Silent Museam Глава 1

- Так говорите вас зовут Джек?
- Доусон. Джек Доусон. Друзьям просто Джек.
- Прощу прощения, мистер Доусон, но друзей здесь не так-то много, - старушке на вид было не меньше девяноста, - Кто прислал вас в это место? Да ещё и так поздно...
- Осмелюсь предположить, что вы прожили здесь всю свою жизнь. Вы про весь город или... Вас смущает музей? И чем он может смущать? - Герой откровенно начал улыбаться в своём скептическом настрое.
- Вы ведь журналист? - Прокряхтела она.
- Как вы угадали?
- А я как раз не угадала. Будь вы журналистом хоть с онным количеством мозгов, вас бы тут не было.
- Давно произошло наводнение?
- Месяц назад. И так по всему Мэриленду. Проходите, - она открыла дверь в подвал здания, кричащую в своём нежелании отворяться.
- Музей находится прямо в вашем доме? Я имею ввиду, мэм, он находится прямо РЯДОМ с вашим домом и вы, эм, смотрительница?
- Уж сто лет как.
- Да бросьте, вы удивительно хорошо сохранились.
- Мистер. Скажите честно, что именно вас сюда привело?
- Личные счёты.
- Личным счетам здесь не место. Не время. Там повсюду вода. Дальше я не пойду. Там уже был Дональд и он несколько особо испортившихся картин, которые попортились водой. Остальные он уже не в силах снимать.
- Дональд это ваш муж?
- Да что уж там. Старый совсем стал.
- Картины поснимали сразу же?
- Хороший вопрос, мистер Доусон. Но нет. Сначала нас всех эвакуировали. Странное такое словечко... Но наводнения же по всему штату.
- Если честно, я не слышал о других инцидентах по всему штату Мерилэнд. Что произошло на самом деле?
- Посмотрите на луну, мистер Доусон. Пока она светит, всё с нами будет в порядке. Пока будет светить солнце мы можем ни о чём не задумываться. Но спустившись вниз, вы окажетесь один на один с лампой и картинами.
Он на мгновение задумался:
- Что? О чём вы, мэм?
Но старушка уже поковыляла прочь по направлению к своему дому, оставив фонарь Джеку. Тот в свою очередь почему-то посчитал, что окликать её бесполезно. Джек начинает осторожно спускаться в забытый богом музей некогда великих (так говорят местные), а по идее весьма талантливых, но неизвестных людей. Каждая ступень настолько велика, что её вряд ли можно измерить фунтами, Джек держится за стену. Паутина – мелькает в мыслях, повсюду паутина, неужели она кого-то ещё пугает? Вялого света от уже изжившего себя фитиля в лампе хватает разве что увидеть свои ноги и часть стены, за которую держится герой. О большем можно и не просить.
Вдруг в лицо ударяет едва уловимый запах гари. Тонкий, но настолько сильный. На улице тем временем начинается ливень. Неловко, но герой начинает подумывать вернуться к старушке и даже попросить у неё приютиться, ибо где сейчас страннику в столь незнакомом и недоброжелательном городишке найти ночлег? Но ничего не остается, как закончить дело. Или начать его. Казалось бы, сам Джек ещё не определился, действительно ли ЛИЧНЫЕ счёты привели его сюда.
Запах гари стал невыносимым на некотором уровне лестницы, пока он, наконец, не дошёл до самого низа.
Всё было затоплено, худшие опасения подтвердились. Ничего не оставалось кроме как вступить в воду и проверить примерный уровень воды. Банально – по колено. Множество картин были разбросаны по полу, несколько аккуратно стояло на половину в воде. Другие же висели. Идеально ровно. На что же это, чёрт возьми, похоже? Зачем старушке было врать про то, что некоторые картины они забрали. Их было столько, что ситуация, не желая проясняться, так и говорила сама за себя – картин действительно много. Чертовски много.
Джек успокоил себя тем, что старуха уже давно приобрела себе болезнь Альтцгеймера, да и про музей скорее всего после потопа вспомнила вовсе не она.
Первая картина определённо напоминала человека. Первая, что же, любопытнейшая формулировка – первая для взгляда. Так какая же была здесь датирована первой? На неслабо размазанной красками и водой картине был изображён человек с явно искривлённым позвоночным корсетом или то была лишь злая шутка катаклизмов? Черты лица, насколько вообще можно было всматриваться Джеку Доусону со своим жалким фонарём в эту картину, выдавали нечто женского пола. Что так же выдавал аляповатый зонт в руке и юбка с лосинами. И всё же это. Нельзя. Было. Назвать. Женщиной. В её стойке изображалась жалкая попытка идти прямо на зрителя. Не отрывая сосредоточенного взгляда при полной расслабленности мимики. Она шла прямо на нас, еле передвигая кривые изувеченные неведомой болезнью ноги.
Герой неслабо выругался про себя прежде чем осознал, что на этой картине совершенно нельзя разглядеть мимику. Но она была там. Ведь так? Вместо грязных ругательств, послышалось неловкое, но продолжительное шипение, словно бы тот мог испугаться разбудить что-то в этом странном подвале, некогда культовом в тогда ещё процветающем городе музее с талантливыми авторами этой эпохи.
Фонарь задребезжал, запах гари усиливался. Джек на рефлексии понюхал лампу, насколько это было возможно при её температуре. Запах шёл от неё. Всё должно быть в порядке. Гарь в свою очередь продолжала волнами хлестать в ноздри, Джеку пришлось достать платок. Белоснежный и безупречный, как и его репутация.
В мыслях появилось некое желание поднять те картины, что стояли в воде. Они явно грозили испортиться со дня на день, за окном тем временем зажужжали насекомые. У героя выпало название этого подвида. Такое обыденное. Он забыл их моментально, как и забыл о самом подвале. Подвале без окон.
Сверчки. Он вспомнил и, казалось бы, расслабился. Нервы давали о себе знать, но то было лишь самоубеждение. Полное спокойствие и зацикленность на деталях, порождающая отсутствие логики в поступке прийти сюда поздно ночь.
Следующая картина напоминала что-то вроде чёрного полотна. Он с ужасом осознал, что она не напоминала ничего. То было лишь чёрным полотном. Джек не решался подходить к этой картине, не решаясь, впрочем, подходить к картинам ближе, чем на двадцать сантиметров, вообще. Но и без того было видно, что в картине ничего не наблюдается. Лишь темень, чернота, бездна. Ему захотелось проверить другое. Запах гари словно исходил из этой картины. Так и призошло. Джек мог ошибаться, но ему… Не хотелось ошибаться. Это был он, источник гари. Что могло произойти с картиной? Пожар, здесь? Он предшествовал потопу? Как это вообще возможно, если затопило полгорода, живущие в заниженных домах, которые сейчас часто можно встретить в отдалённых местах штатов. Мысли закрутились в голове. В середине всей этой черни начали прорисовываться очертания. Посреди лестницы на коленях стояла девушка. Белые волосы, неестественная кожа, альбиноска с отклонениями? Она пошла на него. Её движения были такими, словно она двигалась назад руками и ногами, но она шла только вперёд. Только на него. Разыгравшаяся фантазия у профессионального журналиста? Он рассмеялся. Действительно искренне рассмеялся. Но тихо и как-то даже жалко. Решив, что на сегодня осмотр картин можно закончить и завтра лучше расспросить жителей о том, что с этими картинами. Откуда они взялись и самое главное – кто писал их.
Оглянуться в сторону «черни» он так и не решился, поспешно взбежав запыханным по толстым ступеням навстречу дождю, где даже луна с ливнем была приветливее мёртвого скрипа сверчков.