История семьи, которой никогда не было

Сам точно не знаю, почему решил сейчас взяться за перо. Быть может, потому что жить мне осталось не так уж и долго, а может потому что должен хоть с кем-то поделиться своей историей. Точнее, историей своей семьи. Может случиться, что я не успею её закончить, поскольку не знаю, сколько времени мне ещё отведено, но я постараюсь быть кратким. Эта история может показаться невероятной, более того - ужасающей, и вы можете ей не верить - это ваше право - но я расскажу её такой, какой видел сам. Если успею.
  Для начала расскажу немного о себе. Я - Александр Сеншер, потомок семьи, величие которой кануло в небытие несколько веков назад, и которое больше никогда не возродится. Но нет, не смотря на графский титул (о котором я сам узнал не более трёх лет назад), у меня нет замка, нет прислуги, и нет семьи.
  И только сейчас я понимаю, что ужасающие картины, которые являлись мне ещё с раннего детства - не плод впечатлительного воображения мальчишки, живущего на улице и увидевшего всё, что можно было увидеть, нет, это - воспоминания...
  Важнейшей фигурой в этих картинах была высокая бледная женщина, которая всегда являлась в длинном черном балахоне и капюшоне, скрывающем в тени всё её лицо. Иногда она целовала меня в лоб, после чего я мгновенно просыпался, иногда что-то нашептывала мне на ухо, но я никогда не мог вспомнить что...
  Я любил эту женщину, и чувствовал, что она любит меня. Она была единственной, кто помогла мне пережить годы одиночества, которые я провел на улице.
  Но не смотря на всю мою к ней любовь, я всё же почему-то боялся её, что-то меня отталкивало, и я никогда не мог открыто выразить своих чувств. А ведь именно в детские годы любовь наиболее горяча, и я очень страдал, пока в одном из таких снов, обернувшемся кошмаром, не увидел то, чего боялся больше всего. Женщина, как обычно, нагнулась поцеловать меня, а затем, подняв голову, отбросила капюшон. Я не увидел под ним злобного оскала смерти, но увиденное впечатлило меня не менее. Я увидел, что её лицо намного бледнее и изможденнее, чем казалось ранее. Больше ничего примечательного в лице могло и не быть, если бы не глаза, а точнее, их отсутствие. Нет, на их месте не было пустых глазниц, зияющих тьмой и пустотой. Там были глубокие шрамы, которые уже давно успели затянуться. Её глаза были выжжены, и я никогда бы не захотел узнать, кем именно, если бы не судьба, открывшая мне правду много лет спустя.
  Этот сон приснился мне в 12 лет, и с тех пор женщина перестала ко мне являться. К тому времени меня на улице подобрали неплохие люди, позже усыновившие меня и занявшиеся моим воспитанием. Именно благодаря им я научился писать и читать, и даже поступил в университет., но был выгнан из-за частых прогулов и конфликтов с ровесниками и преподавателями. Именно там я познакомился с человеком, который полностью изменил мою жизнь, рассказав о проклятии, тяготеющем над нашей семьей. Вначале я ему, разумеется, не поверил, и, обозвав сумасшедшим, даже ударил его. Но это ничего не могло изменить. Не могло изменить моего прошлого. Не могло изменить правды. А то, что сказал господин Левси, преподаватель французского и истории, действительно оказалось правдой.
  Должен также ещё сказать, что я решил поступить в университет под именем, которое мне было известно с рождения, а не под тем, которое мне дали приемные родители. Не смотря на мою любовь и благодарность, которые я к ним испытывал, я хотел остаться самим собой до конца своих дней, да и никто мне не возражал.
  Господин Левси обратил на меня внимание с самого первого урока, как только прочитал список учеников.
  - Встаньте, - сказал он, дойдя до моей фамилии в списке, хотя до этого все только поднимали руки и удостаивались мимолетного взгляда. Я удивленно взглянул на соседа по парте, затем на господина Левси, и, решив всё таки не грубить (за первую неделю я был в кабинете директора уже дважды), встал.
  Господин Левси смерил меня внимательным подозрительным взглядом, и, тоже поднявшись из-за стола, подошел ко мне и спросил: - Вам не интересно, господин Сеншер, почему я вас поднял?
  Я ответил что не очень, и попросился сесть, но учитель мне этого не позволил, и даже накричал на меня, обозвав то ли молокососом, то ли как-то ещё, уже не помню. После этого он поведал всем присутствующим на уроке, что в 1877 году из-за грандиозного предательства Луи Сеншера, на четверть француза, на четверть поляка, на четверть русского и ещё на четверть чёрт знает кого (как сейчас помню, он именно так и сказал) едва не была разбита основная часть русской армии. Я ответил, что никакого отношения к Луи Сеншеру не имею, и что у меня даже нет родителей.
