Нежный Сталин

Нежный Сталин

Повесть из цикла «Воспоминания о Сталине»


Глава 1. Письма

Я уже старая, некрасивая и никому не нужная женщина. У меня копеечная пенсия, которой хватает разве на хлеб и чай без сахара. Я живу в маленькой комнатке коммунальной квартиры. Мне все труднее ходить, и не на что покупать лекарства. Тело мое отекло, ноги почти не ходят, по ночам я мучаюсь от невыносимой изжоги и страшных головных болей… Все, что у меня осталось это воспоминания…
Мне девяносто с лишним лет. Я прожила долгую жизнь, в которой, вероятно, было и хорошее, и плохое. Только вспомнить нечего! Жизнь прошла, как серый, скучный, бессолнечный день. Замужество (совсем не по любви, а так из интереса: что из этого получится?!), семейные скандалы, арест мужа, мой арест, годы тюрьмы…Пожалуй все…
Но было и в моей жизни настоящее счастье. Оно было недолгим- все один день (вернее ночь), но воспоминания о нем скрашивают мою бедную, беззащитную старость, помогают пережить нищету и болезни, дают силы, наполняют мое сердце радостью и сознанием:  был и на моей улице праздник.
Я люблю вспоминать эту ночь…Я  люблю вспоминать Его- моего любимого мужчину…Его усы, мудрые карие глаза, тонкие пальцы рук…Его голос с легким грузинским акцентом…Его трубку…Шедший от него запах табака, овечьей шерсти и чистого горного воздуха.
Я горжусь тем, что могу сказать: я была со Сталиным! Да!!! Он был моим мужчиной! Недолго…всего одну ночь… но он был моим. Значит, и я прожила жизнь не зря, доставила удовольствие великому человеку, успокоила его, дала новые силы для решения политических, экономических, социальных и культурных задач.
 Я беру старый, пожелтевший конверт и, немного подержав его в руках, бережно вскрываю. В этом   конверте лежат мои письма к Нему. Эти тонкие, рассыпающие листы- единственное, что у меня осталось. Единственное, что еще удерживает меня на этом свете, дает мне покой, счастье и удовлетворение. Я читаю их каждый день. Первый раз утром во время чая, затем после полудня, когда ем свой хлеб, вечером перед программой «Время» и потом ночью перед сном. Я засыпаю, и мне снится Он… Я достаю первое письмо и начинаю читать: 

«Дорогой т. Сталин!
Обращается к Вам Сергеева, жена врага народа Сергеева. Товарищ Сталин! Я арестована!!!».

Здесь имеется Его пометка красным карандашом:

«Поздравляю! И.Ст.».

Я задерживаю взгляд на дорогих мне строках и продолжаю чтение:

«Это  недоразумение, товарищ Сталин! Те преступления, за которые я арестована, я не совершала!!!»

И снова Его пометка:

 «А какие совершала?».
Я читаю дальше:
« Простите за смелость, дорогой Иосиф Виссарионович,  что я решилась Вам написать! Обращаясь к Вам, только потому, что сама осуждаю и проклинаю своего бывшего мужа, врага народа Сергеева, о преступлениях которого мне стало известно только на суде! Я считаю Вас самым добрым и человечным человеком на земле и поэтому решилась написать Вам и попросить о помощи!»
Снова Его пометка:
«Да я человечен. Но  беспощаден к врагам народа».
«Считаю необходимым Вам сообщить, что в личной жизни в течение  двадцати последних лет враг народа Сергеев был очень далек от меня и хотя мы и проживали на одной жилплощади (за неимением у меня отдельной квартиры), но внутренне (духовно) были бесконечно далеки друг и друга. Я ни в малейшей мере не могу нести ответственность за его дела, тем более, что никакого отношения ни к нему, ни к его делам никогда не имела!».
Мой взгляд скользит по строчкам и снова натыкается на Его карандаш:
 «Сомневаюсь. И.Ст.».
«Зная Вашу глубокую мудрость и справедливость, Я прошу Вас, дорогой товарищ Сталин, разобраться в моем деле и прекратить все ужасные несправедливости по отношению ко мне, аресты, обыски, допросы и пр.!  Никакой вины за мной нет! Все мое «преступление» состоит в том, что я формально состояла женой врага народа, с которым в действительности в браке никогда не была (если понимать под браком взаимную любовь между мужчиной и женщиной, а не никому не нужную бумажку)!!!».
И снова Его пометка: «Это не бумажка, а доказательство вины. И.Ст.».
«Поскольку теперь (к моему счастью) наконец выяснилось, что он являлся скрытым троцкистом, то спешу сообщить, что и в личной жизни он вел себя как подлый двурушник! В прошлом году я застукала его с нашей соседкой Бочкаревой Н.З. Т.Е.  он предал меня также, как чуть раньше предал нашу Родину!»
И снова Его пометка карандашом:
«А вы сообщали об этом в НКВД?!».
 «В деле также имеются показания моей соседки  Бочкаревой Н.З., что я разбила  Ваш портрет и выбросила его в мусорное ведро. В этом я действительно виновата, дорогой товарищ Сталин!».
Опять Его пометка: «Это-то и подозрительно!».
«Дорогой товарищ Сталин! Ваш портрет я выбросила в мусорное ведро не потому, что не люблю Вас (как раз наоборот), а потому что враг народа Сергеев изменил мне!».
Его пометка: «А я тут при чем?!».
«Я использовала для расправы с ним Ваш портрет, чтобы ему было еще стыднее от того, что его бьют портретом самого товарища Сталина! А потом уже выбросила никуда негодный портрет в ведро!».
Снова Его пометка:
«Троцкистская логика!».
 « Я вовсе не хотела обидеть этим вас, дорогой Иосиф Виссарионыч! Все годы своей жизни я преклонялась перед Вашей выдержкой, терпеливостью и мужеством. Сколько врагов Вам пришлось одолеть! Сколько трудностей победить! Я думаю (уверена), что то, что я разбила Ваш портрет недолжно сильно огорчить вас, т.к. в Вашей жизни были гораздо большие неприятности!».
Его пометка: « Это что новая мода: разбивать мои портреты?! Куда катимся?! И.Ст. »
«Я убеждена, дорогой товарищ Сталин, что вы со свойственной вам справедливостью разберетесь в моем деле, накажите виновных в моем беспричинном аресте и освободите меня из тюрьмы!
Заранее благодарная, Елена Сергеева. Бутырки. 20 февраля 1952 года.
Под письмом имеются Его резолюция:
Считаю, что эту двурушницу надо посадить. И. Ст.
Далее пишут другие:
«ВШН. Молотов.
Я- за! Берия.
Ее надо вывести на чистую воду! Каганович.
Собаке и смерть собачья! К. Ворошилов.
И снова Его автограф:
ВШН  не надо (это всегда успеется), а для начала  надо посадить эту двурушницу на пять лет! И. Ст. »
  Я достаю из конверта второе письмо и бережно его разглаживаю. Оно у меня одно из самых любимых:

«Дорогой товарищ Сталин! Пишет вам Сергеева, жена врага народа Сергеева.»

Его пометка: «Министру МГБ Игнатьеву. Какого такого Сергеева?! Разве у нас такой сидит? И. Ст.».

«Я уже обращалась к Вам, дорогой товарищ Сталин, три месяца назад но, видимо, мое письмо перехватило НКВД».

Его пометка: «Я думаю, что, скорее всего, оно затерялось где-то на почте. Хотя исключать ничего нельзя! Время сейчас такое, что враги могли проникнуть даже в органы. И.Ст.»

«Дорогой Иосиф Виссарионович! Вчера я была осуждена особым совещанием при НКВД СССР к пяти годам лишения свободы! Меня посадили за преступления, которые я не совершала!!!»

Его почерк: «Как такое могло случиться?! На тридцать пятом году советской власти! Сложно поверить. И.Ст.».

«Любимый, товарищ Сталин! У меня к вам большая (зачеркнуто «большая» сверху написано «огромная») просьба! Как только вы получите это письмо, сделайте все возможное, чтобы разобраться в моем деле! Только вы с вашим умом и справедливостью можете помочь мне!!! ».

Его пометка: « Как я могу это сделать?! Я же не суд!».

«Товарищ Сталин! Сейчас я опишу вам все, что со мной произошло! Дело в том, что мой муж, бывший майор советской армии Сергеев, прошлой зимой был арестован  и приговорен к 10 годам лишения свободы, которые ему впоследствии заменили расстрелом. Я была на суде и после долго не могла прийти в себя. Это был ужас! Даже подмышки вспотели!».

