Крым в вихре времени

КРЫМ

Есть сравнительно небольшой полуостров, в котором на небольшом пространстве сочетаются степь, леса, горы и море. Мало того, здесь есть соленые озера, способные снабжать пищевой солью большую страну; лечебные грязи. И называется этот полуостров – Крым. Откуда взялось это название? Это название дал небольшой городок под названием Эски- Кырым. Что означает это слово, точно не определено. Некоторые думают, что слово Крым – означает крепость, другие, что с тюркского языка это означает «ров». Знакомство с историей Крыма, полагаю, следует начать с города, давшего название, известное теперь всему миру.
  Итак, когда вы едите из Феодосии в Симферополь, первым городом и будет Эски-Кырым (Старый Крым). Его древнее название –
Солхат.
   Греки называли этот город «Кареа». Он существовал уже в VI столетии. В тринадцатом веке он был самым большим городом на полуострове, став административным центром Крымского полуострова. Название его стало -
Эски- Кырым  (Старый Крым).

Великое может стать малым.
Пример тому – город Солхат.
Как первой столицею стал он,
Был славен когда-то, богат.

Один его хан возвеличил,
Столицу другой перенес,
Поступок у каждого личный,
И все же – не личный вопрос?..
         Находится он в лесистой местности у подножия горы Агирмиш-Даг, у реки Чурюк-Су.
Через Солхат шел караванный путь от Перекопа в генуэзский порт Кафу. Из русских земель купцы везли драгоценные меха, воск, сало, лён, изделия из кожи. Отсюда на Русь – тюки шелку, драгоценности, пряности. Мирной жизнь того времени не назовешь, но Солхат не переживал потрясающих событий, пока сюда не пришли татаро-монголы. Новые хозяева руками невольников, привлекая опытных мастеров из Малой Азии соорудили новые защитные стены города, построили новые крепкие ворота. Впереди стен вырыли глубокий ров. В 1260 году здесь была сооружена первая мечеть. Еще через пять лет, здесь появляются турецкие строители и камнерезы, и Солхат стал столицей
Кстати, принятие  ислама Золотой Ордой началось с ее Крымского улуса. В том и состоит значение Солхата, что с него началась исламизация всего Крыма. Здесь было несколько медресе, готовивших проповедников Корана. Здесь было много мечетей, среди которых выделялась мечеть хана Узбека, построенная в 1314 году.  В 1267 году при золотоордынском хане Менгу-Тимуре здесь были отчеканены первые крымские монеты.

При хане здесь монетный двор-
Чеканится татарская монета.
Крым носит его имя до сих пор,
Но помнят ли об этом?
 Здесь, еще ранее,  в 1287 году египетский султан Ель-Мелик, Ель-Мансур построил еще одну мечеть. В училищах города преподавались арабские науки. Город Солхат был родиной Египетского султана Бейбарса. Сам он был половцем, куманом. Был продан в рабство ребенком,  взят в школу янычаров. Потом мамлюком стал при дворе Египетского султана. И сам, впоследствии стал владетелем Египта. В память о себе Бейбарс  в Солхате в 1288 году построил великолепную мечеть.
Из Солхата куман молодой
Стал великолепным янычаром.
Не смешался с общею толпой,
Мамлюком в Египте стал сначала...

Как себе он славу добывал?
Это уж история иная.
Как в Египте он султаном стал?
Думаю, дорога непростая!
      В южной части города располагался Караван-Сарай, где купцы, приехавшие из разных стран, могли отдохнуть и поместить свои товары.
Раннее утро. Легкий туман струится с гор, чуть проглядывают зеленые склоны. Давно муэдзин прокричал с минарета, созывая правоверных к утреннему намазу. Неверные потянулись к рынку. Их бог не так строг к исполнению священного обряда. Перекрестил лоб, да и приступай к делу. К рынку направилась и голытьба, в надежде заработать на лепешку. Для местных беев рынок – это кормушка. Одев богатые халаты, подпоясав их шелковым кушаком, выпятив вперед живот, неторопливо двигаются они вдоль торговых рядов, не забывая заглянуть и на невольничью часть рынка. Глаза, по-рысьи,  вглядываются  в лица прибывших сюда из дальних стран. Как осы, они жалят карманы купцов. Бесчисленное количество налогов взимается с торговых людей. Терпят купцы, знать, есть еще выгода приезжать сюда. На рынке самый богатый и самый уважаемый человек – меняла. Деньги у приезжающих разные, обменять надо, перекинуться несколькими словами. Меняла и языков много знает.Себе служит и хану тоже, не забывая о казне Даулет-Берди.
Кто ближе к хану, у того и возможностей обогатиться больше. Вот и вьются вокруг него, как назойливые мухи. Главное во время шепнуть, указать, подсказать. Между татарами идет постоянная борьба за власть, интриги и убийства стали постоянным явлением. Как выслужиться еще вне похода? Жен у беев помногу, а дети все имеют право на имя отца. Как быть? Что делать? Как прокормить ораву? Как одеть, чтобы не стыдно было перед другими? А сколько завистливых глаз следит за каждым движением, ждут, когда оступишься? Лишнее возьмешь, донесут Даулет-Берди! Воспевают придворные поэты милости хана. А на деле, хан, как и все до него, жесток. Без жестокости власть не удержать. Всякое нарушение карается смертью. Словно не мирная жизнь, а в походе находишься! Жизнь бея в глазах хана не стоит следа копыт коня его. Что стоит хану лишить родового знака бея? Кто поднимет его с изображением быка или коня высоко над головой?  Ждет бей, вглядываясь, присматриваясь, пресмыкаясь, что дальше будет? Во время заметить, что правитель ослаб, успеть бы переметнуться к сильному, не опоздать бы?.. Вот из Золотой Орды в Крым вторгся Улуг-Мухаммед, пытаясь отнять власть у Даулет-Берди. Но поддержки у местных беев не получил. Что может дать тот, кто сам только ищет наживы? Только корми его голодное войско?.. В это время при дворе Литовского Великого князя Витовта находился внук хана Золотой Орды Тахтомыша. Его и поддержал своей военной силой Витовт, помогая стать Крымским ханом. Столкнулись Улуг-Мухаммед с Хаджи-Гиреем., одолел своего противника Гирей. Деньги многое делают, а Литва дала их своему ставленнику. Так с помощью Литвы в 1434 году Хаджи-Гирей стал владетелем крымского престола. И началась с того времени властвовать над Крымом династия Гиреев. Хитер Хаджи-Гирей, потихоньку всех беев отдалил от себя. Знать, не доверяет?.. Да, и Солхат недружелюбно отнесся к новому хану, и Хаджи-Гирей решил покинуть Солхат. Куда из Солхата податься? На Запад, или Восток? Но и там, и там очень сильной была генуэзская партия. Пока она сильна, чувствовать себя в безопасности, да еще в окружении ненадежных беев, Хаджи-Гирей не мог. Только на Юг надо, там можно отыскать неприступное жилье. А оттуда доставать своих противников. Уговорил он владетельного князя Мангупта Алексея взять у генуэзцев порт Чембало (Балаклаву), руку дружбы протягивая. Тот возложенную на него миссию выполнил блестяще.. Из Балаклавы генуэзцы поспешно перебрались в Кафу (Феодосию). Вот здесь-то от своего консула они узнали, что взятие Балаклавы было сделано не без интриг Крымского хана. Решили генуэзцы наказать вероломного монгола; собрали большое войско, аж восемь тысяч добротно вооруженных воинов, и направились к Солхату. Неподалеку от города встретил их Хаджи Гирей. Битва быстро закончилась, полным поражением генуэзцев. Хаджи-Гирею досталась богатая добыча. Генуэзцы после поражения поняли, что с Крымским ханом лучше решать вопросы, посылая  богатые подарки. Охоч был хан до подарков, никогда не отказывался. Для своей ставки Хаджи-Гирей избрал трудно доступный город-крепость Кырк-Ер, иначе называемый Чифут-Кале. Хорошо ему там жить, надежно. Потеряв, свое значение, как столицы, Солхат стал приходить в упадок. Правда, он еще некоторое время был центром торговли невольниками, пока эту роль не взяла на себя Кафа.

СУРБ-ХАЧ
В четырех километрах к югу от Солхата находилось прежде крупное селение Казарат. Прежде жизнь ключом била в нем. Проживало множество национальностей, но превалировали в нем армяне. Ныне Казарат исчез и ничто о нем не напоминает. Около Казарата в 1358 году был воздвигнут армянский монастырь Сурб-Хач (святой крест). Место для него было выбрано удачно. Заросшее лесом ущелье. Неподалеку катит пенные воды горная речушка. Ниже монастыря – террассовидно высаженные фруктовые деревья, образующие красивый монастырский сад. К саду вели мощенные камнем ступени. Тут же, внизу два великолепных фонтана и колодец с чистейшею водой. Рядом с монастырем проходила торговая дорога, ведущая на Судак. Сам монастырь небольшой, с крохотными кельями для монахов, но монастырь богатый. Имелась печь, коптильня для рыбы и мяса. Фрукты из сада засушивались. Имелся глубокий большой погреб для хранения солений. В монастыре стены расписаны картинами на темы евангелие. На одной был изображен Иисус Христос, сидящий на троне. По сторонам от него – богородица и апостол Петр. Вся картина в обрамлении четырех евангелистов, создателей Евангелие. Колокольный звон трижды за день оглашал мелодичным звоном  округу. Теперь кругом забвение и запустение. Но в непогоду сохранившиеся средневековые постройки готовы  предоставить укрытие пастуху, охотнику  или просто случайному прохожему. Просуществовал Сурб-Хач до конца восемнадцатого столетия. Кто знает, может и возродится... И поплывет малиновый звон над лесистым ущельем?..
Всяк служит Богу, как умеет:
Постом, молитвой и... копьем.
Кто телом, кто душой владеет,
А кто – повозкой и конем.

Наверно, так устроен мир,
Что кто-то с миром не согласен?
Тогда уходит в монастырь,
К мирскому быту не причастен.

К религии терпим был хан,
Не важен бог, плати налог...
Построен монастырь армян
Исса пророк – армянский бог.

Живет армянский монастырь,
Внутри него свои законы.
А за стеной бушует мир,
Теперь монахам – незнакомый!

      Естественно, история Крыма началась значительно раньше, еще до Рождества Христова, и не с Солхата. Крым был заселен еще тогда, когда был племенной уклад жизни, большая часть населения занималась скотоводством. Приходили кочевники в Крым двумя путями: через узкий Керченский пролив и через Перекопский перешеек. Между Волгой и Доном на огромном пространстве пасли стада коров и овец люди, которых  Геродот называл киммерийцами, а страну, где они находились Киммерией. Затем они переместились на берега Кубани и Терека. Что-то заставило эти племена прийти движение. Им удалось преодолеть узкий Керченский пролив, называемый тогда Киммерийским Боспором, и проникнуть в Крым...

БОСПОР  КИММЕРИЙСКИЙ
Край благодатный не мог не быть заселенным. Во тьму веков уходит история его. Кто может сказать, когда она началась? Кто первым заселил крымскую землю? Какой образ жизни вели люди тогда? Нет следов, нет. А может, есть, да мы не находим? Не с теми мерками подходим к прошлому? Прошлому и прежде наносились непоправимые раны из-за невежества или из-за желания скрыть преступные действия. Искателей старины из числа обывателей интересовали только материальные ценности, прежде всего золото и серебро. Да, и сегодня археологу мешают, как только могут, пряча от глаз его культурный слой при возведении новых строений. А сколько утрачено из того, что было открыто! Например, в 1891 году, во дворе дома № 29 по Нагорной улице гор. Керчи случайно открыли склеп. А там роспись стены, да еще какая!  В центре – прекрасное и скорбное лицо женщины – богини плодородия Деметры. Печальна богиня оттого, что дочь ее Кора отошла в царство Аида, оставив прекрасную, полную красок и света землю, сменив ее на мир теней и полумрака… Краски фрески яркие, словно недавно выполнены. Нет аналогов этой фреске в самой Греции. Не сохранилось ни единой. А здесь? Много веков прошло... Но, открыв склеп, нарушили люди условия, в которых краски пребывали, стали пропадать они… А как закрепить их, не знают?.. И все-таки, работой великих и кропотливых тружеников археологов, кое-что удалось. Контуры  далекого прошлого начинают проступать из глубин первого тысячелетия до нашей эры. Древний Боспор заселяли киммерийцы. Два города тогда имели название Киммерик, по разные стороны пролива располагались. Страна называлась Киммерия.  Занимались киммерийцы разведением скота. Племена вначале многочисленные могучие, со временем стали малочисленными и слабыми в военном отношении. Поэтому под давлением скифских племен ушли на запад, оставив после себя только название пролива – Киммерийский. Боспор Киммерийский! Вот и все, что осталось от народа и его многовековой истории. Кстати, было  в то время два Боспора: один Боспор Киммерийский, другой тот, который теперь называют Босфором. Само слово Боспор в переводе означает – «бычий брод». Так презрительно называли греки узкие проливы. В  VII – VI веках до нашей эры по степным просторам Евразии волнами идут передвижения кочевых народов в Восточную Европу. В это же время племена Восточной Европы вступили в соприкосновение с народами Кавказа, Малой и Передней Азии,  с древневосточным и античным миром. Пришли тогда в Крым и скифы. Откуда они? Что за люди? Что нам известно о скифах? Не спросишь у них самих: «Как вы жили на земле причерноморской?  Откуда вы пришли в Крым?»          
     Может, довериться «отцу истории» Геродоту? Все-таки давно жил, многое знал!  Пока ясно одно, пришли скифы с  востока. По роду занятий – скотоводы. Но широких степей в Крыму в тот период времени не было. Керченский полуостров был покрыт лесами. Произрастали здесь дуб, клен, ясень. Каково пришлось здесь первым степнякам?  Может, пришлось жечь лес для создания простора?

Сверкнул луч солнца и погас.
Собрались на ночлег.
Короток отдых, в ранний час
Опять начнется бег.

Из года в год, из века в век,
Голодны или сыты?
Но начинают свой набег.
Идут на запад скифы.

Стоит из войлока шатер,
Вокруг пасутся кони,
Разводят небольшой костер,
Ко сну сидящих клонит…
        По словам Геродота, у самих скифов существовало предание об их происхождении: на безлюдной земле, где гуляли буйные ветры, гнулись высокие травы, шумели листвой редкие деревья; только звери были, да в небесах птицы парили. Прогуливалась как-то степью широкой красавица юная. Заметил ее Зевс, зоркий взгляд у бога, не мог пропустить девушку, гибкую, стройную.
Дочерью Борисфена была юная красавица. У бога богов Зевса от дочери Борисфена (так древние греки называли Днепр) родился первый человек. Звали его Таргитай. Было у первого человека три сына – Липоксай, Арпоксай и Колаксай. Выросли парни, крепкими стали, вошли в силу мужскую, пошли в степь широкую, разгуляться, силушку попробовать. Вдруг зашумело, засвистело. Птицы стаями взлетели, понеслись прочь над землей. Травы к земле пригнулись. От свиста уши заложило у парней, присели, глаза закрыли. Глухой удар. Открыли глаза и увидели, лежат на земле четыре золотых предмета: плуг, ярмо, секира и чаша. Лежат, ярко блестя под лучами солнца. Пытались старший и средний братья взять эти предметы, да не дались они им в руки, а вот младший смог и взять их, и унести с собой. Приняли старшие братья случившееся, как знак, свыше данный, и отдали бразды правления  младшему. Мирно жили старшие братья, не тяготясь властью младшего. От трех братьев и пошли роды скифские… Перечисление предметов, упавших с небес свидетельствует о том, что скифы стали переходить к оседлому образу жизни, а скотоводство стало уступать земледелию.
Что было прежде, и теперь?
Иная вышла доля.
Шатров уж нет, окно и дверь…
И воля уж – неволя!

Степных просторов просто нет.
Что делать скотоводу?
И пережив немало бед,
На хлеб садиться, воду?..

Пусть тот же войлочный колпак,
Меч, лук, колчан и стрелы…
С землей сродниться не пустяк,
Совсем иное дело -

Пшеницу сеять и овес,
Ходить весной за плугом.
Такое скифу довелось –
Кормить зерном округу!
   Есть еще одна легенда происхождения скифов. Судя по содержанию, создали ее древние греки. Вот она: Геракл, перегоняя стада Гериона, попал в безлюдную степь. Дело шло к ночи, а случилось это зимой. Застигли его мороз и метель. Что делать? Куда спрятаться? На три шага ничего не видно за стеной снега. Чтобы не замерзнуть, плотно завернулся Геракл в львиную шкуру, снятую им когда-то с Немейского льва, заснул. Пока спал, его лошади исчезли. Проснулся – нет лошадей! Пошел их искать. Долго скитался по заснеженной степи, пока не набрел на пещеру. Духом живым от той пещеры тянет. Заглянул в нее герой, удивился…Жила в той пещере змеедева, с красивым  женским телом до чресел, а ниже их - туловище змеи. Лицо нежное, прекрасное. Глаза голубые, голубые, как только может быть голубым небо в ясный летний день! Улыбнулась приветливой улыбкой Гераклу. Спросил ее сын Зевса: «Не видала ль ты табун лошадей? Не проскакал ли он мимо?» Змеедева не стала отпираться, заявив, что лошади у нее, но отдаст она их ему только после того, как он вступит с ней в любовную связь. Похоже, Геракл был не слишком разборчив, да и тело титаниды призывно манило… Дал согласие. От брака его со змеедевой родилось три сына. Уходя, Геракл оставил змееногой богине лук и пояс, сказав: «Когда сыны вырастут, пусть попробуют лук натянуть. Кто справится с этой задачей, будет хозяином этой земли. Остальные, не справившиеся, должны покинуть ее. Когда сыновья выросли, мать протянула лук им, передав приказание отца. Ни старший Агафирс, ни средний Гелон с задачей отца не справились. И только младшему сыну, Скифу, удалось выполнить завет отца. Он опоясался поясом Геракла и стал хозяином степи.
      А что говорит наука?  В VIII – VII вв. до н.э. племена скифов-кочевников пришли в причерноморские степи с каких-то территорий Заволжья и Азии. Принадлежали скифы к племенам североиранской языковой группы. Постепенно, вследствие сильного смешения скифов с другими местными племенами постепенно исчезали характерные признаки их культуры. У них становятся  господствующими оседлые формы жизни, формируется городская культура, появляется государственность. Вначале жили скифы бедно, о чем свидетельствует бедность их захоронений. Но, начиная с VII – VI вв. до н.э., скифы начали вести успешные войны с персидским царем Дарием, войска которого вторглись на территорию Скифии.
Когда воюют с бедною страной,
Три безрассудства сразу видны:
Сомнительный исход, добычи
никакой,
И вред огромный, это – очевидно.

Чтоб даром кровь свою не проливать,
Да и чужая кровь чего-то стоит?
Сначала следует проверить и узнать,
И этим свою совесть успокоить!

Что собирался перс у скифов взять?
Простор степей и запах трав?
Повел туда бесчисленную рать,
Жизнь, многих подданных, украв,

По счастью, есть куда бежать,
И скифы за врагом не гнались.
Оставил весь обоз, погибла рать.
Воспоминания в истории остались.

 Удачные войны обогащали скифов. Прежде они пленных убивали, теперь они их ослепляли, превращали в рабов и использовали как тягловую силу.
Со временем, захоронения скифской знати становятся богатыми. Скажем, в 1830 году к Северо-западу от Керчи была вскрыта погребальная камера кургана Куль-Оба. В ней был погребен знатный скифский властитель. Помещен был в саркофаг из кипарисового дерева. На его голове была остроконечная войлочная шапка с двумя обручами  из листового золота с резьбой. Рядом лежал кожаный головной убор с золотыми пластинками, на них рельефные изображения сцен побратимства. На шее – золотая гривна с фигурками конных скифов. На руках – золотые кольца.  С ним лежали рядом  короткий железный меч, с рукояткой, покрытой листовым золотом; рукоятка для плети, обвитая золотой лентой, да точильный камень в золотой оправе. Рядом в деревянном ящике была погребена знатная женщина. Возможно, это была жена. А может, и любимая наложница? На ней диадема из электра (сплав золота с серебром), золотое ожерелье, электровый сосуд с изображением сцен скифской жизни (теперь он известен всему миру), золотые серьги и подвески. В древней могиле находился и скелет коня.  Погребения  V  века и более поздних веков на Керченском полуострове становятся еще богаче. Последнее из таких открытий было сделано в 1965 году, в одном из трех курганов вблизи деревни Огоньки. Название курганы получили - «Три брата» В одном из них было обнаружено захоронение знатной женщины в богатом золотом уборе. Она лежала под балдахином, обшитом по краям золотыми пластинками. Руки ее украшали золотые браслеты. На лбу – золотая диадема с изображениями львов, в ушах золотые серьги…
      Могущество скифов растет. Скифы владеют землей не только Крыма, но и землями Причерноморья и Приазовья. В IV веке Скифией правил царь Атей, современник Филиппа Македонского. Правда, здесь могут быть и возражения, поскольку государственности, как таковой, у скифов не было. Со смертью Атея  Скифское царство распалось... Степи Причерноморья бесследно укрыли их. Более устойчивой оказалась скифская государственность в Крыму.
Кроме скифов в Крыму проживали и тавры. Имя их стало нарицательным для целой территории, под названием «Таврика». Но являются ли тавры аборигенами Крыма, или они также как и скифы, пришлые люди? Об этом народе еще менее известно, чем о скифах. Существование тавров  овеяно легендами о святилищах богини Девы, находящихся среди скал над морем. Спасшихся при кораблекрушениях тавры приносили в жертву на алтарях этих святилищ, что подтверждается находками археологов. Ходили легенды и о невероятном мужестве тавров в бою. У науки по вопросу происхождения тавров существует несколько взглядов. Одни считают их племенами, пришедшими оттуда, откуда пришли и скифы. Другие считают тавров  племенами фракийского происхождения. Есть ряд авторов, считающих, что тавры – прямые потомки киммерийцев, отошедших под давлением скифов в Крымские горы. У тавров основным занятием было скотоводство, они вели кочевую жизнь в горах. Позднее они занялись и пашенным земледелием, все зависело от характера земель. Рыболовство и охота были подсобными занятиями. Пиратство, в котором обвиняют тавров, едва ли могло быть распространено среди них, хотя бы потому, что тавры селились вдали от моря. Возможно, при кораблекрушениях они и расправлялись с несчастными, но лишь потому, что считали их своей добычей, посланной им богами. На Боспоре, о котором и будет идти преимущественно речь, тавров было ничтожно мало.
Существование скифов на крымской земле было сопряжено с постоянной борьбой за свою независимость. Слишком частыми были попытки завоевателей лишить их ее. Так, они успешно отразили нападения полководца Александра Македонского Зопириона и правителя Фракии Лисимаха, прославившихся своими победами. Да и позднее, скифы изгоняли греков, если те нарушали договор. И случалось это – нередко!
Из аборигенов Крыма следует остановиться еще и на сарматах. Попали они в Крым, двигаясь из Азии. Это были кочевники, их в Крыму было мало, поскольку пастбищ, подобных приволжским, донским и приазовским, здесь не было. Но след в истории Крыма они оставили...
       Перейдем к Восточному  Крыму,  к той  части его, которую прежде называли Боспорским царством, и главным городом которого был Пантикапей (современная Керчь). Скифы в Восточном Крыму в основном занимались пашенным земледелием, сея пшеницу. Живя у береговой линии, занимались они и рыболовством. Много рыбы и хлеба поставлялось на рынки греческих городов. В городах Боспорского царства жили и скифы, и тавры, и сарматы, но было их там незначительное число…
Свято место пусто не бывает,
Если даже крупное оно,
Человек его не забывает,
Быть пустым ему не суждено.

Берег неширокого пролива,
Реки есть – некрупные они.
Здесь всегда история бурлила,
Беспокойны ночи были, дни.

Рыбою богаты воды моря,
Есть земля, где можно сеять
хлеб.
Только часто возникают ссоры,
Горе оставляет часто след.

Киммерийцы, скифы и сарматы
Побывали здесь, и прочь ушли.
Дики были, силы слабоваты.
Греки здесь пристанище нашли.

С их приходом жизнь иною стала:
Строят храмы, виллы и дворцы.
И земля родить не перестала –
Шлет дары свои во все концы.

Город возникает на Боспоре,
Он растет, становится сильней,
Греция о нем услышит скоро
Он столицей стал – Пантикапей!

Раз возникнув, он не умирает,
Хоть с лица земли бывает стерт.
Из развалин снова возникает,
Хорошеет с каждым днем, растет!

       Греки давно устремляли свои взгляды на Крым, пытаясь закрепиться здесь. Скифские племена долго оказывали сопротивление, но были просто изгнаны греками силой. Ведущее место из греческих городов по освоению приморских земель занимали Милет и Гераклея. Оба города располагались в Малой Азии, нынешней Турции. Кстати, город, построенный милетцами на реке Молочной, назывался по имени Милета – Милетополь.  Милетцами был построен город и в устье реки Дона (Танаиса). Назывался он Танаис  (по названию реки). Танаис по размерам уступал только Пантикапею. Кочевники доставляли туда рабов, шкуры и другие товары, а боспорцы  вино, одежду и другие изделия. Вначале Танаис был независимым самостоятельным полисом, потом  появилась зависимость от Пантикапея, хотя территориально он не входил в состав Боспорского царства.
    Шло время, и царь Боспора стал назначать в Танаис своего представителя для взимания  налогов. Хотя до открытых войн дело не доходило, но цари Боспора – Фарнак, Асандр и Полемон захватили все земли вплоть до Танаиса.  И, наконец, дошло дело и до прямых враждебных действий. Боспорский царь Полемон разрушил Танаис за неповиновение.      
          Греки были искусными мореходами. Но чаще всего их плавание шло вдоль берегов. Здесь же, каботажное плавание исключалось.  Чтобы достичь берегов Крыма, приходилось пересекать бурное и глубокое море. Море носило немало имен: Киммерийское, Скифское, Сарматское. Может быть, оно имело еще и названия чисто местного характера, но такие названия до нас не дошли. Чаще всего древние греки называли море «Ахшайна», что означает «Черное». Такое название было дано морю из-за его негостеприимности. Оно встречало мореходов частыми штормами, непредсказуемыми бурями. Греки не любили плавать в открытом море на большие расстояния, а плавание вдоль берегов становилось опасным из-за пиратов. Все неприятное окрашивалось эллинами в черные цвета. Отсюда и название моря, закрепившееся за ним и до нашего времени. Когда началась колонизация причерноморских земель, и пути стали грекам знакомы, море изменило свое название. Оно стало называться «Понт Евксинский» - «Гостеприимный путь» Возможно, это произошло потому, что изменилась техника навигации, появились примитивные карты моря, часто выполненные на кожаных щитах. Теперь путь от южного берега Черного моря до северного занимал около трех суток. Ведущую роль в освоении берегов Северного Причерноморья  играл греческий город Милет. Он основал, по свидетельству Плиния, около 90 колоний, в том числе и на восточном берегу Крыма: Пантикапей, Феодосия, Нимфей, Тиритака, Мирмекий. Считается, что основателем города Пантикапея был милетец Археанакт. Потомки основателя города - Археанактиды правили им до 438 г. до н.э. Пантикапей (нынешняя Керчь) был самым значимым и крупным среди созданных греками городов. Он занимал очень выгодное положение и в экономическом, и в стратегическом положении. Он был расположен на высоком холме (нынешняя гора  Митридат), около прекрасной бухты; хорошими сухопутными дорогами был связан с многочисленными скифскими селениями в глубине полуострова. Название свое он получил, по словам Стефана Византийского и Геродота, от реки Пантикап (река Мелек-Чесме, она же – Приморская) Сегодня эта река напоминает короткий маловодный канал в центре города Керчи. Прежде же река была крупной, являлась источником водоснабжения города Пантикапея. В устье ее свободно заходили греческие корабли.

Июль. В разгаре лето,
Людские слышны голоса,
Корабль приходит из Милета
Надуты ветром паруса.

Вода спокойная пролива,
И солнце яркое печет,
Как лебедь крылья, горделиво,
На мачтах паруса несет.

Построились вдоль борта греки,
Над головами копий строй,
На берегу ни человека,
Встречает берег их пустой.

Опущен парус. Весла сушат,
И якорь за корму летит,
Милетцы выбрались на сушу,
Вода реки в глазах рябит.

Вкусна вода реки и чиста,
У берегов шумит камыш,
И песни птичьи голосисты,
А в остальном – покой и тишь.

«Там, на горе, будет акрополь,
Проходы вижу между скал»…
Команда: «снова  Милетополь?»
Владелец корабля сказал:

«Леса кругом, одни леса»…
«Воистину, здесь царство Пана!» -
Иные слышны голоса –
«Построим город чистый, славный!»

«Окажем богу Пану честь,
Укроет дланью город сей»…
Столицей станет город здесь
С названием «Пантикапей»
        Есть и иное толкование слова «Пантикапей» - «рыбный путь» Второй после Пантикапея крупной колонией в Восточном Крыму была Феодосия. Во главе каждой колонии обычно стоял ее вождь и основатель – ойкист (от греч. «апойкиа» - колония). Ойкист руководил организаций и отправкой людей в колонию, а по прибытии – разделом земли между колонистами.  Основатель колонии был настолько высокочтимым лицом, что после смерти ему оказывали почести, как герою, устраивали специальные жертвоприношения и гимнастические состязания. Имя одного такого вождя стало известно всему миру благодаря древнегреческому мифу о суде Париса. Звали этого вождя Ахилл. Напомню, что он состоял из двух частей. В первой части шел рассказ о рождении Ахилла. Во второй – об участии его в Троянской войне и гибели. Матерью Ахилла была морская богиня Фетида, своенравная красавица, не желающая сочетаться ни с одним богом-олимпийцем. Любвеобильный Зевс воспылал страстью к Фетиде. Но наученный горьким опытом в бесчисленных любовных приключениях, он решил обратиться к богине судьбы! Та сказала только одну фразу, но фраза эта взволновала Громовержца. «От богини Фетиды родится сын, который мощью будет превосходить отца!» - вот каково было содержание ответа. А это означало только одно: Если Фетида вступит в брачные отношения с любым богом-олимпийцем, сын его станет опасным для Олимпа. Нужно, как можно скорее,  выдать ее за смертного. Такому решению воспротивилась богиня: « Чтоб я, бессмертная, стала выполнять волю смертного, выполнять его прихоти? Да, никогда!» Уговоры не помогали. Зевс принял единственно мудрое решение:
«Фетида, ты получишь в мужья того мужчину, который докажет физическое превосходство над тобой!»
Фетида усмехнулась: «Хотела бы я видеть того, кто смог бы меня одолеть!»
Желающих овладеть богиней в Греции нашлось немало. Но все они были побеждены богиней, погибли сражаясь.
Но, вот наступила очередь последнего. Им был могучий Палей. Богиня, приняв вид огромного быка, бросилась на смельчака. Но тот не бросился бежать, как это делали до него, а спокойно ожидал. Вот уже рога быка касаются тела Палея. В одно мгновение герой отступил на шаг в сторону, ухватил быка за рога и поверг наземь. При этом он сломал быку один рог. В одно мгновение богиня принимает образ огромного змея и обвивает тело Палея. Тот, ухватив змею поближе к голове двумя руками, так сжал  ее, что, задыхаясь, змея прошептала: «Сдаюсь!»
      Во второй части мифа говорится о том, что на пир богов-олимпийцев не была приглашена богиня раздора – Ирида. Мстительная богиня во время пира бросила на стол золотое яблоко, на котором было написано – «Самой красивой из богинь». Сразу же между богинями вспыхнула ссора из-за права обладать этим яблоком, поскольку каждая считала себя самой красивой. Особенно страстной ссора была между богинями Афиной, Герой и Афродитой. Эти три богини обратились к Зевсу с просьбой разрешить их спор. Зевсу было трудно решить этот вопрос. Афина была его дочерью, родившейся из его головы. Гера – женой. А Афродита – была богиней любви и красоты, силу которой испытал на себе любвеобильный бог богов. Зевс, понимая, что ему справедливо спор не разрешить, отослал богинь на суд к сыну Троянского царя Париса. Парис испытывал затруднения при разрешении этого вопроса, поскольку все три богини были прекрасны. Богини, видя то, что Парис не может присудить яблоко ни одной из них, решили подкупить его обещаниями. Гера обещала Парису бессмертие, Афина – мудрость, а Афродита обещала дать ему в жены самую красивую женщину земли. И Парис без колебаний отдал яблоко Афродите. Гера и Афина, разгневанные, улетели на Олимп, пообещав отомстить Парису. Но самая красивая женщина, Елена Спартанская, была замужем за царем Менелаем. С помощью Афродиты Парис похитил Елену. Оскорбленный муж, Менелай, обратился ко всем греческим правителям помочь ему отомстить похитителю. Те дали согласие. Началась Троянская война, в которой греки долго терпели поражения. Решено было обратиться к прорицателю Калханту. Тот им сказал: «Вы только тогда станете побеждать, когда в ваших рядах появится Ахилл. Но, где искать его?  Стало известно, что мать Ахилла, Фетида, зная, что ее сыну предопределено судьбой погибнуть под Троей, стремилась спасти его и с этой целью закаляла его. Не довольствуясь этим, она спрятала Ахилла во дворце царя Ликомеда на острове Скирос. Там Ахилл жил, одетый в женские одежды среди дочерей Ликомеда. Здесь от тайного брака Ахилла с дочерью Ликомеда – Деидамии родился сын Пирр, прозванный позднее Неоптолемом.  Ахейские (греческие) вожди отправили на остров Скирос посольство во главе с Одиссеем. Одиссей и его спутники проникли во дворец царя, переодевшись купцами. Перед собравшимися девушками положили женские украшения, а в стороне от них были положены щит и меч. Девушки, и Ахилл подошли к украшениям. Но, по знаку, данному Одиссеем своим спутникам, те издали сигнал тревоги. Девушки разбежались, а Ахилл схватил щит и меч. Одиссей уговорил Ахилла принять участие в Троянской войне. Многих героев победил Ахилл, от рук его пал главный защитник Трои Гектор. Но и сам Ахилл погиб, будучи раненым стрелой Париса в единственное, уязвимое место, пятку, Пятка разболелась, и Ахилл умер.
Эрот, Фетида и Палей,
Что было между ними?
Эрот сразил стрелой своей,
Царь победил богиню.

Женою смертного она
По воле Зевса стала.
Печальных дум всегда полна,
Страдать не перестала

Пусть рок к Фетиде и жесток,
Пусть это и богиня
Но, что поделать, вышел срок,
Она родила сына.

От Мойры вещей ждет ответ:
«Что ожидает сына?
Красивый будет, или нет?
В бою неодолимым?»

Судьбы развернулись уста,
Слова слышны и стон:
«Не нужна смерти красота,
В бою погибнет он!

Ведь жизнь, как быстрая река,
Несется шумно, лихо…
Прославлен будет на века
В сказаниях и мифах!»

Печален стал богини лик,
Вздох потрясает грудь,
С трудом сдержала громкий
крик,
С лица не сходит грусть.

«Погибнуть сыну суждено!
Сложить печально руки?..
Судьбы решение – одно,
А ей, Фетиде, муки!

Но, как судьбу перехитрить?
Нить Мойры не отнять!
Иль в ожиданье смерти жить?
Она – богиня!.. Мать!»

Решенье мудрое пришло.
Решительно и смело,
Наперекор судьбе, назло,
Взялась она за дело.

Чтоб зелье сделала из трав,-
Гекату упросила.
Чтоб сын неодолимым стал,
На Стикс купать носила.

И, поместив в огонь печи,
Ахилла закаляла,
Росою, собранной в ночи
Жар тела утоляла.

Он для меча неодолим, -
С судьбой играет в прятки,-
Но есть изъян, всего один,
И место его – в пятке.

Ахилл об этом и не знал,
Как тело закаляла,
Когда вокруг огонь пылал,
За пятку мать держала.

Курс не доведен до конца.
Увидев сына… Печь,
Гнев обуял царя, отца,
Он обнажает меч.

Бежит Фетида на Олимп,-
Палей туда не смеет…
Что происходит только с ним?
От ярости немеет…

Средь девушек живет Ахилл,
Забавы те ж, одежда,
И внешностью похожим был,
В оружии – невежда!

Идет война не первый год
В сражениях под Троей,
Страдает греческий народ,
В Аид идут герои…

Оракула такой ответ:
«Вы не возьмете Трою,
Пока средь вас Ахилла нет!»
Но, где найти героя?

На розыск послан Одиссей,
Он разыскал героя.
Прошло всего двенадцать дней,
И сдалась грекам Троя!

Но в битве той погиб герой,
Войну закончив ту,
Ему попал Парис стрелой
Точнехонько – в пяту!
         Тело Ахилла было сожжено, а пепел, помещенный  в урну, похоронен на мысе Сигей (при входе в Геллеспонт со стороны Эгейского моря)
Но какое отношение имеет Ахилл к Восточному Крыму? Самое непосредственное. Согласно одной из гипотез, Ахилл был  ойкистом города Мирмекия. Его неуязвимость объяснялась характером оружия. В Мирмекии оно изготавливалось из стали (здесь были знакомы с выплавкой железа), у троянцев и остальных греков оружие и латы готовились из бронзы…  Здесь, в Мирмекии уже после гибели Ахилла были сооружены ему храм и жертвенник.
Греческие города-колонии, расположенные по обоим берегам Боспора Киммерийского (Керченского пролива) в V веке входили в состав Боспорского царства. Наиболее значительными были Мирмекий (на территории поселка Войкова, города Керчи). Тиритака (пос. Аршинцево), Нимфей (Эльтиген), Гермонасса (Тамань), Фанагория (Сенная). Следует отметить, что не всегда место положения городов совпадает с нынешним, - с того времени многое в местности изменилось. В то время река Кубань впадала непосредственно в пролив. Не было тогда и Таманского полуострова, на месте его  был архипелаг – группа отдельных островов. Впрочем, множественные архипелаги островов находились в Азовском море, оно было более мелким, чем сейчас. Изменились и очертания самого пролива. Так, Тиритака и Нимфей располагались по обе стороны большого залива, частью которого являлось и современное Чурбашское озеро. Заливом Черного моря было и Узунларское озеро, что находится в районе нынешней горы Опук. Там, где сейчас находится  паромная переправа через пролив, находились города Парфений (пос. Опасное) и Порфмий (между пос. Опасное и Маяк).  Низкий берег между Опасным и мысом «Фонарь» были дном большого залива, в том числе дно было и там, где располагается сейчас поселок Жуковка. Между Боспорским царством и античной Грецией были тесные взаимоотношения. Рыбные богатства пролива для Боспорского царства имели большое значение. Ловились осетры, величиной не уступающие дельфинам. А белуги были еще большими по величине. Добывались: сельдь, хамса, султанка, тарань, камбала и тунец (тунца теперь ни в Азовском, ни в Черном море нет). В Тиритаке находились многочисленные засолочные ванны. Вода в проливе была сильно опреснена, так что ее можно было употреблять в пищу. Страбон говорит об исключительном плодородии земель восточного Крыма, приносящих урожай сам-тридцать. Выращивались пшеница, просо, гречиха, ячмень. Рожь считалась сорняком. В древности территория Керченского полуострова утопала в лесах, садах и виноградниках. Росли дуб, вяз и ясень, смоковницы, алыча, абрикосы, гранаты. Обработка металлов, в том числе и железа, занимали выдающееся место среди ремесел. Золото и серебро были привозными. Столицей Боспорского царства, как сказано выше, был Пантикапей. Основная часть города с укрепленным стенами акрополем располагалась на вершине и по склонам горы. Вершину горы венчал шестиколонный  храм, посвященный богу Аполлону, покровителю Милета, мореплавателей и Пантикапея. Виден он был издалека. На вершине, за стенами акрополя, располагались и другие общественные здания. Основанием для кладки общественных зданий служили естественные выходы камня, скалы. Многие из них и сейчас носят следы воздействия человеческих рук.  Жилые районы города террасами располагались по склонам горы. Для укрепления террас из камня известняка устанавливались подпорные стены. Более всего жилища занимали Северо-восточный склон горы (от нынешней улицы Госпитальной до берега моря.) Жилища были самых разных размеров. Вид и характер их в зависимости от развития города  менялись. Играли роль экономика и торговля страны. Вначале строились небольшие жилища.  Большинство были крохотными, по нашим меркам, не более 8 метров квадратных. Стены жилища углублялись в почву, пол был глинобитным. Кровля деревянная, с земляным настилом, поверх которого росла густая трава.  Небольшой дворик ограждался каменной стеной, выбеленный известью. Во дворе находились хозяйственные постройки для хранения зерна и других съестных припасов. Здесь же устраивали примитивный очаг для приготовления пищи.  Иногда к жилищу пристраивались небольшие помещения, вроде наших кладовок, для хранения съестных припасов и  предметов быта. Дома имели водостоки в виде маски льва, из раскрытой пасти которого вытекала вода. Улицы были шириной около 1,5 метров и длиной около 10-15 метров. Правда, позднее, при правителях династии Спартоков, когда экономическое положение стало устойчивым, город украшался множеством зданий, крытых черепицей и мраморными плитами. Черепица была привозной и местного изготовления. Улицы вымащивались каменными плитами. Строились храмы. Территория Пантикапея уже не ограничивалась склонами горы. На месте современного Керченского порта находилась гавань, защищал ее мол, камни которого скреплялись цементом. Самая оживленная часть города, «агара», находилась там, где сейчас стоит средневековая церковь Иоанна Предтечи. У подножия горы находился храм Диониса. На площади стояло множество мраморных статуй.
     Править городом Спартоки начали с 438 года, когда к власти пришел архонт Спарток I , сменивший последнего из Археанактидов. Неизвестно, был ли процесс передачи власти мирным, или насильственным. Судя по именам боспорских правителей – Спарток, Перисад, Комосария, все они имеют фракийское происхождение. Иными словами, на смену чисто греческому роду, пришел местный, смешанный – греко-скифский. Но, по-прежнему, полноправными  гражданами города были только греки. Выходцам из местных племен путь в ряды правящей верхушки был закрыт. Только те, кому удавалось добиться огромной экономической значимости, могли пополнить ряды эллинов, смешаться с ними. Эллинизация захватила позднее и правящий род. Наряду с такими фракийскими именами, как Спарток или Перисад, появляются чисто греческие – Сатир, Левкон, Притан, Евмел.
В V-IV веках до н.э. изменяются и внешние связи Боспора. В них место Милета  начинают занимать Афины. Этому способствовала экспедиция на Черном море крупнейшего государственного политика Аттики – Перикла. Установилось господство Афин над проливами, соединяющими Средиземное море с Черным. Началась оживленная торговля. В Афины рекой потекли хлеб и рыба, оттуда завозились изделия из мрамора, дорогие ткани, украшения. Города Боспора процветали.
Сын Спортока I  Сатир I (433 – 389 г. до н. э.) начал войну за обладание Феодосией, а следовательно и за обладание всем Керченским полуостровом. Во время этой войны он умер. Феодосией завладел  сын его Левкон I. Он же и принял титул архонта Боспора и Феодосии, с прибавлением иных титулов: царь синдов, торстов, дандариев и псессов. Перечисление  названий племен свидетельствует о том, что этнический состав Боспорского царства был слишком пестрым. При правлении  Сатира I  эти племена были объединены общим названием – меоты. Отсюда, прежнее  название Азовского моря, данное ему древними греками – «Меотийское болото» Такое название ему было дано из-за мелководности и обилия островов, делающих судоходство по нему не очень приятным.
       Спокойной жизнь архонтов, а на деле тиранов, не назовешь. К примеру, против Левкона I был организован заговор. Левкон, узнав о нем, обратился к купцам с просьбой о денежной помощи для найма воинов, чтобы можно было физически с ними расправиться. Купцы не только заняли деньги, но и сами с оружием в руках помогали царю расправиться с заговорщиками. Это одно из свидетельств того, что архонты пользовались наемниками в военных действиях.
        Хоронили правителей в гробницах. В них помещались те вещи, которые, по тем верованиям, должны были служить покойному в ином мире. Среди предметов множество золотых украшений. Монументальные каменные склепы скрывались под высокой курганной насыпью. Обычно погребальная камера, квадратная или прямоугольная, перекрывалась несколькими рядами  правильно отесанных прямоугольных каменных плит, причем каждый последующий ряд нависал над предыдущим. Создавалось, таким напуском, подобие свода или купола, который закрывался каменной плитой. К склепу вел длинный каменный коридор, перекрытый уступчатым сводом. Такие погребальные камеры имеют склепы Юз-Обы, Куль-Обы, Мелек-Чесменского кургана.
Уступчатое покрытие обеспечивало возможность нести на себе огромную тяжесть насыпной земли. В архитектуре Греции того времени таких сооружений  нет.
       Выдающимся памятником боспорской погребальной архитектуры  является Царский курган, находящийся на Северо-востоке Керчи. Из всех остальных курганов он потрясает грандиозностью размеров. Практически он был виден со всех сторон. Отличается от остальных курганов он и тем, что свод погребальной камеры у него закрывался круглой плитой. Подошвенная часть погребальной камеры имеет прямоугольную форму. Затем стройка велась так, что прямоугольная форма сменяется квадратной, а квадрат заканчивается идеальным кругом. Выполнена эта архитектурная задумка из тех же нависающих плит  удачно и оригинально. К погребальной камере ведет длинный, 36 метров дромос, которому придана стрельчатая форма. Захоронение в некоторой степени напоминает знаменитую гробницу Атрея в Микенах, и относится к памятникам мировой культуры. Создание его относится к IV веку до н.э. Ограблен в древности. Ученые полагают, что в нем был похоронен один из боспорских царей: либо Левкон I, либо Перисад I.
      Не всегда наследнику престола удавалось беспрепятственно его занять. Часто этому предшествовала кровопролитная война внутри самого государство, деля его на партии. Так,  к концу IV века до н.э. разгорелась борьба за престол между сыновьями Перисада I. Против старшего сына, законного наследника, Сатира II восстал младший сын Евмел. Он вступил в сговор с вождем прикубанского племени фатеев  Арифарном, вместе они и выступили против Сатира. Тот двинул против восставших войска. В боспорской армии Сатира кроме греческих и фракийских наемников было огромное количество скифов. Их было даже больше, чем греков и фракийцев.
В 310 году произошла битва близ реки Фате. Битву эту описал Диодор. Был летний день. Солнце нещадно парило, когда, форсировав реку, Сатир окружил свой лагерь телегами, на котором находился провиант для армии, а сам стал во главе войска, в самом центре боевого строя. Вокруг него находились отборные, храбрые воины. Увидев, что вражеские войска разделены на две части, Сатир решил их разбить по одиночке. Сначала он завязал конную стычку со свитой Арифарна, принудив последнего к бегству. Затем, прекратив преследование бежавших врагов, обрушился на Евмела. Разбитое войско восставших бежало, бежал вместе с ним и Евмел. Бежавшие укрылись в крепости, находящейся в труднодоступной лесистой местности, полной болот. Подходы к крепости со стороны болот прикрывались деревянными палисадами. Со свободной от болот стороны крепость была ограждена высокой стеной с башнями. С этих укреплений фатеи пускали тысячи стрел в боспорцев. Укрыться от них было трудно. Небольшие круглые щиты, удобные в ближнем бою, совершенно не защищали от стрел, пускаемых издалека. Уже на пути к крепости войска Сатира понесли от стрел большие потери. Теперь, вблизи укреплений, потери многократно возросли, был смертельно ранен стрелой и Сатир II.
Нет мира на земле, идет война,
Меч поднимает брат на брата,
И бьются, бьются племена
За власть, за землю и за злато.

