М. Ачина. Отечества славный сын М. А. Фонвизин

Фонвизин Михаил Александрович (Фон Визин)
20.08.1788г. – 30.04.1854г.
( по метрическим записям дата рождения 20.08.1787)
Бронничане  знают и гордятся тем  что в нашем городе находится имение  Марьино, долгое время принадлежавшее роду Фонвизиных, где в разное время жили декабристы – это братья  Иван Александрович и Михаил Александрович Фонвизины. Но речь у нас сегодня пойдёт лишь об одном из них -  это М.А. Фонвизин – генерал майор, участник войны 1812 года. Почему именно о нём? Потому что в этом году юбилей празднуется не только войне 1812 года, но и  М.А. Фонвизину  (участнику боевых действий). По метрическим записям дата его рождения 20.08.1787 года, т.е. в этом году ему исполняется 225 лет. Герой нашего рассказа был не только декабристом, но и  храбрейшим офицером, умным, политически активным,  нравственно – религиозным человеком. О Фонвизине мы можем узнать из писем, записок, переписки его друзей и воспитанников.
Ну что ж, знакомьтесь: Михаил Александрович Фонвизин родился 20 августа 1787 году. Родился в Москве в Староконюшенном переулке. Потомок барона Петра фон Висина - рыцаря Левонского ордена. Племянник известного русского драматурга и лингвиста Дениса Ивановича Фонвизина. Родом из дворян, поэтому получил  прекрасное домашнее, пансионное, а затем частично и университетское образование. Вступил в службу подпрапорщиком Преображенского полка в 1801 году, а в 1803 был переведён в Измайловский полк. В возрасте 16 лет, получает первое боевое крещение в Аустерлицком сражении. За проявленную храбрость был награждён орденом святой Анны четвёртой степени. Участвовал в военных действиях в Финляндии во время войны со Швецией (Аландские острова 1809 – 1810).   
Накануне Отечественной войны , 19 февраля 1812 г., Фонвизин был назначен адъютантом А.П. Ермолова, которому сопутствовал почти на всём долгом военном пути этих лет. Михаил Фонвизин, участвовал в Смоленском сражении. В этом бою он получил ранение, был ранен пулей в левую ногу (рана эта давала о себе знать всю его последующую жизнь). За проявленное мужество в боях за Смоленск Фонвизин был награжден орденом святого Владимира 4-й степени с бантом. Михаил Александрович участвовал в Бородинском сражении. Был награжден орденом святой Анны 2-й степени.
Оставаясь при Ермолове, назначенном 11 декабря 1812 г.,начальником артиллерии действующих армий, Фонвизин перешел русскую границу и принял участие в крупнейших сражениях заграничного похода русских войск: при Люцене 20 апреля 1813 г., при Бауцене 8 –10 мая 1813 г. в арьергарде, прикрывавшем передвижение союзных войск (за Бауцен Фонвизин получил в награду «алмазные знаки» Анны 2-й степени).
Во время движения к Дрездену Фонвизин вместе с Ермоловым, участвовал в сражении при Пирне, где «дрались с утра до вечера три дня».
В сражении при Кульме, «в это ужасно жаркое дело <...> под Фонвизиным убито пять лошадей». За Кульм он получил прусский орден «За заслуги» и Кульмский крест. Однако ему не удалось дойти с победоносными войсками до Парижа: под городом Барсюроб 27 февраля 1814 г. «он был ранен пулею в шею и взят в плен, в коем находился до окончания военных действий». Сначала он находился в Париже, но при приближении к Парижу союзных войск всех пленных отправили в один из городов Бретани. В городе находилось много русских и австрийских плен¬ных. Когда до Бретани дошли слухи о падении Наполео¬на, Фонвизин с согласия других военнопленных организо¬вал и возглавил восстание. Восставшие захватили арсенал и город. Рассказывая о формировании своих убеждений, Фонвизин дважды указал на значение заграничных походов и на характер своих умственных интересов в это время. Вспоминая события минувших лет, Фонвизин писал: “ В походах по германии и Франции наши молодые люди ознакомились с европейской цивилизацией, они могли сравнить всё виданное ими за границею с тем, что им на всяком шагу представлялось на Родине: рабство огромного большинства русских, жестокое обращение начальников с подчинёнными, всякого рода злоупотребление власти – всё это возмущало и приводило в негодование образованных русских и их патриотическое чувство. В беседах с германским офицерами наши молодые люди усвоили их свободный образ мыслей и стремление к конституционным учреждениям, стыдясь за Россию, так глубоко униженную самовластием”.