  Но это не остановило Левси, а только разъярило: - Но это же не значит, что их никогда не было!!! - в исступлении закричал он тогда, и с того самого момента я его возненавидел. Впрочем, как и он меня.
  После этого он стал спрашивать меня на каждом уроке с особым пристрастием, и удовлетворительную оценку по его предметам я мог получить лишь вызубрив все учебники истории, которые только существовали; и научившись в совершенстве владеть французским. Разумеется,  я даже не пытался достичь этого, а потому он меня ненавидел всё больше с каждым днём.
  Но должен сказать, я всё же прочитал все учебники истории, которые смог найти, но ни в одном из них ничего не нашёл ни о предательстве Луи Сеншера, ни о нём самом.
  Тогда я решил, что причина ненависти ко мне кроется всё же не в фамилии, но, как позже выяснилось, ошибся. Дело было действительно в моей фамилии. Только вот ненависти с его стороны не было. Даже наоборот. Но всё по порядку.
  Однажды мне надоело терпеть его нападки, и я остался дожидаться, когда он пойдёт из университета домой. Тогда я думал, что, возможно, убью его. Но когда, проследив за ним до дома, я заговорил с ним, то понял, что это совершенно другой Левси. Левси, которого я ещё не знал.
  Он не испугался, когда я окликнул его, и обернувшись, он узнал меня. Его лицо оставалось совершенно невозмутимым, он таким же невозмутимым голосом пригласил меня пройти в дом и выпить с ним чаю. Разумеется, я был очень удивлен, услышав его предложение, и, возможно, именно поэтому и согласился. Он был очень гостеприимным: к вкуснейшему чаю, который я пробовал, он дал мне не менее вкусного печенья и пряников, так что мне неудобно было начинать разговор, ради которого следил за ним, но он сам начал его. Он спросил, не хочу ли я узнать причину его ненависти ко мне. При этом это было сказано таким ласковым тоном, что мне стало стыдно за самого себя, но я всё же ответил, что именно за этим и пришёл. И тогда он произнёс слова, которые остались в моей памяти навсегда:
 - Возможно, вы не знаете, но фамилия Сеншер довольно известна в некоторых кругах. Когда-то, очень давно, это была одна из самых знаменитых и благородных графских семей, и плохого о ней мала кто мог сказать, а кто мог - просто-напросто врал. Но, как известно, ничто не может быть вечным, и в семье начались раздоры. В результате Сеншеры утратили добрую славу, и начались восстания. У Сеншеров, разумеется, было своё войско, которое без труда справлялось с наступлениями крестьян, но ненависть к их роду начала возрастать, и они были прокляты кем-то. Возможно, каким-то крестьянином, возможно, кем-то из самих Сеншеров, доподлинно неизвестно, но это было ужаснейшее проклятие, после которого семья Сеншеров больше никогда не смогла объединиться. Их замок был разрушен, а сами Сеншеры затерялись среди простых крестьян. Их больше никто не трогал, ведь все считали, что Сеншеры наказаны сполна. 
 - Кем наказаны? - спросил я, и получил ответ, который меньше всего ожидал услышать от ученого человека:
 - Они были наказаны проклятием, Александр.
 Тогда я рассмеялся, и сквозь смех спросил:
 - И как же именно они были наказаны? Их дети не рождались? Рождались мертвыми? Или непохожими на людей?
 - Нет, всё было намного ужаснее, - без тени улыбки ответил Левси, - Сеншеры не могли смотреть друг на друга.
 - Это ещё почему же? - ещё громче рассмеялся я, но учитель по-прежнему даже не улыбнулся.
 - Если Сеншеры встречались, то не более чем через они все погибали.
 - Что, вся семья? - с иронией в голосе спросил я, но Левси не уловил её, и ответил:
 - Нет, только те, которые видели друг друга.
 - Знаете, господин Левси, я думал вы ненавидите меня, а вы просто сумасшедший.
 - А ты когда-нибудь видел кого-то из родственников? Ты помнишь своего отца? Или свою мать?
  Подобные речи уже надоели мне, и я сделал то, ради чего и пришел в начале: я ударил его, вложив в кулак всю ненависть к нему. Левси упал на пол, ударившись об него головой и перевернув стол и стул, на котором сидел. Я повернулся к двери, намереваясь уйти, но, вспомнив ещё кое что, обернулся и пригрозил:
 - Больше никогда не спрашивай меня на своих уроках.
