В 80-е годы прошлого века политическая и криминальная составляющие в Горьковской области, как и в стране, не были благополучными. Профессионально организованных преступных сообществ, бандитских разборок пока не было. Но убийства в стране все-таки совершались, порой жестокие и циничные, и правоохранительным органам приходилось много работать, чтобы раскрывать преступления. Эта история о том, как была раскрыта серия убийств на севере области.
1. «Тебя шеф вызывает...»
Прокурор-криминалист областной прокуратуры Сергей Колчин сидел в своем кабинете и по поручению руководства изучал и анализировал статистические данные о состоянии преступности в области за последние пять лет. На составленной им диаграмме было видно, что «кривая составляющая преступности» в первом квартале текущего года немного поднялась вверх.
«Участились разбойные нападения, причинение тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть граждан, - подумал Колчин, - Увеличилось количество нераскрытых, показатели ухудшаются… «А все ли убийства, совершенные в этом году, раскрыты?» - размышлял он: «Хорошо, хоть пока только два». Он раскрыл отдельную папку с нераскрытыми убийствами и стал читать...
«1. Пожар с обнаруженным во время тушения трупом Сыровой в Варнавинском районе.
2. Без вести пропавший водитель Галкин, подвозивший на КамАЗе в поселке Шатки трубы к магистрали для прокладки газопровода Уренгой - Помары — Ужгород».
Колчин начал читать подборку копий материалов по второму делу, заставляя себя в общих чертах вспомнить это дело: «Пятого марта Галкин Николай Иванович уехал в Сыктывкар покупать автомашину «Волга». Почти неделю о его местонахождении никакой информации нет. Жена, Галкина Марина написала заявление о его исчезновении спустя пять дней, 10 марта. На отправленные по телетайпу запросы в министерство внутренних дел Республики Коми, УВД Кировской области никакой обнадеживающей информации не поступало. Не было ответов ни из Павлова, откуда он и его жена родом, ни из поселка Шатки, куда он должен был приехать на приобретенной автомашине. Из УВД Кировской области пришел ответ, из которого следовало: «Проведенными оперативно-розыскными мероприятиями установить местонахождение Галкина Николая Ивановича, 1965 года рождения, не представилось возможным».
«Откуда у него такие большие деньги на машину? - думал Колчин, - хотя на прокладке газопровода деньги немалые платят. Надо этот вопрос для себя выяснить».
Телефонный звонок, прервал размышления. Звонила Наташа, секретарь заместителя прокурора Павла Ивановича Бирюкова.
- Привет, Сережа! - поздоровалась девушка, и после паузы со значением произнесла: – Тебя шеф к одиннадцати вызывает.
Тон, каким Наташа произнесла последнюю фразу, насторожил Колчина: обычно шеф сам звонил ему, а сегодня через секретаря, официально.
«Вроде бы никаких совещаний не планировалось. Наверное, за выходные что-то серьезное «зацепило». Надо было бы сводку за выходные посмотреть», - подумал Колчин. Но тут, же его мысли перенеслись на девушку - более приятную тему.
- Наташа, привет. Как сессия? Хвостов нет? Как там наверху? По какому вопросу? У него кто-то есть? - забросал Колчин секретаршу вопросами, зная, что она сама выберет из них для ответа главный.
- Из ГУВД, из угрозыска подполковник Волков и оперуполномоченный Кожин, и прокурор Варнавинского района Самаров.
- Всё?
- Да, всё. И ещё. Вызывали прокурора Краснобаковского района Васильева, но он заболел, не приехал.
- Спасибо, Наташа.
Колчину стало ясно, что у заместителя прокурора области будут слушать дела, папки по которым у него лежали на столе. Он придвинул их поближе к себе и снова начал читать материалы уже из первой папки, стараясь, вспомнить детали.
… Женщина, сторожиха, обнаруженная в подсобном помещении коровника возле села Лапшанга Варнавинского района.... Полуобгоревшее тело найдено во время тушения пожара. На пожаре от короткого замыкания электропроводки погибли более восьмидесяти голов крупнорогатого скота.. «Зацепок нет, - подумал Колчин, - О результатах поиска пропавшего без вести водителя КамАЗа Галкина тоже пока ничего нет...».
Эти два дела он достаточно хорошо знал.
«Неясно, зачем вызывали прокурора Краснобаковского района... - думал Колчин, - Если там совершено убийство, то обычно вызывают прокурора и следователя. Почему сразу прокурора? Без следователя ». Вспомнил, что в малонаселенных районах, где не больше пятнадцати тысяч жителей, следователи по штатному расписанию не предусмотрены. Там, где их не было, обязанность расследовать уголовные дела, подследственные прокуратуре, возлагалась на прокуроров или на их помощников.
О том, что в Красных Баках что-то произошло, ему должен был бы сообщить зональный прокурор. «Но, скорее всего, и он не знает, - решил Колчин, - Надо, звонить дежурному по ГУВД, выяснить, что там произошло».
2. «Обнаружено обгоревшее тело женщины».
Кабинеты работников областной прокуратуры занимали весь первый этаж большого, старинного, 19-го века постройки здания, которое числилось на балансе Горьковского областного суда.
В этом двухэтажном, с высокими потолками здании размещались и трудились более трехсот человек, работники пяти различных ведомств: сотрудники прокуратуры области, судьи и технический персонал Горьковского областного суда, отдел юстиции Горьковского облисполкома, научные сотрудники и эксперты научно-исследовательской лаборатории судебных экспертиз (НИЛСЭ), областная коллегия адвокатов.
В подвальном помещении здания областного суда размещался и кабинет криминалистики, который и возглавлял старший прокурор-криминалист Колчин. Кабинет, как и люди, в нем работавшие - два прокурора-криминалиста, техник-лаборант и водитель - относились к следственному управлению областной прокуратуры.
Вход в кабинет криминалистики был отдельным, попасть в него можно было, минуя арку, со двора. Отделен он был от всех помещений здания для обеспечения его охраны. Охранять было что: на стендах в кабинете криминалистики висели 20 единиц различных видов огнестрельного оружия, и около 30, включая и нунчаки - холодного.
Чтобы попасть к Бирюкову из кабинета криминалистики, нужно было выйти во двор, где размещались гаражи с автомашинами руководителей всех учреждений, затем пройти через арку, выйти на улицу, и через центральный вход - первый этаж здания. А там и кабинеты областной прокуратуры.
В просторном коридоре перед кабинетами прокурора области и его первого заместителя - приемная комната для секретарей. Приемную и кабинеты руководителей областной прокуратуры отделяла от общего коридора высокая стена, отделанная коричневой полированной доской. Двери в приемную напомнили Колчину примечательное событие шестилетней давности. Тогда перед ними, ожидая приема у прокурора области, стояли Андрей Дмитриевич Сахаров и его супруга Елена Георгиевна Боннэр.
Колчину, который в то время работал в районной прокуратуре, нужно было утвердить у прокурора области обвинительное заключение по уголовному делу областной подсудности. Ему с прокурором следственного управления, «зональником», также пришлось ожидать областного прокурора. Любопытные работники канцелярии областной прокуратуры под предлогом необходимости зайти в секретную часть, проходили мимо, чтобы посмотреть на известных всему миру людей. Елена Боннэр, нервно сжимая папиросу, курила возле окна, Андрей Дмитриевич стоял рядом с невозмутимым видом, как бы погруженный в себя. Колчин тогда запомнил, каким волевым было его лицо.
Секретарша Наташа жестом показала Колчину, чтобы он, не задерживаясь, прошел в кабинет Бирюкова.
Колчин знал, что Наташа училась на вечернем отделении четвертого курса юридического института. Отец ее работал прокурором Сормовского района, он и устроил дочку - сообразительную и красивую, что немаловажно - поближе к начальству. За год работы Наташа освоила делопроизводство следственного управления, была в курсе всех дел работников следственного аппарата, в том числе и личных, но умела держать язык за зубами. На пятом курсе она собиралась перейти на практическую работу помощником прокурора в одну из районных прокуратур. Колчину было даже известно, в какую именно. Наташа ему нравилась: молодая, обаятельная девушка, со спортивной фигурой. Заметная разница в возрасте останавливали Колчина, поэтому он не торопился к сближению.
В длинном, узком, похожем на пенал кабинете, пахнущим табаком, у заместителя прокурора сидели трое. Войдя, Колчин поздоровался со всеми за руку и сел напротив начальника второго отдела ГУВД области Волкова.
- Ну, что? Кто начнет? - заместитель прокурора области Бирюков внимательно посмотрел на Волкова. Тот хотел было встать, но Бирюков взмахом руки разрешил сидеть. - Пожалуйста, коротко и без предисловий, - добавил он, раскрыв на столе свои записи.
Волков открыл кожаную папку, бережно потрогал свою начинавшую лысеть голову, и не спеша начал:
- Седьмого марта текущего года в бытовом помещении коровника, расположенного в двухстах метрах от села Лапшанга Варнавинского района около четырех часов утра от короткого замыкания в электропроводке возник пожар, ставший причиной гибели более восьмидесяти голов крупного рогатого скота. При тушении пожара было обнаружено обгоревшее тело женщины. Установлено, что это Сырова Любовь Владимировна, жена сторожа фермы. При осмотре трупа, а от него почти ничего не осталось, признаков насильственной смерти не установлено. Но во время вскрытия судмедэксперт обнаружил перелом основания черепа в нескольких местах, на затылке. От воздействия огня подобные повреждения не могли возникнуть. От удара рухнувшей балки - тоже. На отломках черепа имеются следы металлизации. Предварительный вывод: «Удары по голове нанесены сзади тяжелым металлическим предметом, имеющим прямоугольную ударную ограниченную поверхность». Установлено, что в восемь вечера седьмого марта на дежурство должен был заступить муж погибшей, Сыров Николай Иванович. Днем, в преддверии праздника, он напился до потери пульса и на дежурство не пошел. На этой почве у них с женой произошел скандал, переросший в драку. Она поколотила его, и не просто, а поленом обработала. Досталось ему крепко: все лицо в синяках и ссадинах, одежда в крови. Его задержали, проверяли по ИВС. В камере хвастался, что сильно бил Любку, но чтобы убить - никогда даже и не помышлял, да и повода она ему не давала. Дети, сын и дочь взрослые, живут от родителей отдельно, ничего плохого о погибшей не сказали, об отце тоже. По делу все экспертизы прокурор назначил. Известно, что кровь на одежде Сырова принадлежит потерпевшей. Об экспертизах подробней расскажет прокурор. Что еще? Ну, пожалуй, пока по этому делу у меня вся информация. На вопросы, если есть, готов ответить.
- А дети о происхождении крови потерпевшей на одежде Сырова что говорят? - спросил Колчин.
- Пояснили, что нос у матери был слабый. Если отец чуть по носу заденет, обязательно обильно кровь из носа пойдет, - пояснил Волков, - в основном его по этому основанию и задержали.
- С вопросами мы подождем, - перебил его Бирюков. - Докладывайте о поисковых мероприятиях по пропавшему водителю КамАЗа. Нет, сначала о втором пожаре, - а потом прокурор Самаров дополнит. - Плохо, что Васильева нет, но мне он по телефону доложил и спецдонесение с нарочным направил. Наверное, оно уже лежит в канцелярии. Как такое продолжение? - обратился он к Колчину,
- Я только «за».
Общие данные о втором убийстве Сергей Колчин выяснил у дежурного по ГУВД. По почерку оно было похоже на первое преступление. Детали его были неизвестны, поэтому он придвинул к себе толстую синюю тетрадь и приготовился записывать, а сам подумал: «Аналогичное преступление в соседнем районе, потому шеф и решил провести экстренное совещание».
При первом взгляде на высокого, стройного, с кудрявой седой головой начальника следственного управления Бирюкова можно было заподозрить его в какой-то медлительности и даже нерешительности, но это только на первый взгляд. Кажущаяся нерешительность была внешней, внутри это был человек собранный, рассудительный, расчетливый аналитик и практик. Принцип его работы был - «Торопись, не поспешая». В пятьдесят лет, работая, в том числе и прокурором-криминалистом, Бирюков, не отрываясь от работы, подготовил и защитил кандидатскую диссертацию на тему «Организация раскрытия умышленных убийств, совершенных в условиях неочевидности». Она стала учебным пособием для следственных работников прокуратуры всей страны. Мало кто из коллег знал, что любил Бирюков и поэзию. Наизусть знал «Евгения Онегина» и мог в любое время процитировать любую главу этой поэмы на выбор.
Бирюков всегда внимательно и с уважением относился к своим подчиненным, никогда не обрывал, подготовленные за его подписью бумаги читал и подписывал без излишних придирок, а если вносил исправления, то всегда существенные и по делу. Не придирался по мелочам, доверял коллегам. Все схватывал мгновенно, был профессионалом с большой буквы. На работу в следственное управление людей подбирал энергичных, умеющих слушать, учиться, и не считающихся со временем.
К самоуверенным с большим самомнением и амбициями следователям он относился терпимо, с пониманием, но считал, что такие качества не всегда нужны в кропотливой, следственной работе, которая не всегда была похожей на творческую…
В работе Колчина ему нравилась осмотрительная основательность, способность самостоятельно мыслить и принимать ответственные решения. Он видел его погруженным в работу, отмечал внимательное отношение к людям, умение выделять главное, абстрагируясь от деталей, анализируя ту или иную ситуацию, делать правильный выбор.
Особенно Бирюков отметил это для себя после уголовного дела, по которому Колчин по его поручению старательно и скрупулезно собрал неоспоримые доказательства виновности в организации убийства мужа-фотографа студенткой пятого курса юридического факультета. Очень хитрая и изворотливая, знающая азы криминалистики, женщина могла уйти от ответственности. Следователь освободил ее из-под стражи и от уголовной ответственности из-за отсутствия в ее действиях состава преступления. А вот собранные Колчиным доказательства ее вины позволили суду объективно приговорить ее к 10 годам лишения свободы. Несмотря на многочисленные жалобы адвокатов, и самой осужденной по этому делу, приговор был оставлен в силе.
С самоуверенным следователем пришлось разбираться, но тот, не дождавшись окончания служебной проверки, написал заявление об уходе по собственному желанию. На этом тогда все и закончилось…
3. «Разбита голова... Сломаны ребра...»
