Глава 53

          Глава 53

          
         
          Тема новой программы оказалась настолько омерзительной, что просто взбесила Бориса. На летучке он пытался оказать сопротивление, но все его доводы улетели в пустоту. Смрад от ядовито-жёлтого материала давно никого не смущал. «Должен же быть какой-то предел!» – подумал Борис. Он убеждал коллег, что опасно гнаться за сиюминутной выгодой, потом будет сложно вернуть потерянную репутацию. После короткой перепалки ему заявили прямо: не устраивает формат, поищи другое место работы. Борису напомнили с чьей лёгкой руки он стремительно взлетел в звёзды телеэфира, и посоветовали не рефлексировать. Не забыли упомянуть и про «свято место», которое никогда не пустует. Особенно в знаменитых ток шоу. Борис замолчал. На противоположной стене метался солнечный узор от пальмы, стоящей на балконе. «Все мы совершаем колебательные движения. Закон природы» – эти слова он услышал в автосервисе от своего знакомого механика. «На трезвую голову и муха на дерьмо не сядет.» – Борис вспомнил ещё один шедевр из Витиных размышлений о жизни. Из трезвого Вити невозможно было вытянуть ни одного слова, иногда он позволял себе выпить и тогда был в ударе. Борис осмотрел присутствующих и невольно усмехнулся: «Слышал бы ты, Витя, о чём сейчас говорят эти люди в дорогих костюмах и шикарных галстуках.» Грубый цинизм пьяного автослесаря не шёл ни в какое сравнение с утончённой пошлостью тех, с кем приходится ему работать. Прикрываясь красивыми словами, его коллеги готовились на трезвую голову не только сесть, а добровольно окунуться в самое настоящее дерьмо. За витражными окнами висела небольшая дымка, одна из дверей на широкий балкон, была чуть-чуть приоткрыта. На балконе шеф обустроил себе уютное местечко для релаксации. Борису хотелось встать и выйти на балкон, но он продолжал сидеть, стараясь не вникать в слова коллег. «Не теперь» – устало подумал он, – «Сегодня я не готов на подвиги самоотречения». Всё, что говорили продюсер, режиссёр с редактором перестало его интересовать, Борис бездумно кивал головой и повторял про себя: «Не сегодня, не сегодня!».

         Войдя в студию, Борис осмотрел зрительные ряды. При виде достопочтенной публики, его начинало подташнивать. Всему есть предел, сколько бы он не приказывал себе: «Держись, Боря! Держись!».  Знаменитый жёлтый диван из эко кожи стоял на своём месте. По мнению редакторов, это был креативный намёк на то, чем так прославилась его передача. Ведущий мельком взглянул на «главного героя», неуверенно примостившегося на краешек дивана. Это был плюгавый заморыш с остатками белесых волос, мелкими чертами лица и блуждающим взглядом. «Паршивый ублюдок! Огрызок!» – Борису хотелось плюнуть в его бесцветные глаза или дать в морду. Механический голос редактора представил гостя и озвучил тему. Это было небольшое отступление от привычного формата. Борис внутренне сосредоточился и сделал последнее усилие, чтобы отстранить себя от дальнейших событий. Знаменитый на всю страну баритон звучал невозмутимо, что ввело в заблуждение фигуранта дела. Должно быть в наушники ему сказали что-то ободряющее. Мужичок встрепенулся и, распрямив хилые плечики в дешевеньком китайском ширпотребе, неожиданно бойко повёл свой рассказ:

         – Жили мы в своём доме в пригороде. Как получилось всё, сам не знаю. Осудить то меня легко, но все же живые люди, и мужики, я думаю, меня поймут. Мать, жена моя, значит, посменно работала в городе. Я без работы был, лесопилка в посёлке сгорела. С тех пор, значит, дома сидел за детьми приглядывал. Баню натоплю, перемою ребятишек. А чё тут такого, я же их с детства купал. Мои же дети. Потом как-то само получилось, позвал, она и пришла, говорит, понравилось и не больно было.

           – Кто пришла?

