Часть вторая. Чудо с небес

       В то сырое осеннее утро я проснулась от пронзительной сверлящей боли  в ногах. Особенно остро она  резанула по левой ноге, которую летом  я повредила вывихом.  Сразу вспомнился  тот злополучный  холодный ливень с градом, под которым и случилась моя травма.  Неужели она дала о себе знать?  Да, это был  ее первый тревожный звоночек.  Боль усилилась, и я  не смогла сдержать крик.  Подошла  мать и с удивлением  уставилась на меня.
             -  Ты что кричишь?  Что случилось?
             -  Ноги сильно болят. Сильно-сильно.
             -  Покажи, где болит.
             -  Не трогай!  Ой-ой-ой!!!
           Вдруг меня как будто кто-то начал  со страшной силой  дергать за ноги так, что  они  колотились и ударялись о спинку железной кровати, словно деревянные колотушки.
             - Что ты делаешь?!  С ума сошла?!
            В ответ я не могла произнести ни слова, только визжала, чем окончательно вывела мать из себя и  разбудила всех остальных в доме.   Начался переполох.  Младшие, не понимая, что происходит, заревели в голос,  услышав грозный окрик отца, собирающегося на работу.  Со двора пришла бабушка Настя, глянула на мои «выкрутасы» и сразу  поставила диагноз:
            - Это  у нее судороги!  Надо к бабке Жучихе, она полечит.
            - Лучше сразу в больницу! – возразил отец.
            - Да кто ж с ней по больницам  ходить  будет?!  Вы на работе, а  у меня ноги больные.  Вот беда-то…
             Как бы то ни было,  но моя « больничная эпопея»  все-таки началась с лечебных  сеансов местной знахарки бабки Жучихи, благо  жила она с нами на одной улице и доводилась подругой моей бабушке Насте.  Три раза в неделю она лечила меня своими мягкими мыльными руками и что-то шептала над блюдечком с воском, поднося его то к моей макушке, то к коленям.
             Знахарка очень старалась победить мой недуг, но приступы судорог не прекращались. Они настигали меня по утрам и вечерам. Иногда « дерганье»  было настолько сильным,  что кому-то из  взрослых приходилось  держать и прижимать мои ноги к матрасу, чтобы я не поранила их, ударяясь о железки кровати.  Но в больницу, к врачам, везти меня пока было   некому  и  некогда.   
       Прошло несколько месяцев. Незаметно пролетела хлопотливая осень, наступила уютная по тем местам зима. Мой родной шахтерский городок  располагался как бы на дне чаши, краями которой служили горы. Летом это было необыкновенно красивое обрамление бархатисто-зеленого цвета, зимой  оно все покрывалось белым уютным снегом.  Казалось, сама Вселенная бережно держит в своих чутких ладонях  маленькую горсточку людей, неведомой силой занесенных  в горную страну. В  моих  детских  фантазиях  рисовались сказочные сюжеты о приключениях тех незнакомых и загадочных существ, кто живет за горами или на их вершинах.                Особенно притягательными для воображения  были две горы, возвышающиеся  напротив нашего дома,  по форме очень напоминающие  прописную букву «М».  В просвет между ними часто попадали перистые облака,  принимающие формы различных диковинных птиц с громадными пушистыми крыльями или летящих бородатых старцев в рваных балахонах.   Иногда мне виделись изящные  крылатые ангелы с венцами на головах, склоненных вниз, медленно уплывающие куда-то и тающие в тени горных вершин.                В часы заката облака могли заворожить и любого взрослого волшебной игрой красочных отсветов от последних  лучей заходящего за  горную гряду солнца. Так хотелось стать художником и запечатлеть эту красоту на холсте! Чуть позже, в юности, я увидела все это, до боли родное и знакомое,   на картинах Николая Рериха, и он сразу же стал для меня одним из самых любимых  художников. 
            Так, в мечтаниях и фантазировании на фоне горного пейзажа и в суете домашних обязанностей на  «должности»  Старшуньи  с перерывами на мучительные  приступы «судорог»  проходили  будни моего последнего дошкольного года.
           - Скоро в школу пойдешь, а читать не умеешь!
           - Я хочу научиться!  А книжки где?
           - Надо азбуку детям  купить.
           - Не обязательно! В школе их всех читать научат!
         Пока спорили родители, бабушка Настя принесла несколько новеньких детских книжек с картинками.
           - Вот, купила вам на базаре, читайте!
