Женская дружба

Ох, на скользкую дорожку я ступаю! Ну, изменю имена, фамилии, все равно ведь ясно о ком говорю. Начнем с того, что писателем я все-таки не стала. И, слава Богу, в наше-то жуткое время!  С моим стремлением к достоверности могла стать диссидентом в лучшем случае, пациентом какой-нибудь психушки в худшем. Или наоборот, кому как нравится. Стала даже не физиком, скорее математиком. Настоящий художник может размашистыми штрихами, цветными пятнами создавать дивную картину. Я начинаю скрупулезно  и  старательно выписывать  мелкие детали, стремясь в первую очередь к точности.

Так вот о женской дружбе. В садик я не ходила, росла, как пацан, большую часть времени с братом, его друзьями, с отцом. В школе на переменках чаще всего одна, где-нибудь у окошка. Даже если в стайке девчонок, не слишком прислушиваюсь к их разговорам, как-то все мимо ушей.  Две красавицы есть уже в начальных классах, на них посматривают, обсуждают, я в стороне.

Первые подружки появились в шестом классе. Вместе с первой влюбленностью. Он перевелся к нам из другой  школы и сразу вызвал жгучий интерес в женском обществе.  Посматривал, чуть ли не на всех девчонок сразу, рассылал записочки. Я тоже получила: «Увы, я вас не знаю, но, наверное, вы хорошая». Ну как тут не заинтересоваться? А девочки сами подошли, заговорили, их было трое, я стала четвертой в этой компании. Вместе на переменках, вместе идем из школы домой. Останавливаемся у перекрестка, где надо расходиться в разные стороны, болтаем, «точим лясы». О разном, и о мальчиках, конечно, как же без этого. Я как-то незаметно рассказываю о своей влюбленности.

А тут кто-то подкидывает идею нашей молодой классной руководительнице: надо рассадить девочек с мальчиками, чтобы меньше болтали на уроках. Пишут записки, кто бы с кем хотел сидеть.  С ним многие хотели бы сидеть, но молчат, а обо мне Валя вдруг «вспоминает» и пишет наши фамилии рядом.

На другой день все рассаживаются по новым местам. Я с замирающим сердцем сажусь за его парту, впереди Валя с Женей, сзади Наташа с кем-то , не помню. После перемены мой портфель оказывается на полу, и Валя соглашается меня «выручить». Она занимает место рядом с ним, я пересаживаюсь к Жене.  Так мы сидим почти год, и Вале он нравится не меньше, чем мне, но она умеет скрывать свои чувства, в отличие от меня.

А потом у меня появляется новая подруга.  Об интеллигентности можно говорить много. Казалось бы, чего проще – закончил ВУЗ и стал интеллигентом. Да только  ВУЗ дает образование, но не воспитание, настоящие традиции передаются из поколения в поколение. Лена как раз из тех, подлинных – династия врачей, обширная библиотека, музыкальное образование. Мой отец интеллигент, пожалуй, первого поколения, об интеллигентности матери вообще лучше не говорить. Мне дружба с Леной дала многое, во всяком случае,  интерес к стихам появился благодаря тетрадкам Лены. Много интересных книг  прочитано из домашней библиотеки Лены – в школьных и общественных библиотеках не всегда найдешь. У нас тоже библиотека, читать я научилась в пять лет, но по обширности и подбору авторов значительно уступает их библиотеке.

Над Галей мы слегка подсмеиваемся. Она занимается в драмкружке дома пионеров, участвует во многих спектаклях и очень неплохо. Но эта театральность слишком переносится на реальную жизнь. Она и здесь как будто продолжает играть выбранную на данный момент роль, но более неестественно, чем на сцене.  Так называемых интеллигентов в семье нет,  а показать интеллигентность очень хочется, получается «культура так и прет!» Мы ее со скрытой насмешкой называем между собой ДездЕмона, вот так, с ударением на втором слоге. Галя, как и Лена,  живет с мамой, бабушкой и дедушкой, отца нет. Мамы самозабвенно любят своих дочерей. У Лены мама – врач-офтальмолог, у Гали – медсестра.
Выходим как-то из школы, начинает накрапывать дождь. Бежит с зонтиком мать Гали, следом за ней мама Лены. Лена подсмеивается: «Ну вот, еще одна ненормальная мамаша!»  Надо было видеть взгляд Анны Ивановны, матери Гали.