          Это был вопрос из зала. Подсадили всё же редакторы кого-то из своих в студии, догадался Борис. Мужичок опять заёрзал на диване и продолжил:

           – Так старшая наша Кристя.

           Тот же голос озвучил страшную догадку:

            – То есть вы хотите сказать, что занимались сексом со своей дочерью.

            – Так я и говорю. Случайно получилось. Я выпил немного, а мать на работе была. Сперва скрывались, конечно, только, как тут утаишься. Мать, когда дома, Кристя уже и ревновать начала, истерики закатывать стала. Чуть не в постель лезет, так разобрало девку. А я чё, говорю, ты чё делашь-то, парней тебе мало. Не надо никого, тебя люблю. Мать, узнав про всё, пошла в сарайку, да и повесилась сдуру. Похоронили, всё по-людски. Жить стали дальше. Тяжело было, деревенские, сами знаете, народ какой – глаза колоть стали. Пошто вышло так? Как да чё, любопытство их разбирает. Потом уж дитё народилось. Меня мужики в открытую материть начали. Только мальчонка не пожил, Бог прибрал. Она у меня хитрая, таджики работали у фирмача на сахарной свекле, Кристя и соврала, что от них будто дитё прижила. Ну, чё теперь, раз так. По любви же вышло.

         И что только не слышали стены студии за многие годы, но такого!? Бориса трясло от возмущения, а впереди ещё целый час пытки. Пауза угрожающе затянулась, редактор делала знаки ведущему, но Тениальный не реагировал. Он сорвал наушники: «Господи, что же это такое!? И Бога вспомнил и про любовь, да разве же человек он после всего, что сделал!?». Редактор отчаянно жестикулировала за спиной оператора. Студия гудела. Бориса трясло, он готов был придушить эту тварь своими руками. Борис направился к выходу. Режиссёр приказал охране не выпускать ведущего из студии. Случилась небольшая потасовка. Борису дали воды и немного успокоившись, он вернулся на своё место.
      
          Подсадные утки, желающие разузнать подробности проявили себя. Человек из зрительного зала задал вопрос:

          – Сколько лет было вашей дочери, когда это случилось?

          – Тринадцать почти. Нет, вы не подумайте, она девка развитая была, всё при ней, как полагается – и мужик показал руками, что там и где, по его мнению, полагается, при этом даже улыбался, увидев заинтересованность в студии.

          Последовал ещё вопрос от другой подсадной утки:

          – А что в вашей деревне нет даже участкового!?

          – Зачем?

          – Какая-то власть в вашей деревне есть?

          – Есть. Так я же говорю, она заявление написала на таджиков. Те уехали, а с меня и взятки гладки выходит. Я и жене сказал, ну посадят меня, кому от этого легче. Всё же по обоюдному согласию. А она дура повесилась.

          Две пожилые женщины встали и покинули студию. Аудитория не взорвалась от возмущения, публика жаждала подробностей и увлеченно смаковала историю. Одни о чём-то переговаривались между собой, другие скабрёзно ухмылялись. Борис не мог заставить себя подойти к мерзавцу, и оставался в правом углу студии, ближе к двери. Под шумок редакторы добавили в аудиторию своих людей, и, по сути, они делали за Бориса всю работу. Фигурант снова осмелел, продолжая твердить, что всё по любви вышло. Борис вспыхнул и бросился к жёлтому дивану, кулаки горели от напряжения:

          – По любви, говоришь, сука? Ты же тварь в аду гореть будешь.

          Оператор торопливо взял крупный план, похотливый субъект сжался и покрылся мелкими капельками пота, осипшим голосом просвистел:

          – Так чё теперь-то, дело прошлое, ей уже девятнадцать исполнилось. Уйти могла бы, так ведь не хочет.

          Борис брезгливо поморщился и обратился к залу:

          – Меня долго уговаривали вести эту передачу. Я согласился в надежде, что услышу хотя бы слова раскаяния. Что это?! Перед вами преступник. Кого мы приглашаем в нашу студию. Зачем?

