Семья

Лесам не было просвета. Этому лесу было уже не одно столетие, и, наверное, если бы не война,  то эта часть леса до сих пор оставалась девственной.  Его встречали старые деревья,  густая кустарность и полное отсутствие какой-либо дороги. Хотя, если бы там она и была бы, то Яков все равно пошел через непроходные леса. На дорогах его будет искать. Дезертиров всегда искали , иногда просто, чтобы наказать.  Многие пришли воевать только потому, что их призвали лорды.  И многие бежали, так как не хотели умирать на поле брани.  Яков был одним из них. Крестьянин, мечтающей о жене и детях и, конечно, о куске своей земли,  он не верил, что вернется из этой войны за веру.
Католики и протестанты. Ему не было дела до того, кто выиграет  - только бы оставили  в покое.   Многие ходили и проповедовали новую войну за веру, но все же большинство оказалось там не по своему желанию. Нет, он верил в Бога, но не верил, что эта вера станет сильнее или слабее от языка проповедования. 
«Не хочу, не хочу, не хочу!» - в сотый раз повторял Яков, пытаясь доказать себе, что сделал правильно, уйдя из войска. Он не воин и без него все будет хорошо. Кто его заметит,  бедного молчаливого крестьянина?  Вот только ему постоянно казалось,  что вдалеке за ним кто-то гонится. Но так это было или нет, но рисковать  нельзя – любой отряд, который его увидит, сразу распознает в нем беженца.  Лес же не носил на себе следы  человеческого присутствия.  Яков слышал пение птиц и вой какого-то зверя.  Он мог только опасаться волков, которые водились в этих лесах. Яков надеялся, что приближающиеся военные действия могут их отвлечь от одинокого путника. Пройдя этот лес, его ждала дорога и поселения, в  которых можно было спрятаться.   По его прикидкам к первым поселениям около трех-четырех дней пути, если ничего не случится, и он не  заблудится. Яков ориентировался по небу, но эта ориентация была весьма непостоянной, и не всегда он мог точно вычислить необходимое направление.    Еду он добывал саму простую – знакомые ягоды, корешки  и вчера  поймал ящерицу.  Пару дней продержаться можно, та и куда крестьянину богатый выбор меню. Чем ближе была война, тем хуже шли дела, тем сильнее зажимала в свои тиски нужда.  Ненависти к богачам не было, так как это бесполезно – это все равно, что земля будет ненавидеть небо.  Оставалось только идти по протоптанными зверями тропами и надеяться, что рядом тебя не встретят ни отряд армейских, ни стая волков, или медведь. Страха  не то, чтобы не было – он был зарыт глубоко в сознании, и ни под каким предлогом не выпускался. Яков даже понять толком не мог, чего он боится больше – дезертирства или диких зверей. Природа ведь чувствует войну, и это ощущалось даже в воздухе, где был смешан запах хвои и дыма.  В двух днях ходьбы от леса можно было близко приблизится к линии фронта и территории партизан.   Уже два дня Яков шел и желал только сбежать прочь из этих земель, где ждала только  смерть. 
Верно, его и дальше бы сопровождала лишь мистическая музыка леса, если бы не внезапный крик, разнесшийся по лесу. Кричал не просто человек, ребенок.  Этот крик заставил мужчину остановиться, и оглянутся, словно напуганный зверь,  ожидающий погони.  Сначала пришла мысль, что на того, кто кричал, напал зверь, но ведь и зверя можно было услышать. Расстояние было не большим, и Яков решил проверить, в чем дело. Все равно терять нечего, та и кричал ребенок. Безошибочно можно определить детские, еще не до конца сформированные нотки отчаяния, которое прозвучало в воздухе. В его деревне было много детей, и к ним Яков привык. Шел быстро, перепрыгивая через большие ветки и иногда путаясь в паутине. Наконец-то он на месте.
Между двумя деревьями лежал ребенок. Он всхлипывал и что-то бормотал, но мужчина точно не мог определить, что он говорит. Несколько шагов и хруст ветки – ребенок дернулся и поднялся на ноги, испуганно озираясь по сторонам. Это была девочка. Лет 10, худая, бледная и перепачканная кровью и пылью с свисающими прядками темных волос. Ее большие глаза испуганно и в тоже время настороженно смотрели на нее. Она словно готовилась к броску, намереваясь напасть на него. Яков не желал обижать ребенка, и мало понимал, что эта кроха делает в этих чащах. Ответ был один –война. Война разоряла селения, уничтожала семьи и морила голодом.  Пока все решат правильность религии, то населения многих стран существенно уменьшиться. Кто будет искать 10-летнего ребенка, убежавшего в лес? Никто, особенно если у нее большая семья. Чем меньше ртов в войну, тем легче выжить.