Его пометка: «Из всех проблем нашей советской страны меня меньше всего волнуют ваши подмышки».

 «Как я могла прожить с таким человеком больше двадцати лет! Чем он только не занимался! Взрывы, диверсии, поджоги военных складов, передача секретной информации американской и японским разведкам…И это еще не все…Дело в том, что, к сожалению, он хотел убить Вас, дорогой товарищ Сталин!».

Его пометка: «Он троцкист и двурушник!».
 
 
«Помню: вышла после суда, иду по улице и ничего не вижу! Как пелена с глаз упала. Прохожие меня толкают, матом ругаются, а я ничего не замечаю. Как дошла до дома?! Сама не знаю.
       В голове будто отбойный молоток стучала одна мысль: убийца, террорист, подонок- и это все мой муж. Как я теперь людям в глаза буду смотреть?! Как я буду на вас смотреть, товарищ Сталин?! Ведь я была его женой и прожила с этим гадом почти двадцать лет! Но клянусь вам, дорогой Иосиф Виссарионович, я ничего не знала о его преступной деятельности!!!».

Его комментарий: «Двадцать лет жила с троцкистом, и ничего не знала?! Это же смех! Кто в это поверит?!».

«Любимый товарищ Сталин…

И снова комментарий: «Когда это для троцкистов я стал любимым?! Я вас всегда бил и бить буду! Так как учил нас великий Ленин!».

«…я уверена, что вы разберетесь в этом деле! Я верю Вам, товарищ Сталин!».

Пометка: «За кого ты меня принимаешь?! За тайного почитателя Троцкого?!! И.Ст.»

«Я прошу Вас наказать виновных! Вот эти лица: следователь НКВД Милов и старший оперуполномоченный Тихомиров. Это они посадили меня! Наверное, это вредители и враги народа!
Дорогой товарищ Сталин! Я понимаю- вы очень занятой человек, но прошу Вас- не оставьте мою просьбу без внимания! Заранее благодарная, Елена Сергеева. Бутырки. 31 мая 1952 года.
Под письмом имеются Его резолюция:
«Министру МГБ СССР т. Игнатьеву С.Д.. По-моему, мы имеем дело с троцкистским заговором! Надо выяснить с кем из высших (слово «высших» дважды подчеркнуто) лиц государства связана эта троцкистка. Также надо выяснить степень ее участия в мегрельском деле.  И. Ст.».
И снова читаю Мое третье письмо к нему:
«Дорогой товарищ Сталин! Это пишет к вам невинно осужденная Сергеева! Иосиф Виссарионыч! Я уже дважды обращалась к Вам, но оба моих письма удалось перехватить  НКВД!  Пиши Вам в третий раз!
Обстоятельства мои таковы: без всякого преступления с моей стороны, при моей абсолютной невинновности перед Советской властью и лично Вами, дорогой Иосиф Виссарионыч, я уже больше года нахожусь в заключении и конца этому невидно! Все это похоже на сон!!!».
Его пометка: «Какой ужас!».

«Я, быть может, пишу эмоционально, но, умоляю, выслушайте меня до конца! Первый раз я была осуждена Особым совещанием НКВД (после более чем полугода заключения) к пяти годам лишения свободы как жена врага народа троцкиста Сергеева! И это, несмотря на Ваши слова, дорогой Иосиф Виссарионович, что дети и жены не должны отвечать за мужчин!»
Его пометка: «Я говорил так только про крошечных детей. Потому что они еще маленькие и не могут понимать, что творят их родители- подлецы. Но если взрослый человек живет с троцкистом- это значит, что либо он сам скрытый троцкист, либо набитый дурак, которого водят за нос!».
« В нарушении Ваших слов я была арестована НКВД только за связь со своим мужем! Но дело в том, что ничего общего я с этим подлецом и двурушником я никогда не имела!!!».
Его пометка: « Я так не считаю!».
«Я всегда любила не Его, а  Вас, дорогой Иосиф Виссарионыч! Вы для меня всегда были идеалом и совершенным мужчиной. С ним же я жила только потому, что не могла жить с Вами. Женой его я стала вынужденно, т.к. будучи иногородней не имела  своей жилплощади в Москве. Он принудил меня к сожительству, а затем гнусно обманул меня, сказав, что тоже любит Вас, дорогой товарищ Сталин (с этой целью он даже Ваш портрет повесил в комнате)! Я думала, что у нас будет гармония в семейной жизни, потому что мы оба любим вас! Но моим надеждам не суждено было сбыться, т.к. он, к сожалению, оказался скрытым троцкистом!».
Его неторопливый почерк: «Я думаю: он хотел запутать вас в троцкистком заговоре, а потом вынудить убить меня!».
    «Но на этом мои злоключения не кончились! Второй раз, дорогой Иосиф Виссарионыч, я была осуждена за участие в каком-то «грельском» заговоре к двадцати пяти годам лишения свободы без права переписки. Работник НКВД Тихомиров сказал мне, что я- «грелка» и за это мне придется сидеть в тюрьме. На мой вопрос: «Что это такое?!» Он ничего внятно объяснить не смог! Другой следователь, Милов, на тот же вопрос ответил так (я привожу его слова дословно): «приедешь на Колыму- узнаешь!». Я догадываюсь, что «грелка», от слова «греть». Так называют  мешочек с горячей водой, который прикладывают к телу, чтоб согреть его.  Тоже самое говорят и мои соседи по камере (среди нас есть даже женщина- доктор филологических наук).
Я уже целый год ничему не удивляюсь. Но все-таки я хотела узнать у вас, дорогой товарищ Сталин. Вы ведь все знаете лучше всех на свете! Неужели есть такая статья в Уголовном кодексе?! Неужели человека можно осудить, только за то, что он- грелка.  Или это все выдумки следователей Милова и Тихомирова?! Или имеется ввиду, что я грела не тех, кого надо ( врага народа Сергеева)?! Но за это я уже была осуждена, дорогой товарищ Сталин! Почему же меня судят второй раз, за то, что я- грелка?!».


И снова Его почерк: «Я так понимаю, что, что вы- не «грелка» (это было бы еще полбеды), а мегрелка. Вы хотели убить меня и отделить Грузию от СССР!».


«Дорогой товарищ Сталин! Я умоляю Вас вмешаться в это дело и остановить произвол, творимый следователями Миловым и Тихомировым! Сегодня меня осудили за то, что я- грелка, завтра за то, что я- батарея, послезавтра- утюг и т.д.! Так дальше жить нельзя, дорогой товарищ Сталин!
Я понимаю, товарищ Сталин, у вас куча дел важнее моего, но заклинаю: не оставьте мое письмо без ответа.
Заранее благодарная Е. Сергеева (пишите мне в Бутырки, но поскорей, поскольку меня со дня на день должны угнать на этап). 09 августа 1952 г. Бутырки».

А вот Его почерк:

«Министру МГБ т. Игнатьеву. Нужно срочно (дважды подчеркнуто) провести экспертизу этого письма. Есть подозрения, что эта мегрелка отравила его перед отправкой.  После  чтения почувствовал легкое недомогание, хотя перед этим принял противоядие, но, видимо, яд оказался слишком сильным. Вряд ли это цианистый калий, а то бы я почувствовал. 
Также надо как можно скорей выяснить: кто ей помогает?! Обязательно: каким образом, находясь в Бутырках, она свободно рассылает отравленную (дважды подчеркнуто) корреспонденцию. Возможно, там существует троцкистский ЦЕНТР (трижды подчеркнуто), имеющий связи в ЦК и НКВД. Особенно следует заняться проверкой ее связей с Л. Берией, т.к. оба они мегрелы, что говорит само за себя! Хотелось бы провести открытый (дважды подчеркнуто) процесс. А то что-то мы их давно не проводили! С ком.приветом! И.Ст.».

Мое четвертое письмо к Нему. Оно немножко подпортилось, но я помню его наизусть:

«Дорогой, Иосиф Виссарионыч! Пишет вам Сергеева, бывшая жена врага народа Сергеева (мой муж расстрелян). Товарищ Сталин, я арестована!!!».

Его пометка: «Что-то уже слышал».