Волков взял из папки два других листа и продолжил:
- Думаю, как и в первом, так и во втором случае преступники или преступник, это всем понятно, пожарами пытались скрыть следы совершенных ими тяжких убийств.
- Иван Васильевич! Начните не с выводов, а с обстоятельств. Когда, где, что обнаружено? -
Уточнил Бирюков для Колчина, который поближе подвинул к себе синюю тетрадку.
- Обнаружено, - механически повторил, затем поправился Волков, - Ну да... Если точно, то пятнадцатого марта около пяти часов утра жители деревни Фомино Краснобаковского района заметили дым в помещении кочегарки, пристроенной к ферме. Трое мужиков до приезда пожарников сумели все затушить. Забросали песком и залили водой из емкости, благо бак с водой не замерз, в теплой подсобке находился. В углу помещения, где стояла кровать, обнаружили тело полуобнаженной женщины. Это была истопница с признаками насильственной смерти. Разбита голова, в двух местах поврежден череп. Имеются гематомы на внутренних поверхностях бедер, повреждения в области влагалища и заднепроходного отверстия. Сломаны ребра. В углу на выгоревших досках помещения лежала ветошь - обгоревшая старая одежда, которую использовали для поджога. Свидетели утверждают, что в помещении, которое они затушили, чувствовался запах бензина. Об экспертизах пока ничего не могу сказать, этими вопросами занимался прокурор. И еще. В первом и во втором случае свидетели дали уверенные показания, что незадолго перед возгоранием, примерно около четырех часов утра, может чуть позднее, слышали шум проезжавшей мимо или рядом с фермами автомашины.
Теперь доложу о пропавшем водителе. Из заявления жены следует, что четвертого марта текущего года Галкин предварительно договорился по телефону о покупке автомашины «Волга», а пятого марта… - Бирюков жестом остановил Волкова: - понял, повторяться не буду. Это известно из справки, которая у вас есть. Об ответах на запросы, могу доложить: поступили ответы из МВД Республики Коми, управления внутренних дел Кировской области, городских отделов внутренних дел Сыктывкара и Кирова. Заслуживающей внимание информации в них нет. Достоверно установлено, что в двенадцать часов дня шестого марта пропавший Галкин оформил сделку у нотариуса в Сыктывкаре на покупку автомашины «Волга» - ГАЗ-24, которую он приобрел у полковника в отставке Кудряшова. Полковник показал, что Галкин передал ему деньги полностью, претензий они друг к другу не имели. Автомашина в исправном состоянии была заправлена бензином под завязку. Галкин поехал своим ходом, повез в багажнике две двадцатилитровых канистры с бензином. Планировал восьмого марта быть дома, намеревался беременную жену, она на восьмом месяце, поздравить с праздником. Как известно, дома он не появился ни восьмого марта, ни в последующие дни. В Тонкинском районе, на границе с Шахунским, шестнадцатого марта, недалеко от деревни Безводное в лесном массиве, замаскированная еловыми ветками, без государственных номеров, лесником была обнаружена брошенная, полуобгоревшая, бесхозная «Волга» черного цвета. Лобовое и боковые стекла у машины были разбиты. По обгоревшему капоту и передней панели можно определить, что автомашину обливали бензином, а потом поджигали. Одна пустая канистра лежала в салоне. Магнитола и колонки из панели выдраны «с мясом». Никаких документов в автомашине нет. На заднем сиденье видны обильные следы крови, изъяты образцы ткани со следами крови. Могу предположить, что «Волга» - та самая, что куплена Галкиным у Кудряшова. Появление в этих местах другой подобной автомашины, учитывая, что машина почти новая и их дефицит, представить невозможно. По последней информации, позвонил Кудряшов, бывший владелец «Волги» у него копия договора купли–продажи автомашины осталась, уточнил номера шасси и кузова. Кожин сверил, все сходится — та «Волга».
- А что нам Юрий Петрович доложит? Только не повторяться, - обратился Бирюков к прокурору Варнавинского района.
- По первому делу Иван Васильевич Волков все рассказал. В отношении падежа скота скажу. Ущерб от падежа составил около ста тысяч рублей. Что произошло? При монтаже автопоилок электрики их не заземлили, не провели под настилом коров диэлектрические вставки. При возникновении пожара произошло короткое замыкание. С заземлением ток бы миновал животных и ушел в землю, а без заземления электрический ток напрямую ударил по коровам, а точнее по прикрепленным к их шее металлическим цепочкам, соединенными с поилками. Это пока предварительно. Назначена пожароэлектротехническая экспертиза. По гибели скота я возбудил уголовное дело по халатности. А там - посмотрим... По делу об убийстве Сыровой все-таки добавлю. Причастность мужа к убийству жены, это я могу абсолютно точно утверждать, полностью опровергается как показаниями свидетелей, так и предварительным заключением судмедэксперта. Не мог муж этого сделать. Почему - скажу ниже. Поэтому я его освободил из-под стражи, о чем вам и докладываю. Мое мнение: преступление жестокое, об этом говорит и способ убийства женщины, и пожар, повлекший гибель скота. Пока сложно определить, отчего возник пожар, то ли от поджога, то ли от короткого замыкания. Вопрос времени, разберемся. Человек, если его так можно назвать, появившийся у нас в районе, совершивший жестокое преступление, не задумывается о последствиях, какой-то отвязанный. Конкретно по убийству: действовал - извращенец. О втором убийстве - ничего не могу сказать, это не мой район.
Прокурор слово «извращенец», произнес резко и презрительно. Сидящие за столом коллеги насторожились.
- С прокурором Краснобаковского района об этом я по телефону переговорил, он в курсе. Мне сказал, что учтет это при назначении судебной медицинской экспертизы. Хотели с ним к вам вместе ехать, но он передал, что у него температура высокая, заболел, - защитил коллегу Самаров.
Заместитель прокурора Бирюков добавил:
- Я знаю, он звонил, отпросился. Видимо, грипп, температура тридцать девять, поэтому я разрешил ему не приезжать. Вы не оговорились, называя подозреваемого извращенцем?
- Нет, Павел Иванович. Эксперты-биологи пока предварительно, по взятым при осмотре трупа и исследованным ими мазкам, утверждают, что и во влагалище, и в заднем проходе у жертвы обнаружена сперма. Групповая принадлежность пока не установлена, но сказали, что как только убийцу найдем, так они сразу… Поэтому и считаю, что извращенец.
- Правильно, считаешь, - согласился Бирюков и продолжил: - Так, это уже что-то новое: половой акт совершен в извращенной форме, да еще и с поджогом. А насчет того, что, когда найдем преступника, они нам и о групповой принадлежности спермы скажут, это, конечно, хорошо. Но мы и сами тогда узнаем, какая у него группа, - пошутил Бирюков. - Нам эта группа сейчас нужна для поиска, чтобы круг подозреваемых сузить. А когда установим, мы и сами выясним.
- Да там же все у Сыровой обгорело, откуда взяли сперму? - удивился Волков, - И мои мне не доложили, - замешкался он.
«Все-таки имеющаяся по этому делу информация в определенной степени сужает круг поиска преступника. Но резонанс от этого преступления в районах будет негативный, - думал Бирюков, - Хорошего мало...»
Волков, как начальник оперативного подразделения, отдела «А», который эту информацию услышал на оперативном совещании в облпрокуратуре, а не от своих подчиненных, чувствовал себя неуютно.
- Так ваши могли и не знать, - попытался сгладить возникшую неловкость Самаров, - медики им вряд ли что об этом могли сказать. Признаюсь, это я заставил судмедэксперта взять мазки из всех органов, в том числе из заднепроходного отверстия, и проконтролировал эксперта. Следователя у меня нет, поэтому и постановление о назначении судебной медицинской экспертизы и взятые образцы тоже готовил и отправлял в Горький я. С экспертами постоянно созваниваюсь. А сегодня, перед тем как сюда к вам приехать, с утра заскочил в бюро судебно-медицинской экспертизы, там эксперты-биологи мне и сказали… - объяснял прокурор.
- Ладно, не оправдывайся, - примиряющим тоном обронил Бирюков, понимая, что Волков оказался в неудобном положении, и добавил: - Он же пояснил, что руку на «пульсе» дела держит. Вот и Колчин об этом, наверное, не знает.
Колчин согласно кивнул.
- Ну, вот что. Это обстоятельство кардинально меняет дело. Ко всем обращаюсь: никакой информации по этому делу пока никому не давать, кроме спецдонесения в Генеральную прокуратуру. Надо усилить работу и по второму убийству в этом же направлении. Учитывая полученные на совещании сведения, предлагаю старшим группы и ответственным за раскрытие преступлений назначить Сергея Петровича, - четко произнес Бирюков.
Колчин, который, не отрываясь, делал пометки в синей тетрадке, когда прозвучали его имя и отчество, встал и согласно кивнул головой.
Бирюков повернулся к Волкову:
- Иван Васильевич, мы выяснили дорогу, по которой в Горький должен был ехать Галкин? Сколько времени ему на это потребуется?
- Из Сыктывкара он должен был возвращаться через Киров. По Кировской трассе нужно ехать на Шахунью, а из Шахуньи на Горький, затем в Шатки. Почти тысяча километров получается. Учитывая погодные условия и дорогу, он мог ехать на «Волге» со средней скоростью не более шестидесяти километров в час. А это примерно часов пятнадцать-двадцать… Если брать ровным счетом, с запасом, то он бы провел в дороге не более суток. Вечером седьмого, в крайнем случае - утром восьмого марта должен быть дома.
Совещание в кабинете у заместителя прокурора области длилось еще часа полтора. За это время обсудили основные версии по трем делам. Сергей Колчин успел составить для себя примерный план работы, подготовил черновик распоряжения заместителя прокурора области о создании следственно-оперативной группы, возглавить которую ему поручалось. Когда совещание закончилось, Бирюков попросил Колчина задержаться:
- Понимаю, что объем работы большой, но командировку выписывай на пять дней. Сам понимаешь, апрель впереди, «подснежники» пойдут, да и семинары нужно проводить, работы добавится. Постарайся докладывать о результатах. Даже, если их и не будет, - помедлив, добавил он. - Если утром выедете на «Рафике», к обеду успеете приехать в Варнавино. Съезди на пожарище, осмотрись на месте происшествия, если успеешь, сделай это засветло, а там ориентируйся по обстоятельствам. Потом сразу подключайся ко второму убийству. В кабинете, кто - Лазорин остается? Ладно. Пусть программы к семинарам готовит и видеоаппаратуру. Возможно, и ему придется выехать. Удачи, - попрощался с Колчиным Бирюков.
4. «Под прикрытием подъезжал, высматривал».
Прокурор-криминалист Сергей Колчин, чуть выше среднего роста, подтянутый, спортивного типа мужчина тридцати двух лет, внешне выглядел моложе тридцати. На его приятном, располагающим к себе лице выделялись карие, похожие на сливу светящиеся глаза, кучерявые, темные волосы. Он нравился женщинам, но это обстоятельство в своей жизни использовал мало.
Первый раз Сергей женился еще во время службы в армии, и остался жить там, где служил. Родилась дочка. Но семейная жизнь не получилась. Пришлось уехать на родину, в Горький. Спустя год жена подала на развод, написала письмо, объяснила, что влюбилась, ей нужен развод, чтобы снова выйти замуж. Но Сергей знал, что как только он уехал из Владимировки, она стала сожительствовать со своим бывшим одноклассником, поэтому и согласился на развод. Суд без волокиты их развел.
На заводе, где Сергей стал работать в литейном цехе сталеваром-оператором, в комитете комсомола завода, членом которого он был, его выдвинули командиром оперативного комсомольского отряда завода. Затем избрали народным заседателем в районный суд, и так уж сложилось, что поступил он учиться на юридический факультет. Учился хорошо, благо времени хватало, даже на работе за пультом управления сталеплавильной электропечью стоял с учебниками в руках.
В конце четвертого курса после прохождения практики в прокуратуре Ленинского района города Колчина пригласили в отдел кадров областной прокуратуры, где предложили поработать помощником прокурора района по гражданским делам. Гражданское право и гражданский процесс он знал великолепно, и сдал этот предмет на «отлично», но во время прохождения практики в прокуратуре ему больше пришлась по душе следственная работа. Об этом он и сказал начальнику отдела кадров. Это был крупный, пожилой мужчина с добродушным лицом, он одобрительно покивал головой, но вслух произнес, что в городе вакансий следователя нет. Есть - в районном центре, на электричке километров за шестьдесят придется ездить. Если согласен, можно собирать документы. После сдачи документов месяца два – три придется подождать. Потом вызовут к прокурору области.
Он дал согласие. Так и получилось.
Прокурор области – высокий, степенный и важный мужчина лет пятидесяти пяти, с удлиненным, приятным лицом и твердым пронизывающим взглядом задал ему пару вопросов о семье, жилье и тут же, пожелав ему успеха в нелегкой и трудной работе, пожав ему руку поврежденной правой рукой фронтовика, отпустил его через пять минут.
В прокуратуре районного центра он успешно закончил следствие по двум делам о крупных хищениях, расследовал несколько дел об убийствах областной подсудности. За два года на его счету было более двадцати дел, из них пять дел без замечаний были рассмотрены областным судом, а это уже, по тем временам, был отличный показатель.
Когда Сергей в очередной раз приехал в областную прокуратуру за продлением срока следствия по делу о двойном убийстве зятя и тещи, то зашел доложить об этом в кабинет к заместителю прокурора области Бирюкову.
Бирюков поговорил с ним на отвлеченные темы, спросил, как работа, где и с кем живет, чем занимается в свободное время. Затем спросил, не возражал бы он, если бы ему предложили работу в следственном управлении областной прокуратуры.
Колчин без колебаний согласился и спустя два дня, так скоро он и не ждал, ему позвонили. Звонил все тот же начальник отдела кадров с улыбчивым лицом, он уже знал, что его зовут Иван Павлович. Он и предложил ему должность прокурора следственного управления. Вскоре его перевели на еще более ответственную работу - прокурором–криминалистом. В динамичной, интересной работе в следственном управлении с выездами в районы области на организацию раскрытия самых сложных и запутанных преступлений незаметно пролетели пять лет. Жениться второй раз он не торопился.