- Я не причиню тебе вреда, -  голос оказался хриплым из-за влажности и двухдневного молчания.
Яков хотел подойти к ней, но девочка внезапно дернулась, явно намереваясь бежать.  Она считала его врагом, и это было видно в немигающем взгляде и напряжении.  Он медленно поднял руки, делая знак, что безоружен. Сделал еще один медленный шаг,  пытаясь не спугнуть ее. Что-то в ней было не так, но что понять было нельзя. Девочка никак не среагировала, лишь прищурилась, пытаясь уловить в движениях неизвестного человека угрозу. Яков медленно приближался к ней, и оказавшись в четырех шагах от нее, стал на колени и протянул руку. Так протягивают руку напуганному зверю, который уже забыл, что значит, человеческая ласка. Девочка не шевелилась, продолжая сверлить его взглядом, а потом сделала шаг.  Неуверенный, осторожный, готовый в любой момент ступить назад.
- Кто ты? – ее голос дрожал.
- Я беженец, бегу от людей.
- Я тоже, - ответила девочка необычно тихо, словно внезапно что-то вспомнив.
Яков ждал. Ждал ее действий, реакций, но уже было заметно, что малышка немного успокоилась. Он поднялся, и она внезапно вновь ощетинилась, подобно зверенку.
- Пойдем со мной.
Подобное предложение имело свои недостатки. Яков отдавал себе отчет, что ребенок может помешать, может замедлить его, но и бросить ее испуганную и в крови посреди леса не мог. Не позволял воспитание, взгляды и принципы. Его предложение, похоже, заставило ее задуматься. В глазах девочки появилась нерешительность и страх, который не позволяли ей согласиться. Она неспешно огляделась по сторонам, потом сделала еще один шаг к Якову и протянула к нему свои тоненькие руки. Этот ребенок казался безумно одиноким. Яков осторожно опустился  на одно колено рядом с девочкой и осмотрел ее. От его мимолетных прикосновений она вздрагивала,   и в ее глазах отчетливо считалось желание убежать подальше, зарыться в самый темный угол и никогда не выходить. Ее руки и плечи были исцарапаны, а нога порядком ушиблена. Яков поднялся и подхватил дрожащее детское тельце и посадил ее себе на спину. С перепугу девочка обхватила руками его шеи и крепко прижалась к нему, вся дрожа скорее от страха, нежели от холода.
- Пошли, - как более можно бодрей произнес крестьянин, шагая по опалой листве.
Так они шли около нескольких часов. Сама девочка была легкой, поэтому сильной усталости от такого груза не было.  Его ноша молчала, то и дело, прижимаясь к его спине или иногда осматриваясь по сторонам.  Девочка ничего не говорила, а Яков не пытался ее вывести на разговор. Он желал лишь выйти из этого леса, который чем дальше, тем  гуще и, та и он продрог от влаги, которая приходила с вечером.
- Мира, - внезапно сказала девочка, и через секунду повторила. – Мира. Имя
- Яков, - кивнул он, стараясь обращаться с ней повеселей, хотя бодрость его вся ушла давно, - Давай отдохнем.
Он остановился, опустил Миру на землю и осмотрелся, где можно переночевать. Неплохое место было около большой  и разлогой сосны, которая вполне могла сойти за палатку. Там они  и переночевали. Без слов.  Ребенок вновь замкнулся в себе, и Яков знал, что она долго не могла уснуть. Но не сбежала, видимо поняла, что, так или иначе, с ним безопасней, раз еще жива.  Яков достал из кармана пригоршню ягод и разделил ее надвое. Скудный завтрак, но потом они возможно смогут найти несколько корешков. Пока тут были только деревья, которые толком не давали расти более мелким растениям.
- Не надо меня нести.
Так она сказала, когда Яков вновь собрался взять  ее на руки. Но против ничего не сказал, боясь напугать ее. Мира смотрела на него насторожено и, когда он якобы не видел, заинтересовано. Все же она была ребенком и детское любопытство никто не отменял. Они вышли с полным выходом солнца и вскоре нашли тропу, которой шли люди. Недавно, но шли. Это значило, что, возможно, вскоре будут на пути к деревне, так как Яков не слишком ориентировался в пространстве.  Мира же шла за ним, шла удивительно бесшумно, ничего не говоря. На втором часу пути, внезапно поравнялась с мужчиной и спросила тонким голосом.
- Твоя семья тебя ищет?
- У меня нет семьи, - удивленно ответил мужчина.