«Надо мной было уже два процесса! Сначала мне дали пять лет, но, видимо, сразу про это забыли (тут ужасная путаница в делах и никто толком не знает, за что сидит). Я так думаю, что меня с кем-то спутали, потому что сразу после окончания первого процесса начали новый. На втором процессе пьяный следователь- Милов нес какую-то околесицу. От него за версту пахло водкой! Единственное, что я поняла – это то, что я- грелка.   Я консультировалась у адвоката (мы с ней сидим в одной камере) и она сказала, что такой статьи нет, следователь что-то напутал (еще бы столько выпить!) и меня скоро отпустят. Несмотря на это, меня приговорили к двадцати пяти годам без права переписки.   Осудив меня, Милов  тут же про это забыл (что неудивительно: на суде он еле на ногах держался)  и на следующий день начал третий процесс. Теперь меня обвиняют (не упадите со стула, товарищ Сталин!), в том, что я- подруга вашего ближайшего соратника дорогого товарища Берии. При этом, Милов несет  ересь, что мы с ним (с дорогим товарищем Берией) хотели убить вас, дорогой товарищ Сталин. После того, как меня осудили за то, что я- грелка ( в это трудно поверить, но я сама читала приговор), меня, казалось, в этой жизни ничто удивить не может. Но, видимо, следователь Милов впал в белую горячку! Товарища Берию я никогда в жизни не видела, кроме как на портретах. Но говорить, что этот честнейший коммунист хочет убить Вас?!   Это уже никаким пьянством объяснить нельзя! Я так думаю, что Милов- сумасшедший!
Дорогой товарищ Сталин! Если вы получите это письмо (все мои письма к Вам перехватывает сумасшедший Милов) на коленях прошу вас незамедлительно вмешаться и остановить творимый подонком Миловым произвол!
 Заранее благодарная, Е. Сергеева. 04.09. 1952 г. Бутырки».

На этом письме его резолюция:
«Т.Берии.
Дорогой Лаврентий!
Отсылаю тебе это письмо. Оно не лишено любопытства.
Мне кажется, эта женщина немного не в себе. Как твое мнение?!
 Как ты думаешь: есть ли тут хоть капля правды?!
Что, ты считаешь, с ней нужно сделать?! Может, набить ей морду?!

P.S. Как дела у Нино?! Здоровы ли дети?! Жду всех вас в гости!
Целую по- мегрельски в нос! И.Ст.».

К этому же письму подколот ответ Берии:

« Здравствуй, Коба!
Письмо твое получил. Спасибо за приглашение. Хотим приехать к тебе на октябрьские. Будешь дома?! Если куда-то едешь- обязательно сообщи. Держи ноги в тепле. Живы ли еще подаренные мной валенки? Прошу тебя: одевай их чаще! Очень волнуюсь за твое здоровье!
Насчет этой бабы, Думаю, что ты прав! Морду ей набить надо! Но наши следователи для этого не годятся! Здесь нужна тонкая работа! Нюхом чую: она что-то знает!
Хочу тряхнуть стариной и избить ее самолично (помнишь ту палочку, которой я избил Орешвили?! Так она еще жива!). С приветом, твой лучший друг Лаврентий!».

Его резолюция на письме Берии:

«тов. Маленкову, Хрущеву, Молотову, Ворошилову, Кагановичу, Булганину: внимательно ознакомьтесь и выскажите свое мнение. И.Ст».

Далее следуют автографы членов политбюро:

Надо получить это дело Лаврентию Палычу. Думаю- он справится. Г.Маленков.
Берия набьет ей морду хорошо. Хрущев.
Ее надо хорошенько избить. Но это дело не настолько важное, чтобы им занимался член политбюро. С этим вполне может справиться офицер НКВД покрепче (слово «покрепче» подчеркнуто).  Молотов.
Присоединяюсь. Каганович.
Как специалист в военном деле считаю, что ее надо избить шомполами. Ворошилов.
Кто ее будет бить не суть важно. Можно доверить это дело офицеру НКВД или поручить  Берии (если он так хочет). Булганин 

Его резолюция:
«Министры МГБ тов. Игнатьеву. Берия для этого дела не годится. Он- мегрел, а она- мегрелка. Мегрел мегрелу глаз не выколет. Набейте ей морду сами. И.Ст.».

Мое пятое письмо к Нему:

«Дорогой, бесконечно любимый Иосиф Виссарионыч!
Пишет Вам Сергеева, бывшая жена врага народа Сергеева.
Уж не знаю: дойдет ли до вас это мое письмо, уважаемый товарищ Сталин!
Потому как мои письма до вас  не доходят! Получаете ли вы вообще письма? Как давно получили последнее?
Уважаемый Иосиф Виссарионыч! Пишу я вам потому, что была арестована и хочу, чтоб вы меня выпустили! Было уже три суда, которые ничего не доказали. Приговоры, которые выносили эти «суды» (я беру это слово в кавычки) настолько нелепы, что даже сами судьи (следователи Милов и Тихомиров) тут же спешат забыть про них и начинают «судить» по-новому. Им давно уже все ясно, то есть ясно то,  что я невиновна! Но из-за какого-то нелепого упорства достойного лучшего применения (врагов народа и в самом деле очень много) они продолжают судить меня. Я долго думала и поняла в чем причина! Моя беда в том, что я- молодая, красивая вдова. Возиться со мной гораздо интереснее, чем, к примеру, ловить настоящих шпионов, троцкистов и бандитов.
Следователь Милов, уже не стесняясь, и  не прикрываясь какими-то «судами»,  открыто склонил меня к сожительству. Вчера он показал мне бумагу с резолюцией министра МГБ Игнатьева: «Избить эту троцкистску и выяснить все ее связи». После чего Милов предложил мне на выбор: или быть избитой, или заняться с ним любовью.
Я отдалась ему и, вероятно, прогадала. Секс удовольствия  не доставил. Представьте себе, дорогой товарищ Сталин: волосатую жирную обезьяну с трясущимися руками. Вот точно такой же он: следователь НКВД Милов. Потный, грязный! Сегодня среда, а в баню нас поведут только в пятницу, т.е. два дня мне терпеть на себе запахи этого козла!
Я слышала вы тоже сидели, Иосиф Виссарионыч?! Как было в ваше время?! В наше не очень: баланда протухшая, спим по двадцать баб в четырехместной камере- одна на другой! Правда, на днях Милов подкинул мне шесть бутылок водки. Теперь стало веселей!
Если это письмо каким-то чудом дойдет до вас (доходит ли до вас вообще хоть что-то?!): прикажите отпустить меня, дорогой Иосиф Виссарионыч! Сидеть здесь мне не нравится!  Вы- старый зэк- должны это понимать!
Ваша, Е. Сергеева.  08.10 1952 г. Бутырки.

На этом письме его резолюция:

« Министру МГБ Игнатьеву. Ваши следователи могут только баб ****ь! А раскрыть заговор- у них кишка тонка! Срочно (к десяти часам сегодняшнего вечера) доставить эту мегрелку на ближнюю дачу! Я ее сам допрошу! Ничего без меня сделать не можете!!! Умру я: придут капиталисты- и всех вас передавят!!! И.Ст».

Из моих рук одним за другим падают письма. Я закрываю глаза: и начинаю вспоминать о моей встрече с Ним. Под ложечкой становится сладко, и я уношусь в мечтах в далекий пятьдесят второй год…


Часть 2. Допрос.

