Глава 52

             
        Глава 52

                Чёрная громада кавказского хребта грозила ежеминутной опасностью. Напряжение впечаталось в лица людей. Передавалось взглядом, мимикой, жестом, и взрывалось вспышками гнева, как электрический разряд. Борис Тениальный был не в духе, особенно доставалось техническому персоналу. К концу натурных съёмок, всем очень хотелось послать «звезду» в известном направлении. Вся группа находилась в нервном напряжении, и только Борис мог позволить срывать зло на окружающих. Матвеев терпеливо гасил громы и молнии, и угрюмо ждал, когда его друг перегорит и успокоится. Максим корил себя, что не воспользовался возможностью провести натурные съёмки в соседней республике. Тогда казалось, что это был оправданный риск, и он настоял на полном соответствии сценарию. Живые человеческие эмоции, которые изобразить в другой обстановке практически невозможно. Просматривая отснятый за день материал, он видел огромное количество полутонов в игре актёров. Максим был благодарен коллегам за проявленную солидарность. Он не умел халтурить, хотелось создать, если не шедевр, то вполне достойный фильм. Борис по своим каналам узнал о визите представителей европейской комиссии по правам человека. И посоветовал включить в сценарий похожий эпизод, эта маленькая хитрость сработала. Автобус для съёмочной группы перекрасили в цвета международной организации. Гарантировать полную безопасность такой уловкой было нельзя, но слегка обнадёживало. У местных правоохранителей так же не возникало претензий – кино снимают. Администрация района и военные были не слишком-то дружелюбны, на их поддержку рассчитывать не приходилось. Матвеев не обижался, понимая, что у всех проблем полон рот, а тут ещё киношники свалились на их головы, кому нужна такая припарка. Нашли пару опытных проводников из местных, которые за очень нескромную плату согласились сопровождать съёмочную группу.
   
         Европейские парламентарии вознамерились вести переговоры с главарём боевиков, и в эти дни в республике было относительно спокойно. Только в горах Максим осознал степень риска и жалел о своём решении. Он даже не представлял насколько сложнее окажется реальность, но после драки кулаками не машут. Нервно и спешно отработали. Задерживаться никому не хотелось. Перед рассветом отсняли оставшийся материал и решили возвращаться домой. Каменистая дорога петляла, на зубодробильную тряску никто не жаловался. Домой, скорее домой. Оставалось только молиться, чтобы экспедиция завершилась благополучно. Борис, обращаясь к помощнику оператора, сказал:

         – Что ж молись своему Будде, раз Иисус с Магометом в этих краях никак ужиться не могут.

         Молчаливо дремавшие коллеги с удивлением посмотрели на Тениального, в салоне автобуса повисла напряжённая пауза. Помощник оператора оказался в съёмочной группе в самый последний момент, и вообще казалось был мало заметен. Он посмотрел на Бориса, и продолжил молча перебирать коричневые чётки. Максим метнул неодобрительный взгляд в сторону друга. Борис понял, что перегнул палку, не хорошо сказал – зло, и всё же не унимался:

         – Скажи-ка Саша, а как тебя зовут на самом деле?

         – Сангаджи, а что?

         – Ничего. Просто всегда не мог понять,  зачем вы переделываете свои имена на русский манер.

         Молодой человек густо покраснел, но сохранял выдержку, ни один мускул не дрогнул на его лице:

          – У нас сложные имена, их трудно запомнить.

          – Ерунда, это вы придумали, что их трудно запомнить. Я понять хочу, зачем!? Зачем сознательно пытаетесь русифицироваться. Это же смешно. Человек явно не славянской наружности пытается косить под русского.

          Тениальный не собирался останавливаться и на этот раз Матвеев не выдержал:

          – Борис, прекрати! Нехорошо нападать на человека, который не может тебе ответить.

          – А кто же ему мешает?

          – Борис!
         
          Пребывание в неспокойной республике не добавляло хорошего настроения, и срывать своё зло на коллеге было не справедливо, даже подло. Максим с раздражением посмотрел на Бориса. И снова в салоне автобуса установилась неприятная тишина. Автобус продолжал медленно карабкаться по каменистой дороге. Будь всё иначе, лаконичная суровость вековечных исполинов вызвала бы восторг. Не до красот было теперь. Пассажиры мысленно поторапливали водителя. Скорее! Жми! Давай быстрей! Как-будто силой мысли можно что-то изменить. Надвигающаяся черта горизонта пугала неизвестностью. Хотелось скорее пересечь этот треклятый перевал. А там вниз. Вниз до самого села. Только Борису было невмоготу молчать, и он подсел к Максиму:

        – Выручай старик! Видишь, как меня понесло? Поговори хотя бы ты со мной.

