Наша дорогая. Глава 1. Благородство души

 

В общеобразовательной гимназии №40 провинциального городка Евгеньевск давно закончились занятия первой смены. В тиши опустевших коридоров в кабинете русского языка и литературы оставались двое. За учительским столом, обхватив голову руками, сидела женщина лет 50-ти. Напротив, за первой партой, плакала ученица 5- го класса.
- Леночка, скажи, зачем ты это сделала? – раздался голос женщины за столом.
- Татьяна Ивановна, я не могу сказать, - всхлипывая и заикаясь, отвечала девочка.

В дверь осторожно постучали.
- Можно? – скромно поинтересовался мужской голос, будто опоздал на урок.
- Проходите, Дмитрий Арнольдович.

Мужчина вошел в кабинет. На вид ему можно было дать не больше 45-ти. Волосы на голове уже были тронуты сединой, на лбу пролегали борозды морщин. Но он был еще красив. Высокий, подтянутый, глаза серо-голубые, точеный нос без горбинки, на подбородке впадинка. Одет он был в кожаную куртку и синие джинсы. Взгляд его выражал беспокойство. Он быстро прошел среди рядов разрисованных парт к учительскому столу.
- Лена, почему ты плачешь? Татьяна Ивановна, что случилось? Зачем Вы меня вызвали? – взволнованно спрашивал Дмитрий Арнольдович, ничего не понимая.

Девочка за первой партой заплакала сильнее, учительница промокнула платком красные от слез глаза.

- Ах, Дмитрий Арнольдович, я не знаю, как Вам сказать… Вы только Леночку не ругайте…- вот-вот готовая зарыдать, говорила она.
- Вы уж скажите как-нибудь! Лена, что происходит?
- Да Вы не стойте, присядьте рядом с дочерью.
Мужчина послушно опустился на стул рядом с девочкой. Он нервничал. Всегда послушная, прилежно учившаяся дочь, за все время учебы никаких жалоб, и тут вызвали. Что же могла натворить его Лена?
- Понимаете, Дмитрий Арнольдович, - тяжело вздохнув и  собравшись с силами, говорила учительница, - как бы Вам сказать… После уроков, когда все ребятишки ушли, я пошла к завучу. А когда вернулась, в  кабинете застала Леночку. Она держала в руке мой кошелек и сто рублей. Больше никого в классе не было. Ваша  дочь ничего объяснять не хочет.

Татьяна Ивановна залилась краской, словно это ее застукали за воровством. Отец девочки, никогда прежде не красневший, почувствовал, как его лицо вспыхнуло пожаром.
- Лена, как это понимать? – глотая ком в горле, спросил он у дочери. Та, дрожа всем телом, горько плакала. Лицо ее было закрыто руками, мокрыми от слез.
- Леночка, мы с тобой уже обсуждали, что за свои поступки нужно отвечать. Неужели ты тогда из этого разговора ничего для себя не вынесла? – не услышав ответа, снова спрашивал у дочери отец.
- Я не могу сказать, - наконец услышали от нее.
- Дочь, я в тебе разочарован… Татьяна Ивановна, Вы уж простите ради Бога. Дома я с ней поговорю…
- Это не я! – вдруг вскричала Лена.
- А кто? – синхронно спросили учительница и отец.
Девочка отерла глаза и нос вымокшим платком. Переведя дух, она, наконец, рассказала.
- На большой перемене все ушли в столовую. Я тоже. Сегодня давали запеканку, но мне она не нравится. И я вернулась в класс.
Девочка всхлипнула, вздохнула и продолжила:
- Так вот. Вы же никогда дверь не запираете, Татьяна Ивановна, а сумка у вас постоянно на стуле висит. Захожу я, а в Вашей сумке Стасик роется.
- Семенов??? – удивленно воскликнула учительница, будто в их классе был еще какой-то Стасик.
- Ага, - кивнула Лена.- Он у Вас сто рублей ук… взял. Но Вы его не ругайте! И родителей не вызывайте! Они знаете какие! Стасик сказал, что они всегда пьяные! И денег на обед ему никогда не дают! А сегодня утром его забыли покормить! Он кушать хотел, Татьяна Ивановна! Папа, я ему отдала деньги, которые у меня были.

Взрослые молча переваривали полученную информацию. Лена, утерев нос и уже не плача, продолжала:
- Мы кошелек Ваш успели в сумку положить, а деньги нет. Мальчишки в класс зашли. И когда уроки закончились, я подождала, пока Вы выйдете и к завучу пойдете, как всегда. А потом я забежала в кабинет и хотела Ваши деньги обратно в кошелек положить, да Вы слишком быстро вернулись, я не успела…

- Леночка, но почему же ты мне сразу не рассказала? Думаешь, я бы тебе не поверила? – поинтересовалась учительница.
- Так ведь я же Стасику обещала… Татьяна Ивановна, только его родителям не говорите, пожалуйста! Они его убьют!

Отец, облегченно вздохнув, обнял свою единственную дочь. Учительница, со слезами на глазах, глядела на любимую ученицу. Нет, не подорвала Лена свою репутацию. Она не только отличница, но и благороднейшей души человек.

Домой возвращались одной дорогой. Было по пути. Только Татьяне Ивановне дальше. Отец Лены шел рядом с ней, держа повеселевшую дочь за руку. Взрослые оживленно разговаривали. Дмитрий Арнольдович оказался хорошим собеседником. Он рассказывал учительнице какие-то анекдоты и  истории из собственной жизни. Удивительно, только сейчас Татьяна Ивановна заметила, как хорош собой был Ленин папа. Она раньше видела его на собраниях. Он всегда приходил позже всех, почти опаздывал. Садился за последнюю парту, ни о чем не спрашивал, только слушал. И внешность у него такая благородная. Ах, да! Он ведь из Англии родом…

Весь вечер Татьяна Ивановна провела в заботах о муже и о внуках, но мысль о Стасике не покидала ее ни на минуту. Бедный мальчик! Как он живет? Родители и на собраниях ни разу не были. А Стас учился хорошо, хотелось его похвалить, только ни отца, ни матери никогда не было видно, словно их не существовало… Надо обязательно заглянуть к ним домой…

Когда все домашние разошлись по койкам, учительница села за проверку тетрадей своих пятиклашек. Первой вытащила из стопки тетрадь Семенова Стаса. Хороший почерк, диктант без ошибок. Способный мальчик. Татьяна Ивановна задумчиво отложила его тетрадь и принялась за другие. Но проверяла она их механически. Из головы не шел Семенов. И его поступок. Надо, надо разобраться.

Наконец, к полуночи учительница нырнула под одеяло, большей частью которого был укрыт храпящий муж. Сон не шел. Перед глазами стоял Стасик. Бесполезно проворочавшись в постели примерно час, Татьяна Ивановна свесила ноги с кровати. Босиком добралась до стола, взяла тетрадку Семенова. Затем бесшумно раскрыла висевшую на стуле сумку, достала кошелек, вынула оттуда сотенную купюру и вложила в обложку тетрадки. Постояла, подумала. Потом вынула еще сотню и добавила ее к первой. Облегченно вздохнув, вернулась в постель и тут же уснула. А наутро, едва появившись в школе, оплатила обед для Стаса за целую неделю.