...До двухэтажного здания Варнавинской районной прокуратуры на «Рафике» долетели за два часа, где их уже ждали прокурор с материалами уголовных дел.
Колчин поздоровался, забрал материалы и бегло посмотрел их в кабинете у прокурора. Предложили чай, Сергей не отказался. С начальником милиции договорился по телефону встретиться у него на следующий день, чтобы определиться с заданием для оперативников.
Пока не стемнело, нужно было побывать на пожарище, изучить предоставленные материалы.
По заведенной привычке они с прокурором выехали на место происшествия: Колчин знал, что протокол осмотра места происшествия, фотографии и схемы к нему не заменят собственной картины восприятия места происшествия.
Вечерело... Мартовский морозец не отпускал, дышалось легко и приятно, воздух был чистый, с легким запахом хвои.
Красивую панораму у села уродовала покрытая черной копотью ферма из силикатного кирпича, с разрушенным, полуобгоревшим подсобным помещением.
- В каком месте по расположению к коровнику жители слышали звук автомашины? -
спросил Колчин у прокурора.
- Примерно метрах в тридцати от склада готовой продукции, - показал тот рукой на побеленное одноэтажное строение, стоявшее метрах в двадцати от трассы.
«Под прикрытием подъезжал, высматривал», - подумал Колчин, переводя взгляд с дороги на «склад», со склада - на сгоревшую ферму.
В местной гостинице, куда Колчин приехал в десять часов вечера, администратор, пока он заполнял анкету, сказала, что звонил оперуполномоченный Кожин из Тонкинского УВД, и просил в половине одиннадцатого вечера быть на проводе.
Колчин очень внимательно изучал материалы, на данном этапе работу по пожарам и убийствам двух женщин он оставил за собой, Кожину поручил полностью отработать тему исчезновения Галкина, поэтому, чтобы не терять времени даром, они уже в Горьком распределились: Колчин поехал в Варнавино, а Кожин в Тонкино, к месту обнаружения и хранения автомашины. Там Кожину предстояло осмотреть изуродованную автомашину еще раз на предмет выявления отпечатков пальцев, других возможных следов преступления. Затем ехать в Сыктывкар, отработать людей, с которыми общался Галкин при покупке автомашины. Проехать по пути движения «Волги» с Галкиным, затем, если потребуется, снова вернуться в Тонкино.
Телефонный звонок раздался ровно в двадцать два тридцать. Администратор, молча, передала Колчину трубку.
- Колчин слушает, - сказал Сергей в трубку, - Привет, Петрович, докладываю из Тонкино. При осмотре багажника автомашины обнаружил ярлычок, который в аэропорту цепляют на чемодан. Может быть, Галкин, кого-то захватил?
- Может, все может быть. В Сыктывкаре пообщаешься с бывшим хозяином, может быть, он что-то прояснит. Но мне думается, что так не могло быть. Тот, кого он, пусть даже и подвез, поехал с ним из Сыктывкара за тысячу верст через другую область убивать в другой, Горьковской области. Тут что-то не то. Не зацикливайся на этом, понял? Еще что?
- Колес на стоянке, где была «Волга» не обнаружил, и двух задних дверок тоже нет, кто-то «скомуниздил».
- Стоянка чья?
- Милицейская.
- Вот со своих и спрашивай.
5. «Заходим с двух сторон, бьем».
В начале марта днем температура воздуха была уже не такой суровой, как в феврале. Но по ночам мороз крепчал и достигал иногда и минус пятнадцати градусов. Ночью на улицах не было ни собак, ни мартовских котов. Вся живность в селе Зубаниха забилась в теплые места. И только два припозднившихся человека, одетые в разнокалиберную, с чужого плеча теплую одежду - один в черный полушубок и облезлую заячью шапку, другой в ватник и шапку - брели друг за другом по дороге, прячась от пронизывающего их ветра. Двигались они от стоявшего на отшибе дощатого магазина, на вывеске которого едва можно было различить остатки слова «…ДУКТЫ», тускло освещаемые болтающейся на проводе лампочкой, закрытой в плафоне.
- Говорил тебе, понапрасну проходим. Вчера надо было фонарь взять, а то поперлись без фонаря. Только руки ободрал, все пустую. Хорошо, что хоть сегодня фонарь и фомки взяли, только толку-то. В магазине хоть шаром покати. Вчера ли, сегодня ли, одни мыши, да крысы, - злобно ворчал шедший впереди в полушубке человек, не понимая, что сзади идущий из-за ветра все равно его не слышит, - Ну, ничего, хоть «тройняшки» макарон и консервов прихватили, - продолжал ворчать передний. - «Это что еще там такое?», - заметил идущий впереди мужчина стоящую метрах в тридцати от них на правой стороне дороге автомашину «Волга». - «Что это за видение?», - заметались мысли у переднего бродяги, - «Неужели засада, «менты»? Не должно быть: они же на «Уазике» «шарят». Да и кто из вневедомственной охраны в такую глухомань и стужу полезет? - туго соображал впереди идущий мужчина после двух «высосанных» прямо в магазине флаконов «тройного» одеколона.
Идущий сзади человек с набитым мешком, похожим на рюкзак, остановился, наткнувшись на первого.
- Ты что? - спросил второй.
Передний показал на съехавшую с проезжей части и стоявшую на самом краю обочины автомашину.
На некоторое время странные пешеходы замерли, прислушиваясь к тишине. Никого. Затем медленно, с опаской стали подходить к машине, при первой же опасности готовые броситься врассыпную. В фонарике батарейка садилась, но и при слабом свете лампочки было видно, что в автомашине спал высокий и физически очень крепкий, молодой, лет двадцати пяти-тридцати парень. Одет был водитель по здешним меркам богато: в толстую, коричневого, ближе к шоколадному цвета хорошо выделанную дубленку, пышную ондатровую шапку, в черных с белой меховой окантовкой перчатках. На левой руке светились зеленым фосфорическим светом часы, показывавшие третий час ночи.
На заднем сидении в машине были разложены коробки с продуктами, в которых были видны копченые колбаса, консервные банки: скумбрия, горбуша, красная икра. Отдельно плотно увязанные внизу на коврике стояли бутылки со спиртными напитками. В отдельной сетке на полу лежали фрукты: яблоки, груши, апельсины, мандарины. От всего этого изобилия у бродяг, стоявших около машины с фомкой и фонариком, ничего кроме картошки не евших с новогодних праздников, потекли слюни.
- Что делать будем? - от волнения закрутил головой человек с фонариком, - А вот что... - как бы сам себе ответил он, - заходим с двух сторон, бьем, я ломиком, ты - фомкой по стеклам, я тут же разбиваю лобовое стекло и свечу ему в лицо фонариком. Спросонья он не поймет, что случилось.
- И что дальше, будет? Ты посмотри, какой он здоровый, - второй человек, в ватнике, снял с плеча мешок и поставил его на дорогу, - Поломает нас, как спички.
- Ишь какой «боров», наворовал денег и жирует, - злобно заводил себя и приятеля худощавый, но крепкий, обутый в черные валенки мужичок лет 35-40. Он угрожающе сжимал в рукавицах внушительный, остро заточенный с одного конца ломик. - Не боись, прорвемся. Ты свети, а я его ломиком по голове оглушу, а там посмотрим, что с ним делать.
Восемь лет, проведенные в колонии, научили его кое-каким знаниям злой человеческой психики. Он не раз наблюдал, как в спальном помещении барака, осужденные от скуки играли в карты, изготовленные вручную, либо издевались друг над другом. Спящего, либо проигравшего, либо в чем-то провинившегося, а то и просто так, сидельца внезапно обливали холодной водой, направляли свет от самодельной лампы прямо в лицо, создавая при этом шум, либо вставляли между пальцами рук и ног клочки ваты, вытащенной из матраса, и поджигали их. Проснувшийся от огненного воздействия человек с минуту не мог прийти в себя, и не понимал, что с ним происходит.
6. «Эксперты склонялись к версии».
Спустя три дня из Сыктывкара Кожин дозвонился до Колчина и сообщил, что все возможные связи водителя, купившего «Волгу» и выехавшего на ней в Горький он отработал. Установил, что в магазине спецзаказов Галкин для дома и по заказу друзей накупил деликатесов: головку голландского сыра, копченой колбасы пять палок, грудинки два килограмма, консервы - лосось в масле, сайра, скумбрия, красная икра, фрукты, вино. Все это продавцы упаковали ему в две коробки, а что не уместилось - положили в сетку.
Нашел Кожин и продавца «Волги», полковника авиации Кудряшова, допросил его на протокол. Кожин был убежден, что полковник «не при делах», человек порядочный. От него никаких хвостов и ниточек за Галкиным в Горький не тянется. Нужно отрабатывать маршрут следования Галкина, а для этого проехать по трассе, по пути движения Галкина.
- Мое мнение», - подытожил информацию Кожин, - концы и выходы на злодеев следует искать в месте обнаружения автомашины или где-то рядом либо в Тонкино, либо в Шахунье.
Да, чуть не забыл: из Тонкинского РОВД мне вчера опера позвонили. У них информация есть о свидетелях, которые видели двигавшуюся по дороге автомашину «Волга» с разбитыми стеклами. Две женщины рассказали, что к ним в магазин, что возле деревни Безводное, заходил какой-то невзрачный мужик, предлагал купить дорогие часы с браслетом. Опера свидетелей допрашивать сами не стали, ждут моей команды.
С Кожиным Колчин договорился, что тот попытается установить маршрут Галкина из Сыктывкара. Съездить в Безводное, потом вернуться в Тонкино. Там допросить свидетелей и составить фоторобот.
За пять проведенных в командировке дней Колчин допросил пятьдесят свидетелей, изучил и проанализировал все материалы, предоставленные ему следователями и оперативными работниками из двух районов, в которых были совершены подготовленные убийства на сексуальной почве с уничтожением следов преступления путем поджога.
Соображение о том, что и второе убийство было совершено на сексуальной почве, подтверждалось предварительными выводами судмедэкспертов, обнаружившими в мазках, взятых из половых органов и заднего прохода у погибшей Вагиной наличие спермы. Эксперты склонялись к версии, что в обоих случаях было использовано одно орудие преступления с ограниченной поверхностью, скорее всего это был топор. И даже для наглядности нарисовали схему этого топора. С определением группы крови пока не получалось. Нужны были образцы крови для сравнительного исследования.
У Колчина из возникшего еще на совещании у Бирюкова предположения сформировалось твердое, убеждение, что оба убийства совершены одним лицом. Об этом говорил способ нападения, неожиданный для жертвы - сзади. Жертвы не были знакомы с нападающим. Расположение повреждений, их локализация на теле погибших. Способ уничтожения следов преступлений путем поджога - огнем. Использование при нападении автомобиля. И, наконец, подобные сексуальные отношения с жертвой, в том числе в извращенной форме не могли быть совершены вдвоем - действовал одиночка.
Кто он, неужели маньяк, с холодным и свирепым взглядом?
С убийцей на сексуальной почве, совершим не одно, а даже пять убийств женщин и одного мужчину Колчину уже приходилось встречаться в городе Дзержинске в ходе раскрытия жестоких убийств женщин на сексуальной почве. Но там и корыстный мотив присутствовал. Все, что у жертв, можно было забрать – убийца похищал, не брезговал ничем, даже посуду в доме украл. Среднего роста с неприметным лицом с серыми как бы навыкате глазами, человек, которого осудили за умышленные убийства шести человек, внешне мало походил на тупого и злобного убийцу (теория Чезаре Ломброзо отдыхала). Злодей ничем не выделялся, был передовиком производства, членом КПСС, бригадиром. Убийцу комиссия психиатров признала вменяемым, суд приговорил его к высшей мере…
Действия нынешнего предполагаемого убийцы также плохо вписывались в рамки психически здорового человека. Как можно считать нормальным, психически здоровым человека, совершившего умышленное убийство женщин, и после всего того, что произошло, вступать с телами погибших в сексуальные отношения? А именно на такой последовательности настаивали медики. Ничего подобного в следственной практике Колчина еще не было. Не встречал он описаний подобных преступлений в юридической и следственной литературе, а про Чикатило в то время никакой информации не было.
В жизни, на практике какие-то незначительные, но все-таки отклонения в психике почти у каждого убийцы Колчиным наблюдались, и он этому не удивлялся. Нет предела человеческой низости, и те уголовные дела, по которым он сейчас работал, кроме недоумения и отвращения вызывали у него какое-то азартное состояние души: ему хотелось быстрее найти и посмотреть на этого человека. А внутри стоял вопрос: «Сможет ли он узнать в нем убийцу, без его признательных показаний, так как он раньше это пытался сделать?» Тогда, наблюдая того или иного подозреваемого - в убийстве, что-то внутри щелкало у Колчина, и он понимал, что это именно тот человек, который и мог совершить подобное преступление, но не всегда это у него получалось.
7. «Дело принимало более сложный оборот».
Через день, вечером после очередного совещания у прокурора района, на котором подводились итоги работы за день, Колчин докладывал о проделанной работе. Ничего утешительного, никакой информации, за которую можно было бы зацепиться, пока не было.
Мало того, дело принимало более сложный оборот. Колчину позвонил Краснобаковский прокурор и сообщил, что к нему в районную прокуратуру поступила жалоба от механизатора Васильева, узнавшего от односельчан, что нераскрытыми убийствами женщин, а молва по районам уже гуляла, занимаются специалисты из областной прокуратуры. В жалобе Васильев написал о несогласии с постановлением, об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении гибели своей жены. Он считал, что сгоревшее в ночь с 1 на 2 января подсобное помещение молочно-товарной фермы, расположенное в поселке Зубаниха, в котором погибла его жена, дело рук одного и того же злодея, которого ищут прокуроры из Горького.
Прокурор по телефону дополнительно сообщил, что в материалах проверки имеется заключение пожарно-технической экспертизы, из которой следует, что причиной пожара могло быть короткое замыкание. По материалам проверки вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела из-за отсутствия состава преступления. Установить причину смерти из-за полного уничтожения трупа было невозможно. Гибель Васильевой была квалифицирована как несчастный случай.
На субботу Бирюков вызывал Колчина к себе с докладом.
