, посчитала позволительным прочесть письмо, прочесть которое не решалась длительное время.

«Привет, любимая моя,несмотря ни на что, Оксана!
Для тебя, в будущем прошло не так много времени с момента моего последнего письма и, наверное, совсем мало что изменилось, для меня же, несмотря на короткий срок, в жизни произошел переворот. Я не знаю почему так получилось, но пишу я тебе, по сложившейся доброй традиции, в надежде на поддержку. В отличии от тебя в моем времени, ты читающая, своим молчаливым согласием какбы давала мне всегда дополнительную уверенность, в которой я сейчас, когда пишу письмо, очень нуждаюсь. Я искренне верю, что после написания письма, как было это в-первый раз, я сумею сделать нужные шаги, что бы вернуть то наше счастье, которое уже, но я надеюсь, что лишь пока, в прошлом.

Не знаю я, что произошло, не знаю почему и зачем, но от этого не менее печально, а наоборот, несравнимо более печально.

Почему в тот день ты предложила нам расстаться? Почему? Ведь ничего не предвещало трагедии? Или я обманываю себя? Предвещало... Наверняка, это он во всем виноват, он же мне сказал, что будет тебя добиваться... Видимо, добился. Что он тебе сказал или что сделал, после чего ты прервала наши серьезные отношения? Или они не были для тебя такими серьезными какими были для меня?

Ты, именно та ты, которая читаешь это письмо, точно знаешь ответы на эти вопросы, а вот ты, которая здесь, в моем времени, но не со мной, не знаешь, мне кажется. Ты здешняя находишься в забвении или каком-то другом состоянии, но я не верю, что ты совершила все осознанно и взвешенно. Именно поэтому я пишу письмо, которое придаст мне силы, бороться за тебя, не сдаваться не смотря ни на что...

Возможно, это мое последнее письмо тебе, возможно ты пресечешь все мои попытки бороться за наше счастье. А возможно, это одно из многих других последующих писем, которые я пишу, которые тебя еще ждут в будущем. Выбор за тобой, но не за тобой читающей, а за тобой, которая здесь. Как сложатся наши отношения в дальнейшем я не знаю, а ты знаешь, но в любом случае задай себе вопрос-а так ли ты хотела? А не жалеешь ли ты о том, что случилось именно так? Если не жалеешь, значит, не имеет значения, со мной ты там или с кем-то другим, а если жалеешь, то тоже не важно кто с тобой — я или он. Выходит, сейчас для тебя читающей это все уже не имеет значения, потому что уже все закончилось плохо или хорошо, а для меня пишущего, все только начинается, и как все закончится у тебя читающей зависит от того, что и как начнется у меня пишущего... Какой ужасный и бессмысленный парадокс...

Может быть, я преувеличиваю свою важность в твоей жизни?.. Может быть, моя душа романтика все болезненно воспринимает? Может быть, а может и нет... Ты точно знаешь, а я — на распутье...

В любом случае, согласна ты или нет, но для меня написанное тебе письмо — это поддержка с твоей стороны, одобрение моих действий, так что знай — я отправлю это письмо и, уверенный, что ты меня поддерживаешь, примусь тебя отвоевывать.

А пока, на этом позволь поблагодарить тебя за внимание, одобрение и попрощаться. До «скорой» встречи, МОЯ Оксаночка...»

«Оксаночка» находилась в легком недоумении, она подумать не могла в то время, что Андрей пишет письма ей в будущее, он никогда об этом не говорил, он никогда даже не намекал, а может быть намекал, но она не замечала. С каждым письмом она глубже проникалась воспоминаниями о том времени. Она явственно увидела вдруг тот день, тот час когда она ему, наигранно печалясь, предложила расстаться, вспомнила как уже с другим она встретила Андрея на улице, отчетливо увидела тот его взгляд, выражающий озлобленное смирение с поражением. Она его не любила, он был молод для нее и даже не по годам, а по способностям, по характеру, не готовый быть мужчиной, молодой парень, он ей не подходил. Но этими письмами он заставил ее задуматься, задуматься о том, чего она никогда прежде не замечала, о том, как мало люди знают о своих истинных желаниях. То, что сейчас кажется самым важным и долгожданным — через мгновение может уйти в небытие. Стоя на морозе и ожидая автобуса, кажется, будто на свете нет ничего важнее, чем быстрее добраться домой, но уже вечером того же дня, сидя в кресле перед телевизором это кажется такой мелочью, что об этом вообще можно не задуматься. Ожидание отпуска, выходных, зарплаты занимает большую часть мыслей в голове, но вот пришло, вот сбылось и что? Ничего, даже нечего вспомнить. Сегодня влюбленность молодого парня затмевает в его мыслях все, потом все затмевает печаль об ушедшей любви, а после новые мысли затмевают прежние и кажется, что те были ошибкой, а правильные только эти. Как научиться разделять то, что действительно важно в жизни, а что важно лишь сию секунду, лишь временно, чтобы не тратить «драгоценное» на пустые обиды, ненужные дела, а сконцентрироваться на достижении поистине главных жизненных целей? А умение, кажущееся или истинное, разделять ценности приходит вместе с осознанием того, что теперь это умение надо донести молодому поколению — детям, внукам, чтобы они не проживали время зря, чтобы они не наступали на «наши» грабли. Но как это сделать? На этот вопрос ответ не найден.

