Донесение

«Уважаемый товарищ участковый! Пишет вам бывший военком Кандыба А.И. …

 Александр Иванович в задумчивости поскреб чисто выбритый подбородок. Он терпеть не мог расхлябанности, к которой относил и современную трехдневную небритость. Отросшая щетина даже приличного человека мгновенно превращает в бомжа.

Потом зачеркнул слово «товарищ» и написал сверху «господин». Чертыхнулся, плюнул, зачеркнул и господина. Кто их теперь разберет, как писать. Лучше озаглавить так: «Участковому, отвечающему за порядок в доме номер 30 по улице Тургенева.

«… Довожу до вашего сведения, что в четвертом подъезде вышеозначенного дома живут сплошь нарушители общественного порядка, к которым незамедлительно нужно принять соответствующие меры воздействия.

В квартире за номером пятьдесят Абдурахмановы рубят по ночам бараньи туши на лестничной площадке. А однажды, когда женился их старший сын Саид, у двери лежал труп неизвестного крупнорогатого скота: не то коровы, не то лошади – так, что пройти не представлялось никакой возможности. Иногда бараны им попадаются немолодые, судя по звуку и занимаемому для их расчленения времени. Дом у нас старый и от ударов топора начинает раскачиваться, как от землетрясения. С этими Абдурахмановыми мы переселились как будто всем подъездом в Японию с ее сейсмической активностью: Фукусимой и Фудзиямой.

По ночам у Абдурахмановых собираются подозрительные личности: все больше мужчины кавказской наружности. Говорят они не по-русски, а матерятся наоборот. Да еще так мастерски, что даже я, при моем большом армейском стаже, такого не слышал. В свете нынешнего неспокойного времени настоятельно прошу проверить их документы.
 
 Рядом с ними, в пятьдесят второй проживают Рамазановы: Хаял и Халима. Приходят они домой поздно, и сразу начинают варить что-нибудь мясное. Особенно хорошо у Рамазановой получаются плов и голубцы. Как я уже докладывал, дом у нас еще шестидесятых годов построения, с плохой вентиляцией, поэтому я вынужден нюхать исходящие от них запахи до утра. Действуют они на мой изношенный организм как психическое оружие, а ведь оно запрещено к употреблению конвенцией, название, к сожалению, не помню.
Должен пояснить, что проживаю в данное время один: супруга скончалась в прошлом году, а дети сменили место жительства. Готовить особенно не умею, и у меня от запаха этих голубцов начинается такая революция в желудке, что аж сердце заходится.

Надо мной в пятьдесят девятой живет молодая пара: Руслан и Настя. Они каждый день до мордобоя выясняют, кому мыть посуду. Дерутся, а потом мирятся, да так шумно, что аж писать об этом совестно. Очень неорганизованный народ, короче. Видно, что не служили в армии. Там дисциплина прививается быстро.

Чашки в раковину кинут и воду пустят. Это они такую посудомоечную машину-автомат изобрели. Не имею сведений, насколько качественно моется их посуда, но мой потолок дает примерно такую течь, какая была на «Титанике». Фильм такой недавно телевидение демонстрировало. Последний раз промочка потолка произошла 13 февраля текущего года в 2.00. Данный факт зафиксирован соседями и домоуправлением.

После этого я провел дополнительную разведку, совершил марш-бросок к их двери и приклеил туда разработанный мною лично график дежурства. Синим карандашом пометил дни, когда посуду должен мыть Руслан, а красным – Настя.

Ответные меры были неадекватными, а месть подлой. График они сразу же сорвали, подожгли газету в моем почтовом ящике, а под балконом взорвали петарду. Я уже думал, третья мировая война началась, и надел на всякий случай парадный мундир. Так на том свете легче будет о заслугах отчитываться. Если он конечно есть.

Живу в своем родном доме, товарищ участковый, можно сказать в осадном положении и каждый день подвергаю жизнь опасности. Недавно оставил у скамейки свою трость, вышел через двадцать минут, а ее уже сперли. В наше время такого не было. Плохо вы занимаетесь профилактикой правонарушений, должен прямо сказать.

На четвертом этаже в двухкомнатной квартире обитают супруги Киреевы с тремя собаками. Сами один толще другого и собаки у них такие же. Жирные и неповоротливые, как свиньи. Одна, самая старая, даже хрюкать начала. Сам слышал. Жуть! Идет и тяжело похрюкивает, как супоросная свинья. Конечно, поживи-ка в такой тесноте! Квартира их малогабаритная, а собаки бегать должны. А у них вся беготня полтора метра: от коридора до кухни.

Это как солдаты первого года службы. Они ведь разные приходят. Если их не гонять по плацу, тоже зажиреют и станут похрюкивать от всякого усилия. Какая же у нас тогда боеспособность будет, товарищ участковый? Я в свое время за этим очень хорошо следил, награды имею, а взысканий всего два, да и то за выпивку. А у нас тогда все пили, работа уж больно нервная, без водки никак не выживешь.
 
Короче говоря, порядок у меня был, не придерешься. И на своем посту вы тоже должны его навести, раз вам вверили подразделение, то есть участок. В противном случае будут писать выше, вплоть до Гаагского трибунала».

Александр Иванович перечитал донесение, поставил подпись, потом зацепился глазом за фамилии, вспомнил про теракт под балконом, и дрогнула рука отставного военного. Он задумался, начертал внизу P.S. и добавил на всякий случай: «Все имена, упомянутые здесь, являются непроверенными, совпадения случайными, так что автор ни за что ответственности не несет».

Сунул листы в папку, надел куртку, и, тяжело опираясь на запасную нелюбимую трость, отправился доставлять послание адресату.