Приложение-3. Стихи отца

3. Стихи  отца

А. О  тюрьме и лагере

На стр. 35  были прокомментированы строки заметок отца, в которых шла речь о его, в тюремном смысле, камерном  творчестве. Я пообещал процитировать в  «Приложениях»  ставшее мне известным  сочинённое им тогда, во время сидения в одиночестве, стихотворение, созданное в форме пародии на пушкинское «Из Анакреона» («Узнают коней ретивых...») – и теперь держу слово:
                ------

               
     Давид Рахлин

Т Ю Р Е М Н О Е

                “ Узнают  коней  ретивых
                По их выжженным таврам... ”
                А. С. Пушкин

Узнают имперьялистов по воинственным речам.
Узнают господ нацистов по закрученным крестам.
Узнают “космополистов” по горбатым их носам
Да по чёрным, подозрительно курчавым волосам...
Узнают всегда троцкистов по анкетным их листам.

Я ж тюремных эмгебистов   узнаю по матюкам,
А больших специалистов – по тяжёлым кулакам!


Это стихотворение  отец тихонько, когда никто нас не видел и не слышал, продиктовал мне во время нашего свидания в Воркуте. Я записал их одному мне понятными значками, используя сокращения или только буквы, так, чтобы только мне самому оказалось  под силу расшифровать эту тайнопись. Точно так же  «закодировал»  и другое продиктованное им стихотворение – «Лагерное», которое он сочинил также не записывая. а лишь запоминая придуманные строки, здесь, в лагерной неволе. Отец, очень заботившийся о «конспирации», проверил – и остался доволен.  Сам он впервые записал эти свои стихи только после освобождения, но работал над ними и после нашего свидания (в том числе учёл и мои критические замечания – среди них и излишние...)  Привожу здесь  третью редакцию, записанную автором  в отдельной тетрадке после «Тюремного».               



               
   

                Давид Рахлин
Л А Г Е Р Н О Е
(Не совсем по Пушкину)

[Тексту стихотворения предшествуют, в виде эпиграфов, обширные выписки из  стихотворений Пушкина:  «Дорожные жалобы» - от «Долго ль мне гулять на свете...»  до  «Где-нибудь в карантине...») и последние четыре строки;  «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» - от «День каждый, каждую годину...»  до «Мой примет охладелый прах...»; и, наконец, из «Телеги жизни» - от «Хоть тяжело подчас в ней бремя...» до  «Везёт не слезет с облучка...»
Затем идёт авторское предуведомление, после чего – само стихотворение].

«Вот какие творения А. С. Пушкина приходили мне всегда на память. когда я, стоя на одном из возвышенных мест шахты № 40 в районе благословенной Воркуты, смотрел на видневшееся невдалеке лагерное кладбище, в точности напоминавшее описанную Серафимовичем в одноименном рассказе «сопку с крестами».
И тогда сами собою слагались пародийные строчки, воспроизводившие богатейшие возможности и способы отправления на тот свет, которые едва ли мог себе вообразить Ал<ексан>др Сергеевич  Пушкин.

Долго ль мне гулять на свете
Под конвоем и с мешком,
В «воронке» - автокарете,
В спецвагоне иль пешком?

По этапам, карантинам,
«хитрым домикам» - тюрьмам,
За тройным колючим тыном,
По режимным лагерям?

Не в кругу друзей на воле,
Не в седой столетний срок –
За решёткой, знать. в неволе,
Околеть судил мне рок.

На сугробе подле вахты,
В топкой тундре, на торфу,
У ствола ли новой шахты,
На породе или в шурфу.

Иль цинга меня подцепит,
Иль пурга закроет мир,
Или в лоб мне пулю влепит
Сверхпроворный конвоир.

Иль блатной в кровавой свалке
Саданёт мне в сердце нож;
На штрафной ли на централке
Пропаду я ни за грош.

Иль по воле демиурга
Доконает злой недуг,
И под скальпелем хирурга
Испущу я грешный дух.

Иль нерусский чёрт дневальный
Мой услышит смертный стон...
На погрузке ли «случайно»
Попаду я под вагон.

Полудикий ли «бандера»
Размозжит мою башку
Иль по знаку изувера
Живо вздёрнут на суку.

