Личность желтых стен

  Здравствуй, город… Город, с которым связано так много разных воспоминаний за все годы жизни, практически с рождения. Я не родился в нем, но он стал мне родным. Любовь с первого, еще несознательного взгляда. Любовь, что росла с каждым приездом сюда. Она становилась все сильнее, все глубже, осознаннее. Раньше я любил пройтись по каким-то улочкам, аллеям, кафе, теперь же по мере того, как я приближаюсь к конечной станции, у меня по-детски захватывает дыхание, чувство счастья растет во мне неимоверно, тепло разливается в моей груди, и я невольно начинаю улыбаться. Я улыбаюсь этому городу, стенам его домов, лицам его жителей, я улыбаюсь всему; и город встречает меня своей улыбкой в ответ.
  Все начинается с вокзала, никак иначе. Морозный запах шпал, масла, вагонов и всего остального (я не знаю всех секретов!) переплетается, перед тем, как ты чувствуешь его своим обонянием. Он бодрит, вызывая крохотную неприязнь от его резкости, но, на удивление не становится противным – ты знаешь этот запах, узнаешь его вновь, помнишь и любишь его… Непривычно-красный цвет вокзального здания вызывает секундное негодование, но я то знаю, какое оно, меня не проймешь переменой цвета! Все тот же вокзал, тот же, что и раньше, такой же как и всегда. Он не грустный от расставаний, но радужный от встреч.
  А дальше, дальше твое тело бросает в город и начинается самое интересное! Все оживает и начинает кружиться вокруг тебя. Троллейбусы вальсируют с такси, автобусы с маршрутками на привокзальной бальной площади. Стены домов танцуют, словно на карнавале, скрывая под желтыми масками свои тайны, истории, судьбы и у них есть, что рассказать, поверьте мне. Яркое зимнее солнце освещает макушки их крыш, придавая неотразимый блеск, парадный блеск, а потом, когда поднимается выше и еще выше, оно окрашивает желтые стены в новые теплые оттенки, оттенки жизни. А потом – еще выше, и вот уже свет дня врывается в улицы, дворы, площади, закрытые веранды летних заведений, заполняет собой все, и запевает утреннюю серенаду для не проснувшихся жителей и уголков города и для тех, кто уже не спеша шагает по делам нового дня. И я тоже иду, выхожу на главную улицу, пытаясь влиться в поток людей, стать крупицей утренней жизни, частичкой этого прекрасного механизма, с трудом сдерживаю восторг и наползающую улыбку. Вот он – город, в котором я чувствую себя родным, который принимает меня за своего сына, за часть себя. Его улицы нежно подхватывают меня и несут меня по окрестностям, открывая что-то новое в старом и знакомом.
  Солнечный свет освещает теплые закоулки моей памяти, и в ней обрывками всплывают воспоминания.
  Обычный растворимый кофе в вокзальном кафе задает новый голос в композиции хорошего утра. Сидя напротив больших окон, которые выходят на железнодорожные пути, наблюдая, как непрерывным потоком люди спешат на свои электрички и проносятся грузовые составы, я слышу тишину. Здесь уютно, чисто и спокойно, лишь лучи света играючи мелькают, прорываясь между людьми и вагонами,  создавая спектакль теней на стене. Можно на пару часов засесть за неторопливым чтением, изредка поглядывая на вид за окном и заходящих наскоро перекусить посетителей.
  А потом я пойду в свой двор. Там не стоит мой дом, и в доме этом нет моей квартиры, но за время моей жизни эти двор и дом, и квартира стали мне очень родными, и каждый раз возвращаясь в эти места, вызывают трепетные теплые чувства, даже небольшие мурашки по спине от предвкушения. Тот самый двор, те самые качели, старая яблоня, которую изрядно потрепало временем. И запах. Немного затхловато-старый запах, будто открываешь старую книгу с пожелтевшими страницами и пыльной обложкой.
  Но что-то, к сожалению, все равно меняется. Не может не меняться.
Квартира, ранее уютная и пронизанная теплотой, её можно было охарактеризовать одним словом – бабушкина, стала теперь чужой и холодной. Ремонт изгнал прежнюю атмосферу, прежний дух. Теперь здесь красиво, но безвкусно, заполнено, но пусто. Позолоченные плинтуса и люстры, витражи в дверях, будто квартиру напичкали роскошью, не подумав о том, как это будет выглядеть, но главное – больше не царит уют домашнего очага. От него остались лишь два шкафа – с посудой и книгами и древний бронзовый подсвечник. В воздухе нависла атмосфера глубокой тоски, разочарования, тусклости, покрытая толстым слоем пыли и грязи. Нет больше того ковра на стене, на него можно было часами смотреть в детстве, выискивая взглядом силуэты и рожицы в узорах. Нет кровати со старым красным покрывалом, древность которого мне, увы, неизвестна, но уверен – поразительна. Нет громких настенных часов, что часто мешали уснуть, строго тикая стрелками, непрерывно отдавая свой долг времени. Нет странных деревянных фигурок на стенах, нет ужасного старого стола на кухне – на нем, именно на нем строился характер. Характер! А теперь вместо него стоит громадный холодильник, высотой до потолка, и диктует свои ультрасовременные правила, властно шипя компрессором.
  Наблюдать эту картину очень больно и грустно, и ничего не поделаешь, ничего не изменишь.