В пятницу, перед выездом к начальству, Колчин размышлял, с чего начать готовить докладную записку о нераскрытых убийствах или как ее называл сам криминалист - справку о пожарах.
Погибшие, кто они?
Сырова Любовь Владимировна, сорока пяти лет, внешне выглядит моложе. Миловидная со светлыми волосами женщина. Дети - взрослые, сын и дочь живут отдельно, со своими семьями, не скандалят. Родителей навещают не часто. Потому что не любят, когда отец чуть выпьет, то начинает скандалить. Трезвый - нормальный человек. Руками может в доме все сделать. Последнее время стал на Любу по пьянке поднимать, руку, но на Новый год при очередном скандале с женой старший сын задал отцу взбучку, пригрозил, что если подобное повторится, то до пенсии «будет работать на лекарства». Метод подействовал, но, видимо, только до следующего праздника. Соседи отзываются о Любе так: хозяйственная, но с ленцой, любит поспать, в отличие от мужа, хорошего плотника, подрабатывающего на строительстве домов, дач, но любителя выпить. Особенно в последнее время, после того как выдал замуж дочь. Старше жены лет на десять. Может быть, кризис возраста, но вроде рановато.
По словам мужа, половые отношения у них нормальные, без извращений. С пьяным Люба не спала, прогоняла его на диван. Последний половой контакт с ней у него был за неделю до происшествия. Колчин представил себе сутулого высокого мужика с угловатым лицом и крепкими жилистыми сухими руками. Подумал: «О каком извращении можно вести речь, когда отношения между мужем и женой простые и понятные».
Близкая подруга Сыровой Скворцова Аня работала продавцом. Знала все и о всех в деревне, но и она ничего плохого про Любу сказать не могла. Не было у нее тайных воздыхателей, повода для этого она никому не давала.
Информация, собранная о второй погибшей, не носила криминального характера и тоже не давала никаких выходов на поиск преступника, а говорила скорее о несчастье, преследовавшем тридцатишестилетнюю Людмилу Вагину, проживавшую в собственном деревянном доме. Людмила Петровна, как ее уважительно называли местные жители, одна воспитывала двенадцатилетнего сына. Муж крепко закладывал и умер от отравления этиловым спиртом. Год назад брат с женой в конце лета поехали на своей автомашине ВАЗ-2101, подработать в Краснодарский край на уборку урожая. Попали в ДТП, оба погибли, остались два малыша, трехгодовалые близняшки, которых она приняла и воспитывала. На мальчишек от государства получала пособие. Пока детки маленькие ей денег хватало в обрез, на одежду и обувь. Крутилась, как могла, бралась за любую работу, ей шли навстречу. Вот и с работой на ферме ей пошли навстречу. Вечером укладывала мальчишек спать, оставляла их на старшего сына, и шла в кочегарку. Дежурила она с десяти вечера и до восьми утра.
Соседка, жившая напротив Вагиной, подтвердила информацию, собранную оперативниками. Рассказала Колчину, что погибшая была женщина энергичная, боевая, никому спуску не давала, муж ее побаивался. Муж ее работал трактористом в совхозе. Тому, кто попросит, мог помочь подвезти, что попросят - без отговорок помогал. Весной плуг, борону цеплял и калымил, так что деньги водились. Но печень болела, так как попивал втихую. Незаметно как-то скончался. Вечером крепко напился, лег спать, а утром не проснулся. Ходил к Людке один «разженя», Виктор Ерохин, но только по ночам. Жениться он не собирался, да и кто же на такую ораву согласится, оправдывали земляка соседи. Виктор Ерохин не отрицал, что с Людкой у него были нормальные отношения. Баба она видная, симпатичная, при фигуре. Помогал ей по хозяйству. Но о женитьбе не думал.
Никакой негативной информации о нем не было. Человек он не злой, осторожный. Как подозреваемый, он не рассматривался, было у него и алиби. После праздника, Международного женского дня его направили от совхоза в Саратов, учиться.
После совещания к концу рабочего дня Колчин дозвонился до Краснобаковского районного прокурора Васильева, которому стало значительно лучше. Попросил его подготовить по второму делу все бумаги, в том числе и отказной материал о гибели третьей женщины, Васильевой, также на пожаре, вечером собирался заехать к нему поговорить и забрать дело с собой в Горький для изучения.
8. «Четко вырисовывался посторонний человек».
Стройная, логически последовательная картина совершенных жестоких убийств женщин с изнасилованием, а уже потом сожженных, по изученным Колчиным материалам уголовных дел в конкретное определенное лицо, которое совершило эти преступления, пока не складывалась. Не помогали ни система моделирования умышленных убийств преподавателя Густова, у которого Колчин учился на курсах в Ленинградском институте усовершенствования квалификации следственных работников в 1984 году, ни методика вычисления и определения подозреваемого по типовым версиям Бирюкова. Не было в этих ученых трудах уголовных дел об убийствах и изнасилованиях убитых женщин в извращенной форме.
Однако четко вырисовывался посторонний человек, пришлый, незнакомый жертвам. Если подобного человеком так можно было назвать. Он не из числа знакомых, не из числа родственников, никаких связей с погибшими нет. И обязательно на колесах, должна у него быть автомашина.
«Как, - размышлял Колчин, - в такой глубинке мог появился такой изощренный изверг, который за ночь на автомашине проезжал от 30 до 60 километров». Расстояния между местами происшествий, где обнаружены тела погибших, были большими. А если учитывать, что нападение и убийство водителя «Волги» тоже его рук дело, то расстояние выходит на круг около 80 километров. Это, если действовал один и тот же, а если нет… Выслеживал женщин, подкрадывался, бил по голове, убивал, насиловал, а затем поджигал, нисколько не думая о последствиях.
«Нет, пожалуй, нападение на водителя Галкина - это отдельный вопрос и его пока не нужно объединять и смешивать с убийствами» - решил Колчин.
В кабинет криминалистики оперативник Кожин вошел без звонка, так как знал, что и по выходным Колчина можно было застать за работой. И не ошибся. Колчин склонился и изучал подготовленную по его заданию техником-лаборантом схему расположения мест происшествия по последним нераскрытым убийствам.
- Ну, как? - вопросом поздоровался Колчин, не удивившись визиту Кожина, который вошел в кабинет, как к себе домой.
В кабинет криминалистики, где был видеомагнитофон, частенько заходили оперативники из ГУВД, прокурорские работники - пообщаться, посмотреть новые видеокассеты, которые иногда приносили с собой, боевики, эротику. Иногда новинки появлялись и у Колчина.
- Что «как»? - в тон ему ответил оперативник.
Он прекрасно понимал, что криминалиста интересовали результаты его поездки. Но какой-либо интересной информации он не добыл. Хвастать было нечем. Колчин это понял, хотя ждал Кожина с нетерпением. Кожин не спеша разделся, повесил куртку и шапку, оседлал стул рядом с криминалистом.
- С чего начать?
- С начала, - не настроенный на шутливый тон серьезно ответил Колчин.
Март закончился, по итогам квартала появилась тьма нераскрытых особо тяжких преступлений.
- Можно закурить? - попросил Кожин.
Колчин, который сам не курил и никому не позволял курить в кабинете, показал Кожину на синюю табличку, на которой белыми ровными буквами было выведено «В кабинете криминалистики не курят!».
- Ну, ладно, - согласился Кожин, и стал рассказывать: - Проехал я по всей трассе от Сыктывкара до Кирова и от Кирова до Тонкино-Безводное. Машину мне, конечно, не выделили. Хорошо, что палочка-выручалочка помогла - в Сыктывкаре «гаишники» подарили. Так, автостопом, и прокатился почти тысячу верст. Кроме поста ГАИ ближе к Кирову, где объездная дорога в сторону идет, водитель нигде не обозначился. Работники Кировского ГАИ номер машины и его самого запомнили. Я им показывал фотографию Галкина, которую взял у жены. Они рассказали, что он останавливался у поста, заходил к ним, спрашивал: «Какой дорогой ехать, какие населенные пункты по пути будут попадаться?». Все в блокнотик аккуратно записал. Бутылку водки презентовал в связи с покупкой машины. Кировские гаишники запомнили его жизнерадостным, высоким и здоровым парнем. Рассказывал, что торопится к жене на праздник… Во второй раз на стоянке в Тонкино еще раз осмотрел машину. Никаких следов от коробок и продуктов в салоне машины нет. Прокурор для тебя передал копию протокола осмотра автомашины.
Кожин протянул Колчину отпечатанные на пишущей машинке шесть листов протокола осмотра с приложенными фототаблицами, на которых была сфотографирована изуродованная без колес автомашина «Волга» и протоколы допроса свидетелей.
- С колесами разобрался? - Колчин, оторвавшись от фотографий, вопросительно взглянул на оперативника.
- Ну, а как же. Нашелся крохобор, сержант из ИВС. Его начальник тут же уволил. Колеса, которые он продал, вернули, нашли и дверцы.
- Что женщины рассказали?
- Видели за рулем разбойника в этой самой... - показал Кожин на фотографию автомашины. - Лица не разглядели. Те, которым мужчина часы предлагал, видели его без машины. И про разбитую автомашину им ничего не известно. Часы приметные, со святящимся циферблатом. Просил пятьдесят рублей. Деньги по нашим временам приличные - кто купит? Никто не купил, да к тому же им подозрительным мужчина показался, да и полупьяным. В общих чертах обрисовали, получился какой-то нескладный человек лет сорока. Невысокого роста с длинными руками, букву «п» не выговаривает. Одет был в черный ободранный полушубок, с облезлой заячьей шапкой на голове. Составили его фоторобот. На поиск этого мужика ориентированы все участковые. Задание дал всем.
9. «Если все ясно, то по «коням».
В понедельник Бирюков встречался с прокурорами городов и районов области. Совещание проводилось руководством следственного управления на тему «Состояние преступности в области за первый квартал текущего года». Помимо основной темы, несколько слов Бирюков сказал об ухудшении работы по организации раскрытия преступлений против жизни и здоровья граждан.
После совещания, которое провели в быстром темпе, без обеда, Бирюков попросил задержаться прокуроров районов, в которых остались нераскрытыми особо тяжкие преступления - убийства, связанные с пожарами и сопряженные с изнасилованиями.
- Уважаемые коллеги, я знаю, что вы устали, но дело безотлагательное, - начал Бирюков, - На совещании я лишь упомянул об этих преступлениях в общих чертах, потому что, несмотря на нашу плотную работу по этой категории дел, признаюсь вам, ценной информации, за которую можно было бы зацепиться, нет. Вы знаете, что дело мы объединили в одно производство, работает прокурор-криминалист Колчин Сергей Петрович, от ГУВД - Кожин Андрей Иванович. Понимаю, что вы люди ответственные, и просить вас не нужно. Тем не менее, подчеркиваю: дело имеет первостепенное значение. Поэтому прошу, если кто-либо из названных товарищей обратится к вам с просьбой, откладывайте все дела в сторону и без промедления оказывайте им любую помощь и содействие. По приезде на место еще раз каждый в своем районе совместно с начальниками милиции соберите весь оперативный состав. Расскажите о злодеяниях, совершенных этими нелюдями и поставьте задачу собрать информацию о всех случаях нападения на женщин, о неудавшихся попытках нападения, о попытках поджогов за год и, если найдете что либо подходящее - сообщайте. Прокуроров попрошу: поднимите в райотделах все отказные материалы данной категории дел за последний год. Особое внимание прошу обратить на отказные материалы об угонах автотранспорта, потому что преступник в своих черных делах использовал автотранспорт. Срок - два дня. Всю информацию в виде докладной записки направляйте нарочным на имя Колчина. Он отвечает, разумеется, в первую голову отвечаю я, за раскрытие этих жутких преступлений. Мне же докладывайте по телефону.
Повернувшись к Колчину, Бирюков спросил:
- Может быть, вы что-то скажете?
- Полностью поддерживаю ваше задание. Единственно, если можно, я хотел бы попросить, чтобы в случае получения «горячей информации», звонили мне тоже по телефону.
- Ну, это вполне возможно, когда меня на месте не будет. Разрешаю,- одобрил Бирюков предложение Колчина и закончил: - Если все ясно, то по «коням», то есть по районам. До свидания.
В Варнавинской районной прокуратуре Колчину и Кожину прокурор выделил отдельный кабинет. Здание было построено около года назад. Тепло в батареи кабинета поступало из местной котельной, отапливаемой мазутом, запасы которого, по всей видимости, подходили к концу, экономили, потому в кабинетах было прохладно. Криминалист и оперативник сидели в куртках.
Для согрева, как он объяснял, Кожин курил в форточку. Колчин, не возражал. В своем кабинете он не позволил этого сделать. Ну, а в Варнавино оба равны, на другой территории каждый из них представлял свое ведомство.
Информация хотя и поступала, но не обнадеживающая. Много было прочитано уголовных дел и материалов, не заслуживающих никакого внимания.
После обеда Колчин с Кожиным решили съездить в отдел милиции, к следователям. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что искать злодея нужно здесь, в Варнавинском районе. Не в Краснобаковском, не в Тонкинском, не в Шахунском районах, а именно в Варнавинском.
И надо же такому случиться - везет тому, кто везет - его поход с Кожиным увенчался успехом. На их счастье, на работу вышел следователь, благополучно проболевший три недели и ничего не знавший о запросах, совещаниях, ни о приезде начальства из Горького. При общении с ним они и обнаружили у него есть уголовное дело, возбужденное двадцать второго марта по ст. 212 (прим) ч.2 УК РСФСР (угон автотранспорта).
Открыв дело № 32166, Колчин прочитал: «В ночь с седьмого на восьмое марта … года в с. Леонтьево Варнавинского района из-под навеса Леонтьевской МТФ неизвестным лицом был совершен угон автомашины марки ГАЗ-52 государственный номер 33-16 ГВК.
Вечером 14 марта…года неизвестным лицом повторно совершен угон этой же автомашины…»
Сдерживая волнение, не показывая вида, Колчин сказал Кожину:
- Это то, что надо. Забираем дело с собой, - и следователю: - Давайте лист бумаги, я пока расписку напишу, а потом официальный запрос подготовлю.
