Охота на рябчика

Первые охотничьи навыки я получил ещё школьником  седьмого  класса в небольшом посёлке Красноярского края. Отец разрешил мне в тот год  брать в лес свою потрёпанную одностволку шестнадцатого калибра.  Ружьеце  так себе,  но для мальчишки это было богатство, несравнимое  ни с чем. Теперь все выходные я проводил в лесу, снабженный  тремя патронами  мелкой дроби, полученными от отца.  Доступной добычей,   как мне вначале казалось,  -  были рябчики. Но первого я добыл только после десятка выходов на охоту.

А в первый раз я с тремя патронами и десятком самодельных манков утром часа в четыре  шел  по просёлочной дороге, местами переходящей  просто в пешеходную тропу.  Излюбленным местом охоты был наш покос. Редкий сосновый бор, поросший мелколесьем с проплешинами,  отвоёванными у леса для сенокоса.  Край  покоса переходил в  клюквенное болото,  где иногда появлялись глухари.

Шел я в  приподнятом настроении,  возбуждённый,  хотя и было темно, но я  знал каждый камень, каждое  лежащее на дороге дерево. И только иногда неожиданно взлетавшая  спросонок птица заставляла  вздрагивать. Появлялся мимолётный страх, который быстро улетучивался и только крепче заставлял сжимать ремень ружья.    

С приближением к месту охоты, темнота рассеивалась, уступая ярко красной заре, которая уже посылала  первых разведчиков в виде солнечных лучей, смело пробирающихся сквозь белый густой туман.     Клубы его  поднимались от земли, остывшей и отдохнувшей  за ночь. Вначале  лучи   освещали только  верхушки деревьев, но с каждой минутой темнота отступала, давая место свету.  Вместе с лесом просыпались его обитатели. И вот уже  отовсюду слышен многоголосый  гам птиц.   Стал проявляться пересвист рябчиков, напоминавший писк  синиц, только с более  длительными выводами.

Охота началась. Я стал  свистеть в манки и подбирать  самый удачный. Утром рябчики разговаривают,  сидя на деревьях,  ждут,   пока сойдёт роса и можно будет спуститься на землю, чтобы  искать   мелкую живность.
На мой манок отозвался первый рябчик. Я определил примерное место и начал подкрадываться.  И чем ближе я к нему подбирался, тем реже откликался  он  и,   наконец,  совсем замолк.  Это значит, что он меня заметил, а я его нет.  Теперь откликается уже другой рябчик, метрах в тридцати.  И так по кругу мы с моей собакой Пальмой бегали,   пока окончательно не разогнали  весь выводок, и тот на некоторое время замолк.

Вот солнце поднялось уж  достаточно высоко,  и рябчики спустились  на землю кормиться. Они по-прежнему  отзываются, но уже реже и только после долгового и настойчивого приманивания. Чтобы Пальма не мешала мне охотиться,  я привязал  её у большой ели на краю болота. Та  привычно немного поскулив, затихла и занялась телячьей костью, которую я для этого случая захватил.

Я же выбрал одного из  рябчиков  и  начал на него охоту. Рябчик видел меня, но далеко не улетал, а продолжал кормиться,  перебегая от одного укрытия к другому и держа меня в отдалении. Если я подходил слишком близко и начинал поднимать ружьё, он перелетал на безопасное расстояние.   

Игра в прятки вымотала меня, и я решил её прекратить.  Рябчик выбежал на небольшую поляну  и спрятался за упавшей огромной сосной.  До него было метров тридцать,  и я пополз.  На поляне другого укрытия не было, и рябчик продолжал  кормиться,  время от времени заскакивая на поваленное дерево и контролируя меня.  Я   замер  и  дал комарам  немного покормиться.  Дополз до дерева и решил  передвигаться  вдоль него к комлю. 
Вот и край…  осторожно выглядываю  и вижу  хитрющую голову моего рябчика, который тоже вытянул шею и испуганно хлопал  веками.  Пока я соображал, что делать,  он взлетел  и исчез в ельнике. Я встал и с досады плюнул  себе под ноги,   и тут сразу несколько рябчиков  сорвалось с деревьев,  окружавших поляну,  и не спеша  улетели.  Заразы, они же  полетели смеяться надо мной.  Похоже,  у них был сегодня урок по выживанию, а может,  просто хотели поиздеваться над охотником и заодно поучить молодняк.  Всё,  на сегодня охота закончилась.
И тут я услышал заливистый лай Пальмы. Кто-то дразнил её. Так обычно она лает на белку.  Но почему-то  долго лает, обычно,  белка быстро убегает.

Не спеша, возвращаюсь и вижу, что  Пальма замоталась вокруг дерева верёвкой и смотрит вверх. На нижнем,  крупном суку -  огромное чёрное пятно, которое цокает и дразнит собаку. Оторопеваю: глухарь! Пока рябчики развлекались со мной, этот  гигант забавлялся с собакой. Не лес сегодня, а театр. Вскинул ружьё,  - и глухарь  рухнул прямо на собаку. Та взвизгнула от радости и бросилась  на него.  И тут до меня дошло, что в ружье  мелкая дробь, но каким-то чудом я завалил  крупную птицу.    Даже в рюкзак глухарь не поместился,  и    чёрный огромный  хвост всю дорогу торчал у меня за спиной. Издали я,   наверное,  походил на американского индейца с перьями вокруг головы.   
Когда  дома я  рассказал отцу про то,  как добыл пернатого красавца,   тот сказал,  смеясь:
-  Глухарь твой, наверное, умер от испуга, раз не успел помереть  от старости.  Такого жёсткого птичьего мяса  я ещё в жизни не ел.

Но как бы то  ни было,  но я был горд свои первым трофеем,  добытым таким необычным способом.
И воспоминание об этом до сих пор заставляет учащённо биться сердце.