Я была прилично пьяна (мы тогда каждый вечер хорошо зажигали в камере), когда дверь открылась и вертухай выкрикнул мою фамилию на выход.
- Еб твою мать! Опять  допрос!- проворчала я.
- Водки принесли!- крикнула тете Паша, моя соседка по камере.
Я поднялась с заваленного окурками пола и, качаясь, вышла из прокуренной и пропитой камеры.
Последнее время допросы для меня превратились в любовные оргии. Милов и Тихомиров вели себя как два сбесившихся кабеля, раз за разом атакуя меня, требуя секса, иногда  по десяти-пятнадцати раз за день. Было похоже, что им годами никто не давал: до того они оказались жадными и ненасытными. Оба неопрятные, вечно пахнущие потом, грязные, неумытые они и в постели вели себя, как обезумевшие дикобразы. Вопили, орали, били меня по мягким частям тела, доставив  тем самым немало неприятных минут. Короче, как говорила тетя Паша, моя сокамерница, мент он и постеле мент! Впрочем, я была в то время вечно пьяная ( водка рекой лилась) так что пережила  все это без особых напрягов.
Однако на этот раз, выведя из камеры, меня повели не привычной дорогой на «допрос», а куда-то в обратную сторону. «Куда это меня?»- помнится, подумала я: «Опять что ли судить будут?!».
Посадили меня в черный воронок и поехали. В машине меня быстро укачало, и я почти сразу отрубилась. Проснулась от того, что кто-то  грубо тормошил меня за плечи. Я томно потянулась и по- привычке раздвинула ноги. В ответ кто-то большой и грубый схватил меня за волосы и вышвырнул из машины. Пинками меня загнали в какую-то избушку. Сам вертухай остался на улице. 
К побоям я давно привыкла, так что, ни мало не смущаясь полученными поджопниками,  отряхнулась от грязи и снега и весело оглядела свое новое пристанище. Комната, в которую меня загнали, была небольшая, с красным ковром посредине и  зеленой лампой на покрытом скатертью столе. Возле стола два стула. Свет лампы был тусклый, он едва освещал середину комнаты, а по углам царили сумерки. Казалось, в комнате я была одна.
- Еб твою мать!- по-привычке сказала я (до тюрьмы я никогда не материлась, но  там быстро приучаешься к плохому).
Какое-то время в комнате стояла тишина. Вдруг откуда не возьмись прозвучал старческий голос с явным грузинским акцентом:   
- Кто?
От неожиданности я вздрогнула и всмотрелось в темноту. Только сейчас я разобрала, что в углу комнаты на диване сидит сгорбленный усатый старик. В руках он держал трубку. Не зная, что ответить ему на вопрос, я смущенно молчала.
Старик встал и медленно направился ко мне. Он был в потертой гимнастерке, старых ватных брюках и залатанных валенках. Изрытое оспинами лицо нервно подергивалось. Периодически он покусывал трубку.
- Кто?!- повторил он свой вопрос.
- Чего кто?- не поняла я.
- Ты сказала, что кто-то выеб мою мать! Я спрашиваю: кто?!
- Чего? Чего?- я не могла понять, что он от меня хочет.
- Откуда у тебя такие  сведения?- от  старика пахнуло овечьей шерстью и табаком. Запах был очень знакомый. В памяти всплыли картины далекого детства, когда меня, еще совсем маленькую, возили на Кавказ. Именно так: табаком и овечьей шерстью пахли тамошние пастухи.
- Что же случилось с моей мамой?- продолжал приставать старик-пастух.
- Откуда я знаю?- удивилась я.
- Странно…- старик задумчиво затянул трубку: - Ты же сама сказала, что кто-то еб мою мать!
- Кто-то, конечно, еб…- подумав, ответила я.
- Когда? При каких обстоятельствах?
- Мне то откуда знать?! Меня тогда и на свете, небось, не было!
- Кто сообщил тебе эту информацию?
-  Подумаешь биллон Ньютона! Ты ж на свете как-то появился…Не аист же тебя, чудо мое, принес!- я весело подмигнула старику. Я вообще заметила, что в тюрьме я сильно изменилась: стала более веселой, жизнерадостной, остроумной. Бесконечные разговоры, приколы, поддевки друг друга составляли стиль нашего общения, от которого становилось легко и радостно на душе.  Вот и сейчас разговор с пастухом забавлял меня. А особенно смешило, что он, похоже, воспринимал мои слова всерьез: хмурился, сопел, глядел тяжелым, подозрительным взглядом. Так и подмывало приколоться над ним.
- А мне как раз мама говорила, что меня аист принес…- после долгой паузы заметил пастух, не сводя с меня своего тяжелого немигающего взгляда.
«Странный у нас получается разговор. И пастух какой-то с придурью…»- подумала я, но все же поинтересовалась:
- И ты этому веришь?
- Не знаю! Как-то не думал об этом!
- Тебе сколько лет?
- По энциклопедии семьдесят три!
- Что значит по энциклопедии!?
- Не твоего ума дело!
- У тебя дети есть?
- Есть!- старик прошелся вокруг меня, задумчиво потягивая трубку.
- Сколько?
- По энциклопедии трое.
- А как они появились?
 - Не знаю. Не думал об этом…
- Может, их тоже аист принес? По энциклопедии?!- усмехнулась я.
- Вполне возможно! Они мне давно кажутся подозрительными…- старик остановился возле стола и вытряхнул пепел из трубки в стеклянную пепельницу: - Если это дело рук аиста, то откуда опять же он их принес?  Из Америки? Из Великобритании? Возможно, эти аисты являются членами специального троцкистского центра…
- Чего?
- Они подбросили мне детей, чтоб они убили меня…
- Бред какой-то!- заметила я.
- Я своей маме верю! Некому не верю, а маме верю! Если я маме верить перестану, как же тогда жить вообще?!
- Да пошутила твоя мама!
- Моя мама никогда не шутила!
- Значит, всех людей бабы родили, а тебя одного аист принес?
- Почему всех? Иисус Христос тоже через непорочное зачатие появился…
- Сравнил тоже!- всплеснула я руками: - То сын божий, а то ты…
- А что я?!
- Я говорю: то сын божий, а то простой старик! Никакого сравнения!
- Чем же я хуже?- вспыхнул старик.
- Ты- обычный пастух!
- Какой я тебе пастух?!- неожиданно его лицо пошло красными пятнами. Он помрачнел и насупился. Глаза метали грозы и молнии. Но уступать я не желала: во мне с детства сидит упрямство:
- Ты- обычный пастух!- еще раз повторила я.
- Никакой я не обычный!
- Чем же ты необычен?
- Да! Всем!
- Ну и чем?
- Всем!
- Тем, что тебя аист принес?- подмигнула я ему.
- Дура!- старик неожиданно схватил палку и ринулся на меня: - Дура! Коза! Я тебя  отпизжу!
К счастью, на столе стоял графин с водой. Не растерявшись, я схватила графин и плеснула ему водой в лицо. Это возымело эффект. Старик замер на месте и  удивленно смотрел на меня. Выглядел он таким ошарашенным, что я невольно прыснула…
 - Ты что?! Дура? Водой на меня льешь…- старик все еще не мог справиться с удивлением.
- Ты, дед, умом тронулся? С палкой на людей бросаешься!
- Я хотел тебя от****ить, чтоб ты ***ню не несла!
- Себя от****и!- посоветовала я ему.
- Да ты знаешь, кто я такой?-  казалось, у него глаза из орбит вылезут от изумления.
- Кто?
- Сталин!
- Кто!?
- Сталин!!!
Я внимательно всмотрелась в лицо пастуха. Нет! Не может быть! Он был совсем не похож на великого Сталина, портреты которого я много раз видела в газетах и на улицах. Лицо великого Сталина было волевым, умным, даже каким-то вдохновенным. По крайней мере, там не было следов от осп. Да и морщин почти не было! Передо мной же нервно дергалось худое, издерганное лицо нервного субъекта…Старая кожа лоснилась, некрасиво обвисала местами. И не было в этом лице ни особой воли, ни ума…
- Хватит ****ить- то!- посоветовала я старику.
- Кто ****ит?!
- Чего ж я Сталина никогда не видела?
- Где ж ты меня видела?
- Тоже мне Сталин нашелся! Тебя за такой ****еж  на Колыму загонят! - предупредила я.
- Сталин я! Чем хочешь докажу!
- А документы у тебя есть? Сталин?!- усмехнулась я.
- Конечно!- старик сунул руку в карман гимнастерки и стал копаться. На стол посыпались какие-то записки, мятые, мелкие деньги, таблетки, нечистый носовой платок.
- Документы, документы, где-то были у меня документы…- бубнил старик.
Я следила за ним ироничным взглядом.
Старик возился довольно долго:
- Нет! Документов- нет!- несколько смущаясь, констатировал он: - То есть у меня были когда-то документы…Еще в царское время…Точно помню, что были!
- Когда они были?
- При царе …правда они были поддельные…
- Тридцать пять лет как царя свергли! - изумилась я: - Удивляюсь я вам, мужикам! Какие вы все инертные…Мог бы хоть справку в домоуправлении выправить! Или в колхозе там…Где ты работаешь?!