После того, как расписка была подготовлена, Колчин положил уголовное дело в свою папку и попросил Володю Сергеева, так звали следователя, рассказать, что ему известно об этом угоне и что он собирается предпринять.
- По делу, по делу, - зачастил молодой лейтенант милиции, - могу рассказать. Заявление поступило 19 марта от водителя Лебедева. Я в трехдневный срок уложился и возбудил уголовное дело правильно.
- Я не об этом, ты по существу расскажи.
- Ну, так вот, ну так вот, - зачастил молодой следователь-, Лебедев пришел и рассказывает, что у него два раза угоняли автомашину, ночью седьмого марта и вечером четырнадцатого. Ставил он грузовик с фургоном, покрытым тентом, всегда под навес, возле Леонтьевской фермы. Первый раз грузовик обнаружил там же, где и оставлял, но не так, а кузовом к ферме.
Второй раз грузовик обнаружили в другом месте, возле фермы деревни Палаустное.
Во втором случае, из машины украли ящик с инструментами, гаечные и разводной ключи, фонарик электрический и домкрат. Еще какую-то мелочь...
- Вы автомашину осматривали? - спросил с надеждой Колчин, думая, что следователь поймет его вопрос в развитии, и ответит, что не только осматривали, но и обрабатывали на предмет обнаружения отпечатков пальцев.
- Нет, а что, ее осматривать? Ее же не украли, вернули. После водитель замок на двери устроил, стал запирать. Больше не угоняли. Водитель претензий не имеет, а потом я заболел. Вот и все.
- А раньше, в начале года, в январе – феврале не угоняли?
Молодой следователь пожал в недоумении плечами: «Не выяснял...»
- А ты задание инспекторам уголовного розыска подготовил? - спросил следователя Кожин, - Нет? А установил, кто из мужиков работает на Леонтьевской ферме?
- А что их устанавливать? - ответил следователь, - Там работают Бодров Виктор Иванович, проживает в деревне Демидово Варнавинского района, работает ночным сторожем на Леонтьевской молочно-товарной ферме, за ним закреплен коровник. Есть еще сторож Царапкин Владимир - за ним телятник закреплен.
Заметив, что Кожин стал записывать данные сторожей в блокнот. Колчин одобрительно посмотрел на него.
10. «Возраст подозреваемого вполне подходит».
После полудня мартовский легкий утренний морозец уступил яркому весеннему солнышку, посылавшему ободряющие теплые слепящие лучи, которые пытались заглянуть повеселевшим прохожим в глаза.
Колчин и Кожин бодро зашагали из отдела милиции в прокуратуру.
Водителя «Рафика» Володю Шутова, подвезшего их, Колчин отпустил сразу же, как только подъехали к отделу милиции. Шутов должен был узнать у водителя местного прокурора, где можно будет пообедать.
- Давай разделимся, я сейчас к прокурору, потом на Леонтьевскую ферму поеду, осмотрюсь на месте, что там такое, кто там работает. Если получится, поговорю с водителем Лебедевым. Ну, а ты, - повернулся Колчин к капитану Кожину, - договорись с начальником милиции, пусть выделит лучшего эксперта-криминалиста из отдела. Отработайте угнанную машину ГАЗ-52 на предмет обнаружения отпечатков пальцев, сфотографируйте и с фотографией автомашины прокатись по ближайшим автозаправкам. Давай, до вечера.
По штатному расписанию следователя в прокуратуре Варнавинского района не было, и прокурор Самаров дал Колчину в сопровождающие своего помощника Кондратьева.
С Кондратьевым, который показывал водителю дорогу, до Леонтьевской фермы доехали за полчаса.
На ферме Колчина встретил густой запах навоза, который бросился ему в нос. Возле фермы лежал навоз, который отгребали и трамбовали трактором «Беларусь». Трактор тарахтел, продвигая ножом без всякой натуги пласты свежего навоза, только что вычищенного из коровника.
- Надо бы резиновые сапоги обуть, - подсказал помощник прокурора.
- Ладно, я по краешку, - отказался Колчин, и пошел через боковую дверь внутрь коровника.
После тяжелого запаха, к которому он уже стал привыкать, увиденное внутри коровника неприятно напомнило ему первое посещение морга, когда нужно было осмотреть и зафиксировать имеющиеся ножевые ранения на трупе женщины.
Тогда Колчин немного задержался на работе, и вскрытие уже было окончено к его приходу. Патологоанатом, видя и понимая состояние стажера следователя, подшучивал над ним, приглашая подойти поближе к обнаженному телу женщины, увидеть характер и расположение ножевых повреждений. Подтрунивая, эксперт тем самым быстрее помог ему освоиться и привыкнуть к вскрытому, распиленному никелированной ножовкой черепу женщины и вынутым из него мозгам, разложенным в эмалированном тазике, стоящем возле головы трупа на металлическом столике.
В коровнике помимо дневного света, проникавшего в небольшие прямоугольные окна, ярко горели большие круглые лампы, освещавшие хлюпавшую под ногами навозную жижу, десятки стоявших коров. Метрах в пяти Колчин увидел корову с широкими боками и толстым брюхом. Рога и голова животного были запутаны веревкой и привязаны к бетонному столбу. Корова пронзительно, с каким-то коротким надрывным ревом мычала от боли. Через мгновение Колчин заметил, что из раздвинутого чрева коровы показались тонкие телячьи ноги, за которые ухватились и стали тянуть двое мужчин. Кондратьев, стоявший позади Колчина, сказал ему на ухо:
- Тот, кто в клеенчатом фартуке, это ветеринар Шубин, а второго не знаю.
- Узнай! - попросил Колчин.
Работники фермы продолжали тянуть за задние ноги застрявшего в чреве теленка. От натуги оба покраснели, но теленок никак не хотел появляться на свет. Тогда молодой мужчина с белесым лицом и круглым подбородком, голубыми навыкате глазами, одетый в брезентовую куртку без фартука, уперся ногой корове в правую ляжку и с остервенением со всей силы дернул обеими руками. Что-то скрипнуло. Из разорванного на две половины чрева хлынула кровь, и теленок, вылетев, шлепнулся на загаженный навозом пол.
Колчин с досадой крякнул, эта жестокая операция вызвала в его памяти второе и последнее посещение морга центральной районной больницы в районном центре, где ему довелось осматривать криминальный труп, пролежавший в квартире больше трех дней. Из-за неприятного сладкого запаха осматривать на месте обнаружения труп было невозможно. Нашли двух парней, осужденных за мелкое хулиганство на пятнадцать суток, половину уже отсидевших. Пообещали им, что отпустят, как только они помогут транспортировать покойника в морг. В морге Колчин увидел труп на металлическом с желобом столе. Судмедэксперту помогала вскрывать, а затем и зашивать покойника краснолицая, худая с плоской грудью высокая женщина. В одной руке она держала стакан со спиртом, в другой кусок колбасы, и все это происходило при лежащем и распластанном на столе покойнике. Потихоньку, потихоньку, чтобы чего-либо не задеть, Колчин тогда выбрался на свежий воздух, подышал немного и опять нырнул вниз, записывать под диктовку судмедэксперта расположение повреждений на трупе.
Вспомнилась нелепая смерть этой женщины, помощницы патологоанатома. Она пропала, исчезла. Случаи невыхода на работу по пьяной лавочке были и ранее, но дня три-четыре не более. В этот раз ее на работе не было две недели. Судмедэксперт, он же патологоанатом на полставки Бояринов Александр Борисович, забеспокоился, обратился к прокурору и попросил съездить вместе с ним, навестить эту женщину. Прокурор согласился и поехал, взяв с собою следователя Колчина. Каково же было их удивление, когда, вскрыв изнутри закрытые двери частного дома, они увидели собаку с окровавленной мордой.
Оказывается, больше недели, как хозяйка умерла - отравилась спиртом или самогоном, и за это время никто к ней не ходил. А собака, чтобы не умереть с голоду, выла и грызла хозяйку, которую никто из местных жителей так и не хватился. Хотя некоторые и слышали вой собаки. По необъяснимой причине все соседи боялись ее и не понимали: «Почему она покойников не боится?».
Все эти испытания Сергей Колчин выдержал. Правда, больше в морг не ходил, но в этом и не было надобности.
Вечером Колчин, дожидаясь инспектора в кабинете у прокурора, читал протоколы допросов свидетелей в деле, взятом у следователя Сергеева.
«Бодров Виктор Иванович, 1954 года рождения, проживает в деревне Демидово Варнавинского района. Работает ночным сторожем на Леонтьевской МТФ.
С февраля 1985 года я работаю ночным сторожем на ферме, за мной закреплен коровник. Есть еще сторож, Царапкин Владимир, за ним закреплен телятник. В ночь с 7 на 8 марта я и Царапкин дежурили. В эту ночь видел автомашину Лебедева около двенадцати часов ночи. Владимир в это время колол дрова. Он в это же время приносил новорожденного теленка. После чего ушел в коровник. Когда пришли доярки, то ушел домой, время было около пяти утра. Находился все время в кочегарке.
В ночь с 14 на 15 марта я также находился на территории фермы, автомашину видел около 10 часов вечера. Заходил в красный уголок, там находился Царапкин Володя, он делал клетки для телят. Работал он топором и пилой по дереву. Он сказал, что ночью клетки делать неохота. После этого я ушел в коровник, а Царапкин остался в красном уголке. В десятом часу вечера приезжал Метелкин Виктор, водитель нашего колхоза. С ним находились двое неизвестных мне ребят. В 24 часа я также выходил из коровника и приносил новорожденного теленка в телятник. Затем зашел в кочегарку телятника, где в это время находился Царапкин Владимир и колол дрова. В три часа опять носил новорожденного теленка в телятник. В кочегарке телятника Владимир был один. Я к нему зашел, потом ушел. В пять утра пошел домой, Владимир остался на ферме. В ночь с 14 на 15 марта Владимир был в подшитых валенках без калош».
«Угнанную автомашину Лебедева в тот раз обнаружили у фермы деревни Палаустное» - вспомнил Колчин, и еще раз перечитал незатейливые записи, сделанные аккуратным почерком молодого следователя.
«По материалам уголовного дела выходит, что Царапкин устроился на работу в первых числах декабря. Дежурил с семи часов вечера и до шести часов утра ежедневно», - подумал Колчин.
Помощник прокурора Кондратьев выяснил и подсказал Колчину, что молодой мужчина с белесым лицом и круглым подбородком, голубыми навыкате глазами, которого он видел в коровнике, и есть Царапкин.
«Возраст подозреваемого вполне подходит, время совершения преступления - тоже, - думал Колчин, - Угнал автомашину, совершил тягчайшее преступление, вернулся, поставил машину, замел следы. Да, но в последний раз машина брошена в пяти километрах, а это еще лишний час. Надо тщательно проверить: позволяет ли ему его работа отсутствовать, три-четыре часа. Если его подозревать, то как быть с показаниями Бодрова? По сути дела, он его покрывает, делает алиби. Намеренно ли? Может, договорились, а может, просто попросил, например, к женщине съездить? Это, если просто съездить, а если за плечами тягчайшее преступление? Почему же в последний раз автомашина не поставлена на место? Не рассчитал, бензин кончился. Надо и с водителем Лебедевым самому переговорить и этих двоих дежурных скотников проверить. Что за неизвестные ребята приезжали. Обязательно и их проверить... Что-то Кожина нет, прокурора задерживаем...».
В канцелярии, из которой можно было попасть в кабинет прокурора, кто-то затопал.
Инспектор Кожин, постучавшись, открыл дверь и вошел в кабинет. По глазам, которые блестели, по внешне равнодушному виду товарища Колчин понял, что у того, появилось что-то интересное.
- А мы тебя ждем, присаживайся к столу, - пригласил его Колчин.
На письменном столе прокурора, застеленном газетой, в широкой тарелке лежали бутерброды с колбасой и сыром, а в стоявших рядом эмалированных кружках остывал крепко заваренный индейский чай, которые заботливо подготовил Володя Шутов, хозяйственный водитель криминалистической лаборатории.
Колчин протянул оперативнику тонкое уголовное дело по угону автомашины с помеченными им листами.
- Почитай и обрати внимание на показания Бодрова и Царапкина.
Все, включая водителя и прокурора Самарова, который был ровесником приехавших из Горького коллег, налегли на бутерброды.
Не прошло и десяти минут, как бутерброды кончились. Кожин за это время успел пролистать дело и внимательно прочитать отмеченные криминалистом листы. На показаниях Бодрова Кожин поморщился. - «Правильно соображает...» - отметил это Колчин про себя.
Всем понравился хорошо заваренный чай, и за это благодарили хозяйственного водителя, Кожин даже одобрительно хлопнул Володю по плечу:
- Почти как я сделал. Только лимончика не хватает.
- Больше часа готовил, а уничтожили все за пять минут… - огорчился водитель.
- Маловато вам будет, - заметил прокурор,- Ну ладно, я домой пойду, а вы в гостиницу. Поэтому возьмите с собой, это моя доля, перекусите, - и прокурор передал Колчину увесистый промасленный сверток.
- Домашнее сало с чесноком. Запах - обалденный! - развернул Колчин сверток и, приложив поближе к носу, вдохнул душистый запах чеснока, исходящий от плотного, с розовыми прожилками шмата.
- А у меня и хлеб ржаной остался, ни в магазин, ни в столовую ходить не надо, - успокоился водитель.
- Какой магазин? Время уже десять вечера. Вам в гостиницу ехать, мне пора к жене, к детям, - прокурор оделся и ожидал их, чтобы закрыть дверь.
В гостинице, в отведенной по просьбе Колчина, рассчитанной на двоих просторной комнате, по обе стороны окна возле стен стояли две кровати, стол перед окном и два стула. На стене возле шкафа слегка похрипывал приемник. Кожин покрутил ручку приемника, хрипы прекратились.
- Не работает, спокойней спать будем. Узнаю, где туалет, заодно и покурю, а ты располагайся, - Кожин повесил куртку и шапку в шкаф, и вышел.
Колчин осмотрел номер. Небогато, зато тепло. В маленьком номере, в котором он прожил почти неделю, было прохладно. Кожин вернулся и неслышно подошел к столу.
