Отчего я не праздную Международный женский день...

(из цикла – почти дневники…)


Было это очень давно, когда  республики еще входили в состав СССР и назывались - братскими.
К исходу февраля, на юге  цветут  дикие тюльпаны, лисьи хвосты, да миндаль в горах. Весеннее, промытое дождем  небо, ярко-синее, а листочки на деревьях только-только проклевываются и зелень их  приятна глазу.
Приближался праздник, Международный женский день, и я как обычно, заранее купила  подарки для мамы.

Однако, в тот год, ни  весна, ни приближение женского праздника, не радовали  нас с сестрой... мы, обе, как и приехавшие из Питера, Барнаула  братья, горевали... – умирала  наша мама.
Болела она долго и после проведенного консилиума, врачи все же решились на операцию, а мы - подписали согласие на её проведение.
В  назначенный на операцию день, я приехала из своего города прямо к маме в больницу.
   
Она лежала красивая и спокойная - после укола не было боли.
Мама  улыбалась и мне тогда подумалось, что исход операции непременно будет положительным! Захотелось  порадовать  и отвлечь  её  от горестных мыслей... я не удержалась и показала ей свои подарки.
Это были туфли, отрез креп-жоржета на платье, и красивая, кружевная  комбинация.
 
В ответ, я услышала тихий голос мамы: "...зачем ты донюшка тратишься?... - мне уже ничего этого не носить...".
-  Нет! - с горячностью возразила я - ты обязательно наденешь эти туфли и платье мы тебе сошьем, а комбинация, к этому  платью подойдет – ты же любишь фасонить, вот и будут у тебя обновки!... 
Я понимала, что мама тяжело больна, но сердце кричало и отказывалось верить в то, что она может умереть.
Видя мое отчаяние, мама  грустно улыбнулась: "...хорошо доня, я надену все, что ты привезла - обязательно надену...".

В коридоре что-то загромыхало... - глянцевая дверь палаты отворилась и  к  кровати, где лежала мама, санитары  подкатили  каталку.
Легкую, как перышко, её положили на каталку и повезли в операционную, а я  шла рядом с каталкой, смотрела на маму и держала её за руку.
Так мы и шли, пока не кончился коридор и мама, всё смотрела и смотрела на меня... 
Показались двери операционной и маму завезли туда.

Ранним утром следующего дня, я была в реанимации.
Мама встретила меня со слабой улыбкой... - ясный взгляд её серо-голубых глаз, позволил мне предположить, что операция прошла успешно, - затеплилась надежда, что мама выкарабкается.
Поговорив со мной минут десять, она устало  проронила: "...доча, пообещай, что вы не дадите мне умереть, здесь, а заберёте  домой...".
 
Я дала слово и видя, как сильно устала мама, убедила её поспать, пообещав, что мы обо всем  поговорим, когда она отдохнет. 
Как я уже сказала было раннее утро, дежурный врач  отлучился, а медсестра заверила меня, что все в порядке.

Спустя четыре часа, я не смогла поговорить со своей матерью – она впала в кому.
Врачи,  уверенные, что ей осталось жить несколько часов - разрешили  забрать маму домой. 
Дома, она  вышла из комы  и не узнавая нас, прожила  десять дней.
По очереди, я и братья, мы дежурили возле мамы, ни на минуту не оставляя ее одну.

...Умерла она в Международный женский день 8-е марта, когда во всех квартирах и на улицах  шумно отмечался праздник.
Мы с младшим братом были  рядом, - держали её за руку и видели, как тихо вздохнув в последний  раз,  мама "ушла".

Сама того не ведая, - она  "сдержала"  данное мне обещание... в "Последний Путь" на маме были те самые туфли, сшитое соседкой  платье из креп-жоржета и комбинация, что я купила в подарок для неё, на 8-е марта.