Детство прошло, школа окончена. Лена поступает в Саратовский медицинский институт. Галя пытается поступить в медицинский институт в Москве, но возвращается, вроде бы даже не дождавшись окончательных результатов, - нелады с дядюшкой, его женой. У них она останавливается на время сдачи экзаменов и у них могла бы жить в случае успешного поступления. Я проваливаюсь на экзамене по математике  при поступлении на физический факультет Саратовского Государственного университета.

Лена успешно учится, я работаю лаборантом физического кабинета в школе у отца, Галя моет бутылки на детской молочной кухне. По вечерам мы с Галей ходим на подготовительные курсы в нашей школе.  Гале больше нужна химия, мне физика, но посещаем все занятия вместе. Летом я успешно поступаю на свой физический факультет, Галя поступает в Пермский медицинский институт, причем сначала на вечернее отделение. Потом почему-то нельзя перевестись, он еще раз сдает экзамены и поступает на первый курс дневного отделения.  Теперь все студентки.  В  каникулы я встречаюсь с Галей, с ней у нас начинается переписка,  Лена отходит, у нее своя жизнь, другие друзья.
Иногда Галя присылает свои стихи:
«Человек не может надоесть,
Если так к нему привыкнуть трудно.
Даже маленькое чувство есть –
Плохо без него, тоскливо, нудно.

……….

Обещать не надо звезд с небес,
Не уверен, говорить не надо.
Но когда разлука надоест,
Надоест и тот, кого нет рядом».


Я переживаю тяжелый стресс, связанный с любовью, изменой, предательством, непониманием родителей, отставанием в учебе. Попадаю в больницу с диагнозом «реактивная депрессия и полное истощение нервной системы». Приходится брать академический отпуск и возвращаться домой. У меня исчезает интерес к жизни, не хочу никого видеть, ни с кем не хочу разговаривать, даже книги перестаю читать – все безразлично.  Галя приходит, сидит рядом, что-то рассказывает, пытается вывести меня из оцепенения. Все это в конце четвертого курса, учиться осталось всего год.

Университет я все-таки оканчиваю, уезжаю по распределению в Ковров. Галя после окончания института работает интерном в Кирове, где живет мать моей новой подруги, с которой мы вместе работаем и живем в общежитии.  Встречаемся там, когда мы приезжаем туда с Таней. Галя уже замужем. Она присылала мне приглашение на свадьбу, но я его не получила – вытащили мальчишки в подъезде. Наши ящики вообще периодически то очищают, то поджигают, детки резвятся.


У меня опять неудачная любовь, возвращаюсь домой и рожаю ребенка без мужа.  А у Гали с мужем нелады.  Он не хочет жить в комнате в общежитии, стремится к своей маме, Галя к его маме не хочет. Анна Ивановна тоже подливает масла в огонь, оберегает обожаемую доченьку.  Все это рассказывается мне с рыданиями, я уговариваю Галю сохранить семью.  Но когда слышу, что у нее единственное желание – увидеть его, чтобы вцепиться ему в рожу, я не выдерживаю: «Разводись!»  Она еще ждет, что он приедет за ней, заберет в Пермь, но он не приезжает, разводятся заочно.  У Гали дочка на четыре месяца старше моего сына.  Вместе гуляем с детьми. Первый раз слово «мама» мой Алеша произносит после прогулки в парк с Леночкой. Она лопочет «ма-ма-ма-ма», он повторяет за ней.  Беру Леночку на руки, Алеша тут же бросает все свои занятия, бежит ко мне, так и иду с ребенком на каждой руке.
Я жалуюсь Гале на пьяные «выступления» брата, тот развелся с женой и активно заливает свое горе водкой. А Галя вдруг решается выйти за него замуж: «Он будет счастлив и будет совсем другим». Никаким другим он, конечно,  не становится, их брак вскоре распадается, моя мать обвиняет во всем Галю: «Налетела, как вихрь, женился бы на Ольге, та  бы с ним жила.  Неужели у нее хватит совести прийти в наш дом?» Галя поздравляет меня с днем рождения у ворот, в дом не заходит. Тем более она уже встречается с другим мужчиной, тоже врачом, а мой брат все еще пребывает в печали.

