Гжичко

Когда  Гжичко родился, ему уже было 9 месяцев, поэтому он уже кое-что соображал в жизни, поэтому, неудивительно, что когда ему едва исполнилось три с половиной года, он стал почетным слушателем – а позже и озвучивателем – в Королевском каллэжде изящного здоровья. Многие замечали Гжичко когда он еще не появлялся на улице и здоровались с еще не возникшим телом – Гжичко всегда отвечал, глядя на солнце. Его глаза переливались пурпуром, отчего полагали, что он королевского происхождения. Этот миф Гжичко публично развеял в одном из городских парков при большой аудитории, сказав всего лишь, что ели бы на дереве росли яблоки, они были бы разные, но корень у них один, а когда кто-то заметил, что на дереве на самом деле растут яблоки, Гжичко улыбнулся. Его любили за врожденный дефект – с самого рождения, его голосовые связки отказывали, когда Гжичко собирался сказать глупость, и с того момента, как он закончил опробовать голосовой аппарат, Гжичко преимущественно молчал.
Бог появился на свет одновременно с появлением людей и сразу же стал у них не в почете. Он был смертен, и перерождаясь от раза к разу, он сохранял лишь феноменальную неудовлетворенность и неуемное желание. Так и происходило – бог канючил и порой даже требовал от случайной жертвы исполнения или хотя бы частичного исполнения своих фантомных потребностей, изводя беднягу. В этот день, Гжичко услышал просьбу бога. Особо не придавая этому значения, он продолжил отрабатывать специфику функционирования своего скелета. Надо отметить, что скелет его имел структуру сложней, чем каркас готического собора святого Джонни, и мог раскрываться, подобно жабрам, вбирая редкие спектры далеких черных космических излучений. Однако, процесс спектризации был небезопасным, так как высок был риск вбирания золотой пыльцы в великом множестве витавшей в атмосфере и периодически отравляя жизнь горожан. Гжичко вспомнил дедушку – веселого и сильного моряка, который лежал на кровати, съедаемый золотой пыльцой, пробравшейся в его открытый всем ветрам организм. Даже тогда, когда пернатый змей коснулся дыхания дедушки, на янтарных губах того играла улыбка. Эта улыбка стала знаменем Гжичко. Погрузившись в биомеханическую зарядку, Гжичко обнаружил, что нытье бога не прекращается – просьба следовала за просьбой, не договорив одно желание, он взахлеб начинал другое. Каждому было известно, что удовлетворив желание бога, вы рискуете быть погребенным под лавиной его других желаний, число которых растет в прогрессии, а те, что исполняются, отбрасываются как надоевшие игрушки капризным ребенком и тот час забываются. Бог был совершенно не изученным созданием, его можно было слушать, но сам он не слушал никого и пока не было средства от этой напасти, а каждый, кому выпала повинность выслушивать потоки жалоб и желаний бога, просто стоически переносил их пока бог не переключался на другого. Вот и теперь Гжичко все слушал и слушал, а просьбы все не кончались и не кончались. Неожиданно для себя, Гжичко стал сканировать частоты входящих импульсов и пробиваться к их источнику. Когда неимоверно разветвленная сеть сигналов бога стала упрощаться, синтезируя и сливая воедино хоть немного схожие по сути просьбы, картинка, которая приобрела очертания, поразила Гжичко. Темными лабиринтами повела его радиограмма. Повела сквозь бесконечное Ничто. Теперь сигналы бога предстали для него чем-то совершенно иным – чем-то наподобие узоров на стенке мыльного пузыря, или бесконечным лабиринтом с постоянно меняющимися извилинами. Пока еще Гжичко был Гжичко, но он стоял на рубеже, пройдя который он уже не сможет вернуться. Как только он подумал о возвращении, над его макушкой затрепетало знамя – улыбка деда, и Гжичко тогда понял что значила на самом деле эта улыбка. Он рассмеялся и сделал шаг.
Дряхлый старик, проснувшись в своей душной кровати, полежал еще полчаса, уставившись в потолок, после чего кряхтя, с большим трудом он сел на край. Давно уже не снились ему сны, а тем более такие яркие и живые. Ему вспомнились краски сна, невероятные образы, прекрасные существа, но все это рассыпалось на миллиарды крошечных пузырьков. Одно помнил старик: как он походил к каждому из существ, которые, несомненно были богами, и просил, умолял помочь ему. Он и сам не знал, какую помощь он хочет получить, просто было уже невыносимо. Но те существа не слышали его. Натягивая пропахшую старческим потом рубашку, он внезапно замер – было во сне еще кое что. Кто-то или что-то шло на его призыв о помощи. И ОНО БЫЛО ЗДЕСЬ. Старик медленно взглянул на свои руки, они уже не были руками старика, да и самого старика уже не было. Пространство сияло, а то, что могло быть кем угодно или чем угодно, скользило по сверкающей глади по пути к невообразимым чудесам.