Евмела победил Сатир,
Смертельно ранен при осаде,
Притану был предложен  мир,
Не уступил земли ни пяди.

Но смерть забрала все сама,
Детей Притана и Сатира.
Коль нет расчетов и ума,
То лучше б все закончить миром!

         Борьба за престол на этом не кончилась. Второй брат Притан, законный преемник Сатира по старшинству, возглавил ее. Евмел предлагал Притану так разделить власть, чтобы Притан сохранил за собой Западный Боспор, находившийся на крымской земле, а ему, Евмелу, достался Восточный (на кубанской стороне) Пританом такое предложение было отклонено. Борьба продолжалась. Притан потерпел поражение, бежал. Но был настигнут в городе Кепы, и был там убит. Евмел учинил кровавую расправу над членами семей и приверженцев братьев. Понимая, что такой расправой он может оттолкнуть от себя жителей Боспора, Евмел собрал народное собрание, на котором обещал сохранить без изменений традиционный образ правления.
Кстати, в истории Боспорского царства о народном собрании сообщается только этот, единственный раз. Кроме того, Евмел обещал освободить население от податей, наверное, для того, чтобы уменьшить недовольство. Евмелу за годы правления удалось присоединить к Боспорскому царству ряд новых территорий. Заставил он и Танаис почувствовать руку Боспорского царя на себе. Расправился Евмел и с морскими пиратами, ему удалось очистить от них Черное море. Это сделало его популярнейшей фигурой не только в Причерноморье, но и среди всех жителей Средиземноморья. Планы Евмела были грандиозны, он хотел подчинить все причерноморские племена Боспору. Херсонес во время правления Евмела, чувствуя силу Боспорского царя, часто обращался к нему за помощью и получал ее. Смерть помешала Евмелу выполнить задуманное.
Правившие после Евмела Спарток III  и Перисад II стали называть себя уже не архонтами, а царями, что говорило об усилении центральной власти Боспорского царства. За свою долгую историю города Боспора переживали то взлет, то падение, Все зависело от состояния торговли. Замирала торговля, и города разрушались, превращаясь в селения, сокращаясь по площади. Расширялись внешнеэкономические связи, и строились храмы, местную глиняную черепицу кровель сменял мрамор. Расширялись улицы, корабли бороздили пролив, велась засолка рыбы на экспорт Пришло время и Аттика стало слабой, превратилась в разменную монету  в войне Понтийского царя Митридата VI Евпатора с Римом. Но, кто бы из них не брал верх в войне, Греция, - основной рынок сбыта товаров Боспора, -  не могла участвовать в торговле. А, следовательно, Пантикапей тоже серьезно болел. Больному Боспору трудно было отражать нападения скифов. Беспокоило и появление невесть откуда взявшихся сарматов. Боспор должен был платить дань варварам. А откуда взять деньги, если торговля еле теплится, если храмы преобразуются в винодавильни. К кому обратиться за помощью? В тайне окружение Боспорского царя Перисада V  решило обратиться за защитой к царю Понта Митридату Евпатору.
Коли пришла болезнь, недуг,
И силы нет – ослаб,
Врагом стать может
прежний друг,
А другом – даже раб.

Движения товаров нет –
Приходит запустение.
Оно – начало многих бед,
А где искать спасение?

«Защиты не окажет Рим,
Он далеко, за морем,
С врагом сражаешься один…
Сведет в могилу горе!

А близко, рядом – Митридат…
Признать его владыкой?-
Так думал в тайне Перисад,
Когда прижало лихо!
        Лето. Раннее утро. Легкая дымка нависла над водами залива, едва заметно, нежно касаясь их. Над водами носятся чайки, высматривая добычу. Тишина нарушается их криками. Город притих и живет ожиданием прибытия в Пантикапей представителя Понтийского царя Митридата VI  Евпатора. Что ожидает горожан? По городу ползут разные слухи, один нелепее другого. Но вот из-за мыса показались корабли. Все ближе и ближе они к Пантикапею. Идущие в кильватер друг за другом триремы, втягиваются в гавань. На флагштоках развеваются знамена с полумесяцем и звездой, символы царя Понта.  На судах находятся воины, уставшие за трехсуточный переход Черного моря. Они рады тому, что переход через море был благополучным. Будущее сокрыто от них, но они не слишком задумываются над этим. Они прибывали на Боспор после сражения со скифами, когда их на помощь в борьбе с ними пригласили херсонесцы. Раньше в таких случаях на союз с Херсонесом шел Боспор, но теперь он сам заботится о защите собственных границ.
Раньше на помощь Херсонесу приходила его метрополия Гераклея, теперь она сама находилась в бедственном положении. И херсонесцам пришлось искать военной помощи у Митридата Евпатора. А что оставалось им делать, когда скифы подошли вплотную к Херсонесу и осадили порт Ктенунт?  (где находился этот порт историками не установлено)
    Войска Митридата на судах, во главе с полководцем Диофантом, высадились на  берег. Им пришлось сразу же вступить в бой со скифами. Те толпой с визгом и криками бросились в атаку на понтийцев, но вынуждены были  тут же отступить, оставив лежащими на земле многочисленных убитых и умирающих в конвульсиях раненых.. Сказывалась военная выучка высадившихся и превосходство в техническом оснащении.
Гоплитов ряд, за ним другой,
По краю лучники и конница лихая.
Со скифами вступают в бой,
А тех толпа, без строя и без края.

Столкнулись, заработали мечи
Гоплиты спереди почти неуязвимы.
Спокойные в бою, не горячи,
Убиты могут только в спины.

А скиф в движеньях лих и скор,
И панцирь – собственная кожа,
Оружье дротики, копье, топор,
Да щит из буйволовой кожи...
     Диофант усилил количественно свои войска, включив в них граждан Херсонеса цветущего возраста. Грекам в частых и кровопролитных стычках удалось овладеть центром скифского государства и завладеть городами-крепостями Хабеи и Неаполь. После этого был заключен мирный договор со скифами, и Диофант отбыл в Понт, по пути решив выполнить дипломатическую функцию, побывав в Пантикапее. Прибывших в Пантикапей, встречает у причалов боспорская знать. Диофант сразу заметил разницу во внешнем облике городов. Херсонес ничем не отличался от обычных греческих городов, он был и уютнее, и красивее, но Пантикапей превосходил его размерами и множественными оборонительными сооружениями. Прямо из гавани Диофант направляется во дворец царя. Переговоры длятся недолго. Оговорены все детали отречения Перисада V от власти, Власть передается Митридату.

Гонцов послали к Митридату,
Власть Перисад отдать готов,
Из Понта прибыли солдаты,
Сам Диофант привез послов.

Неторопливый разговор, -
Вином наполнены бокалы,-
И частью Понта стал Боспор,
А Перисад царя вассалом!
        Митридат VI Евпатор при жизни играя большую роль на Боспоре, продолжал влиять на нее и после смерти. Его именем названа гора в центре города Керчи. Причем это название сохранилось от времен, предшествовавших нам.
Возникает необходимость более подробно остановиться на характеристике этой личности. Митридат, бесспорно, принадлежал к числу наиболее ярких личностей и выдающихся политических деятелей своего времени. Недаром его ставят в один ряд с такими фигурами античности, как Юлий Цезарь, Помпей Великий, Александр Македонский. Человек большой физической силы, огромного роста (более 2 метров), неуемной энергии, разносторонней одаренности, Митридат знал 22 языка, что давало ему возможность объясняться без переводчиков со своими подданными, принадлежащими к различным племенам и народностям. Не имея систематического образования, он интересовался  наукой и искусством. Но был жесток и вероломен, как и большинство эллинистических монархов.  Под властью Митридата оказалось одно из самых больших и могущественных государств того времени. Митридат был самым крупным из противников Рима. Уже один факт того, что ему удалось вести с Римом войну более 30 лет, должен был приковать к нему внимание. Сколько раз  Риму удавалось громить войска Митридата, но он вновь и вновь поднимался и вел войну не на жизнь, а на смерть. В начале первой войны с Римом (89-85 гг. до н.э) Митридат одержал ряд блестящих побед в Малой Азии, где его встречали, как освободителя от римского гнета. Но все это было до того времени, когда армией римлян стал командовать Сулла. Будущего римского диктатора Луция Корнелия Суллу посылают в Каппадокию, чтобы обуздать Митридата, который стал не в меру предприимчив и чуть ли не вдвое увеличил свое могущество и державу. Сулла осадил Афины, которые поддерживали в войне Митридата. Тем временем военачальник Митридата Евпатора, Таксил  начал движение со стороны Фракии и Македонии  на соединение с войсками самого талантливого понтийского полководца Архелая. Соединенные силы Митридата обрушились на войско римлян, но были разбиты. Победу Сулла отпраздновал в Фивах. Пока он праздновал, в тылу у него опять стала действовать армия царя Понта Митридата. Численностью она не уступала той, с которой римскому консулу удалось только что справиться. Оказалось, что к остаткам войск Архелая присоединилось 80 тысяч войск, которые привел Дорилай (один из военачальников Митридата Евпатора) И опять войска Митридата были разбиты. Кажется, с Митридатом покончено, остается только преследовать и взять в плен. А там – триумф! И скованного, в цепях ведут опаснейшего врага Рима, подталкиваемого древками копий. А он, Сулла, на колеснице…Но, римскому полководцу не удалось закончить победоносной войны. Суллу отвлекали события, происходившие в самом Риме, где сторонники Мария, его врага, подняли голову. К чему победа над Митридатом, если Марий угрожает самому существованию Луция. И в этот момент к Сулле прибыл царский полководец Архелай с предложением о мире. Он убеждал римского консула оставит Азию и Понт и, взяв у Митридата деньги, триеры (морские суда) и сколько понадобиться войск, плыть в Рим, чтобы начать войну со своими противниками. Сулла в свою очередь предложил Архелаю перестать заботиться о Митридате, а воцариться вместо него, став союзником и другом римского народа. Архелай отверг мысль о предательстве. Сулла сказал тогда ему:
« Тебе кажется постыдным мое предложение? Ты не смеешь говорить о предательстве! Не тот ли ты самый Архелай, что бежал от Херонеи с горсткой солдат, уцелевших от стодвадцатитысячного войска, два дня прятался в Охроменских болотах и завалил все дороги Беотии трупами своих людей?» Архелай после этих слов стал просить Суллу о заключении мира. Мир был заключен на следующих условиях: Митридат уходит из Азии и Пафлогонии, отказывается от Вифинии в пользу Никомеда и от Каппадокии в пользу Ариобарзана, выплачивает римлянам две тысячи талантов и передает им семьдесят обитых медью кораблей. Сулла же закрепляет за Митридатом все прочие владения и объявляет его союзником римлян. Личная встреча Митридата и Суллы для заключения мирного договора состоялась в Дардане. И тот, и другой, явились в сопровождении больших военных отрядов. Могло показаться, что они решили померяться силами. Митридат вышел навстречу Сулле и протянул ему  руку. Сулла, прежде, чем пожать руку Евпатора, спросил:
«Прекращаешь ли ты войну на условиях, которые я согласовал с Архелаем?»
«Да, я выполню эти условия!» - ответил царь.
Тогда Сулла приветствовал его и, обняв, поцеловал. Тут же Сулла примирил Митридата с царями Ариобарзаном и Никомедом. Было это в 85 году до н.э. Мир был заключен. В этом эпизоде истории  Луций Корнелий Суллы проявил себя не полководцем, а достаточно опытным дипломатом.  Митридат Евпатор отплыл в Понт. Появилось время для передышки, и Митридат Евпатор занялся приготовлениями к очередной войне.
      К началу кризиса царской власти на Боспоре Евпатор успел вновь восстановить свои силы. Завоевание и присоединение к Понту земель продолжалось.
Возвращение Диофанта в Синопу было приятным событием и радовало сердце царя Митридата. Но радость омрачилась тем, что силы скифов не были сломлены, они в очередной раз нарушили заключенный с Диофантом мирный договор и «отложились от царя, изменив положение дел» Мало того, они привлекли себе на помощь племя роксоланов. Положение в Херсонесе приняло угрожающий характер, и вновь Диофанту пришлось с отрядом воинов отправляться в Крым. Была глубокая осень, та пора года, когда Черное море в преддверии зимы, часто бунтует. Правда, все суда, отправившиеся из Синопы, благополучно прибыли в Херсонес. Здесь его с нетерпением ждали. Горожане вместе с воинами Диофанта двинулись на скифские крепости. Непогода вмешалась в действия полководца, он повернул на западное побережье полуострова, овладел Керкинитидой, другими укреплениями, долго находившимися в руках скифов, и приступил к осаде Калос-Лимена. Удалось ли ему ее взять, или нет, - об этом ничего не известно.
Скифский царь Палак готовился к решительной битве с Диофантом. В решающем бою Диофант одержал крупную победу, уничтожив значительную часть пехоты и конницы скифского царя. Синопец в начале весны двинулся на скифские крепости…
   С задачей по усмирению скифов Диофант справился. Оставалось отправиться в Пантикапей, чтобы окончательно подчинить Боспор власти Митридата…
Готово все для отреченья,
Хоть Диофант не дипломат,
Сюда приехал с порученьем
Послал сюда сам Митридат

     Верой и правдой служил своему господину выходец из славного города Синопы, Диофант. Многому научился у своего повелителя, многое из усвоенного пригодилось ему в его нелегкой службе. А служба была разной. То он становился полководцем, ведя за собой армию, то превращался в дипломата. И кто знает, не будь у него дипломатических способностей, смог  бы Митридат VI Евпатор закрепить за собою то, что добывалось силой оружия? От Диофанта требовались и решительность, и быстрота действий. Царь Понта не терпел медлительности. Хорошо усвоил полководец греческое изречение: «Bis dat, qui cito dat» По-русски оно звучит: «Тот дает дважды, кто быстро дает!» Но главное правило, которое он вынес и усвоил, как непреложную истину: «Никому и никогда не доверять!» Не доверять, особенно тогда, когда всей душой и каждой клеточкой своего тела, хочется этому последовать. Второй приезд Диофанта в Пантикапей разительно отличался от первого. На этот раз он прибыл сюда на кораблях Херсонеса, в зените своей славы. Благодарные жители Херсонеса поставили Диофанту памятник, с описанием  его побед. Но, на Боспор с ним прибыло немного солдат. Ровно столько, чтобы надежно охранять его особу и чтобы вызывать почтительность и уважение к ней. Несмотря на уговоры царя Перисада отдохнуть в отведенных ему для сна покоях, понтийский полководец отказался.  После обильного ужина Диофант стал собираться на корабль. Перисад  досадовал тому обстоятельству, что столь высокий гость отказался от предложенного ему самого почетного и удобного помещения во дворце. Диофант вежливо, но твердо повторил свой отказ. У понтийского полководца имелось на этот раз больше времени и возможностей сравнивать Херсонес с Пантикапеем. Херсонес был истинно греческим городом, к таким, как их  привык видеть понтийский полководец. А Пантикапей соединял в себе эллинизм с самым обычным варварством. А Диофант знал не на словах коварство варваров, восточных сатрапов, чтобы доверять им.  Но не только  это заставило Диофанта отказать гостеприимному хозяину. Было слишком тепло, и ночлег на корабле был предпочтительнее душного с обилием благовоний дворцового помещения. Легкое покачивание на волнах снимало душевную нагрузку, физическое утомление, накопившееся за день. Но главное, внутреннее спокойствие,- на корабле Диофант был значительно в большей безопасности. Пробраться врагу на корабль было значительно труднее, чем подкрасться с кинжалом в переходах дворцовых покоев. Вернувшись в сопровождении воинов на корабль, Диофант улегся на приготовленное ложе и долго ворочался, не в силах уснуть. Сдержанный в пище и вине, сегодня вечером он выпил вдвое больше обычного, и, следуя варварским обычаям, пил вино неразбавленным водой. Он  много съел осетрины, приготовленной по местным правилам, с множеством специй, в том числе и с зернышками граната. Рыба была необычайно вкусной, куски ее так и таяли во рту… Диофант вспомнил обрюзгшее лицо Боспорского царя, его нервозность. «Да, слаб стал потомок первого Спортока, ни силы военной, ни золота в казне, ни мощи в членах!» Вино, беспутная жизнь подорвали здоровье Боспорского царя. И становится понятным, почему он отрекается от власти. Ему угрожают не только внешние враги, но и собственное окружение. И еще, нельзя было не заметить, что передача власти иноземцу, пусть и с таким популярным именем, как Митридат Евпатор, многими из окружения царя воспринимались неприязненно. Угрозу самому себе Диофант почувствовал интуитивно. Можно было не сомневаться, что во дворце Перисада зреет заговор…Диофант поднялся с ложа и выбрался на палубу. Ночь была тихой и темной, каковыми и бывают летние ночи на Боспоре. От поверхности моря веяло прохладой, По поднятию и опусканию судна можно было судить о спокойном дыхании уснувшего моря.
    На юго-востоке темных небес едва прослеживалась тонкая полоска серпа месяца. Но вместо одной звезды, как это было на знамени Евпатора, на темном бархате ночи сияло множество ярких звезд. Береговая линия города терялась в темноте, Ни одного огонька на всю уснувшую округу. Диофант присел на бухту просмоленного каната и незаметно для себя задремал. Привычку спать сидя, он сохранил еще с ранних военных походов, когда только таким способом можно было восстановить силы перед боем. Разбудили его многочисленные звуки на берегу. Хотя еще солнце не стало подниматься и косые лучи его не коснулись стен храма Аполлона на вершине горы, а город пришел в движение. Первым желанием было отправиться на лодке к берегу, но осторожность восторжествовала. Прибывшие на корабль двое его солдат, рассказали, что в городе восстание. Царь убит. Идет расправа над близкими ему людьми и группой понтийских воинов, оставшихся на берегу. Лицо Диофанта не изменилось, оно оставалось бесстрастным, когда он выслушивал донесение своих солдат. Потом он велел сниматься с якоря, поднять паруса и взять курс на Херсонес.
Поднялся город, недоволен,
Исчезли тишина, покой,
Там горожанин пал, там – воин.
И кровь лилась большой рекой.

И  Диофант бежал назад
На корабле из Херсонеса,
Царь  был зарезан Перисад,
И нет спасительного места

Объявлен был Савмак царем,
Он целый год Боспором правил,
Не стало лучше жить при нем,
Хотя монету свою плавил.

     Восстание продолжалось около года. В короткий срок оно распространилось по всей западной части Боспора. В руках восставших находились и Пантикапей и Феодосия. Но племена Северного Кавказа и Прикубанья не поддержали Савмака, дальнего родственника Перисада, давно мечтавшего о захвате власти. Савмак был провозглашен  царем, Началась даже чеканка монет с его профилем. Но, как и при Перисаде, жизнь на Боспоре продолжала едва теплиться, приходилось выплачивать скифам еще большую дань. Многие отвернулись от Савмака. Через год на Боспор прибыл Диофант. С помощью армии и флота он через несколько месяцев отвоевал у Савмака и его сторонников Пантикапей и Феодосию, жестоко покарал восставших. Савмак был закован в цепи и отправлен в столицу понтийского царя Синопу. Дальнейшая судьба Савмака не известна. Скорее всего, он был казнен.
Боспорское царство и большая часть Крыма были включены в состав Понтийского царства.

Год прошел и Диофант
Явился с армией и флотом,
И полководческий талант
Победы яркой стал оплотом.
        Митридат Евпатор не мог согласиться с потерей многих провинций, которые отошли от него из-за поражений, нанесенных ему римлянами. Он готовился к войне. Северо-западная часть Таманского полуострова Митридатом VI была превращена в сильно укрепленный район. Все города, особенно Гермонасса и Фанагория были превращены в крепости. Кроме них были построены крепости-башни прямоугольной формы из сырцовых кирпичей, окружены рвами. Таких крепостей, расположенных одна от другой на расстоянии от двух до десяти километров были более двадцати. Высота стен достигала 5-6 метров, внутри башен были помещения с запасами воды и пищи. Вокруг таких башен возникали небольшие поселения. Гарнизон крепостей был постоянным.
     Пытаясь привлечь на свою сторону беднейшие слои населения, Митридат прибег к освобождению рабов и освобождению бедных от долговых обязательств. Этим он оттолкнул от себя рабовладельческую верхушку. Тоже он произвел и на Боспоре. Чтобы увеличить численный состав своей армии, Митридат вербовал в нее рабов, а это не могло не оттолкнуть от него боспорскую рабовладельческую знать. Война требовала средств. Митридат увеличил налоги, недовольство им возросло «Он приготовил много оружия и копий, и военных машин, ни щадя, ни лесу, ни рабочих быков для изготовления тетив (из их жил), и на всех наложил налоги, даже на самых малоимущих. Его служители по сбору налогов чинили многие обиды без ведома Митридата» - писал историк II века н.э. Эти действия приводили к разрушению хозяйств. Были разрушены многие богатые дома в Пантикапее. Ущерб потерпели Кепы. Прекратилась жизнь Порфмия. Утратил свой городской вид Мирмекий. Евпатор искал себе союзников, выдавая дочерей (их у него было много) за властителей земель и государств. Наиболее последовательным и надежным из них был Тигран II Великий, царь Великой Армении. Зять часто участвовал в походах тестя. Рим беспокоился, доходили в столицу империи слухи, что Митридат готовится. Решили послать помощь Лукуллу. В напарники ему был направлен сенатор Котта. Лукулл, понимая всю серьезность войны с Митридатом, тщательно готовился. Котта же, полагая, что настал его звездный час, приступил к действиям. Считая, что триумф в его руках, что не стоит делиться лаврами с Лукуллом, он вступил в сражение. Лязг, крики, храп. Скачут лошади, облачка пыли повисли над их следами. Красны и жестоки лица сражающихся. Воздух полон стрел. Безумные лошади волокут за собой тела своих убитых наездников. Пыль, пыль, - все закрыто пеленой, белесой и едкой. Сквозь нее проглядываются бледные фигуры сражающихся людей. Вытаращенные глаза, раздувающиеся ноздри, оскаленные рты. Из них вырываются аханье и крики. Пыль, грязь, кровь, сжатые кулаки, дергающиеся в конвульсиях тела. Отрубленные конечности. Выпавшие наземь внутренности, вытекающие из разрубленных голов мозги. Сражение закончено. Котта  достиг того, что в один день был разбит и на суше, и на море, потеряв 60 судов со всеми людьми и четыре тысячи пехоты. Сам был заперт и осажден в Халкедоне, где только можно было ожидать от Лукулла освобождения. В войске Лукулла раздавались голоса, что следует оставить Котту с его проблемами, а самим идти  вперед и захватить Митридатовы владения, пока они лишены защитников. Особенно старался Архелай, тот самый Архелай, что прежде служил у Митридата полководцем и за большие деньги переметнулся к римлянам. Лукулл, выступая перед своими воинами, сказал:
«Я предпочту вызволить из рук врагов хоть одного римлянина, нежели завладеть всем достоянием вражеским!»
Имея в своем распоряжении тридцать тысяч пехотинцев и две с половиной тысячи конников, Лукулл двинулся на Митридата. Противники вот-вот должны были сойтись, но… Что-то дрогнуло, словно воздух стал плотным и прогнулся перед рядами противоборствующих воинов, небо разверзлось и большое огненное тело, внешне похожее на бочку, а цветом на расплавленное серебро  понеслось к земле. Потрясенные люди потеряли дар речи и способность двигаться. С шумом, напоминающим падение с уступа воды, предмет пролетел между рядами противников и скрылся. И римляне, и понтийцы, устрашенные этим явлением, разошлись.
Лукулл не торопился встретиться вплотную с воинами Митридата. В борьбе с ним он избрал тактику, приносившую желанные плоды, без жертв со стороны римлян. Учитывая огромную численность армии Митридата, требовавшей огромного количества провианта, Лукулл стремился сделать так, чтобы это продовольствие к Евпатору не поступало. Подсчеты показывали, что запасы кончатся в три-четыре дня, а, следовательно, спешить с битвой не следует. Пусть воины противника будут ослаблены голодом. Он велел делать в своем лагере огромные запасы, чтобы можно было долго выжидать, не терпя голода…
Между тем Митридат окружил город Кизик  своими войсками в десять рядов, а с моря  расположил свои корабли. Он тоже не спешил, ожидая подхода войск своего зятя Тиграна. Митридату просто не повезло, иначе это и назвать невозможно. На заре подул сильнейший северный ветер, море взволновалось. Затем ветер внезапно сменил направление и подул с юга. Он повалил и повредил осадные башни и катапульты Митридата, расшвырял по морю его корабли. Продовольствие закончилось. Полководцы Митридата обманывали царя, и он пребывал в неведении относительно голода, царившего в его войсках. Скоро он узнал, какая нужда терзала его солдат, доведенных голодом до людоедства. Лукулл в бой не вступал, он не стремился к показному блеску побед, он бил врага по его желудку и прилагал все усилия, чтобы лишить его пропитания. Митридат решил увести свои войска в Вифинию. Дело было зимой, отступающие попали в снежную бурю, которая довершила дело голода.
         Митридат спешил. Чтобы отвлечь внимание Лукулла и задержать его, он  послал в Греческое море флот под командою своего полководца Аристоника. Лукулл за это время нашел изменника, который за деньги привел римлян к готовящимся к отплытию кораблям. Аристоник, не зная об измене, увидев изменника, и не подумал о том, что тот привел с собою врагов. Корабли вместе с людьми попали в руки римлян. Митридат, узнав об этом, бежал морем, а войско его отправилось сушей. Около реки Граника Лукулл напал на отступающих  и полностью разгромил их. Оставалось покончить с самим Митридатом. Следовало его перехватить, пока он не вышел в Черное море. Этого сделать римлянам не удалось, корабли Митридата скакали по волнам Понта Эвксинского. Однако,  злосчастная судьба преследовала Митридата по пятам. В море разыгралась буря, как это часто бывает зимой на Черном море, часть кораблей она расшвыряла по водным просторам, часть потопила. Самый красивый из кораблей, которым всегда гордился Митридат, гибнет разбитый бурей. В последних усилиях, тонущие хватаются за его останки, гонимые волнами. Шумом и ревом, водяной пылью наполнен воздух.  Сам Митридат плыл на огромном грузовом корабле и видел картину гибели своего флота.  К берегу судно подойти не могло из-за своей громоздкости. Но и на воде оно едва могло держаться, так,  как в трюм набралось достаточно много воды. Матросы едва успевали ведрами вычерпывать ее.  Царь перешел во время шторма на легкое пиратское судно и благополучно прибыл в Гераклею Понтийскую…
Лукуллу его центурионы  советовали на время прекратить военные действия против Митридата, но он пренебрег этими советами и вторгся во владения царя. Сначала ему пришлось терпеть недостаток в съестных припасах, но вскоре положение с продовольствием наладилось. Местное население в достаточном количестве снабжало им римские войска. Думаю, что делалось это не без принуждения. Отступая от наседавших римских легионеров, Митридат видел воочию, как его служители заблаговременно вывозят свое имущество, не веря в военный талант своего повелителя, но другим этого делать, не позволяли. Военный лагерь понтийского царя был обречен. Надеяться на то, что царедворцы  будут биться с римлянами, было напрасно. И действительно, возмущенные солдаты свое недовольство и гнев всем происходящим, вылили на своих командирах. Они стали бесчинствовать и грабить. Полководцу Дорилаю пришлось поплатиться жизнью только потому, что на нем было пурпурное платье на плечах. Жреца Гермея насмерть затоптали в воротах лагеря. Сам Митридат, всеми покинутый, смешался с толпой и насилу выбрался из лагеря. У него даже не было коня. Только позднее евнух Птолемей, заметив его в толпе бегущих по гигантскому росту, спрыгнул со своей лошади и уступил ее царю. Римляне тоже заметили огромную фигуру царя и стали преследовать Митридата, но тому удалось уйти от преследования. В руках Лукулла оказались огромные ценности, принадлежавшие лично царю. Но жены и сестра Митридата Нисса в руки римлян не попали. Они были убиты по приказу Евпатора. Путь Лукуллу был открыт. Митридату ничего не оставалось, как направиться в Армению, к своему зятю Тиграну Великому. Была зима. В Армении зимы суровы. И Митридату пришлось на себе это испытать
       Упрекать зятя в том, что он не поддержал Митридата в самом начале похода, было уже поздно. Митридат почти ни на что не надеялся. И все же был удивлен тем, что Тигран собирается двинуть свои силы в ближайшее время в Ликаонию и Киликию, чтобы первым открыть военные действия, вторгнувшись в Азийскую провинцию. Хотя это было отрадным слышать, но, похоже, подняться Митридату, было не дано. Основная территория Понтийского царства была захвачена римскими войсками. Его приказ о пополнении войск за счет отпущенных на свободу рабов, был не по душе рабовладельцам, его подданным. Они встали на путь прямой измены.  Цепь предательств продолжалась. В 70 году до н.э. римлянами была взята столица Синопа. Поражению Митридата способствовало наличие в понтийских городах, в том числе и в Синопе, значительной проримской партии. Серьезную поддержку Лукуллу оказал сын Митридата Махар, правивший Боспором в отсутствие отца. Махар изменил Митридату в самую трудную для него минуту. Он предоставил полководцу Лукуллу, осаждавшему Синопу, продовольствие, заготовленное для  жителей столицы, и население оказалось под угрозой голодной блокады. Горожанам  ничего не оставалось, как открыть римлянам ворота. Но и этого оказалось мало, Махар прислал Лукуллу венец ценой в тысячу золотых с просьбой признать его другом и союзником римского народа.
Противник знакомый- сам царь Митридат,
Всем в Риме знакомое имя.
В бою с ним погибло немало солдат,
Коварствами славен своими.

В сражениях многих Евпатор устал,
Иль старость его одолела,
Иль время пришло, срок расплаты настал…
Так часто не ладилось дело!

И там проиграл, и тут он – разбит…
Враги осадили столицу,
Лукулл наседает, Евпатор – бежит,
В Боспоре надеется скрыться!

    Но, агония Митридата продолжалась. Лукулл счел, что прежняя война уже окончена и, оставив претора Сорнатия с шеститысячным отрядом стеречь Понтийскую область, сам с двенадцатью тысячами пехоты и тремя тысячами всадников отправился вести следующую войну. На этот раз с Тиграном Великим. Это вызвало недовольство в Риме.  Там стали подумывать о замене полководца. Выбор пал на Помпея Великого.

Серторий повержен – вернулся Помпей,
И им заменили Лукулла.
Обижен сенатом, он пьет много дней.
На пир к нему смерть заглянула !
 
Лукулл вне дел. Талантливый полководец обижен, хотя вернулся в Рим с неисчислимыми богатствами, принадлежавшими Митридату Евпатору. Немалые средства достались и самому Лукуллу. Наконец-то, Луций Лициний Лукулл мог жить в свое удовольствие, предаваясь чревоугодию. Пиры, закатываемые им довольно часто, роскошью и разнообразием стола затмили все, что было ранее известно в этом отношении Риму. К нему мог в гости прийти любой. Если гости отсутствовали,  сервировка стола все равно была превосходной.

Лукулл и есть Лукулл, -
Ценитель дорогих обедов.
Кто от пиршеств его хлебнул,
Тот видел свет, и видел небо.

Случилось, он пришел один,
И была скромною трапеза.
Воскликнул гневно господин,
А в голосе звучит железо:

«Что больше денег нет?
В карманы бедность заглянула?
Коль нет гостей на мой обед –
Лукулл пирует у Лукулла!»

    После отъезда Лукулла в Рим, Гней Помпей Страбон, прозванный Помпеем Великим, разделив весь свой флот для охраны моря между Финикией и Боспором, сам выступил против Митридата. У Митридата к этому времени было тридцать тысяч пехотинцев и две тысячи конницы, но уверенность в успехе покинула царя, и он не решался дать сражение Помпею. Он расположился лагерем вначале на сильно укрепленной и неприступной горе, но вскоре покинул ее из-за недостатка воды. Возможно, перенос лагеря был роковой ошибкой Митридата Евпатора. Он не успел обустроить новый лагерь и укрепить его. Помпей со своими воинами окружил лагерь и стал обносить его валом. Тактика, избранная Помпеем, напоминала ту, которую избрал и Лукулл. Митридат выдерживал осаду в течение 45 дней, затем, перебив неспособных носить оружие и больных, бежал с частью воинов. Помпей в полночь настиг войско Митридата, расположившееся на ночлег. Сражение произошло ночью, при тусклом свете луны. Митридат был разбит и бежал. Только трое спутников сопровождали царя. Митридат опять отправился  в Армению. Но на этот раз, Тигран отказал ему в убежище и даже объявил награду в сто талантов за его голову, Митридат, миновав истоки Евфрата, продолжал бегство через Колхиду. Оставалось еще одно убежище – Пантикапей…
Помпей  не стал далее преследовать Митридата  в малознакомой и болотистой Меотиде. Надо было вначале наказать соратника Митридата – Тиграна Великого, и он вторгся в пределы Армении. Туда его приглашал молодой Тигран, перед этим восставший против своего отца Тиграна Великого. Встреча произошла у реки Аракс. Молодой Тигран вместе с Помпеем захватывали один город за другим. Армяне не оказывали сопротивления. Так, без боя, Помпей приблизился к столице Армении. Был самый разгар армянского лета. Правда, высоко в горах удушающей жары не ощущалось.
   Помпея вышел приветствовать сам Тигран Великий, со всеми знаками смирения и хотел, было опуститься перед ним на колени. Помпей не допустил этого, взял и привлек его к себе. Это не понравилось царевичу. Помпей объявил царю Тиграну Великому, что виновник всех прежних несчастий  - Лукулл. И пусть Тигран владеет своими землями, уплатив только римлянам семь тысяч талантов за нанесенный ущерб. Обрадованный царь согласился .. Сын же, напротив, сильно досадовал и сказал, что он не нуждается в Помпее и может найти себе другого римлянина. Помпей велел наложить на него оковы и содержать в тюрьме для триумфа. Что может сделать зарвавшийся в гордыне царевич? Как он забылся, разговаривая с человеком, который одним движением брови может отправить его в подземелье, замуровать там, отправить на эшафот, или просто приказать заколоть мечом, когда власть его над телом беспредельна.
Из Армении Помпей направился преследовать Митридата через земли, заселенные альбанами и иберами – кавказскими племенами. Помпей разгромил эти племена, пытавшиеся ему противостоять. Но продолжать преследование Евпатора в местностях Меотиды не стал. Это представляло большие затруднения и опасность, поэтому  он ограничился блокадой Крыма.
Отдыхая от сражений и такого количества неудач, Митридат составил грандиозный план похода на Рим через придунайские земли и Альпы. В этом плане Боспор должен был играть роль продовольственной базы и поставщика людской силы. Большие надежды царь возлагал на местные племена, в частности на скифов и тавров. Но его идеи и план не находили поддержки у городского и сельского населения Боспора. Да и армия Митридата относилась без всякого энтузиазма к планам этого похода, не хотелось воинам идти в тяжелое и длительное путешествие, да еще в чужую землю.
      Судьбу Митридата решило восстание. Началось оно в Фанагории, затем перешло на Нимфей и Феодосию. К восстанию присоединился и Херсонес. Сын Митридата Фарнак поднял мятеж против отца. Солдаты провозгласили его царем. Митридат покончил жизнь самоубийством. Вначале он пытался принять яд, но яд не подействовал на Митридата, поскольку, опасаясь за свою жизнь, он приучил себя к ядам. Этот же яд, принятый его двумя дочерями Митридатис и Ниссой,  подействовал почти мгновенно. Видя, что яд на него не действует, Митридат бросился на меч. Правда, согласно описанию римского писателя Аппиана, Митридат сам сделать этого не мог  и попросил заколоть себя Битоита, начальника стражи.
Аппиан приводит в своем описании смерти Митридата такие последние слова Евпатора:
«…Самого страшного и столь обычного в жизни царей яда – неверности войска, детей и друзей – я не предвидел…»

Нет мира на земле! Война. Война!
Он тридцать лет воюет с Римом,
А сколько бед уж принесла она,
И сколько жертв  неисчислимых!

В последних битвах не везло,
Казалось, вот придёт победа,
Царя морщинами покрытое чело,
А в продвижении – ни следа.

Пантикапей – Боспорская столица,
Последняя  надежда и оплот,
Он здесь ещё сумеет возродиться,
Он воинов на Рим отсюда поведёт.

Путь был сюда совсем не прост:
Через Колхиду шли, вдоль моря,
Лишений вынести пришлось,
И вдоволь нахлебаться горя.

«Сил нет. Казалось, что порой,
Должны бы опуститься руки,
Зять отказал ему -Тигран Второй,
Впредь будет для него наукой,

Как перед Римом пасть и лебезить,
Как долго унижать свою державу!
Позора личного водой  не смыть,
И рабством не добиться права».

Понт не видал спокойных дней,
С кем только Митридат не бился,
Марк Красс, Лукулл, Помпей,
У каждого врага чему-то научился.

«Не избежать римлянам  мести,
Так много в мире недовольных,
Примкнут ко мне, услышав вести,
Победа над врагами будет полной…

Нет, с юга я на Рим не нападу,
Войска мои преодолеют горы,
По римским площадям  пройду,
На кончике меча я принесу им горе.

Тепла б дождаться, по весне,
Когда коням везде довольно корма;
Я соберу под своё знамя всех,
Отважных, лютых, непокорных»

Как много в своей жизни испытал,
Жизнь приключеньями богата,
Ещё никто из смертных не видал,
Печали на лице у Митридата.

Преследуемый, в юности скакал,
Не находя в родной степи спасения,
Бродил один средь серых скал,
Ища хотя б минутного забвения.

Его он только в битвах находил,
И редко на груди красавиц,
Гигантский рост. Избыток сил,
От матери и от отца достались.

Он мудрость грамотой постиг,
На книги  денег, время, не жалея,
Будь проза то, иль бойкий стих,
Крупицы знаний в них не тлеют.

Он вечно время с  истиной сверял,
Ценил всегда философов советы,
Но никогда и никому не доверял,
Благодаря судьбу не раз за это.

Как часто поджидала его смерть!
Под видом праздности и лени,
Сумел пройти, осмыслить, одолеть,
Не став пред смертью на колени.

Он помнил, в чашу доброго вина,
Добавив яду, льстиво подавали,
Приникнув к ней, он пил  до дна,
С улыбкой на устах. Враги не знали,

Что Митридат решил уже давно,
Чтобы по нём не лили слёзы,
Яд добавлять велел к себе в вино,
Всё время повышая его дозы.

Настолько приучился к ядам,
Что приглашал врага на пир.
Тот пил, с царем усевшись рядом, -
И отправлялся в «лучший мир».

Поскольку  пил вино без опасения, -
Из амфоры одной всем наливалось, -
От угощенья  не было спасения…
С гостями это часто повторялось.

В его державе двадцать два народа,
(Он эти языки  прекрасно знал)
Со всеми говорил без переводов,
Евпатор никому бесед не доверял.
               *   *   *
Сейчас в Пантикапее тишина…
От моря легкий ветер веет,
О берег хлюпает игривая волна,
На горизонте паруса белеют.

Легко по небу мчатся облака,
То скроют солнце, то закроют,
Течёт внизу ленивая река,
Давно в Пантикапее нет покоя.

На лицах горожан тревога,
Лежит на сердце тяжкий ком,
Надежды тают, - их немного, -
Беда ворвётся в каждый дом.

Не уберечь жены, детей,
Имущество своё, богатство,
Когда падёт Пантикапей,
Всех ожидают плен и рабство.

Беда перешагнёт родной порог,
Ворвётся в царские чертоги,
А Митридат старик уже, не бог,
С трудом передвигает ноги.

И на душе царя  великая тоска, -
Такого прежде не бывало,
Он раньше сам водил в поход
 войска,
Теперь сидит под опахалом

И ждёт известий. Ждёт гонца
От Фарнака, родного сына,
Победы  ль славной, тяжкого конца,
Безвестность так невыносима.

Тишь, полутьма царят в покоях,
Ничто от дум не отвлекает,
А вестей нет, так неспокойно,
Надежды постепенно тают!

Вдруг шум и стук в передней, -
Всем ожиданиям конец, -
И царь велит:  «Ко мне, немедля,
Пропущен должен быть гонец!»

Поднялся с трона в полный рост,
Гонца испепеляет взором:
«Какую весть ты мне принёс,
Победа ли, иль знак позора?»

«Прости, о, государь, дурная весть,
Мы не сошлись с врагом на поле,
Ваш сын утратил доблесть, честь,
С врагом не состоялось боя.

Фарнак римлян ведет сюда
Вступивши  с ними в сговор,
Ты предан, государь, пришла беда,
Ты сам увидишь это скоро»

«Гонец судьбы, печали вестник,
Я не казню, хоть сделать это, волен,
Врагам моим неси известие,
Что я не раб, а царь и воин!»

Гонец ушёл. Уселся Митридат
Обдумать и принять решение,
Его печален, но спокоен взгляд,
Нет на челе следов волнений.

«Служил я полумесяцу, звезде, -
Изменчива, как женщина, судьба,-
Я думал о величии везде,
Не для меня роль жалкого раба!

Судьба моя,  уж лучше вечный мрак,
Чем я взглянуть посмею,
Как торжествует и ликует враг,
Влача меня с веревкою на шее!

Меня, царя, ведут в цепях по Риму,
За консульскою колесницей,
Копьём подталкивая в спину,
И  будут надо мной глумиться!

Жизнь прожита, что впереди?
Довериться изволил сыну,
Взрастив змею на собственной груди.
Удар предательски нанесен в спину!»

Решение царя созрело и пришло:
«Нет сил сражаться, да и нечем,
Непоправимое уже произошло,
Мгновенна смерть, а след позора
вечен!»

Рабы под царским взглядом сникли.
Владыка жив ещё и не сражен…
Повсюду слышны вопли, крики,
Детей там убивают, царских жён.

Таков приказ царя, не хочет он,
Чтобы врагу достались жены, дети,
Весь путь земной им завершён.
Что может удержать на этом свете?

Всё кончено. Уже слышны шаги,
И звон оружия… Почти что рядом,
Вот-вот пред ним появятся враги;
Царь поднимает кубок с ядом.

Смерть не идёт и не тускнеет взгляд,
И Митридат обеспокоен,
Хоть доза велика, убить не может яд,
Но, царь не женщина, а воин.

«Клинок надёжный меня не подведёт,
И хватит ещё сил его извлечь»…
Враг открывает дверь, идёт…
И Митридат бросается на меч.

Фарнак вошел. Отцовский труп,
Залитый еще свежей кровью…
«Сыновний выполняет труд,
Отмеченный «особенной любовью».

Труп в римский лагерь волокли
За ноги, привязавши к колеснице,
И долго бился Митридат в пыли…
Ликуют в стане вражеские лица!

Забальзамированный труп
С почётом на корабль доставлен.
В Рим морем Митридата повезут,
Как будто он  – в зените славы.

Такого в Риме, право, не бывало:
Триумф настал, а пленных нет.
Толпа на шествие внимательно
взирала,
Проносят  мимо символы побед…

Шагают чётко воинов когорты,
Сидит на колеснице триумфатор,
За ним, непокоренный, гордый
Под знаменем своим сам Митридат
Евпатор.

На форуме сооружён помост,
На нём останки Митридата,
Он мёртвый здесь – желанный гость!
Толпятся женщины, патриции,
солдаты.

Объявлен праздник. Десять дней
Столы от яств будут ломиться, -
Поить, кормить и развлекать людей
За счёт казны,- так решено в столице.

Всяк должен хоть глазком взглянуть.
Он потрясал весь Рим когда-то.
Потом ладьей отправят в путь,
В Синопу, бывшую столицу Митридата.

      Фарнак овладел всем, что принадлежало его отцу, и написал Помпею, что он сделал это ради него и римского народа. После смерти Митридата (63 год н.э.) Фарнак получил свою власть из рук римлян вместе с почетным титулом их «друга и союзника». Однако, Фарнак, стремившийся восстановить под своей властью все прежнее царство Митридата, вступил за него в борьбу с Римом. В это время Гай Юлий Цезарь находился в Сирии. Там он узнает, что претор Домиций разбит сыном Митридата Фарнаком и с немногочисленной свитой бежал из Понта, а Фарнак, с жадностью используя свой успех, занял Вифинию и Каппадокию, напал на так называемую Малую Армению и подстрекает к восстанию всех тамошних царей и тетрархов. Цезарь тотчас же выступил против Фарнака с тремя легионами. В большой битве при городе Зеле он совершенно уничтожил Фарнака. Когда мятежного  «друга и союзника Рима» представили закованного в железо пред очи римского полководца, тот презрительно сказал:
«Отпустите жалкое подобие Великого отца!»
Фарнак был изгнан из Понта и погиб. Сообщая об этом в Рим, Цезарь выразил внезапность и быстроту этой битвы тремя словами:  «Vine, vide, vice!» . По-русски это звучит: «Пришел, увидел, победил!»
Что получил Фарнак взамен?
Его назвали «другом Рима».
Кто раз ступил на путь измен,
Судьба того обходит мимо...

Надежды лопнули на трон;
Фарнак на царство не помазан,
Повиноваться должен он
Наместника приказу…

Восстал. В сражении разбит.
Всем показавши спину.
За жизнь ничтожную дрожит,
Рабом готов стать господину.

В цепях, униженный и жалкий,
Не в силах с ужасом бороться,
Как пес, побитый плетью, палкой,
Стоял пред римским полководцем.

И смерил взглядом победитель,
Не видя доброго конца:
«Снимите цепи, отпустите,
Подобье жалкое великого отца!»
    Во время войны Фарнака с Цезарем власть на Боспоре захватил Асандр. Возможно, что это был один из отдаленных потомков Спартокидов. Взять власть, не значит, удержать ее…
    Обстановка с захватом власти осложнилась тем, что победивший Фарнака Юлий Цезарь, выдвинул на боспорский престол своего ставленника – Митридата VII Пергамского, побочного сына Митридата Евпатора. Митридат Пергамский с войском прибыл на Боспор. Встреча с Асандром была для него неудачной, в сражении Митридат Пергамский был убит. Асандру было тогда около 63 лет. Чтобы укрепить власть, придав ей законный характер, Асандр вступил в брак с Динамией, дочерью Фарнака и внучкой Митридата Евпатора
Нет покоя снова на Боспоре,
На Боспоре властвует Асандр.
Власть над царством кто теперь оспорит?
Может, римский император сам?

Может, сын побочный Митридата,
Тоже Митридат, но из Пергама?
Юлий Цезарь помогал когда-то,
Только не открыто и не прямо.

Но удачу не дарили боги,-
Как о том сказанье говорит,-
Хоть спасли тогда пергамцев ноги,
В том бою был Митридат убит.

      Правление Асандра было удачным для Боспора. Ему удалось преодолеть царившую в нем разруху. Был сооружен Асандром третий оборонительный вал на Керченском полуострове (хотя до сих пор  не решен вопрос о его местонахождении). В Пантикапее был построен храм Афродиты Навархиды (Судоначальницы),
Скорее всего, это было сделано в честь какой-то морской победы, может быть, над пиратами.
В 63 году до н. э. произошло сильное землетрясение и разрушение Пантикапея. Поэтому в годы правления преемников Митридата Евпатора проводились большие восстановительные работы. Строились дома, сооружались искусственные террасы, укреплялись они подпорными стенами из камня ракушечника, добывавшегося в каменоломнях. Таким камнем Боспор был богат. Боспорцы научились из него делать красивые, превосходные вещи.

Беда одна не ходит.
Их две, иль три идут подряд,
И цель себе сама находит,
О том дела и говорят.

Смерть Митридата. Потрясения,
Такого и не ждал Боспор!
К нему пришло землетрясение.
Оно началось с пляски гор.