- Как насчет кофе? У меня кипятильник мощный, - потряс он вынутым из сумки нагревателем и коричневой банкой растворимого индийского кофе, раздобытой где-то по «блату».
- Я - пас, - отреагировал Колчин, и спросил: - Как тебе материалы дела?
- Да никак. Сырые. Нет предметного целенаправленного поиска. Надо за Царапкина браться и «долбить», - заметив недовольный взгляд Колчина, Кожин поправился: - Я фигурально выражаюсь. Надо работать с ним.
- «Долбить», как ты выражаешься пока рано. Всю информацию о нем собери, связи, контакты, дома на работе, на улице, где учился, служил, сидел. Надо Метелкина Виктора и двух приезжавших установить, которые вечером на ферме были. Если время будет, возьми с экспертом в паспортном фотографию Царапкина по форме № 1, сделайте пару штук и покажи женщинам на бензозаправке. Завтра все проверим, подготовимся к докладу, можно будет вечером об этом типе руководству сообщить. Со своими созвонись, попроси, чтобы проверили на наличие судимости Царапкина. Пока всю информацию о Царапкине не выясним, его не трогаем…
Кожин внимательно слушал и не возражал.
- С Бодровым сам завтра плотно пообщаюсь, - продолжал Колчин.
- Посмотрю, что за фрукт. Пожалуй, все.
- Подожди, не спи, - сказал Кожин, – А разбойники, завладевшие «Волгой»? Мы их что - совсем сбрасываем со счетов? Искать не будем? Видно, что люди дерзкие, наверняка судимые. Их тоже надо искать? Согласен?
- Согласен, согласен. Давай спать.
11. «Ниточку можем потерять».
На следующий день планы Колчина изменил прокурор района Самаров, который утром приехал к нему в гостиницу и передал просьбу Бирюкова срочно позвонить ему.
- На работу? - уточнил уже умывшийся и побрившийся Колчин.
- Затрудняюсь, мне он домой из квартиры звонил. Домашний знаешь?
- Конечно.
«Восемь утра. Он уже на работе? Хотя все может быть, если что-то срочное он и в семь может приехать», - подумал Колчин и сказал Кожину: - Ты действуй, как договаривались, водитель в твоем распоряжении. Я поехал выполнять поручение шефа, а там посмотрим.
Колчин уехал в районную прокуратуру звонить начальству в Горький.
По телефону Бирюков сообщил ему, что от Шахунского районного прокурора поступила информация: задержанный в качестве подозреваемого за угон мотоцикла ранее судимый Воропаев знает о нападении на водителя автомашины «Волга» ГАЗ-24 и ему, Колчину, нужно доехать до Шахунского ИВС проверить эту информацию и без промедления доложить.
Через полчаса, после того как позавтракали бутербродами с вкусным салом, Колчин на прокурорской машине мчался по дороге через Красные Баки, Урень и в одиннадцать утра был возле одноэтажного из силикатного кирпича здания Шахунской районной прокуратуры.
С Шахунским районным прокурором Букреевым Вячеславом Петровичем они были давно знакомы. Для Колчина он был просто Слава, мировой парень, который интересовался новинками криминалистики и всегда, когда по делам службы его вызывали в областную прокуратуру, заходил в кабинет криминалистики, как к своим старым приятелям, которые к тому же оказали практическую помощь по конкретному делу. Помогли прокурору и следователю два года назад раскрыть убийство старушки, которую обнаружили спустя три дня после ее кончины в собственной квартире.
То преступление более полутора месяцев оставалось нераскрытым. Лишь кропотливая, детальная работа приехавшего помочь, разобраться с делом криминалиста Колчина позволила установить и изобличить виновного в этом преступлении племянника погибшей. При составлении после той давней поездки отчета, представленного заместителю прокурора по раскрытому убийству престарелой женщины, Колчин отразил помощь районного прокурора и его значительный вклад в работу по тому уголовному делу. Впоследствии по этому делу прокурор области отметил всех работавших в приказе о поощрении.
Вячеслав Петрович Букреев сидел в кабинете, читал жалобы и проверял отказные материалы, горой лежавшие перед ним. Крупное, с тяжелым подбородком, высоким лбом и открытым взглядом лицо Букреева было озабочено. При входе Колчина в кабинет, несмотря на свою грузную фигуру, он легко поднялся с кресла и тепло пожал тому руку.
- С дороги - чай, кофе?
В глубинке, в районах области, куда часто приходилось выезжать криминалисту Колчину с продуктами питания, было неважно, в магазинах одни консервы, в кафе и столовых готовили плохо, поэтому в предложении прокурора ничего предосудительного не было.
- Не откажусь от чая. Но это между делом. Рассказывай, что и как. Мне шеф приказал, чтобы я срочно к тебе выехал.
Прокурор кивнул, затем встал, попросил секретаря подготовить чай и, взяв пару исписанных листов бумаги, присел напротив Колчина.
- Тут вот какое дело. Я бы и сам все сделал или следователю поручил, но Бирюков сказал, чтобы ждал тебя, потому, что это дело у тебя. Ты в курсе всех событий. Поэтому не реализую, жду. Суть в следующем: работники уголовного розыска с поличным задержали худосочного, жилистого, с длинными руками, подозрительного, лет тридцати восьми – сорока мужичка. Он еще букву какую-то не выговаривает. Забрался среди белого дня в автомашину «Жигули», «копейку». Сделал он это очень грубо: разбил боковую форточку и влез в автомашину. Хозяин автомашины его прихватил тут же. Вызвал милицию. Но уж как-то он это топорно сделал, напоказ. Такие кражи у нас есть, с пяток, и все нераскрытые. А тут и преступник, и кража все вместе. Стали допрашивать - молчит, даже фамилию не называет. Инспекторы уголовного розыска с милицейским следователем решили задержать его в качестве подозреваемого, проверить «по низу» для установления личности. Ну, и есть ли что за ним, какие-то другие грехи. Поместили в «Иваси», то есть изолятор временного содержания. Воропаева, агента бывалого, к нему для контакта подсадили, он тоже за угон мотоцикла задержан. На второй день только с Воропаевым разговорился. Фамилию назвал: Кузнецов, и кличку - «Кузя». По учету проверили: есть такой, но не наш, кировский. «Кузнецов Павел Сергеевич, 1950 года рождения, уроженец деревни Кресты Кикнурского района Кировской области, судимый за причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть человека, срок восемь лет», - прочитал листок Букреев. - После выяснения личности стали с ним работать. Оперативнику он опять ничего не рассказал, а с сокамерником поделился, рассказал, кому продал магнитолу «Сони» с автомашины «Волга».
- С той самой? - оживился Колчин.
- Пока не выясняли. Ждали вас. Адрес скупщика краденного есть, оперативники и следователь ждут. Попейте чаю и — вперед!
- Зачем «вперед»? Попьем чайку, подумаем.
- А я думал, что обыск проведем у скупщика. Может быть, еще чего-нибудь найдем, кроме магнитолы? Следователь и постановление об обыске уже заготовил. Я и санкцию дал, - сказал Букреев.
- Ну, хорошо, проведем обыск, а если ничего не найдем? «Агента «спалим»? Хотя это не наше дело, да и ниточку можем потерять…Дальше продолжать не буду. Обыск мы, конечно, проведем. Но вначале я взгляну на этого «Кузю». Решу, как с ним буду общаться. Можно и с Воропаевым переговорю? Потом… Дай команду привезти скупщика в отдел, но сделать это надо так, чтобы он видел «Кузю», но ни о чем со скупщиком не говорить. На его вопросы не отвечать. Нет, отвечать нужно, - поправился Колчин, - но ответ один: «Приехал из Горького прокурор-криминалист, который на организации раскрытия тяжких преступлений специализируется». Мудрено, правда, но поймет. Так вот прокурор-криминалист, то есть я, хочет поговорить с ним. Упаси бог, ничего больше. Кстати, как фамилия скупщика?
- Абрамович.
- Давно живет в Шахунье?
- Пожалуй, всю жизнь, тут и родился. Хорошо в двигателях разбирается. Любую машину может отремонтировать: руки - золотые.
- С такими руками и скупщик?
- Что я могу сказать, - развел руками прокурор, - раньше за ним криминала не водилось.
- Тогда тем более с обыском торопиться, не будем. Договорились.
12. «Ухо надо держать востро»
В Шахунском отделе милиции работники знали, что приехал прокурор-криминалист Колчин. В дежурной части, поздоровавшись, проводили на второй этаж к начальнику. Начальник милиции Николай Иванович Пирожков, подтянутый, молодцеватый с красным лицом мужчина вышел из кабинета в приемную, чтобы проводить к себе, «толкового мужика», как он называл Колчина.
- Я уже в курсе, мне прокурор только, что звонил, да и твой коллега Кожин звонил, озадачил «наружку», моих бойцов «невидимого фронта». Она работает, сюрприз готовит. С чего начнем? Чай, кофе? А может по пятьдесят?
- На работе ни грамма, - прижал палец к губам Колчин.
Он пропустил слова начальника милиции насчет «сюрприза», а сам подумал: «Что еще за дичь несет начальник?». У него с Кожиным никогда не было противоречий, а тем более сюрпризов.
Не раздеваясь, присел на крайний стул у стола. Если Кожин работает, то, наверно, по своим оперативным делам, что-то проворачивает. Колчин без особой нужды не старался интересоваться оперативными разработками, если нужно сами расскажут, а нет - на нет и суда нет. Но когда нужно было что-то уточнить или убедиться в чем-то криминалисту - инспекторы уголовного розыска никогда не отказывали в информации.
- Я к вам, на минутку, Николай Иванович. Мне человек нужен…
- Знаю, в курсе. Вашему начальству мы звонили, просили, чтобы вас прислали. Сейчас... - он вызвал секретаря. Вошедшей без стука полной женщине сказал: «Попроси зайти начальника уголовного розыска».
С начальником уголовного розыска Акифьевым Павлом Валерьевичем, в отличие от начальника, работающего всего год, Колчин был знаком, вместе работали над раскрытием убийства старушки. Тогда начальник угрозыска был простым, толковым инспектором уголовного розыска и схватывал все на лету. «Растут люди», заметил Колчин.
Колчин объяснил Акифьеву, что надо сделать в первую очередь, что во вторую, и попросил дать ему возможность поговорить с Воропаевым в «секретке», а потом проводить до изолятора.
Разговор с Воропаевым укрепил Колчина в некоторых соображениях, после чего прокурор-криминалист спустился в ИВС. Сопровождавший его конвойный показал камеру, в которой находился Кузнецов. Колчин приблизился, посмотрел в глазок. В камере над входом горела одна лампочка, поэтому помещение освещалось слабо. Какое-то время Колчину приходилось вглядываться, чтобы увидеть сидевшего на нарах худого, с жестким, обтянутым морщинистой кожей бесцветным лицом. «Это не он… », подумал Колчин. Второй сидел чуть повыше и смотрел в сторону двери, на которой изнутри был тот же глазок, и видимо пытался понять, кто за ними наблюдает. Его широкое небритое лицо с острыми злыми глазами было напряжено. По внешнему виду ему можно было дать около сорока лет. Колчину было понятно, что это тот человек, с которым ему предстоит работать, и не просто разговаривать, а постараться убедить дать правдивые показания. Разделенные дверью и мутноватым стеклом глазка, глаза их встретились. Колчин умел держать чужой взгляд, человек в камере тоже, но через мгновение Кузнецов, а это был он, опустил голову, как будто для того, чтобы стряхнуть пепел с сигареты.
- А им что курить разрешают? - спросил Колчин конвойного.
- Нет, - ответил конвоир, - только ему. Он на особом положении.
- А что же он в валенках у вас? Тоже на особом положении?
- Не знаю. Дали команду найти сменную обувь, вот и ищем!
- Ну что ж, ищите.
Беседой с Воропаевым Колчин остался доволен, а вот осмотром камеры, где сидел Кузнецов, не очень. И при этом подумал: «По всему видно, что человек соображающий, умеющий размышлять, а это уже неплохо. Значит, какая-то логика у него есть, пусть преступная, но есть. Нужно понять: какая? Дальше видно будет как себя вести, но человек он - злой и жесткий, всего насмотрелся, с ним ухо надо держать востро. Тяжко придется...».
С тупыми, не размышляющими людьми, совершившими убийство себе подобного, было сложно находить общий язык. Они и при очевидных доказательствах просто тупо отрицали свою вину. Сидевший в камере человек производил впечатление загнанного в угол зверька, но зверька, умеющего соображать, а это не так мало для умеющего найти общий язык с преступниками криминалиста.
13. «Буду рассказывать, пишите».
В десятом часу вечера в кабинете начальника милиции кроме самого Пирожкова собрались прокурор Букреев, Колчин и начальник уголовного розыска Акифьев.
- Ну, что? - старательно потер ладони Пирожков и сказал Акифьеву: - Докладывай!
Акифьев, наклонив голову в сторону Колчина, зачастил:
- По поручению прокурора-криминалиста, который допросил Абрамовича, были изъяты у него выданные им добровольно магнитола «Сони», наручные часы «Электроника», домкрат и набор гаечных ключей. При выемке Абрамович рассказал, что купил эти вещи по дешевке у мужчины, фамилию, которого он не знает, но видел в ИВС, когда того выводили на прогулку. Абрамович также рассказал, что готов обо всем рассказать на очной ставке, в присутствии этого мужика. Пожалуй, все. Нет, по поручению прокурора все вещественные доказательства сфотографировали и упаковали, как положено по закону.
- Как тогда работать с ними? Предъявлять на опознание? - обратился к Колчину Пирожков.
- Все будет нормально. Распакуем, если надо.
- Осматривали их? Протокол осмотра составляли? А где следователь?
- Следователя я в краткосрочный проводил, пускай отдохнет. Обиделся, что по делу другие работают. Ничего, привыкнет, - объяснил прокурор отсутствие следователя.
Вопрос Колчина, проводился ли осмотр вещественных доказательств, остался без ответа. Ему стало понятно, что никто вещи не осматривал и протокол не составлял. Сфотографировать проще всего... Но вслух объяснил: «В запакованном виде их легче хранить».
- Главная привязка к автомашине есть, я имею в виду магнитолу и инструмент. Часы, по-моему, не те? - обратился прокурор к Колчину.