- А меня ищет, и скоро найдет – с какой-то долей успокоенности ответила Мира.
Яков не стал говорить ей свои предположения о том, что ее семья, скорее всего, убита. Дети в глубине леса появляются не часто, хотя, наверное, она блуждала тут не один день.
- Твоя семья потеряла тебя, - осторожно заметил Яков.
- Она найдет меня, - в голосе звучала абсолютная уверенность в своих словах, - Семья никогда не бросит.
Яков промолчал, удивляясь ее убеждением. Если ее так воспитывали, значит, семья точно убита. Значит ли это, что война разрушила деревни за лесом?
- Почему у тебя нет семьи? – вновь принялась расспрашивать девочка, - Без нее ты уязвим.
Яков почувствовал внезапный прилив раздражения.  Его маленькая спутница размышляла о странных и не очень понятных ему вещах.
- Семья не добавляет защищенности, - нехотя бросил он, заметив ожидающий взгляд Миры.
- Ты никому не нужен кроме своей семьи, какая бы она не была, -  настаивала девочка, - Ты думаешь, что придя в чужой дом и прося о помощи , они помогут тебе? Нет, но твоя семья бы жизнь отдала за тебя. Семья это твоя защита, твой дом.  Все за одного.
Мужчина внезапно остановился, смотря на ребенка пораженно, словно только что услышал новую истину. Ребенок не может так рассуждать, но рассуждает и полностью уверен в своих словах. Хотелось бы возразить, привести пример, что ее семья не нашла ее и бросила в лесу, но он не стал этого делать. В конце концов, детские мечты всегда остаются мечтами, а ее Мира вряд ли доживет до момента взросления. Неуверенно кивнув, Яков пошел дальше, всем своим видом показывая, что разговор продолжать он не хочет. Мира его поняла, видимо, так как не старалась более хоть как-то заговорить и вновь углубилась в молчание. Так они дальше и шли, напряженно молча и косясь друг на друга. Для Якова девочка была слишком рассудительной, а для нее он был слишком непонятен.
Они вышли к более открытой местности, на который было не так много  больших деревьев. Солнца не было, были лишь беспросветные серые облака. Яков уже подумывал о том, чтобы сделать привал. Мира выглядела усталой, хотя в таких условиях жизни вряд ли можно выглядеть свежо и бодро. Можно было только представить, как выглядел сейчас мужчина, который и в войске не было много удобств. Вокруг них был лишь лес, тучи и тишина.  Слишком тихо, слишком спокойно для такого места и такой ситуации. Внезапно где-то вдалеке послышалось ржание лошади, которую подгонял всадник. Мира застыла и в ее глазах медленно начал проявляться страх, животный, сводящий хозяина с ума. Яков тоже внезапно ощутил почти тоже, понимая одно – так гнать может только загон армейских, разыскивающих дезертиров. Мала была вероятность, что это просто гонец, спешивший доставить свой груз  в назначенное время.
- Бежим!
Яков без слов подхватил Миру на руки и побежал к лесу, к деревьям, которые могли стать им защитой. Все же лошадь не везде может пробраться. Он бежал насколько мог, но усталость делала свое дело и всадник за их спиной уже приближался.  Можно было услышать рев коней, и возгласы всадников, которые только ускорились,  заметив цель. Эта погоня была проиграна им с самого начала, Яков это понимал.  Мужчина внезапно упал, и девочка перекатилась через него.
Всадники, в мундирах прусской армии, окружили их, вытащив свое оружие.  С коня слез только один, видимо их командир.
- Дезертир? – спросил он, - Странно было надеется сбежать, все равно бы тебя заметили.
Яков поднялся с земли, ощущая на своих ладонях смесь грязи и травы. Мира, словно дикий звереныш, оглядывалась на всадников, и в ее глазах был гнев. Подобный гнев рождается путем страха и отчаяния, когда уже знаешь, что умрешь, но все равно до последнего веришь в спасение. Яков уже не верил.
- Отпустите ребенка. – только молвил он, считая, что вправе на последнее желание.
- Нет, она все равно умрет. Если ее мы, так дикие звери. – ответил ему другой всадник, - Слышишь, дезертир? Волки рядом.