В 1816 году Фонвизин становится членом тайного общества. Союз Благоденствия, Союз Спасения, Военное общество – всё это разные названия практически одной организации. Позиция Фонвизина по этому вопросу была стабильна : он был сторонником ограниченной монархии.
Итак, в январе 1818 г. Фонвизин вступил в командование егерским полком. В 38-м полку «Фонвизин начал с того, что сблизился с ротными командирами, поручил им первоначальную выправку людей и решительно запретил при учении употреблять палку. Для подпрапорщиков он завел училище и нанимал для них учителей. В сентябре 1819 года его полк был переведен в Тульчин. Здесь в феврале 1820 г. он был произведен в генерал-майоры и назначен командиром вновь сформированной бригады, здесь же в августе 1820 года он потерял этот свой последний командный пост и до самой отставки вынужден был «состоять по армии».
 Год жизни в Тульчине был важной эпохой в деятельности Фонвизина в тайном обществе.
… В обильной литературе о Московском съезде 1821 г. до сих пор спорят о различных взглядах его участников на будущие действия тайного общества и – соответственно – будущем России, о конкретной позиция каждого из присутствовавших. Как известно, большинство участников съезда отвергло предложения Орлова, и к наиболее авторитетным его оппонентам принадлежал М.А. Фонвизин… Мнение группы единомышленников Фонвизина легло в конце концов в основу решений съезда. Он добавлял потом: “В последние три года, существование Союза благоденствия не ознаменовалось никакими действиями”.
Фонвизин в его личной и светской жизни почти неизвестен. Если бы не сохранились случайно письма семьи Кологривовых, находившихся с ним в отдаленном свойстве, он так и остался бы в наших представлениях погруженным в книги, политические замыслы, служебные обязанности и будто не жившим в свете, как любой его современник. Но болтовня этих писем донесла и московские сплетни о несостоявшейся его женитьбе в1819 году, и намеки на его репутацию светского льва и покорителя дам. В период, когда Н.Д.Апухтина пришла к выводу уйти в монастырь, первым, кто пришёл на помощь был М.А.Фонвизин, приехавший к этому времени к себе в имение. “Теперь всё забыто, - писала М.П.Апухтиной 4 мая 1821г ., её племянница А.Н.Кологривова , - но что вы должны были испытать! Как я завидую Михаиле Александровичу. Он мог полететь к вам,а друг в беде кажется ангелом, спустившимся с небес”. В этом письме, как и в некоторых других, Фонвизин назван и своим именем, и прозвищем, “Runsbrock”, присвоенным ему в семьях Кологривовых и Апухтиных, вероятно, по ассоциации с каким – то популярным в то время литературным персонажем. Она пишет: “Теперь, дорогая тётушка, вы знаете, отчего Рунсброк, как я от своего сердца называю Мишеля, любезного Мишеля, так поднялся в моём мнении”. В. Шенрок, использовавший эти письма в статье о Фонвизиной в сборнике “жёны декабристов”, принял слово Рунсброк не за прозвище М.А.Фонвизина, а за фамилию некоего жениха Натальи Дмитриевны, отказавшегося от неё. В этом он увидел документальное подтверждение легенды о ней как о прототипе пушкинской Татьяны. Эту ошибку, к сожалению, повторяют и теперь.
Из дальнейших писем Кологривовой выясняется, однако, довольно длительное сопротивление Натальи Апухтиной этому браку. “ Вы ждёте теперь Мишеля. Дай Бог, чтобы всё устроилось по его и вашему желанию”. В сентябре 1822 г. Фонвизин женился на Н.Д. Апухтиной. Добивается отставки и 25 декабря 1822 г. получает ее. В эти же дни Ермолов с горечью писал Закревскому: «Заметь, что большая часть из бывших моих адъютантов исчезли: Граббе, офицер достойнейший – несчастлив. Фонвизин, с отличными способностями, – кажется, не на хорошем замечании...».
