Мурена

 

Она пришла ко мне в мае, когда я жил на даче один. Пришла и попросила есть. Попросила тихо, деликатно, без настойчивого мяуканья. Красивая небольшая кошечка черно-белой масти. Белыми были кончики лап, шейка, грудь, а также усы и брови. Эти длин-ные белые вибриссы очень живописно смотрятся на черном фоне.
Я налил ей молока в баночку из-под «Рамы». Намочил в молоке кусочки хлеба. Кошка с удовольствием вылакала молоко, немного подумав, принялась за хлеб. Осторожно погладил – она не отстранилась, а дружелюбно замурлыкала. Охотно пошла ко мне на ко-лени, с удовольствием подставляла голову, спину, шею: «Погладь здесь, теперь здесь»… Доверчиво смотрела в глаза и пела, пела.
Мы сразу полюбили друг друга. Кошка осталась у меня насовсем. Возможно, хозяева привезли ее на выходные, а когда уезжали, ее дома не оказалось – так и оставили животное на произвол судьбы. Судьба привела ее ко мне, на 91-й участок. Возвращаться к своим прежним хозяевам не захотела.
Я изобретательно изыскивал в своем хозяйстве самые вкусные вещи, съедобные для кошки. Сам-то питался, в основном, зеленью, предпочитая «коровью диету». Но кое-что нашлось и для нее. Особенно понравился кошке печеночный паштет – я  к нему равнодушен, так что сразу отвел весь запас своей новой подруге.
На ночь я впустил ее в дом – она спокойно вошла и забралась на мою кровать. Спали мы вместе: кисуля ласково прижималась к моему плечу и непрерывно мурлыкала, когда я поглаживал ее. Так и засыпала, положив голову и вытянутые лапы на мою руку.
Я назвал кошку Муреной. Не потому, что она чем-то напоминала эту хищную зубастую рыбу, а потому, что «мур» было ее самым любимым словом. А назвать эту симпатичную животину Муркой просто язык не поворачивался: ну, ничего общего не было у нее с героиней блатной песни. Ну и что с того, что носит она имя известной хищницы? Мой студенческий однокашник был очень симпатичным и миролюбивым парнем, хотя и звался Львом.
Когда Мурене ночью хотелось погулять, она подходила к двери и тихо-тихо говорила: «Ке…» И я, как это ни странно, просыпался и выпускал ее. Возвращаясь, она не мяукала у двери, а осторожно скребла старую сумку, висевшую в углу под окном. Приходилось вставать и открывать. Впрочем, выход она нашла быстро: по оконной решетке вскарабкалась к форточке - и выпрыгнула на крылечко. А вот обратно влезть не могла: стекло не поддается кошачьим когтям.
На следующий день я решил исправить эту несправедливость. Из тонких реек сколотил лесенку и установил ее наклонно от перил крыльца к форточке. Объяснять назначение этого сооружения долго не пришлось. Тряпичной «мышкой» на веревочке заманил Мурену на лесенку, а потом вошел в дом. Увидев меня внутри, кошка прыгнула прямо на руки. После этого она свободно пользовалась форточкой в любое время суток.
В субботу приехала жена, и я объявил, что в ее отсутствие завел себе подружку. Приступа ревности это не вызвало, а когда подружка вернулась с прогулки, они легко познакомились и подружились. Естественно, хозяйка ведает вопросами питания, и Мурена  получала от нее самые лучшие деликатесы. Кошка ценила это и была привязана к хозяйке. Но у нас с ней была взаимная любовь. Чем бы я ни занимался, она всегда была около и лезла под любой инструмент. Приходилось глядеть в оба, чтобы не задеть зверюшку лопатой или рубанком. Особенно любила она лазить по верхам. Отделываю летний домик – она надо мной путешествует по балкам, ремонтирую перила лестницы – она лежит на крыше сарая и наблюдает за мной, работаю на грядке – она забирается на яблоню или сливу и лукаво взирает оттуда. Грузный соседский кот Цыган, когда Мурена позвала его с вершины рябины, смог долезть только до первых сучьев, да так и осел там. А Мурена спрыгнула на крышу террасы, погуляла-погуляла, подошла к краю и стала проситься: «Сними меня!» Пришлось подставлять лестницу.
В следующий выходной хозяйка привезла сухой «вискас», который Мурена с удовольствием ухрустывала. Да много чего вкусненького доставалось нашей любимице!
Когда, утомившись полдневной работой, я ложился на послеобеденную «сиесту», Мурена мчалась ко мне, укладывалась на груди и, громко мурлыча, блаженно прикрывала глаза. А я поглаживал и говорил ей ласковые слова. Она очень огорчалась, когда случалось, загулявшись, прозевать мой отдых. Но со временем привыкла и не опаздывала.
Наступало время, и я, установив на тележку вместо базарной сумки полиэтиленовые канистры, отправлялся на родник за питьевой водой. Мурена обычно устремлялась за мной. Я иду быстро, а кошачьи лапки короткие, она то и дело отставала и переходила на бег. Я останавливался и поджидал. Но вокруг столько соблазнов! Надо проверить все соседние участки. Надо приласкаться к детям, что играют на улице. Надо пообщаться со встречными кошками и улизнуть от встречных собак. Так что до родника я доходил один. Возвращаясь, иногда встречал ее на улице и уводил домой, а чаще всего она где-то терялась. Но потом обязательно приходила. Ночевала всегда дома, а днем нередко ходила в гости. Ласковую кошечку знали многие соседи и привечали, угощая кто чем мог.
В этот раз мы с ней дошли-таки до родника. Ей все было в диковинку: и лес, и ручей, и текущая из трубы журчащая вода. Мурена с интересом ходила между кустами на противоположном берегу…
Когда обе канистры были наполнены, я позвал кошку, чтобы идти домой. Но ее нигде не было. Обеспокоенный, я ходил между деревьями, заглядывал под кусты – и звал, звал. И «Мурена», и «Мурка» (так упорно звала кошку хозяйка), и даже «кис-кис-кис» (этот клич мы используем только, когда приглашаем  ее к трапезе) – никакого ответа. Кошка пропала. Как в воду канула. Но в воду она не канула: ручей здесь неглубокий, в нем не утонешь.
Понуро брел я домой с нагруженной тележкой. Ведь Мурена не привыкла ориентироваться в лесу. Заблудилась. Бегает где-то, мяучет, и некому помочь. Бросил все дела, пошел искать. Никакого результата. Спрашивал ребят, что играли за оврагом – не видели. Расстроился. Обращался к малознакомому Богу с самодельной молитвой. На полном серьезе просил прощения за то, что не уберег животинку. Просил вернуть ее, а меня за мой грех – наказать…
Мурена пришла поздно ночью. Прыгнула  из форточки – и прямиком ко мне на кровать! Радости нашей не было предела. Да и она блаженствовала на моей груди. Но где была и как добралась до дома, не рассказала. Конечно, достались ей и лучшие кошачьи лакомства.
А утром я не встал с постели. Ничего не болело, но не двигались ни руки, ни ноги. Лежал, как тряпка, и мысленно благодарил Бога: он сделал так, как я просил! 
К концу  дня силы стали возвращаться, начал понемногу двигаться, поел, походил по участку. Постепенно восстановился. Главное, Мурена вернулась живая и, кажется, невредимая.