И правда. Где-то совсем недалеко разносился волчий вой, который проникал в сознание и вызывал лишь какое-то животное чувство ответить  и скрыться прочь.   Яков украдкой взглянул на Миру, которая выпрямилась, и казалось, точно сейчас завоет в ответ.  Дальше все происходило слишком быстро. К ним приближались волки, целая стая – быстро, неуловимо. Они были определенно больше всех раннее виденных волков, и были около полтора метра в холке.  Лошади занервничали и стали сбрасывать с себя своих всадников, но стая уже  вышла на охотку. Один с волков в прыжке напал на всадника напротив Якова, нанося смертельный удар.  Мужчина упал на землю, с ужасом наблюдая за всем этим и не понимая ничего.  Эти звери убивали людей, но не трогали только его и Миру. Мира! Девочка с выражением непреодолимой радости наблюдала за всем этим, словно вот сейчас сбывается ее самая заветная мечта.   Яков отполз назад, когда один из волков приблизился, угрожающе рыча.  Его защитила Мира, обняв волка и уткнувшись ему в шею. Яков находился в центре круга и с ним был огромный волк и девочка, которая оказалась одной из них. Он это понял, когда Мира подняла голову и посмотрела на него. Ее глаза были янтарного цвета с вертикальными зрачками, как и стаи.
- Семья…- на выдохе прошептал он, чувствуя, что его одолевают слишком много эмоций разом.

[i]…..19 лет спустя.[/i]

- Отец, отец! –  кричал юноша, бежав через широкий луг.
Яков находился во дворе и рубил дрова. Точными,  уже давно на память заученными движениями.  Лютер, его старший сын бежал к нему с леса весь раскрасневшийся.  Остановившись, возле работающего отца, юноша отдышался и заговорил.
- Там в лесу, - на его лице наползло выражение досады, - В общем, я заблудился.
- Ну, лес огромен и знать все тропы просто не во власти человека, - резко воткнув топор в полено, ответил отец, - Но ты здесь.
- Меня вывел волк, - выдохнул Лютер. – они всегда рядом, когда я в лесу.
Яков внезапно улыбнулся,  словно произошло что-то хорошее, потом положил руку на плечо сына.
- Они не опасны. Доруби дрова, иначе мать вновь обвинит нас в безделии.
Лютер нахмурился, но на поручение отца согласился.  Было заметно, что его еще что-то мучит, какой-то вопрос, тревога. Яков не стал расспрашивать сына и пошел в сторону леса.
- Отец, это правда, что ты умеешь говорить с духами этого леса? – спросил Лютер, оглядываясь вокруг, как бы их не услышали. Сейчас ему только не хватало, чтобы отца обвинили в колдовстве и забрали.
-  Это не духи, Лютер. Это моя семья, - не оборачиваясь, ответил мужчина и пошел дальше, оставив сына стоять в  удивлении от такого ответа.
Яков уже почти перешел луг, и было видно, что у деревьев стоит фигура.  Это была девушка, хотя уже давно женщина. Стройная, достаточно высокая с темными густыми волосами и бледной кожей. Ее глаза, цвета янтаря, смотрели на приближающегося гостя радостно, словно она видела хорошего друга.  Якову тоже было радостно видеть ее, одетую в простые одежды, но прекрасную и сильную. Но даже года не стерли из памяти образ худенькой девочки, просившей о помощи.
- Спасибо за Лютера, - с улыбкой заговорил Яков, подходя к Мире.
Волчица чуть улыбнулась и протянула ему лук, который его сын потерял. Конечно, из Лютера вырастит хороший охотник, но пока ему далеко до совершенства.
- Скажи, что охотник никогда не теряет оружия и не бросает свою жертву, - с той уже еле заметной улыбкой,  ответила она.
Яков заметил упрек в ее тоне. Как истинная охотница она видела и подчинялась определенным правилам, которые людям до конца не понять. Как и им не понять людей.
- Скажу, - кивнул он, - С волчатами помощь не нужна?
Он не был медиком, но знал, как вправить кости,  успокоить и забинтовать раны. Как ни странно, но с этих существ были медики еще похуже, поэтому он часто помогал волчатам.  На вопрос Мира лишь покачала головой.
- Спасибо тебе еще раз.
- Мы Семья и кто как не мы поможем друг другу.
Эти слова Яков хорошо знал, и поддерживал. Ему сейчас было непонятно, как раньше он не жил с этой идеологий, как раньше считал подобное чем-то странным и даже наивным. Ведь маленькая девочка оказалась права  - только семья спасет тебя, только стая способна защитить.  Якову удалось сбежать от войны и найти себе дом и семью, вернее ту недостающую часть к этой семье.
- До встречи. – волчица внезапно опустила голову, следуя собственному закону этикету.
Они попрощались. На время. Яков отдавал себе отчет, как подобные связи могут обернуться против него в его обществе. Но он жил на самом отшибе деревни и его зерно и овощи были лучшими, поэтому никому в голову не приходило о подобном. Яков уловив себя на желании, рассказать о них Лютеру, познакомить их. Тогда его сын точно станет  лучшим охотником.