           Борис обвёл глазами публику и замолчал. Многие из этих персонажей уже давно примелькались, они кочуют из одной студии в другую. В первом ряду сидел помощник депутата со своим бойфрендом, рядом с ними силиконовая кукла, неопределённого возраста. Во втором ряду божий одуванчик, отсидевший неоднократно за совращение малолетних. Мужик с ирокезом вместо благодушного бобрика, покрытый с ног до головы наколками. Знаменитый художник с очередным бумажным «шедевром» на голове. Борис остановил свой взгляд на побелевшем от ужаса лице. Это была случайно оказавшаяся в студии жена легендарного режиссёра. Она была приглашена на другой день, но перепутала даты. Профессиональные тормоза отказали Борису, и он не хотел себя сдерживать:

          – Акститесь, господа! Мы – звери! Мы – звери, господа!

          Борис вспомнил, слова Ольги Вознесенской, главной героини фильма «Раба любви». Хотел ещё что-то добавить, но передумал и сел на свободный стул подальше от зрителей. В это время персонаж с ирокезом сорвался с места и рвался набить морду «герою» передачи. Ловкий Ирокез задержался на секунду и сунул кулаком в смазливую физиономию бойфренда помощника депутата. Тот взвизгнул, как девка, и бросился искать защиты у своего спутника. С галёрки сорвались бритоголовые люди в чёрных рубашках. Они на ходу нацепили повязки с нацистской символикой, и стали прыгать перед камерами, чтобы попасть крупным планом в объектив. Нацболы кричали: «Бей жидов, спасай Россию». Мелькнуло знакомое лицо, Борис узнал студента ВГИКа, который очень досаждал ему просьбами о покровительстве. Видимо, парень нашёл тех, с кем ему по пути. Засветив символику организации, националисты испарились из студии первыми. Продюсеры ликовали, скандал получился на славу. Передача будет пользоваться дикой популярностью, а там они придумают, чем потешить публику в другой раз. Немного огорчало появление националистов, про жидов было явно лишнее, но кто же мог предположить такое. Молодые люди появились в студии в разное время, и никто даже не подумал, что они могут быть как-то связаны между собой. Хотя! Какая теперь разница! Цель оправдывает средства. Ну, на крайний случай, принесут свои извинения.

         Борис швырнул микрофон и вышел из студии, на душе было гадко, в буфете одну за другой выпил несколько рюмок водки. Зазвонил телефон, Тениальный удивился, звонила Зоя Петровна:

          – Борис, здравствуйте. Мы в Москве. Аннушку только что перевели из реанимации в палату. Если хотите можете приехать. Мы говорили о вас.

          – Зоя Петровна, что случилось!? Какая реанимация!?

          – Да, вот ведь незадача. Аннушка пошла в ледник, а кто-то случайно её там запер. Она в одном платьице лёгком была. Только на следующее утро её там и обнаружили. Сначала думали, что к отцу уехала в Лучистое с ночёвкой. А тут такое дело.
         
          – Зоя Петровна, я сейчас приеду. Вы где?

          – Мы в Москве. Отец Кирилл постарался, устроил в первую Градскую через своих знакомых. Я осталась ухаживать за ней.

          – Я понял, я всё понял, скоро буду.

           Один звонок и весь бред съёмочного дня моментально вылетел у него из головы. Мир людей, который только что казался ему безвозвратно и безнадежно испорченным вновь вспыхнул яркими красками. Борис бежал, летел, спешил к любимой женщине. «Анна, Аннушка, дорогая моя!» – повторял он на все лады её имя.

          На парковке для служебного транспорта стоял его автомобиль, но после бара ему пришлось вызвать такси. Когда Борис проходил мимо своего джипа, заметил на лобовом стекле листок. Он взял флаер и не выбросил его, как обычно, а начал читать. Может, глаз зацепился за слово весна, а на дворе стоял знойный август. Должно быть, благодаря порыву шаловливого ветерка листок случайно приблудился под дворниками. Неизвестный энтузиаст извещал с большим опозданием – С Весной Вас, дорогие россияне! Не всё продается и покупается. Давайте пускать мощные корни в родной земле, да так, чтобы никакая вражья сила не могла их выкорчевать. Пока наследники большевиков и единоверцы комиссаров свалили на Запад, чтобы прожигать жизнь на народные денежки, мы будем строить страну не по понятиям и декларативным лозунгам, а по закону. Или что, господа, слабо? Чтобы наш общий дом стал чище и краше, а дым отечества приобрел забытый сладкий вкус. Вкус истинного патриотизма.

