Там, где нас нет. мимолётная картинка

               
В голубеньком небе серебристые крестики самолётов. Одни улетают, другие заходят на посадку. Керосиновый ветер «Домодедова», нагретый асфальт. Keep smile, – улыбается  маленькое стадо американских туристов. Через час я вылетаю в Австралию, в Мельбурн.
Красивые раскосые лица тайских стюардесс в проходе. Слева и справа от меня к пассажирским креслам пристёгнуты ...виолончели. С нами до Банкока летит башкирский симфонический оркестр. Два месяца экзотических гастролей, музыканты предвкушают. Вид из окна иллюминатора: сшитая из зелёных кусков карта страны, какая-то обобщённая, без подробностей - видно всё и сразу. Меняется масштаб жизни. Магия высоты... реки, заканчивающиеся у кромки морей, горы словно вырезанные из  смятой бумаги. Головокружительно большая страна.
В Бангкоке, как в сауне: душно. Здесь круглый год лето. Тайцы с короткими стрижками и широкими, гладкими, как галька лицами, приветливо улыбаются отовсюду. Разноцветные кошельки из кожи морского ската в многочисленных сувенирных киосках. Тягучий, сладковатый запах из кафе. Розовощёкие немцы-туристы. Пересидели-перетоптались часик и на следующий борт.
Теперь уже близко - каких-то восемь часов лёту. Через скучный пустынный и плоский океан, "Боинг" взял курс на Сидней. На борту, вместе с нами, ещё человек пять-семь задумчивых австралийцев. Изредка под нами огромные лихтеры зарываются носами в нешуточные волны синей-пресиней океанской пашни. Потом нежная бирюза мелководья, Большой Барьерный риф, оранжевые островки, как разноцветные рыбки, наконец, Австралия. Красно-винная, ссохшаяся от многолетней засухи, с голыми руслами рек. Редкие линии дорог упираются в маленькие шахтёрские посёлки - восемь тысяч квадратных километров пустыни. Зыбкая, выжженная солнцем повседневность, потяжелевшая в лучах закатного солнца. Здесь почти два века ищут среди термитов опаловые жилы. В шесть вечера неожиданно быстро стемнело. Сгустки виноградин-огней  дрожат внизу, самолёт кренится на посадку. Сиднейский аэропорт, за стёклами ночь. Возле барной стойки на высоких вертящихся  стульях, сидит группа скандинавов. Один из них кивнул нам.
 Duty free с пёстрой  этникой - сплошняком абориджинал арт. Миф, который творили и оставили нам туземцы, тиражировали на свитера и футболки. Не удержался, купил свитер с 70% скидкой от первоначальной цены.
Самолёт легко набрал высоту, снова улетая в ночь, сгусток огней большого города качнулся и убежал вправо. От Сиднея до Мельбурна час лёта.
Мельбурн. Аэропорт Тулламарин. Какая-то подвядшая, желтоватая луна.
Нас встречает чопорная старушенция в длинной вязанной кофте-пальто. Родители в войну служили в армии генерала Власова. Другая правда войны, от этого не совсем уютно себя чувствую. Австралия вместо Колымы, неплохой выбор. Приехали в отельчик "Савой" в двух шагах от ж/д вокзала. Девица в тесных джинсах, трёт стеклянную дверь холла.
С утра пошёл гулять по городу. Провинция, долгие годы копировавшая во всём Британию. Кирпич, стекло, бетон. На работу с вокзала спешит серенькая, невзрачная масса клерков  в китайском ширпотребе. Люди заняты собой. Лица какие-то диккенсовские, встречаются откровенно карикатурные. В одной руке тряпочный портфельчик, в другой пластиковый стакан с кофе. Холодновато, под ногами ветер скребёт мостовые скукоженными листьями. Скучающие официанты за стеклом кафе, пустые столики. Мельбурн разбежался улицами по холмам: сначала лезешь в гору, потом спускаешься с горы. Старомодно едут трамваи. Хайтек, скучновато-помпезный  колониальный стиль, костёл, бронзовые памятники на каких-то стрит - кошелёк, очередь на автобус из трёх сухопарых менеджеров.

