Глава 52

             
        Глава 52

                Борис Тениальный был не в духе, это почувствовали все без исключения. Особенно доставалось техническому персоналу, к концу натурных съёмок, всем хотелось послать в известном направлении звезду шоу-бизнеса. Не досталось от его язвительных колкостей только главному режиссёру Максиму Матвееву. Вся съёмочная группа находилась в нервном напряжении, и только Борис мог позволить срывать зло на окружающих: звезда, как-никак, ему простительно. И всем приходилось с этим считаться.
 
         Максим угрюмо ждал, когда актёр успокоится и будет готов к работе. Режиссёр корил себя, что не воспользовался возможностью провести натурные съёмки в соседней республике, а настоял на полном соответствии сценарию. Убедив группу, что риск оправдан. Чёрная громада неласковых гор ежеминутно грозила опасностью. Напряжение от ожидания неприятностей впечаталось в лица людей. И передавалось взглядом, мимикой, жестом, а время от времени взрывалось вспышками гнева, как электрический разряд. Замашки Тениального на исключительность, здесь были совсем неуместны, но Борис не унимался. Матвеев терпеливо гасил громы и молнии. Живые человеческие эмоции, которые в другой обстановке изобразить практически невозможно. Просматривая отснятый за день материал, он видел огромное количество полутонов в игре актёров. Максим был, как никогда, благодарен коллегам за проявленную солидарность. Он не умел халтурить, хотелось создать, если не шедевр, то вполне достойный фильм. Борис тоже помог, он по своим каналам узнал о визите представителей европейской комиссии по правам человека. И посоветовал включить в сценарий нужный эпизод, эта маленькая хитрость сработала. Автобус для съёмочной группы перекрасили в цвета международной организации. Гарантировать полную безопасность такой уловкой было нельзя, но действовало успокаивающе. У местных правоохранителей так же не возникало претензий – кино снимают. Местная администрация и военные были не слишком-то дружелюбны, на их поддержку рассчитывать не приходилось. Матвеев не обижался, понимая, что у всех проблем полон рот, а тут ещё киношники свалились на их головы, кому нужна такая припарка. Дали пару опытных проводников из местных, которые за очень нескромную плату согласились сопровождать съёмочную группу.
   
         В эти дни в республике было относительно спокойно, европейские парламентарии вознамерились вести переговоры с главарём боевиков. Короче говоря, был у этой комиссии свой интерес. Только в горах Максим осознал степень риска и жалел о своём решении. Он даже не представлял насколько сложнее окажется реальность. Но, после драки кулаками не машут. Нервно и спешно отработали. Задерживаться никому не хотелось. Перед рассветом отсняли оставшийся материал и решили возвращаться домой. Каменистая дорога петляла, на зубодробильную тряску никто не жаловался. Домой, скорее домой. Оставалось только молиться, чтобы экспедиция завершилась благополучно. Борис словно прочитал мысли Матвеева и сказал, обращаясь к помощнику оператора:
 
         – Что ж молись своему Будде, раз Иисус с Магометом в этих краях никак ужиться не могут.

         После этой фразы в салоне автобуса повисла пауза. До этого молча дремавшие коллеги с удивлением посмотрели на Тениального. Помощник оператора был тёмной лошадкой. Саша оказался в съёмочной группе в самый последний момент, многие отказались ехать. Он посмотрел на Бориса, и продолжил молча перебирать чётки. Максим метнул неодобрительный взгляд в сторону друга. Борис понял, что перегнул палку, не хорошо сказал – зло, и всё же не унимался:

         – Скажи-ка Саша, а как тебя зовут на самом деле?

         – Сангаджи, а что?

         – Ничего. Просто всегда не мог понять,  зачем вы переделываете свои имена на русский манер.
 
         Молодой человек густо покраснел, но сохранял выдержку, ни один мускул не дрогнул на его лице:

          – У нас сложные имена, их трудно запомнить.

          – Ерунда, это вы придумали, что их трудно запомнить. Я понять хочу, зачем!? Зачем сознательно пытаетесь русифицироваться. Это же смешно. Человек явно не славянской наружности пытается косить под русского.

          Тениальный не собирался останавливаться и на этот раз Матвеев не выдержал:

          – Борис, прекрати! Нехорошо нападать на человека, который не может тебе ответить.

          – А кто же ему мешает?

          – Борис!
         
          Пребывание в неспокойной республике не добавляло хорошего настроения, экспедиция затянулась на две недели, но все находились в равных условиях и срываться на коллеге было не справедливо, даже подло. Максим с раздражением смотрел на коллегу: «Что это с ним творится?». В салоне автобуса установилась неприятная тишина.
 