Пантикапей пустился в пляс,
От радости плясал, от горя?
В движении земля была лишь час,-
От города остались камня горы.

Валились наземь стены, кровли,
Плясали, словно пьяные, дома.
Боспор не пролил много крови,
Но чашу горькую испил до дна.

Несутся стаями вороны,
Знать есть еще для них пожива.
Погибших близкие хоронят.
Хвала богам за то, что живы!
После смерти Асандра некоторое время самостоятельно правила страной царица Динамия. Борьба за престол продолжалась. Очередным претендентом на него выступил авантюрист Скрибоний. Он выдавал  себя за внука Митридата Евпатора и ссылался на решение римского императора Августа, который якобы поручил ему управление Боспором. Завоевать к себе уважение на Боспоре ему так и не удалось. Чтобы удержать власть, Скрибонию пришлось вступить в брак с Динамией.
Рождает смута наглецов –
«Сынов и внуков Митридата»,
Утративших своих отцов
И совесть, бывшую когда-то

Благую создавая весть,
Ссылаясь на веленья Рима,
Любым путем на трон бы сесть, -
Им все пути преодолимы.

Что ожидает впереди?
Неведомо авантюристу,
И как за прошлым не следи,
Оно подводит, коль не чисто…
    Рим снова вмешивается в дела Боспора, предлагая своего ставленника Полемона, царя Понта, целиком зависевшего от Рима. Скрибонию не удается встретиться с Полемоном. Недовольные боспорцы сами убили Скрибония. Но и Полемона тоже не хотят видеть на боспорском престоле, открыто и резко высказываются против него. В помощь Полемону,  Агриппа, зять Августа, ведавший делами восточных провинций, снарядил военную экспедицию. Под угрозой войны боспорцы подчинились Полемону. Но и ему, чтобы утвердиться на боспорском престоле, пришлось по прямому приказу Августа, жениться на Динамии. Полемон жестоко подавил восстание против Боспора в Танаисе. Прежде Танаис платил дань Пантикапею, не высказывая недовольства. Теперь, пользуясь смутами в нем, решил освободиться. Не вышло! Часто при Полемоне  восставали местные племена. Да и в отношениях с Динамией не все было в порядке, она порвала связь между ними. Полемон погиб в 8 году до н.э. при попытке вооруженной силой подавить восстание одного из сарматских племен. Последующие 16 лет после гибели Полемона правила сама Динамия. Ее правление было спокойным. Оживилась жизнь на Боспоре. Шло  большое жилищное строительство в Пантикапее Воздвигнут  был храм Афродиты Урании Апатуры, считавшейся покровительницей Боспорского царства на Олимпе.
Динамия подчеркивала внешне свою лояльность к Риму. Ставила императору Августу статуи, снабжая их посвятительными надписями. Называла себя  «другом римлян» и чеканила монеты с изображением портретов римских императоров. Однако политика Динамии была антиримской. Она всегда подчеркивала свое родство с Митридатом Евпатором и продолжала его традиции. После смерти Асандра  Динамия выпустила золотые монеты с собственным портретом на лицевой стороне, звездой и полумесяцем на обратной. Потом она выпускала монеты с монограммой Митридата Евпатора.

Сколько претендентов на престол!
От Асандра и до Полемона,
Только мелкий претендент пошел,
Внучку Митридата берет в жены.

Чтобы править, нужно вступить в брак
С дочерью Фарнака Динамией.
В мир теней уходит Митридат –
Только живо на Боспоре имя.
          В начале I века н.э. на Боспоре н.э. утвердилась новая династия, основателем которой был Аспург. Не исключена возможность того, что Аспург был сыном Динамии и Асандра. Он носил пышный «титул царя  царей», но одновременно «Друг кесаря и друг римлян». Все свидетельствует о том, что сохраняется огромная зависимость царства от Рима. Аспург владел не только Восточным Крымом, практически власть его распространялась на весь Крым, в том числе и на Херсонес. В надписях царя Аспурга I   говорится о подчинении скифов и тавров. Но это подчинение было временным. В его владения входили северокавказские и прикубанские племена. Рука Боспорского царя и доставала Танаис. Царя Аспурга обожествляли, в Пантикапее был построен посвященный ему храм.
 
   После смерти Аспурга римский император Калигула решил посадить на боспорский престол своего ставленника Полемона II. При этом не учитывалось то обстоятельство, что Аспургу должны были наследовать его дети. То есть, решением Калигулы, от власти отстранялись прямые наследники Аспурга. Старший сын Аспурга,  Митридат VIII не подчинился решению римского императора и объявил себя царем. Реакции Рима на этот акт не последовало, поскольку Калигула в Риме был убит. Преемник Калигулы император Клавдий вынужден был признать царем Боспора Митридата VIII.
Снова поднимается Боспор
Волею Аспурга, Митридата,
Даже с Римом начинает спор,
Как Евпатор начинал когда-то…

Только те исчезли времена,-
Жалки у Евпатора потомки, -
Из-под Рима не видна страна,
Малая, подвластная, в потемках.

Митридат отказался следовать в кильватере политики Рима. Он стремился к полной независимости и отказался даже от внешних проявлений лояльности. На золотых монетах Боспора значилось имя Митридата VIII c полным его царским титулом. Намерения Митридата выдал римлянам его младший брат Котис. Император Клавдий низложил Митридата VIII и утвердил царем Котиса. Но, одного формального низложения Митридата было недостаточно. Следовало вступить в вооруженную борьбу и титул царя добыть вооруженным путем. Опираясь на римские войска, Котис выступил против брата. Встреча состоялась на противоположном  берегу пролива. Митридат опирался на военную  силу местных племен - сираков и ворсов. Сплоченности у них не было… Митридат был разбит. Случилось это в 46 году нашей эры. Править Боспором стал Котис. Его правление отличалось невероятно выраженным раболепием перед Римом. На монетах, чеканенным Котисом, было изображение римского императора, имя и титул самого Котиса не указывались. Был введен культ римского императора, ему как богу молились, а жрецом этого культа стал сам Котис. Это было странным хотя бы потому, что Боспор никогда не был римской провинцией. Каким бы слабым он не был в отдельные промежутки времени, но всегда оставался самостоятельным государством. Император Нерон стремился укрепить римское влияние в странах эллинистического востока. Им была сделана попытка установить прямой протекторат над Боспором, а с этой целью следовало к превращенному в провинцию Понтийскому  царству  присоединить Боспор. В 62 году н.э. в Крым была отправлена римская военная экспедиция. Чем она закончилась, неизвестно, как и не известна судьба  самого Котиса. Только после этого  стали на Боспоре чеканить монеты с изображением императора Нерона. Однако превратить Боспор в провинцию не удалось. Похоже, местное население оказало серьезный отпор этой идее. Смерть Нерона прервала процесс лишения Боспора самостоятельности, попыток более не осуществлялось.
Из рук царей уходит власть
Народу не найти управу,
Но та, признаться, не по праву!.
Хоть власти сохранилась часть,
Государство стало полностью зависеть от Рима. Римские императоры стали утверждать боспорских царей.
Теперь цари на Боспоре приняли римское династическое имя Тибериев Юлиев, как символ подчинения, с сохранением официального титула  «друг Кесаря и друг римлян» Боспор получает от Рима денежные субсидии на содержание армии для защиты греческих городов от возрастающего натиска окружающих племен.
Чеканка монет на Боспоре продолжалась, мало того, она даже поощрялась Римом. Боспор вступает в период своего второго экономического и культурного расцвета. Получили расцвет сельское хозяйство, рыбный промысел, ремесла, строительство, торговля. Правда, торговля  ограничивалось размерами понтийского государства. Редко боспорские суда ходили в восточное средиземноморье и почти никогда к италийским берегам.
  Рим, несмотря на кажущееся величие, слабел. Время было напряженное. Приходилось неоднократно вступать в военные столкновения  с кочевыми племенами, скифским государством.
К власти на Боспоре приходит новый царь Савромат I. Опять происходит смена имен. Цари носят  фракийские имена, чувствуется усиление в обществе сарматов... Характер захоронений меняется. Холмы исчезают. Теперь погребальные склепы  либо вырубываются  в скале или в глинистом грунте. В русской археологической литературе такие погребения получили название – катакомбы.
Усиливается давление скифских племен на Боспорское царство. Боспорские цари Савромат II и Рескупорид III одерживают ряд побед над скифами, разрушают их столицу Неаполь, разрушают их оборонительные стены, временно подчиняют их своей власти. Прежние городища Мермекий и Тиритака все более приобретают сельский вид, городская жизнь не восстанавливается. Они выполняют роль винодельческого и рыбопромыслового пригородов Пантикапея. Спокойной жизни нет, идут одна война за другой. Боспорским царям приходится постоянно воевать теперь уже с племенами аланов.
Было это и при Котисе II, было при Савромате I, было и при Рескупориде III. Теперь каждый боспорский горожанин становился воином. Редко кто умирал своей смертью, большинство преждевременно отдавали жизнь свою в боях. Как и во времена Спортока в составе боспорской армии служило много наемников, главным образом фракийцев. Во второй половине I века в непосредственной близости от второго оборонительного вала был построен город-крепость Илурат. Он просуществовал до III века. Его строительство говорило не только о необходимости защиты Боспора, но и об относительном богатстве строящих. Располагалась крепость на возвышенности, круто обрывающейся с двух сторон. Отсюда местность хорошо просматривалась. Толщина стен крепости у основания была равна 6 метрам. Город был обнесен мощной оборонительной стеной с башнями. К стенам крепости примыкали жилые кварталы. Вся планировка крепости говорит о том, что здесь  были не просто воины, а военные поселенцы, Они совмещали оборону от врага с ведением хозяйственных работ. Воины занимались домашним ремеслом, сельским хозяйством. Впрочем, в этот период времени многие поселения Боспора тоже обносятся крепостными стенами. Боспорское государство, как это было и прежде, оставалось многоплеменным и многоязычным. Общим связующим языком во все времена был греческий.
В  III веке, примерно с тридцатых годов, Боспор переживает очередной экономический упадок. Идет упадок  торговли. Все чаще и чаще следуют грабительские набеги готов. Поддержки Рима нет, он  и сам с трудом отбивается от варваров. Все труднее удается Боспору отбивать набеги. Пираты просто одолели государство. Чтобы сохранить само существование Боспора, Боспорским царям приходится  предоставлять свой флот пиратам для их походов на кавказское побережье, а затем Малую Азию и Грецию. Качество золотой монеты Боспора ухудшается, затем заменяется низкопробным серебром, медью и, наконец, совсем прекращается. Идет натурализация хозяйства. Мирмекий и Илурат  прекращают свое существование. На царском престоле появляются лица, не принадлежащие к династии Тибериев Юлиев, например Ферсандз и Хедосбий. По-видимому, именно этих царей имеет в виду византийский историк V века Зосима, когда говорит, что в это время на Боспоре правили «недостойные и презренные люди».
На Боспоре новые цари,
Из презренных, мелких, недостойных,
Гибнет царство, что ни говори…
Жалким стал теперь боспорский воин.

То придут аланы, то сарматы,
Жизни от насильников не стало.
А от гуннов полчищ и отрядов,
Пепелище только и осталось

В 70-х годах IV в.н.э. в Боспор вторглись гунны. Они пришли в Европу из Центральной Азии. Гунны сжигали дома, убивали или угоняли жителей. В союзе с гуннами действовала часть сармато-аланских племен. Пантикапей погиб.
Нет, такого не бывало здесь,
Хоть привыкли к частым войнам,
бедам,
Скорая, как мысль, примчалась весть,
О врагах бесчисленных поведать.

Почернела степь от их коней,
Воздух разрывают визг и крики…
К битве не готов Пантикапей, -
Белыми от страха стали лики.

Кто копье готовит, кто топор.
Женщины кричат и плачут дети!
К обороне не готов Боспор,
И от смерти никуда не деться!

Враг ворвался, яростно кричит,
Точно в цель их попадают стрелы,
Красные от крови их мечи.
Гибнут дети, старики и девы.

Над Боспором вьются гарь и дым.
Разрушают статуи и храмы.
Небо стало хмурым и седым,
Солнце сквозь него зияет раной!

И опять волна уходит в степь,
Катится стремительно на запад.
За спиной своей оставив смерть.
Некому скорбеть о павших, плакать!
    Нет Пантикапея, древней столицы Боспорского царства. Сколько минует лет, когда на его месте возникнет другой город, с другим названием? Продолжит ли он славные страницы истории?
Солнцем прокаленная земля
И холмы, покрытые полынью.
Высохшие травы на полях,
Небеса с чуть побледневшей
синью.

И нагромождения камней,
Серые обрывистые скалы.
В прошлое ушел Пантикапей,
О себе оставив только славу.

    Нашествие гуннов было стремительным. Они разгромили готов, прошли смерчем по Европе, оставляя после себя пепелища. На стороне гуннов участвовали и славяне. Царь гуннов Аттила в 453 году заболел и умер. После него осталось 70 детей и молодая вдова, даже не потерявшая невинность. После смерти все сыновья Аттилы претендовали на престол отца, а покоренные племена поддерживали разных царевичей. Большинство гуннов встало на сторону вождя Эллака, но против него выступили гепиды и остготы. В битве при Недао гунны были разбиты, Эллак погиб. Попытка сражаться с византийцами закончилась их поражением на Нижнем Дунае. Часть уцелевших гуннов ушла на Волгу и, смешавшись там с местным населением, образовала народность – чуваши. 
     Рыбные промыслы Керченского пролива не могли не заинтересовать византийцев. На месте бывшего Пантикапея возникает город с названием Боспор. Византией называлась Восточно-Римская империя по имени главного города. Язычество кануло в Лету. Византийский император Константин утвердил государственной религией – христианство. За заслуги его, столицу Византии переименовали в Константинополь. Неудивительно, что и в Боспоре строится христианский храм.
Время постройки, приблизительно X век, место – у подножия горы Митридат, неподалеку от того места, где в славном городе Пантикапее стоял храм бога вина Диониса. Пройдут века, были пристройки и переделки, но храм сохранился до наших дней, и носит название церкви Иоанна Предтечи.
Схлынули кочевники, ушли.
Нет селений, только пепелища.
Змеи здесь убежище нашли.
Ветер по холмам и долам рыщет.

Были здесь сады, да больше нет.
Но осталась все-таки основа.
Пусть пройдет еще немало лет, -
Город небольшой возникнет снова.

Византия городом владеет,
За владенье не ведется спор,
Не зовут его Пантикапеем,
Просто называется – Боспор.
     Нет, город не достигнет того положения, которое он занимал, когда был столицей Боспорского царства. Он и не велик, и не блещет общественными строениями. Жилища небольшие, живут в них бедняки и люди среднего достатка. Основное занятие – рыболовство. А рыбаками являются те, чьи предки занимались этим промыслом издавна – греки. Еще, имеются винодавильни для производства вина. Сеют хлеб, но только для внутренних нужд, так как торговля не достигла высот своих.

Добывали соль, ловили рыбу,
И давили терпкий виноград,
В известь превращали камня глыбы,
Как и много лет тому назад.

В пифиях из глины сусло бродит,
В амфоры сливается вино,
Сбыт оно пока еще находит,
С рыбою соленой заодно.

В камне прорезают ходы, штольни,
Подземелья стали глубоки.
Пилит камень, кашляет невольник,
Да и в море тонут рыбаки.

Тяжек труд, а заработки малы,
И в Боспоре велики налоги…
Вечные заботы и усталость,
Ноют руки, опухают ноги…

Все изменилось. Изменилось направление торговых путей. По просторам Приазовья и Причерноморья кочуют многочисленные воинственные племена, ведущие примитивный образ хозяйствования. Севернее и восточнее возникли государства, такие как Киевская Русь и Хазарский каганат. Неспокойна Русь, постоянно угрожает Византии. Вот, в 860 году у стен Константинополя появились ладьи русов
Привел их сюда князь Аскольд.
Константинополь осажден,
А выдержит ли он блокаду?
Враг смел и дерзок, и силен,
И горожанам с ним не сладить!

Аскольда Киевского длань
Тяжка, и надо откупиться.
Какую он наложит дань?
Пределы есть ли и границы?

Чтоб не повадился ходить
Презренный варвар, с силой бычьей…
Не знает кесарь, как тут быть?
Не стать бы легкою добычей.

Молитвы, ладан курят в храмах,
Пусть Бог язычников уймет!
Пусть море им предстанет ямой
И поглотит чужой народ!

Господь молитву услыхал,
Наслав на русов ветер, бурю,
Ладьи несет на камни скал,
Их корабли с дружиной губит.

Унялось море, светел мир,
Ушли остатки войска русов.
И кесарь объявляет пир,
Молитвы к Господу несутся!
    Кесарь пустился в погоню. Были предупреждены печенеги и ожидали  русов у устья Днепра. Аскольду пришлось уходить через Керченский пролив, где его не ждали.
   В Восточной Европе возникло мощное государство Хазарский каганат. Сами хазары были кавказским народом, вели племенной образ жизни, были миролюбивы, у них не было государственности. В хазарские земли стекались с Юга иудеи, из Персии, Армении, Азербайджана и селились здесь. Сюда же мигрировали иудеи из Византии. Обладая большими богатствами, они скоро стали в главе коренного населения. Общей религией стал иудаизм. Название Хазария сохранилось. Богатство еврейской общины вызывало зависть соседей. Овладеть им решил попробовать Киевский князь Игорь. Случилось это в 939 году. Игорь захватил, принадлежащий хазарам город Самкерц (ныне Тамань). Еврейский полководец Песах разбил дружину Киевского князя. Тот бежал через Керченский пролив и город, стоящий на западном берегу пролива – Керц (Керчь). Песах прошел по всему Крыму, его южному берегу, повсюду уничтожая христианское население. Спаслись лишь те, кто укрылся в неприступном Херсонесе. Пройдя Перекоп, он дошел до Киева, и обложил его данью.

Князь Игорь захватил кусок земли
чужой,
Не проглотил, а ею подавился,
Он бражничал с дружиной небольшой,
Пока хозяин той земли не появился.

Да не один, а с армией большой,
С оружьем непривычным, незнакомым.
Могилу каждый третий здесь нашел…
Когда та весть еще дойдет до дому?

Несется клином стая журавлей,
Усядутся на берег вдоль Днепра,
Никто не видит плача матерей,
И верных жен страданий до утра.

Беду тяжелую принес язычник, рус,
Не только близким, всем славянам,
Легла беда, как непосильный груз
В Крыму, на плечи христианам.

Урок евреем тяжкий преподан,
Учись всегда у мудрого врага,
Ты многого хотел, теперь ты платишь
дань;
Ведь жизнь всегда живому дорога.
.
       В 964 году сын князя Игоря Святослав напал на Хазарию, предал ее огню и мечу. Хазары-иудеи сохранили за собой лишь земли по реке Кубани и берегу Керченского пролива.

     Византия слабеет. Двор царский еще поражает роскошью, но своего войска нет, а наемники требуют платы, да к тому же не слишком надежны они.   С востока темной тучей двигаются турки- сельджуки. Под их натиском не устояла Византийская империя, рухнула
Идет турецкая огромная орда,
все на пути своем сметая.
В Боспор опять пришла беда,
И снова город в крови утопает.

Пройдут года, он чуть живой, -
К Керчи  у Турции позиция такая:
Пусть здесь царит мертвецкий сон…
И город потихоньку умирает.

В нем улиц нет больших и площадей,
И муэдзин кричит, не умолкая,
А в городе живет полтысячи людей,
И те, конечно, прозябают.

Идут года. Нет города, село,
На улицах пасутся мирно козы.
Боспору в Крымском ханстве не везло,
По прошлому он проливает слезы.

       С востока тучей степями двигается татаро-монгольская орда. Обломав свои крылья при столкновении с чехами, монголы оседают вблизи Волги. Бату-хан строит здесь свою столицу – Золотой Сарай.  Время идет, орда слабеет и распадается. В 1240 году одна из частей ее обосновалась в Крыму. Чем заняться скотоводам в Крыму, привыкшим к широким степным просторам и набегам?

Орда пришла, что делать ей?
Здесь ограничены просторы.
Нет выпаса для табунов коней,
А с юга подпирают горы!

Что нужно степняку? Раздолье
трав,
Да чистая вода для водопоя,
И ценности, что силою забрал –
Набегами живут, разбоем!

А тактика набегов? Быстрота,
Добычу захватил и мигом прочь,
Коль конь хорош, то цель проста
Союзник у татар – глухая ночь.

Добыча главная татарина – рабы,-
Ценнее девушки и дети,
Мужчины, если крепки, не слабы.
Татарин не рыбак, ему не нужны
сети!

Стихия чуждая татарину – вода,
Тем более – соленая, морская.
Степь родиной его была всегда,
Широкая, и без конца и края!

       1317 год. В это время в Италии два города-республики достигают невиданного расцвета. Это – Венеция  и Генуя. Генуэзцы в 1318 году основывают на побережье Крыма много своих колоний. На Керченском полуострове их две: Черчио  (Керчь) и Кафа (Феодосия)  На этот раз особенно процветает Кафа, Черчио находится в тени  своей соседки. В память о том времени в гор. Керчи является «генуэзский мол», великолепное портовое сооружение  в центре города.

Естественно, в сферу влияния крымских татар попадает и Черчио, меняя в очередной раз свое название на Керчь.

В приморских городах татары
не живут,
В них проживают генуэзцы,
В торговле каждый из них плут,
Имеющий значительные средства.

Кафа, а в ней невольничий базар,
Толпа славян измученных, угрюмых.
Живой сбывается товар,
Рабами загружают палубы и трюмы.

В порту разноголосья гул…
Там якорь поднят, поднят парус.
А дальше морем на Стамбул…
Доплыть, всего-то и осталось?..

А Керчь такою стала жалкой,
Торговли нет, пришел конец.
Здесь все живут рыбалкой.
Пасут в степи стада овец.
Для защиты от пришельцев с севера, Турция возводит на берегу Керченского пролива большую и крепкую крепость – Ени-Кале, что в переводе означает – «Новая крепость».  Строится она в 1700-1706 годах. Строителем ее был итальянский архитектор – Голоппо. Вблизи крепости возникает крупное поселение, с тем же названием, что и крепость. По численности оно значительно превосходит захиревший город Керчь, до 1771 года располагалась резиденция турецкого паши. Часть этой крепости, построенной на самом берегу моря, сохранилась до настоящего времени..
В самом узком месте у пролива
Против русских крепость возвели.
Жизнь течет в ней медленно тоскливо,
Не проходят мимо корабли.

Жарит солнце летом, спасу нет,
А зимой метель, пурга гуляет.
Пролетело тут не мало лет,
Ну, а крепость эта не стреляет!
      3 июня  1771 года крепость Ени-Кале была без боя взята русскими войсками, которыми командовал генерал-майор князь Щербатов. Ключи от крепости преподнес князю Щербатову последний турецкий управитель крепости – паша Гасан Эфенди. Комендантом крепости был назначен генерал Борзов И.Н.  Кстати, в честь его одно из сел азовского побережья Керченского пролива названо Борзовкой. За город Керчь, уступающий в значимости Ени-Кале, русским пришлось  вступить с турками в сражение. Отличились в этом сражении офицеры известных дворянских фамилий: капитан Павел Гагарин, граф Захар Чернышев,  князь Александр Голицын, князь Петр Долгорукий и другие.

   1790 год. Вот уже 6 лет прошло, как Россия стала владельцем Керченского пролива. Давно закончилась кровопролитная русско-турецкая война. И вдруг в водах пролива появляется турецкая эскадра. Небольшая русская эскадра под командованием адмирала Федора Ушакова завязывает с нею бой. В течение пяти часов воды пролива, под Керчью, оглашаются пушечными залпами. Турецкая эскадра разбита.
Прошли года, успели примириться, -
На север нет свободного пути, -
Турецкая эскадра появиться
Изволила, и к Керчи подойти.

Не приглашали в гости янычаров:
На стол не мечут пироги,
Не угощают водки чарой.
Коли не звали, - знать враги!

И Ушаков недолго размышлял, -
По туркам били наши пушки,
Их ядрами он щедро угощал,
Пусть знают, с русскими не шутки!

    КРЫМСКАЯ ВОЙНА

      Крымская война. 1853 год. Объединенные англо-французко-турецкие войска занимают город Керчь. Небольшой отряд казаков храбро сражался, но враг многократно превосходил силы казаков… «Союзники» начали хозяйничать в городе, нанеся ему непоправимые потери. Ими был разграблен старейший русский музей древности, с богатейшими экспонатами античного периода времени. Не имеющие цены древние сокровища попали в Британский музей и французский Лувр. Из 1500 домов после их хозяйничанья осталось только 400. Были разрушены все предприятия города.
С керамикой расправились невежественные турецкие солдаты…
Есть битвы громкие,
есть местного значения.
Победа временна, как талая вода.
Но мирное страдает население,
В объеме полном, и всегда!

Открытый ветрам, город
беззащитен,
Есть полусотня местных казаков.
Реляций громких в книгах не ищите,
Итог сражения таков:

Десятка три есть раненых, убитых,
С российской и турецкой стороны.
Победа та не лаврами увита –
Масштабы малые известнейшей войны.

Кто мог, тот перебрался на Тамань,
Кто не успел, тот в городе остался.
Хоть победителям теперь не платят дань,
Но принцип тот же, с древности остался.

И как, тогда, насилие, грабеж…
Ограблены дома, купеческие лавки,
По миру пущена заведомая ложь,
Что победители не тронули и палки.

Ограблен исторический музей,
«Музеем древности» тогда он назывался,
Что долго создавал Пантикапей,
Парижу, Лондону  достался.

А что турецкие солдаты?
Керамику побили в черепки…
Не слышали они о Митридате…
А для истории потери – велики!

     Кто бывал в Керчи и подробно знакомился с названиями его пригородов, мог встретиться, на первый  взгляд, с интересными названиями: Старый Карантин,  Новая Карантинная слободка, Солдатская слободка.  Дело было в том, что после Крымской войны, царское правительство поняло, насколько беззащитны берега Восточного Крыма, особенно Керченского пролива. Это – хорошо, что противник не воспользовался им для того, чтобы перенести театр военных действий на Азов. Последствия таких действий нанесли бы России непоправимый ущерб. Решено было построить на берегу крепость Керченского пролива. Поручили это герою Севастопольской обороны, военному инженеру Тотлебену. Кто видел это творение, вошедшее в мировой каталог крепостных   сооружений, поймет, насколько гармонично она вписывалась в окружающий пейзаж. Будучи абсолютно незаметной ни со стороны моря, ни с суши, она способна была поразить любую цель, от утлой лодчонки, до крупного корабля. Жаль, что она сейчас подвергается разорению…
И название вышеупомянутых слобод было связано с несением службы в этой крепости, гарнизон которой составлял в мирное время свыше 5-ти тысяч человек. Солдаты, поступающие на службу, должны были пройти санитарный карантин. А унтер-офицеры, составляющие цвет царской армии, жили семьями, вне крепости, являясь ежедневно на службу.

На мысе Ак-Бурун, за крепостной
стеной
Есть батареи, казематы.
Не пахнет здесь седою стариной,
Проходят службу здесь российские
солдаты.

Солдаты все проходят карантин…
Есть Старый Карантин и Новый.
А унтер-офицер с женою, не один…
Солдатская слободка – их основа.

Хозяйство небольшое, огород,
Кабанчик в хлеве, куры, да корова.
Из местных, цвета красного, пород.
Стог сена рядом с домом, да полова…

Строитель крепости, герой войны
Тотлебен,
Шедевр действительно создал.
Солдат по утру водят на молебен,
Заполнен весь церквушки зал.

Бог в сердце и душе, присяга
России-матушке, да батюшке-царю!
Солдат жизнь отдает, коль это надо.
В атаке яростной, бою!

    Историки и археологи занимаются самой серьезной работой, по крохам собирая прошлое, выясняя, как и чем жили люди прошлого, какие ремесла, какие жилища, какие верования? Для обывателя история – цепь непрерывных войн, а чем люди занимались между ними? Только восстанавливали утраченное, разрушенное? А откуда появлялось то новое, что поднимало человеческое общество на новую высоту?
Так часты войны, недород.
Не нужно быть пророком,
Чтоб предсказать их наперед,
И видны четко оком.

Откуда ожидать беды?
Взор обращали к небу:
«Пошли нам мира и воды,
И дай кусочек хлеба!»

Открыты, светлы небеса,
Ни туч на нем, ни грома…
Мы верим только чудесам
Нам мудрость незнакома.

В беде, что валится на нас,
Мы виноваты сами,
Она приходит не на час,
Бьет долгими годами.

В истории такого нет,
Заметны только войны,
И государь оставит след,
Создав большую бойню!

А коль в сказаньях перерыв,
О том нигде ни строчки,
Ну, значит, был покой и мир,
И можно ставить точку.

Мир в данной местности, покой,
В других – идут сраженья.
К тому подход совсем ной,
Иные – положения.

Что сгинул тот и сгинул тот
В истории – ни слова,
Ведь люди гибли каждый год,
И будут гибнуть снова!

    Керчь долго оставалась захолустным пыльным городом Керчь-Еникальского городничества. Отцы города отдавали все, что могли, чтобы  город был не хуже других. Развитию города способствовало создание Керченского торгового порта в 1821 году. Появилась возможность вывозить основное богатство рыбу. Во всех районах города были засолочные ванны.
       История России продолжалась. Где-то происходили войны, где-то строилось масштабное, грандиозное, а Керчь оставалась в стороне. Один из важнейших в прошлом политических центров превратился в захолустье. О нем знали только то, что здесь много рыбы, и даже сельдь, вылавливаемая здесь,  получила название «керченской». О великом прошлом вспоминали тогда, когда археологи при раскопке очередного кургана находили в нем богатое захоронение. Всплеск эмоций и опять город забыт! Правда, в Санкт-Петербурге нашлись ученые мужи, догадавшиеся  создать в городе музей, назван он был – музеем древности. И здание специальное выстроили. Построено оно было в стиле древнего храма. Прототипом послужил храм Тезея в Афинах. Находился он на склоне горы, обращенной к морю, практически был виден с трех сторон. Всякий приезжающий с моря видел белоснежный великолепный храм, окруженный со всех сторон морем
Русские дворяне, знающие города с древней историей, видели развалины великолепных зданий, как например, в Афинах, слышали о гигантских египетских пирамидах. А история древнего Пантикапея, прародителя Керчи, спрятана глубоко под землю. Обращают внимание на то, что находится наверху, да еще возвышается над землей. Неудивительно, что обратили внимание на себя курганы, насыпные холмы. Вот над ними и поработали археологи. Но есть еще курганы, которые ждут, когда к ним прикоснется рука человеческая. Знали о курганах и те, кто жил много веков назад. Неудивительно, что многие из них разграблены еще в древности. Грабители были и позднее, у некоторых грабеж могил превратился в ремесло, в Керчи у них было особое название – сатавки! В разграбленных захоронениях можно лишь рассчитывать на обломки керамики и случайно утерянные грабителями вещи. Археологам затруднительно даже сказать о том, кто был захоронен в том, или ином, кургане. А искать под землей культурный слой трудная, а порой и неблагодарная работа. Не только время поработало над уничтожением следов истории, но и руки человеческие – разрушалось, сжигалось, вывозилось и выносилось! История более близкого к нам времени сохранилась и сохраняется в названиях улиц. Но и здесь, работает так называемый политический заказ. Скажем, кто из юных керчан знает об Ашике, князе Херхоулидзе, Стемпковском, Кушнареве? Что они сделали для города? В чем заслуги этих людей? Лучше знают о Желябове, да и то, скорее по названию улицы, да школы, носящей его имя. А спроси напрямую, что сделал Желябов? Так, наверное, уже и забыли, что он покушался на жизнь царя, и был казнен! Знают поселок Войкова, село Войково (прежний Катерлез), ул. Войкова, завод имени Войкова. Но не все знают, что он, как и Желябов, был керчанином, участвовал в революции 1917 года, и был убит в Польше, когда  находился там с дипломатической миссией. А памятники, устанавливаемые властью в Керчи, к истории его никакого отношения не имеют. Стоит памятник Ленину, памятник Тарасу  Шевченко. Ни тот, ни другой в городе не бывали. Правда, и в древности подобное было. Ставили в Пантикапее памятники римским императорам, которые тоже ни разу не побывали в подвластном им городе. Память революции и гражданской войны сохранилась в названиях улиц: в честь расстрелянных революционеров - Самойленко, Горбульского и других. Пройдет время и никто не скажет, а кем каждый из них был? Если, конечно, не будет создана книга памяти!
Не та книга памяти, куда заносятся все фамилии погибших подряд, А только тех, кто оставил заметный след в истории города! И следует относиться бережно и к памяти тех, кто, возможно из-за политической конъюнктуры,  не нравится.
    А теперь представим, что было сделано до революции:
Построена железная дорога (одноколейная, с множеством разъездов), функционирует она и сейчас. Построена была табачная фабрика (хозяин – Месаксуди). Ее изделия ценились во всем мире, не только в России. Брянский завод – на месте нынешнего завода им. Войкова. И по-прежнему главное богатство Керчи - рыба!
Не забывала Керчь и о духовности. В связи с многоликостью, многонациональностью жителей, строились храмы для удовлетворения всех религиозных конфессий…
Есть кирха, собор и мечеть,
Итальянская церковь, костел,
Синагога и храмов – не счесть
Монастырь был в ближайшем из сел.
О стариках и сиротах общество того времени тоже не забывало:
Для сирот был построен приют,
Стариков приютит «богадельня»…
Ожидают еда и уют,
И кровать с белоснежной постелью.

    Продолжал функционировать Керченский торговый порт, обслуживающий и внутренние торговые связи.
У порта есть колесный пароход,
Он дважды в сутки ходит на Тамань,
На палубе волнуется народ.
Везут рыбец, чехонь, судак, тарань…

Корзины с фруктами и овощами,
Картофель молодой, томаты…
Все, что растет под небесами,
Что создавалось здесь когда-то!
Керченский рынок поражал обывателя изобилием продуктов. Рыбы было много, а названий ее еще больше. Многие из них уже больше не ловятся, исчезли. На керченский рынок вывозила свои товары и продукты Кубань. Город был многонациональным, и каждый угощал посетителя рынка изделиями своего труда. Итальянец тут же на глазах мог приготовить спагетти, а крымский татарин – чебуреки, караим – свой, ни с чем несравнимый «караимский пирожок».
Как фокусник, на рынке,
Товар предлагал продавец,
С домашней колбаскою кринки,
Султанка, селедка, рыбец.

Сметана, ряженка, Катык,
Лаваш, лапша и чебуреки,
Копченый сом, икра, балык,
И сидра яблочного – реки.

С румяной корочкой пирог,
Арбузы, персики и дыни,
Тут не соседствует подлог.
Здесь правила для всех едины.

Поторговаться здесь не грех,
И выпить за здоровье друга,
Здесь разговоры, громкий смех,
И чарка – верная подруга.
 
Керчь была театральным городом. Вспомните пьесу Островского «Лес». В ней встречаются два актера Счастливцев и Несчастливцев, приветствуя друг друга, они говорят:
« Ты куда?»
- Из Вологды в Керчь!
« А ты откуда?»
- Из Керчи в Вологду!
Действительно в городе был небольшой, но прекрасный театр. Он был удобен для зрителей, удобен и для актеров. Была в театре своя постоянная труппа, в том числе и балетная. Театр располагался на небольшой площади, при пересечении улиц «Имени 23 мая» и «Крупская»

Институт благородных девиц,
И театр, пусть и малых размеров,
Сколько видел ликующих лиц,
Когда здесь представляют
премьеру!

Здесь балетная труппа была,
И своя была труппа актеров,
О театре повсюду молва
Приезжали сюда на гастроли.
Кроме Кушнаревского института благородных девиц в городе функционировали гимназии, училища. Здесь был и музей древности.
В Керчи – гимназии, музей,
Есть небольшой бульвар Приморский.
Есть храм, конечно, - не «Тезей»
На Митридате, на пригорке.

    В городе, что ни шаг, встречались винные погребки. В них было прохладно, уютно, стояли столики, а за стойкой, за спиной хозяина, стояли бочки с чудесным выдержанным вином.
На улице много подвалов,
Везде продавали вино,
А пьяных на улицах мало,
О драках не слышно давно.

Вино ведь не пьют, а смакуют,
Познать его вкус, аромат.
Вином здесь не просто торгуют,
О марках вина говорят,

События в городе, мире
Обсудят за чаркой вина.
Тут мифы, сказания, были…
Стемнело, идут по домам.

И были построены две лестницы, ведущие на гору Митридат: Большая и малая митридатские лестницы.

На весь город было несколько городовых, поддерживающих дисциплину и порядок, многочисленными помощниками городовых были – дворники.
И чинов полицейских немного,
И собак, без цепи, ни одной.
Подаяние просит убогий,
С полотняной сумой за спиной.

      1-я мировая война в Керчь пришла только тогда, когда по сговору с украинской радой по улицам города стали маршировать немецкие солдаты. Но, они были не долго. Вскоре их заменили деникинцы. 23 мая 1919 года керченская подпольная организация организовала восстание. Оно было плохо подготовлено, закончилось провалом и расстрелами. В память этого события, улица, где подпольщики оказывали самое яростное сопротивление, названа «23 мая 1919 года»
Решили подпольщики власть захватить,
Никто не пришел на подмогу,
И смертную чашу придется испить,
Не двум и не трем, слишком многим.

К безумным и смерть не приходит сама,
Она не откажет, коль просят!
Восстание тоже не признак ума,
Когда подготовки не носит!

Жизнь в Керчи входила постепенно в нормальное русло. Я не стану говорить о тех политических баталиях, проходивших в структурах власти, которые рикошетом били по всему обществу. Я описываю те изменения, которые происходили во внешнем облике. В городе была, как и по всей стране, великая стройка. На месте маленького Брянского завода, был построен гигантский металлургический завод, близнец Мариупольской «Азовстали». Работало на нем 12 тыс. рабочих. Рядом был построен коксохимзавод имени  Кирова. Здесь же, неподалеку работала агломерационная фабрика. На змеином мысу был создан порт для приема угля, привозимого из Донбасса на коксохимзавод. В Камыш-Буруне была построена вторая аглофабрика, продукт которой – агломерат, поступал на Мариупольский завод Азовсталь. Построен был рыбоконсервный завод, судоремонтная база и много других предприятий. Город становился одним из самых крупных в Крыму и назывался «Индустриальное сердце Крыма» Он продолжал расти и развиваться, были построены новые здания банка, гостиницы, трикотажной фабрики. Построена трамвайная линия, протяженностью от центра города до металлургического завода. В развитие города вмешалась война.

    Война практически вошла в город 27 октября 1941 года, когда немецкие бомбардировщики совершили первый налет на город, Последствия бомбардировки были ужасными, бомбы попали в порт, где с судов шла разгрузка боеприпасов (снарядов и авиабомб) и складирование их на территории рыбоконсервного завода. Часть города превратилась в груды руин. После этой бомбежки, бомбардировки города стали ежедневными, точно по часам. Начинались с 8 часов утра и продолжались до 6 часов вечера. Потом они стали проводиться и в ночное время. Основные предприятия были эвакуированы на Восток вместе с рабочими и их семьями. Немцами был потоплен в проливе пароход «Рот-Фронт», спаслись лишь единицы. А были здесь только мирные люди!  Оставшиеся, работоспособные, продолжали работу, но на  эту  работу не влияли фронтовые события. Многие жители города покинули его.

КЕРЧЬ  ЯНВАРЬ-МАЙ   1942 год
26 декабря 1941 года корабли Черноморского флота и Азовской военной флотилии, под командой контр-адмирала Горшкова С.Г. приняли на борт соединения 51 армии (командующий  генерал В.Н Львов)  и 44 армии (командующий генерал А.Н. Первушин) начали высадку десанта на Керченский полуостров. В Керчи и  Феодосии было высажено 42 тыс. человек. Высадка  происходила в тяжелейших зимних условиях в штормовую погоду и при отсутствии прикрытия высаживаемых войск с воздуха. Корабли во многих случаях  не могли подойти к берегу и бойцы прыгали в ледяную воду  и вплавь добирались до берега. Очень много бойцов потеряли конечности (руки и ноги) из-за отморожений. Немцы, растерянные, бежали.
Под Новый год, враги не ожидали,
Десантом нашим город взят,
В одном белье из города бежали
На запад, показав свой зад.

Флаг красный на гостинице полощет,
А наших нет, ушли вперед,
Еще пустынны улицы и площадь,
Но начинает заполнять народ.

Повсюду радость, возгласы и крики,
Свободна Керчь, и немца нет.
Взволнованные, радостные лица,
Хоть горя тяжкого на них оставлен
след.

Добавилось морщин и седины,
Не греет ветхая одежда,
Закутаны в платки, измождены,
Совсем не те, что были прежде.

И Керчь совсем иною стала,
Не бегает по улице трамвай,
И кораблей не видно у причалов,
Где был настил, торчат головки свай.

Деревья, покалеченные, скверов.
Развалины, сожженные дома,
На окнах стекол нет, одна фанера.
Не пострадала только лишь тюрьма.

Порошит снег колючий, мелкий,
По Ленинской цепочкой санки,
Их тянут женщины и детки,
Везут отцов и сыновей останки.

Пришли свои, и посветлело небо,
И стало как-то в городе теплей,
Мы получаем вдосталь хлеба,
А с ним идет работа веселей.
     Вскоре немцы перехватили инициативу и, нанеся 15 января 1942 года упредительный удар,  вновь овладели гор. Феодосией Советские войска были вынуждены отойти на ак-монайские позиции  на Керченском полуострове. Вновь господство немцев в воздухе над Керчью стала неоспоримым, хотя теоретически было равенство сил.
Недолго город ликовал,
Опять пошли воздушные налеты,
И смрад, и дым над городом вставал,
По самолетам бьют зенитные расчеты.

Бомбежки стали методичны, точны,
Готовит к ним сирены вой,
В укрытия попрятались все срочно,
Ушли враги,  звучит отбой.

Спасенье – щели, да подвалы,
Надежда на святых и Бога,
И смерть людей привычной стала,
Теперь их гибнет слишком много.

Пришла цветущая весна,
Но фронт приблизился, он рядом,
Теперь всем стало не до сна,
Стал город настоящим адом.

Мы чувствуем нутром, что происходит
там,
Дела на фронте стали плохи,
Бомбят теперь и по утрам,
Всю ночь разрывы и всполохи.

А ночь пришла, висит ракета,
Светло становится, как днем,
Бомбежки стали без просвета,
Мы смерти ожиданием живем.

Заполнены больницы, лазареты,
Военные спешат на переправу,
Мне не забыть мгновенья эти,
Беда, спаси нас, Боже правый!
     8 мая  гитлеровцы нанесли удар по войскам Крымского фронта – командующий генерал Д.Т Козлов, начальник штаба генерал П.П. Вечный. Противник прорвал оборону 44 армии и вынудил наши войска к отходу. Хотя  Советские войска имели численное превосходство в людях, танках, артиллерии, и равенство с врагом в авиации. Командование Крымского фронта и представитель Ставки Л.З.Мехлис, не сумели организовать отпора немецким войскам и планомерного отхода своих войск. Наши войска в тяжелых условиях  под непрерывным воздействием вражеской авиации вынуждены были переправиться через Керченский пролив  на Таманский полуостров.  Удалось эвакуировать около 120 тыс. человек. 19 мая 1942 года немцы овладели Керчью. 73 тыс. советских солдат и офицеров попали в плен.
Ени-Кале, Жуковка и Глейки,
Глазами не окинуть панорамы,
Как берега Кубани «далеки»,
Четыре километра водной гладью прямо.

Орудия, и сколько мертвых тел,
Отчаянье людей бросает в воду,
Не знаю, кто пролив преодолел,
Пусть даже и в хорошую погоду?

Плывут бойцы на камерах и бочках,
А сверху пулеметы поливают,
В воде мелькают головы, как кочки,
В пучине моря исчезают.

Вопрос возник: Кто виноват?
Я помню имя это – Мехлис,
Недобро  поминал  солдат,
К чертям собачьим посылая всех их…

Не легкою прогулкою война,
И плата – миллионы жизней,
Обратная медали сторона –
Страданья для спасения отчизны.

Салюты и фанфары, фейерверки
Для тех, кто не видал войны,
А память – в треугольничках-конвертах
Из той, исчезнувшей страны.

    Я не стану описывать защиту аджимушкайских каменоломен, страдания подземного гарнизона, расплачивавшихся за неумелые действия командующего фронтом, за ошибки как стратегического, так и тактического характера. Как бы то ни было, оценка действий самого подземного гарнизона заслужила признательность общества.
Керчь снова в оккупации и снова – расстрелы и ожидания расстрелов. Но время идет, фронт  приближается к городу, вот, уже Кубань освобождена от немецко-фашистских оккупантов.
    В ночь с 31 октября на 1 ноября 1943 года 318-я стрелковая дивизия 18-й  армии преодолела Керченский пролив и захватила крохотный плацдарм в районе рыбного поселка Эльтиген. Уходили они очень рано, далеко еще был рассвет. Мотоботы заполнялись людьми строго по счету, лишних не брали. Из вещмешков выбрасывали все, что казалось грузом. Ворчливо проверяя их содержимое, старшины оставляли только хлеб, табак и патроны. Только стали отходить от берега, расшумелось море. Длинные волны свирепо шипели, расстилаясь  белой простынею по берегу, и скатывались обратно в ночную темноту
       Совинформбюро 6 ноября 1943 года сообщило: «…Южнее города Керчь наши десантные части овладели сильно укрепленным пунктом противника Эльтиген…»
Что собой представлял в то время Эльтиген.
Это – небольшая деревня, даже по меркам Крыма, где села всегда были небольшими. Ряд одноэтажных небольших домиков из камня- ракушечника, крытых  глиняной черепицей, вытянулись вдоль берега моря, отступив от кромки воды на 50-60 метров. От водяных валов бушующего в шторм моря их защищает невысокий песчаный вал, поросший кустарником и колючками. Окна домов смотрят на зелено-голубые валы, накатывающиеся с шумом на берег, Позади домов берег круто поднимается вверх. Там, на верху немцы оборудовали доты. Пространство от них и до воды простреливается полностью, укрытием от пуль может служить песчаный вал, вблизи песчаного берега, а от минометных мин…
С первого же часа  высадки наших войск развернулись тяжелые бои. Немецкое командование имело приказ Гитлера - Крым удерживать во что бы то ни стало! На побережье Керчи было сосредоточено до 60 тысяч немцев, не считая румынских войск. Положение наших усложнялось тем, что противник  владел всеми высотами, лишая возможности наши войска маневрировать. И еще, надо представить, что от берега к высотам тянулось минное поле. И нужно было видеть, как главстаршина медслужбы Галина Петрова, одна, в темном бушлате, топала ногой перед колючей проволокой и кричала:
«Мин нет!
Она буквально танцевала на минном поле, пытаясь поднять попадавшую наземь цепь пехоты, у самой кромки воды  Правда, в тот момент немногие могли бы назвать ее!  Скоро стало ясно, что десант не удался. Немцы блокировали его со всех сторон, даже с моря. Шли дни,: первый, второй, пятый…  На Эльтигене яростно дрались моряки, за каждый метр земли. Самолеты кидали десантникам мешки с продуктами и боеприпасами. А верховное командование  готовилось ко второму десанту, севернее Керчи. Накапливало силы технику, суда.  Эльтигенцам оставалось надеяться только на себя!
Там героизм, где глупость – очевидна,-
Нам некогда пока все это разбирать.
Довлеет враг, ну, до чего ж обидно,
Так просто, ни за что, страдать и умирать!