Вместе с тем, связь с московской частью членов Союза благоденствия вовсе не порвана. В сентябре 1825 г. Фонвизин возобновляет знакомство с вернувшимися из-за границы членами Северного общества. Но с 23 декабря начинаются аресты, и становится ясно, что правительство намерено привлечь всех членов тайных обществ, вне зависимости от их активности в движении. Но Фонвизина пака не трогали. К 30 декабря в руках следствия сошлось уже достаточно показаний о Фонвизине .9 января Фонвизин был арестован в своей подмосковной деревне Крюкове и отправлен в Петербург. Обстоятельства ареста М.А. Фонвизина подробно описаны М.Д. Францевой, вероятно, со слов Н.Д. Фонвизиной. От беременной Н.Д. Фонвизиной «старались скрыть настоящую причину и сказали, что ее мужу необходимо нужно ехать в Москву по делам, почему они и приехали за ним по поручению товарищей его <...>. Муж тоже, чтоб не огорчить ее вдруг, старался поддержать обман, простился с нею наскоро, сжав судорожно ее в своих объятиях, благословил двухлетнего сына, сел в сани с незнакомцами, и они поскакали из деревни. Наталья Дмитриевна выбежала за ними за ворота и, не отрывая глаз, смотрела за уезжавшими, когда же увидела, что тройка, уносящая ее мужа, повернула не на московский тракт, а на петербургский, то, поняв все, упала на снег, и люди без чувств унесли ее в дом».
11 января 1826 года Фонвизина доставляют в Петербург, в Петропавловскую крепость, где начинаются допросы. После некоторого пребывания в крепости Фонвизин испытывает тяжелейшее душевное состояние. В последствии, один из арестантов – А.Е.Розен вспоминал, что сколько ни старался, но не мог перенести затворничества, хотя духом он бодрствовал, но нервы не сносили такого состояния, и, наконец, приказано было, чтобы не запирали его дверей ни задвижкою, ни замками, а чтобы часовой стоял в его номере.
Верховный уголовный суд назначил меру наказания ссылку в каторжные работы на 12 лет и последующее поселение в Сибири. И в феврале 1827 года Фонвизин прибыл в Читинский острог. Живя там он очень сильно скучает по своим родным и любимым ( по Н.Д.Фонвизиной и двум своим маленьким сыновьям). “ В минуты душевного терзания с величайшей любовью, беспрестанно  любовался её портретом” – писал, в последствии, в своих воспоминаниях А.Е.Розен. Н.Д.Фонвизина принимает решение следовать за мужем на каторгу. Но он ответил категорическим отказом: “Ты хочешь покинуть ради меня родителей, детей, родину…А что я могу предложить тебе в замен? Любовь заключённого – оковы и нищету.” – писал он в одном из своих писем жене. 17 января 1828 г в марте Фонвизина  была уже в Читинском остроге. . В августе 1830 г. декабристы были переведены в Петровский Завод. Условия жизни, однако, не стали легче. Как известно, каземат был выстроен без окон, и первую зиму декабристы провели в темноте, при свечах.
Судьба уготовила им сначала Читинскую и Петровскую тюрьмы, затем поселение в Енисейске, Красноярске и наконец в Тобольске. Фонвизины прожили в Тобольске долгие годы (1838–1853), их дом скоро стал центром духовной жизни Тобольска, вокруг которого объединяется лучшая местная интеллигенция, через который идут все нити связей помощи: декабристам, поселенным в Западной Сибири, ссыльным полякам, впоследствии – петрашевцам, наконец, хлопоты о местных жителях, всегда являющееся формой борьбы с произволом и коррупцией властей. Здесь же, в Тобольске Фонвизины узнают о смерти своего старшего, а за тем и младшего сыновей, которых Н.Д.Фонвизина оставила на попечение Ивана Александровича Фонвизина.
