Вдвойне тройное убийство

I. История истории.

  Как-то раз мой друг, работающий тюремщиком, нашел в одной из камер толстую тетрадь. Она принадлежала молодой преступнице по имени Лилия. Мой друг - прекрасный человек с доброй и чуткой  душой, и он почти всегда находился в приятельских отношениях со всеми заключенными. Он говорил, что они ни в коем случае не лишены права считаться людьми. Он свято верил в то, что каждый человек  способен исправиться и встать на пусть истинный. Он рассуждал, что если к заключенным применять  жестокость и холодное безразличие, они от этого совсем уйдут на дно. По его мнению, к заключенным  нужно иной раз проявить сочувствие и милосердие. Однако он не был так бесхарактерен, как можно бы  себе представить. Он тонко понимал людей, тонко действовал и никогда не переусердствовал ни в доброте, ни в строгости.
  С Лилией он быстро нашел общий язык. Она видела в нем человека, способного понять и поддержать, но  никогда этим не злоупотребляла. Мой друг, когда заходил по своим обязанностям навещать Лилию, всегда обмолвливался с ней словечками, а иногда оставался говорить с ней по четверть часа. И вот, однажды он, придя навестить заключенную, обнаружил ее больной на койке. Она вздыхала, была очень бледна и  твердила, что очень боится умирать. На полу небрежно валялась потрепанная тетрадь. Мой друг полистал ее, а  Лилия велела ему прочесть и даже забрать себе навечно. Он покорно исполнил ее просьбу, а на  следующий день показал мне. Меня очень взволновала ее история: она такая детская, но такая жестокая.  Лилия выздоровела через четыре дня, и мой друг вернул ей ее вещь. Но я успела напечатать эту историю.

II. Сама история.

  Я нахожусь в тюремной камере. Меня окружают мрачные стены, холодный серый пол и две женщины. Мне  они не нравятся, но иногда они говорят очень интересные вещи, что я, бывает, заслушаюсь и то и дело  вступлю с ними в разговор, забыв о неприязни. Но обычно я держусь в стороне. Мне двадцать, им уже за  сорок.
  Я нахожусь здесь уже два года. Жизни здесь нет и быть не может. Здесь не живут, а существуют. Здесь  лишь ждут жизни, ждут свободы. И кто-то дожидается, а кто-то нет. Я уже видела, как из соседних камер  выносили трупы людей. Ужасное зрелище. А я, пока живая, могу написать свою историю.