-  Как-то до сих пор не требовалось…- смущался старик:- Потом у меня есть мандат…
- Сиди уж! Манда у него есть!- передразнила я.
- Все равно я- Сталин! Все меня знают! Все уважают!
- Кто тебя знает?
- Весь советский народ!
- В психбольнице тебя знают!
- Какой психбольница, дура? Зачем мне вообще документы? Для чего?!- куражился пастух.   
- Посадят тебя! Узнаешь для чего!- предупредила я.
- Кто меня посадит, коза?!- забеспокоился старик:- А если я их потерял? Или украли? Враги народа! Я то тут причем?
- Это никакого не колышит!
- Это троцкизм в чистом виде!- вскипел старик: - Сплошное  вредительство и саботаж! Сажать меня, за то, что у меня украли документы! Троцкистская логика!
- Вот ты еще в НКВД это скажи! У тебя вообще голова есть на плечах?!- возразила я.
- У меня?!- вылупил глаза старик.
- Несешь бред какой-то! Лучше бы законы почитал…
- Эти законы придумали враги народа! Весь верховный совет- логово троцкистов!
- Я не слушаю!- крикнула я и демонстративно закрыла уши. Мне еще не хватало новой статьи!
- Нет! Уж ты послушай!- не унимался пастух: - Этот несправедливый закон будет отменен, а те, кто его принимал,- расстреляны! - старичок тут же сел за стол и стал что-то усиленно писать. Я женщина любопытная. Поэтому подошла к нему и заглянула через плечо. «Проект постановления ЦК» - прочла я. «Вот те раз! А старичок то - ненормальный!»- поняла я.
И тут меня осенило: я нахожусь в сумасшедшем доме! Вероятно, на освидетельствовании! Я вспомнила, как Милов намекал, что из тюрьмы легче всего выйти через психушку. Мол, коси под ненормальную и все дела! В тюрьме сумасшедших не держат. А Тихомиров прямо говорил мне, что скоро я буду на свободе! Теперь все становится понятным!  Старик этот- местный сумасшедший. Этим все и объясняется! Сталиным себя возомнил! Мания величия! Наполеон, Сталин, Ленин…Как я раньше не догадалась!? Вот так пастух! Такой пастух вилку в глаз ткнет и посмеется! Ух, Тихомиров! Предупредил бы хоть!
Я тихонько отошла от сумасшедшего старика и попробовала толкнуть входную дверь. Увы! Она была заперта! Что, впрочем, неудивительно: сумасшедшего старика нужно было держать под замком. Я присела на стул возле двери и стала следить за пастухом.
Минут через десять писанины он улыбнулся и весьма довольный собой откинулся на стуле:
- Теперь документы не нужны!- объявил он мне: - Документы требуются только на режимные объекты: ЦК, министерства, атомные электростанции, военные полигоны, ко мне в Кремль…А по улицам ходить: документов не надо! 
- Понятно…- находиться в закрытой комнате с сумасшедшим- не самое лучшее ощущение. Не зная, как вести себя, я решила на всякий случай со всем соглашаться.
- Теперь поняла, что я – Сталин?- спросил сумасшедший. В глазах его плясали огоньки безумия.
- Поняла!- кивнула я.
- Что я- отец народов?
- Да!
- Что это я взял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой?!
- О! Да!
- Тогда выкладывай!
- Что?
- Признавайся в своих преступлениях!
- Каких?
- Ты что? Дура?
- Почему?
- Кто тебя послал? - он уперся в меня пристальным взглядом. Я поняла: такой прирежет и сам не заметит.
 - Кто тебя послал?!
- Привезли на машине…- пролепетала я.
- Зачем?
- На освидетельствование!
- Вот и свидетельствуй! Ты мегрелка?- старик так и буравил меня насквозь.
- Кто я?
- Мегрелка?
- Что это такое?
- Не хитри со мной!- старик стукнул кулаком по столу. Он пришел в крайнее возбуждение. «Господи! Помоги! Верни меня в камеру! Пусть даже к Милову и Тихомирову!»- молилась я про себя.
- Мегрелка?!- наседал старик.
- Хорошо! Я- грелка!- успокаивала его я.
- Тебя послал большой мегрел?!- сумасшедший с непостижимой для старика ловкостью в два прыжка оказался возле меня, так, что я не успела даже закричать. Его ужасные глаза оказались прямо напротив моих.
- О!- взвизгнула я.
- Большой мегрел?! - зрачки его глаз сошлись в одну точку. Я вся затрепетала от страха и ужаса.
 - Он !!??
- Он!- едва слышно пролепетала я.
- Ес!!!- ненормальный довольно потер в руки и заходил по комнате: - Я знал, что это он! Ух! Этот большой мегрел! Ух! Верный пес Троцкого! Его главный наследник! Обербандит!!! Да вот вам!
Ненормальный остановился напротив меня и резко ударил левой рукой по изгибу правой.
- Вы еще  не знаете  Сталина! Я из вас  шашлык  сделаю! С кетчупом съем! И гостей угощу!
Я с детства была смелой и сообразительной девчонкой. Вот и теперь взяла себя в руки и стала думать: как выйти из этого тяжелого положения.
- Вы, товарищ Сталин, не волнуйтесь!- попыталась успокоить я разошедшегося старичка: - Я совсем не собиралась убивать вас!
- А что ты собиралась?- заинтересовался он.
- Просто узнать: как вы живете…- как можно мягче заметила я.
- Зачем?
- Как же! Ведь  всем интересно как там  живет товарищ Сталин. Я и детям своим, и внукам  буду рассказывать. Познакомилась с таким великим человеком!
- Скажи честно:  ты  отравляла  письма?- он по-прежнему недоверчиво глядел на меня. Но лед в глазах уже начал таять. И сквозь холодную суровость поблескивали добродушные огоньки.
- Никогда никаких писем не отравляла!- заверила его я.
- Вот и экспертиза тоже самое говорит…- его лицо все более светлело: - Впрочем, я экспертизе не особо верю…Там  троцкист на троцкисте окопались! Весь аппарат НКВД- сплошные шпионы!
- Я вам клянусь, товарищ Сталин! Никаких писем я не отравляла!
 - Зачем тогда их писала?
- Не знаю!- честно призналась я, потому как совершенно не представляла, что за письма я ему писала. В сумасшедший дом я, во всяком случае, точно ничего не писала!
- Это и подозрительно!- вздохнул старик.
- Я всегда мечтала переписываться с вами!- соврала я: - Хотелось писать и писать…
- Что ж я тебе: понравился что ли?!- слегка улыбнулся старик. У него все еще сохранялось недоверчивое выражение лица, но улыбка была такой светлой, что я даже засомневалась, что разговариваю с сумасшедшим.
- Очень!
- Зацепило?
- Не то слово!
Старик пощупал меня взглядом и тихонько по-старчески захихикал.
-  Вы- очень симпатичный старик!- заверила его я.
- Ух!- старик сузил глазки и погрозил мне пальчиком. Теперь он стал похож на доброго джина из какой-то восточной сказки.
Я смотрела на него и невольно улыбалась.
- Эх! Девки! Девки! Восьмой десяток размениваю, а вы все такие же!- старик стал медленно стягивать с себя гимнастерку:- Когда  угомонитесь?! Коммунизм на дворе! Пятая пятилетка! А у вас, кроме ***, никаких интересов…
Он по-стариковски ворчал, медленно стягивая с себя одежду.
- Ну что зенки вылупила? Не веришь своему счастью?! Или думаешь, я тебя еще раздевать буду?! Охренели совсем…Нетрудовая интеллигенция!
- Что это вы делаете?- я застыла, не без страха наблюдая, как старик спускает с себя штаны. Теперь он остался в  одних трусах в горошек. Поросшие черным густым волосом ноги, взбудоражили меня.
- Вы все считаете, что я – необычный…- снова начал болтать старик (я так боялась, что он  тут же накинется и изнасилует меня, что даже обрадовалась, что он снова понес свой бред):   - Да! Я и в самом деле немного необычен…
- Я заметила!
- Я как бы сказать…несколько умнее, честнее, порядочней большинства людей! Более какой-то волевой, целеустремленный … А уж до чего я умный…Вряд ли второй такой умный найдется!
- Вот как?- я боялась пошевелиться, чтоб не сделать резкого движения, не напугать его.
- Я, как бы это лучше выразиться….одним словом похож на орла. Да! Вокруг одни цыплята, а я орел…  Сильные крылья несут меня над землей…
- Понятно! – кивала я, чувствуя, как у меня от страха запотели ладошки.
- Лечу, лечу! А потом БАХ! С высоты на цыпленка! Он и оглянуться не успеет…- старичок добродушно захихикал.
- Да, да…- только и смогла выдавить я.
- Я -друг рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции. Беспощаден к троцкистам, мегрелам и нетрудовой интеллигенции!
- Да, да…
- Но не надо делать из меня культа! В сущности,  я простой  паренек- Сталин! У меня про это стихи есть!
- Какие стихи?!
- Свои! Хочешь, почитаю?
- Давай!- согласилась я, действуя по старому принципу: чем бы дитя не тешилось, лишь бы меня не насиловало.
- Это из раннего!- старичок встал на стульчик, причесался, выставил одну ножку вперед и начал декламировать:

Елена

Я простой паренек, Сталин,
За хребтом хоть и три ходки,
Изучаю «Искру» в читальне,
Выпиваю русской водки!

Я бы «Искру» одну читал,
Я бы водку одну уважал,
Только встретилась мне Елена,
И случилась со мной перемена!

Перестал я совсем воровать,
Стал в цеху на заводе пахать,
На зарплату, что получал
Я Елене цветы покупал.

Ах! Елена моя, Елена!
Я играл с тобой в супермена,
Я тебе духи дарил,
Я тебя на руках носил!

А когда мы от секса устали,
Ты обняла меня за плечо
И шепнула мне: «Милый мой Сталин!
Как люблю я тебя горячо!».

Мы с одним пацаном братки,
Он давно мне, как родной,
Вместе с ним мы тюрьму прошли!
Вместе с ним мы вернулись домой!

Предложил мне брат мой верный
Вместе с ним на дело пойти,
Но я стал пацаном семейным,
Разминулись наши пути!

Я работаю на заводе
Целый день от восьми до пяти,
А братан мой теперь в фаворе,
Разминулись наши пути!

У него Мерседес- сказка,
У него хата крутая,
И он носит пиджак красный,
А под ним цепь золотая.

Он баблом сорит вправо и влево,
Куда пойдет, там летит этот мусор,
Как-то раз подошел он к Лене,
Почему-то мне стало грустно!

Елена недолго ломалась,
Зато долго потом целовалась.
Пацаны! Ну, какая же мука!
Если вам изменила сука!

Ах! Елена! Моя Елена!
Ну, за что мне твоя измена!
Тут достал я свое перо!
И обоим им под ребро!

Я на киче теперь загораю!
Мусорам на понты отвечаю:
«Не виновен я еб вашу мать!
Как у Сталина вам отсосать?!»

Предо мною четыре стены
Ну и что? Мне в том горя нет!
Передали мне пацаны
С воли пачку крутых сигарет!

Я на нарах своих сижу,
Я на дым сигарет гляжу,
Дым растает моих сигарет,
В  бабах счастья, ребята, нет!!!

- Хорошие стихи…Правда, сам сочинил?!- похвалила я.
- Вот такой я и есть: простой, честный парень…Русско-грузинский поэт! С тонкой, нежной душой и железным характером! Ненавижу изменников, двурушников, троцкистов, мегрелов…Мне ваши мегрельские дела, как кость в горле…Шашлык из вас делать буду!
- А ты любил свою Елену?!-  услышав про мегрелов, я попыталась  переменить тему.
- Че?!
- Любил?
- Она-  троцкистка и двурушница! Как  ее любить?! За кого ты меня принимаешь? За тайного почитателя Троцкого?!
- Мне очень понравились твои стихи…- я не сдавалась, стараясь отвлечь старика от его бреда: - Почитай что-нибудь еще…
- Ну, вот из раннего. Это я в Туруханской ссылке  написал:
 

Я влюбился в тебя, дорогая!
Вся душа у  грузина  горит!
Так ложись предо мною нагая
И грузин тебя возбудит!
Подари мне ласку и нежности!
И тогда грузин будет век!
Целовать  все твои промежности,
Дорогой ты мой человек…

- Хи-хи!- поощрительно хихикнула я.
- Все! Ложись! Некогда ****ить больше!- старик приблизился ко мне и, не успела я удивиться, как оказалась под ним на кровати.
- Ща тебя оттрахаю!- старик по-хозяйски рванул с меня трусы.
- Что вы делаете?- успела крикнуть я, но было уже поздно.
 - ****ь тебя буду!- грозно закричал старик.
От него шел такой напор энергии, что я поняла- сопротивляться бесполезно…

***
 
Мы лежали в постели. Его рука по-хозяйски покоилась на моей груди. Мои руки бессильно вытянулись вдоль тела. Что он сделал со мной в эту ночь! Девки! Я и сама никогда бы не поверила, что такое возможно! Это был сон! Самый сладкий и чудесный сон, какой я когда-либо видела! Бог сторицей воздал мне за долгие месяцы ареста, бесконечных допросов, судов, грязного животного секса с подонками Миловым и Тихомировым (с ними я никогда не кончала). Этот старый пердун оказался способен на такое! У меня глаза на лоб вылезли от изумления…
 Уже под утро мы разговорились:
- Как ты? Жива?!- тихо спросил он.
- О! Да!- прошептала я.
- Вот потому- то  девчонки  и прозвали меня- Сталин. Хер у меня всегда твердый, как сталь!
Я с благодарностью поцеловала его в губы.
- У тебя было много женщин?
- Хватало! Но в последнее время я редко этим занимаюсь! Не больше пяти раз в день! Все  дела!-  заметил мой скромный герой.
- Чем же ты занимаешься?- удивилась я.
- Да разным!
- А все- таки?!
- На 19 съезде КПСС партия поставила передо мной новые задачи…Необходимо модернизировать экономику, решить продовольственную проблему, окончательно освободиться от позорной зависимости от Запада в части производства машин и оборудования….И все это в кратчайшие сроки! Речь идет о соревновании с Западом. Великий Ленин совершенно правильно сказал, что в соревновании с ведущими капиталистическими державами, СССР может победить только в случае, если его производительные силы, будут выше производительных сил стран Запада!
Я тяжело вздохнула: старик снова взялся за свой бред.
- Но главное направление моей деятельности- это все-таки обороноспособность страны! Счастливая мирная жизнь возможна только при условии, если мы будем обладать достаточным оборонным потенциалом! Великий Ленин был прав, когда говорил, что в кругу враждебного капиталистического окружения нас неизбежно раздавят не сегодня, так завтра! Нужно создавать новые виды вооружения! Я тебе сейчас всего не могу рассказать…Это государственная тайна!
- Я понимаю!- поспешила успокоить его я.
- Все ведущие аналитики мира ( в том числе западные) давно пришли к мнению, что, пока я жив, Советскому Союзу ничто не угрожает. Другое дело, если меня убьют! Сейчас архиважный вопрос мировой истории, чтобы я остался жив…А вы убить меня хотели! Не стыдно?!
- Да!- согласилась я.
- Ты пойми: мне жизнь недорога. Убьете меня, да и хрен с вами. Я свое отжил! И вина море выпил, и баб поимел столько, что на десятерых хватит…Мне за страну обидно! Ведь столько еще предстоит сделать …А умру я и что?! Опять возобладают троцкисты?! Я аж трясусь, как об этом подумаю…
- Да. Без тебя стране придется туговато!- меня так и разбирал изнутри смех. Скажите: какой важный человек. Страна без него жить не может! Я едва сдерживала себя, чтоб не захохотать. Однако сдержалась. Все-таки с сумасшедшим шутки плохи!
- Поэтому первейшей задачей, стоящей перед страной, является уничтожение троцкистов и двурушников! Либо мы уничтожим их, либо СССР может погибнуть в ближайшее время!- тяжело вздохнул старик.
- Это важно!- снова чуть не прыснула я.
 - Еще одна проблема, которая меня беспокоит, это мегрелы…- немного подумав, продолжил старик: - Твои одноплеменники! Что вы ко мне прикопались?! Вроде ничего плохого не делал…А вы убить меня захотели! Придурки! Письма какие-то дурацкие подбрасывали… Теперь вот тебя   подослали! Кстати, как ты намеревалась это сделать?!
- Что сделать?
- Убить меня!
Я неопределенно пожала плечами.
- Оружие при тебе нет…Отравить меня думала?- продолжал развивать он свою мысль.
Я молчала, не зная, что сказать. С одной стороны не хотелось ему перечить. А то разволнуется! С другой стороны, признайся я сейчас, что  хотела его убить, и неизвестно еще, чем это кончится...Вдруг он мне отомстить захочет?! Короче: куда не кинь, всюду клин!
 Тем временем, старик ходил по периметру комнаты, покуривал трубку, и неспешно ронял слова: 
- Можешь передать своим хозяевам, что у них ничего не получится…Они, конечно, опытные убийцы, но и я не лыком шит. Не таких обламывал! Противоядия  принимаю ежедневно! Да и чай с тобой пить не собирался... Не младенец уже! Понимаю, чем для меня такое чаепитие закончится…Разве, что газом  меня потравить можно... Но у меня  под рукой всегда противогаз! Специально для таких посетителей…
Мне становилось все тоскливей на душе от того, что этот  еще вполне бодрый старичок, гениальный любовник, погружен в такой дикий маразм.
- Или  вы придумали что-то похитрее?- старик сделал глубокий затяг и чуть прикрыл глаза, о чем то задумавшись. Я почувствовала сильную усталость. Все-таки всю ночь непрерывно занимались любовью. Глаза сами собой закрылись, и я   почти уже погрузилась в дремотные грезы, как вдруг резкий крик  заставил подпрыгнуть меня.
- Губы были отравлены!?- орал сумасшедший старик. Я взглянула на него и чуть не описалась: губы стали бледными, зубы так и лязгали во рту, глаза дико вращались.
- Отвечать мне! Губы отравлены?!- бесновался старик.
- Чьи губы?- всполошилась  я. Он так напугал меня, что я вся дрожала.
- Издеваешься?! Тварь! Сука! ****а!- старик злобно плевался.
- Да не знаю я ничего про твои губы! Может и отравлены!- нервно крикнула я.
-  Тебе намазали губы отравой?
- Кто?!!!- совсем потерялась я.
- Какой был яд?- старик соскочил с кровати и засуетился. Он подбежал к шкафу и стал доставать оттуда какие-то пузырьки с красными, синими и зелеными жидкостями.
Я только хлопала глазами.  Схватив несколько пузырьков, старик подбежал ко мне и заорал прямо в лицо:
-    Какой яд?!
Но я находилась  в таком ступоре, что ничего не могла говорить.
- Кто дал задание?! Берия? Молотов? Трумэн?- надрывался старик: - Говори! Кто приказал убить меня?!
- Господи!- только и смогла прошептать я. Он так потряс меня, что я ничего не соображала.
- Ты мегрелка?!- снова включил свою пластинку старик.
- Сам ты- грелка!- не выдержала я. Он уже достал меня!
- Убийца!- старик повалился на диван и закрыл голову руками: - Что ж ты со мной сделала?! За что?! За что?!
Старичок укрылся с головой одеялом. Вскоре оттуда послышались сдавленные стоны. Он мелко трясся и так жалостливо стонал, что  я не могла слушать без содрогания. Минут пять я стояла, не зная, что предпринять. Мое сердце готово было разорваться на части от жалости к этому несчастному калеке. В конце концов, я не выдержала: упала на колени рядом с кроватью, обхватила его голову руками и из всей силы прижала его к своей груди.
- Не плач! Мой маленький, хорошенький…Мой пупсичек…- я гладила его по головке, щекотала за ушком, поцелуями высушивала слезинки. Мало-помалу старичок успокаивался. Он жался ко мне, как ребеночек, что-то пищал, а мне так и хотелось    ласкать и ласкать его…Еще через несколько минут он, сладко посапывая, задремал у меня на руках. Я тоже прилегла к нему на кровать. Напряжение сегодняшнего дня сказалось, и как только я закрыла глаза, тут же отрубилась.