Пологий берег, холмики песка,
Крутой подъем, на нем траншеи, доты,
Уткнулись мы в песок, гнев одолел, тоска,
Прижали нас к земле фашистов пулеметы.

А сколько нас потом останется лежать?
Что донесут в официальных сводках?
Вперед идти никак нельзя,
Назад не убежать, и не уплыть, пусть даже
Были б лодки!

Вот, если бы, дороги лучше были,
Нас с воздуха хотя бы поддержали,
Не жались бы лицом до матушки-земли,
И телом бы не бились, не дрожали!

Терпенья нет, но вот, настала ночь,
Нас группа, что в живых осталась, уходила.
От ада Эльтигена мы уходили прочь…
Вот так, ребята, все происходило!

Потом был штурм, подъем на Митридат,-
За яростным огнем не видно дали,
Вот, истинная правда про десант,
На катерах мы землю покидали…

     Да, сражались и гибли герои! Невероятный героизм – прорваться сквозь стену артиллерийского огня и выйти неповрежденным назад. Победы в этой операции не было! Выводил оставшихся  командир 318-й
Новороссийской стрелковой дивизии полковник В.Ф. Гладков. Это он отдавал приказ на штурм. Это под его командованием бились  десантники несколько дней на прилегающих к морю улицам Керчи, пока прорвавшиеся катера не забрали всех на свои борта. Очень многие погибли на эдьтигентской земле!

      А в это время Северо-восточнее Керчи  завладели плацдармом наши войска. Они должны были помочь эльтигенцам, против которых немцы бросили две пехотные дивизии. Северо-восточный берег в районах сел Жуковка, Опасное, Глейки  не был  пологим и песчаным, да и глубины этой части пролива невелики, да и отмелей здесь немало, среди них – знаменитые Церковные банки (после встречи с ними в церквях  служили за упокой усопших). Одно преимущество, это самое узкое место пролива, всего 4 км. отделяют крымский берег от кубанской песчаной косы, называемой «Чушка».
Самое узкое место пролива,
Глянешь, напротив – «Чушка»,
Здесь и заметнее море бурлило,
Берег скалистый, так мало песка.

Нет ярких красок. Печальный,
Жестко-коричневый цвет.
Может быть, был он таким
Изначально,
Или тускнел много лет!
В истории этого десанта заметную роль играет малюсенькое село, прилепившееся к самому берегу пролива, с редким названием – «Глейки». Здесь первым, проявившим героизм был гвардеец, рядовой – Тарасенко Павел. Он первым ворвался на сопку у рыбацкого поселка Глейки, гранатой уничтожил немецких пулеметчиков и воткнул в землю, на вершине сопки, красный флаг. Появление красного флага на сопке всколыхнуло десантников, они поднялись во весь рост и пошли в атаку. Образовалась настолько широкая полоса земли, что можно было устанавливать не только пушки, но и принимать самолеты У-2.  Несколько слов о нем…
Я в Глейках проснулся утром ранним.
Солнце не взошло, из вод поднялось,
Где-то ночевало, на Кубани,
В море долго-долго умывалось!

Было тусклым, пыльным на закате,
Опускаясь в темную постель,
Облаком укрылось, чуть примятым,
Только соловья заслышав трель!

День настал обычный, трудовой,
Рыбаки ушли в просторы моря,
Мир сейчас, а был когда-то бой,
Многие рождались здесь герои!

       В ночь на 1-е ноября  свыше 400 советских орудий обрушили огонь на немецкие позиции по линии Опасное-Глейки. Немцы уже в 1942 году получили урок десантирования Красной армии в этом месте пролива. Они ожидали штурма и поэтому готовились к нему. Командовал немецкими войсками генерал-лейтенант Еннеке. Он был большой специалист по фортификационным сооружениям, и поэтому хорошо подготовился к штурму. После этого, поддержанные авиацией, наши войска начали высадку десанта Этому способствовало то обстоятельство, что немцы бросили на борьбу с эльтигентским десантом две дивизии. В первую ночь было высажено 4500 человек, правда, только с одиннадцатью орудиями. Немцы опомнились и начали борьбу с десантниками. У немцев здесь не было полевой артиллерии, а только зенитные орудия. Но они наклонили орудийные стволы вниз и встретили атакующих осколочными снарядами. Правда, это длилось недолго. Майор Анатолий Пушкаренко, живший здесь до войны, и хорошо знающий местность, зашел с десантниками в тыл немцам и захватил эти орудия. Мало того, из них начал вести обстрел немцев. Немцам не помогли ни численное превосходство, ни танки. Плацдарм расширялся, были взяты село Баксы и северная часть Аджимушкая. Дальше установился фронт по этой линии. Сил не было нашим двинуться вперед! А у немцев их не хватало, чтобы сбросить высадившихся в море.
Эльтиген вниманье приковал,
Бросали немцы средства, силы…
Эхом отозвался среди скал,
Залпом артиллерии накрыли.

Цель одна – Опасное, Глейки…
Вал огня. Все пылью затянуло.
В воздухе снуют штурмовики.
Вся земля в разрывах утонула.

Запестрел в проливе «Тюлькин флот»,
Миновали отмели и банки.
Здесь десанта высадка идет,
Пушки, минометы…Вот бы танки?..

Немцы от броска оторопели,
Скоро их растерянность прошла,
Из орудий бьют по нас шрапнелью…
И пехота наша залегла.

Нелегко давался нам успех,
Многих мы друзей не досчитались,
Горюшка хватило нам на всех,
Многие в земле лежать остались.

Заняты Жуковка и Глейки,
Подошли к Баксам, Аджимушкаю.
У врага потери велики,
Да и наши силы убывают.

Время шло. Окончилась зима.
Поднялась трава, цветы в апреле,
Установка, наконец, дана:
Двигаться вперед! Пора за дело!

    Был еще один десант в Керчи, о котором мало говорят. Возможно, потому, что он был высажен  уже в 1944 году, в январе месяце. Высадка десанта шла прямо в Керченском порту. Пространство между широким и защитным молом штурмовал 369-й отдельный батальон морской пехоты. Повлиять на расстановку сил он не мог. Только теперь линия фронта проходила в самом городе, линией разделения была  речка Мелек-Чесме. Так и стояли друг против друга, ведя позиционные бои, наши и немцы.
Шел февраль месяц. Прошло четыре месяца, как был высажен десант. Наши войска плотно охватывали Керчь, немцы прочно ее удерживали. Катера, идущие с Кубани в Крым обстреливались с Митридата. Транспортные самолеты  перехватывались  над морем «мессерами». Над проливом завязывались воздушные бои. Пока дрались между собой истребители, транспортные самолет проскакивали и садились на поле, изрытое воронками из-под снарядов и авиабомб. А на косе «Чушка» пекли хлеб для десантников. Дров там не было, использовались телеграфные столбы.
Пришел апрель и началось наступление наших войск с двух сторон: со стороны Перекопа и со стороны Керчи.
11 апреля 1944 года город Керчь был освобожден от фашистской нечисти.

ФЕОДОСИЯ  -  КАФА
         Каких только имен не носил сравнительно небольшой город Крыма, уютно раскинувшийся на берегу удобно глубокой бухты. Создатели  дали ему прекрасное имя – Феодосия, что с древнегреческого означало – «счастливая». Лежит город на склоне каменистого, песчаного холма, имеющего длинную и узкую форму, зарывшуюся одним концом в пенные волны Черного моря. Южный приморский город. Смесь наречий, живописная пестрота рынка, цветистость одежд. Огромные суда, пришедшие за зерном стоят в порту. Пропыленные акации, покрытые жидкой зеленью. В кабачках завывают молдавские скрипки. Извилистые улицы, сбегающие к морю. Овраги с перекинутыми через них деревянными мостиками.  Когда-то город имел высокие стены и башни, теперь разрушенные. Были в нем и языческие храмы, и мечети, и христианские церкви. А сколько племен и народов он повидал?.. Давайте немного познакомимся с необычной историей этого города, насчитывающего 2500 лет

      Ведущую роль в освоении берегов Северного Причерноморья играл греческий город Милет. Создавая колонии, он старался обеспечить посредническую роль между Грецией и странами Востока. По свидетельству древнеримского историка Плиния, Милет основал около 90 колоний. Среди них была и Феодосия. Возможно, что в создании города имела место вторичная колонизация, т.е. создавали его выходцы из Пантикапея, который и сам своим созданием был обязан Милету. Феодосия была оживленным городом, с удобной гаванью. Как торговый центр она могла стать серьезным конкурентом Пантикапею, ибо тесно была экономически и культурно связана с Афинами. Недаром, на феодосийских монетах конца V века и начала VI века изображалась голова богини Афины. Не следует забывать, что в Феодосии нашли себе пристанище многие Боспорские изгнанники, которые могли быть сторонниками свергнутых, а следовательно - врагами воцарившихся правителей Пантикапея. Поэтому борьба за Феодосию могла диктоваться и политическими соображениями. Не имея хороших навигационных приборов, мореплаватели предпочитали совершать плавания, не удаляясь от берегов, в пределах их видимости. Естественно, учитывались возможности нападения морских пиратов. Кормчие из Пантикапея проплывая мимо Феодосии, или заходя в нее, хорошо знали о состоянии ее дел...

Труден был путь из Боспора в Афины.
Был он рассчитан на множество дней.
Да, не изведаны Понта глубины,
Не пересек его Пантикапей.

Ветер попутный, и людям приятно.
Парус наполнен и судно бежит.
Ветер стихает, за весла  обратно.
Временем кормчий всегда дорожит.

Что до гребцов, - они взмокли устали.
Плетка гуляет по спинам рабов.
Да, нелегки еще водные дали, –
Каждый поклясться  Афиной готов.

Всеми испытан был гнев Посейдона, -
В гавани судно укрытия ждет, -
Кормчему каждая гавань сведома.
Судно вдоль берега кормчий ведет.

Вот Феодосия – город прекрасный,
С Грецией тоже торговлю ведет.
Зависть столицы к нему не напрасна.
Но, выжидает, чего еще ждет?..
Столицей Боспора официально был признан Пантикапей. Власть его распространялась на весь Керченский полуостров, включая и Феодосию. Но власть эта была только номинальной. Феодосия вела свою торговлю, чеканила свою монету, имела своих воинов. Напряжение, негласное соревнование имело место, но оно еще не было готово к военному конфликту.

Идет меж ними спор, пока еще немой,
Пантикапей готов ногою топнуть.
Мир, тонкою натянутой струной,
Готовый каждое мгновенье лопнуть.

Доходят вести, что готовится Сатир
Напасть на Феодосию весной,
Да хрупок стал эллинов мир,
А все закончится обычною войной.

Знали ли жители Феодосии о том, что в Пантикапее готовятся на нее напасть? Не исключена такая возможность,
А возможно, что приготовления эти шли тайно...

Город создан, живет своей жизнью,
Сеет пшеницу, разводит сады.
Не ожидает ударов от греков,
Хоть ощущения есть и беды.

       Борьба царей Боспора за Феодосию  была длительной и трудной. Город оказывал ожесточенное сопротивление. Его поддерживала Гераклея Понтийская, основательница колонии на Западе Крыма – Херсонеса.

Те и другие пришли из Милета,
Войско послал свое Пантикапей.
Долга осада, прошло уже лето,
И с севера дует холодный Борей.

Жители города не уступают.
Гибнут и с той, и другой стороны.
Слушать о мире Сатир не желает,
Он, целиком, за веденье войны.

Путь перекрыт, ни туда, ни оттуда.
Голод за горло хватает и жмет.
Чтоб избежать еще большего худа,
Город сдается и милости ждет.
 
         Разрушений в городе было много. Было разрушено и монументальное здание, возведенное в V веке до н.э. –
гордость феодосийцев. В своей борьбе с Феодосией, Сатир I использовал и силы синдов. Перед этим он выдал свою дочь за синдского царя, носившего греческое имя Гекатей. Синдика (на месте современной Анапы) тяготела к Боспору, синдская знать была заинтересована в присоединении к Боспору мирным путем. Правителем Синдики стал человек назначенный Сатиром по имени Горгипп.  Город стал называться Горгиппией. Капитуляции Феодосии Сатир не дождался. Он умер. Это удалось сделать его преемнику Левкону I. Левкон, покорив Феодосию, расширил ее гавань, пристроил к ней новые сооружения. Под властью Спартокидов Феодосия оставалась крупным торговым центром. В какой-то мере ей удалось сохранить некоторую автономию по сравнению с другими городами Боспора.
В III – II вв. до нашей эры Боспор испытывал серьезные экономические затруднения. Это стало возможным под натиском местных и пришлых племен, в частности сарматов. Огромную опасность представляло и скифское царство Скилура и Палака. Боспор за мирную жизнь платил данью варварам. Аппетиты скифов росли, величина дани – соответственно. Изменились обстоятельств в самой Греции, она попеременно попадала то под власть Рима, то под власть Понтийского царя. Торговля хирела. Греция не могла покупать в больших количествах рыбу и хлеб на Боспоре. Непосильная тяжесть дани заставила в конце II века Боспорского царя Перисада V отказаться от власти. Он ее передал понтийскому царю Митридату VI  Евпатору. Для улаживания дипломатических дел в Пантикапей был направлен полководец и дипломат Митридата Евпатора – Диофант. По времени это совпало с просьбой Херсонеса об оказании ему военной помощи.
Диофант прекрасно справился со своими обязанностями: усмирил скифов, принял власть на Боспоре. Но отречение Перисада и передача власти чужеземному правителю были восприняты на Боспоре отрицательно. Боспор восстал.
Восставшие убили Перисада и организовали заговор против Диофанта. Тому спешно пришлось бежать на корабле, присланным из Херсонеса. Восстание в Пантикапее было поддержано жителями Феодосии. Год просуществовало государство, возглавляемое предводителем восстания Савмаком. Он был объявлен царем Боспора. Чеканилась монета с изображением Савмака. Через год с армией и флотом явился Диофант, отвоевал и Пантикапей и Феодосию. Как расправлялись с восставшими феодосийцами, история сведений не сохранила.
       Феодосия, не будучи самостоятельным  государственным образованием, плелась в фарватере политики, проводимой царями Боспора. Закатилась звезда Митридата Евпатора, и Феодосия находится под властью Рима. Потом гибнет, исчезает в разрушительном движении готов. Случилось это в 131 году от Рождества Христова.

Что с готами потом произошло?
Осевшие – в народах растворились.
Потом  сюда,- не ветром принесло,-
Откуда-то и гунны появились?..

Часть готов с гуннами ушла,
А часть еще в Крыму осталась,
Когда орда татар сюда пришла,
И готам, и иным беды от них досталось

Часть готов полностью растворилась и ассимилировалась с коренными жителями тавроскифами. По сообщениям средневекового писателя Прокопия в юго-западном Крыму осело три тысячи готов, служивших в войсках Византии наемными воинами. Эти готы просто не пожелали следовать за своим вождем в Италию.
  Нашествие гуннов, последовавшее вслед за нападением готов, полностью уничтожило Феодосию.

На город маленький нахлынула орда,-
Людских голов водоворот.
Да, это – настоящая беда.
С трудом, но отбивается народ.

Один, другой защитник его пал,
И брешь огромная в стене.
Час гибели для города настал,-
Все рушится, пылает все в огне.

Повсюду слышны крики, стон,
Насилуют людей и глотки режут,
Немалое число берут в полон...
И слышны крики, стоны реже.

И тишина...Ушла орда.
На месте города – остатки стен.
Бывает возрожденье иногда,
Без потрясений личных, перемен.

Возможно, что иной заселится народ,
Но хлопоты такие же, как прежде.
Помчится дней поток, водоворот...
И служат, как всегда – одной надежде!

     Все, что осталось в Крыму, было взято под крылышко Византии. Но Феодосия под это крылышко не попала. Впрочем, Византии трудно было управляться с Восточным Крымом. Ее интересы в Крыму представлял Херсонес. А тот не был заинтересован в возрождении Феодосии, как своего конкурента в торговле. И все же, из ее развалин возникла крепость Кафас, которую херсонесцы  отняли у боспорских царей, и которая была причислена к крепостям  Херсона
В период византийского господства о Феодосии почти никаких сведений нет. Кто осаждал крепость Кафас? С кем воевал он?
    Византия империя, внешне богатая и цветущая, пала от ударов турок-сельджуков. И опять мир запустения городов, и мир примитивного кочевого уклада жизни многочисленных племен, обитающих в Крыму. Среди них появляются и те, кого уже в те давние времена называли славянами, называли русскими.
       В IX веке эти племена были известны под именем сколотов, склавинов, споров, спалов, антов. Впервые восточные славяне выступают под именем «Русь» в это же время. В Бертинских летописях под 838 г. записано, что в Константинополе были послы народа, именуемого «Русь». О народе «Руси» рассказывается и в «Житии Георгия Амастридского».
   Весьма любопытно, что у Византийских средневековых писателей первое представление о русских связано с Крымским полуостровом.
Славяне разные имели имена –
Сколотов, склавинов и спалов,
Из предков – тавроскифов племена,
А Скифия их родиною стала.

Потом в истории восходит слово «Русь»,
Но, то ли скифы, то ли – тавры?
Об этом факте спорить не берусь...
Но, может быть в том факте – доля правды?..
С русскими связана история Тмутароканского княжества, хотя она почти не изучена. Скорее всего, оно возникло в результате русской колонизации берегов Керченского пролива, именуемого тогда  - русской рекой, а само Черное море называлось тогда – Русским.
Кафас исчезает, также, как исчез Пантикапей и другие приморские города Крыма Что осталось...
Катятся водные валы,
Пустынный берег моря.
Средь солнцем выжженной травы
Овец отары бродят

Рубахи длинные, штаны,
Пропитанные потом –
Отары водят чабаны, -
Нелегкая работа.

Вдали возвышенность стоит,
Развалины повсюду.
Здесь труд когда-то был убит,
А новый – не прибудет.

И те останутся стоять,
Как памятник разбою.
Ведь живших прежде, не поднять,
Пребудет мир покоя.

Лишь ветер жалобно поет,
Да катит волны море...
А что живущих нынче ждет?
Довольство, или горе?..
     На степных просторах Северного Причерноморья перебывало великое множество кочевых народов. Истории известны имена гуннов, аваров, печенегов, болгар, хазар, половцев. Некоторые из них через Перекопский перешеек, как через узкое горлышко бутылки, проникали в Крым. Старое уходило, нарождались новые отношения. Среди народов, осевших в Крыму, были и аланы, родственные тавроскифам. В юго-восточной части полуострова в  III веке на месте нынешних Судака и Феодосии, по сообщениям древних писателей, аланы основали порты: Сугдею и Ардавду. Эти порты хорошо знали арабы, которые вели там свою торговлю. Ослабление Византии приводит к тому, что в черное море проникают итальянцы. Главенствующую роль играли две морские державы: Венеция и Генуя. В их руках находилась почти вся мировая торговля. Участвуя со своим многочисленным флотом в «крестовых походах» Генуэзские и венецианские купцы, проникли в Константинополь, а оттуда проникли и на побережье Черного моря. Один из наместников золотоордынского хана продал генуэзским и венецианским купцам прибрежные торговые города Крыма. В 70 годах XIII века генуэзцы купили у татар право устроить свою торговую факторию на месте древней Феодосии. В 262 году генуэзец Бальдо Дория  основал здесь город, который благодаря  своему счастливому местоположению и большой торговле, которую он вел, сделался настолько цветущим и могущественным, что дал название всему полуострову.
Сюда приезжали купцы из множества стран. Побывали здесь и арабские торговцы, они называли город: «Кырым_Стамбули» и «Ярым-Стамбули», что означает «Крымский Стамбул» или «Малый Стамбул»
 В 1297 году его у генуэзцев завоевали венецианцы. Но скоро они снова потеряли.  Эта фактория была названа генуэзцами  Кафой. Кафа вскоре становится центром всех генуэзских владений в Крыму, в том числе Чембало (Балаклава) Гурзувиты (Гурзуф), Боспор (Керчь).  Генуэзцы вели крупную торговлю. Наиболее прибыльным «товаром» были рабы. Их с большой выгодой перепродавали на срединоземных невольничьих рынках.

Была Феодосия, Кафою стала,
Когда-то «счастливой» слыла.
Теперь с нею связана черная слава,
И темными стали дела.

Невольничий рынок – торговля
рабами,
Из Генуи тут мореходы,
Уж лучше б они торговали гробами...
От рабства – большие доходы.

Христа почитают, молитвы возносят,
Подвластные папе из Рима,
А мысленно в сделках у дьявола просят,
И служат ему – господину.
Это генуэзские купцы были главными подстрекателями крымских татар к набегами на мирные города  и села соседей.
Ленивы, не работники татары,
Привыкли жить набегами, разбоем.
И стали пленники «товаром».
Не стало в селах мира и покоя.
      Наступил период, когда огненной рекой татаро-монгольские орды потекли по Восточной Европе, истребляя и разрушая все на своем пути. Крым стал одним из улусов «Золотой Орды». В начале XII – XIV веков Золотою ордой правил хан Тохта. Его доверенным и приближенным соратником был темник Ногай. Практически в течение сорока лет Ногай держал в своих руках все нити политической жизни Орды. В 1298 году Ногай посылает своего внука для сбора дани, наложенной на местных жителей, в том числе и жителей Кафы. Генуэзцы в Кафес почестями приняли посланца Орды, а потом внезапно его убили. Долго шла весть или нет до Ногая, но, когда он узнал о случившемся, то направил в Крым карателей. Разгрому и опустошению подверглись не только восточная часть Крыма с Кафой во главе, но и не в чем неповинные жители Юга  и Запада Крыма. Посланцы Ногая разгромили Ески-Кермен и уничтожили большую часть его населения. В этом же году татары осадили и город Кырк-Ер (Чуфут-Кале). Город не сдавался. С помощью стенобитных орудий в крепостной стене был пробит большой проем, через него татары ворвались в город, уничтожая все встречающееся на своем пути. И только княжество Феодоро уцелело, находясь в трудно доступной части Юго-Западного предгорья.
После ухода Ногая, жизнь Кафы постепенно налаживается. Но население ее теперь стало слишком пестрым, в городе появляется множество татар. Строится мечеть и специальный рынок для торговли невольниками.
    Между татарской правящей знатью и генуэзскими купцами установилось тесное сотрудничество: татары-разбойники устраивали набеги на русские и украинские села с целью захвата невольников, а генуэзские купцы скупали их и выгодно для себя перепродавали, в первую очередь на рынках Стамбула. Иногда между поставщиками и купцами происходили ссоры. ТогдаТатары иногда совершали нападения на те или иные генуэзские города Крыма, заставляя генуэзцев выплачивать дань. Это заставило генуэзцев обносить свои города мощными каменными стенами, с башнями. Особенно мощными были оборонительные сооружения в Кафе и Судаке. Остатки их сохранились до сих пор.
Иногда конфликты принимали очень серьезный характер, когда жадность генуэзцев превышала здравый смысл.
      Так, в 1353 году татарские кочевья в Причерноморье постиг джуд (гололедица). Начался массовый падеж скота, люди голодали. Чтобы спастись от голода татары  продавали своих детей генуэзцам. Генуэзцы с удовольствием скупали девочек и мальчиков для продажи их в рабство, в расчете на получение больших барышей. Узнав об этом, хан Орды Джанибек страшно возмутился. По татарским понятиям получение рабов в виде военной добычи было справедливо, но наживаться на несчастье соседа в мирное время считалось аморальным. Войска Джанибека осадили сильную генуэзскую крепость Кафу (нынешняя Феодосия). Генуэзцы имели флот, у татар его не было.
Поэтому крепость для татар была практически неприступной. Тогда по приказу Джанибека катапультой на территорию крепости был заброшен труп, погибшего от чумы. Чума стала косить ряды осажденных, они оставили Кафу и отправились в Геную, по пути сделав остановку в Константинополе. В Европе  чума унесла более половины всего населения.

Предвидеть должен Джанибек,
Чуму в Кафу подбросив,
Что слаб пред нею человек,
Чума подряд всех косит.

Всех, без разбору, не щадит,
Ни малых и ни старых,
У смерти сердце, как гранит,
Не знает про усталость.

Кафа оставлена врагом,
И Джанибек доволен,
Изгнал врага, а что потом?..
Не медик он, а воин.

Ну, а чума гулять, пошла,
Добралась до Царьграда,
Быть может, дальше б не пошла,
Да вот беда, досада.

Миграция случилась крыс
Из Азии в Европу,
И слуги смерти понеслись,
Ведя в Европу тропы.

Чума Италию прошла,
До Англии добралась,
Потом в Германию пришла,
Немного задержалась,

На север двинулась на Русь,
По Пскову  погуляла,
Царят отчаянье и грусть,
В Москву потом попала.

Генуэзцы не только натравливали татар на русские и украинские земли, но и сами принимали в этом участие. Так, в числе войск Мамая, двигавшихся на Москву, были и отряды «фрягов» (итальянцев) и что проводниками и советниками у Мамая были генуэзские купцы.
Решающее сражение произошло на Куликовом поле в 1380 году.
 
Разнеслася весть, возвестила грусть,
По Руси Святой прокатилася,
Что пришел Мамай на Святую Русь,
Чтоб подмять, побить нашу силушку.

Он привел с собой рать несметную,
Подошел к брегам Дона быстрого,
Ты, о жаворонок, птица летняя
Поднимися ввысь неба чистого.

С высоты окинь славный град – Москву,
Силу русскую, рать Залескую,
Пусть трава-ковыль прочь несет тоску
В степи южные, половецкие.

Бури темные соколов несут,
В трубы трубит славный Серпухов,
А в Коломне Бубны громко бьют,
Мужиков зовут от сохи, серпов.

Сыновья Литвы – Гидеминовы
Князя Дмитрия зов услышали,
Клятвой крепкою, нерушимою.
Поклялись служить бойцы пришлые.

И под гулкий, колокольный звон
Новгородцев рать собиралася,
И под женский плач, стариковский стон,
К Дону быстрому отправлялася.

С устья Дона и Днепра реки
Поползли к Москве ложь – туманы,
Стаи волков уж совсем близки
Их ведет Мамай – басурманин

Полки русские и татарские
Тучей черною развернулися,
Сеча лютая, сеча страшная...
И татар орда захлебнулася.

И оружие побросали прочь,
Головы склонив под мечи.
И остатки их поглотила ночь,
У Непрядв - реки, у реки Мечи.

Трава кровию залита была,
Воронье кругом кружит тучею,
Три дня речкою кровь людей плыла,
Самой храброю, самой лучшею.

А Мамай бежал к Кафе – городу…
Горы трупов, как стога…
Слава бросила хана гордого,
Пировала Русь, победив врага.
     Здесь в Кафе Мамай рассчитывал спастись от расправы со стороны обозленных неудачей похода татарских феодалов. Но от расправы ему не удалось уйти. Здесь он был убит. В легенде о смерти Мамая говорится о том, что Мамай поселился за городской стеной Кафы. Но мечта о власти не оставляла его. И он, употребляя золото, стал собирать приверженцев. Когда их стало достаточно, и он понял, что для достижения цели осталось совсем немного, не в силах сдерживать радость, он поделился планами с преданным слугой. А тот со своей любимой женой. Ну, а та пошла по знакомым, говоря каждому: «Только тебе одному». Всего полдня и тайна облетела всю Кафу и дошла до градоправителей. Те подготовили вооруженные отряды, заперев ими все улицы. В полночь Мамай подал сигнал «своим». Но, куда бы те не шли, везде их встречала туча стрел. Слуга спас Мамая, и только известными ему путями, вывел за город и сказал на прощанье: «Беги, мой повелитель туда, где тебя еще не знают!»
« А сокровища мои? Мои сокровища! Я должен захватить их с собой!» - выкрикивал Мамай. 
Как не уговаривал слуга, оставить сокровища и спасаться, Мамай не согласился. И  вернулся он в свой дом за сокровищами. Там он был окружен и убит. Тело его было выброшено за городские стены.
     Генуэзцы не заметили, как у них появился конкурент на власть в Крыму. Это была Турция. Первоначально это было сравнительно небольшое государство, расположенное в Малой Азии, - один из уделов государства Сельджуков. Но, вот в годы правления султана Османа (1288-1326 гг.) Турция начинает расширять свои границы, и получила название Османской (или Оттоманской) империи. Менее чем за одно столетие турки подчинили себе почти все византийские владения в Малой Азии. В 1453 году турки захватили Константинополь, превратив его в свою столицу, назвав ее Стамбулом.
    В 1454 году у берегов Кафы появилась турецкая эскадра. Генуэзцы стали выплачивать дань не только татарам, но и туркам. Сами татары попали в полную зависимость от Стамбула. Торговля еще продолжалась и в Кафе и Гезлеве, но генуэзцы понимали шаткость своего положения. Поиски союзников ни к чему не привели.
8 апреля 1475 года турки подписали мирный договор с Венецией. Это дало им возможность всеми силами обрушится на генуэзцев. 31 мая вблизи Кафы высадился огромный турецкий десант. Турок поддержал татарский хан, являясь вассалом Турции: июня Кафа капитулировала, поверив обещаниям турок сохранить их имущество и жизни. Своих обещаний турки не выполнили. Первым делом они обезоружили население. Затем были ограблены иноземные купцы. Часть их убили. Пострадали и русские купцы, находившиеся там. В русских летописях того времени говориться: «Того же лета 6983 (1475) года Турки взяша Кафу, гостей московских много побиша, а иных поймаша, пограбиша, на откуп даваша».
7-10 июня была произведена перепись населения. 12-13 июня турки отняли у горожан всех детей возрастом от 7-ми лет и больше. 17 июня было приказано отдать турецким властям половину имущества, а через некоторое время всех граждан посадили на корабли и отправили в рабство в Стамбул. Вслед за Кафой такая же участь ожидала Судак, Балаклаву и другие крепости генуэзцев в Крыму. Торговые пути, в результате таких действий, переместились. Экономическая жизнь Крыма основательно подорвана.
Все владения генуэзцев и владения Мангупского княжества стали наследственной собственностью турецких султанов. Они силой подчинили своей власти крымских татар. Турки стали возводить в Крыму крепости и размещать в них турецкие гарнизоны. Крымские ханы беспрекословно подчинялись турецкому султану. Тот напрямую их назначал и смещал.
Так, назначая крымским ханом Селим-Гирея, турецкий султан Мухаммед IV в своем фирмане писал: «...Селим-Гирея, всегда в почтении долженствующего пребывать к нашему двору...»
Образцом отношения к своему вассалу, могут служить слова, сказанные турецким визиром крымскому хану, по вопросам установления  границ ханства: «Не тебе говорить о границах. Татарам подобает выполнять приказания моего господина...Именем Османа, перед лицом которого татарский хан есть прах и подножие ног его... если же он нарушит волю султана, то не только будет лишен ханства, но заплатит за это жизнью» Было это сказано в 1621 году.
      Разбойничьи набеги крымских татар стали при турецком покровительстве крымскому хану еще чаще, почти не прекращались. Они стали профессией крымских татар. Если набег не совершался, в Крымском ханстве резко ухудшались условия жизни. Пример этого:
Однажды в начале XVI века турецкий султан Сулейман Великий по каким-то соображениям не разрешил крымскому хану выступить в набег. Верноподданный хан жалобно писал турецкому султану: «Не велишь мне пойти на Московского и на Волошского, ино мне чем бытии сыту и одету».
  Захваченных пленных татары пригоняли в Крым, здесь делили между собой и продавали купцам, которые отправляли пленников в разные страны. Кафа (Феодосия) и Гезлев (Евпатория) при татарах были крупнейшими мировыми невольничьими рынками на Средиземноморье. Число полоненных и продаваемых в иные годы доходило до 50-60 тысяч. А сколько же всего прошло за несколько веков татаро-турецкого господства?

Посвист стрел и ржание коней,
По деревне запылали хаты,
Зло ликует много, много дней,
Доброта запряталась куда-то.

Гонят пленных по степной дороге,
Связаны веревками за шеи,
Зла среди ордынцев очень много.
Заикнуться про добро не смеют.

Катится по небу солнца шар,
Нет воды, и пленница упала,
Зло кричит: « Испортится товар!»
Доброта: «Бедняжечка устала, -

Напоила девушку украдкой, -
Нет, она до рынка не дойдет,
Вся иссохла, да, судьба не сладка»…
«Были б кости, мясо нарастет!» -

Зло в ответ. Доброта вздохнула:
«Разве это пища, тяжек крест!»
Зло: «Поясок потуже б затянула,
Ничего, привыкнет, станет есть!»

Продана, теперь она -  рабыня,
Повели красавицу в гарем.
Доброта: «Исчезнет девы имя»…
Зло: «Кто его придумал, и зачем?»

Пленница пройдет все муки ада,
Душу выжигают, как огнем.
Зло: «За строптивость, так ей надо!»
Доброта: «Все думала о нем.

Пал на поле, может, и не сгинул,
Дай-то Бог, чтобы остался жив»…
Зло: «Если бы любил, то не покинул,
А судьба?..Ее он заслужил!»

Чтобы избежать тоски, позора,
Девушка поднялась на стену,
Там, внизу, бушуют волны моря…
Всплеск воды, она пошла ко дну.

Воды приняли ее, она уснула,
Жизнь ушла, как будто не бывала.
Зло спокойно: «Дева утонула».
Доброта: «Русалкой, может, стала»…

    Татаро-монгольское владычество в Крыму – самая мрачная страница его истории. Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля. Приходилось России отвечать военными походами на Крым. Так в 1556-1559 гг. при Иване Грозном было предпринято несколько военных походов. Шли годы, и соседи стали чаще, в ответ на вылазки татар, отвечать организацией  походов против татар. Особенно удачным был поход русских войск под руководством Данилы Адашева, который с 8 –тысячным отрядом спустился по Днепру к Черному морю, высадился на западом побережье полуострова и «повоевал» крымские улусы. Адашев более двух недель совершал успешные рейды  по полуострову, громил татар и освобождал русских невольников.
  Роль заслона от разбойничьих набегов крымцев играло запорожское и донское казачество. Казачество развивалось в условиях беспрерывной борьбы против крымских татар и турок. Эти вольные сыны окраины завоевали себе славу бесстрашных воинов. Их дерзкие походы изумляли весь мир. На своих челнах казаки переплывали бурное Черное море и нападали на города Черноморского побережья.
   В 1606  году гетман Конашевич-Сагайдачный с моря взял город Кафу, разгромил находившихся там турок, перетопил и сжег их галеры и каторги и освободил из неволи множество рабов
   В 1628 году запорожские казаки в числе 4-х тысяч под водительством гетмана Дорошенко прорвался на Крымский полуостров и с боями доходил до Кафы.
  В 1630 году отряд казаков, проникнув в Крым, напал на Карасубазар, разгромил его и освободил много невольников.
   В 1675 году совершил поход в Крым отряд запорожских казаков во главе с кошевым атаманом Сирко. Он проник в Крым через Сиваш и совершил удачный рейд в окрестности Евпатории, Карасубазара и даже Бахчисарая (столицы крымского хана)
Походы запорожских казаков наводили страх не только в Крыму, но и в самом Стамбуле.

Да, сегодня тишь кругом, покой,
И под дубом собралась старшина.
«Сиромахи» в стороне, толпой,
Схоже все на Репина картину.

«Ну, Грицко, еще раз почитай,
Что Селим-Гирей в письме нам пишет?»
« В горле костью наш, казацкий, край,
С горя слег в постель и еле дышит!»

«Я и сам бы взялся за перо,
Бог не дал, писать я не умею,
Руку мою судорогой свело,
Только пикой, саблею владею»

«Что Селим? Он подневолен сам,
На цепи Стамбула, Магомета»
«Прочитай, что пишет нам султан,
Письма не оставим без ответа!»

ПИСЬМО  СУЛТАНА
ЗАПОРОЖЦАМ

…Я султан, сын Магомета,
Солнца брат и брат луны,
Божий внук, источник света,
Победитель зла и тьмы.

Сирии,  Египта властелин,
Вавилона и Иерусалима,
Гроб Христа моей рукой храним,
Соткано веками мое имя…

Я защитник веры христиан,
Рыцарь я, великий воин,
Раб Корана, гений мусульман
Я над миром, над царями волен!

Я повелеваю вам, казаки,
Мне на милость сдаться
добровольно,
Я устал от своевольства, драки.
Чтоб в округе было все спокойно!

ПИСЬМО  АТАМАНА
СИРКО КРЫМСКОМУ
ХАНУ.

Атаман Сирко писал
Хан-Селим-Гирею:
«Первым ты на нас напал,
А теперь жалеешь!

Нечего на нас пенять,
Что прошлись по Крыму,
Мы еще придем гулять,
С саблями и с дымом.

Близкий ты для нас сосед,
Забывать не станем,
Как ты служишь много лет
Холуем султану.

Люцифера секретарь,
Черта брат товарищ,
Будем бить тебя, как встарь,
Пока в землю сляжешь.

Добре били мы тебя,
Впредь тебе наука.
Голова дана не зря,
А ты думал брюхом.

ПИСЬМО  ЗАПОРОЖЦЕВ
ТУРЕЦКОМУ  СУЛТАНУ

Ты источник грязи и навоза,
От тебя, как от козла смердит
Ты, как будто гнойная заноза,
Нарывает все кругом, болит…

Ты  Иблиса первый друг и  брат
Люцифера грязный секретарь,
Ты козел и каменецкий кат,
И Египта малого свинарь.

Ну, какой ты, к черту, рыцарь,
Голым задом ежика убьешь?
Морда может с задницей сравниться,
Как осел на божий мир орешь...

Вавилонский кухарь, козолуп,
Блазень несусветный всего света,
Аспида и гада лучший внук.
В ж… поцелуй нас всех за это…

Нет календаря у нас  сейчас,
Месяц светлый поищи на небе
Год единый у тебя и нас,
Будем биться, где б ты только не был.
 На картине Репина отлично выглядит момент написания письма атаманом Сирко.
Сирко во время похода освободил из плена 7000 человек, среди которых находились и взрослые дети христиан, родившиеся в неволе и не знавшие родины отцов. Некоторые из них не захотели покидать Крым. Сначала Сирко отпустил их, но, когда они пустились в обратную дорогу, суровый атаман приказал всех, до одного, перебить. Склонившись над их трупами, он промолвил: «Простите нас, братья, да лучше спите здесь до страшного суда господня, чем было вам между бусурманами размножаться на наши головы христианские, молодецкие, да на свою вечную погибель, без крещения».
     В 1657 году донские казаки, на лодках обогнув Крымский полуостров, входили в устье реки Алмы, а через два года, в 1659 году они же высаживались под Кафой, Керчью и Балаклавой. При этом они освободили множество невольников и взяли в плен более двух тысяч татар.
        В конце 60 годов XVIII столетия Россия вела затяжную войну с Польшей. Турция воспользовалась таким благоприятным моментом, и в 1768 году объявила войну России. Война развернулась на пространстве от Кавказа до Дуная. Крымские татары активно выступили на стороне турок. В средине января 1769 года крымский хан Крым-Гирей С многочисленным войском совершил разбойничий налет в район Елисаветграда и произвел там большие опустошения, захватил в плен более тысячи человек мирных жителей. Вернувшись из набега, Крым-Гирей лично отправился в Стамбул, чтобы отвезти туда наиболее красивых пленниц в подарок султану. Другой отряд крымских татар  совершил набег в район Бахмута, где в полон захватил около 800 человек.  Это были последнее нашествие крымских татар. На следующий год русский полководец Румянцев наголову разбил турецкое войско, в авангарде которого находился 40-тысячный отряд татар во главе с ханом. Русское правительство  сделало предложение крымскому хану отложиться от Турции и стать независимым государством. На это ставленник султана Каплан-Гирей дал высокомерный письменный ответ главе русского правительства Панину: «Мы Портою совершенно во всем довольны, и благоденствием наслаждаемся». 15 июня 1771 года русские войска, под командованием князя  Долгорукого ворвались в Крым. 29 июня с боем была взята Кафа. Турецкие войска на кораблях бежали из Крыма. Разрозненным турецко-татарским отрядам удалось скрыться в лесах и горах Крыма. При этом в Крыму было освобождено свыше 10000 невольников. К концу июня 1771 года весь Крымский полуостров был очищен от турецких войск. Правда, турки в течение 1772-1774 годов неоднократно пытались высаживать свои десанты на побережье Крыма. В одном  из боев с таким десантом был тяжело ранен в голову Михаил Илларионович Кутузов (близ деревни Шумы). Русским войскам приходилось быть настороже и изгонять противника. Летом 1774 года был заключен Кучук-Кайнарджийский мирный договор. По этому договору Крымское ханство объявлялось независимым от Турции. Территория Керченского пролива с городами Керчь и Ени-Кале, устье Дона – объявлялись территорией России на вечные времена. Борьба за Крым между Россией и Турцией не прекращалась. Правда, теперь она перешла в русло дипломатических отношений. Турецкий султан, используя свою власть «духовного руководителя» мусульман, пытался поставить на крымский «престол» своего ставленника Девлет-Гирея. Представители русского правительства рекомендовали на это место Шагин-Гирея. В результате, в 1776 году на крымском престоле оказалось два хана. Турки для поддержания своего ставленника  высадили на Крымский полуостров свои войска. Договор был нарушен. Потемкин и Румянцев решили ввести свои войска в Крым. В марте 1777 году русский отряд под командой А.В. Суворова дал бой турецко-татарским войскам в районе Карасубазара.  К удивлению русского полководца, турки боя не приняли и поспешно бежали в Кафу, а оттуда на судах в Турцию. Крымские татары разбежались по домам.
     В 1778 году 170 турецких кораблей с десантными войсками подошли к Крымским берегам. Но, когда бы и где бы они не появлялись, с них были видны крупные силы встречающих. Турецкий паша решил пойти на хитрость. Он прислал просьбу, чтобы его кораблям разрешили пристать к берегу для пополнения запасов пресной воды. На эту хитрость, русский полководец ответил своей: « В Крыму объявлен строгий карантин...К тому же я удивлен прибытию вашему в такое время, когда весь флот наш заражен смертельной язвой. Европейские узаконения вам известны: в охранение от толь вредной заразы учрежденный карантин не позволяет отнюдь ни под каким предлогом спустить на берег ни одного человека из ваших кораблей». Турецкий военный флот был вынужден ни с чем повернуть к своим берегам. Больше турки уже не пытались соваться с десантами в Крым.
     Жизнь в Крыму замирала. Татары совершать набегов не могли, а работать не умели и не хотели. За 9 лет «самостоятельности» внутри ханства не прекращалась междоусобная война. Одна интрига следовала за другой. А ведь прямых потомков Гиреев было около 200 человек. Против Шагин-Гирея  поднялся мятеж. Для наведения порядка потребовалось введения крупных войсковых соединений России. К началу 1783 года для России создалась исключительно благоприятная обстановка, которая позволила окончательно решить «крымский вопрос»
8 апреля 1783 г. Екатериной Второй был подписан рескрипт о воссоединении Крыма и Кубанского края с Россией.
    Феодосия не была забыта при присоединении Крыма к России. К ней вернулось древнее имя, она вновь стала Феодосией. В ней, по распоряжению Потемкина был организован монетный двор. Правда, он успел отчеканить только одну монету «80-ти копеечник серебряный 1787 года с буквами Т. М., т.е., Таврическая монета»
Все остальные потрясения происходили уже в общей стране и были едиными и для Феодосии и для России.
        На рассвете 26 декабря, несмотря на штормовую погоду, под Керчью появился давно уничтоженный немецкой пропагандой Черноморский флот вместе с судами Азовской флотилии. Десятки катеров и мотоботов устремились к берегу. В штабе фельдмаршала Манштейна, командующего немецкими войсками в Крыму, паника. Манштейн бросает на Керчь 132 и 170 дивизии. А фюрер требует продолжения наступления на Севастополь.
      А через три дня из Новороссийска и Туапсе вышли катера-охотники, Крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», лидер «Харьков», эсминцы «Сообразительный», «Незаможник», «Шаумян» и «Железняков» Курс – на Феодосию. Сильный ветер поднимал волну. Она захлестывала палубы. Мороз схватывал воду, и корабли быстро обледенели. Моряки скалывали лед, уступив кубрики свои десантникам. В позднем рассвете открылась Феодосия. Она в этот период времени казалась какой-то бело-желтой, спускавшейся к морю с горы широкими, как в деревнях, улицами, словно разрезанная на дольки половина дыни.
На рассвете 30 декабря 1941 года под прикрытием огня крейсера «Красный Кавказ» на катерах советские матросы и солдаты ворвались в Феодосийский порт, но путь в город преградили фашисты, закрепившиеся за полутораметровой портовой стеной. Матрос Семичев с главстаршиной Кузенко подкатили к стене бочки и, взобравшись на них, забросали гитлеровцев гранатами. Сделав это, они открыли тяжелые портовые ворота. Через них десантники лавиной хлынули в город. В городе завязались уличные бои. Дрались, чуть ли не за каждый дом. Жестокой была схватка за здание банка и штаба гестапо, охранявшиеся эсесовцами. Они сопротивлялись до последнего. Немцы не ожидали высадки десанта, многие бежали из города только в нижнем белье. В рядах наступающих слышались голоса: «Если наши войска возьмут Старый Крым, то и рукой до Симферополя достать. Только вот погода подгаживает, то слякоть стоит, то мороз двадцатиградусный...» Но, не получилось со Старым Крымом. Линия фронта за городом неровной линией протянулась. Немцы в себя пришли, а сил у них было много, доставала их авиация. Бомбежки были почти непрерывными. Изматывались нервы, чувства притуплялись. До слез было обидно, враг действовал открыто, нахально. Зениток в городе было мало, а наши МИГи появлялись в воздухе крайне редко. Обстановка на фронте менялась с каждым днем не в пользу советских войск. Пришлось перейти к длительной обороне, с трудом отбивая множественные контратаки немцев. Резко ощущался недостаток в продовольствии и боеприпасах. Транспорты с подкрепление все чаще и чаще не доходили до Феодосии. 17 января стали отходить из города воинские части, многие отходили берегом моря, так как немцы перерезали дорогу Феодосия-Керчь. Хмурое туманное утро. Небо свободно от самолетов. Но вот над Черной и Песчаной балками закружили немецкие разведчики. Что-то высматривают. Бои на северной окраине Феодосии угасали, а Ак-Монайский рубеж ощетинился пушками и пулеметами, готовые встретить немцев.

ПЕРЕКОП
     Крым похож на нелепый сосуд с узким горлышком – Перекопским перешейком, вместо ручки – Арабатская стрелка. Перекопай перешеек, и полуостров Крым превратится в остров. Такая мысль давно приходила в голову тем, кто хотел оградить себя от вторжения непрошенных гостей. А таких гостей за тысячи лет было очень и очень много. Вливались в узкое горлышко Крыма и оседали. Киммерийцы, тавры, скифы, многочисленные племена сарматов.  Приходили и такие народы в Крым, после которых весь полуостров горел, разрушались города, бессмысленно гибли люди. То были готы, гунны, монголы. Когда впервые перекопали перешеек, то только Богу известно
Перекопали, да и все! А место перекопа, селение вблизи его назвали просто – Перекоп.
Кому пришла такая мысль,
Чтоб Крым отъединился?
Но инструментом завелись,
Строитель объявился.

Не знаю, сколько рыли дней.
Ров получился длинный.
Но мысль ушла, строитель с ней,
И не оставил имя.

Другой пришел, увидел ров,
И взял его зарыл
Перегонял овец, коров,
Но вот отрыть – забыл!

Такое было много раз,
За многие столетия.
Но не о том идет рассказ
Борьба тысячелетняя.