С этим мужем она тоже, в конце концов,  расстается из-за его пьянства.  У нее даже поговорка появляется: «Мужья приходят и уходят, а подруга остается». К счастью ни один из ее мужей не интересует меня, как мужчина, я их тоже.  Но вот появляется  Виталий.  Это уже после самоубийства моего отца. Галя заходит с ним в квартиру моей матери, встречаю заинтересованный взгляд.  Большинство женщин чувствует, как к ней относятся, порой  и говорить ничего не надо. Он  моложе нас лет на восемь, я не сторонник таких отношений, ищу бессознательно более сильного, не хочу никого нянчить.  А Галя на него «западает», он такой высокий, видный. Мы с Галей обе не маленькие, говорим что-то о преимуществах «карманных» женщин, «А для меня все женщины – карманные». Они приходят ко мне вместе, вместе оказываемся в гостях у другой подруги, я прихожу к ним.

Потом Галя уезжает в командировку, а он пьяный  является ко мне. Начинает рассказывать о своей влюбленности, как он сначала услышал обо мне, потом  увидел. Как читал тетрадки моих дневников (я давала их Гале), как Галя как-то сказала, что если он захочет уйти от нее, то пусть это буду я, ее подруга (наивный, это же надо так не знать женщин!). С Галей его все устраивает, но жить в их доме невозможно из-за постоянных скандалов Гали с матерью.  Да, это так, я тоже нередко становилась свидетельницей этих скандалов. Начинается из-за какого-нибудь пустяка, причина выеденного яйца не стоит. Но никто не хочет уступать,  каждой  надо, чтобы  последнее слово осталось за ней, доходят до ужасных оскорблений, потом причина уже забывается, обсуждаются только оскорбления.  Вот-вот, той самой, которая не образованием дается – интеллигентности не хватает.  Я  таких скандалов между отцом и матерью насмотрелась, причем не остановить именно мать. Галя убегает из дома, живет какое-то время то у меня, то у еще одной подруги, дети (уже двое) остаются с Анной Ивановной.  Я тоже иногда спасалась у Гали все от тех же пьяных «выступлений» брата, сына, правда, с собой брала. Выслушиваю все это, говорю: «Ты что-то перепутал: подруга у меня Галя, а не ты, и любит тебя Галя, а не я». Но выгнать его ночью пьяного не решаюсь, попадет в вытрезвитель, опять же Гале неприятности. Стелю ему в одной комнате, ухожу в другую,  ложусь с  Алешей.

А он сам все рассказывает Гале, та устраивает ему скандал, Анна Ивановна перестает со мной разговаривать. И Галя вроде бы верит, что ничего между нами не было, и вроде бы не верит, какое-то сомнение все равно остается. Дело даже не в нем, они все равно потом расстаются, а могла ли я так поступить?  Мужик-то  никчемный, кстати, ни образования, ни работы нормальной, выпить, да погулять. Я предпочитаю нянчить детей, а Галя все еще верит, что из пьяницы можно человека сделать.


Ну, а сейчас о самом больном между нами.  Галя неплохой врач, руки на месте, работу любит, к ней идут. Участкового мы не выбираем, и все-таки попадаются иногда такие врачи, в дни приема которых пациентов очень мало, хотя к другим очереди. Нет, Галя не из таких.  Работает, к слову сказать, акушером-гинекологом, пациенты – женщины. А капризов порой хватает, все больше с коллегами.  Может фыркнуть, уйти на больничный, тем более со здоровьем действительно не все в порядке – застарелая астма. Оклады у врачей,  сами знаете какие, приходится на полторы ставки работать, брать дежурства.  А тут ей вообще ни одного дежурства в месяце не поставили. Я в то время в роддоме подрабатывала на компьютере, многие документы печатать приходилось, видела этот график. Суханкин  (заведующий гинекологическим  отделением) поставил  все дежурства себе и своей жене.  Все промолчали, никто не стал связываться, а Галя взялась справедливость искать.  Обратилась в профсоюз, потребовала разбора этого случая.  На собрании Суханкин ей заявил, что она перестала расти, не изучает новые методы, живет старым капиталом, боится самостоятельно оперировать, идет за помощью к нему. Вот как-то так, это с Галиных слов, я там не была, естественно. Галю особенно обидело, что это сказано при медсестрах, акушерках, оскорбление ее достоинства. В суд побежала возмещения морального ущерба требовать.  Все это никак не способствует улучшению отношений с коллегами. Суханкину суды эти совершенно ни к чему, медсестры обижаются, что она их за людей не считает, откуда столько высокомерия. Соседи Гали каким-то образом оказались во все это включены, он человек открытый, всем все рассказывает. У одной из соседок Галя наблюдала дочку по ее просьбе, а роды оказались тяжелыми, с осложнениями, вертолет вызывали, отправляли в Саратов.