  Но самое главное – осталось.
Есть бабушка, хранитель прежнего порядка и настроения этого места. И атмосфера вновь возвращается на мгновения, на моменты, когда она наливает чай или раздает карты, чтобы сыграть в десятый раз последний кон и ее желание постоянно и всех накормить и еще, еще много всего… Тогда все понимаешь, успокаиваешься и перестает тревожить окружающая пыльная тоска.


  Но город снова зовет, он зовет новым утром, новым рассветом, новым первым глотком свежего февральского воздуха. Радостно одеваешься, предвкушая удовольствие от еще одного дня здесь, от прогулки по местам, в которые еще не успел заглянуть. Предвкушаешь встречу со знакомыми, а может быть и незнакомцами. И, казалось бы, не существует ничего, но при этом всей своей душой чувствуешь наполненность, чувствуешь важность того, что происходит вокруг и происходит в тебе. Ты выбегаешь из подъезда и вновь бросаешься в этот уютный город, зажмурившись от яркого света. Солнце светит здесь совершенно иначе, даже в морозные зимние дни оно обнимает ласковым теплом и не дает тебе замерзнуть. А в воздухе царит легкость, свежесть и свобода.
  Улицы, улицы, улицы, дома. Я уже говорил, что у каждого из них есть своя история?
Вот это - маленькое, на первый взгляд, невзрачное здание – Петровский домик. Он одиноко стоит на крутом склоне возле реки, словно один из военных рубежей, оборонный блиндаж – ведь есть и пушка. А самое главное – вид, который открывается из окон этого домика, он охватывает собой всю часть города, которая находится за рекой. Так и представляется Петр, выходящий по утру на крыльцо: он потягивается, оглядывает своим суровым взором открывающийся вид, потом делает глоток горячего кофе и..улыбается. Не верится?
Или дом ссылки Сталина, что почти в центре города, обычный деревянный дом, из каких раньше состоял весь город. Только стоит он мрачным тяжелым массивом, грозно отбрасывая солнечную тень, и отчужденно взирает своими окнами на происходящее вокруг.
  А дальше – дальше странное здание из большого камня, окрашенного в бардовый цвет. Теперь оно именуется чем-то муниципальным, но это пустяки. Ровные белые линии, очерчивающие кирпичи придают дому стройность, фигуристость, статность. Серебряного цвета крыша блестит как никогда, узорные фрески, как боевые ордена – ничуть не потускневшие от времени, гордо располагаются над окнами. Ничего лишнего – одно лишь великолепие.
  А еще дальше – переулок, между двумя зданиями, что не одно десятилетие уже смотрят друг на друга в упор, не сводя глаз. В переулке не ездят машины, он вымощен камнем, стоят скамеечки. Летом отсюда всегда льется музыка, уличные музыканты несут здесь свои наряды, прерываясь лишь на ночь. Но что такое ночь? – это сама по себе музыка тишины. Но сегодня тихо и днем, сегодня зима, а значит, музыка льется в другом месте. Не беда.
  И тут же – Ленин, Соборная площадь, безмерной красоты зимний парк, замерзший пруд, набережная… Едва успеваешь уделить всему увиденному достойное внимание, остановиться, разглядеть, вспомнить, уловить атмосферу всего этого, поймать эти позывы и настроения. Остановить время, сохраняя окружающее пространство хотя бы на мгновение.
  А потом встречаешь желтое лицо какого-то дома, которое ты не можешь узнать. Ты не узнаешь его очертаний, трещин, облупившейся краски, но при этом достаточно бодрого вида. Ты останавливаешься. И начинается новое знакомство. Взглядом изучаешь каждый уголок не встречавшегося до этого дома, изучаешь его лицо, морщины отлетевшей краски, добрые глаза постаревших, но когда-то белоснежных окон. И вот оно! Город внезапно стал для тебя еще более знакомым, большим и родным.
  Желтые лица облупившихся стен – каждое из них уникально и не похоже одно на другое. У каждого из этих домов свой возраст, характер, история. Каждый из них – личность. Личность, достойная внимания и уважения.
  Стоит сказать, что этот город славится своей осенью. Каждый год я не упускаю возможности приехать сюда в осеннюю пору. Осень здесь на удивление правдоподобная, она лирично-золотая и приятная, у здешней осени даже особенный запах. Город становится уютным в теплых полутонах еще не опавших листьев, которые гармонируют с желтыми оттенками города. Сухо или дождливо – здесь всегда очень приятно находиться осенью. Рубцовской осенью… Находясь здесь – перестаешь верить, что умирает лето, оно скорее перерождается во что-то не менее прекрасное, во что-то другое. Будто летняя бабочка становится осенним мотыльком, одетым в буро-оранжевый плащ.
  Можно вести бесчисленные описательные рассуждения о временах года в этом городе, о том, как каждое из них уникально здесь, какую свободу радости дарит лето, или как утонченно и захватывающе наблюдать рождение здешней весны. Но, боюсь, я могу нечаянно рассказать все, не оставив ничего за душой. Поэтому я лучше предложу приехать сюда и своими глазами посмотреть на живые картины этого города, по-своему их увидеть и прочувствовать.
  А мне, мне уже пора. Я достаточно увидел в этот раз и наполнился чудесами происходящего вокруг.
  Любовь к этому городу всегда будет жить в моем сердце, и неважно, кого из нас двоих не станет раньше.