Поездка за тюльпанами

                ПОЕЗДКА  ЗА  ТЮЛЬПАНАМИ

       Историю эту рассказал мне в пригородном автобусе случайный попутчик. Помню, вез я с дачи первые тюльпаны - любимые цветы жены. Похвалив их, солидный седовласый мужчина сказал, что они напомнили ему о командировке в Голландию. Помолчав, поинтересовался, не слышал ли я легенду о серебряном тюльпане. Вновь взглянув на букет, воскликнул:
       - Так они и есть серебряные!

       Признаться, те серовато-голубоватые цветы всегда казались мне не совсем удачным подобием их девственно-белых собратьев.
       - Поверьте, Вы убедитесь в этом при полной луне, - перехватив мой недоверчивый взгляд, с жаром настаивал на своем собеседник и повел свой рассказ.

       Жила-была в тех краях богатая наследница старинного графского рода по имени Анна. Когда пришла пора выходить ей замуж, охотников до ее руки объявилось немало. Остужая их пыл, она возвестила, что выйдет лишь за того, кто подарит ей серебряный тюльпан.

       Прослышав о том, первым в ее замок явился захудалого рода, но крайне заносчивый германский принц. Да не с пустыми руками, а с цветком из серебра с тычинками из чистого золота. Но напрасно старался: девушка мечтала о живом цветке. За ним потянулись другие вельможные особы, да все зря.

       Когда после затишья в ворота постучал скромный садовник из соседнего городка, стража не сразу его впустила. Представ пред очами знатной невесты, он, потупя взор, чуть слышно признался, что вырастил серебряный тюльпан, который она сможет увидеть лишь при полной луне.

       Снисходительно усмехнувшись, владелица замка согласилась подождать неделю-другую. В назначенный срок Анна с многочисленной свитой прибыла в заветный сад. И сказал ей молодой садовник, что увидеть желанный цветок они смогут только вдвоем. Она отослала свиту и стала дожидаться полуночи. С наступлением темноты они углубились в сад, но из-за туч луны не было видно. Потом небо вдруг прояснилось. Держась за руки, в самом дальнем углу они увидели ровное теплое свечение. То был желанный чудесный цветок. Анна, словно завороженная, неотрывно смотрела на него. Трудно сказать, сколько это продолжалось. Наконец, глубоко вздохнув, она отправилась в свой замок.

       Узнав о происшедшем через осведомителей, уязвленный германец решил от своего не отступаться, и наутро к садовнику нагрянули стражники. Похитив тюльпан, они бросили парня в темницу. Хвастливый же принц раструбил на всю округу, что он и есть тот самый счастливый избранник, сумевший одарить разборчивую невесту заветным цветком.
Анна проплакала не одну неделю, но условности их круга вынудили ее к браку с вероломным чужеземцем. Впрочем, никто и вообразить не мог, что под сердцем она носила сына. Садовник и впрямь был весьма искусным. Появление на свет младенца объявили преждевременными родами. Ребенок рос в любви и ласке в доме ни о чем не догадывавшегося наглеца, но Анна ни на минуту не забывала о своем суженом и никогда не расставалась со скромным серебряным кольцом с цветком тюльпана.

       Садовнику все же удалось вырваться из неволи. Узнав, что Анна вышла замуж, он отправился в дальние страны. Когда корабль, на который он нанялся простым моряком, выходил из роттердамской гавани, его Анна проезжала вдоль пристани в золоченой карете. Но они оба ни о чем не подозревали.

       Проплавав немало лет, он дослужился до помощника капитана. Окончательно сойдя на берег, решил в родные места не возвращаться и обосновался в Германии. Там и продолжил свой честный род.

                *   *   *

       Спустя несколько лет, оказавшись в командировке в Германии, я записался на экскурсию для любителей голландских тюльпанов. Как известно, апрель – разгар сезона. Дорогу от Бонна до границы скучной не назовешь. На той стороне мы сделали остановку, чтобы перекусить. Рослая немногословная блондинка за рулем – звали ее Анной – отнюдь не выглядела новичком. Показалось, что она сторонилась своих пассажиров.

       Мы еще долго ехали по лесистой местности и, наконец, преодолев несколько горок, выбрались на покрытую скудной растительностью равнину. Объехав столицу по кольцевой, прямиком направились на фольклорное шоу.

       На плоской, как стол, местности в окружении переполненных мутной водой отводных каналов и старинных беленых мельниц возвышался крытый красной черепицей громадный домина. Нас провели в просторный зал, скорее ангар, где стройный востроносый юноша с живыми глазами по имени Клаас показал, как режут местные деревянные башмаки, то есть сабо. Потом он принялся за рекламу сыров – для пущей убедительности рядом в загоне мирно дремали козы и овцы. Отпущенный на свободу, народ разбрелся кто куда: одни лихорадочно скупали сувениры, другие решили подзаправиться кофе с горячими вафлями. Насытившись, экскурсанты потянулись к ставшему родным домом автобусу.

