25 октября 1941 года

Осколок попал в грудь.
Нет, мы с тобой более не встретимся.
Вчера, было только вчера, а уже кажется невероятно далеким и затуманенным.
Именно тогда мы вновь встретились с врагом, глаза в глаза, и гнал нас уже не тот страх перед смертью, а воля, надежда и вера.
Фашисткий снаряд пробил броню и разорвался внутри.
В моих тщетных попытках увести машину, потерял Василия.
Я похоронил его в березовой роще.
В ней было по особенному светло, и легкий снег припорошил мою память.
Василий умер, не успев произнести мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху.
В сумерках въехал я в лес.
Ночь тяжко опустила свои ладони мне на плечи, а кровь продолжала вытекать из груди, но ее уже не жжет, как прежде, нет, там поселилась холодная пустота.
Обидно, что мы не все сделали.
Но, по крайней мере, мы сделали все, что могли.
Дальше, ход за другими, за нашими братьями, отцами и сыновьями.
Они погонят врага прочь, дальше от наших полей, не позволят топтать наши цветы, нет, ни сегодня, ни завтра, никогда.
Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты.
Наверное, все-таки, предрассудки правы: кто любит, тот добрее к людям в разы.
Благодарю тебя, моя родная!
Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться.
Они никогда не постареют, не поблекнут.
Пройдет время, люди залечат раны, зашьют фиолетовые навязчивые шрамы, люди построят новые города, вырастят новые сады.
Наступит другая жизнь, другие песни будут петь.
Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов.
У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить.
И даже когда пройдет месяц, год или даже целая вечность, и я буду безнадежно так же влюблен...
А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.