Оксану Сергеевну как будто ударило током от этих мыслей, она встала и быстрым шагом направилась к дочери, видимо, почувствовала острую необходимость что-то ей сказать, но Лены в комнате не было. На мгновение задумавшись, она услышала голоса на лестничной площадке и поняла, что Лена вышла к пришедшему Святославу. Она подошла к двери посмотреть в «глазок», что бы убедиться в своем предположении. Она была права, Святослав стоял лицом к двери, дочь спиной и хорошо было видно даже через широкоугольный окуляр «глазка», что плохое настроение дочери быстро и очень серьезно передалось Святославу, на его лице его (лица) не было, он стоял и по всей видимости недоумевал.

– О как! Ну ладно, надо расстаться так надо... - невозмутимо и как будто ожидая такого поворота событий ответил Святослав.
– Фу-ух... Слава Богу, я думал случилось что-то страшное... Зачем же так пугать? - улыбнувшись, ответил Святослав Лене после того как выпытал причину ее грусти.
– Хорошо, что ты сама это предложила, а то я не знал как тебе сказать об этом, не хотел обидеть, - надменно и самоуверенно сказал Святослав Лене на предложение расстаться.

Все эти несказанные фразы, произнесенные уверенно, по-мужски невозмутимо, путались в голове со сказанной сдержанным поникшим голосом: «Да... конечно... нет! Все нормально... Пока...», воспоминанием о скромным прощальным поцелуем в щечку и о быстрым уходе прочь от квартиры, возле которой только что предложением остаться друзьями ему было выказан запрет на все то, что еще несколько минут назад было путеводной звездой его жизни, то, на что он опирался, размышляя о будущем... Теперь же его мысли были заняты недавним прошлым, он переживал эти мгновения раз за разом, повторял сказанные слова, придумывал новые несказанные, по-разному поступал в прожитой ситуации, но лишь в мыслях, лишь в своей памяти. В реальности он, «лишенный будущего», быстро, сам того не замечая, шел в направлении дома, уверенный, что его душевные терзания будут вечными...

Лена же, несмотря на некоторые угрызения совести, была совершенно уверена в правильности своих действий, для нее «будущее» хоть и было туманно, все же не выглядело таким мрачным, как для оставленного ею Святослава. Она зашла в квартиру с двойственным чувством — чувством облегчения от того, что ее больше не угнетало ожидание нелегкого разговора с ним, и с чувством тяжести от причинения боли человеку. Тут она встретилась взглядом с мамой, которой снова ничего не пришлось объяснять, которая все поняла без слов. Мама же, увидев готовые заплакать глаза дочери, поняла, что есть «грабли», на которые надо наступить, иначе жизнь, не расписанная красками эмоций, станет инкубатором доморощенных человекоподобных существ, умеющих есть, пить, размножаться с целью продолжения популяции. В ее голове промелькнули воспоминания о каком-то последнем разговоре с каким-то «Андреем», когда он с ней или она с ним решили разорвать отношения по причине или без, но, благодаря разрыву которых, она имела в жизни то, что ей было дорого — любимых и любящих мужа и дочь.

Спустя еще время, когда уже Лена почувствовала себя оставленной в следствие непродолжительных новых, после Святослава, отношений, он искал возможности встретиться с ней, чтобы показать свою успешность, свою безразличность к разрыву отношений, хотя и не стал он успешным и не был безразличен. Он скорее хотел вернуть отношения, хотел, что бы она пожалела о содеянном и предложила их возобновить. Он даже представлял, что ей ответит, что согласится, что откажется, однако, ничего подобного не происходило, он утешал себя мыслью, что она просто не может переступить свою гордость, поэтому и искал возможности встретиться. И, в подтверждение материальности мысли, такая возможность ему предоставилась — снова письмо, снова из прошлого, снова Оксане Сергеевне.