-Давно ждёте,- улыбнулся я джентельменам.
-Минут пятнадцать….

В парке эвкалипты, пальмы с похожими на перья сухими ветвями, цветут агавы и....осыпаются липы, тронутые золотом осени, как в старинной усадьбе где-нибудь под Москвой. На стриженой  траве вспархивают птички. По небу холодно-голубого цвета летит, словно сделанный из фольги, самолёт. Рай земной, только нет праведников.
Вокруг много скуластых китайцев, индусов и пакистанцев с угольными глазами.
Встречаются отпетые англосаксы. Женщины с крепкими, но некрасивыми лицами и режущими словно по стеклу, какими-то не эротичными голосами - это вам не наш  Псков. Контраст между изящными "американистыми" высотками и мешковатыми горожанами. Вкусы и эстетика заимствованы из Старого Света, какая-то уютная глубинка.
Немногочисленные небоскрёбы скребут небо и напоминают об Америке. Пейзаж  слегка подкрашен городским шумом. Ощущение чужой скуки. Реку Яра режут беленькие прогулочные кораблики, они катают немногочисленных пассажиров. Зимний Мельбурн отдыхал от туристов.Ещё несколько корабликов сбились в стайку у причала.
Магазины на одно лицо: пахнут трюмами кораблей и затарены дешёвой китайщиной. Сдержанные улыбки продавцов.Экскурсия в домик капитана Кука. Добротное каменное жилище с дубовыми перекрытиями, рассчитанное на несколько поколении одной семьи. У нас дворяне в восемнадцатом столетии жили бедней, чем английские крестьяне. От начищенной меди в доме как-то празднично, всё крепко-обстоятельно, с каким-то кинематографическим уютом. Никто мореплавателя Кука не ел, его просто в приливе гостеприимства куснули и занесли инфекцию, отважный капитан умер как-то нелепо. История давно стала мифологией. Ближе к вечеру набрели на настоящий Китай – здешний  чайна-таун.
Тесно, кукольно-игрушечно, напоминает киношные декорации. Пара местных качков в пуховиках на белые футболки брызнули в рассыпную: у Сергея рост 195, у меня 190.
Переулок нам явно тесноват - жмёт в плечах....
Сели в понравившемся ресторане «Кунминг». В огромном аквариуме путаница и неразбериха: в тишине омары громко стучат клешнями по толстому аквариумному стеклу, скучая по океану. Сергей проработал десять лет в нашем посольстве в Кейптауне, английский свободно. Заказали, поели, во рту ещё часа два полыхало и горело, а китайское пиво понравилось. Метродотель подчёркнуто вежливо склонился к Сергею и картинно-учтиво разговаривал с ним на хорошем английском. Любителей китайской кухни в этом городе оказалось не так уж мало - постепенно ресторанчик заполнился. Напротив сидели два огромных негра с ручищами, как эксковаторные ковши и выбивали пальцами какой-то мотивчик на столе. Утром рынок "Виктория". Куриные яйца, композиции из свежих овощей, нефритовые китайские толстопузые весельчаки хотейчики. Бойкие одесситы, осевшие здесь лет двадцать назад, торгуют неказистыми матрёшками. Похоже на какое-то кино времён горбачёвской перестройки.Расторопный аргентинец Дэн продаёт шерстяные свитера с этническими рисунками и яркие футболки. Широколицый, губастый гигант абориген в косухе, картинно играет на диджериду.
Пятница, город не узнать. Драйв, кураж - глаза блестят, голоса громкие, движения резкие, везде кувыркается английская речь. Бары, рестораны забиты - везде роятся  подвыпившие клерки, корпоративят прямо в нарукавниках – виски, пиво, сизый сигаретный дым. Кондиционеры не справляются. Пьём вместе со всеми пиво из высоких стаканов  в каком-то пабе. На лакированных боках  автомашин отражается вечерний город. Наружу рвётся громкая музыка, ритмично ухают ударные. Какой-то перебравший вахлак с острова Тасмания, задирает прохожих. К ночи всё успокаивается и пустеет.
К концу недели я незаметно начинаю привыкать к английской  речи, а ещё через два дня меня здесь не будет.


Коломенское, март 2013