Или в схватке рукопашной
Я паду с меньшевиком,
Иль внезапный взрыв парашный
Поразит меня, как гром.

Где мне смерть пошлёт судьбина?
На лагпункте иль в тюрьме?
На допросе, в карантине
Где-нибудь на Колыме?

В Магадане или Бийске?
В Темниках или Инте?
В Красноярске иль в Норильске?
В Салехарде иль в Ухте?

И увижу ль в час кончины
Я Алтая горный склон?
Казахтанские равнины?
Воркутинский террикон?

Есть везде с крестами сопка,
Там забвенья жданый рай...
Эй, ямщик лихой – Особка,
Ну, пошел же, погоняй!»

Последняя строфа имела в расшифровке  моей «конспиративной»  записи  несколько другой вид:

Где-то ждёт меня угробка,
Но зато за гробом – рай...
Эй, ямщик лихой – Особка!
То ли Дело погоняй! 

Я заметил отцу, что последняя строка построена синтаксически   неудачно.  Но теперь мне кажется, что, несмотря на это, вся строфа  была в той редакции более цельной, не стоило припрягать к Пушкину Серафимовича...
Всё же, как бы там  ни было, непритязательные эти стихи кажутся мне интересными не только самим  (не столь уж редким)  фактом обращения  узника к поэзии, а  именно подходом к теме ГУЛага, столь впечатляюще развитой впоследствии гением Солженицына. Дописанное в последней редакции перечисление «Островов архипелага»  свидетельствует о том. насколько актуальным  был солженицынский замысел, в той или иной мере возникавший и в сознании многих зэков.  А перечня возможных способов лагерной «угробки»  я в опубликованных образцах лагерной поэзии и вовсе не встречал.




Б. Стихи внуку  Женечке

В 1952 году сестра родила своего первенца. Отец, бесконечно любивший детей  (а они всегда к нему льнули)  посылал иногда ему открытки с забавными рисунками, предназначенными для детей: со сказочными сюжетами, изображениями животных и т. д.  На обороте или в тексте своих писем   он   приводил сочинённые им стихи.
1. РЕПКА

Посадила бабка репку.
Репка выросла, как дом.
Крепко репку тянет дедка,
Не осилит нипочём.
     Нет у деда с репкой сладу –
     Кличет дед на помощь бабу.
Бабка – за дедку, дедка – за репку, тянут – потянут, вытянуть не могут.

Кличет бабка Ксюшу-внучку,
Ксюша внучка кличет Жучку.

Жучка – за внучку, внучка – за бабку, бабка - за дедку, дедка – за репку, тянут-потянут  - вытянуть не могут.

Кличет Жучка кошку Пышку,
Кошка Пышка кличет мышку.

Мышка – за  Пышку,   Пышка - за Жучку, Жучка -  за  внучку, внучка - за бабку. бабка - за дедку, дедка - за репку, тянут-потянут – вытянуть не могут.

Кличут в помощь все Женятку –
Навели порядок в грядке:

Женятка – за мышку, мышка – за Пышку, Пышка  - за Жучку, Жучка  - за   внучку, внучка – за бабку, бабка – за дедку, дедка  - за репку, тянут-потянут  - вытащили репку!

Репку  сварили,
Женю угостили!
15. 9. 1955 г.
 

                *  *  *

К С Ю Ш А

Хохотушка-хлопотушка,
Ксюша – милая девчушка.
Глазки у Аксиньи –
Синие – пресиние.
Бровки –  чёрные,
ножки – проворные.
Ловкие ручонки
У нашей девчонки.
Пуговкой носик –
Носик-курносик.
На морозе побыла –
Как цветочек, расцвела.
               
14. 9. 1955 г.
             
               *   *   *               

                Б О Р Ь Б А

Наши  мишки-шалунишки
Задралися, как мальчишки.
На весь лес трубят в трубу:
«Мы затеяли борьбу!»
Их не понял Мишка-папа,
Отхлестал их папа лапой.
Мишка принялся реветь:
«Строгий папа наш – Медведь!»

Далее читать "Приложение-4. Лагерный фольклор". http://proza.ru/2013/03/02/1949