У Фонвизиных, потерявших собственных детей, нашли приют некоторые дети из малоимущих семейств. Две девочки – Паша (Прасковья Яковлевна Свешникова) и Тоша (Антонина Дмитриева, дочь поселенца) – были взяты на воспитание. В их доме фактически росла дочь прокурора Д.И. Францева Маша. Сына протоиерея С.Я. Знаменского, Николая, Фонвизины содержали во все время его обучения сначала в Тобольской семинарии, а затем в Казанской Духовной академии. О жизни Фонвизиных и о самом М.А. Фонвизине, о его повседневной жизни в сибирской ссылке мы можем узнать из писем, а также рассказов современников и воспитанников , М.С.Знаменского и М.Д.Францевой. В местах поселения – в Енисейске, Красноярске, Тобольске – дом Михаила Александровича и Натальи Дмитриевны Фонвизиных становился центром притяжения немногочисленной сибирской интеллигенции, просвещенного духовенства, либерально настроенных чиновников. "У Фонвизиных не было отбою от являющихся к ним с визитом", – писал М.С. Знаменский. Они были в хороших отношениях с представителями администрации – советником губернского правления, а затем прокурором Д.И. Францевым. Фонвизины, будучи людьми состоятельными и в высшей степени гуманными, много занимались благотворительностью: раздавали деньги бедным и сиротам, жертвовали на постройку и ремонт храмов. Их готовность прийти на помощь особенно проявилась в период эпидемии холеры в 1848 г. М.А. Фонвизин жертвовал большие средства на медицинские цели и, как вспоминает М.Д. Францева, "потребность в помощи была так велика, что даже Фон-Визины лечили приходящих к нему больных в эту тяжелую годину... больным, начиная с господ, все подавали помощь, …”
Нельзя обойти молчанием и огромное нравственно-религиозное влияние Фонвизиных на сибиряков. Сами люди глубоко верующие, они оказывали постоянную поддержку церкви, священникам и монахам, а также приходам. В ближайшее окружение М.А. и Н.Д. Фонвизиных входила бывшая крепостная крестьянка Татьяна Филипповна Земляникина – женщина чрезвычайно религиозная, из деревни Подрезово.  При материальной поддержке Фонвизиных, в этой деревне построена была церковь, причем икону для нее писала Н.Д. Фонвизина. Когда декабристы и близкие к ним городские жители приехали на освящение этой церкви, встречала их вся деревня.
Вспоминая свое детство в семье Фонвизиных, М.Д. Францева отмечала, что декабристы, "высоко уважая в людях человеческое достоинство... очень были ласковы со всеми низшими и даже с личностями, находившимися у них в услужении, которым никогда не позволяли себе говорить "ты". Стала уже хрестоматийной ее оценка нравственного влияния декабристов на сибиряков: "Декабристы в тех местностях Сибири, где они жили, приобретали необыкновенную любовь народа. Они имели громадное нравственное влияние на сибиряков: их прямота, всегдашняя со всеми учтивость, простота в обращении, и вместе с тем возвышенность чувств, ставили их выше всех, а между тем они были равно доступны для каждого, обращающегося к ним за советом ли, с болезнью ли, или со скорбью сердечной. Все находили в них живое участие, отклик сердечный к своим нуждам".
Но всё-таки Фонвизин возвращается на Родину, и этим он был обязан своему брату Ивану. Он стал единственным декабристом, возвращённым прямо в Россию. Выезжал он из Тобольска в большой спешке, обеспокоенный известием о тяжёлой болезни брата. И, увы. Он так и не застал Ивана уже в живых. Михаил Александрович прожил в имении Марьино, близ города Бронниц ровно 11 месяцев после смерти брата. Фонвизин по своему живому характеру и здесь вёл деятельную жизнь. Много читал, вёл огромную переписку с теми кто остался в Сибири, любил очень беседовать с мужиками, вникал во все их нужды, помогал им словом и делом.
…Это было в 4 часа пополудни 30 – го апреля 1854 года… Мих Алек. не стало. И ещё одно послание полетело к друзьям в Сибирь от Н.Д. Фонвизиной: - “Не поверите, какой ужасный пробел оставил Мишель своею смертию в моей жизни. Тоска невыразимая! Я в первый раз испытываю, что душа может точно так же болеть, как тело – именно болеть душа!” …

Ачина Марина Алексеевна,                научный сотрудник
МУК «Музей истории г. Бронницы»