- Разберемся, - успокоил прокурора криминалист, а сам подумал, что и «главную привязку» надо еще доказывать.
Те шесть часов, который он затратил на беседу, а затем допросил Абрамовича, записав его показания на магнитофон, придавали ему уверенность, что раскрытие этого преступления не за горами.
- Сегодня поздно, завтра с утра приступаю к допросу Кузнецова, а вы, - обратился он к начальнику угрозыска, - продолжайте отрабатывать связи «Кузи». Надо к соседям в Кикнур съездить. Остальные вещи искать: колонки к магнитоле, дубленку, шапку.
- Сергей Петрович, где допрашивать решили? - спросил начальник милиции. - Если в отделе, то конвоя не надо. Если, где-то в другом месте, то и конвой, и машины потребуются.
- Пожалуй, и то, и другое нужно будет. Допрос Кузнецова начнем в прокуратуре, - ответил Колчин. - Потребуется вторая машина для проведения показа места происшествия с его участием.
- Неужели признается? - спросил прокурор, посмотрев на Колчина испытывающим взглядом.
- Загадывать не будем, время покажет. Подготовиться нужно будет с утра, завтра «Рафик» с Кожиным подъедет. Кстати, Кожин звонил?
- Чуть не забыл, хорошо, что напомнили. Звонил, звонил Кожин, обещал перезвонить около десяти вечера. Вот, пожалуй, он, - снял Пирожков телефонную трубку, - Передаю…
Колчин подошел поближе и осторожно прижал трубку к уху.
- Привет старина, - радостно, зарокотал оперативник. – Как, ты там? Помощь нужна? Могу с утра подъехать.
Поздоровавшись с товарищем, Колчин подумал: «С одной стороны, помощь Кожина по такому делу как нельзя кстати». С ним Колчину всегда комфортно было работать. Человеком он был не только веселым и жизнерадостным, но и очень находчивым оперативником. Не раз выручал в трудных ситуациях. Колчин вспомнил, как на Сортировке, в Канавинском районе Горького за три дня они раскрыли по найденному на помойке черепу убийство двухлетней давности, совершенное студентом-медиком. И с ним же «раскололи» этого же «медика» на признание по второму «глухарю» - убийству бывшего летчика, майора в отставке, которое в Нижегородском районе медиком было инсценировано под самоубийство.
«Без надежного помощника завтра сложно будет, - думал Колчин, - Начальник уголовного розыска Акифьев - хороший оперативник, ничего не скажешь, но детали этого дела он не знает, а Кожин - в теме. Он и со свидетелями работал и фоторобот составлял. С ним надежней. Но, с другой стороны, человек без отдыха вторую неделю работает, хоть денек пусть отдохнет…»
- Но ты что застыл? - весело загудел в трубке инспектор, прервав размышления Колчина. И как бы догадываясь, о чем думает криминалист, успокоил: - Потом отдохнем, вот все «мокрухи» раскроем и отдохнем! Я тебе с утра расскажу, что сам сделал. Работы тьма, ну есть новости, которые для тебя очень интересны будут, я же все равно в теме. Специально интригую. Понял?
- Ладно, хорошо, - согласился Колчин, - Убедил. Постарайся к девяти утра в прокуратуру подъехать.
- Постараюсь, но я завтра, с твоего позволения в отдел, с утра. Ты же знаешь, у меня свои «заморочки» в ИВС: надо все под контролем держать.
- Договорились, больше ни о чем не спрашиваю.
Жизнь, как всегда, внесла коррективы в планы Колчина, нарушив установленную им последовательность.
На улице стали появляться проталины, а кое-где и вода. Пройти, не замочив обувь, было нельзя. Пока оперативники подбирали Кузнецову в дежурной части на замену обувь, он, сбив помощника дежурного с ног, утром сбежал из помещения дежурного по ИВС.
Чтобы лишний раз ни самому, ни начальству не нервничать, о чрезвычайном происшествии Колчин решил до вечера не докладывать. «Может быть это так и нужно оперативникам, успокаивал себя Сергей, - Просто Кожин по телефону не все рассказал, в том числе и о запланированной оперативной комбинации», - где-то в глубине души надеялся Колчин.
Отыскали беглеца после обеда не без помощи все того же вездесущего Кожина, который сообразил, что он может наведаться к Абрамовичу. Там его и взяли, и с завернутыми назад руками привезли в прокуратуру к Колчину, у которого все его психологические задумки и ловушки, утром, подготовленные им к допросу Кузнецова, в один миг рухнули, «пролетели», как любил выражаться Кожин, «как фанера над Парижем».
Колчин, встревоженный побегом подозреваемого, решил даром времени не терять и в кабинете у прокурора начал осматривать изъятые вещественные доказательства. Он попросил прокурора, поскольку следователя прокуратуры не было, найти понятых. При них распаковал и разложил на столе магнитолу «Сони», домкрат и ключи, разорванную бумагу с надорванными бумажными печатями и шпагатом. Приготовился описывать вещи в протоколе. Все распакованные вещдоки лежали рядом с другими вещами, не относящимися к делу. В это время в кабинет без стука не вошли, а ввалились Кожин, инспектор ИВС Савинов, а посередине - в валенках, оставляя мокрые следы, шагал Кузнецов, вытянув вперед руки с закрепленными на них, по всей видимости, очень плотно, потому что морщился, наручниками.
- А вот и мы, - невозмутимо обронил Кожин, - Не ждали?
По затравленному виду, уставшему взгляду, который Кузнецов бросил на разложенные, на столе краденые вещи, Колчин понял, что все его психологические задумки, приготовленные для утреннего допроса, были пустой тратой времени.
Сейчас же сложилась настоящая, рабочая, специально неподготовленная обстановка, которую нужно использовать в интересах дела.
Разложенные, подготовленные к процессуальному осмотру краденные и изъятые у Абрамовича вещи и разбросанная по всему прокурорскому столу бумага, сидящие понятые сыграли свою роль и воздействовали на Кузнецова магнетическим образом. Задержанный устало переводил взгляд с вещей на Колчина и по его недоумевающему взгляду было видно, что ему непонятно, как вещи оказались на столе в кабинете прокурора Шахунского района.
Колчин, оценив ситуацию, решил приступить к допросу Кузнецова немедленно. Он предложил понятым выйти из кабинета в канцелярию и там ждать его команды. Оперативника попросил снять с беглеца наручники. Инспектор уголовного розыска понял замысел Колчина, подошел к Кузнецову, взял его за наручники и, сняв их с одной руки, закрепил одно снятое звено за трубу отопления. Посадив задержанного на стул, он встал рядом.
Колчин твердым, жестким голосом спросил Кузнецова:
- Вы готовы дать показания по делу о нападении на водителя автомашины «Волга» Галкина?
Кузнецов нехотя, с усилием произнес:
- Буду рассказывать, пишите…
Но свободного рассказа у Кузнецова не получалось. Колчину приходилось, как клещами вытягивать слова из подозреваемого, чтобы связно можно было записать его показания.
- Освободился я год назад из кировской колонии, которая находится в поселке Сорда. Пока сидел, переписывался с женщиной из Кикнура, откуда родом и я. В своих письмах она писала, что живет хорошо, звала к себе, после того как освобожусь. Ну, я поверил, приехал, а у нее оказалось четверо детей, и все от разных мужиков. Пожил у нее немного, детишек кормить надо, а у меня ни денег, ни работы. Ушел, чтобы лишним ртом не быть. Устроиться с судимостью на работу нельзя. Как узнают, что судим, да еще за убийство - даже грузчиком в магазин не берут. И убийство-то какое? Он сам на меня набросился с ножом, а я ловчее оказался, вывернулся и его же ножом отбился от него. Все равно восемь лет дали. До сих пор считаю, что это несправедливо: я оборонялся. Не буду же каждому рассказывать об этом. Люди как услышат про убийство, так у них мозги сразу набекрень. Летом было легче, зима наступила - стало хуже. Вернулся к Марине. Хорошо хоть картошка есть, осенью они накопали, заготовили. В марте совсем плохо стало. В начале марта решил залезть в продуктовый магазин. Есть у нас такой на отшибе, без сигнализации. Ночью залез на чердак. Проломал потолок у печной трубы, а в магазине и брать нечего - одни банки консервные, да макароны. Собрал, что убралось, в маленький рюкзак. Пошел назад другой дорогой. Вижу что-то черное впереди на дороге стоит, свечу фонариком - машина «Волга», а там парень, амбал, в машине спит. Я туда-сюда, а он спит. Смотрю - жратвы полно. Думаю: «Наворовал, сука, тут картошку одну жрешь, а этот, надо же, посреди дороги, не боится, фраер позорный, развалился в машине, как барин». И такое зло меня взяло: я на морозе, а этот «ферт» в машине. Ну и решил глушануть его «фомкой» слегка, и освободить машину от продуктов. Ударил ломиком по голове, потом связал и положил на заднее сидение.
- Ты один все делал? - не удержался от вопроса Кожин.
- А что? - с вызовом ответил приходивший в себя неудачливый «беглец», не глядя в сторону оперативника.
- Ты не один был, вот что, - жестко произнес Кожин. - давай не заливай, а говори все, как есть. Ты же понимаешь, что мы и за вторым поехали.
Колчин не мешал оперативнику в допросе. Он понимал и видел, что Кузнецов рассказывает так, как ему выгодно, и для того, чтобы выиграть время и понять: «А что известно следствию?». Колчин не перебивал Кузнецова, потому что при допросе нужно дать возможность высказаться фигуранту самому, а вопросы задавать тогда, когда без уточнения нельзя вести дальше допрос. Но тут случай был другой, и Колчин понял, что Кожин правильно сориентировался, поэтому он ему никаких замечаний делать не стал, понимая, что тот верно вписывается в линию его допроса.
- Вы правильно нас поймите: мы вам не враги, мы по долгу своей службы обязаны разобраться во всех тонкостях вашего, а не нашего дела. Вы еще должны понять, что ваша статья, по которой вы будет привлекаться к уголовной ответственности, «расстрельная», а с учетом вашей судимости... - подчеркнул Колчин, - так вот с учетом вашей судимости и тех первоначальных показаний, которые я пока не записываю, суд будет решать, какую меру наказания вам определить. По тому, как вы сейчас даете неправдивые показания, а это будет понятно любому, кто их прочитает, кроме самой суровой меры наказания суд вам не вынесет. Я просто вам рекомендую говорить правду. Мы все равно установим и докажем, как все было на самом деле. И тогда вам уже никто не поможет. Единственная к вам просьба: рассказывайте правду. Сейчас я буду записывать ваши показания на магнитофон. Вы согласны?
- Подождите, мне надо подумать. А адвокат будет?
- Будет адвокат, будет. Сейчас сделаем перерыв, - не обращая внимания на жесты Кожина, объявил Колчин. - Минут тридцать, сорок. А потом начнем.
14. «Помучаемся мы с ним».
В перерыве Колчин отпустил понятых домой, попросил прокурора найти адвоката для Кузнецова, а Кожина организовать питание подозреваемому.
В коридоре Шахунской прокуратуры Кожин подошел к стоявшему с недовольным видом криминалисту Колчину.
- Старина, ты извини: работа. Мне тебя нужно было с утра найти, но я не укладывался по времени, поэтому не получилось. Понимаешь, мне вчера позвонили уже поздно и передали, что Кузнецов бежать собирается. Он что придумал... Почему он открыто забрался в «копейку»? Хотел подсесть, спрятаться от ответственности за убийство, тяжкое преступление, признав легкое. Думал, что в другой области его не найдут и нападение на водителя зависнет «глухарем». Выяснил в изоляторе, что просчитался, оказалось, что уголовное дело о нападении возбудили здесь в Шахунье, а не у них в Кикнуре Кировской области. Ну, и замкнулся, не давал вообще никаких показаний, а увидев Абрамовича, понял, что дурака свалял, по-легкому не пройдет. Вот он и решился на побег, хотел Абрамовича предупредить и подельника. Мы ему в побеге не препятствовали. Поэтому с утра я и приехал, чтобы «наружку» за ним организовать, чтоб все под контролем было. Ты сам видел, все получилось. Подельник его нам известен. Мы проследили, как он заходил к Левашовой Нине, это сестра подельника. С ней побеседовали, она нам рассказала, что Кузнецов, который к ней приходил, знаком с ее братом. Они вместе отбывали наказание в колонии. Сухарев Александр, подельник, живет отдельно от нее в селе Кресты Кировской области. Заходит к ней редко. Посмотрели, визуально - ничего нет. Чтобы предметно с ней говорить, нужны основания и факты. У нас пока ни того, ни другого. Ребята поехали за братом. Он сейчас в поселке Кикнур. Вот такие дела. Пока все «путем».
- Хорошо, что я вчера шефу о побеге Кузнецова не позвонил. Вот бы конфуз вышел... Ну, а так - пойдем работать. Слушай, Андрей, а почему о поселке Кикнур речь идет?
- Точно пока не знаю, но мне думается, что на него они там напали. Может быть, это уголовное дело даже и не по нашей территории будет проходить. Потому что преступление совершено в Кировской области.
- Нет, дорогой, теперь это наше дело. И мы с тобой его доведем до ума, раскроем, закрепим доказательства, а потом пусть начальство решает, чья это территориальность или подследственность, - убежденно сказал Колчин. - Расскажи, что по Царапкину накопал? Молчишь, скрываешь?
- Напраслину, Петрович, возводишь, все как на духу, - с хитрецой посмотрел Кожин, доставая блокнот из своей красивой куртки «Аляска». - Царапкин Владимир Сергеевич, 1957 года рождения, уроженец поселка Варнавино, не женат, проживает с матерью в селе Палаустное Варнавинского района. Судим трижды. Первый раз за покушение на изнасилование - дали три года. Второй раз добавили до четырех, а третий - за развратные действия, тоже три года. По последней судимости освободился условно досрочно на год раньше, в декабре, полгода назад. По первой судимости он отбывал наказания в следственном изоляторе в хозяйственной обслуге. Ты не поверишь: это один из сидельцев, которому удалось совершить побег из изолятора.
Колчин с недоверием и удивленно посмотрел на Кожина:
- Разве из тюрьмы кто-нибудь бежал? Первый раз слышу.