          Будь всё иначе, лаконичная суровость вековечных исполинов вызвала бы восторг. Не до красот было. Автобус продолжал медленно карабкаться по каменистой дороге. Пассажиры мысленно поторапливали водителя. Скорее. Жми. Давай быстрей. Как-будто силой мысли можно что-то изменить. Надвигающаяся черта перевала пугала неизвестностью. Хотелось скорее пересечь этот треклятый перевал. А там вниз. Вниз до самого села. Молчать Борису было невмоготу, и он подсел к Максиму:

        – Выручай старик! Видишь, как меня понесло? Поговори хотя бы ты со мной.

        За спиной Тениального ходили разные слухи. Раньше он сам подливал масла в огонь и любил подразнить публику. Бориса веселили глупые сплетни. До сих пор он упивался своей популярностью, а теперь стал тяготиться. Только Матвеев знал причину в резкой смене настроений:

         – Ты, извини меня Боря. Наверное, этот тот случай, когда словами делу не поможешь. Старый ты дурак, дорогой мой друг!
 
         – Это точно. Уже месяц занимаюсь самоедством. Умом всё понимаю, сделать ничего не могу. Ты думаешь, зачем я сюда попёрся?
 
         – Большой необходимости не было. Отработали бы и без тебя.

         – Знаю. Злюсь на себя, но это не помогает. Достал всех придирками, поверь, самому тошно. Что делать Макс?
 
          Матвеев не успел ничего ответить, автобус резко остановился. Пассажиры испуганно уставились на водителя. Он выругался:

         – Тьфу ты, колесо пробил. По таким камням, только на быках ездить. Выгружаемся.

         Банальная дорожная ситуация в этих краях могла закончиться большими неприятностями. Матвеев сказал: «Прошу не расходиться». Сказал так, на всякий случай, люди и сами понимали. Чтобы ускорить процесс замены колеса, нашлось несколько помощников. Водитель отдавал распоряжения. Выкатили запаску, лихо открутили, лихо закрутили. Механики ралли Париж-Дакар позавидовали бы такой расторопности. Сангаджи направился к кустам по малой нужде. Тениальный перехватил настороженный взгляд одного из проводников и посмотрел в кусты. Борис в два прыжка настиг оператора и оттолкнул в последний момент. Проводник, заметивший растяжку, но не предупредивший оператора, спешно нырнул в салон автобуса. Борис схватил Сангаджи за рукав и властно повлек за собой. Оператор сообразил, что случилось что-то из ряда вон и повиновался. Борис решительно втолкнул парня в салон и сам на ходу заскочил в отъезжавший автобус. На немой вопрос Максима, Борис лишь пожал плечами. Он готов был поклясться, что сам видел, как выскочила чека гранаты, но взрыва почему-то не последовало. Смертоносный механизм сработал с опозданием. Хлопок и по крыше автобуса загремела мелкая шрапнель от размолотых камней. Все в один голос загалдели.

         – Опаньки!

         – Блин, что это было?

         – Граната, что же ещё.

         Борис в упор смотрел на проводника, который заметил растяжку, но даже не пытался остановить оператора. Горец полоснул сталью чёрных глаз и показал свой орлиный профиль.

          Пока киногруппа возбуждённо обсуждала происшествие, Максим незаметно достал таблетку валидола и сунул под язык. Нервный мороз продирал режиссера до мозга костей. Матвеев тихо выругался: «Эта командировка, пожалуй, самое глупое, что могло прийти мне в голову. Ни один, даже самый гениальный кадр не стоит того, чтобы подвергать опасности жизнь этих людей». Максим увидел, как Сангаджи пожал протянутую Борисом руку. Оператор просил Будду, чтобы на землю, измотанную вооруженными конфликтами, наконец-то, пришёл мир. Проводники из местных сидели с опущенными головами и тоже молились. 

         Когда остановились в селе, чтобы высадить местных жителей, Борис не выдержал и догнал высокого проводника:

         – Арон, постой! Только один вопрос?

         Рабочие остановились и перекинулись между собой парой фраз на своём языке.

         – Чего он хочет от тебя?

         – Ничего, иди.

         – Тебе помочь?

         – Все нормально, сам справлюсь.

         Тениальный ждал, затем спросил:

         – Скажи, почему ты его не остановил? Ты же всё видел.

         – Мой мальчик не хотел воевать, даже оружие в руках не держал. Стихи писал. Хорошие стихи. В университете учился, мечтал стать учителем и покорить Эверест. Но он погиб. Так же, подорвался на мине. Пока на моей земле идёт война, здесь нет места милосердию. А Будда хороший бог, услышал его молитвы.
 
         Проводник сурово посмотрел в глаза Борису, повернулся и пошёл прочь – унося свою боль на усталых плечах. Спина его чуть вздрагивала, или это только казалось. Водитель нетерпеливо сигналил, поторапливая Бориса вернуться. Тениальный тихо выругался и поспешил к автобусу. Домой! К обеду благополучно пересекли блокпост и выехали на федеральную трассу. Суровая тень Кавказского хребта осталась далеко и выглядела теперь не столь мрачно. Обычные горы. Со своими вершинами и ущельями. Даже у самых высоких гор есть солнечная сторона.