  Это было довольно глупое замечание, поскольку я больше никогда не ходил на его уроки.
  Левси утер рукавом кровь из разбитой губы, и сказал:
 - В университете учится твой брат. Поэтому я стараюсь, чтобы тебя выгнали, и ты никогда с ним не встретился.
 - Тогда почему меня, а не его?
 - Ты моложе и горячее. С тобой проще.
  Мне захотелось ударить его ещё раз, но это только подтвердило бы его слова, и я воздержался. Это мало что дало бы, а я уже выяснил всё, что хотел. Даже немного больше.
  Я побрел домой, размышляя над его словами. В тот день я не спал всю ночь, пытаясь понять, что из сказанного Левси - правда. Разумеется, я не хотел ему верить, но ведь я действительно не видел никого из своих родных. Но тогда откуда я мог узнать, как меня зовут?
  Мне вспомнилась женщина в капюшоне, и я предположил, что это и была моя мать. Версия Левси объясняла, почему у неё были выжжены глаза. Она выжгла их, чтобы не смотреть на меня, и уберечь от смерти. Но тогда получается, что она умерла, потому что смотрел на неё. Это было стишком тяжело для меня в те годы, и возможно поэтому я тогда не хотел верить Левси. 
  Я захотел найти брата, о котором он говорил, и мне это удалось, но я не рискнул подойти к нему, опасаясь, что Левси был прав. Я не подумал о том, что хоть и издалека, но я всё же СМОТРЕЛ на него. А через 2 недели после того, как я увидел его впервые, он выпал из окна второго этажа и сломал шею. Продержавшись в больнице не более часа, он умер, так и не придя в себя.
  Никто так и не смог установить, почему именно это случилось. Мне приходило в голову, что, возможно, Левси узнал о том, что я наблюдаю за братом, и убил его.
 Ещё через несколько дней меня выгнали из университета, и я больше никогда не видел Левси.
  Я с удвоенной силой взялся за учебники истории, но так ничего и не нашёл о Сеншерах. Примерно в то же время я встретил девушку, которая тоже кое-что знала о Сеншерах, но не воспринимала это всерьез. От неё я узнал о девизе Сеншеров: "Мы не имеем права смотреть на своих детей" .
  Она рассказывала мне всё, что знала о Сеншерах, ещё раз рассказала о проклятии, думая, что я ничего о нём не знаю...
  Не более чем через 2 года мы с ней поженились, и она ждала от меня ребёнка, когда я внезапно понял, что взяв её в жены, наделил её своим проклятием. Проклятием Сеншеров.
  Но отступать уже было слишком поздно, ведь если легенда о проклятии правдива (а я убеждался в этом с каждым днём всё больше), то мы и так обречены.
  Моя жена умерла при родах, оставив мне ребёнка. Тогда я окончательно уверовал в проклятие, и оставил ребёнка на попечение одного из детских домов, так и не увидев наследника. Я не знал, подействует ли проклятие на меня, ведь Наталия (моя жена) была Сеншером не от рождения, и думал, что, возможно, смогу избежать проклятия, и действительно прожил целый год после свадьбы, но новая встреча лишила меня надежд.
  Эта встреча произошла вчера. Я шел домой поздним вечером, когда вдруг увидел двух человек. Один из них зажал другого в углу, и что-то требовал. Я крикнул, чтобы он отпустил его. Тот обернулся, и, решив, что ничего не сможет со мной сделать, бросился бежать, предварительно ударив второго человека. Тот упал и не поднимался, пока я не подошел ближе. Это оказалась девушка: она потеряла сознание от удара. Я легонько ударил её ладонью по щеке, надеясь привести в сознание, и мне это удалось. Я помог девушке подняться, и спросил её имя.
 - Елизавета, - ответила она, и добавила: - Елизавета Сеншер.
  Не подав виду, что её имя что-то мне сказало, я предложил провести её до дома, но Лиза сказала, что это слишком далеко, и я предложил ей переночевать у меня. Она согласилась, но когда я зашел к ней в комнату после бессонной ночи, то обнаружил мертвой. Я не знаю, что стало причиной её смерти, но её грудь больше не двигается, и сердце не бьется...
  Именно тогда я решил написать то, что пишу сейчас. Похоже, я всё таки успел рассказать свою историю до того, как моя жизнь оборвется. Я уже не сомневался в том, что буду следующим.
  Напоследок ещё скажу, что если ваша фамилия Сеншер, и у вас нет семьи, не пытайтесь её найти. Не повторяйте моих ошибок.