Виктория - значит победа Глава 37 Семейный ужин

В душе Вики поселилось теплое чувство, которое вытесняло все другие чувства и мысли. Оно было так огромно, что девушка сама удивлялась, как ее душа может вместить такую любовь.

Новый год встречали всей дружной компанией Вики. Гарик, несмотря на разницу в 10 лет, настолько легко и свободно стал своим среди закадычных Викиных друзей, что она даже не успела этому удивиться.

Новый год справляли весело и шумно. Под бой курантов пили шампанское прямо на Красной Площади, как последнее время было модно встречать Новый Год в Москве. Вика подозревала, что Гарик предложил сделать это специально, чтобы все узнавали его на улице, подходили, здоровались, а Вика «засветилась» бы в его обществе. Это было своеобразное объявление, что у любимца публики появилась возлюбленная.

Потом поехали домой к Вике (к ней было ближе всего), где все они, промерзшие до костей и счастливые, отогревались глинтвейном по старинному московскому рецепту бабушки Гарика, поглощали салатики, пели песни под гитару, танцевали под «Голубой Огонек» и от души веселились.

Несмотря на незамысловатость развлечений, радость была искренней и неудержимой, такой, какая бывает только в юности в компании настоящих друзей, каждый из которых в данный момент совершенно счастлив и благополучен.

Под утро, усталые и пьяные, Вика и Гарик уснули вместе в бескрайней постели Викиной спальни. У них не было даже сил любить друг друга. Была спокойная тихая нежность от того, что они могут позволить себе вот так беззаботно спать обнявшись.

Ближе к вечеру 1 января Гарик потащил Вику знакомиться с родителями. Вика попыталась протестовать:

- Подожди, милый, мы ведь так недавно знаем друг друга. Я верю, что ты уже все решил, но что подумают твои предки о такой поспешности твоих поступков?

- О, мои предки давно хотят меня женить на хорошей девушке. Они считают мое увлечение тобой романтической блажью, утопией, несбыточной мечтой и даже отговоркой, чтобы никогда не жениться. Вот я их сейчас удивлю…, - он заговорщицки потирал ладони в предвкушении эффекта.

Родители Георгия оказались очень интеллигентными людьми. Настолько, что Вика с первых же минут пребывания в их квартире ощутила себя как полуголая папуаска дикого племени в анфиладе залов Лувра.

- Здравствуйте, Виктория! Ах, как приятно Вас лицезреть воочию. Гога так много о Вас говорил. Вы просто очаровали его.

- Спасибо, Зинаида Аркадьевна, я тоже рада с Вами познакомиться.

- Позвольте спросить, а кто Ваши родители? – задала вежливый вопрос мама Гарика.

- К сожалению, их уже нет в живых, - смутившись, ответила Вика.

Она вспомнила свою мать и своих не состоявшихся отчимов. Она была жива и вполне благополучна, но рассказывать о ней Вика не собиралась. Рассказывать о папе ей тоже не хотелось. Что она скажет о нем, человеке выдающемся, но закончившим жизнь в заводской ЦЗЛ.

Зинаида Аркадьевна иначе истолковала смущение и неловкое молчание девушки. Она подумала, что та потеряла родителей слишком недавно, и боль утраты слишком свежа.

- А что Вы заканчивали?

- Я училась в Московском институте управления, но, к сожалению, обстоятельства заставили меня бросить учебу.

- Очень, очень жаль. Вы еще так молоды – еще успеете закончить образование, - со слегка брезгливой миной пожалела ее Зинаида Аркадьевна.

- Ах, что ты, Зиночка, - пришел на выручку девушке Павел Владимирович – отец Гарика, - накинулась на Вику с расспросами. Успеем еще. Вика, идите за стол – у нас как раз уже накрыто.

За столом много говорили о современной литературе. Кого-то хвалили, кого-то ругали. Вика считала себя человеком читающим. Она действительно еще со школьной скамьи любила книги и много читала, но последнее время ей очень редко удавалось посидеть с любимой книжкой. То, что приходилось читать, было, в основном, специальной или учебной литературой. Ни одного имени, произнесенного за столом, ни одного названия книги Вика никогда раньше не слышала.

Говорили о новых фильмах, о выставках художников, театральных постановках, концертах классической музыки. Но Вика давно не бывала ни в кино, ни в театрах, ни на выставках.

Конечно, ее мнением интересовались, а она не знала, что ответить. Кажется, на родителей своего любимого мужчины Вика произвела не самое лучшее впечатление.

Было еще одно неудобство, чего она стеснялась больше всего. Как человек, воспитанный в простой советской семье, Вика не умела правильно пользоваться столовыми приборами. Для нее было нормально покушать котлетку с макарончиками, пользуясь одной столовой ложкой. В крайнем случае, она брала в руку вилку. Разумеется, в правую. И никогда не пользовалась ножом. Друзья и даже деловые партнеры Вики никогда не обращали на это внимание, да и сами ели, как придется. Здесь же, за столом, накрытым белой скатертью, с дорогим фарфором, серебряными приборами и хрусталем, она растерялась. Ей было мучительно стыдно. Она неловко пыталась ковырять еду вилкой, держа ее в левой руке, лишь для вида держа нож в правой. От волнения и неловкости Вика почти ничего не кушала. Просила положить ей в тарелку только то, что не нужно резать ножом.

Георгий смотрел на свою любимую с недоумением, не понимая, почему она вдруг стала так малообщительна, почему ничего не ест, не улыбается, отвечает односложно. Ему показалось, что он что-то не так сделал, что его родители не понравились его девушке, что, может быть, она плохо себя чувствует или не выспалась. Он всячески пытался разговорить ее или угостить чем-нибудь особо вкусным и экзотическим, а она все больше уходила в себя и ела все с меньшей охотой.

Гарик, терзаемый самыми худшими подозрениями, помрачневший и побледневший, лишившийся аппетита за родительским столом, постарался побыстрее закончить визит, который предвкушал с радостью.

Он попытался расспросить Вику о том, что же случилось, но Вика испытывала такой стыд за себя, что не решилась даже намекнуть на истинную причину плохого настроения, постаралась все списать на головную боль из-за похмелья и духоты.

- Любимая моя малышка! Ты так бледна! Давай пройдемся немного по улице. Это я, старый дурак, совсем тебя замучил. Чего ты хотела бы?

- Я хотела бы домой, - вымученно улыбнулась Вика, - я хотела бы снова забраться с тобой под одеяло, запереться, отключить телефон, никого не видеть и не слышать.

Ободренный Гарик заулыбался и нежно поцеловал любимую.

- Это я тебе обещаю!