- Представь себе. Бежал, наш Царапкин.
- Как это?
- Ты же знаешь, как в СИЗО и на «зоне» к насильникам относятся. Осужденные их сами презирают и ненавидят. При первом удобном слуаае их «опускают». Так произошло и с нашим…
- Так уж и с нашим? - с иронией спросил Колчин.
- Куда он от нас теперь денется, конечно, с нашим, - твердо ответил Кожин. - «Опустили» его и стали использовать, даже два передних зуба выбили, чтобы не кусался.
- Даже так!
- Даже так. Свои же, зеки, стали его преследовать. Чуть, что за каждую провинность сразу же нагибали, избивали. Он не выдержал такой «мясорубки» и в ноябре, когда уже совсем холодно было, а временами и морозило, закопался в машину с мусором и выехал из тюрьмы с мусором на свалку.
- Подожди, машины же проверяют! И на выезде из СИЗО, и на свалке, куда мусор сбрасывают.
- Согласен, проверяют. Видимо, он хорошо подготовился. А может быть, плохо проверили. В любом случае, я так считаю, терять ему было нечего. Выбрал из двух зол меньшее. Вот и сбежал.
- Долго бегал?
- Полтора месяца. Поймали его в Астрахани, на теплоход кочегаром устроился. Добавили один год. Умеет машину водить, но прав нет.
- Да, дела, - удивился Колчин, который на своей работе перестал уже чему-либо удивляться, и подумал: «Помучаемся мы с ним, прежде чем он нам расскажет о своих злодеяниях. Надо подумать, как работать с ним. Но это на послезавтра». - Сегодня, допросим Кузнецова, а ты пообщайся с его подельником. Как его фамилия?
- Сухарев. Тогда я в отдел «покатил», его туда должны привезти. Расклад будет, позвоню. Кожин расправил свою «Аляску», погладил руками по фирменным джинсам и пружинистым, спортивным шагом вышел из прокуратуры, придерживая дверь за собой.
15. «Провожу запись показаний...»
После разговора с Кожиным Колчин в хорошем расположении духа зашел в кабинет прокурора района, который спокойно беседовал с подозреваемым.
Колчин внимательно, изучающим взглядом посмотрел на подозреваемого, на его руку, прикованную к трубе отопления, подумал: «Расположен ли он давать показания?», и уточнил у прокурора: «Адвокат не звонил?»
Прокурор встал и, предлагая Колчину присесть на освободившееся место, ответил:
- Звонил, обещал подойти минут через двадцать, хотя полчаса прошло.
- Подождем. Правильно, Павел Сергеевич, у нас времени вагон и маленькая тележка, - прощупывал Колчин, настрой подозреваемого. - Вас покормили?
- Да, - оживился Кузнецов, - пять котлет съел и две кружки крепкого чая, почти чифиря. Спасибо прокурору.
- Вот и хорошо. Пока адвоката ждем, шапку протокола заполню. Чтобы вас долго у прокурора не держать, мы у него и так целый день отняли.
- Надумали давать правдивые показания? - спросил Колчин у подозреваемого.
Кузнецов согласно кивнул головой.
- Хорошо, если подумали, то начните свой рассказ в присутствии адвоката с того момента как «Волгу» с Сухаревым увидели.
Никаких изменений на небритом лице подозреваемого Кузнецова при озвучивании фамилии второго соучастника Колчин не заметил и продолжил:
- Кто первый к машине подошел? - криминалист сделал паузу и подождал, пока Кузнецов не ответит. Пауза была, но небольшая.
- Сухарев. Он и подошел, он и предложил. Он первый начал.
- Хорошо, - миролюбиво согласился Колчин, - Так и продолжайте, - успокоил он Кузнецов.
В дверь постучали и тихонечко открыли.
В кабинете появился круглый мужчина, одетый в серое демисезонное пальто с норковой шапкой на круглой голове. Портфель из черной кожи он держал в левой руке, а правой, прикрыв за собой дверь, мягко ступая ногами, обутыми в башмаки на толстой подошве, вкатился в кабинет.
- Адвокат Козлов Алексей Владимирович. Вот мой ордер и удостоверение.
- Раздевайтесь и присаживайтесь, - предложил ему Колчин, принимая ордер у адвоката.
- Ну, что ж, тогда приступим. Включаю магнитофон, говорить, после того как я подам знак рукой, - и Колчин включил технику.
- В присутствии адвоката, представьтесь, пожалуйста.
- Козлов Алексей Владимирович, - адвокат присел к столу и достал свои бумаги из портфеля..
Колчин монотонно продолжал говорить в микрофон, не обращая внимания на передвижения защитника: «С применением технических средств магнитофона «Легенда-404» в кабинете прокурора Шахунского района прокурор-криминалист прокуратуры Горьковской области провожу запись показаний подозреваемого Кузнецова, назовите свои фамилию имя отчество... Так, правильно. Желаете вы добровольно рассказать о преступлении, совершенном вами в ночь на восьмое марта текущего года?
Кузнецов утвердительно кивнул головой.
- Вы не кивайте, а говорите.
- Да, добровольно.
- Никакого физического, психологического давления на вас не оказывалось,
- Не оказывалось, - как эхо, повторил подозреваемый.
На магнитофон Кузнецов рассказал, как они оглушили водителя, связали его и как потом отвозили на его же машине продукты и подарки, купленные погибшим для друзей и родных. Как и где закопали. Как часть вещей Сухарев отдал ему, а остальные забрал себе, и как Кузнецов хотел залечь на «нары», но не получилось.
Позднее, в этот же день, второй соучастник Сухарев, по кличке «Сухарь», рассказал, что инициатором нападения был не он, а «Кузя», и что ломиком в шею водителю тоже ткнул Кузя, а не он. И что раненный парень им рассказывал, что у него жена беременная, упрашивал их, чтобы все забирали, но только бы оставили ему жизнь, но Кузнецов прикончил его. Подробно рассказал, где они в снегу зарыли убитого ими водителя.
На следующий день на утренней шестичасовой электричке с видеоаппаратурой из Горького приехал второй прокурор-криминалист, Лазорин. Они вместе с Кожиным провели проверку показаний Сухарева и откопали в снегу голое тело Галкина. Потом Сухарев выдал хранившиеся у сестры в Шахунье дубленку и все другие вещи погибшего.
За два дня Колчин совместно со следователем, которого прокурор отозвал из отпуска и поручил ему вести уголовное дело, провел по делу все неотложные следственные действия. Вскоре Колчину позвонил начальник следственного управления Бирюков и после разговора с ним криминалист уехал в Варнавино.
16. «Как грецкий орех расколем!»
Прокурор Самаров и криминалист Колчин, чтобы не будоражить встревоженное население двух районов, женщины которого более месяца боялись выходить на работу в ночные смены, следствие по уголовному делу решили проводить не в здании прокуратуры, а в Варнавинском отделе милиции.
Начальник Варнавинского отдела милиции Матреничев Степан Викторович выделил Колчину свободное помещение - «красный уголок», и потряс своими крепкими, с младенческую головку кулаки: «Мы этого Царапку, как грецкий орех расколем!». На что Колчин серьезно возразил, что «колоть» никого не нужно, и попросил, чтобы ему в помощь выделили следователя Сергеева, у которого находилось в производстве уголовное дело по угону автотранспорта.
По плану, который Колчин согласовал с прокурором, нужно было под руководством Колчина, не показываясь Царапкину, в первоочередном порядке расследовать уголовное дело по угону автомашин, находящееся в производстве следователя Сергеева, чтобы привязать доказательствами Царапкина к угонам автомашины, затем, убедившись в прочной доказательственной базе, арестовать его по этому делу об угоне.
И только потом переходить к работе с Царапкиным по доказыванию его вины в жестоких убийствах. В начале следствия назначить по делу помимо имевшихся все другие необходимые экспертизы и поддерживать связь с судебными экспертами в сфере цитологии и биологии, для того чтобы на втором этапе работы с Царапкиным создать основанную на заключениях экспертиз доказательственную базу по делам об убийствах.
Следователь Сергеев на все разъяснения Колчина только согласно кивал головой.
В ходе обысков, проведенных по месту проживания Царапкина в доме его матери и в сарае, принадлежащем ей, были найдены все украденные в автомашине водителя Лебедева предметы: металлический ящик с инструментами отдельные гаечные ключи и домкрат. Следователь Сергеев предъявил на опознание Лебедеву, изъятые в ходе обыска в доме Царапкиных украденные им вещи. Лебедев их опознал, как принадлежащие ему.
В тот же день следователь Сергеев задержал Царапкина в качестве подозреваемого, где в дежурной части его обыскали, сфотографировали и взяли образцы крови.
Без всякого понуждения Царапкин подробно рассказал следователю милиции Сергееву о совершенных им угонах и пояснил, что делал это от скуки. Ночью на дежурстве делать было нечего, поэтому, чтобы взбодрить себя он и развлекался таким образом. Ключи и домкрат взял тоже он. Считает это мелочевкой, но в хозяйстве все пригодится.
Колчин и Кожин продолжали работать по делу о жестоких убийствах женщин. Были установлены и допрошены Метелкин Виктор и два человека, которые в двенадцать часов ночи приезжали на ферму. Никакого отношения к угону автомашины они не имели. По их словам, они приезжали за сеном и добавками к кормам,
Это обстоятельство было объективно подтверждено. Повторно допрошенный Бодров уточнил свои показания и стал утверждать, что не видел Царапкина 7 и 14 марта более пяти часов, а алиби Царапкину создал по его просьбе, так как тот его пьяные загулы по работе постоянно прикрывал.
Была установлена и допрошена работница на автозаправке, которая по фотографии опознала Царапкина, как человека, просившего, хотя бы пять литров бензина.
Допрошены свидетели, слышавшие в ночь с 7 на 8 марта и ночью 15 марта гул автомашины, которые подтвердили, что по звуку могут определить и даже опознать этот гул грузовой автомашины.
Через трое суток Царапкина арестовали, но в Горький, в тюрьму не отправляли. Держали в камере изолятора временного содержания отдела милиции.
По просьбе Колчина судебные эксперты ускорили работу по назначенным и отправленным им в бюро СМЭ экспертизам. За неделю были подготовлены заключения судебно-биологической и цитологической экспертиз. Колчин лично съездил за ними. Со слов экспертов, он уже знал, что оба заключения будут базовыми доказательствами вины Царапкина. Когда же сам прочитал заключения, то понял неопровержимость и убедительность выводов, подготовленных экспертами, настроение его поднялось. Оба документы были исполнены на высоком профессиональном уровне.
В «красном уголке», где разместились Колчин и Кожин, было тепло. Оба сидели за одним столом и ждали, когда из камеры подвала к ним поднимут Царапкина. В этот раз его сопровождал не один, когда его водили к следователю Сергееву, а три конвоира.
Когда Царапкин увидел человека, приходившего в коровник, лицо его изменилось. Он узнал Колчина, про которого ему рассказывали, что тот приехал из Горького помогать прокурору, расследовать дела о нападениях на женщин, Серое, с черными угрястыми крапинками лицо Царапкина стало бледнеть, а синие пронзительные глаза - тускнеть. Он понял, что попал в капкан, и на его лице появилась улыбка сумасшедшего человека. Он томно закрыл глаза, задрожал руками, встал всхлипывать и пускать слюни, готовясь упасть на пол, но конвой, подойдя вплотную к нему с трех сторон, не дал ему это сделать.
- Сейчас начнет играть больного шизофренией, - резко сказал Кожин, и продолжил, - Знаем, плавали. Мы за свою жизнь столько придурков видели, что тебе и не снилось. Играй, не играй, а рассказывать придется, как ты до такой сволочной, мерзопакостной жизни докатился. И учти: мне о тебе все известно, дорогая Цара, как тебя на зоне кличут. Тебе со мной надо дружить, я беречь тебя как зеницу ока должен. А ты концерт затеваешь. Вот повезем тебя завтра на тюрьму. Тебя только к воротам подвезут, а молва о твоих мерзопакостных делах уже в тюрьме будет гулять. Тебе ли этого не знать?
Колчин слушал Кожина, наблюдал за реакцией Царапкина и видел как на его глазах, поначалу бессмысленная, затем наглая улыбка мерзавца превращается в жалкое подобие лица.
- Я обращаюсь к твоему разуму. Мы с Сергеем Петровичем конвой сейчас отпустим и вдвоем поговорим с тобой. Мы знаем, что человек ты опытный и без доказательных документов с тобой говорить бесполезно. Вот эти документы лежат на столе.
К допросу подключился и криминалист Колчин:
- Для начала, гражданин Царапкин, ознакомься с этими заключениями судебных экспертов.
Сергей подождал, пока Царапкин взял документы и стал читать.
Колчин его не торопил, да и куда Царапкину было торопиться...
- Ну, что, выводы сами за себя говорят. Что неясно - могу пояснить, - сказал Колчин.
- Я... Я отомстить хотел. За себя. Надо мной издевались… Я согласен рассказать вам все, все признаю, - жалко залепетал Царапкин.
Его лицо перекосило от ужаса. Ему было страшно, что обо всем мерзком, что он совершил и натворил с беззащитными женщинами, он прочитал на четырех листах бумаги. Ему было страшно и оттого, что обо всем этом узнают в тюрьме сокамерники. Их он боялся больше всего на свете.
Колчин и Кожин отпустили конвоиров, хотя понимали, что этому злодею терять нечего. Но они понимали, что Царапкин при конвоирах вряд ли обо всем стал рассказывать.
Почти четыре часа Колчин на магнитофон записывал показания Царапкина, с большим терпением выслушивая все мерзости, которые тот рассказал, Кожин стоял рядом, стиснув зубы. На завтра нужно готовиться к проверке показаний с обязательным участием адвоката.
Около десяти часов вечера Колчин доложил заместителю прокурора области Бирюкову о том, что все умышленные убийства в Варнавинском и Краснобаковском районах раскрыты.
А утром они узнали, что Царапкина нашли в камере мертвым. Он повесился на скрученной в жгут простыне, которую привязал к водопроводной трубе.
Охота на извращенца
© Copyright: Юрий Котяев, 2013
Свидетельство о публикации №213030401070
Свидетельство о публикации №213030401070
Рецензии