Он был на седьмом небе от счастья, но и переживал немного — вдруг Лены не будет дома, вдруг Лена решит, что это он специально подстроил, чтобы встретиться с ней, вдруг она совсем не переживает об их расставании... Однако, ему был дан шанс и он, воспринимая его как знамение, отправился по знакомому адресу. В его голове крутилось много мыслей, и самого разного характера — он представлял, что признается ей в любви, обещает стать сильнее, взрослее, достойнее ее, но и представлял, что в ответ на ее радостные объятия останется холоден, попросит позвать маму и еще длительное время будет мнить из себя неприступного, охладевшего к Лене парня. Он пришел, дрожащей рукой нажал на кнопку звонка и стал ждать. Вышедшая Оксана Сергеевна удивилась:
– Святослав?
– Да.
– … - Оксана Сергеевна не знала, что сказать или спросить.
– Я тут вам письмо снова принес... - нерешительно сказал он.
– Опять? Слушай, а ты можешь сказать, что я отказалась его получать? Сказать, что эти письма меня оскорбляют и я отказалась от них? - она старалась говорить тише.
– Я не знаю... Можно, конечно, - он говорил медленно и запинаясь не оттого, что не знал можно было отказаться или нет — знал, можно, это была обычная практика, просто он понимал, что план случайной встречи с Леной рушился на глазах, и при том, что он слышал ее голос в комнате, увидеться им мешала мама, скрывавшая получение каких-то странных писем, - вам надо подписать заявление на отказ...
– Отлично. Давай подпишу быстренько, а данные потом впишешь сам. Хорошо?
– Хорошо, - ответил парень, - протянул бланк, указывая на место для росписи.
– Вот и отлично, спасибо! - произнесла Оксана Сергеевна почти шепотом и поставив скорую корявую роспись в бланке заявления на отказ от получения письма.
– До свидания! - робко и разочарованно произнес Святослав.
– До свидания, Слав! Еще раз спасибо!

Дверь, не так давно, распахнувшаяся перед ним в ознаменование встречи с Леной, сейчас перед ним захлопнулась, очевидно, в ознаменование безвозвратности расставания...
Единственное, что еще связывало Святослава с этой квартирой, было письмо, которое отказались принять, которое он был должен вернуть невостребованным. В этот вечер письмо возвращать было уже поздно — рабочий день давно закончился, именно поэтому Оксана Сергеевна говорила шепотом, «домашние» уже были в сборе, и поэтому вернуть письмо он решил на следующий день, а пока оставил в своей сумке студента, с которой ходил в институт, с которой ходил разносить корреспонденцию.

Вечером Святослав лег спать, но сон отгоняли различные негативные мысли, преследовавшие его со дня расставания с Леной и усугубившиеся сегодня разговором с ее мамой. Он ворочался с бока на бок, пытаясь думать о чем-то отстраненном, однако через время мысли снова возвращали его к эпизоду последних встреч — с Леной и Оксаной Сергеевной. Именно одна из этих мыслей, блуждая в вариациях возможных, но неосуществленных продолжений, привела к идеи прочесть чужое письмо...

«Привет, Оксана! Пишу тебе последнее письмо. Уверен, что последнее, и пишу его, чтобы ты не думала после предыдущих писем, будто я до сих пор тебя люблю. Да, сейчас я, вспоминая примерное содержание тех писем, думаю как мог такое написать, что мною руководило, какой дурман меня окутал? Мне хочется, что бы ты правильно понимала — те письма написаны мною, но мною не тем, который я сейчас, я не хочу, что бы хотя бы кто-то в этом мире думал будто я несчастен, будто настоящая любовь всей моей жизни так и осталась неразделенной, будто я женился на нелюбимой женщине, будто женился, чтобы жениться, будто, представь мне возможность, я бы вернул время, когда были написаны те, предыдущие, письма. Нет! Это совершенно не так. Все что было, безусловно, было и от этого никуда не деться, но я не жалею ни об одном шаге, совершенном в моей жизни добровольно либо по чьей-то доброй или злой воле.

Первое время я переживал, намерено пересекал наши пути-дороги, что бы увидеть тебя и чтобы... не знаю, что чтобы, но я был уверен, что мне это было очень нужно. Злорадствовал о неудачах в твоей личной жизни, кичился своей успешностью в отношениях, и наоборот, впадал в депрессию когда мои рушились, а твои были на высоте. Не было дня, когда мне не представлялась наша встреча или просто ты...

Но вскоре, я стал понимать, что в тебе не было ничего того, что действительно могло меня привлечь, и мое ревностное отношение к потери тебя было основано лишь на привязанности, после — на ущемлении собственного самолюбия, спустя еще некоторое время — на желании заставить сожалеть, но более — ни на чем. Прости за правду, но такова жизнь, если бы я не писал тебе прошлых писем, то и это писать не стал бы. Я хочу извиниться за вторжение своими детскими письмами в твою взрослую жизнь, за возможные неудобства, связанные с этим вторжением, но хочу, что бы у тебя не осталось ни малейшего сомнения в том, что наше расставание, оглядываясь назад, было едва ли не самым счастливым случаем в моей жизни.

Я не стану отправлять это письмо незамедлительно, сразу после написания. Хочу выждать, год, возможно два, и если после прочтения его через указанное время, не пожалею ни об одном сказанном слове, то отправлю это проверенное временем письмо по адресу отправки предыдущих... Если дошли они, дойдет и это, если же нет — еще лучше.
Пока, не моя, не любимая, а просто — Оксана!»