Возникла крепость – городок,
А в нем была и стража.
Остановить людской поток
Не удалось ни разу!

Ну, значит все – напрасный труд.
Напрасные старания.
Кочевники с востока прут,
В Крым принося страдания.

Греки город Перекоп называли Тафр, позднее – Тафре и Тафос. Название созвучно с народом, в древности населявшим Крым – тавры.  Какие отношения у греков были с жителями городка, история молчит. Генуэзцы называли город Цухала.
       Татары называли его Ор-Капуси (ворота у перереза). Строил город  хан Менгли-Гирей, а хан Сагиб-Гирей расчистил ров. Турки называли город Ор-Богази, здесь они создали крепость. И хотя город принадлежал татарам, гарнизон крепости всегда был турецким.

Здесь леса нет. Здесь нет и гор,
Здесь есть соленые озера.
Построен здесь поселок «Ор»
Здесь крепость станет скоро.

Чабан с отарою овец,
Стреноженные кони.
Пусть не пытается стрелец,
Не выдержит погони.
    В 1687 году, в дни правления Софьи, старшей сестры Петра I, был организован под командой князя Голицына военный поход в Крым. Стотысячная армия двинулась к Перекопу по безводным пространствам. Погода была жаркая, татары подожгли степь. Пришлось продвигаться по выжженной, безлюдной местности. Начались массовые заболевания стрельцов. Пришлось повернуть назад, понеся большой урон без единого сражения.

Горела степь, и черный дым
Гнал ветер пред собою,
За ним не видно входа в Крым.
И не залить водою.

Пошел бы ливень, припустил?..
Но жарит солнце с неба.
И снова русский упустил
Желанную победу.

Татарин ловок, но не смел,
Не любит бой открытый.
Он ветром быстрым налетел,
Уходит быстро, скрыто!
   В 1689 году тот же князь Голицын повторил поход в Крым. 115  тысячная армия встретилась с отрядами татарской конницы. Татары были разбиты и спрятались за Перекопским укреплениями. Подойдя вплотную к Перекопу, Голицын не решился его штурмовать, В войсках началась эпидемия. И опять, понеся большие потери, пришлось ни с чем возвращаться в Москву.
Сколько стоил русским Перекоп-
Город захудаленький и малый?
Штурмовали эту крепость в лоб,
Те походы только былью стали.

Проникали в Крым через Сиваш,
Ну, побьются, пленных отобьют,
Жизни покладут...Но Крым не наш.-
Песни здесь татарские поют...

Скверный город. Пыль кругом жара,
Овцы бродят, да собаки лают.
Да в пыли играет детвора,
Словно пыли той не замечают.
 И все-таки Перекоп русские брали: и в 1736 году под командой фельдмаршала Миниха и в 1771 году.
Мирно Перекоп брали только чумаки, когда ездили на волах в Крым за солью.

ЧУМАЦКИЙ   ШЛЯХ
То на возу, то рядом с ним,
То на подъем, то на приволье.
Со всех куточков едут в Крым,
Собравшись, чумаки за солью.

А, почему зовут «чумак»? *
Какая связь меж ним – чумою?
Шлейф смерти – это не пустяк!
Безлюдье за ее спиною!

Не раз встречалась с казаком,
Боролась с ним, - не одолела.
Его – прозвали «чумаком»,
А соль, что вез – чумацким делом.

Обоз из множества подвод,
С собой оружие, припасы.
Собрался боевой народ –
Все казаки, не свинопасы.

Судьба у каждого сложна,
Бывал и в Венгрии, и Польше,-
Казачья лихость не нужна,
Там кошелек бы был потолще...

На Тереке с черкесом бился,
В Стамбуле побывал в плену,
И дважды к жизни народился,
Две жизни прожив за одну...

На чайке плавал и тонул, *
Прикован был к скамье галеры,
И много раз бывал в Крыму,
Тиф одолел, а с ним – холеру...

Рубцов и ран не перечесть...
Одно их всех объединяло –
Казацкую хранили честь,
Наверно, это - и не мало!..

Немного радостей в пути,
Хотя не трудная работа:
И осторожность соблюсти,
И об имуществе забота...

Идет обоз по Украине,
Ночевка – постоялый двор,
В нем каждого знакомо имя,
Ждет задушевный разговор.

Горилка ставится на стол,
Хлеб, рыба, яйца, мясо, сало,
Иной припас и разносол.
Одно условие – не мало!

Южнее ждет враждебный край
Надежда – больше, на себя,
Гляди, в беде не оплошай,
И жизнь, и честь свои любя.

Границы нет. Есть городки,
Есть небольшие поселения.
Церквушки есть, и есть шинки.
Чем дальше, редкостней явление.

Наступит вечер. Темнота
Сомкнулась, все в ней утонуло.
Вокруг такая беднота,
Не слышно пьяного загула!

Огни в окошках, знать, - шинок,
Купили в складчину сулию.
До Перекопа путь далек.
Зеленым не торгуют змием!

Закуска легкая и сон, -
Глаз не сомкнула ночью стража.
(Добро поставлено на кон)
Бог миловал, не было кражи.

Прохлада утра, в самый раз,
Волы наелись, отдохнули.
И подниматься дан наказ.
Возы тихонько потянулись.

По утру версты отмахали.
На травах высохла роса.
«Пора подумать о привале»-
Везде несутся голоса.

Пригорок выбран для привала,
Чтоб было видно: что и как?
Чтоб ветром легким обдувало.
Предвидеть должен все чумак:

Чтобы волов не увели,
Чтобы самих не порубали,
Все охраняли, как могли,
Когда товарищи дремали.

Возы составлены в кольцо,
Как на ладони вся округа.
Друг друга знают все в лицо,
Надежда крепкая на друга.

Ярмо снимается с волов.
Трава высокая, густая.
А солнце жарит: семь потов
По телу струйками стекает!

Но вол - не конь, не убежит,
Жует он долго, много ест.
И нужно времечко убить,
Его не мало – часов шесть.

Пора подумать о желудке,-
Напоминает о себе,-
Волами управлять не «шутка»:
Там слышно – «Цоб!»,
там – «Цоб-цобе!» *

Два сухаря, кусочек сала
Да три зубочка чеснока,
Хотя, конечно, это мало
Для аппетита чумака.

Поели, - под телегу, в тень.
В зените солнце, припекает.
Пошевелиться даже лень,
Хоть человек и привыкает...

Привыкший к холоду, жаре,
Ворчит сердито на природу.
И что б не было на дворе,
Защита чумака – подвода.

На животе лежит Тарас,
В зубах травинкой ковыряет.
И медленно ведет рассказ
Грицко, из люльки дым пуская:

«Да, друже, мой, Тарас,
Какие яблоки у нас,
Какие груши, вишни, сливы?
Село мое под Конотопом,
Сейм рядом, тут же, недалеко...
Богатыми когда-то слыли...

Весною выйдешь на крыльцо,
Подставишь ветерку лицо –
Несет из сада ароматом,
И пташки по утрам поют,
И насекомые снуют...
Стоят под очеретом хаты...

А летом редко дома я.
Большая у меня семья:
Отец и мать, жена и дети.
Расстанусь с ними, и в дорогу...
Волы плетутся понемногу.
И солнышко приятно светит.

Минуешь Гадяч, Кобеляки.
Не слышно лающей собаки, -
На много верст селений нет.
Там, в стороне, лежит Полтава.
Здесь бед перенесли немало.
Набегов всюду виден след!

Теперь повсюду тишина,
Иное дело – старина:
Здесь бились русские и ляхи.
Повсюду трупы, кровь, да раны...
Ловили пленников арканом.
Татарские тут были шляхи!

Татарин не ведет осады,
Пожег селения, посады.
Словил всех пленников,
и – прочь!
Потом разбился на отряды,
Уходит из-под носа, рядом,
Его союзник – степь, да ночь!»

«Ты, дед, о Крыме расскажи?
Что там за край, какие люди?
Границу кто там сторожит?
Да расскажи, что с нами будет?»

«Во-первых, хлопче, я не дед,
Исполнилось мне сорок лет.
Отлично саблею владею.
Ты должен ведать, что чумак,
Не балагур и не дурак.
Свое мы защитить умеем!

Подумай сам, - иначе будь -
Простым за солью был бы путь?
Везде  б были возы с волами...
А так, ты видишь шлях пустой,-
Знать путь тяжелый, не простой...
Не ведаю: что будет с нами?

Второе, не перебивай,
Крым может для кого-то рай?
По мне милей земля родная!
Я вижу – парубков, девчат,
Я слышу,- старики ворчат...
И лучше – ничего не знаю!

Ты видишь, сколько дней в пути?
Попробуй воду здесь найти?
Нет копанной нигде криницы.
С водой солоноватой пруд –
Быть может, и разыщешь тут?..
Воды студеной  не напиться!

И ночи посветлей у нас...
Ты к звездам присмотрись, Тарас...
И небо здесь, как будто злое.
И полноводных нету рек,
И всякий, добрый, человек
Здесь не изведает покоя...

Ну, что ж, пора и на ночлег,
Не остановит время бег,-
Чиркнула в небесах комета.
Признаться должен я, Тарас,
Люблю я предрассветный час,
Полоску на востоке света...

Как быстро ширится она,
То золотиста, то – красна –
Предвестник ветряной погоды...
Но нам, с тобою, все равно –
Волы запряжены в ярмо...
Плетутся по степи подводы»...

Уснула степь. Костер погас.
Волы лежат и тянут жвачку.
Уснул Грицко, не спит Тарас,
И, кажется, что кто-то плачет...

Не тень ли  прошлого пришла?
Забыла что-то, - заглянула?
Луна на небосвод взошла.
И ветром легким потянуло.

Степь окунулась в серебро,
Из ковыля ручьи и реки.
У парня челюсти свело,
Тяжелые сомкнулись веки

Раздался сочный храп,
с присвистом.
На зов откликнулся другой.
И тонет все в просторе чистом...
Полог  под звездною дугой

Укрыл собой людей уставших,
Укрыл подводы и волов,
Как укрывал в бою всех  павших...
И всех иных укрыть  готов...

Жара чуть спала, снова в путь,
И чумакам полегче стало.
В разрез рубахи видна грудь,
Все бодры, прочь ушла усталость.

День уходил, уж солнце село.
Пора бы снова на ночлег.
Уж на востоке посерело.
Волов неторопливый «бег».

То там, то там сереют хаты,
Соломой крытые они.
Живут здесь люди не богато,
Кой где виднеются огни.

Скорей всего, горит лучина,
У всех работ невпроворот:
В конюшне возится мужчина,
Детишек в доме – хоровод.

У одного прикрыто тело –
Хламида, полная заплат.
Та девочка в костюме Евы.
Костюм Адама у  ребят.

Село оно и есть село,
Крестясь на церковь, помолились.
За поворотом, за селом
К речушке маленькой спустились

И снова слышно поученье.
И снова слушает Тарас.
Ученье, право, не мученье,
Но, не о нем идет рассказ:

«Ты первый раз, а я не счесть,
Я знаю, где водица есть,
Чумацкий шлях изучен мною,
Где можно ожидать засаду,
Где ждет природная преграда,
Где можно отдохнуть от зноя!

Не торопись хватать кулеш,
Дымок почуешь, когда ешь...
Пускай его остудит ветер.
Кулеш казацкая еда,
В пути присутствует всегда,
Нет ничего вкусней на свете!

Поверх пшена – кусочки сала,
Но жаль, что сала только мало
Язык проглотишь – что за вкус!
И, кажется, что съел ты много,
Но растрясет тебя дорогой,
И тянешь хлеба лишний кус.

Поел, попил – живот отставил,
Отяжелел, - чего лукавить,
И лезешь, прямиком, под воз.
Не беспокоят слепни, мухи,
И только храп услышишь ухом,
Коли услышать довелось

Вон там курган, а за курганом,
Нет, не туда гляди, а прямо -
Ложбинка небольшая есть,
Там бились хлопцы с басурманом,
Сцепилась сабля с ятаганом.
Тех было двадцать, наших – шесть!

И что ты думаешь, юначе?
Случилось так, а не иначе,
Сражались храбро казаки,
Татарам бог не дал удачи,
Не по одном жена заплачет,
У них – потери велики.

Вмешался в разговор Сверид:
«Открой пошире свои уши –
Грицко тебе наговорит.
На ус мотай, не только слушай...

Рассказов хватит на весь год,
И толмача тебе не надо.
Здесь – разговорчивый народ,
Собралось не баранье стадо!

 В коне товарища нашел,
Поговоришь, он понимает...
А вол мычит, на то и вол,
Он ничего не замечает...

Вот почему чумак болтлив,-
В дороге многое узнает,
Держать в себе не хватит сил,
И память с кем-то разгружает.

С конем сподручнее – он скор,
Давно бы мы на месте были,
Но за коней, - какой тут спор,
Давно бы нас поперебили б!

Зачем татарину волы?
Хороший конь – иное дело.
Конь пал – пошел на постолы,
Из кожи шьют они умело...

Они коней, баранов жрут,
Овцу и лошадь бабы доят,
Ну, словом, нехристи живут,
Соседей часто беспокоят!»

«А с нами как, дядько Сверид?
Не трогают в пути татары?»
« Опасно, что ни говори,
Но мы же молоды, не стары.

И ружья есть, и сабли есть,
Приемы знает все чумак...
Нас хана охраняет честь,
Сидит на троне не дурак:

Несушку кто же режет, бьет?
Мы хану денежки везем,
Хан припеваючи живет,
И мы под ним еще живем!

По Украине, по Литве
Проложены Селимом шляхи,
От крымцев досталось Москве,
Не раз побиты были ляхи!

Век не видал бы эту соль,-
Но только не живем без соли,
Она на стол, и на засол,
Без соли сало не посолишь!

Татарам только деньги дай,
Они отмерят  много соли.
И не пойдешь в Бахчисарай,
Чтоб ханской испытать неволи.

Дозор татарский наскочил,
Есть грамота у нас от хана.
Он долю денег получил,
Позволил нам проехать прямо».

Вздыхает взрослый. Молодой, -
О виденном его пытает.
«Не торопись, мой дорогой,
Судьба на прочность испытает.

Дорога долгая ведет,
Не день, не два, идут -  недели.
Беда повсюду тебя ждет.
Не шутка это,- в самом деле!

Степняк не тронет чумака,-
Ему за соль тот деньги платит,
К тому ж дорога нелегка,
А соли  этой многим хватит.

Потом, есть  сабля, и пищаль,
Есть люлька у меня, табак.
Признаюсь, прошлого не жаль:
Теперь чумак я, не казак!

Ты лучше глянь, какая степь!
Какое  небо – голубое...
Не верится, что бродит смерть
Со мною рядом, и с тобою!

Еще синь неба не поблекла.
Цветов головки поднялись.
Еще не наступило пекло,
В степи во всю бушует жизнь.

На травы выпадет роса,
На стебельках висит, как слезы,
Повсюду птичьи голоса,
И осы носятся, стрекозы.

А в вышине орел завис,
Добычу ищет на обед.
И солнце, поднимаясь в высь,
Горячий оставляет след.

И живность прячется в траве,
Но слепни мухи злее стали,
От крупа мчатся к голове,
И кожу у волов терзали...

«А батько твой? – спросил Тарас, -
Грицко, он  был в походах?»
«Поход такой, как и у нас,
За солью ездил на подводах...

Он был реестровый казак,
В то время – это не пустяк...
Служить на королевской
службе!..
И денег полная мошна,
Довольны дети и жена,
Жил припеваючи, без нужды!

У Вишневецкого служил,
В походы часто с ним ходил...
Но, что-то там произошло?..
Потом у пана Радзивилла,
Похоже, счастье изменило,
Над домом солнце не взошло.

Подался к Хмелю батька мой,
То было раннею весной,
Лишь воды вешние сошли.
У Желтых Вод был тяжко ранен,
Домой с товарищем отправлен,
И дни лечения пошли...

Ну, что ж, когда одужил,*
Как воин, был уже не нужен...
Казацкая бурлила кровь...
Опять же, что-то делать надо,
Конечно, с тяжкою досадой,
Он в Крым отправился по соль,

Так, чумаком мой батька стал,
И мне науку передал.
Теперь признаюсь, я доволен,
Опасность небольшая есть,
Не продаю я совесть, честь,
А главное – всегда на воле!

Трава густа, почти по пояс, -
О корме я не беспокоюсь
Есть где пасти моих волов,
А вол здоров, - и я спокоен,
Хотя торговец, а не воин
С бедою встретиться готов.

Тут степь, без края и границ,-
Татарам, казакам раздолье,
Каких тут не гуляет лиц...
Одно названье – «Гуляй-поле»

Ты, вот, не видел ничего,
А я не раз бывал в Крыму,
И в нем не видел никого,
Кто погулял бы на Дону

Давно им путь туда закрыт!
Куда девается их прыть?
Повадились на Украину...
А мы грыземся меж собой,
Пускаем ворога домой...
Покорно гнем пред ними спину!

А у татар и девы есть,
Пускай в душе гуляет месть, -
Гибки, нежны и славны очень.
Лицо округло, как луна,
Покорна мужу и верна
Коса черна, темнее ночи!

Не раз бывал Сирко в Крыму, *
Сгубил там душу не одну.
Татарки им детей пугали...
Откуда знаю? - С ним был дед,
И одногодки, твоих лет
О смерти часто вспоминали.

Да, славный был Сирко казак,
Не то, что нынешний чумак.
Недаром избран атаманом.
Владел отлично саблей, словом.
В бою был грозным и суровым
В пирах прославился буяном.

Походы часто совершал,
Пред ним сам хан Селим дрожал...
Дошло и до ушей султана,
Тот угрожал и увещал,
Добра и злата обещал,
Но плохо знал он атамана!

Сирко товарищей ценил,
Он с ними спал и ел, и пил...
Не подцепить красивой бабой!
Имел он женщин не одну,
И в Запорожье и в Крыму.
И в этом деле был не слабый.

Я помню, дед мне говорил,
Что там он деву полюбил,
Была красавицей гречанка,
Слегка смугла, улыбка – сладка,
Она и стала моей бабкой,
Хоть говорили, что – турчанка!

«Ну, ты скажи? – прервал Тарас –
А крымского видал он хана?»
«Да, что сказать, в неровен час,
Бог не оставил атамана!

К татарам ключ Сирко нашел:
Напал, ограбил и ушел...
Свищи, ищи по полю ветра...
Татарина спасает ночь,
Когда, награбив, мчится в ночь!
Сирко все делал утром светлым!

Да, рыцари теперь не те,-
Воруют, грабят в темноте,
Все потому, что духом слабы!
Всегда толпой – на одного!
Не так, как прежде: кто – кого?
Паскудней стали грязной бабы»...

По шляху двигался обоз,
Последняя в пути криница.
(Два чумака на каждый воз)
Сошли с подвод, воды напиться.

Пьют, отдуваются волы
Уткнувшись в желоба с водою.
Ковши с водою поплыли,
Мелькают часто над толпою.

И вновь задвигался обоз,
Верст пять прошел и стал.
Постелью станет каждый воз,
Ночевки час настал...

У горизонта солнца диск,
Косые удлинились тени.
Кострами люди занялись,
Не торопясь, но и без лени.

Горит костер, а у огня
Кружок собрался чумаков.
Будь кисть и краски у меня,
Эскиз бы был уже готов.

Все так и просится на холст:
Что ни чумак – портрет.
Одеждой, формой тела прост,
Для тех, давно минувших лет.

Для наших – это колорит,
Как говорят теперь – типаж.
О чем он только говорит?
Не живописца это - блажь?

С макушки вниз свисает чуб,
А голова его  побрита,
Такой длины, - еще чуть-чуть,
И может им кругом обвита!.

Чуб оселедцем называют,
Все бриты люди, без бород.
И усы длинные свисают,
Чуть сверху оттеняя рот

Широкополый желтый брыль, *
Из выцветшей давно соломы,
Вбирает солнце, воду, пыль,
Став пугалом вороньим!

Без дыр заштопанная свитка,
А на возу лежит кожух,
Похож на панцирь для улитки,
Хранит овчины резкий дух.

Не страшен с ним и холод,
К нему давно привык чумак.
Казак ли стар, иль слишком молод,
Не расстается с ним ни как»,

На землю глянули лучи,
День новый, к жизни пробуждая.
Чумак по ступице стучит.
Колеса воза проверяет.

Вот, наконец и Перекоп,
Не городок, а так – селенье
И покупателей поток.
Татар немного – население.

Домишки здесь из самана,
Глаза не радует окрестность,
Жизнь подсказала здесь сама,
От соли никуда им деться!

 Баранья шапка, без ушей
Поверх штанов еще рубаха.
И он обязан жизнью всей
Селиму, хану и аллаху

Курай горит и кизяки, *
За ужин садятся татары,
Их семьи очень велики,
Но никогда не слышно свары.

Здесь слово старика закон,
Ему родные не перечат,
Немного говорит и он,
Совсем не нужны долги речи!

Соль добывают из рапы,
Из Сиваша черпают прямо
С утра до вечера рабы.
От соли ноги в жутких ранах...

Как описать восточный торг,
Он необычен нудный долгий.
Купец испытывал восторг,
Когда он вел торговлю.

Не шелк, не бархат, просто соль,
Иные не лежат товары.
Но вложены в ту соль, страданья,
боль.
Торгуются татары.

Чумак умеет торг вести,
До хрипоты кричать и спорить,
Достоинство свое блюсти,
Здесь ценят дело, слово.

Здесь вспоминается аллах,
Да и крестом клянутся.
Нет истины во всех словах,
Болтают и смеются.

Процесс торговли завершен,
Татарин и чумак довольны.
Подарки мелкие для жен,
От обязательств вольны.

А чумакам – в обратный путь,
На родину, где ждут их с солью.
Возможно, в этом жизни суть –
Страданья связаны с любовью?

Назад тяжелый тянут воз,
Волы чуть-чуть повеселели.
Достойный будет и привоз.
Опять в пути идут недели.

Не всем вернуться суждено,
В грудь ранен был Сверид,
Тарас с ним ранен заодно,
Ну, а Грицко – убит.

Засада у реки Молочной,
Собрались люди на ночлег.
Стан чумаков довольно
Прочный,
Но неожидан был набег.

С трудом отбили нападавших,
И тем нанесен был урон,
Не воскресить в бою том павших,
Кто станет пищей для ворон?

Мне не известно, я там не был,
Не сохранился павших прах,
Но часто вижу, глядя в небо –
Скопленье звезд – Чумацкий шлях!

Так много лет было подряд.
Минует время, так же будет...
Где нынче степь, возможен сад?
Быть может, прошлое забудут?..

И канут в Лету чумаки,
И канет тот, кто о них пишет...
И скажут: «Жили чудаки,
Желавшие о прошлом слышать!»

Эпилог:
Я описал чумацкий шлях
Таким, каким его я видел.
Надеюсь, что умерших прах
Своею правдой не обидел?

Естественно, я не чумак,
И в тогу эту не рядился...
Чумацкий шлях, не знаю как,
Но вдруг на небе появился?

Примечания:  Чумаки действительно не болели чумою. Это было связано с тем, что свои сапоги они постоянно смазывали колесным дегтем, запах которого отпугивал блох. А блохи и являются переносчиками возбудителя чумы.
Чайкой – называли казачью остроносую лодку. На чайках казаки добирались до турецкого берега.
Цоб- цобе – команды для волов, означающие правый – левый
Одужил – поборол.
Сирко – казацкий атаман, в правление крымского хана Селим-Гирея неоднократно наносил военные визиты на крымскую землю, они сопровождались массовым ограблением местного населения и насилием. Действительно, к Сирко с письмами- предложениями обращались как крымский хан, так и турецкий султан, но - безрезультатно.
Брыль – соломенная широкополая шляпа, хорошо защищавшая голову от солнца.
Курай – трава с толстыми, мясистыми корнями. Как и полынь, использовалась татарами для поддержания огня в очаге.
        Перекоп пришлось в гражданской войне штурмовать и красным, преодолевая мощные укрепления, созданные бароном Врангелем.
Глубокий Перекопский ров,-
Сам городок спокойный, сонный.
Стада овец пасутся, и коров.
Там сена стог, там стог стоит соломы.

Но он и вал ощетиниться порой,
Не одолеть, коль в лоб стучаться.
Коль одолеет, то герой.
Такое, может, получаться...

На север степь Таврийская лежит,
Здесь редко встретится деревня.
Водой здесь путник дорожит.
Растут тут редкие и чахлые деревья.

Гудит ветрами осень Приазовья,
Все, выдувая: снег, песок.
Достигнув Сиваша низовий,
Приобретает звонкий голосок.
В средние века Перекоп часто обходили, найдя проходы в Сиваше. Были и такие, кто их знал, поскольку тайну передавали из поколения в поколение.

СИВАШ
Где кончается вал, начинается море,
А вернее сказать, - мелководный залив.
Безотрадны, пустынны глади серой просторы,
Да и берег залива дик, запущен, уныл.

Зелень есть кое-где, - островки средь пустыни,
Невысокий камыш, серый, чахлый, сухой...
И от спички одной возникает полымя,
Пожирает огонь и курай – сухостой!

Солнце жарит с небес, коркой соль покрывает,
Нет давно здесь дорог, и не видна тропа.
И над гладью воды тяжкий дух пребывает,
И вода не вода – с липким илом рапа.

Неглубокий Сиваш, но опасен, коварен.
Кто решится пройти? – возникает вопрос.
И болотом гнилым называют недаром.
Сколько жизней забрал, сколько горя принес.

Есть, однако, и те, кто познал его тайны,
И прошел чрез него, обозначив свой путь.
Здесь и западни есть, и они не случайны,
Здесь и омуты – «чахлоками» зовут.

Дно подвижно  у них, постоянно клокочет,
То рождает песок, то его заберет.
И «чахлак» никогда расставаться не хочет,
Если жертва у них, невзначай, набредет

 И, наконец, Перекоп был первым, кто встретил гитлеровские войска.
   Война с немцами была неожиданной для жителей Крыма. На Перекопским перешейке  не было особых укреплений. Трудно было предположить, что придется защищать Крым со стороны причерноморских степей. Но обстановка первых месяцев войны сложилась именно так. 11 армия генерал-полковника Шоберта прорвалась к воротам Таврии. Вскоре погибшего Шоберта сменит любимец Гитлера фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Дважды немцам пришлось брать Армянск. Только благодаря огромному превосходству в воздухе,  немцам удалось взять Армянск. Немцам удалось обойти Ишуньские позиции, и они устремились к Севастополю

СКИФИЯ.
    Вслед за киммерийцами, преследуя их, шли скифы. Большая часть их шла через Перекопский перешеек. Позднее они создадут здесь, в Крыму государство Скифию, а столицей его станет:

НЕАПОЛЬ   СКИФСКИЙ
     Когда едешь из Симферополя на Ялту, справа будут видны круто обрывающиеся  «Петровские скалы», из ноздреватого светло коричневого, словно загоревшего на южном ярком солнце, камня. На треугольном мысу между скалами и Петровской балкой находился прежде Неаполь Скифский, город легендарных скифских царей Скилура и Палака. Внизу хорошо просматривается долина реки Салгира, несущего серебристые журчащие воды куда-то на север Крыма; севернее видны степи, а на западе – виднеется третья горная гряда. Лучшего места для строительства города в те времена, когда ожидать нападения врага должно было в любое время, выбрать было невозможно. Площадь, избранная под постройку его, возвышалась над местностью,  подходы трудно одолимы. Только с южной стороны она была открыта. Идеальное с точки зрения защиты место. Любой строящийся в то время город, прежде всего, должен был быть крепостью, крепостью хорошо защищенной, способной выдержать не только краткое временное нападение врага, но и длительную осаду. Место положение Неаполя Скифского было великолепным и с точки зрения связей его с другими местностями. Здесь находилось пересечение дорог, идущих от Перекопа к Херсонесу, и от Пантикапея и Феодосии к Керкинитиде (нынешней Евпатории) и Калос-Лимену (Прекрасной  гавани), на месте которого находится современный пос. Черноморское
Имя первого строителя Неаполя история не сохранила. Скорее всего, это был отец скифского царя Скилура. Не сохранила история и изображения его. Похоже, начинавший строительство прекрасно разбирался в том, что потребуется осажденным – это  вода. На плато, где стоял Неаполь Скифский, водных источников и колодцев не было. Воду, в те времена, принято было хранить в бассейнах, цистернах, пифосах (больших глиняных сосудах с остроконечным дном). Брали  воду из ручья, текущего в Петровской балке, из источников, бьющих из-под Петровской скалы, а также из протекавшего вблизи Салгира. Следует учесть, что реки, которые мы сегодня видим, были значительно полноводнее. Значительно полноводнее был и Салгир. Для обеспечения водой на период осады, в небольшой балке, на восточной окраине города было сооружено водохранилище с земляными плотинами. По главной из плотин проходила дорога... Но оставим на время Неаполь Скифский и перейдем к главному вопросу, кто такие скифы, откуда они пришли и, в конце концов, куда они делись?
    Скифы были одним из древних кочевых народов. Родина скифов – степь. Условие появления – разделение труда: на землепашцев и скотоводов. Для скотоводов нужны степные просторы, на которых мог бы пастись скот. Трава съедена, что дальше делать? Нужно двигаться туда, где есть трава и вода. Нужна степь, бесконечная  степь: травы и травы...

Пылит дорога, травы, травы.
Орда идет издалека.
Не нужны рощи и дубравы –
Взор не ласкают степняка.

    Что толку в деревьях?  Годны только на дрова, да на изготовление крытых скифских повозок. В походе скифы не пользуются помещением. Ночуют под открытым небом, у костров, либо внутри повозки. Если приходится надолго оставаться в той, или иной местности, создаются округлой формы жилища, напоминающие юрты. Материал для постройки жилища: кожа и войлок.
Нужна вода, чтобы поить коней –
Нужны озера речки и река,
Стан разобьют на десять двадцать
дней.
И снова в путь. Идут века...

Не знает скиф законов и границ.
Законом служит время года,
Отлет на юг начался птиц. –
Знак двигаться на юг для скифского
народа.

На юге – неглубокие снега,
К тому ж они совсем недолги.
И занимают скифы берега
Низовья рек – притоков Дона, Волги.

      Но мест свободных не было, нужно было согнать тех, кто жил до них здесь, а это – война! Постепенно война и грабеж становятся основным средством наживы. И это тоже толкает вперед, второй стимул для продвижения  Когда-то предки скифов кочевали где-то в Азии... Потом стали потихоньку передвигаться к Европе. Сзади их подталкивали иные племена. Шло великое переселение народов.

Идут на запад племена,
Скрипят кибитки кочевые.
На западе земля заселена,
Живут народы – боевые.

Без боя землю не дадут!
Кто победит? Один Бог знает.
Переговоров не ведут.
Идет война, в ней кто-то
побеждает.

Уходит побежденный прочь,
Не гонятся за ним!
Укроют слабых скалы, ночь
А победитель – господин!
       Согласно греческому историку Геродоту, кочевые  скифы, жившие в Азии, теснимые более сильным скифским племенем, названным массагетами, перешли реку Аракс и вошли в киммерийские земли. Киммерийцы не смогли оказать им серьезного сопротивления, покинули страну. Преследуя их, скифы вошли в Переднюю Азию. Есть упоминания о скифах и у легендарного создателя поэм «Илиада» и «Одиссея» Гомера. Он говорит о стране киммириян и живущих  в ней загадочных племенах доителей кобылиц – млекоедов.

Не балует кочевника судьба,
С пеленок он с невзгодами знаком,
И пища и питье бывают не всегда,
Кобыльим вскормлен молоком.

Умеет раны сам себе лечить,
Готовит сам колчан себе и стрелы,
Из кожи и лозы готовит себе щит.
Чтоб выжить, нужно быть
подвижным и умелым.

СТОЛКНОВЕНИЕ  СКИФОВ  С  ПЕРСАМИ
     Первое время, скифы не утратили своих боевых качеств, не утратили и желания обогатиться за счет кого-то. В Крыму «разогнаться» было негде, богатых народов не проживало. Создав военный племенной союз, решено было померяться силами с самим персидским царем Дарием. Да он и сам напрашивался на сражение, вторгшись в пределы Скифии. Огромное персидское войско, возглавляемой самим царем, считавшим себя равным богу и требовавшим к себе такого же поклонения, не осознало военной значимости каких-то дикарей. Чего их опасаться? До них силу персидской конницы и пехоты испытали греки... Но, тут дикари, пришпорив лошадей, первыми бросились на персидское войско. Выпустив из луков град стрел, они бросились врассыпную прочь, За ними помчались персидские конники, готовя арканы для ловли пленных. Это стало чем-то напоминать охоту на диких зверей. Действия подданных подзадорили самого персидского царя...

Вскричал персидский царь: «Уходят от погони!
Победа наша! Полная победа!»
Единой плотью стали скифы, кони...
Прошли мгновенья, и не осталось следа.

Персидские расстроились ряды,
Расслабились, оружие убрав,
Прошло и ожидание беды...
Не знали скифов тактику и нрав.

Мгновение, и скифов вновь лавина.
Из луков целят на ходу,
Изломан персов фронт, нет линии единой,
С удачею сегодня не в ладу.

Не выдержав напора степняков, бежали.
Пехота, скошенной травою, полегла.
А жители степей в полон врагов не брали,
Кровь поле битвы залила.

Царь Дарий побежал. Часть войска
вместе с ним.
Оставлены врагу обоз и жены.
Был прежде «царь царей» непобедим,
Теперь уходит с поля побежденным!

     Разбогатели скифы...С этого периода времени скифские захоронения становятся богатыми, в них археологи стали находить золотые украшения, металлические предметы, вместо прежних глиняной посуды и украшений из терракоты. Наряду с богатыми оставалось великое множество бедных. Имущественное расслоение продолжалось. Одни пребывали в красивых домах. Другие в крохотных лачугах, чуть-чуть более того пространства, коим владели их предки в кочевых кибитках. Единственное отличие заключалось в том, что теперь нужно было искать средства  для существования Степь – кормилица ушла в прошлое.

Скиф, как кентавр, не отделим
От крупа своего коня.
А в поводу – еще один,
Чтобы сменить в теченье дня.

В последний скифа провожая  путь,
Коня кладут в его могилу,
Колчан со стрелами и лук.
Седло, подпругу и удила.

     Скифские племена все прибывали и прибывали. Расселение их в степи продолжалось, но теперь это шло медленными темпами. Менялись и виды деятельности, стало меньше территорий для выпаса скота, надо было чем-то заниматься, чтобы прокормиться?..
      Ближе к Дунаю местность стала меняться, степи стали беднее, пастбищ становилось меньше, а дальше начинались уже и горы, совсем неподходящая для кочевников-скотоводов местность...

Движения на запад больше нет.
Пора осесть, пора остановиться.
Придется скифам много лет
В земле копаться и трудиться.

Остановить коня на всем скаку,
Не все они теперь умеют.
Освоить и мотыгу, и соху
Придется, и пахать, и сеять...

Ордой осевшей править всей,
Всех приучить повиноваться
Задумал скифский вождь Атей,
И стал царем он называться.

ЦАРСТВО АТЕЯ

       Во всяком случае, древние греческие историки называют Атея царем. Жил Атей во времена царя Македонии Филиппа – отца Александра Македонского. Точно не известны размеры скифского государства. Древний историк Страбон считает, что Скифия  тянулась от Днепра до Азовского моря, в государство Атея входила и часть Крыма. Атей оказался мудрым правителем. При нем было и плужное земледелие и кочевое скотоводство. Развивалось и ремесло. Образовалось несколько ремесленных центров. Один из них находился на Днепре (Каменское городище) – «Город литейщиков и кузнецов» Шла оживленная торговля С Гераклеей, Синопой, располагающихся на южном берегу Черного моря (Современная Турция), Херсонесом, находящимся в Крыму...

На берегу Днепра заложен город был,
Он славен ремеслом, литейным делом,
У древних греков славу заслужил,
Торговлю вел обширную умело...

      Археологические раскопки курганов, относящихся к этому периоду захоронения поражают обилием драгоценных золотых вещей. Так как золота не было в степях, значит, нужно думать об удачных военных походах Атея и торговле. Вместе с знатными скифскими владетелям хоронили их боевых коней, рабов...
     Атей создал специальное войско, во главе с военачальниками – прообраз будущей княжеской дружины. До него каждый скиф был военным стрелком. Атей удачно воевал, его умелая политика по отношению к греческим городам вызывала опасение Филиппа Македонского, что Атей помешает ему установить господство в Греции. Македонское войско вторглось на территорию Скифии. Скифы и доблестью и числом превосходили македонцев, но на стороне Филиппа была внезапность нападения, Атей не ожидал, что Филипп нападет в момент ведения переговоров  с ним. В 339 году в битве на Истре погиб девяностолетний царь Атей, отважно сражавшийся во главе своего войска. Греки захватили множество скифских женщин и детей, угнали стада скота. Скифы преследовали перегруженного «добычей» македонского царя. Филипп спешно покинул Скифию, войско его, теряя по пути и воинов и часть добычи, с трудом пробилось в Македонию. Но дело было сделано. После гибели Атея скифское царство распалось. Оно держалось на таланте одного человека. Македонии теперь ничто не мешало «заняться» греческими городами-государствами.

В сражении на Истре пал Атей,
Филиппом предан вероломно,
В плен взято много женщин и детей.
Не стало Скифии огромной.

       Что сохранилось от того времени?  Курганы, да погруженные в землю городища. В Талаевском кургане близ Симферополя в 1891 году было вскрыто археологом Веселовским Н.И.  богатое захоронение, На знатном скифе, похороненном там, была найдена золотая гривна с головками львов на концах, и многое другое. Сохранились и другие богатые погребения. Кургана, в котором был похоронен Атей, - нет.
      История скифской государственности, со смертью Атея, была прервана. Центр ее созидания позже перемещается в Крым. Почему в Крым? Да потому, что Крым был мало удобен для кочевий.
Скифы испытывали давление со стороны сарматов. Легко вооруженные скифские конники уступали тяжеловооруженным сарматам. Поэтому, оттесненные, они оседали в Крыму. Сарматы не следовали за ними. Им не нужен был Крым, в котором не было достаточно широких бескрайних  степей    Наверное, поэтому в Крыму мало сарматских захоронений. Самое большое количество сарматских курганов находится  в приволжских, донских и приазовских степях. Несмотря на превосходство сарматов в военном отношении, культура их была намного ниже скифской. Военную силу сарматов стали использовать в своих целях греческие города в войнах со скифами. Так понтийский царь Фарнак привлек сарматского царя Гатала к борьбе Херсонеса против скифов. О подобном  же говорит поэтическая новелла об Амаге – воительнице.

Возникло царство скифское в Крыму.
Возможно, царь поставлен был Амагой.
Известно то лишь Богу одному...
А правда стала мифом, просто сагой.

ДЕЯНИЯ  АМАГИ
       Окрепшие от поражений в войне с македонцами, скифы стали угрожать Херсонесу и другим греческим городам, подчиненными ему. Херсонесцы стали искать союзника, который им бы помог в борьбе со скифами. Понтийскому царю было некогда, он занимался внутренними распрями. И решили греки просить помощи у Амаги. Амага была женой царя сарматов Мидосанка. Просить самого царя сарматов было бесполезно, он предавался кутежам и пьянству, абсолютно не занимаясь государственными вопросами. Суд и расправу приходилось вести самой Амаге. Она отлично справлялась с этими обязанностями, полностью оттеснив своего непутевого мужа от внутренних государственных дел. Мало того, ей пришлось заниматься и делами военными. Она сама расставляла в своей стране военные гарнизоны, смещала нерадивых командиров, сама отражал набеги врагов, сама помогала соседям. Слава об Амаге разнеслась по всей Скифии. Услышали о ней и херсонесцы., жившие на Таврическом полуострове, почему и сам город назывался Херсонес (в переводе на русский – полуостров). Прислали они к Амаге свою делегацию из уважаемых граждан, жаловались на притеснения со стороны скифского царя, и просили принять их в число ее союзников. Выслушала просителей Амага и обещала помочь. Послала она к скифскому царю своего посланника  и потребовала от него, чтобы тот прекратил набеги на Херсонес. Рассмеялся скифский царь, услышав приказание от какой-то женщины, пусть и жены сарматского царя. Приехал посланник и передал своей повелительнице  все, что он слышал из уст скифского царя и его окружения, в том числе и насмешки.. Тогда Амага выбрала из своих воинов 120 самых крепких телом и душой, дала каждому из них по три лошади, чтобы они могли их менять в пути. Проскакав с ними за 1сутки 1200 стадий, внезапно явилась ко двору скифского царя. Стража царя не ожидала внезапного нападения и была в одно мгновение перебита. Остальные пришли в смятение, вообразили, что нападающих значительно больше, и бежали, не оказав сопротивления. Амага ворвавшись во дворец, убила скифского царя, его родственников и друзей. Страну она отдала херсонесцам, а царскую власть вручила сыну убитого, повелев ему править справедливо, не трогать и не притеснять ни эллинов, ни других соседей. Легенда об Амаге остается легендой, но в какой-то степени она отразила реальную действительность. По времени происходящего это связано с царствованием предшественника скифского царя Скилура. Скорее всего, речь идет об его отце, так и не оставившем своего имени.

СТОЛИЦА  СКИФИИ

Отцом Скилура крепость создана
На берегу реки Салгира.
Могучею стеной защищена.
Но связь имела со всем миром.

Скилур создал и армию и флот,
Учителями были сами греки.
Величие и Скифии оплот –
Вошли в историю навеки.

      Самой уязвимой при нападения врага была южная сторона Неаполя Скифского. Здесь отцом Скилура была воздвигнута мощная оборонительная стена, шириной до 2,5 метров и высотой в три метра. Снаружи и изнутри стена была облицована огромными, плохо отесанными, а порой, и просто отколотыми, камнями. Пространство между ними было забутовано щебнем и мелкими камнями, смешанными с глиной. В средине южной стены находились и главные ворота города, проем их имел балочные перекрытия. Против ворот находилось большое строение с двумя портиками. Какой цели оно служило, до сих пор не вполне ясно? К Северо-западу от этого строения находился большой жилой дом с полуподвалом, вырубленным прямо в скале. Стены дома были толстыми, изнутри оштукатуренными и расписаны яркими красками в эллинистическом духе. В городе помимо крупных строений находилось множество построек самого примитивного вида, по форме, напоминающих кочевые юрты. Крыши их были не из черепицы, как у богатых домов, а глинобитные земляные. К таким постройкам примыкали крохотные дворы, иногда с земляными глинобитными навесами. Во дворах  жители устраивали ямы для хранения зерна и сбрасывания мусора. Находились в них и летние очаги и печи. С начала правления Скилура облик города стал меняться. Скилур был правителем довольно большого государства, в которое входили не только Крым. На обоих берегах Днепра, в нижнем течении его находились скифские селища и городища. По виду построек они напоминали Неаполь Скифский, только меньших размеров. Созданный греками город Ольвия, городища по нижнему Бугу, похоже, тоже входили в состав территории, подвластной Скилуру. Во всяком случае, при раскопках здесь обнаружены бронзовые монеты с портретом Скилура и его именем. Возможно, что эта часть Скифии имела некоторую степень автономии. Восточные границы Скифии доходили до Азовского моря, а в Крыму до Боспорского царства, занимающего территорию Керченского полуострова.

Кочевник быстрый, скотовод
Пружиной вынужден был сжаться.
У пенных разместился вод,
Защитой вынужден заняться.

Степной теперь не ждет простор,
Не развернуться конной лаве.
У северных отрогах гор
Столица строится державы.

Условий для движений нет,
Пути дороги перекрыты,
Неаполь Скифский много лет
Стоял, историей забытый.
     Скилур усилил стены своей столицы, теперь у ворот они достигали 6,5 метров толщины. По-видимому,скифы уже были знакомы с действием стенобитных орудий. С этой целью перед основной стеной крепости была поставлена предохранительная стена, заменявшая ров. К востоку от главных ворот возвышалась четырехугольная башня, внутри ее имелось помещение, где, судя по всему, находилась стража. Для украшения города использовались греческие строители и архитекторы. На городской площади ими было построено парадное большое здание, с портиками, четырехгранные каменные столбы увенчивали дорические капители. Площадь перед ним украшали барельефы и статуи. На одном из постаментов находилась конная статуя самого Скилура. О том, что происходила частичная эллинизация скифов, говорит и то, что там же находились статуи Зевса, Афины и Ахилла. Известно, из надписей, сделанных на них, что их поставил грек Посидей, прежде живший в Ольвии, а затем перебравшийся в Неаполь. В восточном портике здания, по-видимому, стояла статуя, посвященная греческой богине плодородия Деметре. Во, всяком случае, сохранился цоколь статуи с именем этой богини. Были здесь многие статуи из бронзы, мрамора и просто из известняка. Судя по многим археологическим находкам (я не стану их перечислять, чтобы не утомлять читателя деталями) скифы из Неаполя Скифского вели широкую торговлю с городами Греции, привозя оттуда предметы роскоши, вино, дорогую посуду, а вывозя хлеб и другие товары. Торговля осуществлялась не только через Боспор и Херсонес, но и через подвластные Неаполю Скифскому - Керкинитиду, Калос-Лимен и Ольвию. Многие данные говорят о том, что у скифов имелся и свой флот, пусть и небольшой. Командовал им выше упомянутый грек Посидей. К концу своей жизни Скилур  стал строить себе каменную гробницу, превращенную позднее в мавзолей...

И не спит Скилур, а снится:
Пыльная бескрайняя дорога.
Дым пожарищ где-то на границе,
И телег груженых всюду много.

Глянул, вновь бегущая дорога
И телеги поднимают пыль,
В ней по бабки тонут коней ноги...
Морем разливается ковыль.

На одной сидит он, разомлел,
Хоть бы, ветер слабенький подул
Рой мушиный на коней  осел.
Кружит, поднимая жуткий гул..

В вышине небес завис орел,
Он на синем фоне черной точкой,
Степь искриться, ровная, как стол,
Редкие кусты торчат, как кочки.

