Обычный день

Проснулся я от крика. Кто-то кричал за окном – вот я и проснулся. А то бы спал еще. Потому что просыпаться незачем. По крайней мере, я так считаю. А что, вполне честно говорю: спать и отсутствовать гораздо лучше, чем быть и присутствовать. Впрочем, бывает и по-другому. Бывает, просыпаешься, как в детстве. И тебя ждет масса интересных дел: надо успеть построить замок из кубиков, поиграть с медвежонком, сходить на речку… ну и так далее. Иногда даже засыпаешь весь в нетерпении: поскорей бы проснуться… Но таких интересных занятий у меня уже давно почему-то нет. Я не знаю, почему. Вроде, возможностей много, даже больше, чем в детстве: играй, сколько влезет. И никто тебе – самое главное – ничего не запретит. Простор для творческой деятельности! Вот только играть неохота… Такое впечатление, что… сама игра чем-то отравлена. Я не знаю, как это можно выразить. Но нет желания, и все тут.
Я похож на ребенка, которого очень сильно огорчили. То есть многократно огорчили. Вот он и расстроился. И не хочет играть.  Отталкивает от себя игрушки, капризничает и грустит. В детстве тоже так бывало, только быстро проходило. А теперь – не проходит. Иногда, конечно, бывает весело и даже – не побоюсь этого слова – интересно. Словно просыпается давно забытое чувство, похожее на воскресшую надежду. Как будто ждал-ждал маму на остановке. И перестал уже ждать. И вот – неожиданно! – вдали мелькнул знакомый платок, синий плащ, сердце сразу забилось… И все умершие было ожидания и чувства воскресли, да так, словно и не умирали никогда. Но проходит минута, другая, и ты видишь, что это – совершенно чужой человек. Случайная женщина, лишь издалека похожая на маму. А мамы нет. Она ушла куда-то и больше не вернулась.
Грустная история, я понимаю. Но я не специально. Просто не знаю, как еще объяснить. Впрочем, объяснять, наверное, и не нужно, можно просто продолжить.
Итак, повалявшись подольше, приходится вставать. Сначала лежишь, и, вроде, уже надо бы встать, но не встаешь… Потом поворачиваешься на один бок, на другой… Сна уже нету, но и какой-то целенаправленной деятельности, способной поднять тело, тоже нет. Потом ты все-таки встаешь, идешь в туалет, и так далее. День берет тебя в свой оборот. Причем так, что и не отвязаться. В том смысле, что я ничего не делаю. Вообще. Только обнаруживаю, например, что уже сижу за столом и ем, скажем, бананы. Или ананас. Или стою на руках в прихожей. Или танцую. А потом вдруг становится ясно, что надо куда-то ехать. Я выхожу из дома, завожу байк и еду. А что делать? Ничего не поделаешь. Это как во сне: ты наблюдаешь происходящее, но у тебя не возникает и мысли, что это ты все творишь. Даже такой возможности не возникает. Иногда вот хочешь побежать, а ноги подгибаются. Или хочешь взлететь повыше, а вместо этого падаешь вниз.
Короче, приехал я на пляж. Там – обычное дело. Народ лежит, пьет пиво, загорает и купается. Девушки в основном толстые  и некрасивые, по всей видимости, обитательницы всяких Англий, Америк и прочих буржуиндий. Иногда даже попадаются похожие на каких-то поролоновых жирафов, как из кукольного мультфильма. В общем, монстры. Как у них там народ продолжает размножаться, загадка. Видимо, только за деньги и с похмелья, иначе это себе представить невозможно. Наверное, потому рождаемость в цивилизованных странах такая низкая. Еще бы! Тут бы со страху не помереть, какое уж там размножение!
На пляже я провел часа два, а потом пошел гулять. Догулял до ближайшего магазина и взял пива. Пиво было холодное и вкусное. К тому же, довольно быстро меняющее восприятие. Вскоре я уже сидел на скамье как герой художественного фильма, который одновременно является и зрителем, и участником происходящего. Сидел и с интересом рассматривал прохожих, вывески, небо, мотоциклистов и проституток. Мимо шли люди – в большом количестве, а я вспоминал слова знакомого алкаша о том, что первая бутылка пива – это и есть настоящий кайф. Все последующие – лишь бесплодные попытки повторить это. Но! – не повторяется такое никогда. Вот я сидел и наслаждался этим настоящим кайфом, одновременно понимая, что скоро это все кончится.
На закуску была сушеная рыба. По виду она представляла из себя тонкую пластинку, что-то вроде листка бумаги формата А5. По вкусу она также очень напоминала бумагу, обильно посыпанную добавками, идентичным натуральным, и глутаматом натрия. Закуска оказалась долгоиграющей: ее хватило на две большие бутылки пива, и еще половина осталась. Я положил остатки на скамейку, сел на байк и поехал в супермаркет за продуктами.
Вечером я сидел на веранде, попивая пиво, слушая растаманские сказки и поедая какую-то жареную морскую хрень. Вечер был тихим. В этой тишине далеко разносились мощные тексты Дмитрия Гайдука, прерываемые моим хохотом. Один раз на хохот даже выбежали испуганные соседи с криками: «Что случилось? Ты нас звал?». Впрочем, недоразумение быстро разрешилось.
После ужина и переписки с друзьями меня ждал киносеанс. Показывали новый фильм Балабанова «Я тоже хочу». Там все герои хотят счастья. Причем, сильно хотят. С риском для жизни. В результате хотевшие либо исчезают, либо превращаются в трупы. А что, действительно, так и есть. Когда есть счастье – нет человека, а когда есть человек – счастья нет.