          Борис, дочитал листовку, отметил качество полиграфии и мысленно поблагодарил безвестного энтузиаста: «Спасибо, дорогой друг». Почему-то это обстоятельство показалось добрым знаком, он положил флаер в карман и сел в подъехавшее такси.

          Зоя Петровна дожидалась его возле лифта и проводила до палаты.

          – Здравствуйте, Борис. Вот это палата Аннушки, а я спущусь вниз, прогуляюсь немного во дворе. Два дня от неё не отходила.

          – Хорошо, Зоя Петровна.

          Борис тихонечко толкнул дверь в палату, Анна спала. Он взял стул и сел рядом. У него перехватило горло и защипало в носу, женщина слегка шевельнулась, но не проснулась. Бледный покров кожи и пульсирующая синяя жилка на виске говорили о том, что Анна перенесла серьёзный кризис. Борис вздохнул, вот оно – его счастье: «Теперь все будет хорошо, родная! Господи, сделай так, чтобы мы были вместе!». Борис пытался вспомнить слова молитвы, но не заметил, как убаюкивающая тишина сморила его. Он положил руки на подоконник и ненадолго задремал, а когда проснулся то увидел, что Анна лежит с открытыми глазами. Борис пересел ближе:

          – Аннушка, извините, я задремал тут у вас. Как вы себя чувствуете?

          Он осторожно взял её тонкую ладонь, но женщина одёрнула руку. Бориса обожгло – напрасно радовался, всё не так просто, и на душе у него снова сделалось тоскливо. Анна тихо сказала:

          – Борис, спасибо, что пришли, но сейчас вам лучше уйти.

          – Анна!

          – Прошу вас, уйдите.

          Тениальный не стал настаивать, больной надо время окрепнуть. Раскланялся и вышел. Весть о приезде звезды уже обсуждало всё отделение. Борису пришлось пройти сквозь строй любопытных и отвечать на приветствия, пока шёл к выходу. Он спустился вниз, разыскал во дворе Зою Петровну.

          – Борис, на вас лица нет. Не расстраивайтесь так. Аннушке уже намного лучше.
          – Зоя Петровна, чего вам тут маяться, поехали ко мне.

          – Не знаю, удобно ли?

          – Не беспокойтесь, никого не стесните, я один дома.

          – Спасибо. Только Анюту предупредить надо. Я сейчас.
         
          Старушка ушла, а Борис присел на скамейку. Пока ждал, ещё раз перечитал найденную листовку: «Должно быть безвестный автор сочинил это воззвание к людям в минуты счастья. Он прав. Весну души не купить, не отменить никто не в силах». Послание неизвестного оптимиста было как бальзам на душу. Борис впервые за несколько дней улыбнулся. Позвонил таксист, время бесплатного ожидания закончилось. Борис подтвердил заказ и просил подождать ещё пару минут. Ещё вспомнил, что в холодильнике шаром покати и заказал доставку. Когда они приехали и подошли к квартире, пакеты с продуктами уже стояли возле двери. Зоя Петровна с удивлением спросила:

            – Что это?

            – Продукты. Не волнуйтесь, готовить вам не придётся, сейчас нам привезут что-нибудь вкусненькое из ресторана.

            – Я не волнуюсь, просто, вы уверены, что всё это можно есть?

            Борис рассмеялся и занёс пакеты.

            – Не беспокойтесь! Это нормально. Доставка сейчас обычное дело. Все так делают. Ходить за продуктами самому некогда.

            Зоя Петровна не понимала, как так можно жить, что и в магазин сходить времени не остаётся.