    Едва успел Скилур закончить строительство гробницы, как тяжко заболел. Столица притихла, словно придавило ее печалью. Правда, были и такие, которые, тайно скрывая радость, с нетерпением ждали кончины царя. Чувствуя приближение смерти, Скилур сзывает сыновей. Их у него немало, то ли шестьдесят, то ли восемьдесят? Тяжко дышит царь. Взмокшие полуседые волосы головы разметались по подушке, набитой конским волосом. Бисеринки пота выступили на осунувшемся пожелтевшем лице Скилура. Клинышком вверх взметнулась борода. Скилур коротко стрижет ее, не так как носили его предки, но он ее и не бреет, как это делают греки. Собралась толпа сыновей, с любопытством всматриваются в лицо отца. Хоть и слаб царь, но разум его еще не угас. Велел одному взять в руки связку дротиков и переломить ее. Потом другому, третьему, и т.д. Никому не удалось этого сделать. Тогда он сам взял связку, и, извлекая из нее дротик за дротиком, стал ломать.их. Видя удивление на лицах сыновей, Скилур сказал: «Видите, даже я слабый мог поломать связку дротиков, извлекая их по одному. Но, ни одному из вас, могучему телом, не удалось сломать дротики в связке. Будете действовать заодно, будете сильными, неодолимыми, а, разделившись и враждуя друг с другом, будете слабы!»
      Нет сведений, как в дальнейшем действовали сыновья Скилура, но, учитывая сведения, данные древним историком Страбоном, они объединились вокруг Палака. Царская власть в Скифии оставалась в одних руках. Смут не было.
       При царе Палаке, вдоль западной стены гробницы Скилура, на подстилках из кошмы, в звериных шкурах, деревянных ящиках стали хоронить военачальников. Гробница стала мавзолеем. Сначала мавзолей стоял открытым с трех сторон, но, когда городу стала угрожать опасность со стороны Херсонеса и понтийских завоевателей, жители Неаполя заложили дверь в мавзолей камнем, обнесли его поясом из крупных камней. Потом его надстроили, и из усыпальницы возникла боевая башня, в ней имелось вверху и помещение для воинов; соединялась она с землей каменной лестницей.
    Укрепление скифской государственности сопровождалось завоеванием земель, прежде принадлежащих Херсонесу. Палак считал недостаточным то, что и Херсонес, и Боспор платят ему дань, не желая военных действий. Он, продолжая политику своего отца Скилура, повел дальнейшее наступление на греческие города. Скифам удалось на западе Крыма захватить  ряд укреплений греков, на месте их возникали скифские городища, с жилыми постройками и укреплениями. Таким было, к примеру, Южнодонузлавское городище (у села Поповка). К юго-западу от него было построено городище Тарпанчи.  Самое крупное из созданных скифами городищ было Усть-Альминское. Военные удачи настолько воодушевили скифов, что они стали часто нападать на сам Херсонес. Тавры последовали примеру скифов. Возможно, что временами они объединялись для совместных походов.
     II век до нашей эры оказался очень неспокойным. Внук понтийского царя Фарнака Митридат VI Евпатор открыто готовился к войне с Римом и искал союзников в этой войне. Не мог он не обратить внимания на Херсонес, оставшийся единственным греческим городом, не утратившим своего эллинизма. Положение Херсонеса к этому времени стало критическим, и он обратился за помощью к понтийскому царю. Тот направил туда войска морем под командой полководца Диофанта.
Скифы, предводительствуемые своим царем Палаком внезапно напали на воинов Диофанта. Понтийские воины не дрогнули, Будучи более дисциплинированные, обладая военной выучкой и лучшим вооружением, они остановили скифов и заставили их бежать.

Как листья, стрелы опадают вниз.
Кто будет поражен,
Тот не услышит свист.
Мгновенна боль, за нею смертный сон.

Понтийский воин- шлем с забралом.
Поножи, щит, короткий меч.
Костлявая ему не угрожала,
Коль за спиной товарищ есть.

У скифа превосходство есть,
Он легок, панцирем не скован,
Упасть он может и присесть,
Мгновенно распрямляясь снова.

Он бьет врага издалека ...
Но щит – надежная защита.
Враг будет раненым слегка,
Но редко, может быть, убитым.

И скиф не любит близкий бой.
В нем меч короткий безупречен.
И скиф, оставленный судьбой,
Убитым будет, изувечен.

Палак все ловко рассчитал –
Внезапность ест залог победы.
Но вместе с войском побежал.
Неаполь посетили беды...

Чтоб мир с понтийцем заключить,
Пришлось и с золотом расстаться.
Но, что поделать, нужно жить,
Судьбе в печали улыбаться!

       Диофант был опытным полководцем. Он не стал преследовать скифов. Нужно было вначале  обеспечить себе надежные тылы. Нельзя было оставлять у себя за спиной тавров. Диофант покорил тавров, пройдя по западному побережью Крыма. Он основал там город Евпаторию, названную им в честь Митридата Евпатора. После этого можно было приступить к основной части военной задачи, Пополнив свои войска херсонесцами, он двинулся на скифов. Несмотря на яростное сопротивление, скифы были разбиты и подчинились власти Митридата, сдав свои крепости Хабеи и Неаполь. Задерживаться Диофант не стал. Заключив союз с Палаком, Диофант, считал свою миссию выполненной. Поэтому он и направился к себе, в Понт. Понт означает по-гречески – «мост». Так называлась тогда та часть передней Азии, где находится современная Турция.  Диофант был синопцем, то есть, он был жителем столицы Митридата Евпатора – Синопы.
    Однако Диофант просчитался, считая дело со скифами улаженным; силы скифов были не сломлены. Они тотчас «отложились» от Митридата, вступив в союз с племенем роксоланов. Вновь нависла угроза над Херсонесом. Истинного положения дел, мы не знаем. Наверное, оно было угрожающим, если Диофант был вынужден, несмотря на то, что приближалась зима, снова отправиться в Крым.

Бунтует Понт Евксинский, разгулялся.
Волна морская круто бьет,
Но Диофант спокойным оставался.
Уверен он: «Победа его ждет!»

Он выслушал упреки Митридата.
Он все владыке толком объяснил:
«Я полагал, что скифы не богаты,
Восстановиться им не хватит сил!

Ошибку я учту и накажу Палака.
С лица земли Неаполь будет стерт,
Окончат жизнь под топором, на плахе.
Жилища превращу в пылающий костер!

Он мир отверг, пусть испытает руку,
Которая Неаполь пощадила!
Да, скифам будет горькая наука...
О чем жалеть, ведь сами заслужили!»
      Очистив  западное побережье Крыма от скифов, силы Диофанта встретились с войсками Палака. Бой был жестоким, но неравным. Палак потерял значительную часть своей пехоты и конницы. Но военные действия были приостановлены. Пришла на полуостров Крымская зима, с ее редко прекращающимися дождями, непролазной грязью...Основные военные действия решено было  перенесть на весну... Весна затянулась. Но вот небо прояснилось, солнце подсушило землю, и понтийский полководец двинул войска на Скифию...  И опять проведение вмешалось в планы Диофанта. Возникло восстание Савмака на Боспоре. Из Синопы прибыл гонец. Митридат приказал своему полководцу подавить восстание в Пантикапее... Неаполь Скифский и остальные крепости не были полностью разрушены. Но счастье отвернулось от Палака. Враги почувствовали, что скифский царь не контролирует полностью свое государство. Греческие города перестали платить дань. Ольвия отошла к Митридату. Отодвинулась на запад граница с Боспором. Керкинитида,  Калос-Лимен и другие города и городища перешли под власть Херсонесу.
Торговля исчезла. Ремесла оказались ненужными, площади под посевы хлеба резко сократились. Опять пришлось вернуться к скотоводству, к тому же, на резко ограниченном пространстве.

За холмами ночь.
Конь промчался вниз, по косогору.
Стук копыт.
Взорвана ночная тишина
Звезды побледнев, клонились долу.
Угасала медленно скорбная луна.

Воздух отсырел.
Дымный чад костра на луговище.
Ест дрова огонь,
Медленно, чуть-чуть жуя.
Фырканье коня.
Скиф тихонько свищет,
И кафтан его блестит, как чешуя.
      После временного упадка в I  и II веках нашей эры, происходит вновь подъем скифского государства. Начинает успешно развиваться сельское хозяйство. Выращивают хлеб, виноград, поднимается и скотоводство. Избытки выращиваемого хлеба продают грекам. О том, что хлеба стало производиться много, говорит обилие зерновых ям в Неаполе Скифском. Давят из винограда вино. Распространяется гончарное производство, прядение, ткачество. Скотоводство интенсивное. Разводят овец и коз, реже крупный рогатый скот и свиней. Коневодство развито только в Неаполе Скифском и близлежащих городищах. Изменяется и внешний вид Неаполя. Разрушенная восточная башня вновь поднимается вверх и покрывается снаружи каменным панцирем. Восстановлены старые здания, построено много новых. Перестроены ворота. Расширяется и торговля. На  стенах многих зданий красочные фрески. На них  изображены сцены скифского быта. Вот изображен скиф, играющий на лире. Он в характерном для скифа наряде: остроконечная шапка, кафтан  поверх штанов, сапоги. А вот на изображении видны две собаки, травящие дикого кабана. А вот всадник с копьем. Чувствуется, что изображения выполнял мастер, знакомый с изобразительным искусством. Конечно такого развития, какое наблюдалось при Скилуре, Скифия уже не достигнет. Но опять скифы начинают притеснять греческие поселения и города: Боспор, Херсонес, Ольвию.
     Царю скифов Фарзою удалось так «прижать» Херсонес, что тот  вынужден был обратиться за помощью к Риму.
Римские войска, возглавляемые легатом Мезии  Плавтием Сильваном, одержала решительную победу над скифами. Рим утвердился в Крыму. Потеряли независимость не только скифы, но и Херсонес.
      Скифам трудно подняться из-за нападений извне. Особенно участились военные походы из Боспора. Боспорские цари Савромат II, а затем Раскупорид III  одерживают победы над скифами, заставляя подчиниться их своей власти. Разрушены главные ворота Неаполя, а также мавзолей, видны проломы в южной стене. Неаполь Скифский хоть и продолжает жить, но становится все меньше и беднее. Здания теперь возводятся только из бутового камня или из щебня, смешанного с глиной. Мусор из города уже не вывозят, там скапливаются стаи диких собак, настолько лютых, что имеются случаи гибели от них и животных, и людей.


Жизнь била не ключом, а только слабо тлела.
Тянулись медленно, смолою вязкой, годы.
На западе земля стонала и горела.
В Крым хлынули потоком грозным готы.

Без бога в сердце, и в душе без страха, -
Путь боли, крови, слез и грабежа.
И все живое стало тленом, прахом.
Остался жив, кто смог тогда бежать.

Неаполь пал, из тьмы уже не встанет.
О том поведал вам мой скромный стих.
Легендой Крыма сами люди станут.
Канули в Лету тавр и скиф.
      Во второй половине III века город гибнет. Люди бросают город в спешке, не успевая захватить с собою имущество. Пожары бушуют в городе, дым застилает небо. Рушатся здания. Падают пораженные стрелами и копьями последние защитники города. Оставшихся в живых пятьдесят человек привели к вождю готов. Тот сидит на скамье, опершись руками на длинный обоюдоострый меч. Приговор прост: «Всех казнить!». Обреченные сами роют большую, глубокую яму. Их ставят на колени перед общей могилой. Взмах меча и отсеченная голова летит в яму. Труп валится на бок, но не успевает... Толчком ноги его сбрасывают вслед за головой.
Останутся еще кое-где мелкие поселения скифов. Но Неаполь уже больше не будет существовать. Жизнь многолюдного, многоэтничного бывшего скифского государства резко изменилась. Вместо просторных безлесных степей, лесные массивы гор, все, что осталось для оттесненных к югу малочисленных скифов Примитивное хозяйство, примитивная культура, да и сама  жизнь - примитивная! Кто будет противостоять силам, идущим извне. Гунны, византийцы, татары...Идут и идут... В центре Крыма, где прежде кипела бурно жизнь, появляется небольшое селение Ак-Мечеть.
    И только жизнь в этот уголок земли вдохнет Россия. Приезжавшая, чтобы ознакомиться с новым приобретением России, императрица Екатерина Великая, увидев уголок зелени у Салгира, убогие жилища сказала: «Быть тут городу!»
И стал строиться новый город на обломках глубокой скифской истории. И имя ему было дано – «Симферополь»
 
Соседями скифов на Востоке было Боспорское царство. На Юге – тавры. На Западе – Херсонес Таврический.

ХЕРСОНЕС  ТАВРИЧЕСКИЙ
Почему Херсонес Таврический? Да только потому, что существовал еще и Херсонес Фракийский.
Основан был город Херсонес Гераклеей Понтийской...
      Все было, как всегда: прежде, чем решиться на какое-то крупное по масштабам, необычное по характеру мероприятие, обращались к совету жреца Аполлона в Дельфах. Тот, в мрачной пещере, где через стены проникали какие-то испарения, выслушивая бессвязные выкрики опьяневший от этих испарений сивиллы, пифии (предсказательницы), говорил просящим совета, решение богов. Так было, когда правители города Мегары просили дать совет, прежде чем начать колонизацию южного берега Черного моря, строя там город Гераклею, так и сейчас, правители Гераклеи обращались к оракулу за советом, прежде чем строить свою колонию в Крыму.

Мир многолик. Но сколько отмеряно каждому в мире?
В поисках счастья – сколько затрачено сил?
Порваны снасти, обвисли в лохмотьях ветрила.
Кажется, сам Посейдон к скалам корабль наш прибил!

Мы не сдавались, напрягши все мышцы, и выставив весла,
Встретили камни, корабль наш от них отошел.
Нет, не сейчас, все это вспомним мы после,
Смерти в холодной пучине никто не нашел.

Мыс обогнули, и слава богине Афине!
Взору представилась бухта, другой нам такой не найти.
Здесь город заложим, и будет «Херсон» его имя.
В Дельфах оракул правильно дал направленье пути!

    Был ли случайным выбор этого места? Откуда гераклейцы узнали о нем? Знали ли в Дельфах, что-нибудь о Крыме? Наверное, знали...Служитель культа Аполлона, дельфийский оракул давал вполне реальные ответы на задаваемые, такие же реальные вопросы. Будь иначе, оракул дал бы уклончивый ответ, часто носящий двусмысленный характер. Так было, например, тогда, когда персидский царь Кир просил совета дельфийского оракула, готовясь к военным действиям. Ответ оракула был, примерно, таков: «Ты пойдешь и разрушишь сильное и богатое царство!»  Поход был катастрофическим для Кира. На сетования Кира, оракул ответил: «Но я не сказал какого?»
     В случае с гераклейцами оракул знал хорошо, о каком участке Крыма идет речь. За сто лет до этого милетцы на восточном берегу Крыма основали город-колонию Пантикапей, а чуть позднее – Феодосию. За эти, прошедшие сто лет, они не раз плавали вдоль южных и западных берегов Крыма, и неплохо изучили характер его берегов. Правда, заметив их, они не использовали для основания здесь своей колонии? Но, тут ответ может быть различным: не хотелось вступать в военный конфликт с таврами и скифами, не имея перед ними преимуществ; а может, довольствовались тем, что уже имели... По греческим меркам они имели немало: Керченский полуостров с прекрасными гаванями в Пантикапее и Феодосии, с десяток городов, пространства у устья Дона и приморские территории нынешней Кубани. Ответ оракула был обоснован. Единственно, что он требовал от руководства Гераклеи, так это участие в колонизации делосцев. Но участие Делоса в колонизации было чисто номинальным, так как он продолжал считать своей метрополией Гераклею Понтийскую и в освоении новых земель не нуждался...
В Дельфах оракул о том предсказал громогласно,
Пифии вещей бессвязные речи связав,
Плаванье ваше будет вполне безопасным,
Нам, мореходам, прощаясь на века, сказал.

Крыма достигли. Берег гористый, покрытый лесами,
Серые стены высоких изломанных скал.
Здесь не пристать, видели это своими глазами,
Для корабля не создать здесь надежный причал.

Сколько здесь темных провалов, пещер и ущелий,
Камни над морем повисли, создали карниз.
Злобные взгляды из каждой, чуть видимой щели.
Тучею стрелы оттуда на нас понеслись.

Глупые варвары, выпустив стрел, их не жалко,
Только одна лишь достигла и парус пробила.
Глупо размахивать издали палкой.
Тот не ответит, в ком мудрость таится и сила.

Море коварно, вот только что было спокойно,
Вздрогнуло разом, вздохнуло, и ветер запел.
В борт корабля били тяжкие темные волны.
Чем Посейдон недоволен, и что он сказать нам хотел?

В путь отправляясь, мы жертву ему принесли:
Сочным барашком и черной красивой козой!
Какую обиду мы богу морей нанесли,
Если он встретил нас штормом великим, грозой?

Место для строительства города было выбрано удачно – небольшой мыс, очень удобный для обороны, прекрасная гавань, удобные для земледелия пространства земли, на так называемом Гераклейском полуострове. Сейчас развалины Херсонеса находятся на окраине современного Севастополя. Чем очаровал берег прибывших мореходов? Да тем, что он всем походил на некоторые места материковой Греции и малоазийского побережья, такая же изрезанная береговая линия, с далеко вдающимися бухтами. И, действительно, обогнув Херсонесский мыс, мы увидим скалистые берега, изрезанные глубокими бухтами. Их современные названия: Казачья, Камышовая, Круглая, Стрелецкая, Песочная, Карантинная.

Площадь размерив, к строительству мы приступили,
Пилы визжали, в камень тяжелый зубцами вгрызаясь,
Блоки конями, вручную на тачках возили.
Станет акрополь, вверх над плато возвышаясь.

Чудный обзор. Мал полуостров над морем поднялся.
Город Херсоном не стал, - Херсонесом.
Кто-то из нас посевом зерна занимался,
В лес отправлялись другие  за лесом.
        Слово «Херсон» - означает полуостров. Херсонес – это полуостров в уменьшенном виде. Древние греки в выборе названий не долго сомневались. Здесь – было подобное.
Первоначально город был мал, занимая лишь небольшую восточную часть полуострова, примыкавшую к Карантинной бухте. По мере роста территория его увеличилась почти вдвое...
В определении места нахождения Херсонеса не все так гладко, как хотелось бы. Так, Страбон упоминает еще об одном «древнем» или «старом» Херсонесе, который уже в его время лежал в развалинах. Тот Херсонес находился на Маячном полуострове, у Казачьей бухты, и только  позднее перенесен в район Карантинной бухты.
Есть ли археологические обоснования, подтверждающие сведения Страбона?  Исследователи говорят, что есть на Маячном полуострове мощные оборонительные стены, пересекающие мыс.
Это еще требует своего изучения и объяснений... Поэтому, в дальнейшем, говоря о Херсонесе, мы остановимся на том месте, где это общепринято. И так...
       Город возник на высоком плато между Песочной и Карантинной бухтами. Прибывавшие в город с моря видели западные и северные оборонительные стены, высокие стройные башни, многочисленные храмы, окруженные мраморными колоннами.
        Как складывались и развивались взаимоотношения между греческими колонистами и местными племенами? Это зависело от конкретных условий. Колонизация проводилась то насильственным, то мирным путем. Во всяком случае, идиллических отношений между греками и местными племенами не было, как, впрочем, и военных действий постоянного характера. Греки, умело использовали межплеменную борьбу. Склоняли на свою сторону слабейшего, и заключали с ним договор о дружбе. Временами возникали серьезные противоречия, выливавшиеся в военные действия. Греческие поселения стирались с лица земли. На месте их возникали скифские поселения.

Место не пусто, тем более, если прекрасно.
Не ожидали мы радостных лиц, распростертых
объятий.
И опасения наши были совсем не напрасны.
Не одинаков у варваров мир восприятий.

Были сначала и мелкие стычки, и битвы.
Силу почувствовав нашу, враги отошли,
В храмах богам мы возносим молитвы –
Здесь мы пристанище детям и внукам нашли!

Прежде здесь скифы и тавры жили на просторе,
Их не манил к себе моря пьянящий простор,
Им, дикарям, недоступно познание прелестей моря.
Дикие дети степей и безрадостных гор.

      Город Херсонес резко отличался от всех остальных построенных колонистами городов. Он - единственный оставался самым греческим городом в Крыму. Об этом уже говорит особенность его застройки. Общая площадь города составляла около 30 гектаров. Главная улица, прямая как стрела, пересекала весь город и выходила к морю. Параллельно ей шло несколько продольных улиц, их под прямым углом пересекали поперечные. Направления 3улиц выбирались с учетом рельефа местности, чтобы обеспечивался сток дождевой воды  в море, или в балки. Ширина улиц была в среднем равна 6 метрам, они были вымощены камнем и снабжены водосточными канавками. Вокруг города была создана оборонительная система из мощных стен с башнями. Рядам с воротами находились по флангам высокие каменные башни, до 10-12 метров высотой. Ширина самих стен достигала почти четырех метров толщины и 8-10- метров высоты. Особенно мощной была стена, защищавшая портовую часть города. Херсонесцы придавали большое значение обработке камня. Стены клали из хорошо обработанных квадров, использовалась рустовка (гладкое стесывание краев камня с оставлением грубо обработанной середины). Швы между камнями были тонкими из слоя глины. Построенные из такого камня строения сочетали в себе монументальность с изяществом. Внутреннее укрепление города – акрополь (нечто, похожее на кремль) располагался ближе к портовой части города, в центре города находилась главная площадь – агора, место проведения общественных собраний. Здесь же, в центре, находилось здание, где чеканилась монета. Город был украшен многими храмами и общественными зданиями, из которых следует общественную баню, с мозаичным полом. Кварталы города были небольшими, Всего их было около двадцати. Здания строили из местного камня ракушечника, крыши черепичные, окна выходили в дворик дома, наружные стены оставались глухими. Изнутри стены были обмазаны глиной, штукатурились и украшались росписью. Главным храмом города  был храм Девы. Скорее всего, это была богиня Артемида. В притворе храма стояли мраморные плиты с посвящениями богине и почетными декретами. В северной стороне города располагались мастерские и иные хозяйственные комплексы.
Для того чтобы быть независимыми от тавров и скифов Город освоил большую сельскохозяйственную территорию – хору. Хора Херсонеса располагалась на Гераклейском полуострове, и состояла из отдельных клеров. Всего клеров было более 400. Каждый клер равнялся 26, 5 гектарам. Каждый клер (имение) имел на своем пространстве жилой дом со сторожевой башней, из этих башен можно было обозревать свой участок земли, и можно было защищаться  в случае нападения соседних племен. Клеры огораживались стенами. Около половины земли отводилось под виноградник, значительную часть под сады и наименьшую – под посевы зерновых культур...
Здесь, в Херсонесе, мы, словно бы, в Греции были.
Те же постройки, и климат почти, что такой.
Клеры у каждого грека здесь равными были,
Способ ведения – прежний, доступный, простой.

Здесь неплохой созревал виноград. И оливы...
Сеяли хлеба немного, и разводили сады –
Персики в них, абрикосы, черешня и сливы...
Рядом источники чистой прекрасной воды.

    В урожайные годы часть хлеба продавалась в города материковой Греции. Больших запасов зерна не делали. Поэтому в неурожайные годы город попадал в серьезное положение. Чтобы как-то регулировать продажу зерна, каждый херсонесец давал присягу: «Хлеб, свозимый с равнины, я ни продавать, ни вывозить с равнины в какое иное место, но только в Херсонес» В высеченных на мраморе почетных декретах часто выносились благодарности гражданам, оказавшим помощь городу средствами и продовольствием в трудное для него время. За организацией работы клеров  и за исполнением присяги следили избранные на общем собрании лица. Первым таким лицом был Агасикл. В честь его была высечена надпись с перечислением всех его заслуг (создание оборонительных сооружений, размежевание земли под виноградники и т.д.) То, что размежевание виноградников было поставлено вторым в перечне заслуг, указывает на значимость его в хозяйственной жизни греческого полиса.

Первые гроздья янтарных, солнцем пропитанных ягод
Богу вина Дионису мы предоставим на выбор.
Пусть он перстами коснется своими каждой из ягод,
Губы свои омочив их терпким и сладостным соком.

Потом мы корзинами сносим на наши давильни,
Частью под прессом, а частью подавим ногами,
Сок отыграется, винного духа набравшись,
В амфорах долго в подвалах хранимый.

В праздники пьем мы священный и вкусный напиток,
Сильно разбавив чудесной и  свежей водой.
Пить неразбавленным могут лишь варвары-свиньи,
Духа вина дикарям никогда и никак не понять!

       Большую часть винограда перерабатывали прямо на клерах, меньшую часть продавали виноделам Херсонеса. Вино вырабатывалось как для внутреннего, так и внешнего рынка. Сады и особенно виноградники, даже на маленьких участках давали большие доходы. Из промыслов, развитых в Херсонесе особенно был развит рыбный и соляной. Правда, эти два вида промысла особенно развились, когда Херсонес находился под Римом. Виноделие требовало тары. Поэтому развилось гончарное производство ( амфоры, пифосы, столовая посуда),  вырабатывалась и черепица. Мастерские располагались не только на северной окраине города, но и за стенами его.
В отличие от Боспора, в котором была установлена царская власть, Херсонес оставался рабовладельческой республикой. Верховная власть принадлежала Совету и Народному собранию. Поэтому, почти все декреты начинались со слов: «Постановил Совет и Народ...» Члены Совета избирались на месяц, а секретарь Совета (грамматевс) – на год. Басилевс (царь), именем которого и назывался год правления, избирался на год, выполняя чисто формальные функции.  Для руководства войском избиралась коллегия стратегов, потом стратегов сменили архонты. За действием законов и их исполнением  следили специальные лица – демиурги. За порядком на рынке – агораномы. Они проверяли точность веса и объем объекта. Таким образом, предупреждался обвес и обмер покупателя.
Избирались чиновники простым голосование (поднятием рук), так и тайным (бросание камешков в посуду) с их дальнейшим подсчетом. Избранный на должность приносил присягу. Особенно важными были охрана демократических устоев и государственных границ. Поэтому отдельно принималась всеми гражданами Херсонеса присяга вести непримиримую борьбу с заговорщиками внутри страны и внешними врагами. Звучала она так:
«Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девою, богами и богинями олимпийскими, героями, владеющими городом, территорией и укрепленными пунктами херсонесцев.
Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и сограждан и не предам Херсонеса, Керкинитиды, Калос-Лимена и прочих укрепленных пунктов и остальной территории, которую херсонесцы управляют или управляли, ничего ни кому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все это для херсонесского народа.
Я не буду ниспровергать демократического строя и не дозволю этого предающему и ниспровергающему, и не утаю этого, но доведу до сведения демиургов!»
По-видимому, эта присяга не была пустыми словами Попытки захвата власти, наверное, были. Недаром до нас дошла с той поры легенда о Гикии. Вот ее содержание:
      Случилось это в славном и многолюдном городе Херсонесе во время правления архонта Ламаха. Был тот Ламах невероятно богат. И золото, и серебро водились в его сундуках, да и стад скота были необозримыми. И еще была разрешена вольность архонту - он имел свои собственные ворота, ведущие к городу. Была у него единственная дочь Гикия, Была она красива, приветлива и умна. Как истая херсонеситка Гикия горячо любила свой город. В то же время Боспорским царством в Крыму правил царь Асандр. Завидовал царь богатствам Херсонеса. Силой пытался овладеть городом, да не вышло. Решил хитростью овладеть им. Предложил Ламаху выдать Гикию замуж  за его сына, рассчитывая после смерти Ламаха получить власть над городом Херсонесом. Совет города и Народное собрание разрешили  Ламаху брак Гикии с сыном Асандра, но только при одном условии: муж Гикии никогда не должен покидать Херсонеса, даже для свидания с родным отцом и матерью.
    Асандр с сыном приняли это условие. Гикия страстно полюбила мужа. Он, казался ей скромным, красивым, нежным, а главное - преданным гражданином Херсонеса. Через два года Ламах умер.  Но Совет города не избрал сына Асандра архонтом, как на это рассчитывал Асандр, а избрал совсем другого человека – Зифа, сына Зифова. Сын Асандра не отказался от своей мечты, выжидая удобного времени для захвата власти силой. Гикия устроила грандиозные поминки по умершему отцу, не пожалев ни хлеба, ни фруктов, ни масла, ни мяса, ни рыбы. Все, чем владела, одаривала народ. Городские власти разрешили Гикии ежегодно отмечать день смерти отца. Котис, как звали сына Асандра, послал преданного раба к отцу своему с известием, что он придумал план, как завладеть Херсонесом.
Асандр стал посылать из Боспора Котису большие подарки. Привозили их по десять – двенадцать отважных юношей. Все херсонесцы видели, как приезжали юноши, видели они, как те и уезжали. Но не знали они того, что Котис, провожая их в позднее время к берегу моря, давал тем тайный знак, по которому те возвращались и прятались в подвалах дома Гикии. В заговор были посвящены три самые преданные рабы Котиса. Они ночью выпускали прятавшихся в подвале дома, снабжали их водой и продуктами. Скоро там, в подвалах собралось множество отлично вооруженных смелых молодых людей. Оставалось дать знак для действий. Котис наметил вооруженное нападение  в день поминок своего тестя, рассчитывая на то, что гости перепьются и не смогут дать решительного отпора. Гикия не знала, что происходит в подвалах ее дома. Все раскрылось случайно. Гикия наказала провинившуюся любимую служанку, заперев ее в комнате, находящейся, прямо над подвалом. Та, находясь там, занималась тем, что, от нечего делать, стала прясть. Пряслице выскочило из рук и попало в узкую глубокую щель. Чтобы извлечь его оттуда, служанке пришлось вынуть один из кирпичей свода подвала. В образовавшееся отверстие она увидела множество вооруженных людей и услышала их разговор. Не поднимая шума, служанка попросила свою подружку позвать к ней Гикию. Когда Гикия пришла, служанка ей все рассказала. Молодая женщина поняла о том, что против Херсонеса затевается зло, и приняла решение уничтожить всех врагов, в их числе и горячо любимого мужа, оказавшегося изменником. В то, что ей удалось узнать, были посвящены только ближайшие ей люди. Но она, сообщая о добытой ей тайне, поставила под клятвой согласиться на три ее условия. Первое заключалось в том, что за оказанные ею городу услуги, она после смерти будет похоронена в черте города. Второе, действовать будут по ее плану, в точно ею определенное время. Третье, все должно было идти по тому ритуалу, который уже неукоснительно соблюдался во время поминок Ламаха, за одним исключением, посвященные должны были ко дню поминовения заготовить большое количество вязанок хвороста, и припасены готовые факелы. В день памяти, когда население города целый день веселилось, Гикия щедро поила вином своего мужа. В ее же чашу пурпурного цвета наливали чистую воду. Наступил вечер. Утомленные граждане разошлись по домам. Гикия стала звать охмелевшего мужа отдыхать. Тот охотно согласился, не подозревая, что о его заговоре все известно жене, и не только ей... Ему тоже хотелось, чтобы жена не мешала его действиям, рассчитанным на глухую ночь, когда усталые жители города будут сладко спать и не окажут серьезного сопротивления. Опьяневший муж уснул. Гикия приказала служанкам вынести из дома ее все, самое ценное: золото, драгоценности, деньги и одежду. Двери дома были закрыты на запоры. Когда все это было сделано, Гикия приказала посвященным в ее действия, обложить дом вязанками хвороста и поджечь его. Так было все и исполнено. Огонь быстро охватил все здание. Никто из боспорских воинов, в том числе и Котис, не спаслись. Благодарный Херсонес поставил в честь Гикии на главной площади две статуи. На постаментах были сделаны надписи, говорящие о том, что сделала Гикия для города. Когда же Гикия напомнила Совету города о первом условие договора, то услышала из уст правителей возражения, что такого еще в городе не было. Вблизи жилищ еще никого никогда не хоронили. Пришлось им напомнить о том, что они клялись... Ропща, Совет дал согласие. Прошло время, и Гикия решила проверить, как станут выполнять горожане данную ими клятву. Она приказала своим рабыням разнести по городу весть о внезапной кончине своей госпожи. Старейшины после длительного совещания решили, что лучше им нарушить клятву, данную Гикии, чем нарушить древний обычай греков. Постановление было таковым: похоронить Гикию за пределами города. Когда похоронная процессия приблизилась к раскрытой могиле, Гикия встала и горько упрекала граждан в обмане и нарушении клятвы. Место своего захоронения Гикия отметила сама, просле ее смерти там она была похоронена и над могилой поставлен позолоченный медный бюст Гикии. Легенда о Гикии сообщена потомкам  Константином Багрянородным

Скифы пути на восток нам давно перекрыли,
Стала единой варваров-скифов страна.
Как недалеки Совет и архонт наши были –
Сеять забыли среди скифов вражды семена.

Межплеменная вражда нам надежно служила,
С кем-то вступали при спорах в военный союз.
Кровь так спокойно текла в наших жилах.
Мы убивали невинных, признаться я в том
не боюсь!

Что говорить, прежде были сильны и богаты:
Рыба и фрукты, в подвалах немало вина...
Киркинитида нашею была когда-то...
Все утеряли, и бедною стала у греков страна.

        Во II веке до нашей эры скифское государство, со столицей Неаполем, стало для греческих полисов грозною силой. Осев, скифы многое переняли у греков. Они научились создавать и использовать стенобитные орудия, что дало им теперь возможность вести успешную осаду греческих городов. Они отвоевывают у Херсонеса Керкинитиду и Калос –Лимен, часто стали нападать на Херсонес. К этому периоду времени на Крым, как на военный плацдарм, обратили внимание Рим и Понтийское царство. Между двумя этими, по тому времени гигантами, готовится ожесточенная борьба за мировое господство. В 179 г.до н.э. понтийский царь Фарнак включил в коалицию городов, участвующих на его стороне Гераклею и Херсонес. Был заключен договор и закреплен отдельным договорным документом. В этом договоре сформулированы обязательства обоих сторон...
        Обязательства Фарнака гласят: «Я навсегда буду другом херсонесцам, и, если соседние варвары выступят походом на Херсонес, или на подвластную страну, или будут обижать херсонесцев, и они призовут меня, буду помогать им, поскольку будет у меня время, и не замыслю зла против херсонесцев никоим образом, не пойду походом на Херсонес, не подниму оружия против херсонесцев и не совершу против херсонесцев ничего такого, что могло бы повредить народу херсонесскому, но буду содействовать охране его, демократии по мере возможности, пока они останутся верными дружбе со мной, поклявшись тою же клятвою, будут соблюдать дружбу с римлянами и ничего не будут предпринимать против них».

       От заключительной части обязательств Херсонеса сохранилась до нашего времени только заключительная часть его.
«...Будем содействовать охране его царства по мере возможности, пока он остается верен дружбы с нами и будет соблюдать дружбу с римлянами, ничего не предпринимая против них».

Связи потеряны наши с Мегарой, Синопой,
Нет и надежды, что может помочь нам Боспор,
С таврами, скифами в спорах совсем одиноки...
Сможем ли варварам дать настоящий отпор?

Или, укрывши тела за акрополя стены,
Тавров и скифов прибытия ждем.
Есть среди нас, кто готовит прямую измену,
За грош продавая детей наших, жен!

Стыдно в собрании слушать хвастливые речи.
Люди забыли про данную богам присягу...
Если сражаться нет духа, и нечем,
Что нам осталось?  Слезно молить о пощаде?..

Где ваша прежняя гордость, эллины?
Вас притесняют сегодня потомки рабов.
Вы перед ними покорно сгибаете спины.
Строй наш и город продать из вас каждый готов!

Вы разжирели, ослабли развратом, распутством,
Мальчики вас окружают с цветами, гетеры,
Женское лоно не занято плодом и пусто,
Стали чванливы, ленивы эллины, без меры!

Просите слезно Понта владыку, царя Митридата:
Пусть вас Евпатор от рабства и смерти спасет!
Где та свобода, которой служили когда-то?
Боги лишь знают, что нас еще далее ждет!
     Понтийскому царю Фарнаку не пришлось выполнять условий заключенного с Херсонесом договора. Это выпало на долю его внука – понтийского царя Митридата VI Евпатора. Херсонес переживал труднейшие события  в своей нелегкой истории. Скифы подошли вплотную к Херсонесу и осадили его. Митридат откликнулся на призыв Херсонеса и в 110 г.н.э. направил туда морем войска во главе с полководцем Диофантом. Тому предоставлены были предоставлены не только военные, но и дипломатические полномочия.
Мир потускнел, и диск солнца не светел, не ярок,
Скифы огромной толпой Херсонес осадили.
Ждем Митридата, как ждут драгоценный подарок.
Стрелами тавры и скифы многих из нас поразили.

Смотрим до боли в глазах на морские просторы. Вдали
В брызгах сверкающих самого синего моря,
Как лебеди белые, кильватерным строем идут корабли...
Кажется, кончились наши страданья и горе.

Встреча понтийцев не долгой, не пышной была.
Панцирь надев, Диофант стал готовиться к бою.
Вот раздаются повсюду хлестких приказов слова,
Воинов строй подчинился мгновенно герою.

 Полчища скифов, возглавляемые царем Палаком первыми обрушились на передний строй гоплитов Диофанта. Но, закаленные в многочисленных войнах, прекрасно вооруженные, закованные в металл с легкими короткими мечами, прекрасно действующими в ближнем бою, понтийские воины действовали легко, как стальной нож вгрызаясь в рыхлую массу толпы скифских воинов.

Битва недолгой была, но жестокой, кровавой.
Скифы, не выдержав натиска, бросились прочь.
Кровь обагрила и землю, и камни, и травы.
Только от смерти спасали скорость и темная ночь.
Скифы были сломлены и бросились бежать, увлекая за собою идущих сзади. Только единицы греков пали от рук варваров.  Диофант был доволен.
По просьбе херсонесцев Диофант двинулся вдоль западного побережья Крыма на север, громя и заставляя бежать толпы скифов. Там, неподалеку от Керкинитиды, Диофант основал в честь своего владыки город Евпаторий. Предвидя серьезную и длительную борьбу, опытный полководец решил укрепить свой тыл. А для этого следовало преподать хороший урок таврам, которые, как и скифы, активизировали свои действия. Кроме того, следовало пополнить свои войска воинами, включив в них херсонесцев цветущего возраста. Выполнив первую часть плана своего владыки Евпатора, Диофант направился в Пантикапей для сложных переговоров об отречении от власти Боспорского царя Перисада Второго. По возвращении оттуда он возобновил военные действия. Войска, руководимые им, проникли в средину Скифии. Скифы под натиском греков отступали, сдали царские крепости Хабеи и Неаполь и, наконец, подчинились власти Митридата. Между скифами и Диофантом был заключен мирный договор. Миссия, как военная, так и дипломатическая были выполнены, и с легким сердцем Диофант направился в Синопу.

Силы не сломлены скифов, они осмелели.
Стоило только понтийскому войску отплыть.
У херсонесцев глаза от печали темнели, -
Сил не хватает, чтоб варваров натиск отбить!

Снова Палак собирает могучее войско повсюду.
Клеры покинуты, стоит о них нам жалеть?
Страшные беды грядут, непременно прибудут.
Ждут разорение город, а жителей – смерть!

Скифы нарушили ими же данное слово,
В тайне от греков, в сговор с иными вступив,
Войско огромное, скифы и тавры – основа,
Чтоб победить, нег средств, и нет сил.

Там роксоланы, савры, тореты, сарматы,
Сколько там будет участвовать новых племен.
Снова на помощь приходится звать Митридата,
Только от богов и Понта спасения ждем?

Крепкие мужи ушли с Диофантом, мы слабыми
стали.
Надежда уходит последней, у нас ее нет.
Время такое для греков тяжелое стало,
Полис не видел такого уж множество лет.

Снова в Синопу отправлен корабль Херсонеса,
Со слезною просьбой: скорее помочь.
Правители все, от архонта, до басилевса,
Не одну проведут беспокойную ночь.
       Приняв посланцев Херсонеса, Митридат Евпатор понял, что дела  стали там настолько угрожающими, что следует вновь посылать Диофанта в Крым. Посылать, несмотря на то, что приближается зима, что в этот период времени на море часто бушуют штормы и бури. Одолев, бурливое Черное море, Диофант с сильнейшими гражданами Херсонеса двинулся на скифские крепости. Проливные дожди помешали Диофанту, и он повернул на западное побережье Крымского полуострова, овладел Керкинитидой, другими укреплениями, и осадил Калос-Лимен. Осада крепости затянулась, а действия Полака приняли угрожающий характер. Диофант  отошел от Калос-Лимена и двинулся в центр Скифии. В решающем бою сошлись понтийские воины и разноплеменное войско Палака. Диофант уничтожил большую часть пехоты и конницы скифского царя. Тот с остатками войск бежал... И тут опять, в который раз, пришлось изменить действия. Из Понта поступило приказание отправиться полководцу на Боспор, чтобы окончательно подчинить его власти Митридата. На Боспоре Диофанта ожидало восстание Савмака и был организован заговор против Диофанта.
     Херсонесцы послали специальный корабль с войском для спасения Диофанта.

И Херсонес оказал Диофанту услугу,
Ими на время забыт был коварный Палак,
Нужно спасать было верного полиса друга,
Когда на Боспоре убил Перисада Савмак.
   Они же, на следующий год, по просьбе Митридата, участвовали в подавлении восставших. Савмак был разбит, бунтовщики казнены, Савмак пленен и в клетке  направлен в Синопу.
      За заслуги перед Херсонесом, Народное собрание полиса приняло решение: поставить Диофанту медную статую, выполненную в полный рост, подле алтарей богинь Девы и Херсонас, а на пьедестале был вырезан декрет, с указанием всех его заслуг.
     Да, со скифами Херсонесу удалось справиться. Но какой заплатили ценой? Херсонес оказался под властью Митридата Евпатора.
Оказавшись в сфере влияния политики понтийского царя, Херсонес втягивался в войну с Римом. К счастью, такого не произошло – смерть Митридата помешала этому. Но стать самостоятельным полису не удалось. После гибели Митридата Евпатора Понтийское царство попало под власть Рима. На Боспоре власть захватил Фарнак, сын Митридата, устранивший отца, чтобы занять престол. Фарнак был объявлен другом Рима. Херсонес попал под власть Боспора. Эта власть деспотии над демократической республикой не могла не отразиться на положении внутри самого Херсонеса. Ведь Боспор был давним торговым соперником греческого полиса. Рим больше мог предоставить возможностей Херсонесу, а главное, он мог оказать ему действенную военную помощь. Это стремление было замечено Римом и встретило там поддержку. Из Херсонеса в Рим было направлено несколько посольств, все они были благосклонно приняты. К этому времени Гай Юлий Цезарь расправился со своим соперником Помпеем Великим, и мог обратить свой взор на Причерноморье. Цезарь легко расправился с Фарнаком, пытавшимся продолжать политику отца. Всем греческим городам, потерпевшим  от Фарнака были дарована свобода и привилегии. Такая же милость была оказана и Херсонесу. Но милость была непродолжительной. В 44 м году до н. э. Цезарь был убит, а  привилегии утрачены. Долго еще Херсонесу придется их добиваться у императора Августа.
     С 25-24 г.до н.э. в Херсонесе царицей города и его эпонимом объявляется богиня Дева. Ее имя ставится на монетах, а потом и на постановлениях Совета и Народа.

Боги Олимпа, и местная Дева...Герои,
Главным из них был Геракл, Геркулес.
В полисе храмы из камня и мрамора строят,
Главной богинею – Деву избрал Херсонес.

Имя ее вместо царского имени ставят.
Лик ее виден на бронзе и меди монет.
Символом города Дева прекрасная стала.
Власти реальной у города нет.

     Город пытается спасти свою культуру, выросшую на традициях материковой Греции. Архитектура и скульптура Херсонеса изучены плохо. Вина тому фрагментарность памятников и иных археологических находок. Здесь долго в византийский период правления «поработала» христианская церковь. Это она предписывала уничтожать языческие храмы и статуи языческих богов. Только обломки находят при раскопках. Немало потрудились и турецкие власти, вывозившие из Херсонеса мраморные колонны и плиты для строительства в Турцию. Был в Херсонесе и свой театр. Позднейшие застройки сильно разрушили его.  Церковь и театральные зрелища объявляла «бесовскими шутками». Театры подлежали разрушению, как и храмы. Театр Херсонеса пережил несколько перестроек. Располагался он внутри города неподалеку от ворот, на склоне холма, откуда открывался красивый вид на Карантинную бухту. Вмещал он около трех тысяч зрителей. Во время господства Рима на сцене театра устраивались, как и в Риме, бои с дикими зверями, так и бои с участием гладиаторов.
    В Риме было неспокойно ни в конце I века до н.э.  ни после рождества  Христова. Шла жестокая борьба за власть. Императоры сменяли часто друг друга. Не могло это не сказаться на обстановке в Херсонесе. Здесь тоже было неспокойно. Обнаруженные фрагменты надписей на плитах свидетельствуют о том, что в Херсонесе была попытка установить тиранию. Бунтовала чернь, плебс.
Да и рабы спали и во сне видели свободу... Частыми стали убийства. Кто-то (надписи не сохранилось) изгнал тирана с помощью военной силы. Голову поднимали и скифы, успевшие при царях Фарзое и Инесмее вновь создать сильное скифское государство. Опять ими были отвоеваны у Херсонеса Керкинитида и  Калос-Лимен. Положение Херсонеса стало таким же критическим, как и в период обращения за помощью к Диофанту. Было направлено посольство в Рим. Оттуда последовала помощь. В 62 году н.э. в Крым было направлено римское войско во главе с легатом Мезии Плавтием Сильваном. Оно нанесло решительный удар по скифам.

Сраженье было злым, коротким,
И скифы в пух и прах разбиты.
И грекам, кажется не сладко.
Их Римом вольности забыты.

Теперь стоит здесь гарнизон-
Составил – римские отряды.
Эскадра римская не сон...
И всех кормить, поить их надо!

Харакс на мысе Ай-Тодор
(солдаты тех же легионов)
Познали жители с тех пор
На «шкуре» римские законы.

Но есть одно - римлянам честь!
Они построили дороги.
Теперь быстрей приходит весть,
И не ломают кони ноги!

И Херсонес, да и Боспор, –
Есть римская провинция, -
Иной ведется разговор,
И властью нужно поделиться.

Чтоб римских воинов кормить,
Расширить нужно производство.
И рыбу стали здесь ловить,
И развивали скотоводство.

И Херсонес, как малый Рим –
Театры с цирковой программой,
Где гладиаторам своим
Смертельные наносят раны.

Как в Риме, здесь и свой сенат,
Но консулов он не имеет.
От Рима правит всем легат,
Все остальные – знать, плебеи.

           Под защитой Рима город Херсонес стал оправляться от нанесенных ему ран. Он получил права свободного города, чеканил свою монету. Из демократической он стал превращаться в аристократическую республику. Власть теперь не принадлежала Народному собранию, а небольшой привилегированной верхушке. Риму это было выгоднее, через группу лиц легче было осуществлять свои замыслы, подкупая отдельных лиц предоставлением прав римского гражданства, титулами и высокими должностями. Большую роль стал играть секретарь Совета, который скреплял своей печатью принятые законы. Эта должность стала передаваться от одного к другому лицу в пределах одной семьи.
      По неустановленной причине римский император Домициан в конце первого века нашей эры отозвал римские войска из Херсонеса, передав власть над городом Боспорскому царю. Город лишился реальной военной защиты. И местные племена опять усиливают давление на Херсонес. К счастью, на этот раз Херсонесу помогла бывшая метрополия – Гераклея Понтийская. Она сама отправила посольство в Рим с просьбой помочь Херсонесу. Император Антонин Пий направляет в Херсонес войска. Здесь обосновывается римский гарнизон. Вспомогательные военные когорты формируются из местного населения. Город расширяет свою территорию, расширяется ремесленное производство, увеличивается вылов рыбы. Гераклейский полуостров становится главной сельскохозяйственной базой Херсонеса. Время идет, Херсонес стал провинцией Рима. Усиливается римское влияние и на культуру Херсонеса. Исчезает местный стиль изображений. Создаются жертвенники верховному богу Римской империи – Юпитеру Лучшему Величайшему и Нимизиде. Херсонес теряет свои, характерные только ему, черты. Как и в Риме, приобретают популярность восточные верования: культ Изиды, Кибелы, бога солнца Митры. Зарождаются магия и астрология. Под влиянием римлян были введены бои гладиаторов.
    Сведения о последнем периоде античного Херсонеса отрывочны и бедны. Римская защита города  то исчезает, то появляется вновь... Испытал Херсонес на себе и удары в III веке ворвавшихся в Крым готов, но выстоял.
     В 375 году в Северное Причерноморье вторглись гунны. Они несли с собой смерть и разрушение, истребляя или подчиняя своей власти местное население. Не было силы, способной остановить этот огромный всеразрушающий поток людей, пополнявшийся за счет племен, вливающихся под знамена Аттилы. Один за другим исчезали города Крыма. На месте их оставались трупы жителей и дымящиеся развалины. Прекратили свое существование Неаполь Скифский и Пантикапей. Только Херсонесу удалось избежать участи Пантикапея. Темной могучей живой массой охвачен гуннами Херсонес. Открылись ворота города и на бой вышли римляне, составляющие гарнизон города.
Из Херсонеса римская когорта,
Сомкнутым строем вышла в бой.
Осталось мало из кого-то,
Кто видел гуннов пред собой.