       От моего взгляда не ускользнуло, что, хоть ей не впервой, Анна внимательно следила, как ловко справлялся с работой молодой голландец. Клаас тоже поглядывал в ее сторону. Похоже, они были давно знакомы. Как оказалось, уже много месяцев они виделись здесь каждую субботу: после сеанса, когда экскурсанты покупали сувениры и дегустировали сыры и взбитые сливки с ягодами, пили кофе, у этой пары всегда оставалось время пообщаться.

       Как потом рассказывали, однажды она не приехала. Вместо нее явился упитанный мужичок, который с началом сеанса тут же направился в бар. Клаас спросить про Анну не решился. В следующую субботу она опять не приехала. Теперь Клаас не стерпел, но немец был немногословен а, может, просто безразличен. Клаас, однако, понял, что она заболела.
Адрес фирмы он знал и сразу после выходных отправился в дорогу. Встретили его недоверчиво, но, поняв, какой путь он проделал, заметно смягчились. Подтвердив, что она больна, дали адрес. Дома никого не было, и он принялся опрашивать соседей. Пожилая чистенькая фрау сказала, что Анну забрали в больницу.

       Когда он нашел ее, она была в полузабытьи. Неудивительно, что его не узнала. Он провел у ее изголовья всю ночь. Каждые два часа медсестра заходила проверить капельницу и датчики. Он прекрасно понимал, что остался здесь по ее милости. Его удрученный вид мог тронуть кого угодно, почему она и пошла на такое неслыханное послабление. И он был ей крайне благодарен.

       Утром, едва открыв глаза, Анна вдруг увидела перед собой Клааса. Внимательно оглядев его, она отвернулась к стенке. Затем вздрогнула всем телом и, тяжко вздохнув, повернула голову. Он уловил в ее глазах неясный огонек, постепенно на ее лице проступило некое подобие улыбки.
       - Это ты или сон? – чуть слышно прошептала она.
       - Конечно, я. Молчи, береги силы. – Он взял ее за руку и увидел, как по подушке скатилась слеза.

       Вошла сестра. Строго посмотрев на него, она вдруг смягчилась и как будто улыбнулась. Поощренный Клаас, радостно кивая, дал понять, что готов продолжить добровольное дежурство.
       - Думала, не увидимся, - промолвила Анна.
       - О чем ты? Мне без тебя не жить!
Она благодарно улыбнулась, и из ее глаз брызнули слезы.

       Так он провел время до выходных. В Голландии Класса ждали с нетерпением. Он был на месте за час до прибытия группы. Экскурсию привез все тот же безразличный немец. Мог бы и с ним доехать, если бы договорился.

       Разобравшись с делами, он опять поехал в Германию. Анне становилось лучше. Увидев Клааса, она не  могла скрыть своей радости. Заметив на его руке простенькое серебряное кольцо с цветком тюльпана, она вспомнила старое семейное предание.

       Предок ее отца приехал в эти места много веков назад из Голландии. Там он был хорошим садовником, и, как утверждают, вырастил легендарный серебряный тюльпан. Тот цветок был у него похищен и доставлен в замок молодой графини Анны германским принцем. Выходило, что чужестранец выполнил главное условие знатной невесты, и ей ничего не оставалось, как согласиться на брак. А садовника принц упрятал в тюрьму. Сбежав из темницы и все еще горюя о своей несчастной любви к графине Анне, садовник подался прочь от родных берегов и долго проплавал на большом торговом судне. Решив вернуться на берег, он не захотел оставаться в родных местах. Так он здесь и появился. Построил крепкий дом, обзавелся семьей. По традиции старшую дочь в семье всегда называли Анной. Кстати, говорили, что во время их единственной встречи садовник подарил несостоявшейся невесте серебряное колечко с тюльпаном – совсем как твое.

       - Не может быть! - Клаас как завороженный смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Анна изучающе оглядела его, и он, наконец, промолвил:
       - Это кольцо моей матери. Когда-то его носила графиня Анна. Та самая, что захотела в подарок серебряный тюльпан. Она не снимала его всю свою жизнь. По семейному преданию, ее единственный ребенок был сыном того садовника, что, конечно, скрыли от германца. Анна навсегда сохранила память о той ночи в саду. Сменялись поколения, знатный род беднел, но кольцо бережно хранилось и неизменно передавалось по наследству.
       - Не может быть! - теперь была очередь Анны поразиться услышанному.
       - Это судьба, - прошептал Клаас и нежно поцеловал ее в губы.

       Анна вскоре выздоровела и вернулась к себе. Клаас сделал ей предложение. Родителям ее он пришелся по вкусу. Отцу Класса невеста понравилась.

       Свадьбу сыграли в Голландии, в уютном приморском Воллендаме. В тот день шел мелкий дождик, что, по приметам, было весьма кстати. После венчания в местной церкви, где они обменялись обручальными кольцами, Клаас надел  молодой жене на другую руку старинное серебряное колечко с тюльпаном.

                *   *   *

       Однажды, припозднившись, я остался ночевать на даче. Не спалось, и я вышел подышать свежим воздухом. Над садом висел огромный серебристый диск луны. Я решительно направился к клумбе с тюльпанами. При полной луне они казались действительно волшебными. С тех самых пор я не мог отделаться от ощущения, что бледные серовато-голубоватые цветы, среди первых расцветавшие на участке каждой весной, и при свете дня испускают загадочное сияние.