***

Проснулись мы с ним почти одновременно. Он лежал, свернувшись калачиком и обнимая мое тело своими худенькими ручонками.
Открыв глаза, старичок улыбнулся. Улыбка его была такой нежной и беззащитной, что у меня слезы навернулись. Так и хотелось обнять его и поцеловать. Что я и сделала.
- Мама!- старичок потерся усами о мою грудку.
- Нет! Я не твоя мама!- я погладила его по голове.
- Ты- моя мама!- терся он об меня: - Мне так хорошо с тобой…Теплая моя, большая! Ты меня не бросишь?!
- Не брошу!- обещала я.
- Мамочка!- он нежно целовал мои сосочки…
- Скоро  меня этапируют…- вспомнив, сообщила я: - Не знаю: на Колыму или Соловки…Но ничего! Письма писать будешь!
- Кто тебя этапирует?!- старичок поднял на меня удивленные глаза.
- Дед пихто! Ты прям, как малое дитя…НКВД, конечно!
- Троцкистская логика!- старичок спустил ноги с кровати, сунул их в валенки и направился к столу за своей любимой трубкой. Почему-то  эта трубка в его руках все больше   раздражала меня. Мне захотелось вырвать и разбить ее (желательно, об голову самого старикашки). Огромным усилием воли я сдержала себя…
- Я считаю это вредительством, саботажем чистейшей воды и троцкизмом…
- Ну, ну!- вздохнула я. Ясно было, что старикан снова понес свою ахинею.
- Этапировать тебя только на основании того, что ты- мегрелка?! Это же типичное головокружение от успехов! Органы НКВД увлеклись своими победами, почивают на лаврах, сажают не тех, кого нужно! Надо бить троцкистов и мегрелов! Бить их надо крепко! Но нельзя же всех этапировать! Ведь и среди мегрелов, а особенно мегрелок, вполне могут попасться нормальные люди. Чем же они виноваты?! Ведь важно не то, что ты мегрелка, а то, что ты, избавившись от своих мегрельских заблуждений, бьешь мегрелов вместе с нами! И,  насколько я могу судить,- бьешь их очень хорошо!!!
- Ну! Понеслась душа в рай!- проворчала я. Все-таки старик порядком достал меня.
- Я считаю, что пора прекратить травлю честных мегрелов!- он остановился напротив меня и выпустил большое кольцо дыма: - Да! Всех тех, кто порвал со своим мегрельским прошлым, порвал искренне, честно, без двурушничества, мы должны приветствовать и поддержать! Мегрел мегрелу рознь. И если человек родился мегрелом- это еще не значит, что он мегрелом умрет. Дети за отцов не отвечают! И простой мегрел- рабочий, крестьянин, трудовой интеллигент, вполне может драться с теми же самыми мегрелами,  обербандитами и подлецами!
Я уже не слушала его бред, думая о своем…   Неожиданно старик остановился возле меня и положил руку мне на плечо:
- По-моему мнению, тебя нужно немедленно освободить!
- Кто ж меня освободит?- усмехнулась я: - Ты что ли?
- А кто тебя  посадил?
- НКВД!
- Удивляюсь, как вы все боитесь этого НКВД… А что такое в сущности НКВД?! Мыльный пузырь! Скопище мелких людишек, моральных и интеллектуальных уродов. Карлики с погонами на плечах!
- Ты б все-таки поостожней!- посоветовала я: - Тебя- то они, конечно, не тронут…С твоим диагнозом! А мне неприятностей не надо! Базар фильтруй!
- А кого мне бояться?! Я любому  рога пообломаю!
- Сиди уж!- я безнадежно махнула  рукой.
 - Я уже свое отсидел. Теперь пусть другие посидят!
- Фантазер ты мой!- я подошла к старичку и обвила его шею руками: - Все ты у меня сочиняешь…Неужели ты не понимаешь, что этого ничего нет?!
- Чего нет?!- старичок вылупил на меня глаза.
- Ничего нет! Ни троцкистов твоих, ни мегрелов…Все это ты  себе выдумал!
- Выдумал?!- мне казалось, что у старика глаза вылезут из орбит.
- Ты живешь в нереальном мире. В этом твоя беда!- поучала его  я.
- Как это?!
- Твоя задача- вернуться к нормальной жизни! Увидеть мир таким, каким его видят все люди…Оставить свои иллюзии! Вообщем, стать таким, как все!
- Я не понимаю…- старик только хлопал глазами.
- А ты постарайся! Может быть, тогда и у нас с тобой что-нибудь получится…Я, между прочим, вдова! Да и ты еще ничего…Симпатичный мужчина! Тебе бы еще стать нормальным…
- А сейчас я что?! Ненормальный что ли?!- он даже трубку бросил курить.
- А ты разве не замечал, что ты не такой, как все?!
- Замечал! Я- умней, мудрей, сильней, лучше других…Я, как  орел….
- Опять ты за свое!- перебила я: - А еще говоришь, что нормальный…
- Я вообще не пойму, что ты говоришь!- старик стал весь красный, как вареный рак: - Что ты вообще от меня хочешь?! Да! Профессор Плетнев давал  в свое время заключение, что у меня не все дома. Но он оказался врагом народа, троцкистом и обербандитом!
- Значит, ты считаешь себя нормальным?!
- Конечно!
- Тогда скажи: какой нынче год?!
- 1952!
- Правильно! А сколько будет два плюс четыре?
- Шесть!
- Умница. Земля круглая или квадратная?!
- Круглая!
- Молодец!  Что больше весит: тонна или миллиграмм?
- Тонна!
 - Сколько стоит буханка хлеба в магазине?!
- Три с половиной копейки!
- Сколько?!
- Ну, может быть, три с четвертью ...
-  Таких и денег нет!
- Как нет?!- старик так и хлопал удивленными глазами: - Я же сам ходил в магазин! Три с половиной копейки буханка! Как сейчас помню. Хоть и сорок лет прошло…
- Где ж ты такой магазин нашел?!
- У себя! В Туруханском крае…Я там, когда сидел, часто в магазин  ходил…Особенно в тринадцатом году!
- А говоришь, что нормальный…
- Что ты ко мне привязалась?! ****а!
- Козел!- не выдержала я.
- Ты сама- ненормальная!
- Мудак!
- Как ты со Сталиным разговариваешь?!- поразился старик: - Никакого уважения! Кто у тебя был учителем в школе?! Троцкист какой-нибудь?!
- Как же ты меня достал своим бредом!
-Просто поражаюсь! Что за поколение пошло?! Мало того, что я- вождь, генералиссимус, председатель совета министров СССР, но я еще и старый человек. Ты меня уважать должна!
- Пошел на хер!
 - Поражаюсь просто! 
- Ты меня достал! - объяснила я.
- Мало ли, кого я достал…А потерпеть нельзя?!
- Да сколько ж терпеть можно?!
- Поэтому вы и решили убить меня?!
- Снова за свое…Да кому ты сдался?!
- Ничего не понимаю!- старик схватился за голову и заходил по комнате: - Говоришь такие обидные вещи…То я- ненормальный, то никому не нужен! Что ж это происходит?! Пришла в мой дом и оскорбляет меня! В собственном доме до инфаркта доводят! Доводят нагло, цинично, по троцкистски…И за что?! Удовлетворение я тебе доставил (и не раз), из тюрьмы выпустил, мегрелов твоих похвалил …И на тебе благодарность! Как говорится: не делай людям добра, и не получишь зла! Сколько я раз себе говорил: все! Хватит добро делать! Устал я от черной неблагодарности…