И гуннов в том бою немало,-
Хоть некому было считать,-
От римлян мертвых наземь пало,
Огромная еще осталась рать!

Римляне отошли за стены,
И за спиною нет врагов.
Пока нет запаха измены,
И явного сочувствия рабов,

Пора начать переговоры.
Направлен к гуннам был посол,
В прямом, открытом разговоре
С Аттилой тот решение нашел.
       Из сообщения посланника Восточно-Римской империи Прииска, который лично был у царя гуннов Аттилы, значительную часть населения государства гуннов составляли местные оседлые скифско-славянские племена (так впервые, в официальном сообщении, появляются в истории Крыма славяне). Он же сообщает о том о сражении гуннов с римлянами «при Херсонесе», после которого между гуннами и римлянами «был заключен мирный договор при посредстве посла Анатолия» Согласно этому договору римляне обязаны были ежегодно уплачивать скифам по 700 литр золота.
Эти данные позволяют сделать вывод о том, что тавроскифы продолжали жить и при гуннах на Крымском полуострове.
       Со смертью Аттилы его огромное разноплеменное государство распалось. На равнинах Северного Причерноморья пребывало много всяких кочевых народов. И каждый из них не преминул заглянуть в Крым. Они вступали в соприкосновение с коренными жителями, порой ведя с ними относительно мирную торговлю, но чаще всего, совершая набеги с целью грабежа или заставляя платить дань. Но процесс развития продолжался. Из старых античных городов продолжал свою жизнь только Херсонес, называемый византийцами Херсоном, а русы – Корсунью. В нем по-прежнему производилась крупная торговля, и развивались ремесла. Но теперь городское население стало не единым в этническом отношении, свободно стали жить и тавроскифы.
     На грани IV и V веков произошел раздел Римской империи на Западную и Восточную. Восточная Римская империя впоследствии называлась Византийской со столицей Константинополь. Она включала в себя Македонию, Фракию, Сирию, Египет и бывшие греческие колонии на Черном море. В течение нескольких веков она оставалась крупнейшим и могущественнейшим государством мира. На Крымском полуострове опорным пунктом ее продолжительное время являлся город-крепость Херсон (Херсонес).

        Опираясь на него, Византия прибирала к своим рукам, под предлогом «помощи»  против кочевников, и другие торговые пункты на побережье. В VI веке  по распоряжению императора Юстиниана в Крыму  производилась постройка крепостных сооружений  против кочевников. Византия несла Крыму христианскую религию. Херсонес долгое время был местом ссылки «иконодулов» - иконопочитателей, выступавших против главенствующего среди византийского духовенства направления. Скопилось в городе большое количество опальных служителей религиозного культа. Они стали создавать монастыри (огромное количество келий было вырублено в скалах).
Херсонес ушел. Пришел Херсон.
Город тот же, резко изменился.
Прежде был республикою он,
А теперь – наместник появился.

Выбора правителя лишен,
Кто придет теперь из Византии.
Племенами скифов окружен,
Да и хору их опустошили.

Не хотели веру принимать,
От богини Девы отказаться.
Но пришла из Византии рать
Херсонесцу некуда податься!

    Печальную память о себе в истории Херсонеса оставил византийский император Юстиниан II.  В 695 году он был свергнут с престола и сослан в Херсонес. Здесь он стал подготавливать заговор с целью вернуть себе трон, но не встретил среди правящей верхушки города поддержки. Боясь расправы, он бежал в соседнее княжество Феодоро.
Скоро ему с помощью болгар удалось вернуть себе трон. Затаив обиду против Херсонеса, Юстиниан став императором Византии, послал в Крым войска. Те произвели разгром Херсонеса. Херсонесцы после ухода византийцев стали отстраивать свой город. Юстиниан II снова посылает карательную экспедицию в Херсонес, но херсонесцы с помощью хазар отогнали отряды императора.
   К моменту возникновения Киевской Руси большая часть территории Крыма находилась под властью хазарского хана. Херсонес имел свое самоуправление и находился в зависимости, то от хазар, платя им дань, то от Византии, в состав которой входил формально.
Херсон еще живет, но дышит слабо –
Хазары занимают «Гераклею».
Кормиться горожанам чем-то надо,
А выступить, сразиться не посмеют!

Ну, хлеб еще привозят корабли,
А овощи во двориках разводят.
Лишился город пахотной земли.
Теперь везде хазары верховодят!
Правда, хазары еще не настолько сильны, чтобы избавить Крым от опеки Византии. А Византия уже не способна выполнять ту роль, какую она выполняла прежде.
 Черное море и Крым были необходимы Киевской Руси, так же как необходимы были позже выходы к морю Московскому государству. В русских летописях, в описаниях византийских и арабских средневековых писателей сохранились известия о военных походах русских князей в Крым и о жестоких сражениях там происходивших. К первой половине IX века относятся сведения о крымском походе новгородского русского князя Бравлина. В «Житии Стефана Сурожского» о нем пишется так: «Прииде рать велика русская из Новгорода, князь Бравлин, силен зело; плени от Корсуня (Херсонеса) до Корча (Керчи), с многою силою прииде к Сурожу; за десять дней бишася между себе. И по десяти дней виде Бравлин, силою изломив железная врата, и вииде в град...» Смысл сообщения на современном языке таков: Русский князь Бравлин во время похода подчинил себе весь Южный берег Крыма от Херсонеса до Керчи. Города Херсонес, Керчь и Судак были им взяты.
О Херсонесе говорится и в пунктах договора между киевским князем Игорем и Византией в 944 году: «Князь русский да не присваивает себе власти над страной Херсонесской и городами ее. Когда же он, воюя в тамошних местах, потребует войска от нас, мы дадим ему, сколько будет надобно.
    Киевский князь Владимир Святославович оказал военную помощь византийскому императору Василию Второму, потребовав за это себе в жены сестру императора Анну. А тот рассчитываться по условию договора не хотел. Гордый византийский правитель считал для себя большим позором родниться с варварами, к которым они причисляли и русских. Тогда князь Владимир в 988 пошел войной на Херсонес. После длительной осады город был взят русскими. Василий Второй поспешил отправить туда свою сестру Анну. Здесь, в стенах храма Херсонесского, произошло бракосочетание.
А этим было положено начало крещения Руси.

Варяги твердый был народ,
Пошел на Херсонес в поход,
Не сушей шел, а морем,
Он город-крепость осадил,
Но штурмом взять не хватит сил,
Несет он христианам горе.

Нашелся в крепости предатель,
Да, не простой, а настоятель,
В мирском обличье – Анастас,
Он указал на водовод,
А сколько выдержит народ,
Когда воды исчерпан им запас?

И Херсонес конечно сдался,
Хотя расправы опасался,
Что ожидать от русича, варяга,
Но князь спокоен и приветлив,
Он мягок к женщинам и детям,
Послушна и тиха его ватага.

Как, почему, - теперь кто знает,
Но часто в храме пропадает,
Как важны государства интересы,
Во имя духа, Бога – сына,
Крестился сам, крестил дружину,
Жена есть цареградская принцесса.
По одним историческим источникам  взять Корсунь ( Херсонес) князю Владимиру  помог Корсунский  священник Анастас, по другим источникам предателем был варяг – Жидьберн.
Результатом торгово-экономических связей и военных походов русов  явилось образование Тмутароканского владения. В конце X века Боспор был присоединен к Тмутарокани.
В X – XI в. В Херсоне происходит слишком частая смена византийских наместников и военоначальников. В 1066 году горожане Херсона восстали против Византии, что заставило императора Михаила VII Дуку обратиться за помощью к Руси. Киевский князь Святослав Ярославич послал свое войско в Корсунь (Херсон)
    Время шло и обстановка в Крыму резко изменилась. В Крым пришли кочевники команы (половцы). Было это во второй половине XI века. «В лето 1061 г,- говорится в «Повести временных лет», - пришли половцы впервые воевать на русскую землю. Вышел против них Всеволод во второй день февраля месяца. Они бились, победили Всеволода и, повоевав, ушли. Война с половцами приняла ожесточенный и долгий характер. В «Слово о полку Игореве» говорится: «Див кличет вверху древа: велит послушати земли незнаеме – Волзе и по Морию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, тмутарокаканский болван». Половцы получили еще одно название кипчаки. До начала XIII века господство кипчаков распространилось на весь Крым, за исключением Херсона и Боспора. Кипчаки владели Сугдеей (Судаком) Дань им платили все южные города Крыма.
Византийская империя доживала последние дни. С помощью Венеции ей удалось еще справиться с нашествием норманнов. Но за эту помощь пришлось уплатить дорогой ценой – отдать Венеции всю черноморскую торговлю. Вместе с венецианцами сюда же устремились и генуэзцы. Черное море стало ареной соперничества двух итальянских республик. Венецианцы скоро уступили Генуе. Херсонес по сути был обложен со всех сторон половцами. Снабжение города шло только морем, своих клеров на Гераклейском полуострове город лишился. Развивались новые политические центры: Тьмуторокань (Тамань), Корчев (Керчь) Солдая (Судак). Прямыми торговыми конкурентами стали Солдая и Кафа. Херсон еще был жив, но жизнь в нем только тлела. В начале XIII века связь между Византией и Херсоном прервалась Херсон стал полностью зависить от небольшого государства Трапе6зунд, возникшего в 1204 году. А в 1223 году он платил дань Трапезунду.
   На рубеже XIII- XIV века пришло самое тяжелое бедствие – вторжение татаро-монгольских кочевых орд. В 1299 году Херсон был разгромлен ордами татарского хана Ногая.. Сари-Кермен (Желтая Крепость), как называли арабские писатели Херсон пал.  Крым в виде улуса (провинции) вошел в состав «Золотой Орды». Экономическая жизнь Крыма пришла в большой упадок. Некогда цветущий, имевший почти двухтысячелетнюю историю Херсонес при татарах захирел, а затем был окончательно разрушен.
   Там, где прежде были клеры с желтоватой, но плодородной почвой, теперь растут бурьяны, да колючки. К северу, где имеются горы, да холмы, где были расположены сады и виноградники, теперь пустынно.
 Видны вдали многочисленные стада пасущихся овец. Красивый город, носивший у греков название Херронезус, Херроне и Херсон с эпитетом Трайхейский, у русских – Корсунь, у итальянцев Сарсон, а у арабов – Сары –Кирман, прекратил свое существование. Остались от него только стены, несколько разваленных башен из огромных тесаных камней. Церкви и дома сравнялись с землей.
Турки постоянно увозили оттуда в другие места мраморные колонны. Еще в 1333 году город был местопребыванием латинского архиепископа. Теперь все пришло в такое полное разрушение, что кроме большого греческого монастыря, превосходного водопровода с трубами из отесанного камня, ничего не осталось Слышны изредка заунывные песни татарского чабана, пасущего овец... И все!
Жизнь к Херсонесу так и не вернулась.

Все знали, что орда огромная идет,
Опасности ее не оценили,
Что разрушение и горе ждет,
Что станет местность скорбной и унылой!

Богатый Херсонес – безлюдье нынче там,
В развалинах лежит Керкинитида.
Взывает колокольным звоном божий храм.
Все терпит унижение, обиды.

Пришельцам жизнь чужая не важна,
С крестом на куполах им чужды храмы.
Им гладь морская вовсе не нужна,
Вино им пить запрещено Кораном.

Зачем им виноградники, сады,
Им не привычны долы, горы.
Были бы лишь источники воды,
Степей пьянящие, манящие просторы.

Их всем не достает, так что ж?
В движении привыкли брать все с бою.
И прежде им привычен был грабеж,
И продолжают жить набегами, разбоем!
     Интерес к этому уголку Крыма возникает с присоединением его к России. Природную защищенность бухт древнего Херсонеса-Херсона оценили русские военные деятели, и в первую очередь, князь Потемкин. Правда, этого не очень хотели в Европе.
   Присоединение Крыма к России вызвало бурное негодование, как в Турции, так и в Англии, и Франции. И это понятно: первые теряли контроль над территориями, которые они давно считали своими; вторым не нравилось усиление России. В Европе стали распространяться ложные слухи, что Россия  Крым превращает в голодную степь, что татары изгоняются силой со своих земель и т.п. Григорий Потемкин, чтобы нейтрализовать слухи, подготавливающие в Западной Европе  аннексию Крыма от России и возвращение ее Турции, организовал путешествие Екатерины Второй в полуденные страны. К поездке были приглашены послы крупнейших европейских держав, австрийский император Иосиф Второй, иные знатные особы. То, что они увидели, нейтрализовало ложные слухи. А увидели они, как небольшой татарский поселок Ак-Мечеть превращался в губернский город Симферополь. А еще они увидели, что на пустынных берегах Ахтиарской бухты строился крупный военно-морской порт и город Севастополь (с греческого - «город славы»). Строился он неподалеку от бывшего Херсонеса. 13 мая 1783 года в Ахтиарскую (Севастопольскую) бухту вошла русская эскадра, состоявшая из восьми кораблей под командой адмирала Ф.А. Клокачева.
Катятся по степи кареты,
Послы в них, крупные вельможи.
Кому-то нравятся рассветы...
Кого-то зло и зависть гложет!

Хотелось видеть здесь пустыню,
А видны новенькие села.
Гостей встречают благочинно,
И с хлебом, солью новоселы

Царица весела и рада –
Григорий всем ей угодил.
И ждут «светлейшего» награды,
Он иностранцам рот закрыл.
 
    В Оттоманской империи были живы воспоминания о блестящих победах турецких янычар при завоевании Балкан.
Появилось желание еще раз прощупать силы России в одиночку. Заручившись негласной поддержкой ряда государств, объявила войну России в 1786 году. Она намеривалась нанести главный удар со стороны своей крепости Очаков, прорваться к воротам Крыма – Перекопу и отрезать русские войска, расположенные в Крыму. Турки, не без оснований, рассчитывали на помощь крымских татар, среди которых немало было сторонников Турции.
Закончилась эта война в 1791 году разгромом Турции.

А на войне, как на войне:
Расчет, отвага, время, сила!
Признаться, этого вполне
У русской армии хватило.

Суворов действовал на суше,
Очаков пал и Измаил,
А Ушаков на море глушит –
На Корфу крепости разбил.

Полнейший хаос и разгром,
Глава у алескера пала,
Хоть не во всем виновен он.
А вывод: Турция отстала.

Время шло. Хозяйство и экономика Крыма процветали. В Крым зачастили визитеры, разные «путешественники», приглядываясь к жизни местного населения, интересовались полезными ископаемыми, сельскохозяйственным сырьем, торговлей. Интересны были их высказывания, публикуемые в книгах и газетах. Например, знатная англичанка Кравен писала о Крыме: «Признаюсь, весьма бы я желала, чтобы английское селение завело здесь фабрики моего отечества...
У меня много планов с этой земли, сделанные в точности и хорошо растушеванных...» Все эти путешествия и «экспедиции» были не случайны. Англичанам даже удалось разыскать на Кавказе  племянника последнего Крымского хана, которого после соответствующей обработки направили в Крым. Англичанам не повезло, их ставленник вскоре в Симферополе умер. Было видно по-всему,  что Франция и Англия подготавливаются к войне с Россией. Нужен был предлог. В 1853 году возник русско-турецкий конфликт по спорным вопросам мирного договора. Война Франции, Англии с Россией началась под предлогом «оказания помощи». Турция объявила России войну, присоединились союзники – Англия, Франция и Италия. Основной удар был нацелен на Севастополь, хотя каждому крупному городу Крыма досталось в той войне. Воюющие были не в равных условиях. Союзники, начиная войну, имели значительный перевес в численном составе войск в два раза. Русских войск было в Крыму только 35 тысяч.  Русские военные корабли были по преимуществу старые парусники, движение которых зависело от ветра. У союзников большинство судов были пароходы, маневренные, не зависящие от направления ветра. Англо-французские войска были вооружены нарезными ружьями-штуцерами, стрелявшими прицельно на 1200 шагов, а гладкоствольные ружья русских стреляли всего на 300 шагов. Снабжение припасами союзники получали по воде, из Лондона и Парижа их доставляли за две недели. А русские войска получали их только через два месяца.
Эх, нам бы оружие их,
Задали б мы французам перца,
Наш воин бьется за троих,
И в страхе жмутся иноземцы.

Боятся нашей штыковой,
Свинцом и сталью поливают,
Когда идем мы в ближний бой,
Они поспешно отступают.

У англичанина ружье,
И дальность выстрела верста...
Мы бомбы пули бережем,
На ветер нечего пускать!

Эх, нам оружие бы их,
Давно бы зад нам показали,
Наш воин бьется за троих...
Но, боже мой, как мы устали!

 Сама крепость Севастополь была неприступна с моря, но абсолютно беззащитна со стороны суши. Началась война с победы русского флота под Синопой. Русский флот, под командой адмирала Нахимова полностью уничтожили турецкий флот.
Окончен был Синопский бой,
Горит турецкий флот,
А в Англии и Франции «страдают»
И обе – справедливости оплот.
Деяния России осуждают.
Понимая невозможность вести бой на море, Нахимов принял единственно правильное решение – затопить флот у входа в севастопольскую бухту, чтобы войска противника не смогли взять крепость. Корабельные пушки и все боеприпасы были перевезены на берег.
Севастополю, не имеющих защитных сооружений со стороны суши, повезло. Наступающие со стороны Евпатории союзные войска встретились с русскими на реке Альме.  8 сентября 1854 года произошло первое ожесточенное сражение, переходившее не раз в рукопашные штыковые схватки. Враг имел численный и технический перевес, но за свою победу заплатил огромными потерями. Герцог Кембриджский, наблюдавший за полем боя, сказал: «Еще одна такая победа и у Англии не будет армии».

На Севастополь путь открыт,
Но на реке Альме сражение,
И русский корпус не разбит,
Победа равна поражению.

   Эта задержка вражеских войск, позволила российским адмиралам Нахимову и Корниловы в срочном порядке возвести укрепление города Севастополя со стороны суши. В этом участвовало все население города, от мала до велика. За две ночи и один день на укреплениях южной стороны было установлено 100 орудий, а еще за один день и ночь число их достигло 172 орудий.
Севастополю пришлось 349 дней вести героическую оборону города, стоившую «союзникам» в 250000 человек.

Говорят, нас победили?
Мы не выбросили стяг.
Хватит воли, хватит силы,
Да и штык наш не пустяк.

Не склонились пред судьбою,
Не подняли руки вверх.
Мы еще готовы к бою,
И судьба одна на всех.

Наша здесь земля святая,
Шапки, витязи, долой!
И врагов нечистых стая
Отправляется домой

Эта оборона свела на нет все планы послевоенного устройства Крыма, так долго разрабатываемые в Лондоне и Париже.
В войне есть цель, исследуйте ее.
Тогда возможно и понять,
Один сознанием величия живет,
Надеясь мир подмять!

Где Крым, а где Париж? Где Лондон – Крым?
И почему сегодня вместе
Желанием охвачены одним?
Служить вдруг справедливости и чести?

Никто из них и бровью не повел,
Когда татары пленных похищали?
И все тогда желание свое
И деньги в крепости неверных помещали?

А если б русские ворвались в мирный дом,
Ограблен Лувр, британские музеи?
Поднял бы крик Париж, туманный Альбион:
«Нас русские ограбили злодеи!»

Взывает к справедливости бандит,-
Облек себя судейской тогой, -
Пытаясь, ложь и подлость  обелить,
А истину запрятать понемногу.

 Чтоб  б было, если русские Тулон,
Или Марсель войсками осадили.
Когда в Москву вошел Наполеон,
Он действовал по праву, или силой?
 После ухода интервентов в 1856 году в городе Севастополе осталось всего лишь 14 неповрежденных строений.
В 1871 году зачлось бурное возрождение города. В 1904 году число жителей в нем, не считая военнослужащих, было 67752 человека. В 1890 году Севастополь был причислен к разряду крепостей I класса.
Во время Первой мировой войны, Турция, преследуя свои планы возвращения Крыма и Бессарабии, воевала на стороне Германии
Опять у турок те же планы.
Взять Бессарабию и Крым.
И действуя безудержно и прямо,
Не в силах справиться с желанием своим.
Военные действия Турции носили эпизодический характер, масштабностью и удачей не сопровождались.
У Турции в войне своя игра,
Хотя игрок она – неважный.
И Порте вспомнить бы пора,
Что век ушел отважных.

С кривою саблей, на коне,
А за спиною лук и стрелы.
Теперь не действуют в войне,
В век танков, планов зрелых.
Впервые переориентация произошла с Парижа и Лондона на Берлин.
Друзья в Париже были прежде,-
Долгами связана страна, -
Теперь Германия – надежда,
С Россией Турция не справится сама.

Благодаря Турции, открывшей для немцев проливы Босфор и Дарданеллы, те ввели в Черное море крейсеры «Гобен» и «Бреслау». Эти два крупных судна, по-сути, занялись пиратством, нападая на мелкие торговые суда и грабя мелкие порты на Черном море. Сунуться к Севастополю они не посмели.
Прошли Босфор и Дарданеллы
И в Черном море корабли –
«Гебен», «Бреслау»  - ходят смело,
Ходить без турок не могли б.
       Во время Второй мировой войны Турция не находилась официально в войне с Советским Союзом.. Но политика турецких правителей настораживала. В Черном море находилось немало сторожевиков, десантных барж, вооруженных транспортов. Никто не мог дать гарантий того, что в Черном море не появятся что-нибудь покрупнее, вроде «Гнейзенау» или «Шарнхорста». Войны с немцами еще не было, но на границах творилось неладное, то неизвестная подводная лодка всплывет, то немецкий самолет «заблудится».
  Никто не знал, что до первых боевых залпов Севастополя осталось менее суток. В Севастополе заканчивалось гулянье, матросы прощались с подругами, отправляясь в часть, В семьях офицеров планировались воскресные прогулки за город. Беспокойство не покидало наркома Военно-Морского Флота СССР адмирала Николая Герасимовича Кузнецова. Он снял трубку специального телефона «ВЧ» и позвонил в штаб Черноморского флота. Взявший трубку «ВЧ» начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев ответил наркому коротко:
«Слушаюсь! Будет исполнено!
И тут же приказал дежурному по штабу капитану второго ранга Рыбалко: «Звоните командующему! Объявляется готовность номер один!»
По этому приказу весь город Севастополь, только что залитый огнями, погрузился в темноту. Правда, ночь была лунной и можно было видеть корабли, стоящие на рейде. Около полуночи погода стала портиться, луна спряталась за тучи. Немецкие летчики были обескуражены, они никак такого не ожидали. Они привыкли бомбить хорошо видимые и плохо защищенные цели. Зато их обнаружили своевременно. Лучи прожекторов выхватили их в черном летнем небе. Ударили зенитки всех кораблей. В 4 часа 12 минут 22 июня 1941 года был сбит над Севастополем первый вражеский самолет. Спустя десять минут был сбит второй. Налет немцам не удался. Правда была разрушена средняя школа №4, только недавно построенная, да несколько одноэтажных домиков на Подгорной улице... Кроме того, матросы сигнальщики, сообщили о том, что они видели на низкой высоте парашюты. Вначале думали о высадке десанта. Но это версия не подтвердилась. Зато стало ясно, что немцы побросали значительное количество мин. Значительно позднее удалось установить, что они были необычные, а придонные. Позднее научились их и уничтожать. Всему свое время.
В полдень правительственное сообщение о вероломном нападении Германии услышали все.
   Решено было ответить на вызов фашистов. 26 июня группа кораблей Черноморского флота приблизилась к порту Констанце, где располагалась главная перевалочная и топливная база армий группы «Юг» и обрушили шквал огня корабельной артиллерии. Черные клубы дыма заволокли Констанцу, всплески огня поднялись в небо, тонули вражеские суда, находящиеся в порту. Выполнив задачу, корабли развернулись для отхода. Но по пути один из кораблей, лидер «Москва» попал под бомбы немецких самолетов, на нем возник пожар, склоняясь в сторону, лидер попал на минное поле и подорвался. Досталось и лидеру «Харьков», но тот остался на плаву и был взят на буксир  эсминцем «Сообразительным» и отведен в Главную базу.
    В октябре немцы значительно продвинулись к Севастополю. Всех перипетий борьбы морской крепости с многочисленным врагом не передать. Для этого следовало писать огромную книгу. Поэтому ограничусь действиями двух небольших групп наших воинов, чтоб на их примерах показать беспримерность подвигов защитников города
   
Хочу стихом напомнить я,
Чтоб не уснула наша память,
Здесь наша русская земля,
Здесь сердцу дорог каждый камень.

Какие силы у врага,
И воздух под его контролем.
Но честь России дорога,
И не торгует ею воин!

Здесь не хваленая Европа-
Целует кованный сапог.
Земля разверзлась, словно пропасть,
И видеть каждый немец мог:

Как черноморец умирал,
Когда под ним земля дрожала.
И воскрешая, вновь вставал...
Рука оружие держала,

Как повинуясь силе воли,
На пояс прицеплял гранаты,
В тельняшке, залитою кровью,
Под танк бросалися солдаты.

Здесь камень плавился, горел,
Земля спекалася от жара,
Здесь волю враг сломить хотел,
Но воля наша не дрожала!

     Вражеская мотоколонна спокойно продвигалась по шоссе Саки-Симферополь. Ее разметали залпы береговой батареи № 54, которой командовал молодой выпускник Севастопольского военно-морского училища береговой обороны лейтенант Иван Заика. Ему недавно исполнилось двадцать три года. Он сам создавал и укомплектовывал батарею людьми. Это было первое боевое крещение батареи. В воздух полетели обломки автомашин и серо-зеленые мундиры немецких вояк. Так, громом артиллерийских орудий лейтенанта Ивана Ивановича Заики 30 октября 1941 года началась оборона Севастополя. В ответ на обстрел мотоколонны, «юнкерсы» начали сбрасывать груз авиабомб на позиции не слишком усердно замаскированной батареи. Попытка немцев двинуться по шоссе после уборки разбитых автомобилей, закончилась плачевно. Батарея № 54 вновь накрыла снарядами автомобили противника. Не знали немцы, бомбящие батарею русских, что они сбрасывают смертоносный груз на ложные орудия, сделанные Заикой из обычных бревен. И все-таки, долго оставаться не обнаруженной противником батарея не могла. Немцы подтянули подвижную артиллерию и начали обстрел стационарной береговой батареи, которая перемещаться не могла. К тому же, лейтенанту никак не удавалось засечь противника. Вскоре немцы двинули против батареи свои танки. Батарее,  которой по уставу должно было тренироваться по морским целям, пришлось стрелять по подвижным наземным целям. Прямое попадание 102 мм. снаряда пробивало любую броню. А артиллеристы Заики научились поражать цели.
Вот и сейчас подбиты и горят три танка. А пушки бьют по автомашинам, пехоте. Танки не прошли. Но потери батареи были ужасным: двадцать человек убиты, тридцать два раненых. Два орудия повреждены. Командование понимало, что, понеся такие потери, батарея может быть захвачена противником, и отдали приказ подготовиться к эвакуации. Но, не повезло. Штормовая погода в Каламитском заливе не позволила ни подойти к берегу, не спустить шлюпки.
Комбату Ивану Заике было дано указание действовать самостоятельно, исходя из создавшихся условий. А эти условия были крайне тяжелыми. Батарея перенесла обстрел немецкой артиллерии. И сама била по немецким целям, разламывая автомашины, технику и уничтожая живую силу противника. Потом батарея перенесет ужасную бомбардировку, буквально перепахавшую землю. И еще целые сутки будет жить батарея. Отобьет еще одну танковую атаку. Будет жить тогда, когда останется всего два орудия. И встанут за орудия комбат Заика и его комиссар Муляр. Будет жива и выбьет немецких автоматчиков с территории 54 –й. По разному уходили с батареи ее защитники, и по разному возвращались в строй. Командир легендарной 54-й батареи Заика вернется через партизанский отряд. Муляр после многократных попыток, перейдет линию фронта, а многие пройдут испытания немецкими лагерями.
Костяком обороны были моряки,-
Символ храбрости, символ геройства, -
Цепки, хватки, в движеньях легки,
И иные прекрасные свойства.

Их корабль приучал жить единой семьей,
Лихо бегать по вантам и реям.
И на суше у них есть обычай такой,
Жизнь за друга отдать, не жалея.

Сухарем поделиться и каплей воды,-
Без единства врага не осилить.
Жизнь на море – всегда ожиданье беды,
Здесь приветствуют стойкость и силу.

     Чего стоит решение, принятое группой моряков Фильченкова. Красносельского, Паршина, Цибулько, Одинцова. Расстреляв патроны, со  связками гранат шли на танки, и погибали, останавливая смертоносные машины. Можно представить ужас немецкого водителя танка, понявшего намерение русского матроса, двинувшегося на его танк...
     Что можно добавить к этому?  Суждено было этому городу дважды вписать самые незабываемые в истории России дни героической обороны. (В годы Крымской войны и Великой Отечественной войны 1941-1945 годов). Он оправдал данное ему название!
       Время шло, приближалось освобождение. Но оно, как и в Керчи, было непростым. Предстояло взять город силой. Перед этим, Гитлер, недовольный действиями гаулейтера Крыма генерал-полковника Еннеке, сместил его, вручив командование 17-й армией генералу пехоты Альмендингеру. Севастопольский плацдарм был очень сильно укреплен. Оборонительные сооружения, построенные нашими войсками в период 1941-1942 годов, были дополнены сотнями новых дотов и дзотов, орудийными и пулеметными гнездами, сетью ходов сообщения, заминированы все подступы к узловым позициям. Зловещей паутиной выглядели ряды колючей проволоки, прикрывающей вражеские траншеи.
     Прорвать оборону 2-й гвардейской армии генерала Захарова, несмотря на мужество и отвагу бойцов, не удалось. Не удалось этого сделать 19 апреля 1944 года  и бойцам 51 –й  и Приморской армий. Они понесли большие потери, так ничего и не добившись. Решено было перенесть штурм вражеской обороны врага на 23 апреля. В этот день, ценой больших потерь, войскам 4-го украинского фронта удалось прорвать оборону немцев, продвинувшись в глубину на 3 километра. Теперь на пути стояла Сапун-гора. На ней располагалось 36 дотов и 27 дзотов немцев. Вкопанные в землю танки, на каждые пятьдесят обороняющихся немцев приходилось по 16 пулеметов. Наступление наших войск началось с такой артподготовки, которой никому из старых фронтовиков не приходилось видеть. Потом пошли в атаку. Враг яростно оборонялся, помногу раз переходя в контратаку. На нашей стороне, на каждый километр фронта, приходилось по 250 орудий. Плотность огня была невероятной, цели заранее разведаны. Звуки разрывов были так сильны, что люди, находясь рядом друг с другом, не могли расслышать криков. Не были слышны слова команд. Кричали во весь голос и немецкие офицеры. В эфире образовался настоящий Вавилон. Солнце не проглядывало за пеленой дыма и пыли. Все выглядело, как при полном солнечном затмении. Борьба была отчаянной. Немцы, обильно подкрепленные шнапсом, были хаосом взрывом доведены до сумасшествия, бились с нашими с яростью обреченных.. Столкнувшись друг с другом вплотную, отбросив в сторону оружие враги, сцеплялись руками в смертельной хватке, катаясь по земле и стараясь задушить врага руками. Наконец, враг дрогнул и побежал...
Сапун-гора, крутой подъем,
Нигде не спрятаться, не деться.
Здесь укрепленный район,
Последняя надежда немцев.

Такой чудовищный заслон,
Повсюду гнезда, дзоты, доты,
И мин натыкано миллион,
И все – для матушки пехоты.

Все это брать придется ей,
Метр каждый, кровью поливая,
Царицей, матушкой, полей
Не зря пехоту называют.

Что было там, не передать,
От грохота в ушах ломило,
Смешав молитву, беса, мать,
В конвульсиях пехота билась.

Умели немцы воевать,
Да и оружия немало.
Врага не нужно умалять...
Земля тогда на дыбы стала.

Штыками бились те, и те,
Но немцам легче, они сверху.
Не быть бы нашей высоте,
Коли б не дралися, как черти!

И немцев много полегло,
Не меньше полегло и наших.
Но так в России повелось,
Что не считали в битвах павших!

И забываем мы порой,
В своих расчетах и подсчетах,
Что каждый был тогда герой,
Хотя не требовал почета!

 КЕРКИНИТИДА
На Северо-западном берегу Крыма, на месте современной Евпатории, находился еще один древний город – Керкинитида, (Коронитис) Изо всех городов, основанных греками, этот изучен менее других. Долго существовало мнение, что  этот античный город являлся колонией Херсонеса. Однако, археологические находки (остатки архаичных зданий, инвентарь, хиосские и фасосские амфоры, ионийские сосуды и светильники) позволяют сделать вывод, что Керкинитида на сотню лет возникла раньше, чем появился Херсонес. Это вполне согласуется с упоминанием города с называнием Каркинитида  у Гекатея (VI- V века до н.э.) и Геродота. Находилась она у устья реки Гипакирис.

Стихом не возродить тебя, Керкинитида,
Им отдаю я только тебе честь.
За те страдания, лишения, обиды,
Что городу пришлось за годы перенесть.

Ты появилась раньше Херсонеса,
Тобою под зерно распаханы поля.
Здесь не было больших участков леса,
А плодородная богатая земля.

За обладание тобой так часты споры
Меж греками и скифами велись.
Равнина под тобой, не каменные горы,
Где можно защитить имущество и жизнь!

Да, трудно защищаться от нашествия сильных соседей, и Керкинитида попадает под власть более сильного Херсонеса. Подчиняясь Херсонесу, Керкинитида сохраняла какую-то степень самостоятельности. Она чеканила свою монету из серебра, что говорит о богатстве города. Изображение на монетах скифа с копьем говорит о большой роли местного населения (скифов) в жизни города. Усиление скифов. Образование скифского государства, со столицей в Неаполе Скифском, сопровождалось стремлением выйти к берегам моря для ведения самостоятельной торговли. Это привело к тому, что Керкинитида была Херсонесом утрачена. На месте образовалось скифское городище. Херсонес, теснимый скифами, обратился за помощью к понтийскому царю Митридату Евпатору. Полководец царя Диофант изгнал скифов, и Керкинитида снова принадлежит Херсонесу.
Здесь с войском побывает Диофант,
Освобождая город Коронитис,
С ним херсонесцы побывают там.
О тех боях следы не сохранились.

Сметен с лица земли был город, нет?
Откуда взялся город Евпаторий?
Где он стоял, и сколько ему лет.
О том возможно долго, долго спорить!
   В период римского владычества повышается роль Боспора. Практически Боспор осуществляет протекторат над Херсонесом, и подвластными ему территориями.
Начиная с 50-70 гг. н.э. в Крыму усиливается натиск германских племен: боранов, остготов, герулов, входивших в единый готский племенной союз.
Это нашествие приводит к упадку Боспорского царства. Гунны завершают процесс полного уничтожения Боспора.
В византийский период власть над полуостровом принадлежала Херсонесу. На юге строится ряд небольших крепостей: Алустон (Алушта), Горзувит (Гурзуф), Магуп.  Но вот о Керкинитиде – ничего нет в этот исторический отрезок времени.
Болеет город, или нет? –
Диагноз не поставить сразу,
Несет в себе он много лет,
Почти невидимо проказу...

Он беден стал и захирел,
Хотя владетели пируют.
У горожан не видно дел.
Повсюду грабят и воруют.

И золота в карманах нет.
Монета мелкой, медной стала.
И от торговли только след,
Потом ее совсем не стало.

   В средние века, на месте Керкинитиды, возникает  город Гьюзлеве (Гёзлев) В переводе означает «подземелье». Он становится одним из значительных городов Крыма.
Исчезла, Керкинитида, нет следа.
Такое место долго не пустует.
Здесь гавань есть, есть пресная вода.
Здесь новый город люди обоснуют.

Гьюзлеве город нарекут,
Невольничий здесь будет рынок.
Здесь деньги будут властвовать, да кнут.
Хранится это в памяти поныне.
Город продолжает расти при татаро-турецкой власти.
Город обносится каменной стеной и башнями. В нем насчитывается более 2500 каменных строений.
В России о Гёзлеве тоже знают, переделывая название под свой лад – Козлов. Знали, поскольку не один русский человек прошел через невольничий рынок в «Козлове» На специальную площадку на рынке выводят на продажу, сковав за шеи,- гуськом, по десяти людей. Продают с аукциона под руководством оценщика, который громко выкрикивает похвалы будущим рабам. При покупке рабов осматривают не только члены и зубы, но и «сокровеннейшие части тела». Известную роль при оценке раба играли его возраст и здоровье, а в женщинах-полонянках ценилась еще и красота. Торговля рабами была выгодным занятием. Основные покупатели: богатые еврейские и армянские купцы. Везли купленных здесь рабов на рынки средиземноморья. Сильных здоровых рабов покупал турецкий султан. Из них делали гребцов на особого типа морских судах, называемых каторгами. Каторга – это длинное, узкое судно, идущие на парусах и веслах. Гребцы, в количестве до 300 и более человек, сидели по 5-6 человек, постоянно прикованные к скамьям. Спали и ели посменно, не оставляя своих скамей. Слово «каторга» означало изнурительную, непосильную работу в нечеловечески тяжелых принудительных условиях под постоянным наблюдением свирепых надсмотрщиков с тяжелыми бичами. Некоторые на каторгах проводили более 20 лет.
Русские войска дважды овладевали гор. Гёзлевом.
16 июня 1736 года, русские войска под командой фельдмаршала Миниха овладели городом Гёзлев
В 1771 году русские войска заняли Крымский полуостров, в том числе и  Гёзлевом.
Когда Крым был присоединен к России, Гёзлев был переименован в Евпаторию, и стал центром Евпаторийского уезда. Хотя городом, в нынешнем виде, едва ли   можно было считать Евпаторию. В 1792 году число жителей уездного города  составляло 3400 человек.
Мирной Евпатории пришлось первой познакомиться с европейской цивилизацией в Крымской войне. Первого сентября 1854 года объединенные эскадры англо-франко-турецких судов, в составе 89 военных кораблей и 300 транспортных судов подошли к западным берегам Крыма и высадили десантную армию в районе южнее Евпатории.
Численность этой армии определялась в 62000 солдат со 114 осадных, 134 полевыми орудиями и другими боевыми средствами. Они легко выиграли сражение. В Евпатории никаких войск не было, кроме малочисленной пограничной стражи.
Ликует враг – взята Керкинитида,
Хоть нынче Евпатория она.
Два залпа было сделано для вида,
Чтоб знали: все-таки война!

Согласно действиям военного устава,
Не сделав выстрела ни разу,
Ушла вся пограничная застава –
Пятнадцать человек, не воинов, а стражи.
Крымские татары после высадки неприятельского десанта под Евпаторией в большом количестве перебегали на сторону врага. Из татар-добровольцев в Евпатории под руководством англо-французских  и турецких офицеров  были сформированы специальные отряды «аскеров». Общая численность «аскеров» достигала 10000 человек.
   В рапорте городничего, принимавшего по акту Евпаторию от уходивших согласно мирному договору, англо-французов, сообщалось: «Город разрушен совершенно, исключая нескольких домов. Стекол и мебели нет. Нечистоты, особенно, где стояли турки, ужасны».
Постепенно город отстраивался. Значительно изменился и облик его. Город превратился в курортный центр западного побережья. С 1886 года стали регулярно использоваться Мойнакские грязи для лечения больных.
В конце XIX Евпатория стала одним из самых известных в России и СССР курортным городом.
    Немцы взяли в 1941 году Евпаторию без боя. Она почти не пострадала от военных действий, и все же оставила память о себе, пусть и не слишком славную:
      В ночь на 5 января 1942 года из Севастополя вышли тральщик «Взрыватель», буксир СП-14 и семь сторожевых катеров под командованием капитана 2 ранга Буслаева (он был евпаторийцем). На кораблях  находился десант – батальон морской пехоты, под командованием   капитан лейтенанта Бузинова и подразделение разведывательного отряда Черноморского флота во главе с капитаном Топчиевым. Они высадились в Евпатории. Разыгравшийся шторм не позволил  сделать высадку другим группам десанта. Немцам удалось отрезать десантников от берега, более двух суток они сражались с превосходящими силами противника. Их было 740 человек. Почти все они погибли. Налетевшие немецкие самолеты повредили тральщик «Взрыватель». Тот, потеряв управление, был выброшен на мель в районе соляных промыслов. Здесь он в упор был расстрелян танками. 7 января 1942 года оставшиеся сто пятьдесят живых десантников и около 3000 евпаторийских мужчин, от подростков, до стариков, подозреваемых в поддержке десантников, были расстреляны. На этом беды не кончились.  8 января на рассвете в район высадки десанта была с разведывательной целью послана подводная лодка М-33, было высажена на берег группа из 13 человек под командой Латышева. Из-за шторма снять людей, высадившихся с Латышевым, не удалось. Последнее, что было сообщено этой группой, были слова: «Мы подрываемся на своих гранатах, прощайте!»

Зима стоит. Песчаный пляж.
Готов десант взять город с бою.
Готов на суднах экипаж
На берег высадить героев.

Вода седая холодна,
У берега, шипя, ворчала.
Глазами не прощупать дна,
И нет у берега причала.

Подходит тихо мотобот.
Десантники, попрыгав в воду,
По грудь в воде идут вперед,
И это – в зимнюю погоду!..

Не все до берега дошли,
Земля принять не захотела.
Не в гости к матушке пришли,
Пора приняться и за дело.

Стекает струями вода,
Не ждет натопленная хата...
Тянут катушки провода,
И режут проволоку солдаты.

Но враг ведь тоже не дремал,
Огнем кинжальным встретил
наших.
И берег тот могилой стал
Для многих «без вести пропавших!»

ТАВРИЯ
       Под натиском  скифов тавры отошли к предгорьям и в горную часть Крыма. Она и была названа Таврией или Тавридой.
Южный берег Крыма, так манящий сегодня отдыхающих красотами природы, ласковым морем в тихую погоду, не представлял ценности для людей, живших в древности. Человека интересовала природа только в двух аспектах: могла ли она его прокормить, и мог ли человек найти убежище. Второй фактор имел не меньшее значение, чем первый, поскольку, отправляясь на ночлег, человек не был уверен, что проснется свободным, а не рабом, да, и вообще, проснется ли? Поэтому крупных городищ и поселений на южном берегу Крыма не было. Лишь в районе нынешнего города Ялты находилось древнее святилище, посвященное Деве, под которой греки подразумевали богиню охоты Артемиду. Тавры, построившие это святилище, на алтаре Девы приносили жертвы этой богине.  Вид южных берегов Крыма с моря пугал мореплавателей...

Кто мимо проплывал
И видел пики гор, зубцы огромных скал,
Пещеры темные, и гроты, и провалы
Глубины темных вод,
И змеев хоровод.
Картины ада в мыслях создавали.

Царили в них чудовища, титаны,
Сатиры страшные, ехидны, змеедевы.
Сирен им слышны сладкие напевы,
Из раковины звуки Айгипана.

       «Таврия», «Таврида» - эти названия слишком часто встречаются, когда речь заходит о Крыме. Кто же такие тавры, давшие это название? Как они себя сами называли?..  Таурос – по-гречески «бык» Большинство исследователей переносят это название на существовавший древний народ, исходя из мифов. Да, в одном из них, об Ифигении, говорится о воле богов, превративших Ифигению, лежавшую на жертвенном алтаре, в быка. Может так, а может- имеет место простое созвучие?.. Слово тавро нашего языка, явно имеет  греческое происхождение. Но вернемся к таврам.  Более других о них написал древнегреческий историк Геродот. Он тавров отделял от скифов, считая их различными племенами. Что дало Геродоту сделать такое заключение?  Видимо, эти племена четко отличались по языку, обычаям и образу жизни. Позднейшие историки, такие, как Аммиан Марцеллин и Псевдо-Скилак, об этом уже заявляют прямо.

Откуда тавры? Что за бред?
Искать истоки там, где нет?
Ну, были племена такие,
Оставили заметный след,
Не избежали страшных бед
Во времена нашествия Аттилы.

В кровавом зареве горело все огнем,
Шла ломка и смешение племен,
А непокорные – убиты.
Осталась память горькая о нем –
Могильники и каменные плиты.

Но греки записать успели,
Как жили здесь, что пили, ели.
Те племена, с знамением быка.
В своих сказаниях воспели.
Заслуга греков в этом велика.

Теперь мы часто говорим:
Таврида, Таврия и Крым,
Не вспоминая о самом народе,
Канувшем, как-то и когда-то, в Лету.
И я пишу сейчас об этом –
По воле Господа и по своей природе.

       Несмотря на многочисленные труды, посвященные таврам, сведения о них остаются чрезвычайно скудными. Начать хотя бы с того, откуда они пришли? Одни говорят, что тавры по своеобразию их керамики (черпаки, двуручные кубки), по мотивам орнаментики близки к фракийцам. Это означает, что в Крым они перебрались из Балкан. Имеет такой взгляд право на существование?  Да, имеет. Но, подсыпка гальки и другие особенности в захоронениях тавров, наборы бронзовых украшений, глиняные сосуды грушевидной формы сближает их с  народами Северного Кавказа. Скорее всего, так оно и было, тавры  являлись одной из ветвей киммерийцев.  Киммерийцы – кочевые племена занимали Северный Кавказ, южнее и восточнее их находились сильные скифские племена массагетов. Массагеты, как говорит о том Геродот, перешли Аракс и стали теснить киммерийцев. Те покинули свою страну, и перешли в Переднюю Азию. Часть киммерийцев, преодолев Боспор (Нынешний Керченский пролив) попала в Крым, и, смешавшись здесь с местными племенами, образовали народность, названную позднее таврами. Во, всяком случае, тавры были наиболее древним и многочисленным местным населением Крыма. В VI-V веках до н. э., тавры заняли  прибрежную, предгорную и горную части Крыма, примерно от Керкинитиды (нынешняя Евпатория) до Феодосии. В степях  Крыма  и на Керченском полуострове почти безраздельно господствовали скифы, хотя некоторые таврские поселения, как островки, сохранялись и в скифском окружении.
Таврские поселения и укрепления тяготели к речным долинам, в среднем течение и устьях рек Качи, Бельбека, Черной, Альмы, Салгира, Зуи, Капасу и других, протекающих в предгорьях Крыма. Рыть колодцы они не умели.
Степь широкая, без края.
Травы клонятся, как волны.
Жизнь народов – кочевая,
Вечно чем-то недовольны.

Всем, наверно, места хватит,
Как и солнечного света,
Вечно меж собой не ладят,
Нет ни мира, ни совета...

Кто покрепче, посильнее,
Слабого теснит и гонит...
Будут овцы пожирнее
И откормленные кони.

Ну, а слабому, что делать,
Забираться нужно в горы,
Мысль, оставив о победе,
Под жилье построив норы.

Или жалкие лачуги,
Прилепив их глиной
 к скалам,
От дождя, от зимней вьюги –
Жизнь к терпенью приучала...
      Границы Таврики неуклонно суживались, под натиском не только скифов, но и под давлением греков. Наиболее крупные поселения тавров  находились в Инкермане, над Каменоломным оврагом (между левым берегом реки Черной, и нынешней дорогой на Севастополь), у Балаклавы.  У бухты Символов находилось самое крупное из поселений. Это, так называемый Плинием, таврский город Плакия. Недалеко от мыса Парфений находилось святилище таврской Девы, о котором так красочно повествовали древние
Видимо, в этом районе  проживало одно из наиболее развитых по уровню хозяйства и культуры таврских племен. Способствовало этому плодородие Инкерманской долины, близость к морю, богатые рыбой бухты. Здесь легче всего было произвести обмен товаров с Херсонесом, куда поступали товары из Греции.
Закон у тавров был такой:
Прибывший из страны иной
Возляжет на алтарь богини,
И жрица Артемиды-девы
Погрузит нож в мужское тело.
Эринии пути не постижимы?..