Я в это время жила с Сашей.  Он с Галей раньше встречался, еще до Виталия, мы и познакомились с ним благодаря Гале.  Начались вдруг звонки Галиных соседей:  у нее серьезные отклонения, развесила на двери какие-то открытки, ни с кем не разговаривает,  дверь не открывает, в ночной рубашке выходила мусор выкидывать.  Мы говорим – оставьте ее в покое, не лезьте к ней. Не унимаются, одна особенно, такая деятельная – надо непременно госпитализировать, это у нее с климаксом связано, пройдет, но обязательно надо пролечить. Достали! Саша съездил, она ему  открыла, молчит, объясняется знаками, но все действия осмысленные, никаких отклонений он не заметил.  Но соседи не успокоились, дозвонились до Галиной  подруги, врача-терапевта.   Та  Галю  просто обманула. Та  Галю  просто обманула.   Пообещала оформить инвалидность по астме.    Вот только  мест  в терапевтическом  отделении  больницы сейчас нет, поэтому  надо  полежать в психиатрическом отделении.  Галя с ней поехала.
      
Какие-то  отклонения, возможно,  были, но не опасные ни для ее жизни, ни для жизни окружающих – что требует непременной госпитализации.  Ночная рубашка, кстати, в которой она вроде бы мусор выкидывала, оказалась всего лишь светлым халатом. А действительно! Пусть в другой раз на каблуках и при макияже выходит! Тем не менее,  держат, лечат. Мы с Сашей навещать ходим.  Отпускают ее на денек, а она прямым ходом к Саше в деревню. Я на работе, он там с огородом, Галя вроде бы за рассадой для кого-то. Ночевать там остается, Саша мне сразу звонит, сообщает. И опять же дело не в нем, а могла ли она так поступить?

В Саратов ее отправляют за город. Какие там условия я немного наслышана. Огромные общие палаты, народу много, а у нее могут начаться приступы астмы  даже от запаха кошачьей шерсти, и кто там на это будет смотреть? Бегу к врачу, тоже нашему однокласснику, пытаюсь убедить. Все та же Наташа, которая так хлопотала о госпитализации Гали, привозит ее домой.

Со своей  работы Галя уходит, устраивается  не по специальности, просто где-то надо работать, пенсии еще пока нет.  А я вскоре ухожу от Саши.  Идем с Галей в лес за грибами и говорим бурно, эмоционально, только каждая о своем. Она о коллегах, соседях, хочет выяснить,  кому так основательно дорогу перешла. Я о Саше, кто из нас больше неправ, я или он. Так вот и беседуем.


 Прошло все, улеглось. Мы уже пенсионерки, живем заботами детей и внуков. Часто встречаться не получается, все какие-то дела. Галю все также мучают приступы астмы.  У ее дочки, да и у сына такой же взрывной характер, как у Гали и ее матери. Делить нам с Галей уже некого, хотя отношения с Сашей я поддерживаю и сейчас, порой приезжаем к Гале с ним вместе. В лес едем втроем  на машине Саши, если состояние здоровья Гали позволяет.  В лесу, на Волге нам с Галей всегда хорошо, одна общая тяга у обеих.

Галя все время что-то мастерит: делает забавные игрушки из обрезков ткани, меха, поролона, увлеклась лоскутным шитьем, у нее получаются очень яркие, живописные одеяла, покрывала, занавески, собранные из искусно подобранных лоскутов. Ее сын ворчит, что вся комната этими лоскутами засыпана. Я все больше с книгами, компьютером, с внуками, летом на огороде с Сашей. В последнее время только огород забросили – слишком часто неурожай из-за погоды, а сил уже не так много.

Галя теперь на детей жалуется, они ведут себя с ней так же, как она в свое время вела себя с матерью.  Моей матери 88 лет, живет со мной и моим младшим сыном. У старшего сына хорошая жена и двое детей, я на них не жалуюсь.

 Могут дружить женщины. Если нет соперничества.