- Болтал бы ты меньше!- посоветовала я.
- Что ж мне совсем молчать?!
- Лучше совсем!
- Затюкала меня!- старик с досады плюнул: - Тридцать лет  так со мной никто не разговаривал! Левка Троцкий последний, кто меня так крыл…И вот на тебе: дождался! На старости лет! С гавном меня смешала! Сука! ****ь! Ушат гавна на голову вылила…
- Козел!- реагировала я.
- Что?!- у старика даже руки тряслись от волнения.
- Я тебе покажу, какая я ****а! Ты сам- ****а!
- Я- ****а?!!!- у него слезы выступили на глазах: - Что ж это, люди, добрые творится?! Джигита ****ой назвали!
- Ты сам меня ****ой назвал…
- Ты сравнила себя и меня?! Я- - генералиссимус! А ты- ****а!
- Козел!
- Все! Не могу больше!- старик схватился за сердце и лег на кровать. Он стал очень бледным, как будто, даже постарел…На лице заметно выступили  морщины  …
- Голова у меня кружится…довела проклятая… Мегрелка чертова!- ворчал старикан: - Тридцать лет, как папа Карло, хреначу! Без выходных, без отдыха …Все для страны! Для народа!  Войну выиграли! Индустриализацию провели! Четыре пятилетних плана перевыполнили!! По выплавке стали и чугуна вышли на второе место в мире после Соединенных Штатов Америки…Тридцать лет один френч ношу…и тот мне пидор какой-то порвал…гимнастерку залатанную еще при царе покупал. Валенки эти чертовы! Недоедал, недосыпал…И вот на тебе! Приходит какая-то прошмандовка и начинает мне мозги ****ь… Все ей не так! Сука! ****а!
Я почти не слушала его…Да и слушать не могла, настолько он меня достал.
- Ты прекратишь трепаться или нет?!- просто спросила я.
- Я тебя, сука, уебу!- старик лежал на кровати весь красный.
- Закрой свой поганый рот!- посоветовала я.
- Тридцать лет недосыпал…
- Пошел на хер!
- Пятилетку выполнили в три года!
- Я те сказала: пошел на хер! ****а!!!
Тут случилось неожиданное. Старик весь изогнулся на кровати, закрыл глаза и неистово закричал. Так обычно кричат младенцы, когда они сделали свои дела и им срочно нужно переодеться. Только старик кричал значительно громче. Я даже не успела испугаться, как в комнату вбежало двое офицеров НКВД. Один из них бросился к старику. Второй заломил мне руки и поставил лицом к стене.
- Что случилось?! Иосиф Виссарионыч?!- голос офицера звучал встревожено.
Я стояла лицом к стене, поэтому не могла видеть, что происходит. В комнату забегали какие-то люди. Что-то спрашивали. Почувствовался запах нашатырного спирта, еще каких-то лекарств. Вокруг старика беспокойно хлопотали. Я была в таком ауте, что не знаю, сколько времени прошло, может, пять минут, может и час. Наконец, раздался голос самого старичка. Он звучал спокойно:
- Все в порядке! Отошел!
- Мы вызвали врача, товарищ Сталин! Он уже в пути! Через пять-десять минут будет здесь! - доложил кто-то из офицеров.
- Какого врача?
- Профессора Мутко.
- Откуда он?
- Из четвертого управления минздрава!
- Знаю я это управление… Там одни троцкисты, мегрелы, двурушники…Отмените вызов!
- Так точно, товарищ Сталин!
Я ушам своим не верила. Неужели же этот старик и вправду был настоящий Сталин?! А я его ****ой обзывала…От этих мыслей у меня в голове все помутилось…
- Повернитесь!- приказал мне старик. Офицер НКВД помог мне, а то я совсем не могла двигаться. И вот я оказалась лицом к лицу с самим великим Сталиным.
Я взглянула на него и поразилась. В его облике было такое величие, чувствовалась такая сила духа и воли, что я невольно задрожала. А глаза! Что это были за глаза!  Мудрые, добрые, какие-то неземные…Под их взглядом так и хотелось упасть на колени!
Тем временем, Сталин снова закурил свою любимую трубку, и, улыбнулся мне:
- Очень приятно было познакомиться!
Его спокойный голос звучал для меня, как волшебная музыка.
- Мы в политбюро разберемся с вашим делом. Те, кто виноват, понесут заслуженное наказание…Сейчас поезжайте домой, помойтесь, отдохните…У вас есть дома ванна?!
Я кивнула головой. Говорить я была не в состоянии.
- Вот и полезайте в ванну! Положите побольше морской соли…Очень помогает! Снимает нервное напряжение! У вас есть морская соль?
Я отрицательно помотала головой.
- Я вам подарю пару коробочек…У меня хорошая соль!
Сталин обернулся к офицеру:
- Отвезите ее! Этот человек нужен нашей партии! Это ценный человек! И выдайте ей две коробки соли из моих личных запасов…
Совсем не помня себя, я  было направились с офицером  к выходу (он вел меня под ручку), но голос Сталина остановил нас:
- Не держи зла на Сталина! На Сталина грех обижаться! Да! Я бываю груб. Как предупреждал всех еще  великий Ленин. Но это можно мне извинить…Ведь я- отец народов! А народы бывают разные. К примеру, мегрелы…Как же тут без грубости?! С таким то народом! Я -орел, парящий в небесах…Как тебе уже не раз говорил! А не какая не ****а! Как ты мне говорила…
Я ничего не соображала…Голова просто раскалывалась…Что было отвечать ему?!
- Я ошиблась, товарищ Сталин! Вы- не ****а…- удалось мне выдавить из себя.
- То-то!- Сталин подкрутил усы: - Ну, все! Устал я сегодня!  Пора баиньки! Да…вот еще…Письма свои забери на память! И больше их не отравляй…Бесполезно!
Сталин вручил мне связку писем, крепко пожал руку, приобнял, чмокнул в щечку. Через мгновение я оказалась за дверью…


***
Домой меня не повезли. Вместо этого я оказалась во внутренней тюрьме на Лубянке. Пытки продолжались недолго (мне сыпали морскую соль в задницу- ту самую соль, которую подарил сам товарищ Сталин). Через три дня я призналась в покушение на товарища Сталина и участие в мегрельском заговоре. Меня приговорили к расстрелу.
Приговор должен был быть приведен в исполнение немедленно, но проходил месяц за месяцем, а обо мне будто забыли. Впоследствии выяснилось, что вместо меня по какой-то странной судебной ошибке (тогда в делах был страшный бардак) расстреляли совершенно постороннюю женщину из соседней камеры, которая, к своему несчастью, тоже носила фамилию Сергеева.  В мае 1953 года через два месяца после смерти товарища Сталина я была полностью оправдана и реабилитирована.
Прошли годы. Но и сейчас, когда я стала больной старухой, когда у меня ничего не осталось, я вспоминаю мою встречу с Ним… И сознание того, что и  в моей жизни была настоящая любовь, переполняет меня, скрашивает мою старость, наполняет душу  счастьем и покоем…