Орест, преследуемый ими,
Был в жертву принесен богине,
Но жрицей главною спасен.
Рука с ножом уже поднята,
Но видит пред собою брата –
Реальность это, а не сон.

Подробностей побега нет –
Детали гибнут в чреве лет.
Не важны, впрочем, и обиды.
На родине сестра и брат,
А с ними вместе и Пилад.
Кумир привезен из Тавриды.

      О случае с Орестом и его сестрой Ифигенией немало создано стихотворных, эпических и драматургических произведений в прошлом. Я лишь напомню читателю кратко события, ставшие мифом. Началась Троянская война. Греческие воины, под командой общего военачальника  Агамемнона отправились на кораблях к Трое. Когда греческий флот задержался в беотийской гавани Авлиде из-за отсутствия попутного ветра, жрец Калхант объявил, что богиня Артемида гневается на греков за оскорбление, нанесенное ей Агамемноном, и требует принести ей в жертву Ифигению, дочь Агамемнона и Клитеместры. Такой случай, действительно был. Агамемнон перед тем, как отправиться на войну, убил священную лань богини Артемиды, похваляясь при этом, что сама Артемида не смогла бы так метко ее поразить. Агамемнон не соглашался с прорицателем, но на сторону того стали Одиссей и Менелай, пришлось уступить. Агамемнон вызвал дочь к себе. Ифигению положили на алтарь богини, но Артемида в самый разгар жертвоприношения подменила девушку быком (по другим мифам ланью).  Самоё ее богиня перенесла в Тавриду, где Ифигения стала жрицей в ее храме.
Война с троянцами закончилась победой греков. Те стали возвращаться домой. Но, судьба победителей не баловала. Еще много лет будет скитаться Одиссей, добираясь в свою Итаку, где его ждала жена Пенелопа. Агамемнон, вернулся домой невредимым, но был убит своей женой Клитеместрой и ее любовником Эгисфом. Клитеместра хотела убить и своего сына от Агамемнона – Ореста, но того спрятала у себя кормилица ребенка  Электра. Орест, став взрослым, отомстил за отца, убив свою мать. И тут юношу стали преследовать богини мщения эринии. Такое положение говорит о том, что в тот период в Древней Греции еще существовали пережитки матриархата. Ведь эринии не преследовали саму Клитеместру  за убийство ею мужа. Оказывается, кровная месть распространялась по женской линии родства, а не мужской. По приговору суда Аполлона, Орест должен был вернуть в Афины деревянную статую Таврической Артемиды. Туда Орест направился со своим другом Пиладом. По законам тавров Орест должен был принесен в жертву на алтаре богини. Но был узнан Ифигенией. Орест с Ифигенией и Пиладом, прихватив с собою статую богини, бежали. Побег их был удачен, чего не скажешь о дальнейшей их судьбе...
     Тавры, жившие в горах находились на низком уровне развития.
Счастья нет у него, одолела – нужда,
Хоть он верит и в силы, и в бога.
И сноровка в горах, безусловно, нужна,
И везенья, хотя бы немного.

Не всегда человек и в труде побеждал,
Да и мстила жестоко природа.
Не от счастья жилище его среди скал,
Да и мнимой осталась свобода.

Остались от нее только ветер и дождь,
Звезды, солнце, ночное светило.
Вместе с почвой смывает поток его рожь,
Землю долго сюда наносил он.

Ну, а дождь не идет, солнце выжгло посев.
На природу сердит, лоб нахмурит.
Выживает лишь тот, кто достаточно смел,
Каково пастуху ночью в бурю?..

Окружили враги, чем он им досадил?
Слишком долгою была осада.
Но свободою горец всегда дорожил,
Она смысл его жизни, отрада.

А защита его – только стрелы, да меч.
Все богатство – из глины посуда.
И детей, и жену от врага не сберечь,
Да и помощи ждать неоткуда...

И пройдут времена, здесь скелеты найдут.
Кости сломаны, череп – расколот.
Дух свободы витал, да и каторжный труд
Ну, а кости – свободы осколок!..
 Гончарство, ткачество, прядение, обработка кож и камня были основным занятием тавров. Обработка металла им была не знакома. В могильниках тавров почти нет металлических изделий. Обмен товарами был еще слабо развит, но уже начинал развиваться. Для посевов нужна была почва, ее наносили из долин в горы. Каторжный труд, в диких условиях!

ГОНЧАР
Скрипит гончарный круг.
Как тесто, мягка глина.
Изделий множество вокруг,
По замыслу – едины.

Горшками он обмен ведет,
За это платят хлебом.
Рисунок росписи придет
От тех, кто создал небо.

Он создает и кувшины,
Сосуды с тонким горлом,
Другим изделия нужны,
Ему нужны - для корма.

В зависимости от географических условий могло развиваться и скотоводство, особенно в предгорных областях Крыма.

Тавр боится воды, и к тому ж – солона,
Не попить самому, не напиться скотине.
Степь привольная – вот сторона,
О которой он помнит поныне.

Он не сеет зерно, не разводит садов,
Козий сыр, молоко – вот вся пища,
Да, когда повезет, - кучка диких плодов,
Да коренья – жена, дети  ищут.

Мясо, если где-то и что-то убьет,
Осторожную лань, иль свирепого вепря.
Если правду сказать, слишком плохо живет,
Жизнь зависит от солнца и ветра...

Снегом все замело, землю лед заковал –
И скотина осталась без пищи...
Начинался падеж, да и тавр умирал,
Коль съедобного нет, и не сыщешь.
  Жизнь суровая. Тавр может ожидать в любой момент опасности. Чуть замешкался...

Лес. Тишина. Прекрасный день,
От гор стремится вниз прохлада.
Пастух решил забраться в тень,
Оставив пса следить за стадом.

Тогда пастух в почете был,
(Пасти овец могли и боги).
Он воином отважным слыл,
Таких у племени немного.

Неосторожность подвела.
Секач из зарослей метнулся.
Дубина поднята была,
Пастух, однако, промахнулся...

           Сегодня племя тавров, руководимое Сайтафом, оплакивает потерю. Из жизни ушел один из самых надежных и крепких воинов. Смерть случайная, напоролся на вепря, неожиданно выскочившего из зарослей кизила. Весь низ живота был разорван клыками животного, кишечник вывалился наружу и перепачкан землей. Захоронением распоряжался вождь племени. Двое молодых тавров рыли могилу. Двое других подготавливали плоские плиты, выпиленные из известняка бронзовой пилой. Работа была серьезной. В яму опускали плиты и устанавливали вертикально, в виде правильного прямоугольника. Образовалось подобие гроба без дна. Дном служил гравий, насыпанный в каменный ящик и скребком выровненный. На двух древках с деревянными поперечинами несли труп погибшего. Под крики и плачь ближних, тело было помещено в могилу. Рядом положили небольшую секиру на деревянной рукояти,  точильный камень и лук со стрелами. Крышей из плоской каменной плиты гроб был закрыт. Быстро работали лопаты, забрасывая могилу землей. Вскоре над захоронением возник невысокий холм земли... В знак печали близкие родственники мужского пола отрезали себе часть уха.
Прошли века, это захоронение было вскрыто. В нем находился коричневый скелет, разрушенный временем, лезвие секиры и точильный камень.

Обычаи тавров отличались особой устойчивостью. Погребальные сооружения часто носили коллективный характер. Особенно это касалось семейных погребений. Покойника хоронили в резко скрюченном состоянии (внутриутробное положение плода), или сидя. Поскольку каменная могила не могла вместить многих, приходилось часть костей удалять из могилы, оставляя череп  и отодвигая его в сторону...
     При захоронении вождя вместе с ним подлежали погребению жена и преданные друзья.

АРХЕОЛОГ.
С камня вековую пыль сдувая,
Кисточкой работая, скребком,
Взором в мир ушедший проникаем,
Что доселе мало нам знаком.

Люди жили, чувства были те же,
Пили, ели, «делали» детей.
А вела вперед одна надежда
В мире ложных мыслей и затей.

Письменности не было у них,
Не дошли и устные сказания.
Проза моя скромная и стих
Путь укажут в мир воспоминаний.

Мореплавателей, из осевших у берега моря, не вышло, но, не воспользоваться его дарами, они не могли.

Дитя степей, вскормленный молоком
Козы, овцы, иль буйволицы,
До берегов Тавриды шел пешком,
Но, впереди вода – пора остановиться.

Пахать он не привык, всегда пьянил
простор!
В горах не просто прокормиться,
Кто пастбище нашел в долинах, среди
гор,
А кой-кому пришлось у моря поселиться.

    Бурей мог быть принесен и брошен на скалы какой-нибудь корабль, а это, как никак, уже пожива!

Корабль, как птица, умирал,
Сломались мачты – крылья,
И корпус, как живой, дрожал
В бесплоднейших усилиях.

Всего лишь два часа назад
Он несся горделиво,
Ничто не предвещало ад,
Хоть ветер пел тоскливо.

Теперь корабль не режет вод,
С Нептуном плохи шутки,
Меняет постоянно ход,
Ныряет, словно утка.

Нептун грохочет, бьет волной
И в воду погружает,
На дне морском найдет покой –
Команда понимает.

Валы об корпус тяжко бьют,
Как нитки рвутся снасти,
Океаниды слезы льют,
Корабль в их полной власти.

И вот, вздымаясь, словно дом,
Волна корабль накрыла.
И как орешек лопнул он,
Воронка забурлила.
Иногда с тонущего корабля нескольким мореходам удавалось спастись. Но, напрасна была их радость по случаю спасения. На берегу они попадали в руки свирепых тавров. Конец бывал всегда один: смерть. Смерть ли на месте от удара дубиной по голове, или смерть от ножа на алтаре богини-Девы...
.
           Длительная жизнь на берегу моря приучила тавров пользоваться его дарами постоянно.
Нужда заставит, многому научит:
Моллюсков собирают степняки
И птичьи яйца, ползая по кручам,
А остальные – стали рыбаки.

Где было можно, добывают соль,
Иные тавры  занялись пиратством,
Свою, чужую проливая кровь,
Своим законам подчинялось братство.

Но в море выходить пираты не могли,
Случайных ожидали мореходов,
Пытавшихся сойти на берега земли,
Чтоб отыскать им питьевую воду.

В те времена ходили корабли,
Надеясь на чутье, да на удачу,
Вдоль берегов неведомой земли,
По многим в семьях горько плачут.

Неведом путь, а сколько бед,
Не защитят отвага, ум и сила
То буря, бухты для укрытия нет,
В неведомое ветром относило.

Перечитайте Одиссею, и поймете,
Что истину описывал Гомер, -
Пусть стих и приукрашен и на взлете, -
Морского путешествия пример.
Позднее тавры заселили северные склоны Главной горной гряды. Здесь жили наиболее отсталые таврские племена. От них сохранились следы временных стоянок под скальными навесами, в пещерах и гротах. Сохранились следы пещерных святилищ (Ени-Сала, Кизил-Коба), примитивные укрепления, таврские могильники с каменными ящиками, ограды могил, называемые кромлехами и менгиры – вертикально поставленные каменные глыбы.
         В античный период тавры заселили и побережье с долинами, спускающимися к морю. Это – районы современных Алушты, Судака, Коктебеля. Здесь находились их потаенные убежища. Были они невероятно примитивными, напоминавшие извне нагромождения больших камней. А так как они находились среди скал, обнаружить их постороннему было трудно.
Строилось каждое жилище на одну семью. Стены складывались из плохо подогнанных нетесаных камней, пространство между которыми заполняла глина. Кровля делалась из древесных стволов, покрытых слоем глины и земли, Крыши были односкатными, задней стеной служили естественные гряды камней и скалы. Таврам постоянно приходилось вести борьбу с теми, кто пытался изгнать их из насиженных, пусть и примитивных жилищ.
С греками у тавров сложились относительно нормальные взаимоотношения. Античная колонизация отличалась от римской, представляющей собой в основном захват чужих территорий для укрепления могущества Римской империи. В отношениях греческих колонистов  с местным населением единообразия не отмечалось. Оно могло быть мирным. В этом случае, греки склоняли на свою сторону одно из сильных племен и заключали с ним договор о дружбе. Мог проводиться и насильственный путь, когда могли до основания уничтожаться поселения местных жителей.
С другими народами таврам, как правило, приходилось вести вооруженную борьбу за свое существование.
Военные укрепления тавров строились из больших камней, стены упирались в скалы и становились, сливаясь с ними, как бы деталями естественного ландшафта.
К римлянам тавры относились особенно враждебно. Им явно претил установленный на южном побережье римлянами жесткий оккупационный режим. Для поддержания мира и порядка римлянам пришлось в крепости Харакс на Ай-Тодоре держать сухопутные войска. Так было  при императорах Нероне и Веспасиане. Иногда этих войск оказывалось недостаточно. Приходилось их направлять из Рима. Так историк Иосиф Флавий указывает, что для поддержания мира на Черном море, римляне направили туда 3000 солдат и 40 военных кораблей.
  Да и Боспорские правители не раз пытались покорить тавров. Так, боспорский царь Асандр в I веке до н.э. пытался подчинить себе Таврию.  Подчинение Таврии оказалось временным. В конце II века царь Савромат II «покорил и сирахов и скифов, и землю Таврическую присоединил по договору. Продолжал покорение и царь Боспора Рескупорид III. Времена шли, и началась ассимиляция тавров скифами, сарматами, аланами. Это подтверждается и раскопками предгорных курганов.
    
Смешение народов шло не день, не два.
(Перемещения и войны),
Кому-нибудь удастся ли едва
Распутать тот клубок,
Чтоб все были довольны.

Из всех народов, когда-то населявших Крым, тавры более других сохраняли своеобразие своей культуры.
Уплощенный графический характер резьбы по камню характерен для тавров. И вообще для тавров характерны примитивность, замкнутость, консерватизм. Она носит отпечаток суровости, ибо развивалась в суровых условиях горно-лесной природы, в обстановке устойчивого родового быта. Как ни странно культура тавров гармонировала суровой природе горного Крыма.
Долго сопротивлялись тавры. Но вот в Крым хлынули потоки готов. Нет, это были не изнеженные римские воины. Пришли суровые, дикие варвары, хорошо вооруженные, превосходящие в сотни раз малочисленные таврские племена. Тавры сражались отчаянно. Большинство из них пало на поле боя. Остальные рассеяны и тавры перестали существовать. Сохранилось само название тавров в названии местности. Гунны довели процесс разрушения до конца. Но, умер их грозный повелитель Аттила, и гунны распались на отдельные племена.
Крым достался наследнице Древнего Рима  - Византии. Владычество византийской империи не сказалось на развитии Горного Крыма и Южного берега. Хотя византийцы и пытались оградить свои интересы в Крыму, создавая множество небольших укреплений. Наибольшую известность получили Алустон, Гурзувитэ и Симболон Лимен. Их современные названия: Алушта, Гурзуф и Балаклава.

АЛУШТА
Прежде называлась Алустон. Как военное укрепление была построена византийским императором Юстинианом I
Располагалась у подножия самой высокой в Крыму горы – Чатыр-дага. У византийского историка Прокопия имеется сообщение о том, что император Юстиниан (527-565г.) велел построить укрепления в Алустоне и Горзубитах (Гурзуфе) для защиты от готов. В Алуште сохранились развалины древней крепости – две башни и остатки стен, но они, как ни странно, по типу постройки относятся не к юстиниановской постройке, а генуэзской. На горе Костель сохранились остатки укрепления, овеянного легендой про царевну Феодоро, которая будто бы здесь приняла последний бой с генуэзцами. Вот эта легенда...Прекрасная Феодора, царевна сугдейская жила в замке, который находился на вершине высокой скалы. Сугдея была тогда большим торговым городом и главным портом крымского побережья. С высоты замка видны были не только караваны торговых людей, двигающихся к рынку, и синие, как небеса, море, но и то, что заставляло тревожно биться сердце. С севера к границам Сугдеи двигались полчища татар, а на востоке, в Кафе  притаились самые злые враги Сугдеи – генуэзцы. С детства Феодора дружила с двумя мальчиками-близнецами Константином и Ираклием. Она не уступала мальчикам ни в плавании, ни в стрельбе из лука, ни в фехтовании, ни в скачке на коне. Когда близнецы выросли, то превратились в красивых юношей. Дружба их превратилась в любовь к Феодоро. Оба признались в своей любви девушке, но та им отказала, ссылаясь на данный ею обет безбрачия. Наиболее беспокойный и самолюбивый Ираклий, для достижения своей цели, замыслил предательство. Он решил провести в замок генуэзцев, а за помощь им получить девушку. Он прибыл в Кафу и убедил генуэзцев начать штурм сугдейской крепости. Но все атаки отбивали защитники крепости. В рядах сражающихся был Константин и Феодоро. Тогда Ираклий, пользуясь тождеством сходства с братом, проник в Сугдею  и открыл ворота  генуэзцам, убив охраняющих ворота воинов. Крепость пала. Но в ней не были ни Константин, ни Феодоро. Оказалось, что оба, вместе с группой защитником, потайным ходом успели уйти и укрыться в крепости Алустон. Через два дня у Алустона показались две генуэзские галеры. Высадившиеся генуэзцы осадили Алустон.  Подойдя уже к первому поясу укреплений, генуэзцы поняли, что силой им крепостью не овладеть. И Ираклий второй раз совершил предательство. Пользуясь сходством с братом,  он по подземному ходу провел на Костель врагов. Ударом меча в спину он убил родного брата. Но Феодоро, когда предатель хотел заключить ее в объятья, ударом меча снесла ему голову. Сама она продолжала много раз раненая сражаться с врагами... Легенда не соответствует по многим параметрам историческим данным. Хотя бы потому, что Феодоро была женой византийского императора Юстиниана. И крепость Алустон была захвачена на много позднее смерти их строителей. Но, в целом легенда изображает события, которые отвечают исторической правде
Одни христиане с другими воюют,
Хотя у них общая вера!
Причина одна: кто-то лучше торгует...
Претензий к соседу без меры!

А чем все закончат, наверное, знают?
К кому-то придет разоренье!
А следствие – женщин, детей убивают –
Привычно такое явление!
И сейчас еще в Алуште на вершине городского холма видна башня – остатки древней крепости.

ГУРЗУФ
Древнее название местечка – Гурзувитэ, Курсаита. Уже в восьмом столетии здесь был городок, ведущий активную торговлю.
Здесь крепость когда-то была,
Размером совсем небольшая.
Однако торговлю большую вела,
Округу товаром снабжая.

Враги не посмели на сушу сойти.
А может, им это не надо?
Великие здесь не проходят пути,
Большая не нужна преграда!.

БАЛАКЛАВА
В поэме Гомера «Одиссея» имеется эпизод посещения Одиссеем мифической страны лестригонов. Вот, что там написано:
«В славную пристань вошли мы: Ее образуют утесы
Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темныя бездны
Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая.
Люди мои, с кораблями в просторную пристань проникнув,
Их утвердили в ее глубине и связали у берега,
Тесным рядом поставив; там волн никогда ни великих,
Ни малых нет, там равниною гладкою лоно морское сияет»
     Всякий, кто знаком с Черноморским побережьем, увидит в этом описании Балаклавскую бухту,- другой такой ни на Черном, ни на Мраморном, ни на Эгейском морях не найти.
   Значит, во времена Гомера древние греки побывали у берегов Крыма и заходили в Балаклавскую бухту.
Балаклава (Рыбный пруд) – маленький городок на восточной стороне устья Балаклавского залива. Самое древнее название этого места было Симболон-Лимен. Итальянцы называли его Чембало. Греки, живущие в нем – Ямболи. Лежит город высоко на горе. Гавань Балаклавы мала, но она одна из лучших и наиболее надежной во всем мире. Вход ее не широк, везде окружена высокими горами. В четырнадцатом веке, когда генуэзцы владели ею, она была цветущим городом, здесь было местопребывание католического епископа, а францисканцы имели здесь уже в 1320 году монастырь. В 1433 она была отнята у генуэзцев князем Теодоро (Феодоро) Алексеем. Через год ею вновь овладели генуэзцы, вызвав из Генуи войска под командованием Карла Ломеллино.. В 1475 году Балаклава попала под власть османов. Все жители города были проданы в рабство.
Так в чем виновна Балаклава?
Мертва лежит она, как труп.
Предметом спора она стала.
Сегодня победил Мангуп.

А через год придут сюда.
Купцы из Генуи великой.
Опять для города беда –
Так злы пришедших лики!

И, наконец, придут османы,
Всех в рабство уведут.
И Балаклава станет раной,
Из камня слезы потекут

     Падение Византийской империи, сопровождалось в Крыму созданием небольших феодальных владений:
Ески-Кермен, Мангуп, Кырк и другие.

ЕСКИ-КЕРМЕН
Средневековое местечко Ески-Кермен в Бахчисарайском районе, на продолговатой столовой горе, около с. Крепкое (в прошлом Черкес-Кермен).  Построено оно в VI – VIII веке, когда функционировали  оборонные сооружения. В IX – XV веках Ески-Кермен большое поселение, лишенное защитных сооружений. К главным воротам  ведет дорога высеченная в скалах. По обе сторонам ворот – остатки оборонной стены. На заднем обрыве Ески-Кермена находится пещерный каземат, характерный для средневековых сооружений. На территории могильника пещерная церковь, в ней осталась фреска с изображением Георгия Победоносца и двух неизвестных святых (все они сидят на конях). Это свидетельствует о том, что здесь жили когда-то христиане.  Город-крепость был разгромлен ордами Ногая в 1299 году.
Селение в горах,
К нему подходит враг.
Что ищет он у бедного народа?
Богатства нет следа.
Здесь ценится вода,
Но здесь ценней всего – свобода!

Взбешен монгольский хан,
Заметив божий храм,
Он кажется гнездом на серых скалах.
Ногая мысль проста:
«Чем умалять Христа.
На милость бы татар свой город сдали!»

Пучок горящих стрел
В тот город полетел.
И заревом огня охвачена гора.
Иду на штурм монголы,
Людей повяжут голых...
И дальше двигаться пора!

МАНГУП
Как выбрать место для жилья?
Теперь у нас критерии иные...
А прежде – была бы целою семья,
Здоровые все были, да живые!

Усталый, отправляясь на ночлег,
Запоры проверял хозяин дома.
Враги- соседи совершат набег,
Когда и где – владельцу незнакомо?

Страна распалась на уделы,
Полезли крепости на скалы.
А на равнине, будь ты даже смелым,
То там, то там, но много доставалось!

И высится на горной круче,
Где только птицы гнезда вьют,
Мангуп – суровый и могучий,
А в нем – такой же гордый люд!

На скалистых отрогах Юго-западного Крыма, между реками Бельбек и Черной, на плато Мангуп  в VI –VIII веках было небольшое поселение Дорос, или «страна Дори». В XIII – XV веках здесь находился центр княжества  Теодоро или Феодоро, или, как его теперь называют «Мангуп». Мангуп был первоклассной крепостью. Природные условия сделали плато скальным, трудно доступным. Город был окружен высокими каменными стенами и башнями. Рядом с крепкими дубовыми воротами находилась высокая башня – Донжон. Верхний этаж, скорее всего, служил жилищем  князю, окна на наружной стене были маленькими и узкими – бойницы. Окна, выходившие во внутрь крепости, были широкими, пропуская много света. Большая часть жителей Мангупа были христиане. Здесь было множество храмов, одни были сложены из каменных блоков, другие – вырублены в скале. Здесь процветали ремесла и торговля. В XIII и XIV веках владения Мангупа охватывали все южные склоны горной гряды, на Западе они достигали предгорья Крымских гор; на Севере до берега реки Качи.

Есть горное гнездо, с названием Мангуп,
Еще одно названье Феодоро.
Посмотришь сверху вниз, захватывает дух.
Волнение уляжется не скоро.

В сторонке от него течет река Бельбек.
Где княжества были очерчены границы.
Понятно почему поднялся человек,
Построил на горе свою столицу
Зависело от княжества Феодоро все побережье от Алушты до Балаклавы. После захвата татарами Чифут-Кале Северо-восточной границей княжества становится левый берег реки Качи. До средины пятнадцатого века Мангупу подчинялась Алушта и весь южный берег Крыма до Балаклавы. Экономический подьем княжества  происходит в XIV – XV, растет внутренняя и внешняя торговля. Вражда с генуэзцами приводит к тому, что «Феодоро» отстранено от южнобережных портов. Приходится княжеству создать собственный порт в устье реки Черной. А для защиты его построить крепость  Инкерман. Мангуп имел широкие международные связи с Византией, Валахией и Москвой. Татарские набеги не причинили княжеству Феодоро большого вреда  У князей Мангупа  складывались хорошие отношения с татарскими ханами. Татары помогают мангупскому князю в борьбе с генуэзцами
   Наибольшего расцвета город достигает при князе Алексее. Уже при его сыне, тоже Алексее, княжеству приходится платить дань  Трапезундскому императору.
Жизнь Мангупта еще более усложняется при князе Исааке. Спорные вопросы постоянно возникают с генуэзцами. Князь Исаак умер в 1475 году, его наследник – князь Александр находился в это время в гостях у молдавского господаря. Узнав о смерти отца, молодой князь поспешил домой, в Крым. Он получает от господаря Валахии (Молдова) Стефана помощь – триста воинов.
Эти Волины помогли Александру взять власть в свои руки, убив своего брата, незаконно узурпировшего власть после смерти отца. Это было весной. А в июне турецкие войска, расправившись с Кафой, повернули свои силы на Мангуп.

Повсюду горы: справа, слева,
И пламенели гор под солнышком вершины.
Вот пташка малая светилу гимн пропела
Проснулись горные долины.

Уходит прочь песнь тишины, покоя.
И тает, словно сахар, тень.
Но, что-то душу тяжко беспокоит
В такой прекрасный летний день.

Дорога лезет вверх, долина вниз ушла,
И горы поднимались, вырастая.
Турецкая пехота с визгом шла,
Все на пути своем уничтожая.
В 1475 году турецкая армия подошла до Мангупу, но встретила отпор со стороны защитников крепости. Мангуп выдержал пять штурмовых атак  и, наконец, пал. Это было в декабре месяце.
 
Зимний воздух чист, прозрачен, свеж.
Лишь островки вдали видны тумана.
Ворота крепости распахнуты настежь,
Ворвались  в них  вояки-басурманы

Город мог бы еще долго сопротивляться, но осажденные не выдержали пыток голода и сдались.. Город был разграблен, Население вместе с княжеским семейством попали в рабство. Турки потом часто использовали Мангуп в качестве тюрьмы, куда заключали несговорчивых иностранных послов.
Место заточения послов.
Был когда-то укрепленный замок.
Хан укрыться в нем всегда готов.
А теперь Мангуп разрушен, жалок.

ИНКЕРМАН
При древних греках назывался Ктенус. В средние века – Каламата. Когда-то был богатым цветущим городом. Теперь небольшой укрепленный городок с гаванью в восточной части Херсонесского лимана. Местность окружена горами, с выходами крепкого белого известняка. Для водоснабжения еще в древности были вырыто множество колодцев. Понтийский полководец Диофант основал этот город и назвал в честь своего владыки Евпаторием.
Город оставил в истории след.
Все в этом мире возможно.
Создал его Диофант или нет.
Мне доказать это сложно.
Каламата была помечена в генуэзских морских картах. В 1427 году крепость была перестроена мангупским князем Алексеем и стала охранять торговый порт феодоритов у устья реки Черной. В 1475 году крепость захватили турки и переименовали в Инкерман.
Там, за горой начался новый день,
И солнце освещает склоны.
А здесь, в ущелье, - темень, тень
В глубинах прячется бездонных

Простерла крылья, обхватив
И спрятав вековые боры.
Но синеве хватает сил
Взять в плен небесные просторы.

Там сосны рыжие стоят,
Свисают лапы, словно руки.
Там – изумрудный виноград,
И зелень кипарисов, буков.

Скользят по склонам облака,
Спускаясь в сонные долины,
И брызжет пенится река,
Упрятав нрав в своих стремнинах.

КЫРК-ЕР   или   ЧИФУТ-КАЛЕ.
Кырк –Ер означает «сорок братьев». Находится городок в восточном конце Бахчисарайской долины, с крепостью на высоком утесе. Второе название городка – Чифут-Кале означает «Еврейская крепость», так как оно было заселено евреями караимской секты. В глубоком давнем это была главная резиденция  древних крымских ханов, Здесь часто пребывали ханы Хаджи-Гирей и Менглы-Гирей. Ханов удовлетворяла надежность защиты этого места. Оба хана похоронены у подножия утеса. Хаджи-Гирей, как правоверный мусульманин, построил в Кырк- Ер мечеть и ряд каменных красивых строений.. Здесь же находится овеянный легендами мавзолей «Джаныке- Ханум». Датирован этот мавзолей 1437 годом. Если Хаджи-Гирей внук Тохтамыша, то похороненная Джаныке должна была быть матерью Хаджи-Гирея. Иными словами, историческая правда не соответствует легенде. Напомню читателю ее краткое содержание:
У Тохтамыша, жившего за толстыми стенами Кырк-ора, в гареме была красавица  Джаныке. Добрая, ласковая девушка Купил девочку Тохтамыш в Бахчисарае и спрятал ее в своем серале. А чтобы не думали и не говорили ничего дурного, дочерью своею назвал. Все удивлялись тому, как может у страшного хана, на которого без боязни и взглянуть нельзя, быть такая добрая и отзывчивая  дочь. Однажды пришла беда – крепость  Кырк-Ер окружили враги. Неприступная крепость Кырк-Ер, да слабость одна была – здесь нет источника воды. Об этом и враги знали, и радовались тому, что долго без воды крепость не выдержит осады. Тохтамыш ходил по своему дворцу гневный, и злобно говорил людям, умирающим от жажды: «Думаете, я своими руками открою ворота? Если у меня не хватит камней, я врага вашими головами забросаю.
Джаныке не нала, что в городе происходит. В гарем воду приносили, как всегда. Но однажды в гарем пришел мальчиек (взрослый мужчина не мог туда попасть) и сообщил, что вода нужна.
«А зачем нужна вода? – спросила Джаныке.
- Ты не знаешь? Во всем Кырк-Ере нет ни капли воды. Маленькие дети умирают, и никто не может их спасти. Я хотел проползти уда, где есть вода, но у меня широкие плечи. Ты такая хрупкая, такая узенькая, что сможешь проползти туда, где вода поет. Ты будешь приносить к отверстию, а я буду наливать в бассейн.
- Но я же девочка, а ты мальчик. Если узнают, что мы были вместе, меня проклянет небо. И люди проклянут меня. И ты, когда будешь взрослым, будешь пальцем на меня показывать, и мне останется только одно – умереть!
- Не бойся, Джаныке, пойдем. А грех я возьму на себя.
- Хорошо, - сказала девушка, и они пошли.
Всю ночь девушка и мальчик таскали бурдюками воду в городской водоем. И стало той воды много в водоеме, а они все носили...
Солнце брызнуло лучами своими. И девушка почувствовала, будто из груди ее выпорхнула маленькая птичка. И стала в груди ее больно, и она упала лицом на землю, словно хотела пожаловаться земле на боль нестерпимую.
Когда стало светло, пришли люди. Сначала это были дети. Увидев воду в бассейне, дети запрыгали от радости, крича: «Смотрите, вода!
И взрослые люди, увидев воду, радовались и пили ту воду. И только, напившись, увидели плачущего  мальчика, сидевшего рядом с тоненьким маленьким телом. Когда повернули лицом его вверх, все испугались.
-Джаныке!
И мальчик рассказал, как все было
И тогда сказал народ:
- Здесь лежит прекраснейшая из прекраснейших роз, роза райских садов. О люди, уготовьте ей лучшее место в сердцах своих!..

С вершины утеса открывается воистину прекраснейший вид. Но крепость, действительно, имела один недостаток – здесь не было воды. Приходилось привозить ее на ослах с подножия горы. Развалины Чифут-Кале (крепость, мечеть, кенассы, пещерные помещения, кладбище) являются историческими памятниками Крыма.

Высок утес. Там город был –
Чифут-Кале, Кырк-Ер.
Он резиденцией служил
Для ханов. И пример

Неблагодарности людской.
Забыт чудесный край –
Теперь забвение, покой...
Царит Бахчисарай.
В Чифут-Кале находится мавзолей дочери хана Тохтамыша – эта часть легенды правдива.

СУГДЕЯ  -  СУДАК
Всемирно известная Судакская крепость стоит на высокой конусообразной горе между Судаком и с.Уютным. Архитектурный ансамбль гармонично вплетается в картину суровой и дикой природы, Недаром в средине XIX века Дюбуа де Монпере писал: «Нельзя себе представить руины более прекрасные, величественные, чем руины Судакской крепости». Цитадель или Консульский замок – резиденция Консула Солдаи, обнесена крепкими стенами с двумя прямоугольными башнями. В ясную погоду всегда можно различать силуэты Аю-Дага и Ай-Петри. Крепость в Судаке сохранилась лучше всех других сооружений генуэзцев в Крыму. Генуэзцы построили ее на огромном стопятидесятиметровом выступе, который круто обрывается с южной стороны прямо в море. 
Сугдея, Сидагиос или Судак,
Для русских – Сурож и Сугдея.
Земля здесь зажата, как будто в кулак.
Кто замком могучим владеет,-

Владеет округой, торговлю ведет,-
Товары и с суши, и с моря, -
Пока феодал все законы блюдет,
Округа не ведает горя.

Был город когда-то богат, знаменит,
Съезжались купцы отовсюду.
И речь иностранная часто звучит.
Здесь много и русского люда.
Расцвет Судака был в ранний период генуэзского владычества в Крыму. Попали в Крым итальянские купцы не случайно. Две республики, Венеция и Генуя, были самыми богатыми государства Европы. Деньги позволили им иметь огромный торговый флот, а для защиты его от пиратов – и военный. Венеция оказала услугу Византии в ее попытке освободиться от крестоносцев, спутавших христианскую державу с сарацинской, в своем четвертом по счету походе. За эту услугу она получила право прохода в Черное море. Вслед за венецианскими купцами туда устремилась и Генуя. Генуэзцы в споре за первенство с Венецией победили и вытеснили соперников из крымских земель, куда переместились главные торговые пути. До этого пути проходили через Сирию и Египет. Действия крестоносцев в этом районе Средиземноморья сделала эти пути слишком опасными. Помог Генуе в споре договор о дружбе Генуи и Никейской империей (была когда-то такая в Малой Азии). Никейский император Михаил Палеолог в 1261 году овладел Константинополем  и стал императором Византии. Такого удара Венеция не выдержала. Когда произошла колонизация Крыма Генуей пока не известно. Не сохранилось ни одного документа, относящегося к такому случаю. Но известно, что в 1289 году они уже властвовали над Кафой. Между генуэзцами и венецианскими купцами вскоре установились почти дружеские отношения, и Венеция обосновывается, организовав в Солдае (Судаке) свою факторию. Это произошло в 1287 году. Во всяком случае, венецианский консул был в этот период времени в Судаке. Судак и Кафа вели борьбу между собой за право первенства в торговле. Эта борьба переплеталась с борьбой между итальянцами и татарами. Не имея склонности к освоению моря, татары не чинили препятствий генуэзцам и венецианцам. Мало того, они уступили им все побережье Крыма. От торговли и татарская знать имела прибыль. Но богатства, накопленные генуэзцами, приковывали жадный взор татарских ханов. Поэтому в 1308, 1344- 1347 годах они осаждали Кафу. Однажды даже заставив генуэзцев покинуть город. Правда, через несколько лет они вновь вернулись туда. В 1365 генуэзцы изгнали венецианцев из Судака. Вместе с ним они захватили еще 18 селений. На этой территории они образовали Солдайское консульство. Судак административно подчинялся Кафе. Он уступил пальму первенства ей в торговле. В меньшем количестве, но товары поступали и в Судак. Хорошо о нем знали и русские купцы. В отличие от Судака,  Кафа стала и главным невольничьим рынком. Купцы не гнушались торговать людьми, если они даже были единой с ними веры. Слабость консульской власти приводила к тому, что среди отдельных генуэзских родов появлялись люди, становившиеся феодальными сеньорами, по поведению не уступающими во властных амбициях самым крупным феодалам Европы. Например, братья Гуаско захватили Земли сел Тасиль и Скут. Они грабили своих крестьян. При малейшем неповиновении вешали их на виселицах, привязывали к позорному столбу и наказывали плетью.
Что значит феодал,
Не знающий сеньора,
Имеющий огромнейшую власть?
Соседи слабые
Познают слишком скоро,
Что лучше на колени пасть,

Чем испытать Гуаско гнев.
Ведь справедливости не будет.
Гуаско на расправу скор и смел,
И посильней врага погубит!

Попытки Судакского консула утихомирить братьев, ни к чему не привели. Те дали вооруженный отпор, и консул посрамленный вернулся в Судак.
Того не умолить, кто совесть
дьяволу продал,
Он волен миловать, казнить,
На то он - настоящий феодал
На всю округу знаменит.
1475 год был годом разгрома Судака-Сугдеи. Территория его, как и другие территории Южного Крыма стали принадлежать Османской династии. Таким он  вошел в состав России. Затем здесь стало развиваться виноделие. Таким был Судак, районный центр одноименного района в советское время.
   На рассвете 6 января 1942 года к судакскому рейду подошел эсминец «Способный», на борту которого находился усиленный батальон 226 полка 63 стрелковой дивизии, 44-й армии. Высадку десантников намечено было провести в Судаке, Коктебеле. Не ожидавшие десанта, немцы отступили в глубь Судакской долины. Главные силы десанта под командой майора Селихова высадились в Судаке в ночь на 16 января. Десант поддерживался огнем с кораблей.
Для поддержки десанта у мыса Эльчен-Кая и Новосветской бухте высадились две роты отвлекающего десанта.
25 января к десантникам пришло подкрепление в 150 моряков и воинов 554 полка. Все эти советские солдаты сражались до последнего патрона...

       Некоторые города Крыма получили свое развитие при татарах. К таким городам относятся Арабат, Карасубазар и Бахчисарай.

АРАБАТ
Его еще называли Рибат или Цениске. Маленький городок-крепость, расположенный при входе на длинную песчаную косу, называемую Арабатской стрелкой, отделяющий Сиваш (гнилое море) от Азовского моря. Безлесный, пыльный, жалкий. Имел каменные укрепления алой мощности. Был взят штурмом русскими в 1771 году.

КАРАСУБАЗАР

В переводе – город у Черной реки. В период владычества крымских ханов был самым крупным городом Крыма. Лежит в зеленой долине, с Северо-восточной стороны возвышаются белые горы. Лека Большой Карасу бежит посредине города. В начале четырнадцатого столетия здесь находился францисканский монастырь. Город многократно брался во время набегов запорожских и донских казаков. В 1737 году русские войска, преследуя отступающие турецко-татарские войска,  подошли к Карасубазару. 25 июля вблизи города произошло решающее сражение. Турки были разбиты, и город был взят русскими. Известен еще и тем, что вблизи его, летом 1783 года, в лагере, расположенном на отвесной скале Ак-Кая, наместник Новороссии Григорий Потемкин принял от баев, мурз  и от всей татарской знати присягу на верность Российской державе
Что поделать, пускать в небо птиц.
Лица сумрачны, видна досада.
Здесь не радостный день, нет и радостных лиц.
Беи здесь принимают присягу

На отвесной скале русский лагерь разбит.
Мурз татарских собрал князь Потемкин.
Кол татарским набегам сегодня забит,
Не ведет дипломатии тонкой

БАХЧИСАРАЙ
Резиденция хана. Лежит в длинной прелестной долине, окаймленной с обеих сторон горами, у маленькой реки Чюрюк-Су. Город построен в шестнадцатом столетии. Дача в саду, построенная ханами в этой долине, дала начало городу. сераль хана, мечеть и дом французского консула были самыми значительными строениями, когда Россия овладела Крымом.

Хан строил дачу для себя,
Разбил прекрасный сад,
Уединение любя.
Потом возникнет град.

Дворец потом сооружен,
На кружева похож.
Сераль построен здесь
для жен.
Дома иных вельмож.
      Города, расположенные по Южному берегу Крыма своим ростом и развитием обязаны присоединению Крыма к России. 
      Татары, сменившие византийцев, не слишком были заинтересованы в развитии этого региона. Только с присоединения Крыма к России взгляд на этот, поистине, райский уголок изменился. Да, как его было не заметить...
Полоска земли, омываема пенным прибоем,
Лесом покрытые плечи могучие гор оградили
Землю от ветров холодных. Здесь царство покоя.
Годы промчались, века... Забыли о тех, кто здесь жили.

Греки, фракийцы, русские, скифы и тавры, -
Каждый здесь землю пахал, иль топтал.
Готы и гунны, евреи, сарматы, татары...
И генуэзец крепости строил, добром торговал!

Весною в цветах, а весна здесь приходит зимою.
Север укрыт в феврале одеялом из снега,
А здесь солнце играет и дождики моют...
Там сани тащатся, а здесь громыхает телега...

Там лютый февраль, и рисует узоры мороз,
Здесь персик в цветах утопает, и сливы.
Миндаль зацветает. И почки набухли у роз.
Здесь времени бег, как не там,- торопливый.

К таким городам относятся все населенные пункты, входящие в конгломерат «Большой Ялты»

ЯЛТА

В 1800 году на месте нынешней Ялты находилась небольшая деревушка «Ялита» в 13 «скудных домов», где жили семьи солдат пограничного района, К этой деревушке приходилось пробираться горными тропками, т.к. никаких дорог в то время на Южном берегу не было. Вначале Ялта развивалась очень медленно. Так, в 839 году в ней насчитывалось всего лишь 56 домов. И до 300 жителей. В 1838 г. был опубликован указ о переименовании поселка Ялта в город. С проведением на Южный берег  развитие Ялты пошло ускоренными темпами.
    В 1812 году рассадников культуры земледелия в Крыму стал Никитский ботанический сад.  Первым директором сада был известный ученый Х.Стивен. При саде находилось специальное учебное заведение, готовившее специалистов садоводов, виноградарей и виноделов. В 1828 такое же заведение было открыто в Магараче.
После Крымской войны на Южном берегу началось оживление. Сюда едет придворная знать и чиновники, привлеченные красотами благодатного края. Весь Южный берег за два-три десятилетия от Байдарских ворот и до Алушты покрылся виллами, дачами, дворцами. Цены на землю резко подскочили вверх. В Ливадию с 1860 года начинают приезжать на отдых члены царской фамилии. Признаком хорошего тона стало иметь дачу вблизи царской резиденции. Князья, графы и бароны строили и строили. Начала благоустраиваться и сама Ялта. Число жителей ее стало возрастать, за 40 лет оно возросло в 20 раз. В 1904 году в ней было около тысячи домов с населением в 22630 человек. В городе был построен порт. Регулярное  пароходное сообщение со всеми городами Черноморского побережья. Выстроено было крупных гостиниц, много пансионатов ресторанов, игровых домов и публичных заведений. Цены на комнаты и продукты питания летом стали так велики, что они были доступны только людям состоятельным. Сюда был запрещен въезд лицам, заподозренным в «неблагонадежности» Кроме Ялты курорты развивались в Алупке, Гурзуфе, Алуште, Семеизе. В экономической жизни роль Ялты была невелика. В политическом плане она узнаваема многими потому, что тут прошла знаменитая Ялтинская конференция, с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля.
Ялта, да и вообще Южный берег Крыма стал Меккой для многих видных деятелей искусства и литературы, Ему посвещалось немало произведений...
Ты многими поэтами воспет,
Красотами твоими восхищались.
В душе у них тобой оставлен след.
И к теме о тебе нередко возвращались.

Не ставлю цель описывать природу,
Хотя дрожит перо от нетерпенья.
Здесь проживало множество народов,
И это – не случайное явление

Крым был ареной многих битв,
Иных -  немалых потрясений
Предсмертный крик и торжество молитв –
Обычное, житейское явление.

Жизнь каждый здесь оружьем добывал,
Красот природы попросту не видел,
И постоянно с кем-то воевал,
Любовь отброшена, соседей ненавидел.

Из глубины времен приходит в Крым покой,
Каким он прежде был, увидите едва ли?
Ведь сотни лет господствовал разбой,
Здесь миллионы в рабство продевали!

История у Крыма такова, -
Здесь следует искать свои истоки,
На ветер не бросать свои слова,
И не рождая замыслов жестоких.

Здесь жили предки крымчаков, славян
Татар и греков, скифов и фракийцев.
Закон здесь божий русским передан.
Крым может многими деяньями гордиться!




       Остановимся еще на самом красивом уголке южного берега – Алупке. В конце XVIII  - начале  XIX века Алупка была маленьким селением, насчитывавшем всего 35 домов. После присоединения Крыма к России часть земель в Алупке Екатерина II подарила Потемкину. Затем Алупкой владел командир Балаклавского пограничного батальона полковник Ревилиоти. Самый значительный вклад в его развитие внес князь Михаил Семенович Воронцов, герой войны 1812 года. Это тот самый Воронцов, который продал свои имения в России, чтобы расплатиться за долги русских солдат и офицеров, сделанных ими во время нахождения во Франции в1815 году, и тот самый на которого Пушкин написал эпиграмму, начинающуюся словами: «Полугерой, полуневежда...»  Неприязнь Пушкина объясняется обычной неприятностью к мужу любимой женщины. В 1823 г Воронцов был назначен генерал-губернатором Новороссии (в нее входила и Таврическая губерния), приобрел земли в Алупке.
Исключительно живописное расположение ее, обилие водных источников, земли, удобные для разведения садов и виноградников, привлекли внимание русской титулованной знати. Алупка стала застраиваться великолепными зданиями. Самым красивым из них был  дворец, построенный Воронцовым М.С. в неоготическом стиле.
Проектирование дворца было поручено английскому архитектору Эдуарду Блору. Строился дворец в течение 18 лет. Гармоничное сочетание восточных, готических и ренессанских элементов в архитектуре, умелое использование рельефа местности и особенностей окружающей природы – сделало этот дворец уникальным архитектурным памятник
Описанием всего этого я и хотел ограничиться, хотя...

КОКТЕБЕЛЬ
Есть, воистину, райский уголок на земле. Красотища, глаз не отвести. С одной стороны разломы гигантского вулкана Кара-Дага, с другой – высятся голубые горы. Кто хоть раз видел  Кара-Даг, тот никогда его не забудет. По красоте и оригинальности форм рельефа Кара-Даг не уступает самым замечательным местам земного шара.
Но не следует забывать о том небольшом эпизоде Великой Отечественной войны Советского Союза, когда в Коктебель 6 января 1942 год здесь высаживали десант. Немцы встретили его шквальным огнем. И все же, многим десантникам удалось уйти в горы и соединиться там с партизанами.

Черное море. Гора Кара-Даг,
Зима сорок первого года.
Десант небольшой из советских солдат
И скал в обороне проходы.

Не ласково встретил «своих» Коктебель –
Огнем заградительным немцев.
Морозною коркой покрылась шинель.
И спрятаться негде и деться!

Прорвались немногие, в горы ушли.
Там стали они – партизаны.
А многие просто могилу нашли,
Да тяжкие, жгучие раны...
       История Крыма таит в себе еще много таинственного и интересного, Были бы средства на археологические изыскания,  Крым еще кое-что о себе расскажет!

Керчь  2006 год.