Прокуратор

"Знаете, -- сказал Прокуратор, силясь перекричать шум оркестра и роняя пепел англицкой сигары на оттоманку, обтянутую ценным сафьяном с лиловыми орхидеями, -- Знаете, вот так, бывает, посадишь мятежника по ложному, казалось бы, доносу, по пустому, на первый взгляд, обвинению. И ничего-то за ним нет: не был, не участвовал, не привлекался, памфлетов против Кесаря не писал, песен еретических на площадях не пел, невинен, как младенчик. А посидит месяц-другой в остроге, тюремной баланды распробует -- и гляди ты, что-нибудь да и раскроется! Обнаружится за ним какой-нибудь грешок, за который можно в колодки да на каторгу, а то и на виселицу. А все почему? А все потому, господа, что Кесарь наш не дурак, в прокураторах дерьма не держит, а уж я свое дело знаю. Так-то, господа!".

Когда повесили последнего мятежника, случилось солнечное затмение, в Храме обвалилась стена, и тишина воцарилась на всей Земле.

И только шепот в тишине: "Империум... Империум...".