         Радости моей не было предела! Мы едва не передрались из-за книжек, а младший Сережка  (мы его звали Селедка, как его окрестила  картавая соседская девчонка) изловчился и выдрал себе несколько страничек с картинками.  За это, конечно, он больно поплатился. Читать мы с сестренкой  научились быстро, и уже каждое воскресенье обе  с нетерпением ждали, когда у нас появятся новые  «Мои первые книжки».   С наступлением весны заговорили о подготовке моих документов к школе.  Нужно было получить медицинскую справку и заодно пройти обследование по моей болезни, получившей название  «судороги ног». 
             Беготня по кабинетам, прослушивание и простукивание  различными специалистами в белых халатах, анализы и, наконец, диагноз «туберкулез  кости»  привели меня на больничную койку. Неожиданно для всех  я оказалась в  тубдиспансере, в стационаре, где  пролежала почти три месяца. К счастью, диагноз не подтвердился,  и лечили меня  не тем и не от того,  а приступы боли и судороги меня не покидали и после такого горе-лечения. К тому же прибавились головные боли и  «колики» в сердце.
           Между тем незаметно прошло лето, о школе пришлось забыть. Я была в отчаянии, ведь справку для школы о том, что мое здоровье в полном порядке,  мне так и не выдали,  а направили в городскую поликлинику с новым диагнозом «ревматизм». Из курса очередного лечения мне особенно  запомнились процедуры полного гипсования ног, которым я подверглась в хирургическом отделении и оставалась там в обездвиженном состоянии  довольно долго.  Выпал первый снег, затем второй и третий. Мне оставалось лишь молча наблюдать в окно за летящими снежинками и тупо смотреть в  стену и потолок унылого светло-серого цвета.  Обе ноги,  почти по пояс  скованные белыми  гипсовыми панцирями, так рвались на свободу, что хотелось кричать!   Родители, конечно, прилежно навещали меня, приносили  кое-какие гостинцы и почти не обращали внимания  на мои слезы и просьбы  забрать домой.    
             Через несколько недель мне стало еще  хуже. Я ощущала, как  под гипсовыми панцирями на ногах происходило какое-то зудящее сверление,  не дающее спать по ночам. Врачи не снимали гипс, наверное, это был  их  эксперимент на маленькой девочке. 
             Наступила весна, а я все еще  мучилась и страдала на  больничной койке.         
 Однажды ночью меня разбудил взволнованный  шепот  отца:
          -   Дочка, вставай, домой поедем! Одевайся, собирай вещи! 
          -    Ты меня хочешь украсть, что ли? 
          -     Да, да, да, я хочу тебя украсть, ты ведь хочешь домой?
        -   Очень хочу! А ты на машине приехал за мной?
        -    На машине, на «Бобике». Завернись в одеяло и молчи.
       Он схватил меня в охапку вместе с одеялом и осторожно  вынес из палаты. Мы быстро прошмыгнули по слабо освещенному коридору мимо пустующего стула дежурной медсестры и благополучно погрузились в «Бобик».  Лежа на заднем  сиденье и разглядывая звезды в дребезжащем оконном  квадрате,  я счастливая ехала домой!  Ура! Папка  украл меня из больницы! 
     На следующий день дома  родители сами сняли мой гипс, чтобы посмотреть, как меня вылечили в больнице.  Острым перочинным ножичком отец долго разрезал  затвердевший и потемневший от времени гипс сначала на одной ноге, потом на другой.  Наконец я испытала удивительное чувство освобождения и легкости, как будто с ног свалились тяжеленные гири!  Все  увидели  мои худенькие ножки  и охнули:  кроваво-красные  язвочки кучками  густо покрывали почти всю кожу. Ничего себе, «вылечили»!  В тот же день к нам в дом нагрянула  «Скорая»,  чтобы с возмущением водворить  похищенную больную на место. После подписания каких-то бумаг и громких выкриков с обеих сторон врачи уехали.   
        Дальнейшим моим лечением занялась молоденькая  участковая медсестра. Она  приходила  к  нам  каждый день    и  хладнокровно  мучила меня  болезненными уколами.  Теплыми весенними деньками я почти до вечера  играла с ватагой своих  друзей-дошколят  то во дворе своего дома или в саду, то в молодом парке через дорогу и даже на железнодорожных путях за парком. И только  визиты  ненавистной медсестры со шприцами  напоминали мне о болезни. Несколько раз, пытаясь увернуться от  уколов, мне  удавалось  погнуть и даже сломать толстую иглу и с обломком  в  попе  убежать подальше. С  каждым разом  желание  избежать  такого лечения  становилась все сильнее и отчаяннее, и мой  внутренний протест грозил перерасти во что-то    непредсказуемо бурное. 