  Восемнадцать лет - роковой возраст. Когда я была маленькой, мне все время казалось, что это такой  возраст, когда все разрешается, когда открываются все дороги, когда уже становишься совсем взрослым  человеком. Я всегда страстно желала скорее достигнуть своего совершеннолетия. Могла ли я тогда  представить, предугадать, что готовит мне эта дата! А приготовила она мне вот что.
  Я училась в одиннадцатом классе, когда мне исполнилось восемнадцать. День рождения у меня в апреле. А  если быть конкретнее, то четвертого. А незадолго до этого, в конце марта, восемнадцать исполнилось и  моему другу, Леше. Мы решили отмечать вместе, объединив его день рождения и мой (с друзьями я была  на тот момент в ссоре, но все же они поздравили меня). Мы отмечали в ресторане. Немного выпили вина.  Мы любили пить вино, но никогда этим не злоупотребляли.
  Вдруг мы заговорили о подарках. Я сказала, что хочу ноутбук. А Леша сделал страшные глаза, и в этом  взгляде я почувствовала что-то неприятное, дурное. Спустя несколько минут, он тихо, чтобы не услышали  остальные посетители, сказал мне:
— У меня давно уже есть одна мечта... Она не могла сбыться раньше... Никто не позволил бы, ведь я был  несовершеннолетним ребенком. Но теперь-то можно все!
Глаза его горели лихорадочным блеском. Я испугалась.
— Не томи, говори же! — воскликнула я.
Леша, оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто нас не подслушивает, шепотом произнес:
— Хочу пистолет. Чтобы был. Убивать я никого не стану, но чтобы был! Вот это здорово.
  Я знала, что Леша с ранних лет увлекался детективами и боевиками. Там, известное дело, все герои с  оружием. Отважные! Немудрено, что в Леше родилась такая мечта. И я, представьте, одобрила ее! Я тоже  иногда посматривала "криминальные сериалы". И у меня тоже были где-то глубоко мысли приобрести  "ствол". По нынешней жизни это хорошо. Ничего не страшно! По нынешней жизни везде нападения,  насилия, кражи... А имей ты в кармане пистолет, пригрозил им хулигану и можешь быть таким образом  спасен. Это нам тогда так казалось.
  Я поддержала идею Леши. Он сказал, что у его отца есть связи и что два пистолета он и сам теперь может  достать: это несложно, когда нам уже по восемнадцать.
  Через неделю позвонил Леша, сказал, что все готово, миссия выполнена.
  А ночью мы пошли в клуб. Там снова выпили. Потом нас угостили наркотиками. Я уже не помню, кто и при  каких обстоятельствах: я была под сильным алкогольным и наркотическим опьянением. Под утро мы побрели  домой. В воздухе веяло весной, было уже тепло. Леша позвал меня пойти к нему. Я согласилась.
  Далее мы вступили в интимную связь. А через час, в половине восьмого, Леша выдал мне пистолет,  второй взял сам, и мы пошли на улицу. В полубреду.
  Во дворе его дома не было никого, кроме нас двоих. Этот двор вообще всегда отличался пустотой,  темнотой и тишиной. Он был словно мертвый и давно уже забытый. Через этот двор изредка только ходили  ученики, только потому что две школы располагались друг за другом чуть дальше этого странного двора.
  Вдруг случилось неожиданное и ужасное: Леша зарядил пистолет и начал стрелять. Во все стороны, без  разбору. Я не могла понять, что он делает и не пыталась его остановить. Мне казалось это веселым. Я тоже  зарядила пистолет и стала стрелять. Мы стреляли первый раз в жизни! Я думаю, можно хотя бы смутно  предположить наш интерес к этому занятию. Мы постреляли еще немного и затем, должно быть,  удовлетворенные, направились куда-то в сторону школы, в конец двора.
  Там, в конце, светил тусклый фонарь, словно это был свет в конце туннеля. Поравнявшись с ним, мы  увидели страшную картину. От нее у меня даже ум озарился мгновенно. Всякий раз, ее вспоминаю, меня  передергивает , и иногда даже одолевает лихорадка. На сырой черной земле лежали три тела: два из них   были друг с другом совсем близко, а одно лежало чуть дальше. Я подошла ближе к двоим. Они были  окровавлены по пояс. Я вскрикнула и встала как вкопанная. Леша подошел ко мне, посмотрел на тела, но в  его глазах я не увидела ни капли ужаса. Я ничего не могла выговорить. Леша молчал тоже.
  Вдруг он резко побежал обратно. Через несколько минут он вернулся с двумя черными мешками в руках.
  Надобно сказать о покойниках. Сначала я рассмотрела тех двоих. Это были еще совсем молодые ребята,  еще не повидавшие жизни. Она у них вся была впереди! Они, видимо, были друзьями и в то роковое утро  направлялись в школу, ни о чем не подозревая. Но не в ту, где училась я, а в ту, что была с нашей по соседству. Я встречала этих ребят несколько раз в своей жизни.
  Я присмотрелась к третьему телу. Мне казалось, что земля ушла из-под ног. Я закрыла лицо руками и  стояла неподвижно до тех пор, пока Леша не поторопил меня. Дело в том, что убитым оказался мой  одноклассник, Саша Потемкин. С Сашей я редко общалась. Он все как-то держался в стороне от класса. Но,  черт возьми, он был очень умный мальчик! За что, за что ему это?! Такова судьба-злодейка, видимо.
  Мешков оказалось два, поэтому пришлось в них одеть только два трупа - Саши и еще одного мальчика.  Как выяснилось впоследствии, его звали Антон Копейкин. Выяснилось также, что он был далеко не глуп,  подавал надежды в спорте и имел доброе сердце.
  Третий труп мы особо не осматривали и оставили на том же месте. Мы не дотрагивались до него руками в  надежде, что тогда никаких улик не будет.
  К нашему, если можно так сказать, счастью, неподалеку располагался заброшенный дом. Это было  единственным местом, где можно было хоть как-то спрятать тела. Мы с Лешей поволокли мешки. Мы шли  молча. Говорить было сложно да и не о чем. Спрятали трупы в подвале того дома. Пошли к Леше. Пистолеты выбросили. Не помню где.
  Леша мало понимал происходящее. А я была в самом ужасном душевном состоянии, которое только может  испытать человек. Врагу не пожелаешь. Будто убила не я, а убили меня!
— Теперь найдут. Найдут и непременно посадят, — сказала я прерывающимся голосом, когда этот самый  голос вернулся ко мне.
— Никто не видел. Никого не было. Все обойдется, все будет хорошо, — спокойно отвечал мне Леша. Я поражалась его реакции. Словно ничего не произошло, а мы так, по-детски напакостили!
  А ведь действительно, никто не пришел на выстрелы, никого не было. Как во сне! Это очень страшно.
  Тем временем (как мне потом рассказывали) наша классная руководительница спрашивала у ребят, где я и где Саша. Они совершенно спокойно отвечали, что мы, наверное, заболели. Они еще не знали, насколько сильно мы заболели!
  На следующий день я явилась в класс. Я не могла резко бросить школу после такого дела, иначе выдала  бы себя сразу. Ну это я тогда так рассуждала. Впоследствии я смеялась над своими рассуждениями и  опасениями. Итак, я явилась в класс бледная и замкнутая. Но никто на это,  кажется, не обратил внимания. На первом уроке учительница с опозданием пришла к нам, она была бледна  как я. Она смотрела на всех нас, учеников, как помешанная. Всех томило ожидание. Наконец она  выговорила:
— Саша Потемкин...
Мне стало плохо. Я боялась упасть в обморок. В глазах потемнело, сердце прыгало. Но я не упала.
  Ребята очень удивились, испугались и насторожились. Они ждали продолжения, но учительница все никак  не могла его выдать. Так прошло еще несколько минут. В классе стояла гробовая тишина. Ее все-таки  прервала учительница со слезами на глазах:
— Сашу убили.
  Класс замер.

* * *
  На следующий день после того меня и Лешу арестовали. Нашлись свидетели, которые видели нас из окна.  До сих пор мне непонятно, почему они сообщили об этом так поздно, почему не догнали нас, не пытались  остановить, не подключили в дело других жильцов, а находились в квартире в свое удовольствие.
  Срок заключения - девятнадцать лет. Пробыв в камере первый месяц, я узнала, что беременна. Сделала  аборт. Не хочу, чтобы вырос еще один безумный преступник.