        Раньше Борис любил подразнить публику, его веселили глупые сплетни. До сих пор он упивался своей популярностью, а теперь стал тяготиться. Теперь было всё иначе, и только Матвеев знал причину в резкой смене настроений друга. Знал, но эта правда не вызывала у него сочувствия:

         – Извини меня, Боря. Наверное, этот тот случай, когда словами делу не поможешь. Старый ты дурак, дорогой мой друг!

         – Это точно. Уже месяц занимаюсь самоедством. Умом всё понимаю, сделать ничего не могу. Ты думаешь, зачем я сюда попёрся?

         – Большой необходимости не было. Отработали бы и без тебя.

         – Знаю. Злюсь на себя, но это не помогает. Достал всех придирками, поверь, самому тошно. Что делать Макс? Она не отвечает на мои звонки.

          Матвеев не успел ничего ответить, автобус резко остановился. Пассажиры испуганно уставились на водителя. Он выругался:

         – Тьфу ты, колесо пробил. По таким камням, только на быках ездить. Выгружаемся.

         Банальная дорожная ситуация в этих краях могла закончиться большими неприятностями. Матвеев сказал: «Прошу не расходиться». Сказал так, на всякий случай, люди и сами понимали. Чтобы ускорить процесс замены колеса, нашлось несколько помощников. Водитель отдавал распоряжения. Выкатили запаску, лихо открутили, лихо закрутили. Механики ралли Париж-Дакар позавидовали бы такой расторопности. Сангаджи направился к кустам по малой нужде. Тениальный перехватил настороженный взгляд одного из местных. Проводник, заметил растяжку, но не захотел предупредить оператора. Борис в два прыжка настиг оператора и оттолкнул в последний момент. Сангаджи сообразил, что случилось что-то из ряда вон и повиновался, когда Борис схватил его за рукав, и решительно втолкнул в отъезжавший автобус. На немой вопрос Максима, Борис лишь пожал плечами. Он готов был поклясться, что сам видел, как выскочила чека гранаты, но взрыва почему-то не последовало. Смертоносный механизм сработал с опозданием. Хлопок и по крыше автобуса загремела мелкая шрапнель от размолотых камней. Все в один голос загалдели.

         – Опаньки!

         – Блин, что это было?

         – Граната, что же ещё.

         Борис в упор смотрел на проводника, который заметил растяжку, но даже не пытался остановить оператора. Горец полоснул сталью чёрных глаз и показал свой орлиный профиль.

          Пока киногруппа возбуждённо обсуждала происшествие, Максим незаметно достал таблетку и сунул под язык. Нервный мороз продирал режиссера до мозга костей, сердце пошаливало не первый день. Матвеев ругал себя. Эта командировка, пожалуй, самое глупое, что могло прийти ему в голову. Ни один, даже самый гениальный кадр не стоит того, чтобы подвергать опасности жизнь этих людей. Сангаджи пожал протянутую Борисом руку. Оператор просил Будду, чтобы на землю, измотанную вооруженными конфликтами, наконец-то, пришёл мир. Проводники из местных сидели с опущенными головами, возможно, они тоже молились.

         Когда прощались с проводниками, Борис не выдержал и спросил:

         – Арон, постой! Только один вопрос?

         Второй проводник спросил:

         – Чего он хочет от тебя?

         – Ничего, иди.

         – Тебе помочь?

         – Все нормально, сам справлюсь.

         Тениальный подошёл ближе:

         – Скажи, почему ты его не остановил? Ты же всё видел.

         – Мой мальчик не хотел воевать, даже оружие в руках не держал. Стихи писал. Хорошие стихи. В университете учился, мечтал стать учителем и покорить Эверест. Но он погиб. Подорвался на мине там же. Пока на моей земле идёт война, здесь нет места милосердию. А Будда хороший бог, услышал его молитвы.

         Проводник сурово посмотрел в глаза Борису, повернулся и пошёл прочь – унося свою боль на усталых плечах. Спина его чуть вздрагивала, или это только казалось. Водитель нетерпеливо сигналил, поторапливая Бориса вернуться в автобус. Домой! Домой! К обеду благополучно пересекли блокпост и выехали на федеральную трассу. Суровая тень Кавказского хребта осталась далеко и выглядела теперь не столь мрачно. Обычные горы. Со своими вершинами и ущельями. Даже у самых высоких гор есть солнечная сторона.