           И вот однажды, незадолго до прихода медсестры,  я решилась на побег из дома.  Незаметно вышла за калитку и крадучись вдоль забора  направилась к тропинке, ведущей  в горы.  А горы начинались  с небольшой  горки,  призывно возвышавшейся   прямо позади  нашего вишневого  сада. Ах, эта горка!  Любимое место  игр  соседских  мальчишек и девчонок! Летом –  «казаки-разбойники» , зимой – катание  на лыжах  и  на санках. А какие же  удивительные  цветы  росли там и весной,  и летом  и даже поздней осенью!
           Отыскав в траве незаметную узенькую тропинку, я стала подниматься по ней все выше и выше, все дальше и дальше вскарабкиваясь на одну из своих самых любимых вершин.  С ее высоты глазу  открывался великолепный вид на наш  городок! Уфф!  Теперь можно облегченно вздохнуть, ведь здесь мне уколы не грозят!  Под ногами расстилался мягкий зеленый ковер из нежной весенней травы,  расцвеченной ярко-желтыми каплями мелких цветочков.  Я осторожно опустилась на траву и, раскинув руки, легла на спину. Взгляд мой устремился в  голубые небеса, а из глаз покатились слезы. Это были слезы отчаяния, мои первые горькие слезы от  своей беспомощности.  «Помогите мне, кто-нибудь, пожалуйста! Я устала болеть! Защитите от врачей и их уколов!», - так я исступленно  твердила свои мольбы,  обращенные сквозь слезы   и к небу, и к медленно проплывающим полупрозрачным облакам, и к  высоко парящим над горами  коршунам…               
           Не помню, сколько времени  я так пролежала в траве, сколько слез выплакала.  И вдруг произошло чудо: небеса мне ответили удивительным явлением!  Справа над горной вершиной  засветилось ярким белым светом  круглое облачко. Оно чуть-чуть приблизилось ко мне  и стало волнообразно мерцать. Я оцепенела от неожиданности, от  удивления, продолжая вглядываться в происходящее.  Вдруг на фоне облака возник силуэт иконы, которую, как окно, распахнула чья-то рука, а  в мою сторону этот «кто-то»  глянул и сделал  быстрый, но широкий взмах другой рукой. Эта картинка пульсировала несколько секунд уже как негатив на голубом фоне.  Потом мгновенно эта же рука захлопнула  «окно-икону»  и все исчезло.
               Потрясенная от увиденного,  я быстро поднялась на ноги и что было сил помчалась вниз, как мяч, прыгая по пригоркам,  не разбирая  дороги. Нет, не домой!  Только не домой!  Сердце яростно колотилось, в душе бурлила непонятная смута, а  слезы на щеках оставили  едва заметный след,  когда я  влетела в домик бабушки Насти.  «Хорошо, что у нее есть свой маленький домик в горах, не так уж и далеко от нашего», - подумала я и с разбегу  уткнулась в спасительные бабушкины  колени. 
               - Да что же это такое?!  Что ты летишь, как ненормальная?     - Баб Настя! Я такое увидела! Я чудо в небе увидела! Давай, я тебе расскажу, что я сейчас увидела! – кричала я, не давая и слово вставить своей растерянной бабушке.  Увидев в углу под низким потолком икону Христа-Спасителя,  я замолчала, почувствовав, как по телу пробежали мурашки.
           - Я видела Боженьку, - тихо прошептала я.
          -  Кого-кого ты видела? – спросила бабушка.
          - Его я сейчас на небе видела! – уже громко сказала я в ответ, показав рукой на икону.  – Ты мне веришь?
            - Ну, давай рассказывай, потом скажу, верю или нет.  Усевшись напротив иконы и  запинаясь от волнения, я рассказала бабушке все, что произошло со мной  в горах  несколько минут назад. Выслушав меня внимательно, она, перекрестившись, подошла к иконе и стала тихо молиться. Потом сказала, обращаясь уже ко мне:
           - Да, я верю тебе, и ты верь, что это был Он, Бог. Он может показать свое присутствие лишь самым безгрешным, особенно больным детям. Вот он тебя услышал, посмотрел на твои слезы, пожалел тебя.  Теперь ты должна выздороветь!  Он своей рукой убрал с тебя болезнь.
           -  Когда я к тебе бежала, моим ногам не было больно, значит, это правда, что Он  с меня болезнь «смахнул»? 
          -   Правда-правда! Иди домой и никому об этом пока не рассказывай!  Это будет нашей с тобой тайной! Да и не поверят тебе  ни дома, ни в больнице.
                С того памятного дня  болезнь ног меня  больше не беспокоила, судороги как рукой сняло!  Вглядываясь в небесную высь,  теперь я переживала трепетное чувство  благодарности к ее могучей созидательной силе.   К удивлению врачей и моих родителей,  в сентябре я наконец-то пошла в первый класс  абсолютно здоровым ребенком.  Это было чудесно!